***
Даже крепкий алкоголь — почему-то — не помогал заснуть, зато помогал успокоить мысли. Милли, свесившись с балюстрады , смотрела на то, как изредка проходят куда-то люди, совсем не спеша. Прошло несколько минут, и она погасила сигарету о перила и уронила на пол, а потом ушла, оставляя дверь, ведущую на балкон, открытой. Джейк все ещё не возвращался, а где-то вдали уже задавался рассвет. Было около четырёх часов ночи. Браун улеглась на постель (даже её не расправляя) и прикрыла глаза в попытке уснуть. Шёл уже шестой час, когда от похмелья жутко заболела голова, а она снова поймала себя на мысли, что у неё ужасная бессонница уже вторую ночь. На самом деле, так было всегда, как только Милли приезжала последние два года домой. Но, если честно, считать домом то место, где ты не можешь уснуть до самого утра, — странно. «Ужасно», — пронеслось в сотый раз в её мыслях. Следом в них появился Финн, отчего Милли закашлялась, а потом до боли закусила губу, не сразу это чувствуя. Сразу вспомнился и отец, а за ним и глупые мысли о том, что он когда-то сможет получить по заслугам. Чтобы было также хуево, как и Браун. Спать всё ещё не хотелось. Только убежать поскорее отсюда. И Милли не знала того, что её тут держало. Ну да, у неё же недвижимости — в каждом городе на тридцать человек. А навязчивое «к нему»… Финн жил в Канаде, далеко отсюда, да и будь он рядом —Милли никогда бы не решилась на это, она это понимала. Поэтому она всё так же оставалась лежать на постели, которую даже не удосужилась расстелить, пока не почувствовала голод. Тогда было восемь утра, и Джейк всё ещё не появлялся. Браун это радовало до тех пор, пока он не позвонил. Он кричал, ругался, и она слушала вполуха, пытаясь приготовить себе завтрак. Определенно не был пьян, ведь Джейк являлся заядлым зожником. Просто очень зол. Может, отчасти и из-за собственного образа жизни. — Да, Браун бы тоже разозлилась, если бы не имела возможности выпить. — Это зверски, алкоголь расслабляет и помогает, даже если потом вредит здоровью. Под конец, когда Милли уже докуривала последнюю сигарету из пачки, он крикнул о том, что пока не хочет возвращаться домой. И не захочет, пока Браун наконец не извинится. — Да мне нахуй не нужны эти извинения. Не возвращайся никогда, мне вообще наплевать на тебя! — язык ещё заплетался. Милли выдохнула едкий дым, чувствуя то, как мысли отходят куда-то далеко и пускай только на пару минут, но становится очень хорошо. — Это все неправда, ложь, Джейк. И ты это знаешь, как и то, что я тебя ненавижу. Джейк рыкнул что-то в ответ и сбросил трубку, не прощаясь. Первая мысль, которая посетила её голову была: «Отвязался». А вторая была полностью противоположной. Ведь Браун знала, что он вернётся всё равно. Как минимум потому, что это его квартира. Как максимум потому, что он любит Милли, и вообще очень отходчивый. Но жаль. Лучше бы он уже подох от своей глупой вспыльчивости и злости ко всему, что Браун делала не по его воле. Поперхнулся бы вдоволь своим самолюбием, подавился бы им и желанием заставить всех плясать под его дудку. Заставить делать то, что он хочет. Улыбаться ему, поддаваться, целовать, любить. Хочешь ты этого или нет, — ему вообще наплевать. Милли его ненавидела каждой клеточкой своего существа. Или она была полной дурой, или любить его и правда было просто невозможно, особенно — когда он сломал всю твою жизнь. Хотя, она частенько поддавалась ему. Но всё равно не любила. Иногда это называлось — выгода, иногда — безысходность, иногда — опьянение, а чаще всего — равнодушие ко всему, что он делает. Не то, чтобы покорность, нет. Дофенизм. Ей просто было наплевать. Милли могла воспользоваться им (потому что Джейк принёс ей немало боли), чтобы её совесть тоже оставалась полностью чиста. Но он ведь определённо знал об этом — сам так говорил. Почему это и его проблема тоже. Ведь по сути она никогда не была ему верна. Ненавидела, пользовалась им, пускай нечасто. Джейк знал обо всём этом. Даже знал человека, с которым она ему изменяла, изменяет, будет это делать. Потому что она может так. А он на это ничего не делает, ему вообще нет до этого дела. Джейк только кричал, оскорблял, и ничего больше. Ведь