Кунизаи

Взгляд полный напускного гнева и обиды был направлен на человека в противоположном конце стола. Глаза ни разу не были направлены в тарелку, а рука слепо возилась ложкой в содержимом тарелки. В рот из принципа не попадало ни кусочка еды. Нет, омлет был очень даже вкусным, у Куникиды шикарные навыки готовки, дело не в этом. - Хватит кривляться, поешь Дадзай, для твоего же блага, - высокий молодой человек со вздохом положил свою тарелку в раковину и отвёл взгляд на наручные часы, закреплённые на запястье его правой руки. Он не хотел поднимать глаза и видеть, как на него смотрит его супруг. - Или его? - ложка омлета всё-таки попала в рот эспера, после почти часа выделываний, естественно завтрак давно остыл. Ещё один вздох непонятно то ли усталости, то ли облегчения, то ли раздражения раздался слева. - И его тоже. Ложка была отброшена в сторону, тарелка отодвинута на край стола. Дадзай занял оборонительную позицию, облокотившись руками на стол и вымученно взглянув на своего мучителя. Место Куникиды за столом находилось прямо возле выхода в коридор, так что если бы он захотел — мог бы закрыть собой проход с кухни, что он кстати и делал, чтобы не дать Осаму сбежать. - Ну что я тебе сде-е-ела-а-алл… Я хочу на работу! После последнего предложения можно понять, что Дадзай видимо совсем впал в отчаяние. - Пожалуйста, пусти меня работать Куникидушка! Я буду хорошим, я напишу все не сделанные отчёты, пожалуйста-а-а! Но Куникида был непреклонен. Он делает это не из-за своей прихоти, хотя нет, всё-таки из-за своей, но это не так чтобы и очень важно. Важно, что он делает это не просто так. Дадзай видимо тоже понимает, что раз за несколько дней Куникиду не вышло уговорить, то не выйдет и сейчас, поэтому он сложил руки на столе и уткнулся в них лбом с жалобным хныком. После нескольких дней нахождения в больнице под наблюдением, после сдачи кучи анализов и, наконец-то, выписки, прошло несколько дней, но Дадзай на работу так и не вышел. Всё было хорошо, нет, всё было просто прекрасно, не считая Куникиду, у которого после испуга видимо пробудились все симптомы гиперопеки. Он наотрез отказывался посылать Дадзая на работу, да что там, он даже на улицу выходить запрещал. Осаму постоянно был под его наблюдением: ел по расписанию, ложился спать по расписанию, выходить из дома запрещалось, гостей тоже не жаловали, про его самочувствие спрашивали буквально каждые пятнадцать минут, и не все вопросы были приличные. Ему постоянно мерили температуру, давление, будто не веря его словам, что и так все прекрасно. Дадзай возмущался, упирался, огрызался, но все что получал в ответ – кучу нежностей, объятий и «пойми, это для твоего же блага. В тот день ты тоже говорил, что всё прекрасно». Куникида никогда так не реагировал ни на одну попытку самоубийства, даже на самую первую, видимо просто уже давно привык, ещё с тех времён, когда они были просто напарниками. - Ты же и сам понимаешь, что это не правда. Какая разница где ты будешь бездельничать: дома или в офисе? – Куникида говорил спокойно и серьезно, но честно, ему уже становилось жалко супруга и было чувство будто он делает что-то не так, но тут же всё затмевала мысль: «это для его же блага и моего душевного спокойствия». А Дадзаю было жалко самого себя, он даже на улицу не мог выйти подышать без разрешения или сопровождения! - В офисе хотя бы не скучно, а дома я один целый день, - раздался бубнёж из-под темной шевелюры на столе. Да, это правда. Дадзай хоть и ощущал некую заботу и нужность кому-то, но это не отменяло мимолётного чувства одиночества и скуки. Он правда не понимал почему ему нельзя ходить даже на самые простые задания, по типу доставки конвертов/посылок или переговоров с клиентами/подозреваемыми/свидетелями и т.