Ведьма и ее черти

Сначала была черная пустота. Как в игре, будто экран загрузки новой локации. Мы с вами ещё не знакомы, не так ли? Имя, возраст, любимый напиток… Пожалуй, это больше не имеет значения. Ну а выросла я в маленьком городке в бескрайних лесах Сибири-матушки. Мороз, медведи, лесные ягоды — все в наличии. Позже поступила в университет, выучилась, без красного диплома, но все равно неплохо, и нашла работу, на которой дела складывались тоже очень даже хорошо. Сама я была всегда активной. Старалась изучить все, до чего дотягивались руки, а если руки не дотягивались, то приносила ближайший стул и, встав на него, всё-таки тащила к себе в укрытие понравившуюся тему, книгу, вещицу. Так что знания мои могли скакать от отметки «Отлично!» до «Это чё ещё такое?!» с невиданной скоростью. Это помогало легко сходиться с людьми (ну, и, по последнему опыту, с не совсем людьми), так что знакомых всегда было много, друзей хватало, а большего мне и не надо было. О, кажется, мир «загрузился»! Что же меня ждёт? *** Боль. Ещё не открыв глаза, она чувствовала ее по всему телу. Сквозь предплечья и пальцы будто протаскивали раскаленные медные проволочки, которые ещё и крутили в разные стороны, взбивая мышцы и плоть в кашу, закручивая вены и капилляры, вырывая нервные окончания с корнем. Под ступнями чувствовалось битое стекло. Маленькие осколки успели впиться в мягкую кожу, а некоторые оставить глубокие грязные раны. Голова была тяжёлой, казалось, что тонкая шея скоро переломится под ее весом. Мысли путались, мельтешили, бегали из стороны в сторону, но никак не могли сложиться хоть во что-нибудь кроме мольбы о прекращении этих страданий. Было холодно, слабость была неимоверная, но это отступало перед ощущением, будто ее схватили за волосы и тянут вверх, пытаясь оторвать ноги от земли. Воздуха не хватало, его выбивали из груди удары взбесившегося сердца. Стоп, стоп, стоп, стоп… Пожалуйста, пожалуйста! Прекратите! Больно, больно, больно, больно… Хватит, умоляю! Прошу, прошу… Она открыла глаза. Перед ними стояла красная пелена, но стоило моргнуть пару раз, как она немного сплыла вниз и полилась алыми слезами по лицу. Горячие, как кипяток, они обожгли потрескавшиеся губы, проникая в рот каплями чистой соли. Картина все ещё была еле различима: ее ослепил слишком яркий свет… огня. Пламя бушевало, сжигая остатки какого-то строения. А вокруг кружился ураган. Чёрное облако из частиц и предметов, неясных потоков, оно ничего не щадило на своем пути. Вот захватило в свой крепкий хват неясное дерево, и то беззвучно рассыпалось в прах, одна его часть мгновенно обгорела, другая — растаяла неясной жидкостью перед этим. Сила урагана была неоспорима. И он направился дальше. Зрение наконец удалось привести хоть в какую-то норму. Часть сознания билась за попытки хоть что-то, что-то понять, раз за разом сквозь плач прорываясь и насильно заставляя хотя бы вдыхать воздух, хотя бы смотреть. Ведь слышен был только шум и агония. Она стояла на сырой земле, смешанной с грязью, крошкой бетона, пылью, стеклом. Наверное, раньше это был фундамент здания, но сейчас на это остались только неясные намеки, скорее это место можно было назвать воронкой от взрыва. Затем… Спину обожгло, это, на удивление, привело в чувство. Часть урагана добралась до нее и мазнула своим лепестком по телу, кинув в районе талии сзади большим куском стеклянной пластины, что под нажимом мгновенно распорола плоть там. Одежды на ней не было, она только сейчас это поняла, так как кровь, такая же горячая, потекла дальше по спине, трогая ягодицы и разливаясь тонкими струйками по правому бедру почти до колена. Попаданка вскрикнула, но получилось слишком глухо, и упала на колени, начиная скулить из-за разодранных об неясную землю голеней. Больно, больно, больно, как же больно… Взгляд фокусируется на руках. Маленькие царапины резко бросаются в глаза из-за лёгкого темного дыма, что идёт из них. Он уходит в стороны, вливается в общий хаос и веселье, подстёгивая огонь по пути. Это надо остановить. Как-то остановить. Остановить... Как? Помогите, хоть кто-нибудь!.. Из руки тем временем начинает сочиться кровь, которая смешивается с темным