Наследница смерти

2945 год Третьей Эпохи

Ланьяса бездумно перелистывала пожелтевшие страницы, с отличительным усердием не стараясь вчитываться в написанное. Язык книги казался очень сложным и запутанным, потому молодая особа успела пожалеть, что заметила её на полке и взяла в руки, пожертвовав безупречно чистым рукавчиком платья. Сколько же пыли собралось на полках! Резвый цокот копыт её насторожил, обеспокоил: Ристэр не должен вернуться столь рано… Как бы ни случилось чего дурного! Беспечно отбросив надоевшую книгу, Ланьяса перевернулась и, запутавшись в платье, без особой элегантности свалилась бы на пол, не ухватись она вовремя за твёрдую спинку кушетки. — Странно, — удивилась молодая княжна, выглядывая из окна гостиной. Во дворе усадьбы остановилась повозка, испачканная грязью и припорошенная пылью. — Кто заявился к нам с сундуками и свёртками? — озабоченно нахмурив светлые бровки, она вспорхнула с мягкого сидения и легко побежала к двери после настойчивого стука дверного молоточка. Не дожидаясь приглашения, в прихожую скользнула незнакомая Ланьясе девушка, по-свойски притворила дверь и, проделав сии нехитрые движения, гордо приосанилась. — Здравствуйте, — ошеломлённо выдохнула княжна, в то время как взгляд против воли опускался на местами изношенное походное платье, потрескавшиеся сапоги и потертые перчатки, которые гостья сняла до того, как войти в дом и поприветствовать молодую хозяйку. — Мы, кажется, встретились впервые. Ланьяса, дочь Лассата. — Рана, — родового имени она предпочла не упоминать, что лишь раззадорило интерес Ланьясы к страннице. — И я Ваш покупатель. — Покупатель? — недоумённо округлила и без того большие глаза девушка. Её беспокойный взгляд метнулся к витиеватому обручу, аккуратно окольцовывающему тёмно-рыжую голову гостьи, с небольшим изумрудом посередине. — Имения, — угрожающе тихо процедила Рана сквозь зубы. Наивное непонимание новой знакомой её не веселило. Она нервно дёрнула левой кистью, трижды окольцованной браслетом-цепочкой. — Ах, — звонко рассмеялась княжна, не ощущая неловкости, — Вы желаете купить поместье, как я не догадалась! Проходите, присаживайтесь, а я распоряжусь о чае. Туфельки торопливо застучали по старым, скрипучим половицам. Рана свернула влево, княжна побежала в противоположную сторону, огибая большую мрачную столовую, и постучалась в неприметную дверцу. Рана усмехнулась. Княжна, а суетится как простая приближённая какой-нибудь знатной госпожи! — Что же, в таком большом доме совсем не осталось слуг? — без увертываний спросила гостья, покосившись на пыльный книжный шкаф. — Нет, почему! У нас и кухарки, и горничные, и управляющий есть! Правда, последний сейчас на охоте с моим женихом, — Ланьяса тотчас залилась краской, прикрывая пальчиками розовые губы. — На охоте, как интересно… Ваш жених, — Рана запнулась, точно слово застряло у неё в горле и не позволяло продолжить, — увлекается подобного рода увеселениями? — Не совсем, — смутилась княжна. — Невдалеке есть деревня — охотничье поселение. Мы обязались защищать тамошних жителей во время охоты, за что те исправно платят: то пушниной, то монетами. Но сейчас… — Деревня, — грубо перебила Рана и заинтересованно наклонила голову на бок. — Да, кажется, слышала… И охотничье поселение переходит во власть нового Владельца при передаче поместья, я правильно понимаю? — Давайте я вам сейчас всё-всё объясню! — чудесно улыбнулась девушка, но вовремя придала лицу деловитую серьёзность, встретившись с холодным, расчётливым взглядом гостьи. Судя по всему, шутки и забавы у нее не в чести. — Когда поместьем заправлял мой дедушка, здесь царили жизнь и любовь. Орки не пересекали границы столь часто, и охотникам было, где разгуляться, не страшась насильственной смерти. Однако, у князя была всего лишь одна дочь — моя матушка, и её, мягко говоря, не влекли дела имения: торговые, судебные, денежные… никакие. И посему дедушка надумал выдать её замуж за толкового и богатого юношу, а таких, Вы верно знаете, на торговых трактах не сыскать. Особенно теплые отношения у нас сложились с севером Рохана — по Великой реке наши торговцы справлялись к равнинам Волда — туда-то дедушка отправился свататься. В то время пограничные лагеря страны