Душа без тебя превращается в пепел

На расстоянии двух шагов, Когда я буду коснуться тебя готов Дай слово, что не появится пропасть и… Любовь удастся спасти.

      Пристань Лотоса встретила Вэй Усяня тишиной. Торговая площадь хоть и была полна народа, но привычного гомона не было, все звуки были какими-то приглушенными, вымученными. Он на ходу спрыгнув с меча, пронесся мимо угрюмой, молчаливой охраны на воротах. Никто его не задержал. Вэй Усянь остановился только у дверей лазарета, не давая себе времени испугаться и надумать лишнего от всей этой гнетущей, предгрозовой тишины, распахнул с силой жалобно скрипнувшую дверь, замер на пороге. Кажется, его вторжение оказалось вовсе незамеченным. В помещении было оглушающе тихо. И среди этого безмолвия, среди сотен разнообразных склянок с неизвестными снадобьями, среди талисманов, в которых Вэй Усянь не мог узнать знакомых – надписи отчего-то расплывались – лежал Цзян Чэн. Так неправильно было видеть его таким: неподвижным, заледеневшим, в отвратительно, слепяще белоснежных одеждах. Тебе не идет белый, мой милый А-Чэн. Тебе не идет лежать здесь таким ужасающе умиротворенным, погасшим, безжизненным... Тебе не идет эта стерильная тишина, мой родной драгоценный А-Чэн. Вэй Усянь делает шаг вперед и на следующем, слышит повеявший холодом вопрос раздавшийся из-за спины.       – Явился? Вэй Усянь, чувствует, как его небрежно отодвигают, толкают внутрь, ближе, туда, куда и так тянется вся его суть. Он не смотрит на обладателя голоса, он делает еще один шаг к кровати. Цзян Хао огибает его, преграждает путь, вырастает непреодолимой скалой, закрывая от его ищущих глаз Цзян Чэна.       – Зачем ты пришел, Вэй Усянь? Думаешь еще недостаточно сделал? Вэй Усянь качает головой, твердо смотрит в глаза переполненные скорбью и гневом. Он помнит, не смог бы забыть даже если б хотел, такими же глазами на него смотрел Цзян Чэн в прошлом. Но в глазах Цзян Хао есть что-то еще, что заставляет Вэй Усяня снова вспыхнуть, загореться ярким пламенем – он видит в его глазах надежду. И разом звуки и запахи обрушиваются на него, словно сдернули с бедовой головы плотный мешок. Нос щекочет ароматами благовоний и трав, за стеной слышатся шаги и тихий шелест сухих страниц. Вэй Усянь тянется оттолкнуть, убрать с пути Цзян Хао, но останавливается, когда к ним подходит А-Син. Он запомнил ее с прошлого раза насмешливой, живой, уверенной в собственных силах. Сейчас же она держит спину излишне ровно, так, будто боится, что если чуть даст себе слабину, то больше не распрямится, согнется под тяжестью собственных мыслей. Она встает рядом с Цзян Хао, сухо кивает Вэй Усяню, смотрит прямо, по-деловому сразу переходя к сути, не пряча покрасневших, усталых глаз.       – Что тебе известно о призрачных проклятиях? Я надеюсь, больше чем нам, потому что у нас больше нет времени.       – Ты все еще надеешься на него? Мы и так потратили слишком много времени, Цзинь Лин... А-Син прерывает поток колких обвинений Цзян Хао, летящих прямо в цель, по уязвимым местам Вэй Усяня.       – Цзинь Лин верит в него. И я... Я приму любую помощь. Мы это уже обсуждали, Цзян Хао. Не позволяй чувствам взять верх над разумом. Если это поможет спасти главу Цзян, мне не важно от кого исходит эта помощь.       – Ли Минсин! Цзян Хао какое-то время – по меркам Вэй Усяня целую вечность – смотрит в глаза А-Син, затем отступает, угрюмо кивнув, а Вэй Усянь прочищает горло, тянется обойти их, чтобы наконец рассмотреть такого неправильно молчаливого Цзян Чэна.       – Почему я не чувствую его? – Вэй Усянь нервно смеется, – Цзян Чэн, ты же не мог меня не дождаться? Слишком много чести лишь из-за меня одного бросить орден и людей которые тобой дорожат. И чтоб ты знал, мне никогда не нравился белый. Ты просто не мог взять и... Вэй Усянь наконец вплотную приближается к кровати, на которой лежит Цзян Чэн. Всматривается в его бледное заострившееся лицо, переводит взгляд ниже и обрывает себя на полуслове. Делает глубокий вдох вслед за мерно приподнимающейся от едва угадывающегося дыхания груди. Улыбается.       – Тебе не сбежать от меня. Ты ведь знаешь, я достану и мертвого, так что возвращайся. Просто возвращайся, А-Чэн. Он поворачивается к стоящим позади Ли Минсин и Цзян Хао, громко смеется, прогоняя давящую траурную тишину.       – А теперь расскажите, кто посмел обидеть моего А-Чэна? Цзян Хао, тебе далеко до убийственного взгляда великого Саньду Шэншоу. Можешь в красках рассказать ему, когда он очнется, какой я мерзкий и недостойный человечишка. А пока давайте-ка детишки, поторопитесь поведать дядюшке Вэю подробности. Я вижу, талисманы для сдерживания духа и еще одни... подождите-ка...       – Я погрузила его в глубокий сон, чтобы замедлить действие проклятия. Полностью обезвредить его не удалось. Вэй Усянь покивал.       – Какие условия для снятия? Ли Минсин после заминки ответила:       – Глава Цзян отказался рассказать. Вэй Усянь коснулся прохладной щеки Цзян Чэна под прожигающим взглядом Цзян Хао.       – Такой упрямец.       – Ты можешь его не трогать?       – Не могу... – Вэй Усянь покачал головой, его рука соскользнула Цзян Чэну на слегка вздымающуюся грудь. Дышал. Действительно дышал, – Есть несколько видов проклятий. Мне надо знать подробней, как это произошло. Цзян Хао раздраженно вздохнул.       – Около дороги, в небольшом заброшенном доме, мы остановились на ночлег. Наставник ничего не говорил, но было видно, что дальняя дорога утомила его. Мы проверили – никаких опасностей не было. Я остался снаружи...Наставник не просил, но... – Цзян Хао бросил косой взгляд на Вэй Усяня, – он был сам не свой с тех пор, как ты завалился к нему в комнату той ночью. Да и рана затягивалась медленно.       – А дальше? В доме что-то случилось и ты не видел что конкретно? Цзян Хао неохотно кивнул.       – Услышал только треск Цзыдяня и как Наставник, не стесняясь в выражениях, кого-то бранил. Когда же вбежал внутрь, там был только он. Тут молча слушавшая его историю Ли Минсин включилась в разговор.       – Он был еще в сознании, когда они под утро заявились в лазарет. Глава Цзян держался уверенно и шел своими ногами, хоть Цзян Хао и хлопотал рядом как курица-наседка. Вэй Усянь поднял глаза на Ли Минсин, потом глянул на насупившегося Цзян Хао, приподнял уголки губ.       – Представляю. Что было дальше?       – Пришлось...настоять, чтобы глава ответил на пару вопросов, и в итоге обнаружилась вот эта красота. Ли Минсин передернула плечами и откинула тонкое покрывало вместе с кучкой талисманов. Вэй Усянь с шумом выдохнул.       – Проклятие-обмен.       – Глава признался, что его снять не получится. И все стандартные методики и правда не помогли. Ему становилось хуже, а условия обмена он раскрывать отказывался. Вэй Усянь нахмурился, выхватил из-за пояса Чэньцин.       – Это мы еще посмотрим. Какое-то там проклятие не отберет его у меня. Пока я не услышу «Проваливай» из уст самого Цзян Чэна, никуда не уйду и его не отпущу.       