туманом, улетая дальше. Девочка, а это именно маленькая девочка, бессильно зажимает немеющую багровую культяпь второй рукой: она пока меньше пострадала. Глухие, странные, новые звуки кажутся такими далёкими, будто щелчок пальцами из-под толщи воды. Через рыдания почти не слышно. Остановить, остановить… Какой-то шум, крики? Странный блеск на периферии. С трудом девочка поднимает голову, и губы начинают дрожать, когда она видит людей в красном. Шепот, вместо желаемого крика, неслышный, беззвучный, язык еле поворачивается, не слушается: — Помоги. Внезапно он раздается по всей местности, каждая черная частичка урагана кричит, орет, визжит единственное слово, сливаясь по итогу в один истошный вопль, который заставляет неизвестных людей зажать голову и уши руками. Девочка в котловане почти не слышит его, только собственная фраза крутится в голове. Она также не слышит, как люди стали настойчивее прорываться к «дому», охваченному адом. Как один кричит: — Она ещё жива! Она ещё жива! Рука стала меньше дымить. Передышка длиной в секунду. На груди чувствуется что-то. Лёгкое смазанное касание тонкого, посиневшего пальчика. Кольцо. Все мысли в голове внезапно занимает бешеный смех. В реальности смеяться сил нет, только хрипеть. Девочка зажимает его в ладошках. Ее прелесть. Руки неистово дрожат. Она сидела так, закрыв глаза, пока вокруг бушевала ее собственная, как оказалось позже, магия. Один из человек в красном почти лишился руки, тронув пальцем частички урагана. Вот наконец люди пробираются к зданию ближе, вот первый короткий шаг на месте бывшей двери, нога незнакомца проваливается в слизкую массу. Тогда девочка открывает глаза вновь и впервые видит лицо мужчины. Взгляды соединяются. Искра, буря, безумие. Ураган резко переходит на нового человека, грозясь просто размазать его в фарш и смешать с грязью под ногами. Но девочка шепчет, и опять раздается вопль, от которого закладывает уши: — Нет. Незнакомец почти падает на колени, оказавшись в эпицентре безумной какофонии, но его поддерживает второй носитель красного, который стоит в смешном пузыре. Но ураган останавливается. На мгновение всё замирает. Всего лишь на мгновение. А потом всё приходит в движение вновь. Надо что-то делать. Ты уже взрослая девушка, соберись! Возьми себя в руки! Ты обязательно поплачешь после, но сейчас нужно это остановить. Остановить. Хоть как-то помочь этим людям! Руки отпускают теплое кольцо, девочка сжимает их в кулаки. Как ей это надоело. Нужно успокоиться. Вдох. Выдох. Медленно, ещё медленнее. Раз, два, три, четыре… Семь. Восемь. Ещё раз. Четыре. Семь. Восемь. Четыре, семь, восемь. Дым из рук перестает идти. Тише, кроха. Тише. Буйство успокаивается. Огонь медленно затухает, черные частички, наоборот, ускоряются и летят к ней, вертятся вокруг хилой фигурки все быстрее. Вдох. Задержка. Выдох. Вдох… С новой порцией воздуха она вдыхает весь ураган из темной крошки. Она забивает горло, но быстро исчезает, не принося дискомфорта. Пламя вокруг замирает, а затем растворяется, исчезает. Предметы и осколки, что раньше кружились вместе с магией, зависли в воздухе, беззвучно паря. Тишина просто звенит, после нескончаемого шума. Задержка. Девочка видит, как люди поражены. Двое, что стояли ближе других, застыли в ступоре. Она посмотрела на них, уголки губ дрогнули, еле приподнимаясь, глаза ожили, светясь изнутри радостным умиротворением. Она заваливается на бок. С нее хватит. Пока падает, замечает, как наконец люди рванулись к ней. Легко облизывает губы, собирая последние частички черной пыли, что прилипли к ним. Глаза тяжелеют, но она даже не пытается бороться, сразу их закрывает. Выдох. Темнота… Все предметы падают, люди закрываются от них магическими щитами. В мир снова возвращается звук. Мужчина в красном не даёт голове девочки упасть на землю: яркая вспышка поднимает ее в воздух и подносит к нему. — Мерлин правый… Она жива?, — к нему подбегает остальная группа. — Нет, нет, ещё жива, но скоро может умереть от потери крови. — Ее надо в Мунго, — ещё один волшебник окутывает еле дышащее тело заклинанием, — Но нельзя трансгрессировать. Без слов его напарник достает портал первой помощи. Один из