превращались в постоянные поселения и, естественно, не бесконтрольные, — Ланьяса знающе — до того потешно — задрала нос к верху. — Мужем матушки стал сын наместника — воеводы, вышедшего в отставку. Только вот положения дедушка не исправил, и когда имение перешло по наследству к маменьке, её помешанный на пограничных стычках муженёк, то бишь мой батюшка, не пожелал заниматься далекой Охотничьей вотчиной. Папенька забрал меня и матушку из родного дома, и до момента моей помолвки с маркграфом Ристэром мы жили исключительно на землях моего дорогого отца, — она грустно дёрнула губами, прокручивая на тонком пальце фамильный перстень. — После смерти папеньки, мы временно перебрались сюда и ужаснулись разрушенному имению. Дом стоял заброшенным, с конюшни и псарни сбежали все звери, а люди точно одичали. Накинулись на нас, представьте, когда мы ступили на принадлежащую нам землю! — охваченная намерением рассказать как можно больше подробностей, княжна забывала дышать, оттого щёки её пуще раскраснелись. Приметив разгорячённые изменения на округлом личике хозяйки, Рана безучастно подпёрла голову кулаком и тихо вздохнула, не имея понятия, сколько времени займёт ответ на такой простой вопрос о присвоении земель. На минуту запамятовав, что — по законам воспитания — рассказчика необходимо слушать, она отвлеклась на пухлую служанку, с дрожащим звоном поставившую чашки на столик и неумело налившую в них горячую тёмно-янтарную жидкость. Рана кивнула ей и осклабилась, из-за чего толстушка с ужасом сглотнула и сломя голову кинулась к выходу. Без должного волнения пожав плечами, гостья обратила внимание на тяжёлые светлые портьеры, собранные золотистым подхватом. «Ежели их заменить тёмно-зелёными или бордовыми и опустить, — шепталось ей на ушко, — то солнце перестанет слепить глаза, и комната утонет в приятном мраке…» — За год мы привели поместье в подобающий вид. Даже сад зацвёл особенно яркими красками, Вы заметили? — всплеснув руками, вернулась к изначальной теме беседы княжна и поспешно продолжила. — Но мы вынуждены продать такую красоту, — Ланьяса любовно тронула изысканную обивку кресел, — потому что имение с недавних пор приносит одни убытки, — она опечаленно надула губки. Рану порядком утомили показательные сантименты. — Ристэр выполняет свои обязанности на родине, а вести ещё одно хозяйство да так далеко от дома ему в тягость, — Ланьяса ненадолго перевела дыхание, предавшись сладостным мечтам о суженном. Рана состроила кислую физиономию в ответ на её тихое хихиканье. — Вам не понравился чай? — захлопотала юная хозяйка, завидев перекошенное лицо молчаливой собеседницы. — Не беспокойтесь, всё у вас чудесно: и чай, и мебель, и стены, и шторы, — Рана окинула последние неприязненным взглядом. — Мне нравится ваша усадьба, и я была бы счастлива приобрести её. Тихое местечко, немноголюдное и потерянное для остального мира… То, что я давно искала. — Словами не передать, как я рада! — не различив в словах гостьи фальшь, прощебетала Ланьяса. — Но мне любопытно, как Вы узнали о том, что мы продаём поместье? Когда мы пришли к такому серьёзному решению, думали, что покупатель, скорее всего, будет из Рохана. Или какой-нибудь вождь северных племён, что на том берегу Ирисной. Но Вы, Рана, явно не из Страны коневодов, так, быть может, пришли к нам с севера? — Мне рассказали о вашем имении, — немногословно отозвалась Рана и мимолётно поправила волосы, чтобы прикрывали шею и острые уши. — А не желаете ли Вы поведать о своей родословной? Немного, — с искренней надеждой попросила княжна. — Всё-таки меня волнует, в чьи руки я передам фамильное гнёздышко. — Я бы с радостью, — бессовестно соврала Рана, — но, похоже, вскорости в дверь постучит Ваш женишок и по незнанию прервёт наш разговор. К удивлению Ланьясы, так и случилось. Дверь отворилась, и в прихожей раздался весёлый гул мужских голосов. — Как Вы узнали? — ошарашено подскочила девушка. — Интуиция, — заговорчески шепнула Рана, поднимаясь с креслица и расправляя рукава и воротничок платья. — Милая моя Ланьяса, на охоте я, наконец, отважился дать согласие на нашу вздорную задумку. Сегодня мы покинем Охотничью вотчину, оставив все дела Ману, а по приезде домой я устрою ужин для моих