п. Да хотя бы в офисе посидеть и честно написать хотя бы один отчёт, лишь бы хотя бы чем-нибудь полезным заняться. «Это нервотрёпка, а тебе нервничать противопоказано», - вот и вся отговорка. За эту неделю он успел плюс минус освоить все простые и базовые блюда, по типу омлета, риса, супа и сделать генеральную уборку во всем доме – дважды! Ужас Куникиды, когда Осаму мыл окна, свесившись с подоконника, надо было запомнить. Было прочитано три книги из библиотеки и, опять же, перечитано любимое руководство по самоубийству. Пересмотрены все каналы на ТВ, переиграны все компьютерные и настольные игры, которые он только сумел найти. Оказалось, что Дадзай умеет играть на синтезаторе, в мафии его учили очень многим вещам, чтобы он был всесторонне развит и мог ходить на абсолютно любые задания, поэтому Куникида привёз один в их общую квартиру, в тот же вечер почти до трех ночи Доппо был вынужден слушать абсолютно все пьесы, что мог вспомнить Осаму, а спать они легли только когда тот выдохся и наступила тишина. Одним словом – всё что можно было сделать уже сделано. Куникида в очередной раз дал наставления тёмной макушке, потому что лицо всё ещё было спрятано, и ушёл на работу, закрыв дверь на все возможные и невозможные замки. Дадзай сразу поднялся и пошёл рыться во всех тумбочках, пиджаках, штанах в поисках скрепки, невидимки или чего-то что могло послужить отмычкой. Он больше не хотел это терпеть, а до этого дня не прибегал к крайним мерам только из уважения к партнёру, потому что понимал, что тот беспокоится, но когда забота перешла в чрезмерную опеку Осаму начал потихоньку действовать. Первое с чего он начал – нытьё. Затем капризы. Он хотел загонять Куникиду, чтобы тому просто захотелось взять перерыв, и он сам от него отстал. Но у Куникиды оказалась крепкая выдержка и нервы, ведь он выполнял все просьбы, слушал все нытьё, все притворные истерики, жалобы и обвинения. Куникида правда терпел и не было похоже, что его это сильно утомляет, слова злят, а омега раздражает, либо же он просто притворялся и жаловался где-то вне дома, чтобы не слышал Дадзай. Были угрозы самоубийством, но они не сработали на обоих, потому что и сам Дадзай знал, что это слишком очевидная ложь, ему почему-то не хотелось ничего с собой вытворять, зная, что в его теле есть живое существо, которое не в ближайшее время, но и не через тысячу лет, должно будет увидеть этот свет. Потом началась резкая игра в молчанку. Куникида поначалу удивился, что его не встречает у порога недовольная мордашка, не говорит, что он плохой и мучает свое вредное суицидальное солнышко, как сам Куникида иногда называл Осаму. А что Дадзай? Дадзай просто его игнорировал, делал вид что в квартире он по-прежнему один: проходил мимо, не обращал внимания, когда к нему обращались, не отзывался, вообще заперся в комнате, не пуская Куникиду спать с ним на одной кровати. Это подействовало больше. Куникида взял пару отгулов и стал крутиться хвостиком за своим омегой, но после просьбы выйти погулять по городу перестал так серьёзно вестись на провокации и вышел на работу, а на обеденный перерыв всегда заглядывал домой, проверить все ли нормально. На данный момент пошёл второй день голодовки, после ослабления бойкота – Дадзай всё ещё игнорировал альфу, но уже иногда отзывался и не отмалчивался целыми днями, но на кровать всё равно не пускал. Голодовка также возымела должное действие, но не сильно. Куникида не стал воспринимать все слишком серьёзно, ссылаясь на обычные капризы. Возможно Куникида отнёсся бы серьёзнее не наступи временное перемирие, но Дадзай и сам устал от одиночной игры в молчанку. Вот оно! Спасение из «клетки»! Одевшись, омега рванул к порогу, как счастливый пёсик, которого