авроров переносится вместе с девочкой. — Тут нужно много обливиаторов. — Какие обливиаторы? Эта улица мертва, всех остальных жителей успели вывести, поддерживая здесь иллюзию обычного пожара. Мерлин и Моргана… Это первый обскур на моей памяти в Англии. Магия благослови не увидеть больше подобного. Группа авроров молча согласилась. Все ещё пытались восстановиться после шока, кто-то лечил собственные раны. — Я вообще думала, что это легенда. Бедный ребёнок, как до такого можно было довести? Один из них прошел глубже в «дом», присел на корточки рядом с непонятной кучей. Пара взмахов палочки, и корочка массы раскололась, выпуская кусочек металла, который повис на уровне глаз. Маг громко выругался, поворачиваясь к напарникам. Недалеко от кончика палочки в воздухе висел крестик на цепочке. Мужчина с отвращением кинул его назад, быстрым шагом возвращаясь к своим, но на середине пути обернулся и вскинул палочку вновь: — Бомбарда! Бесцветный луч настиг кучу. Она разлетелась на куски нежно розового цвета. Кого-то стошнило. — Церковники! Это... Чёртовы... Церковники! Он опять разразился бранью. Остальные быстро поняли смысл этих слов: некоторые поддержали поток оскорблений, другие принялись за работу, третьи шепотом молились магии за здоровье маленького обскура. *** Боли больше не было. Попаданка внезапно очнулась, мысли в голове закрутились, хотя управление телом все ещё было недоступно, она его вообще почти не чувствовала. На секунду промелькнула мысль, что девочка умерла, а ей придется вернуться к Смерти, но это «почти» пока давало надежду. Так-с, ну и где мы оказались? Кошмар какой-то, вернусь — буду трясти с этого любителя использовать косы как оружие моральную компенсацию за пережитое. Где мое спокойное пробуждение, хоть какая-нибудь семья, а лучше суперсилы и богатая тетушка, что завещала мне замок? Хотя суперсилы, кажется, как раз таки имеются… В голове кружилась мысль, что где-то она это уже видела, но окончательно сформироваться у нее не получалось. Внезапно, раздумья прервал детский смех, а затем на нее нахлынули воспоминания о новом воплощении. *** Маленькая светлая комнатка в зелёных тонах. В окне виден неизвестный зелёный куст, но рассмотреть детально его не получается — маленькие юркие глазки бегают, не желая останавливаться хоть на чем-нибудь, чтобы взглянуть подробнее. С тихим хлопком появляется непонятное существо, она на это только смеётся, протягивая ручки к лопоухому созданию. Ее достают из колыбели и начинают кормить из бутылочки. Жидкость теплая и вкусная, а она уже успела проголодаться. Вдруг в комнату входит высокая женщина с черными кудрявыми волосами, что сейчас собраны в хвост, хотя пара прядок все равно свисают у лица и смешно прыгают при ходьбе. Я перемещаюсь уже к ней на руки, она что-то мне говорит, непонятное пока, но приятное. Сама кормит, пока бутылочка не пустеет, а потом начинает щекотать мой крошечный носик. Становится ещё радостнее. Неизвестная берет в руки палку и что-то произносит. По комнате начинают прыгать рогатые длинноухие существа, что искрятся лёгким блеском. Пытаюсь поймать хоть одного, но не выходит. Женщина смеётся и кружится со мной на руках. А рогатые все прыгают и прыгают. *** Семья у меня всё-таки есть. Наверное, это была моя мама, хотя ничего сказать не могу точно. Воспоминание уже почти забылось. Настораживает палочка в руках у дамы… Неужели… *** Цветущий сад. Моя маленькая тушка сидит на теплом пледе и играет с какой-то разноцветной штукой, которая смешно пищит, но вскоре отбрасывает ее в сторону, начиная ползти к человеку неподалеку, дёргает его за штанину и сразу оказывается на руках. Папочка разговаривает с тетей Белль и дядей Лудольфом. Не понимаю ещё о чем они говорят, но уверенно вмешиваюсь в разговор, начиная что-то бекать и люлюкать, перебивая папу. Взрослые не злятся, а только начинают улыбаться, папа гладит меня по голове, и они продолжают свой диалог. Через некоторое время становится скучно, так что бросаю взгляд на ту яркую штуку, что осталась внизу. Далеко… Тянусь к ней, а затем она сама прилетает, правда не в руки, а сначала в лоб, ну а уж потом я ее ловко перехватываю, начиная трясти в