Здесь моё место

      Рафаэль стоял на краю парапета противоположного здания. Сложив руки на груди, мутант наблюдал и улыбался увиденному. Не ведая того, она невольно начала между ними игру, подстегнув азартную натуру хищника.       Хитро… Очень хитро. Крыша пятиэтажки была её местом, неприступным фортом, как она полагала. Девушка создала вокруг себя барьер из света, развесив гирлянды. Словно бы он мог каким-то образом препятствовать ему и защитить её.       «Надёжная» система соединения проводов — ряд сетевых удлинителей, воткнутых по цепочке друг за другом, — тянулась к открытому окну на последнем этаже здания. Этим же она совершила стратегическую ошибку — выдала своё место положения. Правда, он бы и так без труда определил нахождение её квартиры. По роду специфических навыков ему было не привыкать выслеживать преступников и длительное время таиться в засаде.       И ниндзя намеренно медлил, не желал торопиться, смаковал момент и строил дальнейший план действий. Хотел насладиться их игрой перед тем, как всё неизбежно закончится. У всего имелось подобное свойство. Ни он, ни она, ни их игра исключением не станут.       Девушка, конечно, за своё пение заслужила скорейшей встречи с ним лицом к лицу, но зазря пугать столь обещающе интересный проект абсолютно не хотелось. Глядишь и вовсе раньше отведённого срока она пропадёт с его радаров. И тогда всё веселье коту под хвост. Ну уж нет. Он будет терпелив. И настойчив.       Погрузившись в размышления о девушке, Рафаэль не сразу почувствовал вибрацию в штанах. Достав запасной мобильный, о котором знал только один человек, он прочёл с десяток пропущенных обрывочных, несвязных «смс». Друг нуждался в срочной помощи.       Пришлось спуститься в тоннели, выйти к ветке метро и прокатиться на крыше поезда к докам.       Рафаэль выглянул из-за угла тридцатифутового контейнера. Чисто. Поблизости ни души. Ночное небо заволокло хмурыми тяжёлыми тучами, оттуда начали падать первые редкие крупные капли, звонко разбивающиеся о прибрежную гальку. Одна из них неприятно стукнула по темечку, впитавшись в ткань неизменно красной банданы, и он подумал — а не произойдёт ли замыкание проводки у девчушки? А то её гений технической мысли, будем честны, — полный отстой.       Впереди он увидел одиноко стоявшую фигуру. Порывы ветров, дующих с Гудзона, развевали полы измятого коричного пиджака, а на плече трепыхался жутко безвкусный галстук. Боже… Неужели на нём были вышиты ананасы? Тогда понятно, почему тряпка так неистово пыталась сбежать от своего носителя и пропасть без вести. Удручающая картина, как ни посмотри, не тянула на классическую нуарность.       Ниндзя осмотрелся, бесшумно приблизился к другу и встал рядом.       — Зачётная шляпа, — добродушно съязвил здоровяк, — вам всем такие выдают?       Кейси усмехнулся, но как-то устало и безрадостно. Он наконец-то дослужился до звания детектива. Заветная мечта сбылась. Но оказалась она до ужаса пресной и безвкусной. Никаких тебе раскрытий века, погонь за серийными маньяками, тайн и разгадок замысловатых криминальных схем. Большую часть рабочего времени он просиживал брюки в душном кабинете совместно с тремя такими же бывалыми коллегами, заработавшими себе первую степень ожирения. Что, собственно, было ещё не пределом. А на его столе лежали ровной стопкой бежевые картонные папки, напичканные коряво исписанными листами с отчётом мелких административных нарушений. Лишь иногда в скучной жизни Джонса случались радости, как сейчас, например, — облава на контрабандистов. Наводка — верняк! Золотая жила! Возможно, даже премия за выполненный план по раскрытию! Но на деле же они приняли на пристани тайванца (или китайца), промышлявшего незаконной ловлей местных угрей.       Рафаэль размял шею, звучно хрустнув позвонком. Друга действительно нужно было спасать и вытаскивать из трясины рутинных будней. И как можно скорее.       — Погнали в парк, — предложил Рафаэль, — там как раз открылся сезон эксгибиционистов.       На идею Джонс отреагировал вяло, даже как-то скуксился. Видать, свою порцию голых мужиков в плащах на этот месяц он выработал. Но вдруг соратник просветлел.       — А знаешь, давай! — бодро отозвался Кейси и развернулся к Рафу лицом. — Там на углу как раз открылась новая закусочная.       