***
Апрель, годом ранее. Район гетто в Ребелио. Мелисса, будучи вымотанной после долгого рабочего дня, вышла с госпиталя и побрела вдоль крошечной улочки. День близился к своему завершению, и воздух медленно наполнялся вечерней прохладой. Настроение повышалось с каждым шагом — сегодня был тот редкий день, когда девушка могла отправить письмо своей настоящей семье. Такая возможность выпадала лишь раз в месяц, когда она с официальным визитом посещала госпиталь. Это стало походить на некую игру, в которой она находила старые и нежилые дома, в почтовом ящике которых оказывались письма с указанием местоположения для последующих. Засунув руку в карман, огладила шершавый пергамент. Бумага словно обжигала ладонь, но поручить это дело кому-нибудь другому Мелисса не могла, ведь помимо неё о переписке знал лишь Лоренц. Оказавшись в безлюдном месте, она настороженно обернулась, но, наткнувшись взглядом лишь на спящую бродяжку, выдохнула. Тут её никто не узнает, всё в порядке. Остановившись у нужного адреса, не сразу заприметила необходимый объект. Она замялась, начала озираться по сторонам, пока, наконец, не уловила очертания ветхого почтового ящика. Тот не внушал особого доверия, но выбора не было. Достав письмо из кармана, она потянулась к прямоугольному отверстию, однако в этот момент её окликнули со спины. — Мелисса? — холодный воздух сковал лёгкие, а на висках выступили капельки пота. Голос, принадлежавший её знакомому, сейчас был сродни гонгу, ознаменовавшему её конец. Сделав прерывистый вдох, она обернулась, натянув откровенно кривую улыбку. — Зик, надо же, не ожидала тебя здесь встретить, — она старалась запихать письмо за пояс, но окоченевшие от страха пальцы отказывались слушаться. — Ты был сегодня в госпитале? Не припоминаю, чтобы лечила кого-то из кандидатов в Воины, — она замерла. Мужчина тем временем подошёл достаточно близко и перевёл оценивающий взгляд на крайне обветшалое здание, а затем вновь повернулся к ней. — У тебя тут какое-то дело? — Один из пациентов попросил передать письмо семье. Он был таким убедительным, и я не смогла отказать, — глупо хихикнув, она потёрла затылок. Зик же молча смерил её взглядом. — Не знал, что столь уважаемые доктора подрабатывают почтальонами. Мне казалось, у тебя недостаточно времени даже на разговор со старыми знакомыми. — Надо же, ты такой везунчик, сегодняшний день как раз является исключением! — она подняла указательный палец и весело улыбнулась. — Секунду, расправлюсь с письмом и обязательно угощу тебя ужином, — она судорожно пыталась запихнуть бумагу в тонкое отверстие, но та лишь непослушно сминалась и билась о края, пока конверт и вовсе не выскользнул из пальцев и с тихим шелестом не приземлился у её ног. Сердце сжалось в ужасе, она хотела было опуститься на корточки, но мужчина опередил её и взял письмо в свои руки. Зик аккуратным движением расправил бумагу и одарил девушку суровым взглядом. — Здесь довольно опасно ходить одной. Я хотел окликнуть тебя, но ты резко свернула в переулок, — будто считая нужным оправдаться, сообщил он, затем занес руку и задумчиво потер подбородок, — и тогда я задался вопросом: что марлийскому доктору вообще могло понадобиться в такой дыре? — стёкла его очков опасно блеснули, а в горле у девушки мгновенно пересохло. — Я… — Я следовал за тобой всё это время, зачем так тщательно скрываться, если ты выполняешь просьбу обычного пациента? — она застыла, казалось, будто кровь со всего тела прилила к голове, сделав ту невероятно тяжелой. Мысли путались в попытке отыскать хоть одну подходящую причину её нахождения в пустом переулке, у никому неизвестного дома. — Лисса, извини, но ты ведёшь себя слишком подозрительно, я вынужден лично проверить его содержимое, — одним выверенным движением он вскрыл конверт и достал аккуратно сложенный пергамент. Паника накрыла её неумолимой волной: что она должна была сделать? Глаза принялись судорожно искать хоть что-то, что могло бы ей помочь, но…чем? Она не сможет его даже оглушить, а если и сможет, то что потом? Мысли метались, словно напуганные кошки, царапая череп изнутри, вызывая вспышки боли. Но всё так же резко прекратилось, когда её разум, словно за спасательную соломинку, ухватился за закат и то, как светлые волосы мужчины окрашивались его лучами в кроваво-красные цвета. В голове промелькнула мысль, что в таких тонах в этот момент тонуло и её