***
— Слушай, он ведет себя, как самый распоследний мудак. Он же хотел видеть Охру и скучал по нему. — А ты надеялся, что будет сопливая романтика? — Это же сказка, что тебе стоит добавить немного милоты? — Подожди, будет тебе милота.***
— Как ты догадался, в какой тоннель идти? Там же их несколько было, — Охра зажал осколок в руке, как будто хотел спрятать его. — Гриша меня привел, — беспечно кивнул Фаллен на пантеру. — Гриша? Нормально ты сократил понтифика до... До... — Охра даже не находил слов от удивления. — Ну сократил и сократил, мой кот, — буркнул Фаллен и махнул рукой пантере, сидевшей поодаль. — Пойдем, понтифик.***
Из пещеры вела тропа, убегавшая вниз и терявшаяся среди густой травы. У подножия горы темнела небольшая рощица, а за ней простиралась пустыня, в темноте казавшаяся синей. При свете месяца и звезд идти было гораздо легче, да и тропа в этом сильно помогала. Гриша неторопливо трусил впереди уже больше для компании, а не для указания дороги. Охра рассказывал Фаллену о встрече со вторым Всадником. — Странно, что он не схватил тебя, — задумчиво сказал Фаллен. — Ничуть. Он развлекся нашей ссорой, потом моим испугом. Так же, как и первый Всадник. У них обоих не было цели схватить меня. Если бы хотели схватить сразу, то... — Охра остановился от осенившей его догадки. — Они знали, что мы прячемся, там, на поляне. Помнишь? Они как-то почуяли нас, вернее, меня, но решили пока не хватать. Они же никогда не приходят все вместе. — Да, — медленно кивнул Фаллен. — И к людям они вместе не приходят никогда. По очереди — очень часто, вдвоем — тоже бывает, или как-то пересекаются. Но все одновременно вчетвером — нет. Они идут друг за другом и доделывают то, что начал предыдущий, оставляют работу для следующего. Первый всадник нас напугал и успокоился тем, что мы свалились в овраг и немного расшиблись. Второй — нашей ссорой, но, сдается мне, ему больше по нраву пришелся бы скандал. Значит, третий? — Третьему тоже не придется марать рук — за него все сделает пустыня, — мрачно кивнул Охра. — Я надеюсь только, что мы успеем дойти раньше. — По твоей логике получается, что главный, кому мы нужны, это четвертый? — Не только мы. Он вообще всегда главный, ему нужны все. Если третий поиграет с нами и отпустит, то последний — ни за что. Такой уж он. Главное, успеть до исхода суток, но мы даже не знаем, сколько нам, вернее, мне осталось, — Охра вздохнул и до самого конца тропы больше ничего не сказал. Фаллену хотелось разговорить его, но Охра только мотал головой и топал вперед, погруженный в свои мысли. А Фаллен всеми силами старался не злиться и понять, отчего тот так задумчив. Ему хотелось обнять Охру, прижаться, сказать, что теперь все будет хорошо и они обязательно справятся. А вместо этого он зачем-то съехидничал в пещере, ляпнул про «пялиться». Не смог сказать ничего из того, о чем передумал, пока плутал по тоннелям, и теперь ругал себя за это. И Охру — за искреннюю радость в голосе.***
Войдя в рощу, Охра устало прислонился к раскидистому дереву и сполз вниз. Должно быть, он теперь чувствовал все, как смертный, потому что охнул и поморщился. На немой вопрос Фаллена объяснил: — Спину поцарапал, наверное. Фаллен хотел было предложить свою помощь, но Охра до сих пор был очень угрюм. И он не рискнул. Ужасно хотелось есть. Интересно, как спасались от голода люди до начала времен? Когда их выгнали из Эдемского сада. Кто-то ведь даровал им и огонь, и хлеб, и божественное красное вино, о котором рассказывали души в Раю. Конечно, здесь, в этих дебрях ни о каком вине и речи быть не может, но хотя бы завалящую ягодку надо попробовать найти. Стоит