Sometimes I hear you calling, From some lost and distant shore. I hear you crying softly, For the way it was before.
— Ах, Джек сказал? — Дин со злой иронией поднимает бровь и сильнее даёт по газам. — И когда это дело, откопанное самим Богом, стало обычным? Я чувствую, Сэм, чувствую, здесь что-то не то. Зудит вот здесь, понимаешь? — он хлопает себя по груди, прикрытой кожаной курткой. Сэм пытается отшутиться: — Опять несвежий пирог в забегаловке съел? Взгляд Дина можно сравнить с ударом огнемёта и ангельского клинка вместе взятых. — И после этого циник — я? Сэму на это возразить нечего. Он делает вид, что всё в порядке, отворачивается. А Дин думает, думает, ду-у-умает. Они с Джо пытались, как могли, выбраться из этого порочного круга озоны, не утонуть во тьме. Дин понимал, куда всё идёт, предчувствовал, а потому и гнал девчонку от себя, изображая то равнодушие, то беспокойство, то просто включая редкого козла, которым — что бы ему там ни говорили — он долго думал, что являлся. Гнал, но стоило на горизонте мелькнуть светлым волосам, как тут же опять бежал к ней, а она… Как заноза прицепилась и отлипать отказалась. Если вместе идти на дело — значит вместе. До конца против тьмы.Tried to walk together, But the night was growing dark.
Дин запомнил Джо и совсем другой. Ну, как другой — всё такой же, только с кожей бледнее, да губами цвета почти прозрачного. Призраком. Она стояла рядом с ним, настолько близко, казалось, вот-вот протянет ему руку, или он ей, улыбнется, и всё опять будет, как прежде, всё опять будет хорошо. Но она лишь коснулась непривычно ледяными пальцами его щеки, уголки губ приподняла, а Дин видел, как в её глазах скапливаются слезы, и… Исчезла. Оставив его в живых против воли Осириса.Thought you were beside me, But I reached and you were gone.
При её жизни они сходились и расходились, сражались плечом к плечу, искали друг друга и всегда находили, даже если Джо в шутку называла его полным придурком и убегала с матерью, казалось, навсегда. А Дин постоянно думал, увидит ли её вновь, с кем свела её судьба, не случилось-приключилось ли что с забавной девчонкой, которая, как и он, слишком рано познала прелести жизни охотников? Их якобы несуществующие отношения, передружба-перепартнёрство — Дин и сам не знал, как это назвать, въелись под кожу прочно, как вторая охранная татуировка, только уже на сердце.Where are you now? Are you lost? Will I find you again? Are you alone? Are you afraid? Are you searching for me?
Поток мыслей о Джо обрывается внезапно, точно кто-то радио мгновенно вырубает. В воздухе едва уловимо тянет холодком. Повинуясь внутреннему чутью, машину Дин останавливает так резко, что Сэм едва не впечатывается головой в лобовое стекло. — Старик, ты полегче! — он глядит обеспокоенно, и Дину отчаянно хочется сказать, что с ним всё в порядке и нечего так пялиться. Они же Бога победили, всех вернули, не жизнь, а сказка! Правда, сознание еле слышно шепчет: «Всех, да не всех», отчего давным-давно скрытый потаённый страх вылезает вновь. И Дин привычно заглушает его, вспоминая слова Каса о том, что он не убийца, и ободряюще кричит: — Не рассусоливай, Сэмми! Болотные твари сами себя не словят, — покряхтев, вылезает из автомобиля и захлопывает тут же скрипнувшую дверь старой доброй Импалы. Ветер одиноко стелет несколько листьев по пыльной дороге у самых видавших ботинок Дина, доносит запах сырости. Охота обещает быть ароматной, ничего не скажешь.***
Они уже не знают, сколько идут. Одно Дин понимает точно: тут что-то не так. Слишком тихо. Слишком умиротворённо. И нет никаких признаков нечисти. Что совсем странно. Только осень и острые листья, укрывшие землю, как миллионы маленьких клинков. Как прочный панцирь, каким они с Сэмом были для Земли много лет. И которого всё равно оказалось недостаточно, чтобы уберечь одну сумасбродную девчонку от внезапно настигшей её беды. В воздухе пахнет сыростью, травой и пылью, опавшими и уже начавшими гнить на земле листьями. Где-то то и дело слышится щебет птиц: раз-два, чик-чирик — и вновь всё смолкло, точно вымерло. Лишь ветер в кронах шуршит, да скрипят от