поведут гулять. Через пару минут все три замка были открыты и дверь в подъезд распахнулась. Свобода! Как же приятно оказаться на улице, после недели изоляции. Все проходящие люди воспринимаются по-другому, хочется улыбаться всем вокруг, даже собакам, главное, чтоб были на поводке. Куникида должен прийти в обед, телефон Дадзай намеренно не брал, чтобы его не отследили, оставил только записку на кухне – не изводить же совсем Куникидушку, и без того целыми днями в напряжении, может так сильно нервничать не будет. Вопроса: «куда можно пойти?» совсем не возникло. Он просто шёл по течению, «куда все идут - туда и я пойду». Мимо продуктового магазина, знакомое кафе, вон там за углом кладбище, о, два пешеходных перехода и площадь, а через ещё один - парк. За прошедшие два часа любования всем вокруг, ни одна мысль не посетила его голову, он просто каким-то образом, сам не заметив, оказался в другой части города. На этой стороне улицы располагались в ряд бутики с одеждой и обувью, а на противоположной ряд магазинов одежды разбавляли кафетерии, парикмахерские, один книжный, кондитерская и лавка сладостей. Не хотелось ни есть ни ходить по магазинам, поэтому просто очутившись в реальности и думая сколько у него еще осталось времени, он пошел вперед по улице. - Ринтаро! Мы были уже в семи магазинах, а торт так и не купили! Знакомый голосок. Ему никогда не нравилась капризная способность Мори-сана. - Элис, милая, надо хотя бы занести все пакеты в машину, - Дадзай повернул голову и увидел, как глава портовой мафии в потрёпанном жизнью врачебном халате чуть ли не на коленях умолял девочку, которая обиженно надула губки и возмущалась на своего «хозяина», пойти в противоположную сторону от кондитерской к машине, которая была припаркована буквально в паре метров от них. Да, Осаму определённо никогда не нравилась эта способность, как её вообще можно любить?! Но видимо у каждого свои загоны и причуды, и его бывший босс, и по совместительству опекун и наставник, не исключение. Они его не замечали, до того времени пока не была произнесена следующая фраза: - Раз ты не хочешь, со мной пойдёт Дадзай! Она тут же развернулась, отбежала от Мори и взяла Дадзая за пальто, под ошалелые взгляды обоих омег. Потянула на себя пальто, ничего не сказав, и потащила Дадзая в сторону пешеходного перехода. Но долго это не продлилось. Не прошло и минуты как девочка в красном платьице испарилась под сопровождение голубой вспышки способности. Дадзай ненавидел, когда его так бесцеремонно хватали. - Дадзай-кун?! Здравствуй, извини, что не заметил раньше, - Мори тепло улыбнулся своему подопечному и положил все пакеты в машину на задние сиденья. После этого блеснула повторная вспышка уже другой способности и рядом появилась знакомая девчушка, которая сразу спряталась за спиной Мори, косо смотря на Дадзая, будто он её обидел. – не составишь нам компанию? - Приветствую босс, - Дадзай кивнул, якобы одновременно приветствуя и соглашаясь, и также улыбнулся. Его отношение к Мори было противоречивым, но Осаму также воспринимал его учительской фигурой, у него точно были тёплые воспоминания, связанные с прежним работодателем, а поэтому в какой-то степени он был рад видеть его – они всегда неплохо ладили. На пешеходном переходе горел красный, поэтому время ожидания убивали разговором, а Элис уже не совалась, всё ещё прячась, но Дадзай был уверен: они зайдут в магазин и раздастся вопль: «Купи! Купи! Хочу, Ринтаро! Хочу это! И это тоже!». Как хорошо, что не все дети такие, хотя Дадзай так же уверен и в том, что ему и его супругу в будущем не избежать попрошайничества от их собственного ребенка, но тогда возможно он даже и не будет против. С пятернёй Оды же как-то нашёл общий язык в своё время, хотя