наказание за то, что ударила. Разговор родственников резко прерывается. Пытаюсь понять почему, но потом меня начинают кружить над головой. Папа в восторге, тетя почти прыгает вокруг, крича что-то про первую магию, а Луди радуется и смеётся, хлопая папу по плечу. Кажется, случилось что-то хорошее. *** Первый магический выброс так рано… Да, теперь я почти точно уверенна, что меня занесло в одну знакомую вселенную. А эти люди тогда… Тетя Белль, Лудольф и мой новый папа. Все с черными волосами, красиво одеты. *** Мой первый день рождения прошел просто сказочно, несмотря на то, что взрослые чем-то обеспокоены. Уже вечер, папа ведёт меня по темному коридору, а до этого мы спустились с лестницы. Вот заходим в комнату, что освещена только свечами. Мне сказали уже, что сегодня будут делать какой-то «литуал». В середине помещения стоит женщина. Это моя мама. Это неправильная мама. Папа сказал, что сегодня она перестанет быть моей родней и я стану полноценной Лестрейндж, как тетя, дядя и остальные. За ними заходят люди в черном. Папочка тоже в черном, он сказал, что так надо. Он говорит, что сейчас я засну, а проснусь, так все уже будет позади. Верю и обнимаю его, а потом и вправду засыпаю. После этого ритуала я стала очень похожа на папу, почти копия, только что девочка. Меня это радует. Прошлая мама мне не нравилась. Она была магглой. Я не хотела быть на нее похожей. *** Что со мной сделали эти Лестрейнджи?! Кажется, я всё-таки дочка Рабастана и… магглы? Как такое произошло? Хотя, наверное, был план. Ритуал отрезал меня от нее, она даже перестала быть моей мамой. Пап… Черт, Рабастан тогда сказал, что ее крови больше нет во мне. Немного настораживает, но смотрим дальше. А дальше воспоминаний было больше, но они были более обрывистыми. *** Приходил человек, которого папа называл Лордом. Беллатрикс плакала и метала вокруг себя молнии. Потом она с братьями Лестрейндж куда-то ушли, оставив приглядывать за мной домовиков. Сказали, что ненадолго. Не вернулись. Зато пришел он.Успела только разглядеть человека, а затем очнулась в непонятной кровати непонятно где, под холодным одеялом. Приют. Я жила там до пяти лет. Мне там не нравилось. Чего-то постоянно не хватало. Первое время кричала, чтобы меня вернули, плакала, но женщины только качали головой и пытались меня успокоить. Было страшно. На день рождения за мной вернулся тот маг. Снова ничего непонятно. Снова оказываюсь в комнате, которая похожа на ту, что была на мой день рождения, только вместо неправильной мамы на полу стоит чаша с кровью. Снова засыпаю, хоть и всеми силами стараюсь не закрывать глаз. Внешность на этот раз не изменилась, как мне сначала казалось, но прошло пару лет и я с ужасом поняла, что уже не так похожа на папочку. Закатила истерику, но меня наругали новые «родители» и заставили успокоиться. Я почти три года жила у Мистера и Миссис Терели. Все никак не могла себя называть новой фамилией, но стоило мне заикнуться о Лестрейнджах, как меня били. Не очень сильно и не больно, но тогда так не казалось. Магия пресекалась теми же побоями. Они говорили что это неправильно, твердили про Дьявола. Но магические выбросы случались, меня каждый раз после этого наказывали. С каждым разом было все больней, все хуже. Больше не хотелось колдовать. Больше ничего не хотелось. Только молилась, как научили Терели, чтобы магия меня покинула. Она несёт только беды. После очередного выброса, который оказался слишком сильным, «родители» повели меня в церковь. Я плакала, пыталась вырваться, но меня настойчиво тащили за руку, было больно. Святой отец брызгал меня водой и кричал, чтобы я раскаялась. Они хотели провести ритуал изгнания беса из меня. Рыдания и взрыв. *** Больше маленькая Лестрейндж ничего не помнила. Человека, что забрал меня из дома, а потом провел ритуал, я узнала - Дамблдор. Вероятнее всего... Ну, он был похож на Дамблдора. Я вновь снова растворилась в себе, прекращая пока думать и проваливаясь в сон. Имени, кстати, не было. Его девочка будто забыла. Но ничего, ещё выкарабкаемся. И имя тебе, а точнее уже мне, новое дадим. Все будет хорошо. Я присмотрю за этим телом. Отдыхай, малышка, ты и так многое пережила.