Кунизаи

- Алло? Приветик, ты скоро? Доппо поправил сползшие очки. Прижимая телефон к уху он оглянулся: у его ног валялся человек в наручниках, были слышны полицейские мигалки, через дорогу у дерева прямо на тротуаре стояла машина с открытой дверью, мигалки на ней светились в аварийном режиме, а чуть поодаль сидела и заливалась слезами женщина. Куникида вздохнул и ответил: - Не думаю, тут я почти закончил, но впереди ещё разбирательства и документы. - Но мне скучно-о-о! Может документами ты займёшься дома? Или давай я сделаю часть бумажной работы за тебя, пожа-а-алуйста. Куникида усмехнулся. Его иногда бесило, когда Дадзай дурачился, вёл себя как ребёнок и растягивал слова, но иногда это все же вызывало улыбку. - Ты ещё не справился с прошлой стопкой. - Но мне было плохо, а потом не было времени. Потом мне позвонил Кацушито, потом Мори-сан. Потом я пытался освоить новый рецепт из интернета. А затем стало так ле-е-ень… Демонстративное закатывание глаз, как жест снисходительности. Будто слушаешь ребёнка, что бросил рюкзак одноклассника в лужу и теперь пытается оправдаться, ведь «он первый начал!». - Одни отговорки, ладно, я тебя понял, а то, кто знает на что тебя натолкнёт твоя скука. - О, - довольно произнесли на том конце, - хорошо жду. Советую приходить побыстрее, ведь коллекция твоих драгоценных ручек у меня на виду. Звонок завершён и Куникида про себя выругался, а потом выругался ещё раз, потому что в его блокноте было чётко и ясно прописано правило, которое он старался соблюдать, но выходило пока не очень: «Никаких ругательств и матерных слов, ни в компании ни наедине с собой». Способность Куникиды рассчитана на то, что у него под рукой всегда должен быть кусок бумаги, а на этой бумаге надо было как-то написать слова. Раньше это была проблема, которую он пытался решить. К одежде с внутренней стороны всегда было пришито несколько кусочков бумаги, размером минимум с небольшой пистолет или гранату, на крайний случай хотя бы с лезвие. С ручками или карандашами проблема настолько легко не решалась. Первое время он просто запихивал во все карманы целую кучу канцелярии, во все комнаты были положены ручки. Карандаши, фломастеры были спрятаны везде: под паласом, на столе, в носках, во всех шкафчиках и тумбочках, под матрасом и в нём, за батареями, на гардинах, под плинтусом, за телевизором, возле пепельницы, вшивал в рукава рубашки дополнительные потайные карманы и так далее. Весь офис и дом были оккупированы ими. В парочке ситуаций, благо что их было мало, приходилось скорябать по бумаге собственной кровью, чужую кровь, что уже была пролита, Куникида отказывался использовать, даже если ситуация была критическая. После он стал более ответственен и письменных принадлежностей было не так много, но привычка покупать тонну ручек осталась. Из-за этой привычки Куникида стал искать ручки, отличающиеся от других дизайном, чтобы было интереснее, а после это переросло в некое увлечение в виде коллекционирования. Почему он просто не создавал ручки из бумаги при помощи способности? Как минимум сначала слово «ручка» на этой бумаге надо было чем-то написать, да и бумага нынче дороговато обходится, надо экономить. Полицейский автомобиль наконец-то подъехал и оттуда вышли двое людей в полицейской форме. Сегодняшнее дело было простым, но крайне утомительным. Парнишка, которого только что поставили с земли на ноги был воришкой, что пытался угнать автомобиль плачущей в сторонке женщины. На это дело Куникиду никто не отправлял, он просто случайно увидел, быстро собрал в голове картинку-пазл и пришёл на помощь, «герой». После того как внезапно начавший яростно сопротивляться преступник был скручен и повален на землю, женщина заплакала, даже не столько из-за испуга или стресса, просто преступником оказался её молодой человек. Куникида вызвал полицию, чтобы служители порядка забрали воришку и сами разобрались в произошедшем. Пока ждал пытался успокоить женщину, которая своей истерикой вызывала желание наорать, а не пожалеть и