Ветер перемен нёс её навстречу будущему,
не давая и шанса попрощаться с прошлым.
Оставляя после себя лишь руины из пустых надежд.
По безжизненным коридорам Марлийского центра разносился стук её рабочих туфель. Девушка спешно шагала по кафельному полу, прижимая к груди папку с документами, словно щит, способный уберечь от ужаса, что творился в этих лабораториях. Неожиданно одна из дверей отворилась, со скрипом увеличивая полоску искусственного света на противоположной стене. Сердце сделало кульбит и гулко загрохотало о клетку рёбер. Мелисса осторожным шагом, будто оттягивая неминуемое, приблизилась к двери. Внутри оказалась одна из операционных, на кушетке которой сидела девочка. Яркий свет бил в глаза, из-за чего Мелисса не сразу признала в ней родную сестрёнку. Такой она её и запомнила, когда в возрасте четырнадцати лет покидала отчий дом: маленькая, тощая, лишь распахнутые омуты голубых глаз выдавали в ней живого человека, а не фарфоровую куклу. Приблизься, тронь, и она рассыплется на сотни осколков. Папка полетела вниз, рассыпая по полу идеально белые листы. Девушка протянула руки и в отчаянном, судорожном жесте сжала хрупкие детские плечики. Слёзы одна за другой окропляли медицинскую сорочку, которую та не сразу приметила. — Что ты тут делаешь, Софи? Где мама с папой? — она заозиралась по сторонам в надежде увидеть родные лица. — Они не придут, — голос малышки был сухим и безжизненным. Совсем не таким, каким помнила его старшая сестра, подобным звонкой свирели. — Он забрал их, забрал из-за тебя, ты убила их всех! Из-за её отчаянного крика девушка отскочила, будто ошпаренная. — Что? Что ты такое говоришь? Кто забрал? — Он, — рука взметнулась вверх. Мелисса медленно проследила, куда показывал указательный пальчик, и застыла. Лоренц зашёл в операционную, держа в руках красную, словно кровь, папку. Что-то привлекло его внимание, и он наконец удостоил её взглядом. — Новый образец доставлен, наконец-то, — директор очертил глазами силуэт за её плечом. — Лисса, чего ты медлишь? Приступай к извлечению спинномозговой жидкости, жду тебя в лаборатории. — Нет… нет, — судорожно завертела головой, выбивая из причёски несколько кудрей. — Как я могу?! — В чём дело? Раньше это не вызывало у тебя подобной реакции. Или проблема в том, что ты её знаешь? — мужчина растягивал фразы, наблюдая за её состоянием, наподобие хищника. — В таком случае у меня есть для тебя другой, — с этими словами он распахнул смежную дверь, давая ей возможность заглянуть внутрь. Посреди комнаты, спиной к ней стоял парень. Осознав кто это, она поднесла дрожащие руки к лицу, стараясь сдержать рыдания. Где-то на задворках сознания кричал собственный голос, пытающийся донести истину, что этого не может быть, однако её товарищ, один из тех людей, что горел идеей возрождения Элдии, стоял там. Самый светлый парнишка, что на протяжении трёх лет был опорой — в основном благодаря ему она верила, что действительно сможет послужить на благо своему народу. — Сэм? — имя, сорвавшееся с губ, было скорее звуком, но парень откликнулся, обернулся. Однако его некогда горящие карие глаза были пусты, словно в них не осталось ни капли надежды, которая позволяла всё это время двигаться вперёд. — Они вывели меня на стену. Там было так страшно, я ведь боюсь высоты, — парнишка обхватил себя руками, хаотично оглядываясь по сторонам, словно в поисках кого-то. — Я звал тебя, звал, но ты не пришла, — голова резко остановилась, а его стеклянные глаза будто пронзили душу. — Ты должна была быть там, со всеми нами. И ты будешь. Холодная рука приземлилась на плечо, заставив подпрыгнуть от испуга, а затем вновь замереть от раздавшегося из-за спины голоса. — И снова ты медлишь, Мелисса. Ты ведь была такой послушной девочкой, всегда делала то, что тебе