другой — нормальный — как бы не любил свою девушку — не простил бы такого. Значит, это их общая проблема, пускай никто из них и не собирался её решать. Ну, да. Они не семейная пара, чтобы решать свои проблемы. Милли никогда не была гордой, но первый шаг бы не сделала. Ей не выгодно. Да и встречаться с ним тоже. Лучше бы он поскорее её разлюбил. Или она достала бы его до белого каления, и Джейк поскорее бы убежал, наплевав на контракт. Такое, конечно, невозможно. Но Браун — почему-то — всё равно надеялась на то, что рано или поздно это произойдёт. И так они оба будут счастливы. Хотя, на его счастье Милли было мягко говоря наплевать; и вообще, очень даже хотелось, чтобы он пострадал, но всё равно приоритет для неё оставался в собственном. Которого она пока даже и не видала, пускай всё же лучше было, чем сейчас. Она уселась на стул с горячей кружкой чая в руках. На столе стояла пустая тарелка уже съеденных ею тостов. Уже давно рассвело, и Милли жутко захотелось спать, но как только она снова ушла в спальню, поставив кружку на тумбочку около кровати, заснуть оказалось немаленькой проблемой. В голову снова лезли странные мысли, не давая ей покоя. Казалось, что она бредит. Думать о нормальном получалось трудно: сильно болела голова, дыхание было тяжелым. Сейчас Милли, наверное, не смогла бы сказать ничего адекватного, как тогда — у Финна. И вся она была жутко горячей (но это не только из-за алкоголя. В Санта-Монике стояла жуткая жара). Но Браун не болела, конечно. Первые дни, а то и месяцы здесь — все сопровождались бессонницей, ничего не значившими мыслями, головной болью и всем прочим. И у неё сильное похмелье, после целой бутылки выпитого, крепкого алкоголя. Частенько ещё и Джейком, кричащим на неё за то, что она существует, а соответственно автоматически делает что-то не так. Как же хорошо, что его сейчас не было рядом. Лучше бы он не возвращался совсем, как и завещал. Будто кто-то расстроился. Все, кроме Милли. Голову снова настигли навязчивые мысли написать Финну. И Милли взяла телефон, и написала короткое: «привет». Разве было нельзя? Он ответил почти сразу. Был в сети. «Привет :)». «Девять утра слишком рано. Вы куда-то собираетесь поехать?» «я ещё не ложилась». И он на время замолчал, а потом пришло видео-сообщение. Он сидел на диване, а рядом расположился его брат, который не смотрел в камеру. Финн нахмурился, а потом поднял одну бровь и сказал: — Я не понимаю… Ты любишь спать или нет? Ответь, Милли Браун. — Ник обернулся и что-то спросил, на что парень рассмеялся и добавил, уходя куда-то. — Ты странная. Я тебе сейчас буду звонить и петь колыбельную. Милли пересмотрела сообщение два раза и поставила на него реакцию-сердечко, пока он ей и правда не позвонил. Она взяла почти сразу, раздвинув шторы, чтобы в комнате было светлее. — Привет. — он включил камеру и улыбнулся. — Милли Браун, я жду ответа. Она кашлянула и тоже включила камеру. — Я люблю спать. — сказала Милли и присела на постели. Язык все ещё заплетался. — Но дома. — А где ты? — У Джейка. — она качнула головой, скрестив ноги. — Я тут живу полтора года. — И всё время не спишь? Жестоко. — Финн кивнул. — Сплю. — Милли зевнула, прикрыв рот рукой. — Плохо. — уточнила Браун. — Знаешь, когда ты напьёшься как не в себя и завалишься до следующего вечера. — Знаю. — он поставил куда-то телефон и тоже присел на кровать. — Хочешь, я тебе что-то поиграю? — Милли улыбнулась. — Да. — И какую хочешь? — Твою. Любую. — Ладно, хорошо. — Финн на время скрылся из виду, и вернулся уже с электрогитарой в руках. — Калпурния или Обрейс? — Обрейс. — Тогда «Блу». — Милли кивнула. Пока он играл, она прислушивалась и наблюдала за тем, как пальцы зажимают железные струны. Она не знала, возможно ли такое, но влюбилась в него ещё сильнее. Особенно в голос. Она чувствовала себя так, как тогда — на съёмках четвёртого сезона. Финн признавался ей в любви, пока она сражалась с Генри. И она ведь победила. Не как Одиннадцать, как Милли. Плохо.