погладить по головке в знак утешения. Далее случился небольшой телефонный разговор с Дадзаем, который, удивительно, но кажется единственный сегодня не вызвал отрицательных эмоций. День вообще с самого начала пошел наперекосяк. И чай, и кофе в офисе закончились, так что пришлось временно отбросить привычку и работать без них, ведь идти в кофейню на первом этаже здания никто не хотел. Пытались отправить Накаджиму, но тот упорно отказывался: он не горел желанием встречаться лишний раз с Люси. Ацуши сегодня был более нервный и шумный чем обычно, чем раздражал, это значило только то, что ему поручили общее дело с одним вечно кашляющим и хмурым мафиози. Когда Ацуши ушёл из офиса звук шуршащих фантиков Рампо-сана стал медленно, но уверенно капать на мозги. Шуры-муры брата и сестры Танидзаки, как показалось Куникиде, перешли все границы дозволенности, поэтому он сорвался и отправил их заниматься «своими делами» в другом месте. Йосано сегодня занялась генеральной уборкой в лазарете, оттуда периодически доносился грохот, шуршание, скрип и прочий шум. Сигма был в своём казино, Фукудзава был на встрече, а младшие сотрудники в лице Кенджи и Кёки тихонечко занимались своими делами. «Осталось немного» Неожиданностью данного дня оказался Накахара Чуя, пришедший в офис Детективного агентства, чтобы «поговорить с очкариком». Это было поздним вечером того же дня. Куникида собирался домой, забрав с собой пару документов, чтобы доделать всё там. Нехотя, но Доппо согласился на разговор с «мистером модная шляпка», как кличил Накахару Эдогава. Куникида был удивлён ещё больше, когда Чуя потащил его из офиса в какой-то бар, сославшись на то, что разговор приватный и не потерпит посторонних ушей и глаз. Доверия эти слова не вызывали. Куникида конечно знал о неприязни короля гравитации к его персоне, да и сам он точно уж не питал теплых чувств по отношению к «рыжему коротышке», как называл мафиози Дадзай, но быть убитым в каком-нибудь переулке не хотелось. Он стал подумывать отправить кому-нибудь свои координаты, короткое сообщение, позвонить или предпринять какие-нибудь ещё меры предосторожности, но делать ничего не стал. Обустройство бара было неплохим, даже уютным. Он был совсем небольшим. Аккуратная барная стойка и стулья, у противоположной стены стояли столики. За спиной бармена огромные полки с выстроенным вряд алкоголем, а чуть дальше в дверь в подсобку. Свет был теплый и приглушенный, освещение было не везде, поэтому была парочка теневых углов. Дизайн в баре тоже преимущественно теплых, темных оттенков. - Как жизнь? Куникида отвлёкся от своих мыслей и разглядывания интерьера. Бармен приветливо улыбнувшись протянул лист, в котором был приведён выбор напитков, а с краю цена каждого в столбик по отдельности. - Нормально. У мафии? «Он притащил меня сюда чтобы спросить «как дела?», серьёзно?» - Охрененно. Не стесняйся, я угощаю. Чуя пододвинул меню поближе к детективу, дождался, когда тот выберет, а затем сам сделал заказ. Сначала диалог не клеился. Общих каких-то тем у них не было, интересы были разными, поэтому разговор пытались завязать на пустом месте, ни о чём, темы придумывались на ходу: обсудили окружающую обстановку, людей, разнообразие напитков и тому подобное. Довольно быстро разговор разошёлся, никакого напряжения и неловкости уже не ощущалось. Спустя несколько стаканов они сменили градус и разговор стал ещё более лёгким, а голова тяжёлой. Куникида всё не понимал в чём заключался серьёзный и неотложный разговор, неужели «шляпке» просто нужен был собутыльник и повод расслабиться после рабочего дня? - Как кстати Дадзай там? А, вот оно что. Куникида давно знал, что именно связывало Накахару Чую и Дадзая Осаму в прошлом. «Двойной чёрный», «двойная тьма» - в прошлом самый смертоносный и широко известный дуэт Йокогамы. Два одаренных подростка, что заставляли дрожать весь теневой мир. После того, как прошлое Дадзая раскрылось, а дело «Смерть Небожителей» было закрыто, Куникида прочёл всю информацию, которую только смог