Соответствующий статус

Иван идёт по коридору замка, погруженный в свои мысли, на ходу просматривая пергаменты, исписанные собственным почерком, который и до этого не славился ясностью, а в сочетании с узорчатой вязью языка нави, вообще становился едва читаемым для него самого. — Что, счастливо живешь- поживаешь, добра наживаешь, добрый молодец? — раздается едкий, скрипучий голос за спиной, заставляющий вздрогнуть от неожиданности. «А она-то тут какого черта!.» — с раздражением и смятением думает юноша, оборачиваясь и видя за своей спиной Ягу собственной персоной. — Да и вы не хвораете, как я посмотрю, — осторожно роняет Иван, ощущая, как изумрудные глаза буквально буравят его взглядом, полным глубокого, злостного раздражения и недовольства. — А я и не захвораю, можешь даже не рассчитывать, — оскаливается ведьма. Иван улыбается в ответ улыбкой вежливой и отстранённой, одной из тех, которых порой приходилось раздавать в родном тереме служилому люду, и делает шаг в сторону, желая обойти старуху, но та делает аналогичный. — Интересное ты конечно решение принял, — шипит Яга, — не только остался со своим мучителем, но и дал узлом брачным себя повязать. «А она откуда-то знает про это», — хмурит брови Иван, чувствуя раздражение, и гадливое, неприятное ощущение, словно что-то светлое и теплое внутри обливают липким и темным. — Хотя, партия, безусловно выгодная… Только вот без родительского благословения, верно? Дома-то едва были бы рады знать, что всеми любимый царевич с нежитью в союзе…- хмыкает ведьма, — Или бы их больше разочаровала правда о том, что ты сам нечисть на половину? — Ваше злорадство только подчеркивает досаду от того, что у вас ничего не вышло, — пожимает плечами Иван, ощущая, что реплики, которые бросает в него Яга, достаточно метко бьют в часть тревог, время от времени одолевающих его. — О, дорогой мой, мы еще посмотрим у кого что вышло, — по коридору разносится ехидный смех, — И долго ли твой брак продержится. — В любом случае, не ваше дело, — сухо бросает юноша, твердым шагом обходя таки ведьму. — Хотя с другой стороны, куда вы денетесь-то –два проклятья, неуёмная похотливость, которая, к слову, остывает со временем, и весьма сомнительное прошлое- отличный клей для супружества, — доносится в его спину, но он не оборачивается, и не удосуживает себя ответом. «Вот же… Почему никак не угомонится, старая карга», — Иван чувствует внутри себя досаду, смешанную с тревогой. Он проходит мимо коридора, поворот в который привел бы его в новые, точнее старые кощеевы, но теперь уже их, совместные покои, и повинуясь странному, смутно растекающемуся чувству в груди, двигается дальше. Юноша доходит до другого крыла- вообще-то, с того момента, как он вновь вернулся в этот замок, нечто внутри него упорно обходило эту часть кругом, стремясь вообще забыть об ее существовании. Иван понимает, какую комнату ищет, и отлично (пожалуй, даже слишком) помнит, где она находится. Но, все двери что попадаются, ведут не в нее, коридоры мягко, но упорно обводят кругом. Иван останавливается на мгновение, положив руку на каменный свод замка. — Не упрямься, ты же понимаешь, куда мне надо попасть, — с лёгкой улыбкой, скрывающей лёгкий флер грусти, он проводит ладонью по холодной, шершавой стене. Не без сопротивления, но все же, к его просьбе прислушиваются — и через пару дверей он находит нужную. Хотя казалось, что замок и не был лишен определенной доли своеволия- мог заплутать нежеланных гостей или ленивых слуг, в общем и целом, магия, пропитывающая каждый свод и каждый камень, в основании была ничем иным, как отголоском магии его хозяина. «Не хочет, значит, чтобы я ходил сюда», — думает