говорят, — блёклые стены растворялись, будто стекая вниз, оставляя после себя тягучую, непроглядную темноту. Посреди этой мглы остались лишь серые, ужасно холодные глаза отца. — Зачем ты предала меня? Ты ведь могла и дальше жить в идеальном, построенном для тебя мирке, оставаться моей золотой, покладистой девочкой, — он протянул руки, но это более не походило на заботливый жест — пальцы были скрючены, словно человек пытался вцепиться в горло мертвой хваткой. Она боязливо попятилась назад, но в очередной раз была поймана капканом рук и услышала горячий шёпот над ухом: — Почему ты позволила ему узнать? Почему не умерла после этого, как все мы? — Нет, нет, ОТПУСТИ! — она билась, словно птица в клетке, отчаянно звала на помощь, хоть кого-нибудь, кому была не безразлична, но с горечью осознавала, что таких людей не осталось. Её ошибки привели к гибели всех. Они ушли, оставив её гнить в этой удушающей, бесконечной темноте. — Сестрёнка, почему ты ушла с ним? Почему оставила нас с мамой и папой одних? Я так много плакала. Почему мы должны были погибнуть ради тебя? — Нет, прошу, остановись! — она рыдала, и мужские руки, что давали поддержку, отпустили её. Громко рухнув на колени, она обхватила голову руками, истерично покачиваясь из стороны в сторону, повторяя одни и те же слова: — Я не хотела, я думала, что поступаю правильно. Я лишь хотела поступить правильно! Голос Лоренца раздавался словно отовсюду. — Лгунья, ты наслаждалась всем этим. Жила, ни в чём не нуждаясь, и радовалась, что на месте испытуемых не ты или кто-то из твоей семьи. Лицемерка, если бы действительно хотела что-то изменить, то уже давно бы это сделала, — отец опустился на колено напротив неё, грозовые глаза вмиг потеплели, и он заговорил успокаивающим, когда-то родным голосом: — Я скажу тебе, как всё исправить, дочка. Умри, в одиночестве, на богом забытом острове — это будет лучшим концом для такой, как ты, — с этими словами он замкнул кольцо пальцев вокруг её горла. Девушка вцепилась в руки, царапала и хрипела, отчаянно пытаясь выбраться из мёртвой хватки. Когда силы бороться окончательно иссякли и казалось, что она вот-вот потеряет сознание, раздался громкий вдох.***
Хватаясь за отсыревшее от морского воздуха одеяло, девушка отчаянно пыталась прийти в чувства. Грудь вздымалась часто-часто, словно её обладательница умирала от нехватки кислорода. Кошмары уже давно стали её неизменными спутниками, и эта ночь не стала исключением. Она перевела влажные от слёз глаза на часы — до прибытия на остров оставалось всего ничего — и поймала себя на мысли, что данный факт почти радовал. Дни, проведённые в плавании, изводили, сопровождались тягучей, нескончаемой тревогой, от которой невозможно было забыться даже во сне. Каюту покидать ей запретили, потому, борясь с тошнотой и головокружением из-за постоянной качки, она медленно измеряла шагами крошечное помещение. Несколько раз проверила кладь — брать с собой на остров запрещалось многое. Люди, жившие за стенами, отставали на сотни лет, и невозможно было предугадать, какая мелочь выдаст в тебе вторженца. Разгладила свой спасательный билет, последнее, что успела ухватить из дома на случай, если что-то пойдёт не так. Солдаты ничего не сказали, значит, не воспрещалось. Затянула потуже брезентовый рюкзак и принялась ждать — ничего больше не оставалось, после кошмаров о сне не шло и речи. Наконец после полудня военный корабль причалил к землям «дьявольского острова». Твёрдая земля казалась ей божественным даром свыше, не иначе. Она готова была целовать песок, лишь бы никогда более не чувствовать на себе испытание океана. Шумных и торжественных провод больше не было, очевидно солдатская спесь слетела, стоило ступить на территорию врага. — Здесь пограничная зона Парадиза, — Магат был лаконичен, выдавая