будущее. Осознав, что уже не в силах ничего изменить, она подняла глаза к небу, словно заворожённая разглядывала кучевые, размеренно плывущие облака, борясь со страхом неизвестности, которая ждала её дальше, и думая лишь о том, как же глупо было попасться вот так, после всего, что она сделала. — Что же, довольно неожиданно, Лисса? — дочитав, мужчина жадно впился в неё взглядом. Она моргнула, задержав на долю секунды сомкнутые веки, отпечатывая на них мирный небесный свод, а затем со всем тяжким грузом опустила глаза на мужчину. Вопреки ожиданиям, в её взгляде читалось вовсе не отчаяние, в нём пылала решимость. Она заставит его принять её сторону, ещё ничего не потеряно. Зик замер; казалось, она слышала, как шестерёнки крутятся в его голове. Они так и стояли, долго растягивая повисшее молчание. Затем случилось то, чего девушка никак не могла предугадать — он протянул письмо обратно. Мелисса негнущимися пальцами ухватилась за край бумаги, после чего Зик опустил руку. — Ужин звучит неплохо, думаю, тебе есть, что мне рассказать, немарлийский доктор, — он развернулся и пошагал вдоль улочки, жестом показывая ей следовать за ним. А она так и застыла, словно изваяние, в лучах закатного солнца. Опомнившись, резким движением пихнула письмо глубоко в карман и поплелась вслед за Воином, мигом начав обдумывать, как лучше преподнести информацию, которую этот человек никогда не должен был узнать.***
— Зик, — сорвалось с губ, и она замерла на месте, словно загнанный зверёк смотрела на него во все глаза. Молодой мужчина сделал вид, что не услышал собственное имя, и кивнул кому-то за своей спиной, они остались одни. Захлопнув дверь, он пересёк комнату и остановился напротив девушки. Встрепенувшись, она опустила взгляд на стул. С секунду помявшись, всё-таки отодвинула тот и села. Воин сделал то же самое. Было так много вопросов, которые она хотела задать, но продолжала нервно перебирать пальцы, ожидая, когда он проронит хоть слово. Прочистив горло, мужчина достал из кожаного портфеля папку с ворохом документов и молча разложил нужные бумаги на столе. Паника сомкнула холодные пальцы вокруг её горла, он не собирался с ней разговаривать. Ну конечно, сейчас она лишь жалкая изменница. Укол совести почти заставил девушку покорно выслушать инструктаж, но голос в голове вопил, что ей просто жизненно необходимы ответы. Зик хотел было начать бездушно посвящать её в дело, но она опередила его. — Скажи, человек, который донёс на меня — тебе ведь известно кто это? — Мелисса отдавала себе отчёт, что говорила слишком прямо, но после долгих недель в неведении была жадной до любой правды. Тяжёлый и раздражённый вздох сорвался с губ, когда тот поправлял очки. Их взгляды встретились. — Неизвестно, — твёрдо отчеканил он, уверенный в том, что она ждала абсолютно противоположного ответа. — Я здесь не за этим, но думаю, что кто-то из твоих товарищей решил сдать тебя до того, как это сделаешь ты. — Бред. Никто из Реставраторов бы! — красные пятна взметнулись вверх по шее, она не могла не заметить, что раньше Зик никогда не говорил в подобном тоне. — Откуда такая уверенность у человека, который, словно подпольная крыса, работал на два фронта? Сейчас ты здесь, а значит, выбрала неправильных союзников, — он процедил эти слова едко, заглядывая в глаза. И попал прямо в цель. Она вспыхнула со скоростью спички. — Да что ты знаешь? — узкие ладони звонко приземлились на стол, гнев и раздражение, накопленные в заточении, были готовы бурной волной выплеснуться на собеседника. — То, что год назад ты не выдал меня, не даёт тебе права судить о моих поступках так, будто тебе известно всё на свете, — словно между водой и пламенем, оказавшись во власти эмоций, они застыли, сверля друг с друга гневными взглядами. Вот так, в одну секунду девушка осознала, что потеряла друга — теперь они по разные стороны баррикад, и всякая надежда узнать правду начала улетучиваться. Зик отвернулся, и после недолгого молчания, прокашлявшись, заговорил уже более сдержано: — Донос был анонимный, а восстание вспыхнуло немногим позднее ареста, чем лишь подтвердило твою причастность, — она замерла, вслушиваясь в каждое слово. — Восставшие требовали освободить важную для них фигуру, но твоё задержание с самого начала было строго засекречено. Всё быстро замяли, но кто бы это ни был, он тщательно всё продумал. Есть догадки? — в привычном жесте он