Слишком плохо. Он же тоже любит. Но ничего не получится. Да, Милли выберет Финна и все её осудят за это. Это же отец, он подарил ей жизнь, как же так блять можно? И что, что он ей всю жизнь сломал нахуй? Да и вообще. Кто сказал, что даже после того, как Браун выберет Вулфарда, сможет отвязаться от Джейка? Не то что бы слабо. В это не верилось вовсе. — Ты уже заснула, Милли? — она смотрела на его тёплую улыбку, улыбаясь в ответ так широко, как только способна. Но лучше бы этого не было. Ну почему, Господи, почему всё в её жизни портят мужчины? Если бы всех мужчин, кроме Финна, не существовало — всё было бы куда проще. И лучше. Или хотя бы только таких как он было побольше. Хотя бы в её жизни. Но лучше, чтобы он. И только один и только её. Вот так — просто сказочно. — Чёрт, да. Я думаю, ты бы спас меня от Векны. Он сам. Его голос спас бы. Финн опустил глаза. — Меня бы твой смех спас. Я его давно не слышал. Звучало, как признание в любви. Милли нравилось и нет. Хотя, почему? Убиваться сейчас, когда он тут, почти рядом, а Джейка вообще нет, было глупостью. Браун хихикнула, откинув волосы назад. — Да, наплевать на гребанную реальность. Он посмотрел на её шею, а потом спросил: — А где Джейк? — Не знаю. Его всю ночь не было. — Браун покачала головой, покусывая губы. — Обиделся на меня, но не знаю, на что именно. Без него лучше. Финн понимающе кивнул, снова глядя ей в глаза. — Какой козёл. Обиделся и не сказал почему. — он грустно улыбнулся, и Милли так же печально рассмеялась. Почти как раньше, но скорее от безысходности, чем оттого, что правда рассмешило. — А ты в Канаде? — надеясь на что-то, спросила Браун. — В Калифорнии, на пробах. Сейчас у Ника, он же здесь живёт. Милли понимающе кивнула. — А в каком городе? — Лос-Анджелесе. Уилшир пока, но завтра поеду… Чёрт, короче куда-то в район Голливуда. — рассуждал он. — Ну, и если ты хочешь, мы могли бы… — Может быть. — Да, хорошо. — Финн развел руками. — Я напишу, как всё закончится. — он помолчал и добавил. — Милли Браун. Иди спать. Вулфард улыбнулся и взял телефон в руки. — Я пойду. — Хорошо. Пока. — он махнул рукой. — Пока. Милли послала ему воздушный поцелуй и сбросила трубку. И легла спать. Сегодня ничего не снилось. И хорошо.***
Прошло четыре дня, прежде чем Джейк вернулся и лучше бы блять этого не происходило! Проще было бы если бы он не вернулся совсем, просто забыл дорогу туда, где есть Милли Браун, потому что она самая его ненавидела на столько, что всех эпитетов и гипербол в мире бы не хватило, чтобы описать это! Он точно ожидал извинений, судя по тому, как прожигал её спину взглядом, сощурившись; по тому, что сам ничего не говорил. Если честно, Браун плевать на него хотела, посему часто тоже смотрела в ответ, подняв брови. Разве она не могла так сделать? Ну, нет. Могла. Он не мог ей запретить, как бы его это не бесило. Милли же знала, что он просто закипает от злости из-за этого. Пусть и по-прежнему молчит до того момента, пока не разозлится настолько, что трудно станет дышать. Он не выдержал на третий день. Браун лежала на диване, заострив внимание на фотографии Вулфарда в Инстаграм. Это не был его пост. Какого-то фан-аккаунта. Джейк что-то говорил, кричал. — Даже если я тебе скажу, что на той вечеринке, где я был, пока шли съемки, я поцеловал другую, ты не обратишь на это внимания! Что с тобой не так, Милли? Это же полный дофенизм! Разве тебе на меня наплевать? — Что? — Милли оторвалась от разглядывания нового поста Финна, где он стоял с какой-то красивой девчонкой, сильно на него похожей, и посмотрела на Джейка. — Про что ты говорил? Прости, я забылась. — она, как ни в чём не бывало, улыбнулась, поднимая брови. Браун видела её раньше. Это та, которой она помахала в пиццерии. Скорее всего, фотография как раз с этого дня, потому что, судя по пейзажам позади, — это определённо Джорджия. — Да тебе даже сейчас наплевать! Скажи, ты любишь меня? Милли как кипятком ошпарило, и она прервала свои раздумья, смотря на него, как на идиота, и заодно в голове проворачивая чужие слова. Ответ был очень простой, и Браун не поняла, какой смысл говорить об этом, ведь Джейк знал о том, что она ненавидит. Она покачала головой, в очередной раз давая понять. Нет. — А ты скажи это. Скажи. — Я тебя не люблю. — Милли пожала плечами. — Я не понимаю, к чему этот разговор. Мы оба знаем, что это не любовь, а безысходность. И что я