Обнаженный

       Обнажать свои шрамы для Нила буквально то же самое, как и обнажать свою душу, но в данный момент это было необходимо. Он помнил, как вздрагивал от неторопливых прикосновений Эндрю к своему торсу, когда велось обсуждение того, стоит ли класть его в больницу для снятия с лекарств; он помнил, как пролежал потом в кровати без сна ни в одном глазу, испепеляемый собственным страхом, вспоминая нежные, такие ему незнакомые, прикосновения. За всю жизнь, не в качестве наказания, к нему прикасались только мать, Жан и Эндрю. А теперь ещё и Кевин.        Рядом с ними рулон чёрных мусорных мешков, ножницы и скотч. Кевин осматривает повреждённые зоны, тонет в собственном ужасе, но пытается этого не показывать. Руки его дрожат, поэтому бинты начинает разматывать Эндрю.        Некоторые из них присохли и отдирались больно — Нил морщится каждый раз, когда грязные марлевые ленты со скрипом отходят от ран. В завершение Эндрю аккуратно снимает пластырь с ожога на щеке и принимается дезинфицировать.        Засохшая кровь шипит и пенится под действием перекиси, что пробуждает Кевина от его долгой паузы, и он хватается за рулон мешков и начинает их нарезать. Эндрю кидает на Кевина быстрый взгляд и продолжает своё дело.        Под шебуршание полиэтилена завершается мученическое заматывание израненного Нила в скотч и мешки, после чего его ведут к ванной комнате. Нила смущает, что идут они во всём своём составе, но надеется, что Эндрю и Кевин покинут его, хоть и понимает, что с перемотанными руками вымыться он не сможет. Надежды его не оправдываются, когда Эндрю говорит ему стягивать штаны и бельё, а Кевин, уперевшись задницей о раковину, снимает с себя футболку. Сердце Нила трепещет, он жаждет что-то сказать, но смущение и непонимание не позволяют.        Он аккуратно, наступая пятками на штанины, пытается стянуть остатки одежды, что получается довольно быстро, ведь штаны на нём свободные и легко соскальзывают с бедёр. С бельём дело обстояло сложнее — он вообще не хотел его снимать в присутствии двух членов команды, но Эндрю, наблюдая за его смущением, тянет за резинку и стягивает.        — Нечего смущаться, кролик. Ты не в том положении. Становись, — и кивает в сторону кабинки.        Втроём довольно тесно. Нил хочет отвернуться от залезших к нему Эндрю и Кевина, но места для маневра не хватает, поэтому он оказывается почти что зажат между двумя парнями. Кевин тянет руку к крану, настраивает температуру и включает воду. Плечи Нила расслабляются под приятной теплотой, и он чувствует к ним прикосновение больших сильных рук, привыкших с детства держать клюшку. Они приятно массируют кожу, и Нил тает под ними, впервые за последнее время чувствуя приятное, а не болезненное. Эндрю в это время набирает в свою руку скользкий гель и аккуратно касается его груди. Жидкость тут же начинает растекаться по коже, но её перехватывают и разносят по расслабленному телу. Небольшие ворохи пены соскальзывают вниз и Нилу кажется, что он готов заснуть прямо здесь — он так устал, а обстановка располагает к отдыху и покою. С Эндрю и Кевином ему хорошо, ему спокойно. Он вспоминает, как проводил с ними время — как Эндрю целовал его на крыше или как полупьяный Кевин в Райских Сумерках, когда никого кроме Эндрю и Нила не было за столом, проводил по его руке пальцами и дарил мимолётный поцелуй в уголок губ. Он вспоминает их ночные тренировки — не происходило ничего откровенного, но даже то, когда они сидели совсем рядом друг с другом на трибунах или лавочке запасных, было для Нила неким проявлением чувств. Эндрю и Кевин никогда не трогали его одновременно, но Нил знает, что то, что происходит сейчас в душе — новый шаг в их взаимоотношениях.        Из неги его выбивает то, как рука Эндрю скользит вниз — по груди, торсу, держа путь к паху. Джостен в панике вглядывается в его лицо, но увидев всё такое же беспристрастие, как и всегда, успокаивается. Эндрю. Это Эндрю. А сзади Кевин. Он утыкается лбом в его мокрое плечо и вжимается в спину в объятии. Всё нормально.        Миньярд опускается на корточки и проводит рукой по эрегированному члену. Оттягивает крайнюю плоть, мимолётно проводит подушечкой пальца по уздечке и примыкает к головке губами. Нил захлёбывается своими чувствами и, возбуждённый от прикосновений к собственному члену, неожиданно ощущает ласку, что дарит ему Кевин, оглаживающий его грудь. Пальцами он находит стоящие от температуры и горячей атмосферы соски, аккуратно теребит их, зажимает и слегка оттягивает. Нил громко дышит и откидывает голову на оголённую грудь, чувствуя, как Эндрю, в довесок ко всему, заглатывает наполовину.        Кевин смотрит на лицо, на котором застыло блаженство, и затягивает Нила в недолгом поцелуе. Когда Эндрю доводит его до исступления, Джостен стонет и разрывает их с Кевином губы. Руки Дэя соскальзывают с груди Нила на рёбра, и он прижимается к нему в лёгком объятии.        Миньярд поднимается, выключает воду, и терпит лёгкий поцелуй от Нила в шею.        — Твой фетиш отвратителен        — Но тебе же нравится. Для меня это главное.        — Я ненавижу тебя, — Эндрю выходит из кабинки и Нил видит выпуклость в зоне паха, но быстро отводит взгляд, зная про травмы Миньярда.        Эндрю выгоняет парочку из ванной комнаты по очевидным причинам. Вскоре общество Нила покидает и Кевин, что заперся в комнате, после того, как помог Джостену снять полиэтилен и одеться.