Иван, подмечая отзвук горечи в сердце, укладывая ладонь на ручку- и спустя мгновенье оказываясь в до боли знакомом помещении. Он замирает на пороге, прислушиваясь к внутренним ощущениям, опасаясь колкой, резкой, болезненной волны, но не чувствует ее, и осторожно проходит дальше. Гигантская, кричащая о своем назначении- и назначении жившего в этой комнате кровать, с балдахином, так же устланная ярко-красными, дорогими тканями. …Тебе идет красный, как кровь или шелк… Комната выглядит пустынной и нежилой- но на мебели нет слоя пыли, ковер под ногами все такой же мягкий и свежий. То же зеркало в дорогой золотой, инкрустированной драгоценными камнями раме, то же причудливое резное дерево. Юноша сам до конца не может ответить на вопрос, зачем пришел сюда. Слова ведьмы остро резанули по глубокому, затаенному, но не похороненному. Тому, с которым он не вполне понимал, как обойтись. Это не то, что он забудет, но как об этом помнить? «Так странно…», — Иван присаживается на край кровати, пробегаясь пальцем по узелкам на кисточке балдахина, свисающей с полога, — «Что место осталось тем же, а я нет… Жил в этой комнате рабом, а теперь?..» По алым губам пробегается усмешка — кем-кем, а хозяином здесь он себя точно не чувствует. Остался со своим мучителем Юноша откидывается на постель, упираясь взглядом в потолок. Если закрыть глаза, погрузиться в воспоминания, можно почти что ощутить цепкую, жесткую и бесцеремонную хватку на запястьях, вжимающих его в эту мягкую поверхность. Алое на алом видно плохо- и капли его крови всегда терялись, пропадая в этом шелке и бархате. Иван морщится, растирая лицо ладонями: «И зачем я пришел сюда вообще? Зачем все это ворошить? Даже если да, с мучителем, но я остался, все уже, после драки кулаками не машут», — с губ слетает смешок, — «Я выбрал это сам». Он опускает голову на подушку, прикрывая глаза, устраиваясь на самом краю этой бесконечной горизонтальной поверхности. «Я жалею?» — юноша прислушивается к внутреннему ощущению, и с облегчением не находит утвердительного ответа на этот вопрос. Просто есть нечто внутри него, которое до сих пор болит. Не надрывающее и истекающее кровью, а легонько саднящее, томительно потягивающее время от времени. Иван сам не замечает, как погруженный в вязкую топь смутных мыслей, проваливается в неглубокую дрему. — Заплутал? -из сна его вырывает вкрадчивый голос, и осторожное, мягкое касание когтем плеча. Юноша машинально вздрагивает, обнаруживая рядом с собой Кощея. — Да нет, — в него снизу вверх внимательно всматривается прищуренный лиловый взгляд, — просто…хотелось побыть наедине со своими мыслями. — И что за мысли такие? — протягивает Бессмертный, соскальзывая когтем с его плеча вниз, оставляя на руке тонкую, едва видную царапину и ощущение мурашек за собой. К его удивлению, в следующее мгновенье Иван делает странную, пожалуй, вещь — во всяком случае не ту, что Кощей ожидает. Юноша захватывает край покрывала, и, перевернувшись несколько раз оказывается на другом конце постели, завернутый и укутанный. — Просто мысли и все, — доносится из слоев бархата, и Кощей видит шевеление, порожденное пожатием плечами. Иван чувствует клокочущий дискомфорт- с одной стороны, он отчасти застигнут врасплох в своих неопределенных и сложных чувствах, с другой- эта знакомая дрожь от прикосновения смущает его. Он определенно не хочет пускать эту волну дальше, позволяя своему возбуждению и желанию расцветать здесь. Но внутри так же есть что-то невнятно- смутное, царапающее странным желанием заняться сексом в именно в этой комнате, и от этого становится куда дискомфортнее. — Не нашел тебя в библиотеке, — осторожно продолжает Кощей, нахмурившись, — Хочешь