предложить Охре хотя бы поиски еды вместе. Наверняка он тоже теперь голоден. Но Охра опередил его, хотя не совсем с той информацией, на которую Фаллен мог рассчитывать. — Я тебе должен сказать кое-что, — начал он, разглядывая свои коленки. — Я соврал тебе. — Неожиданно, — за иронией Фаллен постарался скрыть свое удивление, поскольку был уверен, что уж кто-кто, а Охра, вопреки своей природе, ни на какой обман не способен. — Демон обманул ангела. Кто бы мог подумать! И в чем же твой обман заключается? — Я не стерег Души, — Охра посмотрел на него тревожно, не разобрав иронии в словах Фаллена. — Ааа, — разочарованно протянул тот. — Я-то думал, что поинтереснее. — Может, это и не так интересно, но это не первая Душа, которую выкрали из преисподней. До нее были и другие. Вот сейчас Фаллену стало по-настоящему любопытно. Он подвинулся ближе. — И что, все ты выкрадывал? — удивленно уставился он на Охру. — Или до тебя тоже находились такие альтруисты? — Давай ты перестанешь издеваться, — нахмурился Охра. — Мне казалось, что ты можешь быть нормальным. — Прости. Так что с теми, другими, Душами? — За всю историю Преисподней оттуда пропадала пара сотен Душ, но поскольку контрактов смертные подписывали гораздо больше, то строгого учета Душам не вели. Да и пропадали не самые выгодные. Их действительно охраняют, но чаще всего Души не стремятся покидать свою тюрьму, да там и не тюрьма по нашим меркам. Их все устраивает. Это те, кого смертные продали за какую-нибудь безделицу вроде любви красивых женщин или богатства. Но есть такие Души, — Охра перешел на шепот, словно опасаясь, что их могут подслушать, — есть такие, за кем следит особая стража. Для них уготована своя тюрьма, которую Души не могут покинуть. Их там очень мало. Это те, кто получал власть над огромными странами, проливал кровь и слезы целых народов, те, для кого человеческая жизнь гроша ломаного не стоит. Из их темницы невозможно сбежать без чьей-то помощи. Когда смертный, чья Душа... — Значит, ты помог сбежать Душе, чей хозяин насквозь прогнил? Ты хочешь вернуть ему Душу? — взволнованно перебил его Фаллен. — Кому-то совсем недостойному? — Не ему, — спокойно ответил Охра. — Не так давно на земле умер один человек, чья Душа была заперта в этой тюрьме. После смерти человека Душу обычно относят на последний круг, и там Сатана выносит ей окончательный приговор. — Да, знаю, он пережевывает ее. — Совсем нет. По-разному бывает, — Охра объяснял все так спокойно, как будто рассказывал о погоде у людей или об устройстве их быта. — Вечного пережевывания удостоился лишь один. Для прочих же наказания самые разные. Так вот, Душу должен кто-то отнести Ему. В тот раз была совсем не моя очередь, но я схитрил, уговорил одного из демонов поменяться и пойти вместо него. Знаешь, на последний круг даже демоны ходить побаиваются. Вот я и пообещал отнести Душу умершего тирана вместо него. А эта Душа, — он разжал ладонь, и хрусталь засветился еще ярче, — она попала туда по ошибке. Но для тех, кто там оказался, выход только один, и тот после смерти человека, — на девятый круг. А ее владелец хотел простых вещей, которых жаждут многие смертные: денег, славы, любви красивых женщин, власти. Обыденно и скучно. Поэтому я и решился помочь ей. И у нес из темницы две Души. Первую, как и положено, отдал для причитающегося наказания, а эту спрятал и сбежал. Теперь ты понимаешь, почему за мной погоня? Если бы пропала обычная Душа, никому бы и дела не было. — Но она же оказалась там по ошибке! — А это никого не волнует. Она там, значит — она важна для Него. Никто не будет разбираться в ошибках рядовых демонов. — Какое