им ровно столько информации, сколько необходимо. Впрочем, та же история, что и с багажом. — После захода солнца поезжайте на север, затем действуйте согласно плану. Дальнейшую напутственную речь девушка не слушала, лишь перевела взгляд на стены, разграничившие порт, те самые, что видела в кошмарах. Они были велики, возвышались более чем на десяток метров, загораживая собой алеющий небесный свод. «А стены, за которыми мне теперь предстоит жить, наверняка раза в три выше». — Есть! — пронзительный детский возглас прервал её дальнейшие раздумья. Юные Воины взяли поводья и медленно направились прочь. Командир же остановился в паре шагов от неё, смотря тем в след. — Им приказано убить тебя в случае неповиновения, — не угроза, предупреждение. На эти слова она лишь кивнула. — Очевидно, это будет не простая прогулка с детишками. Мужчина задержал на ней суровый взгляд, будто намеревался сказать что-то ещё, но в последнюю секунду передумал, отворачиваясь. — Удачи, доктор. Желаю Вам добраться до стен в целости, — с этими словами мужчина пошагал в сторону пирса. Сжав лямку от рюкзака, Мелисса направилась в противоположную сторону. Тревога обуяла её с головой, пусть чистые титаны и встретятся ещё не скоро. В данный момент большую опасность представляли её попутчики. Досье каждого было известно наизусть, что вызывало неподдельный ужас. Даже зная все их слабости, что монстрам мог противопоставить обычный человек? Но, к огромному удивлению, юные Воины не питали к ней абсолютно никакого интереса. Игнорировали, словно пустое место, разбирая лошадей. С заходом солнца группа выдвинулась в путь. Им предстояло скакать целую ночь, и девушку же данный факт не особо огорчал. Кто вообще в здравом уме сможет уснуть в подобной обстановке? Она пожалела о своих мыслях очень скоро. Её тело значительно уступало детям в выносливости и физической силе, да и в седле она держалась неважно. С таким раскладом Воины становились всё дальше: яркий свет их фонарей едва виднелся на линии горизонта. Каждый шаг отзывался тупой болью в районе поясницы, бессонные ночи сказывались как никогда ранее. Её качало из стороны в сторону, и, едва разлепляя тяжёлые веки, она слегка постукивала по бокам коня. Однако тот, будто переняв состояние всадницы, клевал мордой, даже не думая поторапливаться. В нынешней обстановке рассеянность могла стоить жизни, и словно в подтверждение этому, копыто предательски подвернулось о камень. Животное оступилось, резко наклоняясь вниз, а чудом удержавшаяся в седле девушка приняла, казалось бы, единственное верное решение — сильно потянула поводья, вынуждая того встать на дыбы. Жизнь пронеслась перед глазами, ещё секунда, и она точно поцеловала бы лицом песок. Недовольное ржание вывело её из оцепенения — лишь почувствовав под собой опору, она осознала, что опасность миновала. Мелисса звонко выругалась и принялась успокаивающим движением оглаживать мохнатую шею. Будто извиняясь за свои скудные навыки, зарывалась пальцами в жесткую гриву, чувствуя собственную нужду в подобной ласке. — Ты уж прости, неважная из меня наездница, — на эти слова лошадь лишь фыркнула, потоптавшись на месте. Что бы это ни значило, путь продолжать она готова. Слабо улыбнувшись, девушка огляделась по сторонам и, заметив что-то вдалеке, просияла. Яркий свет, очевидно исходивший от костра, стал её надеждой, внезапно озарившей ночной пейзаж. Воины устроили столь своевременный привал, и, подбадривая скакуна, она направилась в их сторону. Достигнув цели, девушка быстро привязала коня на скользящий узел, и устало рухнула около пламени. Сил подложить хоть какие-то тряпицы не было, потому, протянув руки к теплу, она решила оглядеться. Каждый из воинов, казалось, был занят чем-то важным: Марсель перебирал консервы, доставал баночки, читал