найти, касаемо возлюбленного и его бывшего напарника. Почему-то тогда, тот факт, что они были близки в прошлом и сохраняют враждебно-дружеские отношения до сих пор, пробудил в нём искорку ревности. Он подумал, что это глупо, необоснованно, такого не могло быть, хотя слухи ходили разные, что это просто выдумки его мозга. Осаму он не сказал ничего, а свою искорку подавлял как мог, но когда видел Дадзая в компании Накахары она возвращалась. Однажды он всё-таки спросил у Осаму, что-то на подобии: «как ты относишься к нему?», тот ответил примерно следующее: «я уважаю Чую, доверяю ему. Мы давно знаем друг друга, и я бы не хотел забывать его ни как друга, ни как напарника». Слова Дадзая подогрели искорку в Куникиде, а после тот добавил: «Только слизню не говори, а то ещё обрадуется, ну или блеванёт на крайний случай». - Нормально, а тебе то что? – вышло грубо. Пьяный мозг соображал плохо, но ещё немного соображал. - Соскучился по другу, чего такого то, - Чуя тоже был пьян. Частичное откровение это подтверждало, но кажется Чуя был более пьян чем его собеседник, потому что не замечал почти ничего вокруг, а ещё его шатало. Накахара Чуя будучи не в себе становился более добрым, искренним, уступчивым, матерился и грубил поменьше, и в целом становился не таким «агрессивным комочком», каким его многие считали, хоть это было и не так. Как он вообще умудрялся четко выговаривать слова и ещё почти ни разу не запнулся? Мозг решил пока сделать перерыв, потому последний бокал еще долго стоял полный. - Спросил бы у друга напрямую, я то тут причем. - Ты его муж, живете вроде как вместе, семейная жизнь у вас, всё такое там… - Чуя неопределённо махнул рукой в воздухе, почти ударившись со всего маху кистью о стол. - А ты его «друг», - кавычки Куникида показал пальцами, выделив статус ещё и интонацией. Раздражение, непонятная злоба и ревность – вот что в нём играло. Было слишком сложно себя контролировать, да и не шибко то и хотелось, хотя об этом в его блокноте тоже был пунктик: «…Быть вежливым со всеми...». - О-о-о, jalousie délirante, - Накахара усмехнулся и смотрел на Доппо, подперев ладонью голову. Сказанную фразу он почти что пропел. «Чё?» Увидев лицо Доппо Чуе захотелось одновременно засмеяться и раздражённо цыкнуть, но в тоже время появилось какое-то чувство гордости за самого себя. - Прости, прости очкарик. Ре…ревнуешь ты в общем. Куникида, как и многие, слышал, что в речь исполнителя редко, но врезаются французские словечки. Дадзай говорил, что когда они только-только познакомились Чуя вообще через каждое слово говорил по-французски, а ещё раньше у него была рычащая «р-р-р». Накахара оправдывался тем, что так ему привычнее, хотя японский он знал неплохо, на уровне полноценного носителя. В некоторых случаях смешение языков было полезно, в некоторых мешало, но гравитационный манипулятор не мог избавиться от второго языка в своей речи. Больше всего восхищалась познаниями «языка любви» Коё Озаки, наставница и «старшая сестрица» Чуи. - Я! Не-е-ет! – какое возмущение! Грандиозный взмах руками чуть не скинул его со стула. - Да не переживай ты так, он мне отказал еще много лет назад, не собираюсь я рушить его счастье, раз он впервые в жизни помереть не хочет. Чуя отвернулся. «Забота?» - Ты скумбрии только не говори, - пробубнил он, - а то ему или поплохеет, или эта задница умилится и меня доёбывать начнет. «Своеобразная забота?» Куникида очень серьёзно кивнул ему, будто немо пообещал ничего не говорить. - Отказал. Слухи о вас значит правдой были? Чуя будто ненадолго протрезвел и повернул голову обратно. Гнев читался во взгляде, но серьёзности и хотя бы чуточку опасности почему-то не вызывал. - Ты чё, копал на нас?! Да не трахались мы! Куникида снова энергично кивнул, будто поверил и со всем согласен, хотя не факт, что он даже вникал. - А чего ты ему предлагал то, - икота, - что он отказал? Чуя со вздохом упал лбом на стол и закрылся волосами, быстро дёрнув и освободив их от резинки. Через пару секунд будто собрался, сосредоточился