Взгляд ниндзя непроизвольно упал на выпирающий живот друга. Несчастная пуговка пыталась сдержать расходившуюся рубашку на уровне пупка. Мутант заставил себя посмотреть Джонсу в глаза и многообещающе улыбнуться.       Всё-таки плюсы в работе детектива имелись. Например, ему выдали служебный автомобиль «Chevrolet Caprice» девяносто шестого года выпуска, и по странному стечению обстоятельств — коричневый. Транспорт был неприхотлив, невзрачен, неприметен и наглухо затонирован. Всячески лишал себя возможности быть угнанным. А к нему, как бонус, заодно выдали проблесковый маячок, позволявший в случае особой нужды ездить без оглядки на дорожные правила.       Здоровяк втиснулся на заднее сиденье, захламлённое не пойми чем.       — Не заляпай улики, — предупредил Джонс, уловив через зеркало заднего вида, как Рафаэль пытался поудобнее устроиться и отодвинуть от себя биту, замотанный в газету тесак и пожёванный теннисный мячик — что из этого было уликой, додумывать, как и уточнять, не хотелось.       Машина, вопреки всем ожиданиям, плавно тронулась с места и понесла их прочь из затхлых доков навстречу ночным огням. Рафаэль откинулся на широкую спинку сиденья, упёршись коленками в переднюю сидушку. За стеклом мелькали дома, редкие прохожие, куда-то вечно спешащие в неспящем городе, яркие неоновые вывески и бесконечные улицы. Давно он просто так никуда не выбирался.       Из старенькой магнитолы лилась тихая музыка. Джонс следил за дорогой и покачивал головой в такт словам певца, то ли убеждал себя, то ли действительно соглашался с ними. Но что-то символичное в них находилось и для Рафаэля.       Birds flying high,       (Птицы, парящие в вышине,)       You know how I feel.       (Вы знаете, как я себя чувствую.)       Sun in the sky,       (Солнце в небе,)       You know how I feel.       (Ты знаешь, как я себя чувствую.)       Breeze driftin' on by,       (Бриз, обдувающий меня,)       You know how I feel.       (Ты знаешь, как я себя чувствую.)       It's a new dawn,       (Это новый рассвет,)       It's a new day,       (Это новый день,)       It's a new life       (Это новая жизнь)       For me,       (Для меня,)       And I'm feeling good.       (И я чувствую себя хорошо.)       Это была новая жизнь повзрослевших людей. И, возможно, кто-то с ней свыкся и действительно чувствовал себя хорошо. Яркая бесшабашная эпоха безвозвратно канула в Лету . Пора бы и ему перестать цепляться за прошлое. Начать свою жизнь с чистого листа, как все прочие.       Вскоре Кейси припарковался у парковой зоны — служебное положение дозволяло бросать машину где ни попадя. Он перебежал на другую сторону улицы к забегаловке, козырнул полицейским жетоном и протиснулся вперёд очереди. Всё такой же бесцеремонный и бестактный — с удовольствием подметил Рафаэль.       Вечер отдавал приятной прохладой. Выбрав в парке укромную скамейку под ивовыми ветвями, два закадычных друга разделили на пару мексиканский поздний ужин.       — Ты разве совсем не скучаешь? — решился спросить Рафаэль, едва ли надеясь услышать для себя что-то утешающее.       Джонс сперва не понял вопроса.       — А, ты об этом, — выплыв из сытой неги, до Кейси дошло, о чём шла речь, и он рассмеялся, закинув руки на спинку скамейки. — Знаешь, оно как-то само прошло. Приятно, конечно, вспомнить шальную молодость. Но, скажу тебе начистоту, у меня больше голова болит насчёт ипотеки. Ушли старые проблемы, пришли новые. Затем стоило перешагнуть рубеж в тридцать пять лет, и я столкнулся с другими, не менее интересными вещами: трудовая мозоль на пальце, артрит, язва и, кажись, не за горами мрачные времена геморроя.       — О, прошу, давай без этих подробностей, — скривился Рафаэль, пытаясь забыть услышанное.       — Но я тебе вот что посоветую, так сказать, с личного опыта: хочешь перестать загоняться о прошлом, найди себе спутницу жизни, да такую, что только смерть тебе покажется великим благом и избавлением.       