какое-то время они вообще думали, что Дадзай стал появляться в их доме, потому что «Ода устал быть один», но этот миф быстро рассеялся, так что дети, непонятно, то ли были рады, то ли наоборот огорчились, что у Оды до сих пор нет пары. - Как поживаешь? Слышал последние новости, могу тебя поздравить? – казалось, что Мори всегда в хорошем расположении духа. Интересно, можно считать, что он станет бабкой в свои сорок... его сложно представить с внуками, хотя его отношение к детям невозможно предсказать: в мафии бывало много детей-мафиози, но к каждому у Огая был свой подход, включая и подход к Дадзаю. - Сами то когда наладите личную жизнь, а Мори-сан? – Дадзай спрашивал с открытой усмешкой, о странных отношениях директора агентства и босса мафии знали все их ближайшие подчиненные, а продолжалось это уже больше десяти лет, если верить слухам. - Успеется, сейчас у меня нет на это ни времени, ни желания. Зеленый. Почему-то резко пришла усталость и захотелось домой, Куникида как раз должен прийти через десять минут. «Ругани мне не избежать» - с усмешкой подумал Осаму, представляя, как зол будет Куникида и как тому придётся сдерживаться, чтобы не прибить на месте. «Никакого чувства самосохранения». - То есть выделываетесь? - Можешь воспринимать это так. Элис увидела двери магазинчика и конечно, последовали возгласы и поторапливания. В первую очередь к живописным дверям с колокольчиком тянули Мори. - Я видел твои анализы, ты говорил с лечащим врачом после выписки или с господином Кацушито? – поинтересовался Огай. В вопросах медицины он профи, он не мог не задать этот вопрос. Господина Кацушито Дадзай знал ещё с детства, они неплохо общались, но отношения у них были с натяжкой. Больше в разговоры вовлекался Кацушито, а не Дадзай, как это обычно бывает с остальными. О всей правде таких отношений знали только Мори, Хироцу и Кое, Дадзай в своё время запретил рассказывать о чем-либо даже Чуе, хотя несомненно доверял ему. - Да, но я не сильно вникал в суть. Что-то про тщательное наблюдение, риски, возможные осложнения. Больше вникал в суть Куникида, пока его не вытолкали из кабинета. Он потом упрашивал дать ему доступ к медицинской карте, а как он выносил мозги Йосано я даже представить боюсь. - Не относись так беспечно к своему, а теперь и не только своему, здоровью. Он частично прав, что переживает, тебе надо быть осторожнее. Кстати, аборт не рассматривали? Элис складывала в корзину все приглянувшиеся сладости. «Надо было брать тележку, а лучше две». - Выкрали копию медицинской карты? – Дадзай приподнял бровь, а затем легко рассмеялся. – Вы не меняетесь, можно же было просто спросить. И нет, не рассматривали, я уже думал об этом. Всё не настолько плохо, как кажется на первый взгляд. Пускай смерть и не любит Дадзая, но оказалось, что попытки самоубийства все же оставили свой след. Возможно, проблемы были и не следствием попыток, а следствием старых ранений, которые были нередки во времена мафии. Проблемы со здоровьем всё ещё можно было исправить, а все риски снизить до минимума, но это сложно и долго, придётся таскаться по врачам. «Думаю, что Куникида беспокоится не так плохо, но все же хорошо, что он не видел весь список». - Оптимизм на все случаи жизни, верно? Но всё-таки оцени все риски, Дадзай-кун. Я желаю тебе лучшего и не хочу терять ценного человека. Мори не глядя оплатил все покупки и с полной тележкой, только одной на удивление, они вышли из магазина. - Может тогда подвезёте? Ужасно устал. - Только за рулём буду я, ты хорош во всем, но я не хочу въехать в ближайший столб. Недовольное лицо Дадзая – это видел каждый, кто упоминал о его навыках вождения. Через час Дадзай был дома. Он ожидал с порога гневной тирады, причитаний своего