ненавижу тебя. Ненавижу каждой клеточкой души. Хватит делать вид, что это — обоюдное согласие. Мы оба знаем, что это не так. — И очень жаль, Милли. Нам было бы лучше просто сжиться. Как нормальные люди, и всё. Это неизбежно, как бы ты не ненавидела. — он развёл руками, отходя чуть дальше. — Ты тоже не самый идеальный человек, но я пытаюсь делать всё, чтобы ты была счастлива! Просто перестань быть такой гордой. Прими это. Тебе же будет проще. Рано или поздно. — Разговор упирается в потолок, чувствуешь, Джейк? Я не гордая, но никогда не стану притворяться, что люблю, когда это не так. И если ты хочешь, чтобы я была счастлива, просто отвали! Держись подальше настолько, насколько это возможно. — Ты даже не хочешь попробовать! Ведёшь себя как ребёнок, который натворил дерьма, обманываешь и скрываешь правду. Думаешь, что я её не знаю. Прекрати, блять! Просто хватит мне врать, лучше скажи всё, как есть, потому что это не предательство, Милли. Ты не предашь меня, если я буду знать, ведь ты меня ненавидишь, сама же сказала! — Да что ты хочешь знать? Что мы с ним переспали? — она не стала называть имени — он всё равно понял, о ком идёт речь. — Да, это так! Ну что, уже легче? Я хочу, чтобы ты перестал делать вид, что мы идеальная пара, даже когда мы наедине. С Ноа, с моей семьёй или с твоей! А лучше, чтобы умер, и я о тебе никогда не слышала. Ну что, как горы с плеч, да? — Милли закрыла крышку ноутбука, и смотрела на Джейка, хмуря брови, но скорее выглядела не так, как будто хочет его придушить, а скорее так, словно разреветься и убежать подальше. — Мне — почему-то — нихрена не лучше. — Милли, мы могли бы быть друзьями! — Какими, к чёрту, друзьями? Я ненавижу тебя! Просто держись от меня подальше! Джейк стоял и слушал, поджав губы и скрестив руки на груди. — Как скажешь, Милли. — Не называй меня по имени. — она закрыла лицо руками. — Ладно. Он развернулся и ушёл, оставляя Браун одну. Теперь было лучше. Девушка тихо всхлипнула и разрыдалась, почти беззвучно, чтобы он не услышал. Хотя она сомневалась в том, что сделала это специально. Потом Милли снова написала Вулфарду, который так и не отписался по поводу того, свободен ли он. Хотя как только она открыла крышку ноутбука, увидела от него несколько сообщений, отправленных совсем недавно. Привет) Как ты? Я неплохо. Пишу песню! ; D Сейчас Браун уже не знала: стоит ли им встречаться? Почему-то казалось, что она не выдержит и снова расплачется у него на глазах, хотя не была уже той самой Милли, которая всегда ревела как ребёнок вообще от всего. Она была другой, но в последние несколько дней всё стало слишком плохо. Хуево. «привет». Он молчал, но под сообщением виднелась бледная надпись «прочитано», а потом пришло голосовое сообщение. — Привет ещё раз, Милли. Послушай, а? — она услышала чей-то недовольный вздох, а потом он начал играть спокойную (больше даже грустную) мелодию и напевать что-то неразборчивое. — Чёрт, я сыграл ми минор, вместо ми мажора в конце. Ладно, я надеюсь, ты ничего не поняла. — Финн рассмеялся, и голосовое сообщение на этом закончилось. Милли улыбнулась, шмыгнув носом, и прослушала его ещё раз, прежде чем ответить. «мне очень нравится! я ничего не понимаю в мажорах и минорах, но всё равно круто! <3». «Это очень мило, спасибо, Милли :)) Как у тебя дела?». «хреново. но сейчас лучше». «Что случилось???». «мы поругались, я снова расстроилась, потому что жизнь дерьмо. как обычно:/». «Ужасно». Милли лайкнула сообщение. «он всё знает». «но это не потому, что я рассказала. говорит, что всё понимает без слов, но просит быть честной, ведь так обоим легче». «это нихера не так.» «То, что он слишком догадливый — его проблема)). Он бы так о своей навязчивости догадался». «Мне уже стоит начать играть блу, да?». «Пять минут, Милли Браун.» От него хотелось рыдать ещё сильнее, в голос. Слишком идеальный, чтобы быть правдой. Хотя, это и так не правда. Но наплевать, Милли бы никогда не устояла, будь это ложью или нет. Тем более, что чувства — реальны. Нереальны только отношения. Но нахрена они нужны? Любить взаимно можно без отношений, только Браун сама в это слабо верила. — О, да-а, это жизненно необходимо, Малькольм. — послышался