побыть один, значит? На самом деле происходящее ему совершенно не нравится- Иван славился неуёмным желанием сказать все, что думает и чувствует прямо сразу, не обдумывая и не утаивая ни мыслей, ни ощущений, и это столь откровенное отстранение- буквально на физическом уровне, завернуться в покрывало, чтобы когтистые руки ловко и ушло не оплели и не прижали к себе, вызывает вопросы. Вопросы, на которых он вполне верно угадывает ответ. Ведь и у него с памятью все в более чем в порядке. — Мы с тобой странная пара, верно? — спустя паузу доносится с другой стороны постели, и Иван со вздохом поворачивается лицом к Кощею. «Если он встретил эту суку, и она наговорила ему что-то…», — мелькает в голове мужчины, когти врезаются в мягкую поверхность, продирая ее буквально до основания перины. — С чьей точки зрения странная? — протягивает Бессмертный, проскальзывая на кровать дальше и нависая над юношей. — Со всех, думаю, — с улыбкой отвечает Иван, и Кощей с глубокой досадой ловит в кончиках этих губ эмоцию грусти. — Ты с Ягой столкнулся, верно? — юноша отчётливо видит в глазах мужчины нехороший, глубокий и мрачный огонек. — Да так, пересекся в коридоре, обменялись парой светских любезностей… — фыркает Иван, абсолютно точно не желая показывать, во многом, самому себе, насколько этот короткий диалог его задел, — Что она тут вообще делала? — Надо было обсудить пару вещей, касаемо шабаша, скоро Ночь Ведьм на Лысой горе. Посчитал, что много чести будет выбираться ради нее, и лучше встретиться на своей территории — оскаливается Бессмертный: «И судя по всему, зря. Ничего, мне нужно лишь немного времени…и я не оставлю от нее живого места». — Я прямо вижу на твоём лице, как ты планируешь ее убийство, — не может удержаться от смешка Иван, вытаскивая одну руку из плена слоев бархата и укладывая на лицо Кощея. — Месть — это блюдо, которое подают холодным, но в ее случае я не собираюсь долго выжидать, — развернув голову, Бессмертный касается губами ладони возлюбленного. Повисает молчание. …куда вы денетесь-то –два проклятья, неуёмная похотливости, которая, к слову, остывает со временем, и весьма сомнительное прошлое… Кощей едва заметно поджимает губы, испытывая расцветающую злость и неудовлетворение- эту светлую голову мучают явно не светлые мысли, но он едва ли понимает, как к ним сейчас подступиться, что спросить или сказать- или лучше не говорить и не спрашивать ничего. Ибо молчание может сказать многое. Молчание и говорит многое, оплетая их нитями тишины, по которым скользит как утаенное, как и открытое, но не обличенное в слова- так очень часто было раньше, так случается и сейчас. В итоге он просто укладывает голову на грудь юноши, обхватывая свою хмурую гусеницу рукой. — Почему ты вообще влюбился в меня? — внезапно спрашивает Иван. На самом деле более откровенно заданный вопрос мог бы звучать: Любил бы ты меня без этого самого проклятья? А еще более глубокий, относящийся к самому себе: Неужели все во мне- лишь для того, чтобы понравиться в нужный момент тебе? Обстановку разряжает искренний, тихий смех Бессмертного. — Это забавный вопрос, свет мой. — От чего же? — Иван запускает руку в темный шелк, пропуская между пальцев длинные, гладкие пряди. — От того, что в целом, я могу перечислять достаточно долго… И как-то раз я это, можно сказать, сделал, — по губам мужчины пробегает улыбка, порожденная воспоминанием об укушенном кончике носа, заалевших щеках юноши, — Интересно, что ты вообще задаешься таким вопросом. «Странно было бы не любить тебя», — с нежностью, переходящей в тоску думает Кощей, — «А вот обратный вопрос…». Ему до щекотки под когтями хочется задать его. И еще более