вернул очки на переносицу, лицо оставалось нечитаемым, но голос выдавал его интерес. Слова Магата со скоростью выстрела пронеслись в голове: «Я позаботился о том, чтобы он первым узнал о произошедшем в моём кабинете». — Первым узнал… — прошептала она и зажмурилась, чтобы не разрыдаться на глазах у Зика. Теперь всё встало на свои места: арест и последовавшее за ним восстание были спланированы её отцом. Как давно ему известно, что она работает на Возрождение Элдии? — Это ты мне скажи, во время подавления были пойманы почти все участники организации, неужели на допросе не смогли ничего выяснить? — её голос дрожал: могла ли она доверить эту информацию человеку напротив? Она не знала ответа. В очередной раз Зик тяжело вздохнул — девушка почти возненавидела его за это — и сказал неизменно холодным тоном: — Время нашего диалога ограничено, хотелось бы, чтобы ты добралась до стен Парадиза живой, потому давай приступим к вещам поважнее, — он постучал пальцем по картонному переплёту, будто привлекая её внимание. Мужчина явно был не намерен продолжать этот разговор, и от разочарования плечи девушки поползли вниз. По крайней мере, перед отбытием ей посчастливилось узнать главное, но надежда, что она хранила все эти дни, медленно оседала пеплом где-то на душе. В мутнеющих глазах одно за другим проносились воспоминания об отце: широкая рука на тот момент обычного ученого марлийского центра, лежащая на её плече, и слова, что стали в своё время стимулом к жизни: «Будь благодарна, Лисса, я дам тебе шанс стать кем-то большим, ты станешь почетной марлийкой, если мы будем помогать друг другу», моргнув, она прогнала наваждение. Прошлое стоит оставить в прошлом, Зик прав, сейчас куда важнее иное. Следующий час они обсуждали детали миссии: она задавала уйму вопросов, а Воин терпеливо отвечал на всё, что могло ей пригодиться. Когда он отвлёкся на что-то в документах, девушка расценила это как шанс задать вопрос на более интересующую её тему. — Кое-что не даёт мне покоя. Если раскрытие моей личности повлечёт народные волнения, то почему верхушка просто не объявила меня мёртвой? Вполне можно было придумать несчастный случай за те две недели заключения, к чему этот цирк с участием в операции? Мужчина на удивление ответил ей: — И оставить твоё имя в истории в качестве учёного или благородного врача? Они бы ни за что не позволили этому произойти, — захлопнув папку, он поднял голову; в стёклах его очков на секунду мелькнуло отражение напуганной и истощенной девушки. — Потому, согласись, идея сослать тебя с миссией на остров и подождать, пока даже о твоём существовании забудут, звучит крайне заманчиво. — Даже слишком. Кто предложил это? — спросила она, нахмурившись от столь неприятной правды. — Я, — миг, и её удивленный взгляд столкнулся с его холодным, а мурашки покрыли предплечья. Мелисса хотела было выплюнуть ему в лицо пару ласковых, но Зик неожиданно продолжил: — Не пойми неправильно, это для твоего же блага. Она сжала и разжала онемевшие от гнева пальцы и наклонилась ближе. — Отправить меня на остров к монстрам, что заперты с такими же монстрами, ещё и в компании монстров пострашнее, — её голос был пропитан издёвкой, — к тому же, напомню, Воины намерены уничтожить его. Вот что ты называешь спасением?! Не обратив внимания на желчное высказывание, Зик перевёл взгляд на окно, будто ожидал подобной реакции с её стороны, и заговорил спокойным голосом: — Когда я застал тебя с письмом семье в Ребелио, то и подумать не мог, что в итоге ты окажешься достаточно глупой, чтобы связаться с Возрождением Элдии, — его глаза вмиг потухли, непонятные ей эмоции отразились на его лице. — Но сколько бы я ни думал об этом, так и не смог разгадать твоих мотивов, — он заглянул ей в глаза, да так пронзительно, что девушка опасливо прижалась к спинке стула. — Что ты натворила, Лисса? Разработки в Исследовательском центре принесли тебе лишь ненависть людей, за которых ты так отчаянно боролась, власти буквально посылают тебя на смерть, из-за тебя под удар попал не только твой приёмный отец, но и настоящая семья, а почти все твои союзники мертвы. В Марлии тебе больше нигде нет места, и ради чего? Она моргнула. Ответ на этот вопрос был так очевиден, но достучится ли она хоть до кого-то, даже если ей придётся кричать, разрывая связки? В горле мгновенно пересохло, отчего голос понизился почти до шепота. — Наверное для