и начал вещать: - Мне семнадцать только-только стукнуло. Объявился чувак, который зол был на весь мир и бордели уничтожал по всему городу. Мы его нашли, пытались по-хорошему… - В мафии бывает «по-хорошему»? - Да бывает прикинь, своеобразно, но по-хорошему, - Чуя говорил так будто одновременно злился, за то, что его перебили, и засыпал, - так вот. Потом этот чувак стал как маньячина какой-то убивать всех альф, что по борделям ходили, а после вообще почти всех, кого видел. Жертв своих не выбирал никак, по крайней мере особых каких-то примет помимо пола мы не нашли. Говорил, что альфы доставляют омегам страдания, так лучше будет и так далее. Оправдывался тем, что справедливость требует жертв и тому подобное, - взмах рукой в перчатке, - К нему потом Дадзай пошёл, потому что единственный омега в исполнительном комитете, чтоб на переговорах не разозлить типо. Идиота кусок. О чём они там говорили не знаю, Дадзай так ничего почти и не сказал. Сказал только, что тот чувак мстит за свое чадо, которое какой-то ублюдок изнасиловал. Мы потом ещё гонялись за ним, а перед заключительной зачисткой я ему и признался, ну Осаму всмысле. Сказал и пожалел тут же. Смешок из-под волос. Куникиде почему-то жутко стали интересны подробности, но спросить как-то не решался. - Он ещё смутился тогда и так мягко отказать пытался. Прям сотню оправданий нашёл, и то, что он суицидник, что это временно, что он вообще не тот, не готов, что бесчувственная мразь, оскорблял самого себя всячески и так далее. Как будто обидеть боялся, даже не обзывал меня ещё пару недель. Я боялся, что он меня избегать начнёт, а он наоборот прилип. Самая надёжная в мире наклейка. Супер-клеем сам себя приклеил, не отодрать. Чуя смеялся, в его голосе не было грусти или сожаления о своем поступке, только память. Может ему нравилось воспоминание о своем провале, хотя до этого Куникида думал, что ему не хочется этого вспоминать, или что исполнителю будет неловко, стыдно, может обидно. Может быть так и есть, но противоречия не всегда мешают в жизни. Куникида заслушался. Рассказ был совсем коротеньким, без лишнего, но память воспроизводила его как двухчасовую историю о какой-то странной и невзаимной любви. В голове сами образовались картинки, как в кино, многое додумывалось автоматически. Как будто читал любимую или интересную книгу, последние страницы которой были вырваны, и конец приходится додумывать самому. Или же в книге открытый финал, а вторую часть выпускать не торопятся. Как жили герои дальше? Почему они поступили именно так? Что было с ними в прошлом? Лежишь смотря в никуда и фантазируешь. - А после? - А что после, напарниками остались, забыли всё, потом он свалил, потом друзьями стали. – Чуя выпрямился и заправил свои волосы обратно в хвост, - Ты параноик такой или просто жадина и собственник? Как будто в измене подозреваешь, поздно, у вас уже полноценная семья, со скорым пополнением, а ты всё отношения выяснить не можешь. Весь последующий разговор пролетел мимо ушей обоих и в памяти не остался. Чуя кое-как набрал Дадзая, потому что у Куникиды сел телефон, и весьма кратко и внятно осведомил того, что у них небольшие неполадки и два друга алкаша не смогут добраться до дома самостоятельно. Дадзай без лишних вопросов забрал обоих альф на такси, благо что те более менее сами дотопали до квартиры, отправил их на разложенный диван, а после со спокойной душой завалился спать к себе. Действительно, зачем задавать вопросы сейчас, допрос с пытками будет завтра утром, точнее уже сегодня и скорее всего ближе к обеду, когда все придут в себя и соизволят проснуться. Утро обитателей квартиры было прекрасным только для Дадзая. Конечно, ведь не его разбудили грохотом поварешки о кастрюлю. И только он наслаждался видом хмурых мин, одна из которых подорвалась от резкого звука и упала с дивана, едва не разбив очки, а вторая, поменьше, перестала гореть красным и грохнулась с потолка, повалив рядом стоящий цветок. - Твои ручки живы, но некоторых ты можешь не досчитаться...