голос Финна, откуда-то издалека. — Боже, чувак, подними уже жопу с дивана. — тот цокнул, и через несколько секунд возни и характерных ей звуков, послышалась знакомая мелодия. Милли расплакалась. Она ненавидела это. Ещё месяц назад этого определенно не произошло бы. Почему, почему всё дерьмо в жизни происходит из-за парней? Даже таких идеальных как он блять? Даже записала видео-сообщение, где утёрла глаза и в конце рассмеялась, продолжив слушать голосовое. — Малькольм умер от нагрузки. — Вулфард фыркнул, беря в руки телефон. — Милли, тебе больше не плохо? Я надеюсь, что его смерть произошла не зря. — Браун была уверена в том, что он сейчас улыбается. «Скажи, что я не усугубил положение :000». «спасибо, Финн» «всё хорошо, просто ты меня растрогал» Милли не стала уточнять того, что она разревелась бы сейчас вообще от любого его действия, потому что уже заебалась. Потому что Финн слишком идеален, и она не понимает того, почему жизнь так жестока. Почему они просто не могут быть вместе даже при том, что оба хотят и… Она жутко устала от таких мыслей, постоянно залезающих в голову. Нет, Браун их уже ненавидела. И ещё сильнее возненавидела вообще думать. Было очень тяжело это делать, потому что всё, о чём она могла размышлять, касалось Финна, Джейка или её ужасной судьбы. Жалость к самой себе жутко зашкаливала, и это не могло не раздражать. Или Милли просто дура, которая раньше только и делала, что жалела себя, а теперь решила измениться и перестала любить это делать, перестала любить, когда это делают, но привычка осталась. Не привычка, нет. Это её существо, её нутро, и Милли не могла без этого, как бы жалость не раздражала, не выводила из себя. Она нередко позволяла себе это делать, наплевав на собственные принципы, потому что этого никто бы не узнал всё равно. Браун не врала самой себе. Нет. Как минимум, однозначно старалась этого избежать, но всё равно поддавалась своим желаниям. Ведь нутро не изменишь — это наверняка. Но честность — это важно. Конечно, да, это очень важно, как бы трудно не казалось. У Милли ведь были проблемы с ложью. Всегда. Поэтому и тяжело. Она закрыла крышку ноутбука и, отыскав вновь спрятанную пачку сигарет, ушла на балкон. Зачем он это делал опять, Браун не понимала. Скорее всего, просто для галочки. Мол: «Ну, знаешь, я пытался оградить тебя, но ты снова нашла их, поэтому это уже не мои проблемы». Видимо, не у неё одной проблемы с враньём. Нет, это же так! У всех они есть. Каждый когда-то лгал ради своей выгоды, ради чьей-то ещё. Не был честен с близким человеком, не очень, с самим собой или ещё с кем-нибудь. Даже такие идеальные люди, как Финн, — они тоже не всегда были чисты. Умалчивали, просто открыто врали. Милли знала, что он тоже лгал. Может быть, даже ей самой. Честность — это не всегда удобно. Каждый это понимал. Даже маленький ребёнок. У всех были проблемы с враньём. Главное правило — не забыть правды; знать о том, что она всё равно не уйдёт, как бы ты её не скрывал. Хотя, его всё равно не соблюдали бы. Всем было бы наплевать. Милли смотрела на небо. Оно было бледным, без единого облачка. Медленно садилось солнце, почти полностью заходя где-то очень далеко, у такого близкого к его дому моря. Пальмы на фоне выглядели чёрными, как будто нарисованными и вся реальность показалась такой, как-будто нарисованной. Она смотрела и, стараясь выгонять мысли обо всем другом, думала, что ей делать с гребанной жизнью. Потому что единственное, что хотелось последний час — уехать куда подальше, забыть напрочь обо всём, что не давало сейчас дышать нормально, заставляло голос дрожать, а слёзы опять и опять стекать по щекам. Лучше было бы вообще умереть, чтобы больше не видеть ничего этого и не чувствовать. Но она же не могла так. Поэтому пришлось выкурить ещё одну сигарету, но так ни к чему и не прийти, а потом сбросить вниз тлеющие остатки и уйти из дома, чтобы погулять. Это было очень необдуманным поступком, потому что слоняться без смысла по городу, когда ты имеешь около сотни миллионов подписчиков в Инстаграм — изначально плохая идея. Но Милли всё равно шла, думая о том, что можно было бы дойти до моря. Оно было совсем недалеко, поэтому… Браун