него, слегка покачиваясь, тонкие стволы. Подозрительно это как-то. Тихо. Хотя следов нечисти ни один прибор пока не обнаруживает. В мутном воздухе Дину чудится ещё что-то. То ли это обман зрения, то ли действительно происки призрака, но среди клочков седого тумана над синей рекой Винчестеру видятся светлые волосы. Он замирает на мгновение, и его взгляд будто прикручивается к тому злосчастному месту. Водная гладь озера сияет мутно-серебристым светом, чуть блекловатым, точно Дин смотрит на него сквозь испачканное лобовое стекло. Кажется? В полумраке зрение подводит? Дин вглядывается сильнее, даже не замечает осторожное прикосновение Сэма к плечу. — Эй, Дин, ты чего? И тут со стороны реки доносится девичий крик. Знакомый до такой степени, что Дину до сих пор снились воющие адские псы, светлые окровавленные волосы и ставший последним горько-сладкий поцелуй. Как чёртово откровение, от которого бежал всё время, прикрываясь никому ненужными отговорками. А поутру на языке чувствовались запахи гари, пепла и огня, глаза неимоверно жгло, а щеку холодило последнее прикосновение призрачной ладони. Она тогда ушла, а он так глупо остался ждать лишь для того, чтобы найти её снова только сейчас.Why did you go? I had to stay. Now I'm reaching for you.
— Чёрт! Отпусти мою ногу, недоделанный Лос-Несский аллигатор! Ай! Чтобы вспомнить, кто мог так ругаться, Дину хватает пары секунд. Будто и не было разделявших их лет, когда в планы вмешалась чертовка смерть. — Джо? Джо! Джоанна Бет Харвелл, Люцифер тебя побери! Он бросается вперёд, едва не оттолкнув Сэма. Выбегает к водной глади, почти спотыкается, но летит вперёд и видит Джо. Она стоит по колено в воде, вырывает ногу из хватки обвившей её чёрной змееподобной твари — кажется, именно таким сносят голову в первую очередь, — лягается и привычно дерзко ругается. Сердце пропускает пару ударов. Как бы банально это ни звучало. Вспышка, удар куда-то в солнечное сплетение — как выстрел серебряными пулями. Пару секунд — чтобы подбежать к Джо, выхватить мачете и рубануть с такой силой, что монстр и опомниться не успевает. Голова отлетает в сторону с противным хлюпанием и звуком раскрошившихся костей. Еще три — чтобы без колебаний подхватить Джо на руки, выслушать очередной поток её ругани, который сразу же прекращается, как только она понимает, кто именно её спас, и на первой космической оттащить подальше. — Дин? — её осторожный вопрос, заданный тонким, неверящим голосом, заставляет остановиться. Прямо в воде, да, но Дину уже плевать на мокрую обувь, одежду и вообще на всё. Главное — она жива. Господи, она ведь действительно жива, это не сон! — Что смотришь? — он пытается сделать вид, будто ничего такого не случилось, будто и не было всех этих разделивших их лет, этой пропасти между жизнью и смертью. Только голос всё равно дрожит, а внимательно-пронизывающий взгляд Джо снизу вверх выдержать всё сложнее. — Отпусти меня, я сама… — она брыкается, кажется, даже царапается, проезжаясь ногтями по его потрёпанной куртке, на что Дин лишь усмехается, фыркает едва-едва. До чего же забавная девчонка. «Не меняешься, Джо, не меняешься». — Сама бросишься на съедение чудовищу? Похвально, но это не наш метод, адских псов мне вот так хватило, — и он проводит ребром ладони по горлу. С него и правда хватит. Хватит смертей. Эта — одна из последних — его почти добила в прямом смысле слова, тогда — на суде Осириса. Когда он и сам уже был готов умереть, смиренно приняв кончину от той, кого любил, но словами так и не признался, от той, которую не уберёг, хотя должен был. Обязан. Как мужчина, как защитник, как старший товарищ-охотник. Она же девчонка совсем, ей жить бы да жить. И теперь своё обещание он всё-таки исполнил. Потому что именно они с Сэмом, Касом и Келли воспитали Джека, благодаря которому всё наконец-то вернулось на круги своя. И впервые в жизни Дин не ощущает себя монстром, приведшим к трагедии жизни стольких людей. В этот момент он чувствует себя их безоговорочным спасителем.You took it with you when you left, These scars are just a trace. Now it wanders lost and wounded, This heart that I misplaced.