друзей, чтобы рассказать им о продаже имения… — вальяжно скинув плащ в руки слуги, светловолосый воин замер под аркой проёма. — Ты не говорила, что мы ждём гостей, — укоризненно взглянул он на невесту. — Почту за честь представить, — Ланьяса торопливо подошла к воину, — госпожа Рана, она желает приобрести поместье. Мужчина оценивающе оглядел застывшую, как величественная статуя, гостью. Облик её был чужим, непривычным, как если бы он видел заморскую принцессу. Её излишнее высокомерие не отталкивало, но скрывалось за лисьим прищуром зелёных глаз что-то враждебное, угрожающее. Её крепко сцепленные руки, деланно холодное спокойствие и взгляд — не по-настоящему пустой, замечающий всё и в тоже время не видящий ничего… Её тихое присутствие пугало, будто шипение змеи, будто скрежет когтей хищника. — Добрый день, маркграф Ристэр. Рада знакомству, — едва он открыл рот, проговорила гостья с непринуждённой улыбкой, оголившей самые обыкновенные зубы. Роханец с незаметным облегчением выдохнул, точно ожидал увидеть волчий оскал. И недовольно повернулся к Ланьясе. — Всё ей уже рассказала, я прав? — преимущество Раны в разговоре задело гордость сурового и свободолюбивого воина степей. До скрипа сжав зубы, он немигаючи смотрел на невесту. — Прости, Ристэр, не могла же я глупо молчать, — виновато понурилась девушка. Возведя глаза к потолку, мужчина кивнул своим мыслям и с отчасти грубой лаской обнял Ланьясу, прижимая её к широкой груди. Левая рука Раны вновь судорожно дёрнулась, звякнув браслетом. Она поспешно отвела взгляд от милующейся пары. — Как я погляжу, вы долгое время провели в ожидании. Не думаю, что вам составит труда потерпеть ещё чуть-чуть. Я должен привести себя в порядок перед важным разговором с прекрасной госпожой, — не слушая удивлённого бурчания невесты, Ристэр свернул в столовую и ступил на одну из широких лестниц, огибающих большой камин. Но отразившийся от высоких стен помещения ответ ударил ему в спину. — Не сомневайтесь, господин Ристэр, я всенепременно подожду. Но учтите, что моё терпение не долговечно, а желание потратить неприлично большую сумму денег такое непостоянное, — гостья усмехнулась. — Я советую Вам не задерживаться. Так, по-дружески. Ристэр остановился на полушаге, дёрнул головой, словно на ухо ему противно жужжала муха, и как ни в чем не бывало продолжил свой путь. Рана легко передёрнула плечами и расслаблено осмотрела столовую. Сверху бил свет окон второго этажа, но его недоставало, чтобы в полной мере осветить зал. В сравнении с маленькой гостиной для чаепития безразмерная комната, тонущая в полумраке, ей нравилась больше. — Смею представиться, госпожа, — из-за спины Ланьясы выскользнул проворный мужчина, чью щетинистую щеку до губы рассекал побелевший шрам от звериных когтей. Рана решила, что ему едва за двадцать, хотя кто этих людей разберёт. — Маннуэд Йоркат, к Вашим услугам. Приказчик. Можно сказать, потомственный, — он быстро улыбнулся, зачем-то морща нос. — Мой отец был управляющим ещё при Её Милости, княжне Вицъяре. Родом я из деревни охотников, что недалече, но, сколько себя помню, при дворе поместья служил. — Ма́сто райми́на… Охотничья деревня, — против воли вырвалось у Раны одновременно с ударом осознания. Сотня лет минула с тех пор, как она услышала сие название в эльфийском городе. Вот о каком поселении тогда шёл разговор. — Эльфийская речь! — встрепенулся Маннуэд. — Так Вы одна из них? Рана не ответила, смерив молодого приказчика строгим взглядом. Более тактичная Ланьяса шикнула на него, добавляя: — Эльфам, людям и гномам у нас всегда были рады. Да теперь редко кто отважится через Мглистый хребет перебираться, потому к нам нечасто усталые путники заглядывают, а для детишек эльфы — что сказка. И для некоторых взрослых, видимо, тоже, — княжна грозно покосилась на паренька, становясь поразительно похожей на своего дражайшего жениха. — Однако Вы похожи на эльфа, госпожа. И говорите Вы необычно: вроде бы слова простые произносите, знакомые, а вслушаешься — будто чужеземца слушаешь, — Маннуэд широко распахнул тёмные глаза и поднял брови. — Стало быть, Вы с запада? У многих там говор… мудрёный. Рана осеклась. За напускными наивностью и заинтересованностью молодого человека