альфы, но ничего из этого не было. Была тишина. Дверь открыта, а Куникида всегда следит и закрывает дверь на замок, значит он не приходил. В квартире всё лежало в том же положении, что и до ухода Осаму. Записка не тронута, абсолютно никаких признаков того, что кто-то был тут после его ухода. Только пара пропущенных на мобильнике и всё. Десять вечера, Куникида никогда не позволял себе возвращаться так поздно. Недельная продуктивность Дадзая подошла к концу, поэтому остаток дня он ничем не занимался, в основном спал и дочитывал четвёртую книгу из мини библиотеки. Дверь наконец открылась, а в квартиру шагнул неуверенный Куникида, который даже ничего не сказал по поводу незапертой двери. Дадзай встретил его у порога молча разглядывая, а после поднял глаза с немым вопросом. Куникида был весь растрёпан, рубашка, как и жилет, местами порвана, кое-где запеклась кровь, волосы взъерошены и выглядят грязными, а в воздухе витал запах какого-то мусора или канализации. В целом не сложно догадаться, что день выдался неудачным, а миссия сложной. Дадзай заметил единственное место, откуда кровь была свежей, а не запёкшейся – перемотанное куском ткани, как жгутом, плечо. - Прости, что поздно, я… - Ты ранен? Пошли на кухню, - не дожидаясь пока Куникида закончит свое никому ненужное оправдание, Дадзай потянул его с сторону кухни и рывком усадил на стул. Аптечка на столе материализовалась сама собой. - Все нормально. Просто царапина, я сам могу обработать… - Где ты шлялся? От тебя несёт, будто ты на свалке искупался, - Дадзай пододвинул второй стул поближе и сел справа от альфы. Стянул рубашку, перед этим аккуратно стянув импровизированный жгут. Осмотрел рану, Куникида говорил правду, просто царапина, только чересчур глубокая, а кровь из неё сочилась до сих пор. Надо зашивать. Пока Дадзай рылся в аптечке и «колдовал» над его «несерьёзной царапинкой», делая аккуратные и почти безболезненные стяжки, Куникида то наблюдал, то опускал взгляд. Он весь съёжился и был напряжён, будто сделал что-то плохое или чего-то стеснялся, боялся. Омега тоже обратил на это внимание, а дошло до него только когда он отложил иголку с ниткой на стол. Со вздохом, легким смешком и улыбкой он поднял взгляд на Куникиду, и они встретились глазами. - Ты говорил, что не пускаешь меня на работу или ещё куда-то, потому что там, цитирую: «настоящая нервотрёпка», - перекись полилась на ватку и Дадзай начал обрабатывать края раны, а Куникида зашипел. – Но поверь, настоящая нервотрёпка только тут с тобой. Не нужно волноваться за меня по любому поводу и без, я не помру от любого неловкого вздоха, слова или движения, не рассыплюсь в прах. Нужно и о себе беспокоиться, хотя бы иногда, - он отложил перекись и принялся заматывать рану бинтом. – Ты боишься потерять меня, но ведь я тоже не хочу потерять такого зануду как ты. - Верно, боюсь и не хочу, – Куникиде нравилось смотреть на эту улыбку. Ему за дни истерик, бойкота и голодовки тоже было тяжело, но он пытался убеждать себя что так лучше, хотя и мысли о том, что это неправильно тоже не давали ему покоя: противоречия съедали его заживо. - Вот и прекрасно, – Аптечка с её содержимым была убрана на место, как и свободный стул. – Но учти, обниматься не буду и на кровать не пущу пока не смоешь с себя всю эту вонь. Только аккуратнее, плечо не трогай. Ванная быстро была занята, а Дадзай пошёл менять постельное, а потом заранее за жаропонижающим – после практически любых ранений у Доппо поднималась температура. Только спустя десять минут как они лежали в обнимку в постели и оба почти уснули, до Куникиды видимо дошёл последний факт сегодняшнего дня: - А почему дверь, когда я пришёл, была открыта? Дадзай прижался ближе и сонно пробормотал: - Давай не сегодня.