Расстаться легко. Забыть очень сложно, И кое-когда, и кое-кого Почти невозможно
Вэй Усянь подкинул вверх блеснувшую в закатном солнце полированным черным боком флейту. Снова поймал. – Эй, Лань Цзинъи не зевай, иди найди старосту. – Учитель Вэй, почему снова я? – Боишься, что он тебя покусает? – Вот еще. Вэй Усянь усмехнулся вслед ушедшему юноше. Остальные адепты разбрелись по деревне, чтобы оценить обстановку. Особой нужды отправляться на выполнение рядового задания с Лань Сычжуем и другими не было. Но что-то гнало его из Облачных Глубин, что-то не давало спокойно оставаться на одном месте. Вэй Усянь скользнул пальцами по гладкому боку флейты, убрал ее за пояс, подальше от Суйбяня. Он не прикасался к ней с тех пор как вернулся из Юньмэна, но и оставлять ее в Гусу Вэй Усянь теперь не хотел. – Учитель Вэй. Вэй Усянь удивленно вскинул брови, когда к нему обратился до этого молчавший Лань Сычжуй. – Учитель Вэй, что на самом деле мы тут ищем? Вы ведь не пошли бы с нами просто так? Вэй Усянь растянул губы в широкой улыбке. – Ты слишком проницателен, дитятко. Но в задании, где надо разобраться с пропажей людей, нет ничего необычного. Мне стало слишком скучно. Лань Сычжуй склонил голову. – Учитель Вэй, значит это не связано с тем, что вы избегаете Хангуань-Цзюня? Вэй Усянь удержал улыбку на лице. – О, кто-то стал совсем взрослым и жаждет горячих подробностей? Ну ты сам напросился! Наблюдая как покрасневший до самых корней волос Лань Сычжуй спешно убегает в сторону Лань Цзинъи, Вэй Усянь безотчетно погладил рукоять Суйбяня. С недавних пор простое прикосновение к мечу успокаивало его, хоть на нем давно не осталось и следов чужой ци. Но каждый раз, скользя пальцами по узорам рукояти и ножен ему казалось что он повторяет путь, следует за руками Цзян Чэна, когда-то касавшихся меча.***
Первое, что он чувствует: как неуловимо меняется атмосфера. Как воздух наполняется ароматами гроз и лотосов и Вэй Усянь поворачивается как компас, неизбежно стремящийся дотянуться стрелкой до заветной цели. И видит Цзян Чэна, стоящего от него в какой-то сотне шагов. А красноватое, катящееся за горизонт весеннее солнце окружает его легкой дымкой, превращает в недостижимый мираж. Вэй Усянь не может оторвать от него глаз. Он проходится неверящим, жадным взглядом по затянутой в плотную ткань прямой спине, тонкой талии, стройным ногам. Вэй Усянь впервые спустя полгода видит его, и в груди что-то болезненно сжимается. Он не ожидал увидеть его здесь, он страшился и желал встретить его снова. Вэй Усянь знал, что Цзян Чэн, как бы того ему ни хотелось, очень редко теперь выбирался из Пристани Лотоса, слишком много дел держало его связанным по рукам и ногам. И обычно доверял такие задания Цзян Хао. Но сегодня... сегодня он был здесь. Проснувшийся скрипучий голосок противно напомнил ему, как они расстались в последний раз и что ему не должно быть дела до того, чем занят Цзян Чэн и где он. Вэй Усянь дернулся сделать шаг, прикоснуться к этой гордо расправленной спине, забыв на миг где находится. Цзян Чэн выглядел таким одиноким, что хотелось, как когда-то в прошлом, обнять, растормошить, сказать, что он не один. Но мгновение прошло. И Вэй Усянь видит, как Цзян Чэн поворачивает голову, слегка кивает, и уголок его губ едва приподнимается в намеке на одобрительную улыбку. Вэй Усянь уже видел у него такое выражение лица. Никто иной, как подошедший Цзян Хао смог удостоиться этой улыбки. И Вэй Усяню внезапно хочется стереть ее, оттеснить этого его первого ученика подальше. Но тут он слышит, как его зовут и натягивает на лицо привычное дружелюбное выражение. – Учитель Вэй, мы вернулись! Это Лань Цзинъи, на этот раз удивительно вовремя приводит Вэй Усяня в чувство. – Мы нашли старосту. Вэй Усянь кивает, улыбается через силу, делает первый шаг, пока бешенный ритм колотящегося сердца отдается где-то в горле, морским прибоем бьет по ушам. Он делает еще несколько шагов вперед, где