таилось изворотливое лукавство. Приказчик-то не пальцем делан! — Я выросла на западных землях, — согласилась она. — Но родилась далеко на востоке. — И кто же Вы по происхождению? — не унимался юноша. — Какой титул закрепился за Вами после рождения? — Это так важно? — Конечно, — Маннуэд расхохотался, усердно не реагируя на порицающие взгляды Ланьясы. — Княжеское имение может приобрести лишь равный по рангу или выше. — Ах, да, — снисходительно отозвалась Рана, будто подобная формальность была столь заурядна, что девушка просто-напросто о ней забыла. — Мой отец — потомок великих Людей Запада, и он унаследовал звание Лорда. С давних времён мой род владеет землями на востоке, отец — наместник, и он же правитель. А из-за крови матери — далекой наследницы королевской семьи, меня прозвали принцессой, но сей титул я принимать, увы, не хочу. Он не оставляет права выбора и чересчур уж сильно угнетает мою свободу. Потому я стремлюсь найти место, где буду хозяйкой без обязательств перед семьёй. — Вашу цель я уважаю, но есть ли при Вас весомое доказательство принадлежности к знати? Иль документ, иль вещица, подтверждающая… — Вещица? — с притворным смехом переспросила Рана. — То есть, повозки с сундуками, набитые дорогими одеждами и драгоценностями; кучера и двое помощников-воителей; украшения работы гномьих мастеров из самого Эребора, — девушка для примера коснулась диадемы, — для вас не весомые доказательства? А так, — она махнула рукой, подходя ближе и пристально смотря в глаза то княжны, то приказчика, — притворство? Вы обязаны мне верить без ненужных грамот и печатей. Я особа королевских кровей, и я без ропота и стеснения говорила с такими властителями, перед которыми вы раболепно падёте на колени, от страха не смея вздохнуть, — глаза её потемнели и замерцали, как у ночного зверя. — Ведьма! — раскатисто прогремел крик Ристэра. Он набросился на гостью подобно медведю — с бесконечным желанием разорвать на части, но Рана сноровисто увернулась. Лезвие кинжала проскользнуло в дюйме от подбородка, срезав взметнувшуюся прядь рыжих волос. Она зашипела. — Вам нашептали грязную и наглую ложь, маркграф Ристэр! — Да прямо-таки! Ты околдовывала мою невесту, — тяжело дыша от ярости, роханец бросился повторно на девушку, не делающую здравомыслящих попыток защититься. Зазвенел металл. Кинжал Ристэра отлетел в противоположный угол и затерялся в темноте, а сам мужчина оказался прижат к стене. Рана его не касалась, лишь нож — сияюще-чёрный, украшенный эльфийской надписью — холодил горло. Острие медленно вонзалось кожу. — Вам не терпелось узреть предмет, благодаря которому мои слова обретают значимость и смысл? Каждый из вас сможет его почувствовать, если не признаете, что я имею законные права обладать княжеским имением, — девушка поднесла губы к уху Ристэра. — Галворн, маркграф. Вряд ли ты слышал о металлическом сплаве, с которым не сравнится в прочности ни одно ныне существующее оружие. Я не имею желания убивать тебя, но предупредить обязана. Он режет слишком больно и слишком глубоко… Не думаю, что тебе до невозможного любопытно узнать, каково это — очутиться на месте жертв, которых он искромсал. И нет, ты не прав. Не моя рука тогда вела лезвие. До того, как я его впервые коснулась, он тысячи лет купался в крови, — закрыв глаза, она усмехнулась. — Не советую звать охранников, Маннуэд. Служанкам придётся долго оттирать полы, а я, повторюсь, не хочу убивать вас. Мы можем договориться… Назовите цену! — На бумагах есть всё необходимое, — возвестил дрожащий голосок Ланьясы. — Предусмотрительно, — кивнула Рана и, подмигнув Ристэру, приблизилась к столу. Роханец с хрипом ненависти сполз на пол, зажимая царапину ладонью. — Их нужно подписать! — жёстко напомнила девушка. — Ланьяса, дочь Лассата и Вицъяры, тут перо, чернила, бумага. Я жду. А тебе Маннуэд Йоркат, выпала честь засвидетельствовать. Вперёд! Неуверенно поглядывая на Ристэра, княжна и приказчик приблизились к грамотам о даровании хозяйства. Тяжело выдохнув, маркграф дал согласие, и Ланьяса оставила витиеватую подпись на пергаменте. Следом без долгих раздумий чиркнул Маннуэд. — Прекрасно, — улыбнулась Рана. — Мои помощники выдадут вам оговоренную сумму. Коли желаете сверх того