Здесь моё место

      — Я, кажется, знаю, в чём твоя проблема, — уверенно заявила девушка спустя некоторое время размышлений, указав поднятой кружкой с чаем в его сторону. Выражение лица Марты просветлело, словно она действительно наткнулась на нечто стоящее.       — Ну, давай, просвети меня, — усмехнулся Рафаэль, позволяя ей озвучить очередную догадку в нежелании гостя вести беседы лицом к лицу, как все нормальные люди.       — У тебя аллергия на любое излучение света? — девушка всё ещё не теряла надежду угадать, прибегая уже к самым нелепым предположениям, поскольку любые другие адекватные и рациональные объяснения Рафаэль категорично отвергал.       — Удивительно, но да, — совершенно однозначно подтвердил мутант. Не то чтобы свет, как таковой, ему как-то мешал или же приносил дискомфорт, но он давно привык жить в тени, не особо печалясь отсутствию загара.       — Серьёзно? — скептически протянула девушка, едва ли поверив его словам. — Нет, ну это уже перебор, не находишь?       Но Рафаэль не находил, жестом руки он подбодрил хозяйку крыши на продолжение игры.       — Хорошо, — вызов был принят. Марта поелозила в мягком истрепавшемся кресле, деловито выпрямила осанку и решительно предположила следующую теорию: — А как насчёт такой: ты сражался с преступником-психопатом, и в пылу драки тебя столкнули в чан с кислотными химикатами, которые оставили неизгладимые шрамы на твоём прекрасном лице, после чего ты решил скрыться ото всех под капюшоном?       — И снова в точку! — похвалил здоровяк, не став вдаваться в мелкие детали. В целом и общем картина была приблизительно похожа, за исключением некоторых нюансов: упал он не в чан, а всего лишь в канализацию, будучи маленьким черепашонком, щедро извозюканным в какой-то зелёной химической жиже — мутагене. Поэтому ему даже выдумывать ничего не пришлось. Она осыпала его предположениями — одно лучше другого.       — Значит, если подытожить, то ты борец с преступностью и инопланетными захватчиками, живущий при этом в канализации, имеющий какие-то конфликты с солнечным светом и обезображенное лицо?       — Вот такая вот я многосторонняя личность, — с самодовольной ухмылкой ответил Рафаэль, забавляясь тем, как отчаянно девушка пыталась докопаться до истины.       — Серьёзно? — Марта вновь скептически взглянула на своего собеседника, таившегося в тени. Предложенная ею же игра, заключавшаяся в том, чтобы разгадать Рафаэля за десять предположений, не принесла плодов. Она до сих пор ничего не узнала о нём, истратив всё положенное количество попыток.       — Чистейшая правда, — сквозь смех здоровяк впервые не юлил и не врал. За исключением ряда деталей, она пусть и не считала так, но практически полностью дала ему верные определения. — А вдобавок к этому мой отец мутированная крыса, а я вместе с моими братьями — антропоморфные черепахи и все мы стоим на защите города. Ну, точнее — стояли.       — Ага, конечно, — девушка некоторое время недоумённо рассматривала Рафаэля. Видимо, она прикидывала, насколько же это могло быть правдой, и вскоре негодующе всплеснула руками, иронично сообщая: — Как же об этом можно было не догадаться? Ведь всё это лежало практически на поверхности, вполне себе классический бытовой случай. Да чуть ли не в каждой второй семье вот такие вот творятся дела! В таком случае позвольте представиться. Я — королева Великобритании! — иронично закончила Марта.       — Ваше высочество, какая великая честь предстать перед вами! — Рафаэль с помпезной иронией прокрутил в воздухе кистью руки и низко склонил голову в знак уважения в королевской персоне.       — Ну хорошо, пусть будет так, — сдалась девушка и нехотя потянулась к проводу, выдёргивая штекер гирлянды из розетки, — по крайней мере, проблему со светом решить я могу.       Ниндзя с сомнением оценивал дарованную ему возможность подойти к девушке ближе. Не исключено, что этот жест доброй воли являлся не чем иным, как уловкой, а у чрезмерно любопытной девушки где-то в кармане был припрятан фонарик. За излишнюю подозрительность себя он не судил. Но вскоре решился на ответную любезность, оттолкнулся плечом от воздуховодной трубы и плавно приблизился к табурету, забирая с него кружку с остывшим чаем. Присаживаться даже не думал и всё так же держался от Марты на расстоянии, стоя вполоборота, на всякий случай переместив свободную руку поближе к поясу, чтобы в случае нужды применить кунай против любого источника света, направленного на него.       