по счастливой случайности оказался и Лань Цзинъи с тревожно оглядывающимся старостой, потому что смотреть Вэй Усянь мог только в одну сторону: туда, где казалось сам воздух искрился и готов был вспыхнуть тысячей пожаров. Лань Цзинъи нетерпеливо машет рукой, снова кричит, чтобы Вэй Усянь подошел скорей к грубо сколоченному столу рядом с неприглядным домом. Вэй Усянь удерживает на лице трещащую по швам маску беззаботного идиота, вновь тянется погладить рукоять меча. Подходит к ним, кивает в ответ на приветствие старосты, отчаянно шутит, сам смеется над собственной шуткой под встревоженным взглядом Лань Сычжуя и обиженным – Лань Цзинъи. Ничего. Это ничего. Потерпите немного сумасшедшего учителя Вэя, пока он царапает острым воздухом разодранное горло, силясь сделать следующий вдох. Потому что Цзян Чэн прошел мимо. Потому что Вэй Усянь не удостоился даже взгляда. Он ожидал чего угодно: обвинений, язвительных насмешек. Но Цзян Чэн проигнорировал его. Теперь он - пустое место, незнакомец, недостойный даже кивка. Староста суетливо кивает на дом, поворачиваясь волчком между ними, застигнутый врасплох таким количеством уважаемых заклинателей сразу в одном месте. – Господа совершенствующиеся, мы не ждали вас так скоро. Пожалуйста, чем богаты, располагайтесь отдохнуть в свободном доме, время уже позднее. Цзян Чэн нетерпеливо прерывает цветастые речи взмахом руки. – В своем письме вы писали, что это вопрос жизни и смерти, что каждый день приближает неизбежную гибель всей деревни. А теперь вы просите нас "отдохнуть", потому что "время позднее". Вы, что же, решили свои проблемы? Староста трясет головой, чуть заикаясь отвечает под тяжелым взглядом. – Н-нет, у н-нас все еще пропадают л-люди. Лань Сычжуй мягко дотрагивается до рукава старосты, переключая на себя его внимание. – Господин, расскажите подробней, что у вас стряслось? Ведь в Гусу от вас пришло точно такое же письмо. – У нас на прошлой неделе пропали двое мужчин. В самом расцвете лет. Ушли вечером проверить насколько снизилась вода в поле и не вернулись. Цзян Чэн хмуро уточняет, сложив руки на груди. – То есть вы послали запрос сразу в два великих ордена? И основанием для этого стало то, что за неделю пропало двое людей в полях? Староста деревни чуть съежился под требовательным взглядом заклинателя. – Достойнейший глава должен понимать, что весной каждый день простоя на поле может обернуться голодной зимой. А мы как раз на границе земель двух кланов. Вот я и подумал… Цзян Чэн кивнул. – Формально, ваша деревня хоть и находится на границе Юньмэн Цзян и Гусу Лань, все же относится к последнему. Мы не будем вмешиваться в их дела. Цзян Хао встал, ожидая дальнейших указаний. Цзян Чэн же продолжил. – Но мы так же не можем проигнорировать ваш запрос. Поэтому останемся здесь, пока ситуация не разрешится. Вэй Усянь, до этого вцепившийся в рукоять меча как утопающий, расслабил руку. Цзян Чэн не уйдет. Вэй Усянь сглотнул, удерживая в груди нахлынувшую волну тепла. Чему он радуется, болезный. Цзян Чэн даже ни разу не повернулся в его сторону. Вэй Усянь вздохнул, с усилием оторвав взгляд от гордо вскинутого профиля Цзян Чэна, повернулся к старосте. – В письме вы написали, что двое пропавших людей позже нашлись? Староста деревни покачал головой. – Нашлись их тела. Все что от них осталось: груда поломанной плоти с огромными страшными ранами по всему телу. Лань Цзинъи вклинился в разговор. – Может их волки загрызли? Староста деревни боязливо потряс головой. – Это должны быть гигантские волки. Вэй Усянь вздрогнул. И зачем он пошел с мелкими. Уж с волками бы они справились, даже с огромными. Но находиться в одном помещении с Лань Ванцзи теперь было невыносимо. Его присутствие приминало к земле, душило его, как будто сбросили на плечи целиком всю стену со всеми их бесконечными правилами. И неведомые звери в забытой деревне были все еще лучшим вариантом. И, боги, даже если это волки. Он будет