за нанесённый вред, пожалуйста, — она небрежно взмахнула головой, отбрасывая волосы за спину и оголяя-таки острые уши. — Но в пределах разумного. Маркграф Ристэр, я слышала о ваших намерениях покинуть Охотничью вотчину без промедлений. Ничего не попишешь, я даю вам срок до завтра, ибо отправлять вас в долгую дорогу без вещей, провианта и должной подготовки и отдыха довольно бесчеловечно. Но к полудню следующего дня вы покинете поместье. — Как ты смеешь, ведьма! — Смею как владелица Охотничьей вотчины, что подкреплено обожаемыми вами бумагами. Отныне я княжна и единолично распоряжаюсь, кто и сколько прогостит в моей усадьбе. Я не желаю вражды и злости друг на друга, но на этих землях теперь вы не имеете власти. Пожелаете воплотить в жизнь мысли отвоевать имение обратно, встретите достойный отпор, я обещаю! — она убедительно понизила голос до ужасающего полушёпота. — Я предлагаю вам дружбу, а ваше дело — отказаться или согласиться. Раз в три месяца я с нетерпением буду ждать вашего приезда на чай и милую беседу о событиях жизни этих земель. А теперь, — девушка хлопнула в ладоши, — я жду вас на сегодняшнем прощальном ужине, после которого мы вместе отправимся в деревню, и вы во всеуслышание объявите меня княжной и наместницей сих земель. До вечера, княжна Ланьяса и маркграф Ристэр, — она, точно в насмешку, поклонилась на прощание. — Маннуэд! Ты парень не промах, смышлёный. Понравился мне. Желаешь ли остаться приказчиком и под моим началом? — Прощу прощения, госпожа, можем ли мы переговорить наедине? — получив согласие, он повёл Рану прочь от потерявших дар речи, ошеломлённых происходящим хозяев имения. Бывших хозяев. — Некоторой свободой я обладаю, да вмёртвую привязан к должности и охотничьей земле. Я служу тому, кто владеет, и клянусь Вам в верности! — Отчего так скоро? Иль жилка предателя трепещет в твоём теле? — прищурилась Рана, оканчивая шествие по широкой лестнице. — Ни в коем разе! — отступил Маннуэд. — Вы показали силу, и я узрел в Вас победительницу. С охотой буду покорен пред тем, кто не страшится властвовать. Вас не сломить, а значит мою веру — тоже. — Ты лизоблюд и угодник, но мне льстят твои громкие слова, — Рана мягко улыбнулась, с любопытством заглядывая в коридор, ведущий к спальням и оканчивающийся террасой. Девушка направилась к ней. — Ты будешь мне полезен, Ман. И не смотри с испугом, спуску я вам давать не собираюсь, но и зверствовать, лютовать не буду. Как-никак, цену ваших стараний знаю и не забуду, — девушка быстро закусила губу и зажмурилась на мгновение. — Первое твоё поручение — отбери прислугу. Гони в деревню тех, кто не угоден, на места возьми тех, кто по нраву. Как управишься, пошли за плотником, столяром, художником… обобщая, за ремесленниками, которым следует доверять. — Но зачем же, княжна? — растерянно запустил ладонь в чёрные волосы Маннуэд. — Ты почти ответил на свой же вопрос, — зажато хохотнула Рана, вдыхая полной грудью свежий воздух, хлынувший из открытой двери на террасу. Выходить она не спешила, задержавшись у светло-зелёных занавесок. — Я княжна, и мне не нравятся некоторые особенности обстановки моего поместья. И я исправлю недочёты. Ты поможешь мне? — произнесла Рана таким тоном, что Маннуэд однозначно понял — это не вопрос и даже не просьба. Приказ. — Твоя молчаливая покорность располагает к себе, дорогой Ман, и топит лёд моего сердца, — девушка положила тонкую ладонь на плечо приказчика. — Раймина́рда обогатится, встанет на ноги и заживёт в достатке, я даю слово. На нас не посмеют напасть, ибо я буду охранять спокойствие своих подданных и своё собственное, как дракон, что стережёт сокровища. А пока, — её лицо беззаботно разгладилось и озарилось смешливой улыбкой, — ради Всевышнего, убери с глаз моих долой эти ужасные портьеры! Разорви на кусочки, отдай сельским или сожги, что угодно! А ещё, — почти скрывшись на террасе, добавила Рана, — познакомь меня с деревенским старостой. Не желаю, чтобы селяне думали, что я силой захватила власть над их землёй. И что наместница я незаконная. Иначе не только обвинять, не любить да ослушиваться будут… Тут и до кровавого бунта, до резни недалеко, — левая рука дрогнула продолжительнее и заметнее прежнего. — По себе знаю.