откровенный: Простил ли ты меня? Можно ли простить в принципе? — Ну, знаешь ли, ты все же… Кощей Бессмертный, с темным и загадочным прошлым, а я без году несколько десятилетий на земле, и вообще-то, явно куда менее интересная персона чем ты, — задумчиво произносит юноша, продолжая скользить по глади черных волос. Быть может, захочешь переманить душу другого наивного и беспечного юноши на свою сторону, соскучившись по этой игре? А кем тогда останусь я- отказавшийся от столь многого? Есть глубина, на которую самому Ивану страшно пока нырять- а кто он такой, если отринуть его судьбу, проклятье, эти непрошеные силы, и все то, что породила его связь с Кощеем? Кто я без тебя и этой истории? Сам по себе? Всякую юную душу подобные поиски тревожат, а его, судя по всему, обещают быть особенно не простыми. — Не дури, свет мой, ты одна из самых интересных персон, что я знаю, — фыркает мужчина, нависая сверху. У меня-то много поводов любить тебя, а у тебя? Как ты вообще умудрился почувствовать это ко мне? Ведь и у него есть глубина, в которую смотреть болезненно: Не страшно, если я люблю тебя больше, но… Как-то раз я весьма дорого за это заплатил, понимаешь? — У тебя не высокие стандарты, — смеётся Иван в ответ. — Нет, отнюдь: самые что ни на есть высокие, — ласковый оскал клыков, и в любой другой момент Кощей бы просто наклонился и поцеловал, но тонкое, прозрачное словно дым напряжение, все еще висит в этой комнате. Быть может, даже не между ними, но с ними рядом. — Что тебе там наговорила Яга? — решается наконец спросить напрямую Бессмертный, — Точнее, что из этого привело тебя сюда? Иван прикусывает губу, обращаясь внутрь себя, действительно пытаясь сформулировать честный ответ. Но он слишком расплывчатый, утекающий с пальцев рук, словно болотная тина, когда погружаешь руки в опустевший и темный пруд. — Я не знаю, это сложно, — в конце концов произносит юноша, — И честно говоря, странно лежать здесь сейчас с тобой и просто говорить… Мне как будто хочется сбежать, и одновременно быть именно тут, — теплая рука касается шеи и движется вниз, к плечам. — Не понимаешь, хочешь ли остаться закованным в это покрывало, или… — протягивает Кощей, скользя взглядом по телу перед собой, — хочешь, чтобы я стянул его? — В том числе, — произносит Иван, ощущая, что в горле пересыхает, а в теле разливается тревожная, клокочущая нега. Это как скольжение по острию ножа- а что я почувствую? Только желание? Желание, смешанное с отвращением? Желание и страх? Что это всколыхнет во мне? Или не всколыхнет ничего? Опасность, разве не опасность, смешанная с азартом, так часто задавала направление движения этого урагана? Бессмертный нагибается к лицу юноши- расстояние ничтожное, столкновение взглядов. И Иван внезапно и отчётливо понимает, что нет, он не может сейчас, не может здесь, что он не хочет. Но все внутри сдавливается, оцепленное колючим холодом, окутанное цепями, тело буквально немеет, юноша чувствует, что не сможет выразить это отчаянное нет, что словно резко взметнувшаяся ввысь птица, бьется в его груди. Что если его губ коснутся, он раскроет их, и выпутав руки из покрывала, уложит на шею Кощея, что он не сможет сказать ни слова, несмотря на всю меру свободы, на его уста плотно ляжет невидимая ладонь, и выпустит из них только стон, оставив сдавленный, надламывающий крик внутри. И что если эти когти проскользнут дальше, оставят его нагим, то его тело уже привычным образом будет ластиться к ним, и ему будет нравиться, ему понравится. Но что будет внутри после, с чем он посмотрит в глаза своему супругу? С отвращением к нему, к себе, к ним? С болью, которую не может облечь в слова и едва различает в