страховать издалека. Он справится. И если Цзян Чэн не уйдет… Вэй Усянь вновь вздрогнул от раздавшегося рядом голоса, обращенного к нему. – Не путайся под ногами. Останься в деревне и своих далеко не пускай. Мы с Цзян Хао разведаем, что там за твари. Вэй Усянь порывисто повернулся на звук. – Цзян Чэн? Цзян Чэн смотрел мимо него, куда-то поверх его головы, старательно избегая встречаться взглядами. – Не делай глупостей. Вэй Усянь неверяще смотрел вслед порывисто удалявшемуся Цзян Чэну, и не мог успокоить вновь зашедшееся сердце. – Цзян Чэн! Ты заговорил со мной! И только острый слух, а может что-то еще помогло Вэй Усяню расслышать в ответ. – Самоуверенный идиот. Вэй Усянь наконец сделал свой следующий вдох и счастливо рассмеялся, не обращая внимания на покосившегося на него старосту и на обеспокоенно нахмурившегося Лань Сычжуя. Он снова мог свободно дышать.***
Цзян Чэн с силой наступил на сухую ветку, с удовлетворенной усмешкой слушая как она жалобно треснула под ногой. Цзян Хао шедший рядом, обреченно вздохнул. – Наставник, надеюсь вы не мою шею сейчас себе представляли? Если злитесь, то так и скажите. – Цзян Хао, какого гуля мы забыли в этой деревне? На территории другого ордена? У меня дел по горло, ты и сам мог тут разобраться! Зачем выдумывать какие-то отговорки, чтобы тащить меня в эту глушь? Цзян Хао остановился, сложил руки на груди, в точности отзеркалив позу Цзян Чэна. – Глава Цзян, при всем моем глубоком уважении, вам нужен перерыв. – И с чего это мой первый помощник вдруг решил, что может мне указывать? – С того! Вы прямо на собрании с вассальными орденами пообещали главе И открутить голову! – Кто виноват, что он ей не пользуется. Если уж взялся утаивать часть прибыли, то будь любезен хоть постараться. А там что было? Жалкие попытки! – Глава Цзян! Мы ведь выяснили, что его подставил его управляющий! – И что это меняет? Голова ему только для украшения. Цзян Хао, иди лучше старосту найди. Цзян Чэн выдохнул, с силой сжав переносицу. Правоту Цзян Хао он признавать не собирался, но перерыв ему и правда не помешал бы. После того, как Вэй Усянь неожиданно ушел, он окунулся в работу с еще большим остервенением. Злость на себя, на него, на весь, гуль его сожри, мир кипела в нем не находя выхода. Этот придурок ушел. Снова просто ушел, ничего ему не сказав. Цзян Чэн повернул голову в сторону шума, слишком громкого после напряженной тишины пустой улицы. Он потянулся рукой прикрыть заискрившийся Цзыдянь. Вэй Усянь в окружении нескольких адептов из Гусу Лань входил с другой стороны в деревню. Цзян Чэн хотел отвернуться, естественно хотел. На что там ему смотреть. Но глаза сами прошлись по фигуре Вэй Усяня, отмечая что одежда больше не висит на нем, а руки вполне уверенно сжимали – Цзян Чэн проглотил очередное ругательство – Чэньцин. «Вэй Усянь, придурок, чем ты слушал, когда А-Син говорила о запрете использования для тебя темной энергии?» Цзян Чэн резко крутанулся на месте, отворачиваясь. Услышал смех Вэй Усяня. Сделал несколько глубоких вдохов. У балбеса все хорошо, плевать какие пути его привели сюда, ему стоит просто разобраться с... с чем, кстати? И все. Цзян Чэн повернулся в сторону подошедшего Цзян Хао. – Что там?***
Это и правда оказались волки. Семеро огромных тварей с горящими алым глазами, насквозь пропитанные демонической энергией. Цзян Чэн хищно скалится, отпуская себя. Никаких вежливых, насквозь лживых масок, только честная неприкрытая злость. Ну же, нападайте! Цзян Чэн спиной чувствует спину Цзян Хао, усмехается. – Готов повеселиться? Цзян Хао обнажает меч и в свете активированного Цзыдяня Цзян Чэн видит как тот качает головой, но все же облегченно улыбается. – Наставник, вожак ваш. Волки окружают их низко пригнув головы, втягивают носом воздух, угрожающе скалят раскрытые пасти. И нападают неожиданно, сразу все. Они движутся с молниеносной скоростью, но Цзыдянь оказывается быстрей. Фиолетовой вспышкой расчерчивая