не знала, и поэтому постаралась в очередной раз перестать думать. Пейзажи почти не изменились — только привычный асфальт сменился бледно-жёлтым песком. Милли молилась, чтобы её никто не узнал, и опустила голову, подходя к самому берегу моря. Лямка ненавистного уже топа постоянно слетала с плеча, и Браун уже перестала возвращать её на место, чувствуя то, как и вторая тоже съехала. Милли тяжело вздохнула и пнула небольшой гладкий камень носком белоснежных конверсов, которые к концу прогулки наверняка превратятся в пыльные кеды, больше грязно-серого, нежели белого цвета. — Милли! — она обернулась назад, надеясь только на то, что её окликнул кто-то из знакомых. Сэди. Боже, она не помнила, когда была так рада ей в последний раз. Они давно не общались.***
Когда Милли вновь осталась одна, уже совсем стемнело. Она не хотела спать и домой тоже, поэтому бродила по берегу моря, пока количество людей вокруг не сократилось в несколько раз. Там, где она сейчас сидела, Браун вообще была одна. И хорошо. Она вдруг вспомнила их с Джейком ссору. Именно его слова. Он сказал о том, что поцеловал другую на вечеринке, когда Милли была на съёмках. Не то чтобы его личная жизнь когда-то волновала Браун. Нет, это было не так. Возможно, Джейк лгал. Да, он, скорее всего, просто хотел привлечь её внимание, но его слова всё равно засели в голове. Она прокручивала их раз за разом, надеясь только на одно. На то, что Милли ему тоже не нравится. Хотя, она даже не знала: «А такое вообще может быть?» Милли нравится ему с шестнадцати лет, а сейчас ему двадцать один год. Пять лет — это достаточно долго, чтобы любить всю оставшуюся жизнь? Очень хотелось думать, что нет, хотя сама Браун любила не меньше и знала, что это навсегда. Очень-очень, потому что так он может наконец-то отстать от неё, и ей больше не придется изображать бесконечную любовь и привязанность, от которой зашкаливала ненависть к себе и отцу, который так просто распорядился её жизнью, несмотря на то, хочет ли она сама. Было до боли, до жути обидно, потому что друзья не предают. Люди, которыми ты сильно дорожил и которых ты считал самыми близкими, не предают и не решают все свои проблемы с помощью твоих страданий. Потому что это неправильно. Даже если нет другого выхода — друзья жертвуют собой, а не заставляют жертвовать тебя, даже если ты этого не хочешь. Друзья тебя любят, они тебе помогают, они стараются помочь, придумать выход, сделать для тебя всё-всё! Но они никогда не поступают так подло и ужасно. Иначе, это не друзья. Это люди, с которыми тебя свела случайность, обыкновенная фортуна — всё, что угодно. Это всё равно не сделает их друзьями. Потому что они так никогда не поступят. Или Милли дура, которая ничего не понимает в этом, или она чертовски права в том, что её отец думает только о себе, но не о ней или о ком-то ещё. Может быть, это жестоко, ведь Милли не желала ему смерти, но она бы никогда в жизни не подумала о том, что в выборе между собой и дочерью, он выберет себя. Потому что даже Чарли в выборе между собой и младшей сестрой никогда бы не выбрал себя. Ни Пейдж, ни сама Милли, ни Эйва. Говорить о маме было глупо — она бы пожертвовала собой за каждого из них тоже, даже не задумываясь ни на секунду. Чего бы ей это ни стоило. Вот это — друзья. Или Ноа. Он бы тоже пожертвовал собой ради своей сестры или родителей. И даже ради Милли. И Финн тоже. Как бы Вулфард не был близок с семьёй или наоборот…, Милли не знала, но была уверена, что и он тоже. Потому что он был таким человеком, который не мог по-другому. Почему-то для всех! Для всех семья значила больше, чем собственная жизнь. Она не могла понять того, в какой момент своей жизни подумала о том, что имеет хорошего отца. Почему считала его когда-то другом. Милли положила руку на ещё теплый песок и провела ей туда-сюда, оставляя за собой след. Нужно было идти домой, но как не хотелось. Можно было убежать, сделать всё что угодно, только бы не возвращаться в этот ужасный мирок, созданный по чужой воле. Браун медленно поднялась и, отряхнув песок со своих ног и длинных шорт, медленно поплелась обратно, обнимая себя руками. Лучше бы сейчас шёл дождь, и было холодно — тогда она бы