Но волнения не подтвердились: луч света не прорезал мрак, а девушка, казалось, угомонилась и просто довольствовалась его относительно близким соседством.       — Перестань, — смутился Рафаэль и, помявшись, отошёл на ещё один шаг от Марты, которая с молчаливым любопытством продолжала всматриваться в недра натянутого на его лицо капюшона. Что её при этом так забавляло — оставалось загадкой.       — Ладно-ладно, просто интересно — насколько же ты считаешь себя страшным?       — Не такой уж я и страшный, — фыркнул мутант и неловко повёл плечом, оправдываясь скорее перед собой, нежели переубеждая девчушку в обратном, однако насчёт её возможной реакции: увидь она его при свете — на чудо не рассчитывал. — Или я просто к себе привык, — продолжил рассуждать Рафаэль, — но ты едва ли с подобным встречалась. Вот, — он достал из кармана водительские права и метко кинул пластиковую карточку аккурат на колени Марты, — правда, я вышел там крайне фотогенично, в реальности дела обстоят не так уж и радужно.       Девушка вертелась вместе с удостоверением из стороны в сторону, пытаясь при скудном лунном свете рассмотреть изображение. И ничего такого отталкивающего в нём не нашла. Обычный парень крупных форм, с небрежной стрижкой непослушных каштановых волос, остроконечно торчащих во все стороны, твёрдым подбородком и прямым носом с небольшой горбинкой.       — Ну вот, а ты мне тут жути наводил, — с толикой разочарования ответила девушка, возвращая Рафаэлю водительское удостоверение. Ловким неуловимым движением мутант забрал липовый документ и присел от Марты на более-менее безопасном расстоянии, упираясь панцирем в невысокий парапет.       — А теперь моя очередь, — в янтарных глазах вспыхнул азарт. Рафаэль желал продолжить начатую ею игру предположений. — Большой город оказался слишком жесток и не признал твоих певчих талантов, порушив карьеру и мечты о большой сцене?       — Мимо, — с не меньшим самодовольством протянула Марта, с нетерпением ожидая нового предположения.       Поудобнее устроившись, здоровяк хитровато прищурился, разглядывая сидящую перед собой девушку. Неторопливо постукивая пальцем по ободку кружки, мутант всматривался в светло-карие, практически медовые глаза. Он не был величайшим разгадчиком душ, как, например, Лео. Не мог с поразительной точностью вычленять детали, подобно умному брату, и тонко чувствовать, как Майки. Но знал при этом одну простую истину: за каждым поступком человека всегда крылась какая-то основная первопричина, она же толкала его ко всем последующим жизненным решениям. И если копнуть поглубже, мутант не сомневался, что найдёт у девушки то, что именно заставляет её мотивированно мыслить и действовать в особом ключе; имеется своё мерило, с которым сопоставляются жизненные устои, планы, цели и пути их достижения. Надо лишь задеть правильные струнки.       Рафаэль мимолётно ухмыльнулся, прекрасно осознавая, в какую степь его заводят собственные измышления. Ведь любой его шаг был продиктован наставлениями отца, запечатлёнными на подкорке. Впрочем, каждый из братьев так или иначе повлиял на него. Но именно глава семьи своими постулатами сформировал в Рафаэле основополагающую черту характера: упорство, дабы любой ценой доказать своё право на эту жизнь, какой бы порой она ни была тяжёлой и мучительной.       — В твоей жизни был очень важный и нужный для тебя человек, — плавно начал говорить Рафаэль. — Ты, должно быть, его сильно любила. Нет, точнее, не так… — мутант покачал головой, поджав губы, и заключил: — Он тебя любил. Так, как никто до этого не смог. Подобная привязанность неизбежно прививает в объекте любви исключительные черты. Твоя, например, упрямо гнуть свою линию, не заботясь о мнении окружающих на сей счёт, — «тонко» намекнул Рафаэль, выразительно взглянув на гитару, покоившуюся у подножия кресла. — Скорее всего, именно это качество тебе досталось от него. Ну а дальше всё просто. Осиротев, ты не смогла покинуть привычный ореол обитания, находя среди старых стен своеобразный привычный мир и покой. По этой же причине ты до сих пор одинока и, судя по всему, совсем не торопишься изменить данное положение, — прямолинейно закончил Рафаэль, звучно отхлебнув чай.       — «Б» шесть, ранил, но не убил, — на удивление весело ответила Марта, слегка склонив голову набок, чтобы под другим углом разглядеть своего необычного собеседника.       И Рафаэль призадумался: где же он в этой схеме ошибся?       — Значит, не сиротка? — догадался мутант. — Тогда где твоя семья?       — А ты предположи, — игриво протянула девушка.       На языке у мутанта крутились не самые лицеприятные замечания. Грубые шутки — его конёк. Только вот сегодня он не желал омрачать их посиделки.       — Вышли купить сигареты и не вернулись? — но Марта и на это отрицательно покачала головой.       — Пиратствуют в Сомали, пока ты тут изгаляешься по ночам над немощной и социально-незащищённой группой людей, не способной от тебя сбежать? — бесхитростно поинтересовался мутант, хотя, окажись это так, он несильно бы удивился положительному ответу.       — И снова мимо, — лучезарно и открыто улыбнулась девчушка.       Чем-то в своей непосредственности она сейчас напоминала Майки в его лучшие юные годы. Тогда Рафаэлю казалось, что младшего ничто не способно обидеть, как бы порой он ни старался.       Здоровяк поставил на край парапета пустую кружку, предусмотрительно спрятав облачённые в перчатки руки в карманы балахона, и всерьёз задумался. Своё любопытство он мог без труда удовлетворить, используя доступ Донателло к имеющимся городским базам данных, и непременно бы нашёл искомое, поскольку только параноидальный отщепенец не оставляет следов в глобальной сети. Но это было бы слишком просто.       — Значит, так, — подсобрался Рафаэль, консолидируя информацию: — Что мы по существу имеем? Возможную травму от потери близкого человека, родственников на удалёнке, которых не заботит твоё благосостояние, смирение с одиночеством и самовольное заточение в доме престарелых. Это у тебя в такой форме выражается альтруизм или мазохизм? Или, может быть, ты действительно замешана в каком-то мутном деле и эта вся окружающая атмосфера всего лишь твоё прикрытие?       Марта с интересом следила за ходом его рассуждений, не торопясь подтверждать или опровергать слова ночного гостя. А затем встала, прихватив с собой термос, и медленно направилась к Рафаэлю.       Первый порыв на уровне инстинктов требовал отпрянуть от девушки, как от прокажённой, но мутант лишь пониже склонил голову, отвернувшись в противоположную сторону и чутко прислушиваясь к каждому звуку, пока она наливала в его кружку новую порцию горячего чая. Неторопливо возвращаясь к своему креслу, Марта на ходу произнесла:       — Интересные догадки, но ты кое-что упустил: ко всему прочему, я ещё успешный предприниматель в организации вязального дела. И у нас большой ассортимент: шапки, варежки, шарфы.       — Ах вот оно в чём дело, — понимающе кивнул Рафаэль и с удовольствием отпил горячий напиток, хмыкнув: — Наживаешься на бесплатном труде подневольных старушек.       — И не будем забывать про мистера Бёрна: он прекрасно владеет крючком, — многозначительно изогнув бровь, подтвердила девушка, а вдобавок похвасталась: — А ещё у нас есть свой сайт.       — Вот как? — Рафаэль прикусил нижнюю губу и изо всех сил старался остановить расползающуюся улыбку. Марта умиляла до такой степени, что невозможно было удержаться от глумления. — А ваш корпоративный девиз — купи два шарфа и получи в подарок старушку?       — Вообще-то — связано с любовью, — мечтательно уточнила девушка, вряд ли осознав, что тем самым отбила у Рафаэля всякое желание ёрничать на эту тему.       — Ну допустим, что всё действительно так благородно и чинно, — не стал спорить мутант, — только вот всё никак не пойму, зачем ты воешь по ночам?       — Во-первых, я не вою, а духовно обогащаю местную публику, — тут же запротестовала Марта, — а во-вторых, пока никто не жаловался.       — Прям совсем никто? — совершенно не поверил Рафаэль. — Или лучше сказать — никто из дееспособных?       — Из моего дома — никто, — уклончиво ответила она, теребя выбившуюся из небрежного пучка прядь волос. Не сложно было заметить, что девушка лукавила. — И если тебя это утешит, то на одном этаже со мной проживают в основном слабослышащие, — подобное неловкое оправдание, видимо, её вполне устраивало.       — А те, кто не страдает проблемами со слухом, должно быть, просто не в состоянии до тебя добраться? Случаем, тут не проживают особо недовольные твоим пением инвалиды-колясочники? — невинно поинтересовался мутант. И судя по тому, как она старательно разглаживала подол помятой рубашки, Рафаэль попал в яблочко.       Но внезапно девушка вскинула на него доверчивый взгляд, полный застенчивой нежности и тепла, при этом загадочно чему-то улыбаясь. Рафаэль замер и не смог не засмотреться. Его теория заговоров рушилась. А она, кажется, собиралась поделиться с ним секретом.       — Тебе, наверное, покажется это странным, но им всем от этого становится спокойнее, — начала Марта и отвела взгляд, пыталась подобрать слова.       — Да неужели? — хрипловато усмехнулся Рафаэль, но сразу же пожалел о собственной уничижительной реакции. На самом деле ему совсем не хотелось язвить или грубить, но так выходило скорее по привычке и глубоко засевшей установке: огрызайся первым и при любых обстоятельствах. Ведь так и только так никто и никогда не сможет первым нанести обиду или же причинить боль.       Однако девушка на издёвку не отреагировала и продолжила откровенничать, теребя клетчатую ткань:       — В действительности в округе не так уж и много людей. Старый район, заброшенные дома в аварийном состоянии, закрывшиеся предприятия, в общем-то, не самое популярное место среди городского населения, — девушка устремилась вдаль, рассматривая одинокие постройки. Рафаэль прекрасно знал эти факты, собственно, по этим же причинам его семья и выбрала данную локацию обитания.       — Тут удивительно тихо, — продолжила она. — Здесь каждый день похож на предыдущий, как будто мы все замерли в одном очень длинном сне. От этого становится жутко неуютно, — и Марта повела плечами, словно в июльскую ночь ей вдруг стало зябко, но затем она улыбнулась, прогоняя печаль с уставших черт лица. — Но я нашла решение. Знаешь, ведь это не самый плохой способ показать, что они всё ещё нужны и важны, как минимум для меня. И поэтому долой тишину!       — Ой, давай вот только без этого! — Рафаэль поспешно выставил вперёд раскрытую ладонь, смотря на то, как воодушевлённо она схватилась за грифель гитары. Однако девушка не послушалась, водрузив инструмент на колени, поудобнее примостив его в руках.       — Такой большой и такой пугливый? — не сдерживая тихие смешки, Марта лукаво поглядывала на гостя.       — Если ты вдруг не в курсе, то твой струнный Армагеддон до безобразия расстроен, как и те, кто вообще способен мало-мальски слышать, — пробубнил уязвлённый мутант, с опаской косясь на тонкие пальцы, интригующе поглаживающие упругие струны, будто бы дразня его и побуждая к ответным действиям.       — Так, всё, — Рафаэль не выдержал томительного напряжения. Он встал и уверенно приблизился к девушке, протягивая к ней облачённую в кожаную перчатку ладонь с плотно прижатыми к друг другу пальцами со словами: — Отдай.       Марта смерила его оценивающим взглядом. Девушке пришлось высоко задрать голову, а взгляд из-под приспущенных век выдавал в ней ту ещё упрямицу. Но здоровяк не отступал и не менее упрямо ждал, затмевая собой единственный источник света — луну.       — Только будь с ней поласковее, — с лёгкой ухмылкой она сдалась молчаливому напору и передала гитару здоровяку.       Вернувшись к парапету, Рафаэль внимательно изучил старый инструмент с истёршимся лаковым покрытием. Он нашёл на нём множество царапин и сколов, но больше всего возмутило оставленный на незащищённом деревянном корпусе круглый коричневатый след — не было сомнений в том, что девчушка использовала гитару как подставку под чашку. Мутант недовольно зыркнул в сторону Марты и раздражённо цокнул, буркнув:       — Кто бы говорил, вандалка.       