чувствах? Он чертовски не хочет узнать это. Мужчина напротив него лишь касается поцелуем лба, затем отстраняясь. — Как твои успехи с языком? — мягко протягивает Кощей, на том универсальном наречии, на коем изъясняется навь вне зависимости от вида. Он видит на лице юноши облегчение, и это отзывается острым, болезненным уколом внутри, но Бессмертный не выдает этого — лишь незаметно для Ивана когти, лежащие сбоку от юноши, утопленные в складках покрывала, сжимаются на ткани, разрезая ее в лоскуты. — Сносно, — ответ произносится на том же языке, и вызывает у мужчины искреннюю улыбку. — С произношением беда, да? — он вновь опускается на укутанную в несколько слоев алого бархата грудь супруга. — Да ужас, на самом деле, понимаю и читаю я достаточно хорошо, но говорить самому… Такая мука, — фыркает Иван, обнимая Кощея. — Чужой язык бывает непросто осваивать, — в задумчивости протягивает Бессмертный. — Ты небось их как орешки щелкаешь, — раздается вздох. — Ничего, пару месяцев и будет достаточно хорошо. — Достаточно хорошо для чего? — беспечным тоном вопрошает юноша, запутываясь пальцами в длинных волосах. По губам Кощея пробегает не видная его собеседнику сейчас усмешка: « Что ж, не думаю, что сейчас хороший момент, что бы это обсуждать… Всему свое время». — Для того, чтобы чувствовал себя комфортнее здесь. — В целом, и так вполне нормально, — ответ, за котором не стоит и капли подозрений о далеко идущих планах Кощея. — Хочешь, чтобы этой комнаты больше не было? — спустя паузу спрашивает Бессмертный. «Надо было вообще самому об этом позаботиться», — с раздражением мелькает в голове мужчины. — Да нет, — Иван произносит ответ, ощущая, что не лукавит, и это приносит облегчение, — Это просто комната, — он улыбается, делая выдох, чувствуя, что что-то в груди отпускает- быть может, еще не до конца, но… Некоторые вещи просто есть. А некоторым- лишь только предстоит случиться. Спустя несколько недель, во время обеденной трапезы, Кощей мимоходом, словно бы они уже говорили об этом, и это дело давно решенное, роняет фразу, мгновенно разбивающую безмятежное спокойствие: — Кажется, пора бы подумать о твоей коронации. — Чего?! — от этой реплики Иван буквально давится глотком вина, заходясь в кашле, — Ты в своем уме?! В его голове мгновенно всплывает тот самый сон- две короны на столе в спальне, и свой взгляд, полный глубокой, искренней и живой тьмы. «Да, просто не будет», — с лёгким раздражением мелькает в голове Бессмертного, и все же, он не может удержаться от смешка, наблюдая за этой судорожной паникой на лице юноши. — С какой это стати? Мы на это не договаривались! И я на такое не подписывался! — возмущенно произносит Иван, резким движением отставляя свой бокал в сторону. Кощей наклоняет голову, сощуренным взглядом всматриваясь в собеседника. Собственно говоря, из двух тактик- медленно готовить почву или рубануть с плеча он выбрал вторую, предчувствуя отказ и лишая себя утомительных, растянутых уговоров. Ожидаемое сопротивление, но все же, эта та вещь, где он не собирается отступать. — Это вытекает само собой из твоего согласия на все предыдущее, — со вздохом произносит мужчина, — Если ты супруг Князя Тьмы, то статус соответствующий достается автоматически. — Ну уж нет! — юноша резко поднимается из-за стола — Так нечестно! Говорить об этом только после того, как получил мое согласие и повязать меня узлом! Ты…снова наврал мне?! — Это нельзя назвать ложью, я просто не стал подчеркивать очевидных вещей, — пожимает плечами Бессмертный. На его языке крутиться колкая фраза о том, что девица, выданная в другое царство становится царицей, но он придерживает ее, отчетливо осознавая, какое масло она