простыла, и температура бы поднялась. И Милли бы могла на время просто перестать думать обо всём, имея более серьёзные проблемы. Или наоборот — не имея возможности в принципе здраво мыслить. Звучало глупо. Мечта подростка, уставшего от школы и желающего прогулять, но по несчастью живущего в Калифорнии, где даже зимой тепло и изредка идут дожди, а снега вообще нет. Милли подошла к дому и оглянулась назад. Совсем рядом прошёл парень с сигаретой в руках, и она даже позавидовала тому, что он так свободно может разгуливать с нею, а потом не получить едкие, как сам табак, комментарии в свой адрес. Такие, что судя по содержанию, в голову этих людей никогда не закрадывалась мысль о том, что жизнь Браун — не их жизнь, и она достаточно взрослый человек, чтобы решать самой, что делать. Она тихо выдохнула и зашла за забор, придержав для незнакомой ей женщины дверь и не спеша направляясь в парадную. Домой вообще не хотелось, но Милли понимала, что убегать бессмысленно настолько же, насколько пытаться доказать что-то глухому громкими криками, зная, что он всё равно тебя не услышит. Тем более, ей некуда было убегать. Она только закрыла за собой дверь, неспешно поднимаясь вверх. Браун ждала ещё одна бессонная ночь и примерно четырнадцать таких же, прежде чем вернуться обратно, но всего на месяц. И дальше… Милли не знала ничего, кроме того, что после окончания съёмок жизнь снова превратится в ад. В примерно такой же, как и сейчас, только ещё хуже. Потому что у неё никогда больше не будет того, что было там. Может быть, Дафферы захотят снять ещё и фильм, мол, что было после событий пятого сезона, или ещё что-нибудь, куда позовут её и ещё кого-то… Но когда это будет? Пройдут годы, и, может быть, это случится. Но Милли так жутко не хотела, чтобы всё это вообще прекращалось, каким бы уже не был бредовым сюжет. Она ведь не дура. Прекрасно понимала то, что так видеться с Финном тоже не выйдет. Хотя, Джейк же теперь знал (как будто раньше не знал, Боже), он должен был понять её. Только в это слишком слабо верилось. Когда он входил в её положение? О, Боги, что, правда никогда? Ладно, Милли просто надеялась на то, что он сдохнет быстрее, чем всё закончится. Ужасно. Но зато честно — Джейк ведь этого хотел. Браун хлопнула входной дверью, чем привлекла чужое внимание. Парень обернулся и махнул рукой. — Если ты голодна, то разогрей пиццу. Я заказал, пока тебя не было. — Ладно. — она не без труда сняла кеды и пошла на кухню, припоминая кое-что. Милли, вообще-то, не любила пиццу, а Джейк тем более. Но есть все равно хотелось.***
Когда она легла спать, где-то вдалеке уже задавался рассвет, а Джейк недовольно вздохнул и перевернулся на другой бок, бурча что-то о том, что вставать ему и так через час, и можно было лечь пораньше, а не как обычно лежать до последнего на диване, пересматривая фильмы до такой степени, что знаешь каждую фразу, или прокуривать балкон настолько, что парень уже больше полугода туда не может зайти. Когда Джейк уже вставал, куда-то исчезая (он называл это «работой»), Милли всё ещё не спала, ворочаясь в постели, но в итоге снова встала и, налив себе чаю, простояла около получаса на балконе, рассматривая то, как город медленно просыпается. Кто-то спешит на работу, а кто-то на учёбу. Кто-то уже с самого утра начинает без смысла шататься по Санта-Монике в попытке себя занять. Браун всё нравилось. Почему-то сейчас и ненависть начинала отступать, хотя Милли знала, что это только мимолётная эйфория, и скоро всё снова вернётся на круги своя. Ненависть, от которой трудно дышать, которая будет везде сопровождать, напоминая о себе, потому что другого не дано. Хотя, как оказалось позже, она всё же ошибалась, и это повлекло за собой другие последствия. Телефон в кармане шорт завибрировал, и она пожалела, что снова не забросила его куда подальше. Финн. Ладно, всё не так плохо. Но он ведь думает, что Милли должна спать? Хотя, учитывая то, что она недавно рассказала о своей бессоннице, было вполне логично предположить, что он знал о том, что Браун ещё не спит. Но почему он тоже не спит? На часах было семь утра. Может быть, тоже не ложился. — Привет. — она взяла трубку. — Доброе утро. Почему