что-то на упаковке и складывал обратно; Райнер и Бертольд копошили палками тлеющие угли, а Энни, скрестив ноги и руки, сидела на настиле с закрытыми глазами. «Отдыхает?» — и дыхание перехвалило от осознания. Никому из этих натренированных сверхлюдей не нужен был отдых. Пока темно, они должны продолжать путь. Выходит, единственной причиной для остановки могла послужить лишь она. Мелисса опустила голову между коленей, чтобы скрыть краску, предательски покрывающую шею и уши. Стало так гадко на душе из-за всех тех мыслей на их счёт. Они ведь не убийцы, просто дети, которые вынуждены следовать приказам, точно так же, как и она. Остаётся надеяться, что хотя бы смущение ускользнуло от их пристального внимания. Остальные дни минули относительно спокойно, Воины по-прежнему переговаривались лишь между собой, но тишина в её адрес не казалась удушающей, а скорее, почти комфортной. Однако чем дальше они заходили, тем чаще становились привалы, а на лицах залегала тень от тяжёлых раздумий. Каждый шаг отражал осторожность, которой можно было лишь позавидовать. — Скоро рассвет, нужно сделать привал, — отозвался Марсель, возглавляющий их шеренгу. Спустя несколько мгновений оперативной работы лагерь был разбит, а со стороны костра доносились детские голоса. Мелисса держалась чуть поодаль, глядя на тучи, что с каждой секундой сильнее очерняли небосвод. «Хоть глаз выколи, Марсель прав, темнее всего перед рассветом, двигаться дальше в том же темпе опасно», — она сняла рюкзак и направилась в сторону Воинов, которые по неизвестной причине стали слишком шумными. До неё доносились лишь обрывки фраз, когда нога погрузилась в песок. Тот был слишком зыбким, обволакивал, будто зазывая остаться. Как они умудрились устроить привал в таком месте? — Райнер, прости. Отряхнувшись, она увидела, как один из мальчишек подскочил, прижимая руки к груди. Восходящее солнце за его спиной ласково тронуло тучи, также очерчивая четыре силуэта. Непроглядная тьма рассеялась, и можно было разглядеть, как поднявшийся парнишка едва стоит на трясущихся ногах. Утренняя прохлада скользила по коже, но не была настолько пробирающей — девушка слишком поздно поняла, что трясётся не Браун, дрожит земля под ним. Всё произошло слишком быстро, но вместе с тем будто в замедленной съёмке. Вот она наблюдает, как юркий гигант выныривает из песка, разевая пасть с рядом острых клыков. Затем последовала страшная картина, навсегда врезавшаяся в память: оттолкнув товарища, Марсель сам стал жертвой, пропадая где-то за ровной линией зубов и окропляя собственной кровью пространство вокруг. От столь жуткого зрелища ноги будто стали одним целым с землёй — не пошевелиться, лишь наблюдать, не отрывая глаз. Но где-то на краю сознания она увидела, как светловолосый мальчишка рванул прочь, оставляя безмолвных зрителей и дальше наблюдать за развернувшимся адом или же стать его участниками. Словно проснувшись ото сна, она схватила замершую Леонхарт и рванула вслед за Брауном. Они бежали, наблюдая его спину чуть ли не до самого полудня. Когда тот остановился где-то вдалеке, падая под кроной дерева, девочка оттолкнула её руку и вырвалась вперёд. Лёгкие жгло пламенем, ни разу в жизни Мелиссе не доводилось бегать по несколько часов, но страх смерти оказался неплохим стимулом. Лишь нагнав Воинов, она позволила себе согнуться пополам и перевести дух, держась на ватных ногах из последних сил. Кровь в ушах заглушала любые звуки, а глаза слепил пот, но слова, прозвучавшие в этот момент, мигом оттеснили все проблемы на задний план. — План провален, нужно возвращаться, — Энни была настроена решительно, как и во всём потакающий ей Бертольд. Сердце, рвущееся до этого наружу, словно остановилось. Она выпрямилась, готовая остановить их, во что бы то ни стало, но нужные слова