подольет в уже начинающий полыхать пожар. Иван же замирает, на секунду даже теряя дар речи, ощущая, как возмущение захлёстывает его изнутри. — Хах, очевидных вещей, да мне в голову такое не могло прийти!!! А ты меня не хотел спросить сначала? — Я спросил, если ты помнишь, — лукаво протягивает Бессмертный, укладывая локти на стол и подбородок на ладони, — И если бы ты чуть подумал, то понял бы, что одно следует из другого. — Да быть может, если бы я осознавал твои далеко идущие планы, я бы и не соглашался! — в пылу гнева восклицает юноша. Эта фраза отдается неприятной, липкой досадой, но Кощей лишь усмехается, пожалуй, лишь чуть более широко оскаливая клыки. — Это все равно случилось бы в любом случае рано или поздно, так зачем тянуть? — интонация звучит мягко, но в этом доля обманчивости- Бессмертный явно демонстрирует отсутствие альтернативы. — А с чего это должно случиться-то?! Потому что ты всегда получаешь то, что хочешь? Почему тебе никогда не бывает достаточно?! — каждая следующая реплика этого диалога только множит в бывшем царевиче тревожное раздражение, а в Кощее- прохладное недовольство. — Я понимаю, что это многовато для тебя сейчас, и не все сразу…- Бессмертный встаёт с места и подходит к собеседнику, тем не менее не касаясь- он уже понял, что в такие моменты это вызывает у Ивана еще больше злости — Но рано или поздно: да. Я ни в коем случае не собираюсь обременять тебя властью и сопутствующими ей проблемами, но мне важно чтобы никто не смел сомневается в твоём положении. Это формальная вещь, но очень-очень важная. — Для кого важная, для тебя?! Мне вообще все равно кто и что думает о моем положении! — раздосадованно протягивает Иван, окидывая Бессмертного злым взглядом исподлобья. «Жалеет ли он на самом деле?» — думает Кощей, скользя взглядом по юноше. И хотя все сейчас так, как он и не мог представить раньше, нет-нет в нем да и проскальзывала тревога. — Это очередное проявление твоего безумного собственничества, — поджимает губы Иван, — Почему бы тебе не попытаться удовлетвориться тем, что есть? Я храню твою иглу, ты знаешь, что я проклят и никуда не денусь от тебя, даже если очень захочу, я повязал с тобой брачный узел, неужели этого мало?! — голос звучит звонко, с каждой следующей фразой напряжение между собеседниками увеличивается. — Это не наложит на тебя обязательств, — размыто отвечает мужчина. — Тогда зачем это вообще?! Кто-то, помнится, обещал дать мне определенную меру свободы, — голубые глаза ярко сверкают гневом. — Так я не отбираю твоей свободы, я лишь хочу обозначить твое положение должным образом, а дальше делай что хочешь. В конце концов, ты сам не захотел пышной свадьбы, — Бессмертный не удерживается от ухмылки. «Ах вот значит как…ты сам не захотел пышной свадьбы, вот гаденыш, небось уже в тот момент, когда делал предложение все это продумал», — Иван прикладывает колоссальное усилие воли, чтобы самым банальным образом не запустить в дражайшего супруга чем-нибудь тяжёлым со стола. — Ага, так я тебя и поверил, — юноша, уперев руки в боки буравит Кощея недовольным взглядом, — А потом ты скажешь- негоже такому как ты по яви шляться, да? Знаешь ли, тебе весьма сложно доверять в подобных вопросах. Бессмертный окидывает его охладевшим взглядом, едва заметно постукивая когтями по поверхности стола. Повисает молчание. — Ты не запихнешь корону на мою голову насильно, — вздернув подбородок, ультимативно произносит Иван, чтобы затем развернуться, и направится к выходу из залы. — Не забывай, что где бы ты ни был, мне не составит труда найти тебя, свет мой, — прилетает в его спину легким и безмятежным тоном — и все же в этом проскальзывает определенная