наказание тебя ждет, если тебя все же схватят? — Фаллен осторожно коснулся руки Охры, потом погладил пальцами осколок хрусталя. — Ну, — усмехнулся Охра, — я думаю, я стану вторым, кого Он будет вечно пережевывать, но это я сильно льщу себе. Надеюсь, меня не схватят. Фаллен крепко сжал его ладонь: — Отдай ее мне. Так будет надежнее. И, не дожидаясь ответа Охры, сам забрал у него осколок. — Пойдем дальше, — Фаллен протянул Охре руку и помог встать. — Если что, я сам верну ее смертному, только мне надо знать, как он выглядит. — А ты определено веришь в меня, — хмыкнул тот. — Пойдем, чего рассиживаться. Есть, правда, охота, и как люди с этим живут!***
Роща оказалась совсем крохотной, и уже очень скоро Охра и Фаллен во главе с Гришей покинули ее и оказались на границе с пустыней. Сухая каменистая поверхность ее была вся изрыта трещинами, кое-где виднелись нагромождения камней и редкие жухлые кустарники. Больше ничего живого вокруг не было. — Мда, — Фаллен задумчиво окинул взглядом местность. — Можно идти в любую сторону, лишь бы не назад. Тут даже тропы нет. Ну, веди нас. Он кивнул Грише, который нетерпеливо топтался на месте. Пантера после этих слов тут же побежала вперед, не беспокоясь, успевают ли за ней Фаллен с Охрой. Немного пройдя вперед, Фаллен вдруг обернулся, как будто его что-то дернуло. Обернулся и не поверил своим глазам: ни гор, ни рощи, из которой они вышли, не было. Кругом одна и та же каменистая пустыня. — И куда теперь идти? — растерянно спросил он. — Главное — не назад. Ты же сам сказал. И в любом случае — за ним. Он точно знает направление, — ответил Охра, указывая на Гришу.***
И они опять пошли вперед. Охра угрюмо молчал. Фаллен, для которого молчание было жутчайшей мукой, несколько раз пробовал с ним заговорить, но тот игнорировал все попытки. Босые ноги ужасно ныли от долгой и трудной дороги. Из-за свежих мозолей приходилось ступать осторожно. Нужно было выбирать место для каждого шага, но такая роскошь требовала неспешной бесцельной прогулки, которую они не могли себе позволить, поэтому приходилось топать по мелким острым камням, в пыли, терпеть боль. Голод становился все сильнее, от него кружилась голова и сами собой слипались глаза. Но еще больше мучила жажда. Она ощущалась всем телом: и пересохшим горлом, и спутанными, словно слипшимися мыслями, и неприятно шершавыми кончиками пальцев. Хотелось плюнуть на все, лечь прямо на сухую холодную землю, свернуться калачиком и забыться, чтобы никакой жажды, никакого голода, только пустота внутри и снаружи. Но Охра, не останавливаясь, шел вперед, вслед за Гришей и, казалось, совсем не чувствовал ни усталости, ни голода, ни боли. У Фаллена вообще сложилось впечатление, что Охра напрочь забыл о нем, хотя не он теперь был хранителем Души. И он тоже должен был идти, наплевав на неудобства. Оставалось только тупо смотреть себе под ноги — по сторонам все равно не было ничего интересного. Только по звуку шагов Фаллен понимал, в каком направлении нужно идти. И он брел и брел. — Смотри, там! — неожиданно услышал он и поднял голову. Невдалеке, казалось, до туда рукой подать, Фаллен увидел небольшую рощу. Оазис посреди пустыни! Он сулил избавление ото всех напастей, выпавших на долю их человеческих тел. По крайней мере, избавление от жажды: не могли же деревья вырасти там, где совсем нет воды. Даже в Эдемском саду самые пышные рощи расцветали по берегам рек и ручьев. А если в этом оазисе найдется еще что-нибудь съедобное — это будет сбывшейся мечтой. — Пойдем, — Охра потянул его за руку и пошел быстрее, почти побежал. Фаллен едва поспевал за ним, но руку все же не отнимал. Кто