Рафаэль искоса взглянул на полусонного детектива. Шутки у Кейси всегда были своеобразны и незатейливы, плоски и понятны. И бывший напарник по уличному патрулированию не видел ничего странного в том, чтобы предполагать возможность отношений между антропоморфной черепахой и человеческой женщиной. Он всегда видел в мутантах что-то большее, нежели простую неприглядную наружность. Не вешал ярлыков. Не осуждал. Принимал их, как себе подобных. Кейси остался их другом. Повзрослевшим и остепенившемся.       — Лучше ты мне расскажи, как нынче дела в подземелье?       — Да всё так же, — Рафаэль пожал плечами, удивившись скудности собственной информации. Ничего, совершенно ничего не происходило в их жизни такого, о чём можно было бы с гордостью, с бравадой или с азартом поведать. Правда, о городской сумасшедшей, фальшиво завывающей по ночам, рассказывать не хотелось. Никому. Она… Он ещё сам не понял, как относился к необычной находке, но точно знал — ни с кем с ней делиться не собирался.       — Может, заглянешь в гости? Эйп будет рада.       — В следующий раз, — уклончиво отказался Рафаэль, как и от приглашения быть подвезённым до ближайшего канализационного люка.       По-взрослому пожав друг другу руки, они разошлись в разные стороны. Кейси, закинув за спину пиджак, прогулочным шагом двигался к выходу, Рафаэль бесшумной тенью следовал за детективом. Подозрительную компанию неблагополучных малолеток он заприметил ещё на подходе к парку. Поэтому решил сопроводить былого напарника таким образом, чтобы не задеть его мужественных чувств. Как и ожидалось, стая подростков косо и с особым интересом проследила за ни о чём не подозревающим мужчиной, а затем плавно направилась следом. Хищные гиены — со злостью и трепетом подумал Рафаэль.       — Полиция! Руки вверх! — гаркнул мутант.       Малолетки разбежались, как ветром сдунутые, а Кейси, выронив пиджак, поднял руки вверх, а затем всё-таки сообразил, что он тоже коп.       — Я свой! Я свой, пацаны! — кричал Джонс в темноту.       — Вот же дурилка картонная, — хмыкнул Рафаэль и скрылся за аккуратно постриженными кустарниками.       Несколько часов он побродил по парку, так и не наткнувшись на подозрительных мужчин в плащах.       Логово встретило привычным теплом и мерным спокойствием. Батя наводил красоту в зелёной зоне. Бонсай и рыбки — радость и отдушина старика. Донни, замученный чередой «горящих» по срокам проектов, сидя прикорнул на диване. Майки было не видно и не слышно. Когда мелкий где-то шлялся, к нему претензий старший не предъявлял. А вот, собственно, и он. Сидит себе тихонечко, изучает биржевые котировки. А ведь в былую пору он так же увлечённо корпел над планами и стратегией иного толка. Только вот прошло их время. Наступило другое. Обыденное, приземлённое, бытовое.       — А где Майки? — тихо спросил Рафаэль, чтобы не потревожить спящего Донни. Вопреки расхожему мнению, споры и конфронтация с лидером не доставляли ему удовольствия. Их отношения охладели с тех пор, как он не состоялся на поприще «обычной» жизни.       Лео плавно поднял голову, задумчивая пелена спала с ясных глаз, и он ответил:       — А у него корпоратив.       Рафаэль удивлённо нахмурился, подумав: минуточку, но не настолько же они «обычной» жизнью живут, чтобы отдавать положенную офису дань.       Старший брат не сдержал усмешку.       — Слишком громко думаешь, но не переживай, Майки обещал не устраивать проблем.       — Да? — с вызовом переспросил здоровяк. Как-то обидно это прозвучало для него. — А если я пообещаю, ты поверишь?       — Конечно, — ответил лидер после небольшой паузы, — если окажешь взаимную любезность.       — Какую же? — всерьёз заинтересовался Раф, сомневаясь, стоило ли вообще поддаваться на уловки брата.       — Будешь со мной предельно честен.       Здоровяк сник под проницательным взглядом лидера. Копаться в собственных чувствах было тошно, а позволять кому-то о них узнать — ещё хуже.       — Долго же ты терпел, наверное, момент подбирал, чтобы поставить вопрос ребром. Только вот огорчу я тебе. Мне нечего скрывать, — слукавил здоровяк.       Да и что он мог ещё сказать? С каждым подобным разом, когда Леонардо пытался приблизиться к нему, понять, вникнуть в суть его переживаний и томлений, пропасть между ними становилась ещё больше. Лидер понимал это, предусмотрительно отходил, выдерживал дистанцию, переставал давить, но терять надежду не собирался.       Лео ничего не ответил, тяжело вздохнул. Зашуршали газетные листы. Он снова, не свойственно для себя, отступал.       — Хочется… чего-то такого эдакого… — братья синхронно обернулись к сэнсэю, с почтительным молчанием дожидаясь вердикта отца. Сплинтер в раздумьях гладил на животе шёлковую ткань кимоно, — Гёдза , — произнёс мастер, подняв вверх крючковатый указательный палец, и бесшумно скрылся с поля зрения.       Приказ есть приказ. И Леонардо, как послушный сын, отложил насущные дела и оформил заказ через мобильное приложение, созданное его гениальным братом.       А ведь когда-то мастер точно так же раздавал им указания, обучая древнему искусству боя — отметил Рафаэль. Эта новая дурная жизнь не давала покоя. Его воротило от всего. Тошнило от их обычности. Оттого, что прошлое было нужно, важно и ценно только ему. Остальным же, казалось, оно было равнодушно и без надобности.       — Ну чего ты опять поник? — мягко и осторожно спросил Лео, словно ступающая кошка, подкрадывающаяся к канарейке.       — Знаешь, Лео… — Рафаэль поднял взгляд, исподлобья посмотрев на брата. Лидер замер, затаив дыхание, и навострился. — Порой ты такой тупой.       — Ну, спасибо, — с кислой миной разочарованно протянул финансист.       — А ещё удивительно недалёкий.       Ниндзя на показ равнодушно угукнул, отвернувшись, и вернулся к изучению газетной статьи.       — И узколобый, — продолжил хулиган. — Совершенно не проницательный.       — А где-то в промежутке твоих откровений у меня появится возможность возразить? — взбрыкнул уязвлённый мутант, ибо считал, что не заслужил ни одного вышеупомянутого упрёка.       — А ещё ты предатель.       Брошенная, практически выплюнутая Рафаэлем тихая, надрывная и острая фраза, окрашенная неприкрытой печалью, не давала Леонардо подсказку. Он растерялся, на зная, что и думать. Обернулся, но увидел только удаляющийся панцирь хулигана. Хлопнула дверь. Он снова оказался от него слишком далеко. Непостижим и не разгадан. И Лео не знал, в чём заключалось его предательство, не знал, как и чем он мог помочь брату.       Перед ним возникла рука сэнсэя, выводя из тяжёлых размышлений.       — Я бы… что вы… спасибо, — Лео смирился с заботой отца и принял протянутую кружку свежезаваренного чая. А ведь он даже не услышал, как Сплинтер готовил для него напиток. Неужели он действительно терял навыки?       — Ты хочешь о чём-то спросить, сын мой? — о чуткости отца Леонардо готов был слагать легенды. Ему не обязательно было просить его о помощи, сэнсэй всегда приходил тогда, когда был нужен.       Ниндзя безуспешно попытался улыбнуться, выразить свою благодарность, но последние слова Рафаэля не давали покоя, приводили в смятение, заставляли чувствовать себя виноватым и совершенно не понимать причин собственной скорби по ушедшему брату.       — Помнишь, чему я учил тебя? — мастер испытующе взглянул на своего лучшего ученика. — Когда ты сталкиваешься с врагом, то твои действия должны выйти за пределы его понимания.       — Но Рафаэль мне не враг, — озадаченно запротестовал Лео.       — А мы говорим не о нём, — с лукавством мудреца протянул отец, выжидая и давая сыну возможность самостоятельно прийти к нужному выводу.       Мысли Леонардо метались, не находя себе ни пристанища, ни ответов.       — Я, кажется, разучился вас понимать, сэнсэй, — честно признался сын, сдавшись, и обречённо покачал головой.       — Большая редкость, дитя, понимать чужую боль. Сложнее только — принимать её, — рука старца легла на голову ниндзя, сочувственно и нежно похлопывая по оголённой макушке. — И ещё, сын мой, закажи онигири .       Леонардо ничего не оставалось, как кивнуть. Выполнив поручение, он откинулся на спинку стула и заметил, что за ним с интересом наблюдал проснувшийся гений. И снова к нему пришла неудовлетворительная мысль — терял навыки.       — Что думаешь? — поинтересовался Лео, не сомневаясь, что Донни застал их разговор.       — Каков вопрос, таков ответ, — без затей ответил умник.       — Ну а ты что хочешь этим сказать? — лидер стал раздражаться, как будто бы он один в этом доме перестал что-либо понимать.       — Попробуй откинуть всё, что невозможно, тогда то, что останется, и будет ответом, — многозначительно кивнув, Донателло оставил Леонардо наедине с самим с собой.       — Да вы издеваетесь…