уже вырвались из чужого рта. — Подождите! Нельзя, мы не можем вернуться, — Райнер выглядел отчаявшимся, он буквально молил товарищей, но его пламенная речь была прервана идеальным ударом ноги в челюсть. Энни кричала и билась, вымещая на парнишке всю злость и обиду за смерть товарища. — Это ты должен был сдохнуть! Если считаешь, что не виноват — умри! — Остановитесь! — Мелисса не смогла стоять в стороне, пусть это и грозило ей похожим исходом. Она схватила девочку под руки и оттащила от повалившегося наземь Брауна. — Вы ведь Воины, нужно оценивать обстановку здраво, а не разводить истерики! Такими темпами мы тут все передохнем! Леонхарт наступила ей на ногу, вырываясь из хватки и, развернувшись, устремилась на девушку. — Ты! Думаешь, предательница имеет право голоса? Нам приказано избавиться от тебя, как только будешь мешать, и я думаю, сейчас как раз тот случай! — в уголках её глаз собирались слёзы, девочку трясло: очевидно, всё сказанное было не более чем защитой напуганного ребёнка. Мелисса хотела было успокоить, сказать хоть что-то, но со спины на малышку уже повалился еле живой Браун. Тот схватил её, зажал тонкую шею между локтем, не давая возможности выбраться, чтобы она отчетливо выслушала каждое его слово. — Райнер умер, если тебе нужен Марсель, я стану им, — от его речи сердце словно покрылось коркой льда. — Вернёмся домой… вместе. В ответ девочка всхлипнула, давая долгожданный выход эмоциям, и Воины. наконец разрыдались, становясь похожими на обычных детей. Мелисса отвернулась, чтобы скрыть накатывающиеся в уголках глаз горячие капли. То, что сегодня пережили эти ребята, было чудовищно. Сама мысль о том, что они стали свидетелями столь жуткой кончины товарища, камнем давила на грудь. Но ещё более тяжёлым было осознание, что у них нет времени на траур — они прибыли на остров с чёткой задачей. Пусть они потеряли лошадей и титана Челюсти, миссия на этом не заканчивалась. Райнер прав, возвращаться за ними слишком рискованно, правильным решением будет выдвигаться к стенам немедленно. Утёрла мокрые щёки и, развернувшись, положила руку на плечо стоящему рядом Гуверу. — Мне очень жаль, но нужно сейчас же отправляться к стенам. Оглядитесь, земля практически полностью вытоптана. На открытом пространстве мы слишком лёгкая мишень для титанов. Она не знала, виной тому недавняя речь Брауна или Воины сами не видели иного выхода, но к её мнению всё же прислушались.***
Вспоминая недавнюю поездку на лошади, Мелисса была готова рассмеяться себе в лицо, ведь поездка на титане была в миллион раз хуже. Даже сквозь сапоги кожу обжигала горячая плоть. Девушка вцепилась в веревку мёртвой хваткой, стараясь даже не думать о том, в какую нелицеприятную лепешку она разобьётся, если упадет с такой высоты. Силы Леонхарт уже были на исходе, когда вдалеке показались стены Парадиза. Казалось, невозможно было бояться сильнее, но от их вида девушке словно перекрыли кислород. Что если Колоссальный не сможет их проломить? На хвосте целая армия из смертоносных исполинов, второго шанса не будет. Если афера не удастся, они все разделят участь Марселя. «Если не разрушим стену, умрем, а если разрушим, умрут все люди за ней», — она зажмурилась, когда наступил момент истины: обратившийся Колосс занёс могучую ногу, а на защищающего их с Энни Райнера сзади уже накинулась голодная толпа. Считала секунды, пока, наконец, не раздался оглушительный грохот. Открывать глаза было невообразимо страшно, ведь любой исход означал гибель какой-то части её души. Лишь ощутив под ногами твёрдость стен, Мелисса позволила себе оценить масштаб катастрофы. Увы, даже слёзы отказались бежать по её лицу, когда с многометровой высоты она наблюдала за самым настоящим адом. Всё же сегодня она лишилась своей человечности, ведь стена Мария пала.