знает, когда Охра снова позволит ему такую роскошь как прикосновение. Гриша широкими прыжками несся впереди и достиг оазиса первым, а потом сразу, по своему обыкновению, шустро скрылся в зарослях. К счастью, все догадки Фаллена оказались верны: и ручей там был, и кусты с какими-то ягодами, по виду вполне безобидными. Он с наслаждением вошел в ручей и тут же с криком и почти невинными ругательствами выскочил оттуда. — Она ледяная! — завопил Фаллен. — У вас в аду так же? Охра осторожно сунул одну ногу в ручей и так же быстро, как Фаллен, отдернул ее. — Откуда я знаю? У меня там человеческого тела не было, а грешников я как-то не спрашивал. Да им и жаловаться не положено было. Холодная, горячая, никого это не волновало. Положено терпеть вечность — терпи. Фаллен опустился на колени к ручью, осторожно положил кусок горного хрусталя у самой кромки, на мокрые камни, и зачерпнул в горсть воды. — Зато вкусная, — вынес он вердикт и зачерпнул еще. Охра последовал его примеру, а затем все же вошел в ручей. — Неужели нормально? — восхитился Фаллен. — Так ноги не болят, — объяснил Охра и разделся полностью. Бросил пыльное одеяние подальше от берега и наклонился, омывая лодыжки. В этом была его стратегическая ошибка, поскольку стоял он спиной к Фаллену. Тот держался так долго, как только мог. Несколько минут. В конце концов, он же не был святым. Всего лишь ангелом. Всего лишь Фалленом. — Помочь тебе? — он вошел в ручей и встал рядом с Охрой. Очень хотелось сбежать, потому что вода все еще была ледяной, а камни на дне ручья твердыми и неудобными. Но Фаллен мужественно продолжал терпеть. — В чем помочь? — Охра распрямился и обернулся. Теперь они стояли очень-очень близко. В этом уже не было никакой ошибки, а только верный стратегический расчет Фаллена. — Помыться. Здесь мелко и неудобно. В наклон мыться неудобно. Я помогу? — Фаллен робко, чтобы не спугнуть и случайно не разгневать Охру, прикоснулся к его руке. — Помоги, — кивнул тот. — Но знаешь, что? Тебе ведь придется встать на колени. Это больно, наверное, там ведь камни. — Ничего, — Фаллен с готовностью бухнулся на коленки, о чем сразу же пожалел: камни со дна ручья никуда не делись. — Я потерплю. Мне не тяжело. Ты, главное, стой ровно. Охра послушно замер. Фаллен наклонился и зачерпнул воды, которая утекла сквозь пальцы еще до того, как он успел что-то сделать. Поэтому он просто обтер мокрыми руками колени Охры, погладил выше. — Ты неправильно ладони складываешь, — сообщил тот. — Из-за этого вода утекает. Давай покажу, как правильно. — Разберусь, — ворчливо отозвался Фаллен, досадуя, что Охра, по-видимому, не понял его истинных намерений. Он снова зачерпнул воды, на этот раз плотно сжав ладони наподобие чаши. Плеснул на одну ногу Охры, растер ладонями почти от щиколотки до паха. — Слушай, не хочу снова мешать, но мне кажется, омовение должно происходить как-то иначе, — опять влез Охра со своими ценными указаниями. — Ну давай, поучи меня, как надо, — сварливо ответил Фаллен. Охра не выкупал, и его это бесило. — Хорошо, — Охра тут же упал перед ним на колени. — Дьявол! Что ж она ледяная-то такая! Обжигает прямо. — Дьявол? Серьезно? — прыснул Фаллен. — Я думал, в Преисподней ругаются позаковыристей. — Я могу, но не при тебе, — Охра стыдливо опустил взгляд. — Да, в принципе, можешь ругаться, как тебе вздумается. Я не из пугливых, — успокоил его Фаллен и погладил плечи. — Я заметил, — кивнул Охра, избегая смотреть в глаза. — Твой плащ вымок. Может быть, стоит снять его? И лучше пойти на берег, там не так мокро и холодно. — Определенно, самое время, — с готовностью откликнулся Фаллен, поднялся