нота, столь ненавидимая Иваном. — Спасибо, что напомнил, — огрызается юноша, — Быть может, еще на цепь снова посадишь? — они сталкиваются глазами, и это взгляды весьма, весьма далёкие от теплых. — До этого доводить не хотелось бы, — холодно усмехнувшись произносит Бессмертный, и эта реплика повисшего в воздухе накала совсем не сглаживает, вызывая у юноши волну неприятных мурашек по телу. — А мне казалось, что ты определился в том, что тебе нужно: любовь или подчинение, — напоследок Иван выражает всю бурю эмоций максимально громким хлопком двери, в то время как когти оставляют ряд глубоких борозд на столе. Мужчина провожает его ровным, пристальным взглядом, скрывающим внутреннее раздражение и злость. «Хах, любовь или подчинение, как будто это не соединимые в нем вещи. Как же с ним иногда бывает сложно… Но, быть может, я действительно поторопился». Бессмертный поджимает губы, постукивая когтями по столу. Кощей действительно прикладывал немало усилий для той самой обещанной меры свободы, но это давалось не так уж и просто. Тот самый парадокс, рождающей его негаснущее влечение — гордость, свободолюбие и упрямство, которые так раздражают, но вместе с тем без которых абсолютно точно было бы не то. И хотя царевич не грешил припоминанием их былых конфликтов всуе, все равно это проскальзывает: Не так-то просто тебе доверять Ты всегда получаешь чего хочешь Тебе вообще бывает достаточно? Быть может, ещё на цепь снова посадишь? Из внутренних размышлений Кощея вырывает вновь резко отворившаяся дверь: — И измором в этом вопросе ты тоже меня не возьмёшь! — восклицает белокурая голова, окидывая его более чем выразительным взглядом, чтобы затем вновь удалиться. Бессмертный едва заметно усмехается. К сожалению, или к счастью, как бы бывший царевич ни упирался, последняя тактика обычно приносила свои плоды. Иван быстро двигается по коридору, полный бурлящего волнения и раздражения. В конечном итоге, его злит не только сам факт подобного предложения- это скорее пугает своими обширными последствиями, а то, что Кощей как всегда ловко все замаскировал и подал под нужным для себя соусом в удобный момент. То, что его супруг считал элегантно разыгранной дипломатической партией, он считывал за хитрость и коварство. «Нет, каков паршивец, а! Если бы ты сам подумал…До этого доводить не хотелось бы… "— внутренне передразнивает Иван, — «И главное, как говорит об этом, словно уже об свершившимся факте! Никуда не деваются все его повелительно-покровительственные замашки! Тоже мне! Думает, что всегда знает, что для меня лучше и даже не удосуживается обсудить это со мной!» — краем глаза юноша замечает, что прислуга, мимо которой он буквально пролетает, отвешивает ему глубокие поклоны, потупляя взоры. — «А я ведь знал, что так будет! Черт, ну правда, почему просто нельзя оставить все как есть, почему…». Сама эта мысль смешит его, поднимая со дна все смутное и тревожное: «Ещё бы! Ничего больше никогда не будет так, как раньше…» Юноша останавливается напротив зеркала, вглядываясь в собственное отражение. Меньше всего на свете он хочет увидеть там тот самый отблеск, что видел единожды, но запомнил на всю жизнь- отблеск того, кто распробовал вкус крови. Иван поджимает губы, чувствуя внутри пылающую злость и темную, мрачную тревогу. Это ко всему прочему, чувствуется так, словно какое-то чрезвычайно важное решение приняли за него, а его лишь поставили перед фактом. И несмотря на то, что Бессмертный явно представил это для него со всей мягкостью, с которой только мог, где-то из недр его души поднимается темным, скользким отголоском: Ты будешь делать все, что я хочу. Юноша в раздражении отворачивается от зеркала.