ты снова не спишь, Милли Браун? — Вообще, ты мне сам позвонил. Но я снова не могу заснуть. — девушка ушла на кухню, пытаясь найти пачку сигарет. — Мне кажется, пора менять место жительства, Милли. — она улыбнулась. — Ага. Разве что на твой адрес. Хотя, на съёмках я тоже сплю хорошо. Ну, везде, где его нет. — Милли, ты же понимаешь, что дело не только в нём… Скажи, когда Джейка не было, тебе как спалось? — Знаю. Плохо. Но всё не поэтому. — Милли вздохнула, поджигая сигарету. — Чёрт. Мне было плохо, потому что я узнала кое-что об отце. Ну, знаешь, он пожертвовал мной, чтобы остаться в живых. Не очень перспектива, правда? — Хреновая перспектива, Милли. Твой отец идиот, но ты его любишь настолько, что уснуть после такого не помогает даже алкоголь. — Я его ненавижу. — Браун выдохнула едкий дым через рот, оперевшись на кухонный гарнитур. — Ненавижу. —Да. — согласился Финн, а она вдруг поняла, что не чувствует к нему ничего. Никакой ненависти к отцу не было. Как будто ей было наплевать? — Дофенизм. Ну нет, разве это возможно? Джейк всегда так о ней отзывался. Откуда он вообще узнал это слово? Она откинула голову назад, прислоняясь к настенным шкафчикам. Снова выдыхает дым, но уже через нос. — Стало очень хорошо. Немного закружилась голова и дышать стало чуть труднее. Табак подействовал. Повисло молчание, но Милли бы не сказала, что ей не нравилась воцарившаяся тишина. Она не напрягала, наоборот — давала немного расслабиться. Даже в спорах с Вулфардом ей всё чертовски нравилось. А в мысли не приходило больше то, что им не суждено быть вместе. Милли об этом ни на секунду не задумалась. Финн наконец прервал тишину, которая изредка сопровождалась характерными звуками со стороны Браун, докуривающей сигарету. — Милли — Что? — Милли, иди спать. — она пошла бы прямо сейчас, не в силах сопротивляться, но в итоге отправилась на балкон снова, прихватив с собой пачку сигарет и зажигалку, которую ей удалось купить несколько дней назад. Это уже зависимость. — Вспомнила слова Джейка совсем недавно, когда он разговаривал со своим отцом. Обидно. Она не сидела рядом, но все равно слышала. — Я не хочу. — Браун зажгла ещё одну, принимаясь вновь осматривать оживлённый город свысока. Очень красиво. — Милли. Девушка не отвечала, потому что хотела, чтобы Финн снова назвал её по имени. У него это получалось совсем по-другому. Не как у Ноа, Сэди, Джейка, Пейдж, мамы, отца или ещё кого-нибудь. Но, наверное, дело не в том, как Вулфард его произносил. Просто ей слишком нравился его голос. Странно. Браун сделала ещё несколько затяжек перед тем, как молчание снова прервалось. — Милли. — он опять повторил, а она так и хотела крикнуть «Да! Да! Скажи ещё раз.» в трубку. — Что? — Почему не спишь? — Я не знаю. — она прокашлялась и продолжила смотреть на город, оперевшись всем телом на балюстраду. — Весомо. — Финн хмыкнул. — Я запишу тебе плейлист и буду отправлять каждый вечер, чтобы ты заснула. Пожалуйста. Если бы она сказала, что ей это ничуть не льстит — солгала бы. Ей не то чтобы льстило, нет. Ей срывало голову. Конечно, Милли могла ошибаться (она часто ошибалась), но то, что Вулфард самый идеальный парень в её жизни — определенно факт. Даже не в её жизни. Он просто самый идеальный. Почему так вообще блять? Она тоже не настолько плохая. — Запиши. Я буду слушать после окончания съёмок каждый вечер. А в глубине души надеяться на то, что когда-то он сам будет играть ей, сидя рядом, а потом обнимать во сне так, как тогда — почти месяц назад. Что рядом будет он, а не тот, которого считают её будущим мужем и самым лучшим претендентом на эту роль. — Бред полный, они друг другу вообще не подходили. — Запишу. Браун опять затянулась, выдохнув через несколько секунд тишины. — Милли. — А? — Я хочу, чтобы ты пошла спать. У сигарет всё равно нет ног, чтобы убежать. Лучше бы он сказал, что любит её. Она бы тоже сказала. — Ладно. — Милли. — Ну? — Я тебя люблю. Читает мысли? Хотя, он всегда всё понимает. Неудивительно. — Я тебя тоже люблю. — Милли улыбнулась и сбросила трубку, совсем забывая о том, что их отношения так же невозможны, как и то, что она перестанет вдруг ненавидеть Джейка. Плевать она на это хотела.