того, чтобы сделать в этой жизни хоть один выбор самостоятельно. Я лишь хочу исправить ошибки, хочу жить в мире, в котором мне и моей семье будет не страшно существовать, — слова так и осели посреди комнаты, когда крупные градинки слёз начали спадать с её щёк. Зик долго искал что-то в её лице, пока, наконец, не кивнул какой-то своей мысли и не спросил: — Неужели жизнь под началом своего гениального отца была так невыносима? Горькая улыбка тронула уголки её губ. — Даже не представляешь насколько. Так ты тут за этим? Послушать о моей тяжёлой судьбе и выведать, кто стоит за восстанием? — смахнув тёплую влагу, спросила она. — Думаю, я выслушаю эту занятную историю, когда ты вернёшься. Неожиданные слова ввели её в ступор. Она пыталась понять, были ли те издевкой, но не найдя в лице мужчины ни намёка на шутку, вопросительно подняла бровь. — Я предложил твоё участие в операции не просто так. Считай, что старый друг выиграл тебе время на исправление ошибок, — стук со стороны двери заставил её вздрогнуть, на секунду ей показалось, что этих слов никогда не существовало, но мужчина продолжил: — За стенами Парадиза каждый твой выбор будет принадлежать лишь тебе, — стёкла его очков блеснули, и, собрав остатки бумаг, он направился к выходу. Холодный металл дверной ручки утонул в его широкой ладони, когда, полуобернувшись, мужчина едва слышно произнёс: — Ты умна, Лисса, и кто знает, если с твоей помощью операция пройдет успешно, у верхушки не останется иного выбора, кроме как признать тебя. Захлопнулась дверь, и она осталась наедине со своими мыслями. Ураганом они ворвались в её голову, всё сказанное Зиком гулом отдавало в ушах, с таким же шумом заходилось в этот момент её сердце. Назад пути нет, ровно через неделю она отправится на чужие земли, к монстрам, в которых, по рассказам, не осталось ни капли человеческого, оставляя позади самого близкого человека, который, возможно, собственными руками подписал ей смертный приговор. На подпорку рук рухнула голова. Казалось, будто любая надежда покинула её, и девушка погрузилась в пучину отчаяния, но в груди бурлило иное чувство; гнев заструился по венам, все десять лет она играла по чужим правилам. Хватит с неё пролитых слез, будь то остров, хранящий сотню опасностей, или хитросплетённые заговоры против неё, она ни за что не сдастся. Слова Зика зародили в голове мысль, что впервые за всю свою жизнь она будет предоставлена самой себе, если выживет, конечно. Пора заняться делом. Схватив блокнот и карандаш, девушка принялась воскрешать в памяти всё услышанное за сегодня — последние спокойные дни в собственной квартире она решила провести с максимальной пользой, обдумывая будущие события и пытаясь разгадать загадку о собственной роли в этом чужом плане. Неделю спустя за ней действительно пришли. На пороге стояли угрюмые и уже знакомые солдаты. Под сопровождением она дошла до транспорта, дальше, из-за раскалывающейся головы, события слились в единый поток, из шумной, едва различимой какофонии. Мелисса помнила радостные крики и салютование толпы, когда она проезжала по Ребелио, официально сопровождая нынешних Воинов. Ужасна была мысль, что столь юные ребята отправляются на войну, в которой выступят палачами для ничего не подозревающего народа. Закусив губу, в очередной раз задумалась об ужасной системе этого мира, в которой они в данный момент герои в глазах этих людей. И тут из сотен пар глаз, наблюдавших за ней, она выхватила те самые, до боли знакомые, строгие и холодные. На неё смотрел отец, вернее, бывший отец. Достигнув пункта назначения, ей помогли выбраться из повозки. На ватных ногах она шла, стараясь сконцентрироваться на шуме гравия под ногами. Девушка размеренно шагала в сторону грозно стоящего мужчины. Согласно инструктажу, они должны обменяться театральными прощаниями. Спазм прошёл по телу, она огляделась: рядом с судном ровной линейкой стояли представители власти и старшие офицеры, ей не составило труда найти знакомые лица, наблюдающие за ней, как за насекомым под лупой. Сейчас от неё ждут покорности, и она готова в очередной раз сыграть по их правилам. Остановившись на расстоянии считанных сантиметров, она, наконец, смогла разглядеть лицо человека, который, доведя до вершины, в итоге низверг её на самое дно. Под глазами залегли тёмные круги, на обычно идеально выбритом подбородке виднелась седая щетина. Последствия