Он вытаскивает её на берег, продолжая держать на руках. Сэм смотрит на них, рот едва не открыв, а Дину вдруг на всё становится плевать. Он замирает, покачивая Джо в объятиях, как маленькую, зарывается носом в её светлые волосы, сейчас пахнущие не пеплом и серой, а травой — дикой, зелёной, необузданной, но почему-то успокаивающей. Джо тоже молчит, только прижимается к нему всем телом, устраиваясь поудобнее, и от ощущения её тепла рядом хочется позорно сморгнуть набежавшие слезы и прошептать куда-то в небо негромкое: «Спасибо». — Меня Джек вернул, — вдруг произносит она тихо. Дина её слова немного отрезвляют. Значит, правда благодарить надо небо. Только не напыщенного козла Чака, а кое-кого подобрее, поискренней и породней. — И маму. — Маму? — Дин даже бровь вскинуть не успевает — со стороны дороги его окликает знакомый голос: — Привет, мальчики. Только железная выдержка позволяет ему не выронить Джо прямо здесь. У криво припаркованной Импалы, спрятав руки в карманы безразмерной джинсовки, стоит Элен из плоти и крови, улыбается, немного дерзко-снисходительно-насмешливо приподнимая угол губ. И именно эта знакомая улыбка, этот прищур, эта фраза, произнесённая чертовски буднично, заставляют окончательно поверить и осознать. Чёрт возьми, неужели… Это всё правда? Не нарко-трип джина, не заклятье ведьмы, просто… Правда? И Джо, и её мать живы. Действительно живы. Строгий взгляд Элен в стиле «Ну-ка отпусти мою дочь» заставляет Дина торопливо дошагать до берега под звонкий смех Джо и опустить её, ловко выскользнувшую из сильных рук и оставившую после себя мазок-дуновение свежего луга, на землю. Хотя так не хотелось. Схватить бы в охапку да в бункере запереть. В спальне. Не зря же новые наручники приобрёл, пригодились бы, чтобы не дать строптивой девчонке никуда сбежать на этот раз. — Так ты… — Дин переводит растерянный взгляд на Элен, не зная, что сказать. Абсолютно. Теряется, как мальчишка. — Теперь здесь? — Конечно, — Джо отвечает вместо матери. Накручивает на палец светлую прядь, улыбается уголками тонких губ. — Только не говори про последнюю ночь на Земле, а. У нас их ещё куча будет, и если заикнешься ещё хоть раз… — она с многозначительной угрозой в голосе сдвигает брови. — Получу винтовкой? — Дин едва подавляет смех: уж слишком живо одно из воспоминаний. — Или сразу пулю в спину? — Угадал, — Джо отбрасывает волосы со лба, чтобы тут же примирительно улыбнуться. — Но по стаканчику пропустить вместе можем, уговорил, — и шествует мимо Дина к Импале, слегка задевая — точно специально, чертовка — старшего Винчестера плечом. Место прикосновения тепло жжётся, как след от пули, только приятно. — Я не уговаривал, — Дин приподнимает бровь, моргает изумлённо. — А я и не спрашивала, — Джо останавливается и салютует ему уже около машины. Глаза у неё блестят задорно, в них точно светлячок завёлся, как и много лет назад. — Ну что, мальчики, долго вас ещё ждать? — копируя тон матери, обменивается с ней заговорщическими кивками и идёт к автомобилю. Дин проводит рукой по лицу, трясётся от едва сдерживаемого смеха. Улыбается в рукав куртки, надеясь, что Джо её заметит. — Умная девочка. Всё такая же. Дин произносит это то ли изумленно моргающему Сэму, то ли больше себе, да это и неважно. Он поднимает голову, сталкиваясь взглядом с вопросительно приподнятой бровями младшего брата, и… подмигивает ему. — Вперёд, здоровяк! Не будем заставлять дам ждать. Кажется, жизнь и правда налаживается.