И Вэй Усянь заиграл. Он вытягивал клубящиеся нити темной энергии из тела Цзян Чэна, проклятие жадно опутывало того, тянулось уродливыми щупальцами к груди, к рвано бьющемуся сердцу, но при звуках флейты неохотно направилось к сосредоточенному Вэй Усяню. Когда энергия полностью собралась в темный извивающийся клубок рядом с ним, тот прервал свою игру и вытянул руку, намереваясь забрать его себе. Но Ли Минсин оказалась быстрее. Она проворно оттолкнула Вэй Усяня и вместо его тела клубящийся темный дым попал в раскрытый мешочек-ловушку.       – Эй, А-Син, ты нарушила обмен! Ли Минсин нахмурилась.       – Проклятие к тебе потянулось, из главы ушло. Значит и обмен фактически совершился. Вэй Усянь стиснул рукой до побелевших, онемевших пальцев ворот одежды, чтобы удержать сумасшедшее сердце, готовое выломить ребра наружу.       – Но это лишь предположение! Что если... Вэй Усянь посмотрел на Цзян Чэна, по-прежнему неподвижного, но теперь он казался прекрасной фарфоровой статуэткой с которой стерли грязные разводы. Ли Минсин со злостью затянула шнурки на мешочке, швырнула его в подставленные руки Цзян Хао.       – Ты сомневаешься в моих словах? Погеройствовать захотел? А я вас идиотов, потом лечи, спасай?! А когда глава очнется, как мне ему в глаза смотреть прикажешь? Сказано тебе, до этого проклятие не реагировало ни на что, а тут к тебе потянулось, значит условие выполнили. Вэй Усянь смущенно дотронулся до кончика носа, расслабил руку.       – А-Син, прости этого неразумного. Ли Минсин только фыркнула, обошла его кругом, приблизилась к Цзян Чэну. Осторожно взяла того за руку, замерла проверяя пульс. Вэй Усянь нетерпеливо пританцовывал рядом, а Цзян Хао встревоженной тенью маячил где-то у самых дверей, опасаясь подходить к Цзян Чэну с коварной ношей в руках.       – А-Син! Я вновь чувствую его энергию! Скажи что-нибудь! Он же будет жить? А-Си-и-ин! Ли-Минсин раздраженно вздохнула, укладывая руку Цзян Чэна тому на грудь, прикрыла его одеялом, вытянутым из ближайшего шкафа.       – Да что ж ты шумный-то такой. Теперь главное это покой и в идеале поддержать бы тело... и никаких темных артефактов рядом. Ли Минсин бросила красноречивый взгляд на Вэй Усяня, а потом и на Цзян Хао.       – Цзян Хао, давай выдыхай. Сегодня, если кто и умрет, так это ты от беспокойства. Так что не доставляй мне проблем и возьми себя в руки. И пакость эту унеси подальше. Да можешь сообщить Цзинь Лину, чтобы не волновался.       – Да ничего подобного, я совершенно спокоен. А этот? Останется? Цзян Хао кивнул на Вэй Усяня, снова вытащившего флейту из-за пояса. Тот же отбросил ее куда-то под ноги Цзян Хао, устроился рядом с Цзян Чэном, обхватывая его поперек груди.       – А этот останется здесь. Цзян Хао, будь добр позаботься о Чэньцин, а я позабочусь от твоем наставнике. Мудрая целительница, вы же не будете возражать? Ли Минсин неопределенно покачала головой, посмотрела в сторону выхода.       – Цзян Хао, ты еще здесь?       – Уже нет. Когда Цзян Хао ушел ворча под нос, но прихватив и мешочек и Чэньцин, повернулась к Вэй Усяню.       – Не тревожь его и постарайся вливать энергию равномерно, – Ли Минсин поставила у кровати матовый пузырек, – Как почувствуешь, что силы иссякают возьми две пилюли.       – Ему?       – Себе. Глава Цзян пока не в состоянии что-либо съесть. Я буду в соседней комнате. Если понадоблюсь. Ли Минсин дождавшись утвердительного кивка от Вэй Усяня, скрылась за неприметной неплотно закрытой дверцей.        Вэй Усянь сосредоточился, прикрыл глаза, отсекая себя от всего мира. Вслушиваясь в легкое дыхание, направил поток энергии к Цзян Чэну, мягко обволакивая его ей, заключая в кокон.       – А-Чэн… Пожалуйста, позволь мне помочь в этот раз.