пыток над его телом были почти так же очевидны, как и над её. Несмотря на всё это, Лоренц стоял ровно, почти величественно, давая в очередной раз понять, что они на разных уровнях и его оскорбил бы сам факт их сравнения. На нервах она не запомнила, как прошла остальная часть провод. Стоя бок о бок, они не соприкасались даже рукавами, не обменялись ни одним мимолетным взглядом. Находясь посреди шумной толпы, его молчание оглушало, и когда настало время подниматься на палубу, Мелисса сорвалась с места и пошагала к мостику в надежде наконец сделать вдох. Горло будто царапало битое стекло, хотелось кричать, развернуться и заглянуть собственными глазами в самую душу, лишь бы узнать правду. Или сладкую ложь — она сама не понимала. Поднявшись на борт, Мелисса направилась в сторону кубриков, игнорируя наставления и желая поскорее оказаться в одиночестве. Из водоворота мыслей её выдернула чья-то крепкая рука — человек схватил за предплечье и повёл куда-то в противоположную от заветного места сторону. Нервно тряхнув головой, она постаралась разглядеть лицо похитителя, но белёсые кудри, подхваченные морским ветром, предательски закрыли обзор. Девушка услышала скрип тяжёлой металлической двери, после чего шагнула в мрачное помещение, напоминавшее кладовку. Хватка на руке ослабла, и, развернувшись, девушка, готовая звать на помощь, замерла под прицелом серых, словно грозовое небо, глаз. — Очень грубо уходить, не попрощавшись, я тебя так не воспитывал, — Лоренц сложил руки на груди; он всегда делал это, когда собирался её отчитывать. — Чего тебе не хватало, Лисса? Я дал тебе всё: защиту, почёт, даже эту непонятную подработку в госпитале. Я во всём потакал тебе, и вот чем ты мне отплатила? Она не могла дышать. За всю жизнь ей ни разу не довелось выступить против него открыто, но бояться больше нечего, власть этого человека отныне ничего не значит. Собрав в кулак всё мужество, что у неё оставалось, Мелисса выпалила: — Чего мне не хватало?! — голос предательски дрожал. — Ты делал это только для себя, под видом заботы превратил ничего не сведущего ребёнка в убийцу, пусть даже напротив разработок не стояло моё имя… — Так вот в чём дело: тебе нужна была вся слава? Что ни говори, а жадности элдийцам всегда было не занимать, — его голос сквозил презрением, чем только распалял пламя внутри неё. Звонкий девичий смех срезонировал о железные стены. — Нет… я благодарна, что ты разделил мою ношу. Вина за сотни невинных жизней лежит и на тебе, но уверен, что справишься с ней в одиночку? — глаза её, словно у дикого зверя, сверкали яростью. — Что с тобой станет, когда верхушка поймёт, что ты лишь пустышка? Даже если они не смогли выпытать это из моего рта, узнают из чужого. Хлопок от тяжелой пощёчины — из глаз словно полетели искры, хрупкое тело повалилось на пол. Прижав холодную ладонь к пылающему лицу, она ошарашено оглянулась на отца — с этого ракурса его величавая фигура, что всегда давала ей чувство защиты, теперь внушала неподдельный ужас. Он тяжело дышал, будто не ожидав от самого себя такого поступка. — Поверь, твоего наследия мне хватит с лихвой. Война с островитянами близко, уж там я смогу раскрыть весь их потенциал, — он занес дрожащую руку и провел ею по лицу. — Разумеется, как только верну прежнее влияние. Этот маленький план с Реставраторами сильно ударил по моему имиджу. Эти слова приносили боль сильнее, чем пульсирующий и наливающийся синяк на её лице. — Ты не… ты всё знал? С самого начала знал про моё участие в операции и решил тем самым избавиться от меня?! — Мелисса растеряла всё самообладание, когда слёзы брызнули из глаз и будто раскалённый свинец стекали на пол. Мужчина отвернулся, словно не мог вынести её вида. — Не нужно строить столь масштабных теорий заговора, дорогая, это не более чем совпадение, — с этими словами он ухватился за тяжёлую горизонтальную ручку. — Подвернулся случай, и я им воспользовался. В конце концов, надо было когда-то прекратить этот фарс, — раздался пронзительный скрип петель, и тонкая полоса дневного света заструилась вверх по её ногам. Мужчина стоял к ней спиной, солнечные лучи ослепляли, а шум толпы казался оглушающе сильным. — Пусть будет по-твоему, проживи последние годы так, как ты того желала: забвенно и свободно, в окружении таких же чудовищ, — он шагнул к свету, а её мир с громким железным хлопком вновь погрузился в беспросветный мрак.