воздух, отбрасывает сразу троих. В воздухе разливается запах паленой шерсти и густой запах крови. Цзян Хао вытаскивает меч из еще одного. Оставшиеся волки отступают, держатся на расстоянии. Цзян Чэн направляет Саньду в их сторону, пора заканчивать это представление. Как одна из тварей поднимает голову, заходясь в леденящем душу вое. Цзян Чэн ловит Саньду, стряхивая с него кровавые ошметки – еще минус двое. – Наставник! Смотрите. Цзян Чэн поворачивается в сторону, указанную Цзян Хао, отрывисто выплевывает ругательство. К последнему волку присоединись еще трое, откликнувшихся на его зов. – Решил позвать друзей? Цзян Хао, смотри в оба! Волки больше не бросаются в лобовую, уворачиваются от атак. Медленно сужают круг. Цзян Чэн собирает энергию, чтобы одним ударом покончить с затянувшейся схваткой. Но слышит, сбоку, со стороны деревни, возню и шорохи. И не только он. Твари меняют направление, в пару прыжков оказываясь рядом с редкими кустами, в которых мелькает бело-голубое пятно. Вновь и вновь повторяющийся вой на высокой частоте парализует. Но Цзян Чэн успевает. – Берегись! Он отталкивает зазевавшегося мелкого адепта, кого-то из Ланей. Уворачиваясь, подставляется под удар когтей, не успевает отразить полностью. Боль прошивает правое плечо, когти пропарывают кожу, раздирают мышцы, скребут по кости. Кровь яркими брызгами падает на свежую траву, чудом уцелевшую в этом месиве. Давится кровью. Яростно выплевывает пополам с кровью отборные ругательства в сторону тупоголовых детей и их, не менее пустоголовых учителей. А затем слышит трель. От этой адской мелодии он так часто в прошлом просыпался посреди ночи, прокусив губу до крови, сдерживал, глотал проклятия пополам с бессильными злыми слезами. «Идиот. Тебе нельзя...» В ушах звенит, а рука немеет. Поэтому крики слышит не сразу. – Наставник! – А-Чэн! Чьи-то руки бережно помогают ему подняться. Цзян Чэн отрицательно качает головой, отталкивает протянутую руку. – Наставник, не упрямьтесь. Цзян Хао. Цзян Чэн усмехается. А он чего ожидал? Цзян Чэн выпрямляется, бегло осматривается. Среди мертвых тварей стоял Вэй Усянь: с безвольно упавшими руками, сжимающими флейту, с широко раскрытыми глазами на мертвенно-бледном лице, смотрящий на него, а остатки темной энергии все еще клубились у его ног. Цзян Чэн высвобождается из рук Цзян Хао, нетвердой походкой, оскальзываясь на размокшей грязи, идет в сторону этого непроходимого тупицы. – Вэй Усянь! Какого демона ты творишь?! Вэй Усянь отмирает, когда Цзян Чэн тяжело вцепляется ему в плечо одной рукой, вторая плетью висит вдоль тела. – Ты хоть раз можешь послушать меня?! Я тебе сказал: не вмешиваться! Я тебе сказал: держать своих мелких подальше! – Им надо учиться! Это их задание! – Ах, я помешал вашей учебе?! Так воскреси тварей и пусть учатся сколько влезет! Тебе же так нравится играть в бога! – А-Чэн!! Цзян Чэн подавился пошедшей горлом кровью, зло сплюнул. – Что! Я не прав? С меня хватит! Пусть тебя твой благоверный в следующий раз откачивает, когда решишь в очередной раз подохнуть. – А-Чэн, послушай меня. – Не буду я тебя слушать! Ты же меня никогда не слушаешь! Цзян Чэн сморгнул, перед глазами подозрительно потемнело. Но тело, готовое предать его вдруг перестало казаться чужим. Мягкое тепло потекло по венам, останавливая кровотечение. – Вэй Усянь! Прекрати! – Цзян Чэн, подожди! Позволь мне... Цзян Чэн оттолкнул руки Вэй Усяня, отшатнулся. – Цзян Хао! Мы уходим. Господин Вэй любезно согласился передать старосте, что задание выполнено. Когда они скрылись за поворотом, оставив за спиной Вэй Усяня, Цзян Хао подал голос, все это время с нарастающей тревогой следивший за Цзян Чэном. – Наставник... пожалуйста. Никто вас не видит... Теперь вы можете принять мою помощь. Цзян Чэн мотает головой, шипит сквозь зубы. – Все... в порядке. Просто... не уходи далеко. И Цзян Хао, сдерживая беспокойство, продолжает следовать за ним, почтительно отставая на шаг.