Сняв перчатки, Рафаэль принялся настраивать гитару, с особой нежностью и педантичностью подкручивая колки на головке грифа и теребя струны, пытаясь привести издаваемое звучание хоть в какой-либо приличный и гармоничный резонанс. Ему нравился этот процесс. Если уж Лео получал свою дозу дофамина путём натачивания лезвий катан (впрочем, всего колюще-режущего, имевшегося в доме), то мастер сай открыл для себя иной путь умиротворения.       Всё это время Марта следила за процессом, не произнося ни слова. Инструмент оказался в куда более надёжных и заботливых руках. Подбирая аккорды и наигрывая мелодию, Рафаэль чутко прислушивался к струнам, будто бы они могли поведать ему о всех пережитых страданиях у беспечной хозяйки, вызывая на лице мутанта лёгкую тень сочувствия.       Вскоре разрозненные звуки под пальцами Рафаэля обрели цельную мелодичную конструкцию, и Марта, еле слышно на глубоком вздохе с заразительной пылкостью произнесла:       — Вот оно — вдохновение! Давай же, голоси, как не в себя, — её глаза блестели нескрываем восторгом, и девушка активными жестами подбадривала гостя.       Тихая одинокая ночь располагала к просьбе, переполненной страждущей надеждой выплеснуть весь имеющийся поток эмоций. Рафаэль прикрыл глаза, погружаясь во внутренние ощущения, будоражащие звучным мотивом, и слова пришли сами собой:       Smoke is clearing out       (Дым рассеивается)       All the circling lights, blind me.       (И эти кружащиеся огни ослепляют меня.)       I’ve been running out       (Мои силы на исходе)       Now it’s all just a fight, to breathe.       (Теперь я сражаюсь за каждый вздох.)       I gave it all, yeah,       (Я выложился весь, да,)       I gave everything.       (Я отдал всё.)       I will never break the silence,       (Я никогда не нарушу молчание,)       When I look inside.       (Когда я смотрю внутрь себя.)       I don’t have to hide,       (Мне не нужно что-то скрывать,)       If you’re looking, you won’t find it       (Если ты что-то ищешь во мне, то ничего не обнаружишь)       Who’s the enemy?       (Но кто же враг?)       Don’t know what to believe,       (Я не знаю, чему верить,)       Living in the shadows.       (Живя среди теней.)       Living in the shadow.       (Живя среди теней.)       — Ну, согласись же, что ощущения классные! — чрезмерно довольная собой, девушка улыбалась так, будто бы стала его драгдилером, подсадившим на наркоту.       Рафаэль лишь фыркнул в ответ, но внутренне признал, что ощущения действительно были более чем приятны. Имели они удивительную общую схожесть с бодрящей лёгкостью, как после добротной драки, закончившейся его безусловной победой. Впрочем, ранее ему не приходила и мысль в голову, чтобы вот так открыто голосить на всю округу. И действительно, соседние дома оставались безмолвно безучастными к ночному концерту. Даже бродячие псы не выли.       Но тем не менее, странный выбор Марты по оказанию «помощи» и необъяснимая преданность чужим людям обескураживала и одновременно с этим подкупала. И если раньше он списывал её неоднозначное поведение на самую обыкновенную взбалмошность, предполагая, что только от скуки она безнаказанно горланила на всю округу, то теперь не знал, что и думать. Этот вечер породил ещё больше вопросов.       — Кстати, завтра жду тебя на ужин.       — С какой это стати? — опешил мутант от напористости девчонки, выражавшейся исключительно с прямолинейным указанием.       — Любишь по чужим крышам шастать — люби и в гости ходить, так что быть тебе нашей почётной персоной. И не переживай, ты им понравишься. Ждём тебя завтра. В семь вечера, — категорично заявила Марта и вскочила с кресла, бодрым шагом направляясь к лестнице, видимо, чтобы проигнорировать его возможный отказ. И, даже не обернувшись, крикнула: — И не опаздывай!       Рафаэль лишь удивлённо смотрел ей вслед, от подобной поразительной наглости слова так и не вылетели из его приоткрытого рта.       Лишь некоторое время позже он недовольно высказался пустоте:       — О таком, вообще-то, следует предупреждать заранее, чтобы была возможность придумать повод для отказа, — забрюзжал здоровяк, отходя от парапета для дальнейшего разбега.       Бесшумная чёрная тень переметнулась на соседнее здание и скрылась в городском лабиринте.