и, на ходу стаскивая с себя промокшее одеяние, пошел на берег. Стягивая через голову свою хламиду, он запнулся о камень, очень некстати лежащий на берегу, и так цветисто выругался, что Охра согласился — не из пугливых, это точно. И не из скромных. Фаллен бросил свой плащ на плащ Охры и встал, сложив руки на груди. — Ну что, урок правильного омовения в силе? — он решительно посмотрел на Охру, поймал его ответный взгляд и понял: в силе. — Пойдем в воду, — махнул рукой Охра. Фаллену до смерти не хотелось в очередной раз мерзнуть, поэтому он встал на берегу, так чтобы только кончиками пальцев чувствовать воду. — Если хочешь, можешь морозить себе все, что не жалко, а я не намерен, — бросил он Охре, который смело вошел в ручей и встал перед Фалленом на колени. Охра набрал полную пригоршню воды и поднял голову: — Ты говори, если будет холодно. — И ты подогреешь ручей? — поджал губы Фаллен. Совсем не ледяной ванны ему сейчас хотелось. А Охра не замечал очевидного, потому что от природы был недотепой или хотел помучить Фаллена? Можно было намекнуть или попросить прямо, но Фаллен хотел, чтобы Охра тоже проявил инициативу. Если ему этого хочется так же сильно, разумеется. — Это, возможно, неуместно сейчас, — после недолгого плескания водой заявил Охра, — но могу я сделать то же самое, что ты мне делал, когда мы выбрались из того оврага? Ну, ртом и языком. Могу? — Ты еще спрашиваешь? Ох, святые угодники, я думал, ты никогда не предложишь! — Ты тоже хотел? — обрадовано спросил Охра. — Но почему сам не предложил? Я буду рад доставить тебе удовольствие. — Почему-почему, — буркнул Фаллен вполголоса, — откуда я знаю, что у тебя на уме. О том, что именно было у Охры на уме, Фаллен узнал в следующие несколько секунд, когда тот поцеловал сначала его живот, потом опустился ниже и со словами «это не очень сложно, наверное» обхватил ствол губами. Фаллен замер от внезапных приятных ощущений. Да что там приятных! Если бы он раньше знавал что-то подобное, то уже давно сбежал бы к людям. Это ведь у них Охра подсмотрел подобные штучки. В тот раз, когда он сам делал подобное для Охры, он и близко не был так хорош, как сам Охра сейчас. Фаллен даже не знал, что можно ласкать одновременно губами и языком, что можно брать глубоко-глубоко, а потом с таким развратным хлюпаньем выпускать, обводя кончиком языка по всей длине. Что можно помогать ладонью и ласкать языком одновременно. А потом целовать у самого основания и чуть ниже, прихватывая губами чувствительную кожу и тут же едва-едва прикусывая. Не знал Фаллен и того, что можно попробовать языком еще дальше и помогать пальцем. В том самом месте, где ощущалось острее всего и о существовании которого Фаллен до сей поры даже не подозревал. Господь определенно мудр, раз наградил людей такими сладкими потаенными местечками на теле. Они, должно быть, безмерно благодарны ему за это. Как же он ошибся, не даровав такого своим ангелам! Охра ненадолго оторвался от своего занятия и поднял на Фаллена шалый взгляд. — Может, ты ляжешь? Так будет удобнее. И, — он запнулся и покраснел так, что это даже в лунном свете было заметно, — я хочу еще кое-что попробовать, если ты не против. — Разумеется, я не против, если это кое-что будет хотя бы в половину так же приятно, как то, что ты делал сейчас, — заявил Фаллен и решительно улегся на спину. — Что дальше делать? — Ноги, — Охра запнулся и смутился еще сильнее, — ноги раздвинь и согни в коленях. Фаллен послушно выполнил все требования и почувствовал снова губы Охры там, где это сейчас было важнее всего. Потом просто поцелуи сменились языком и губами, и это было откровением (почти от Иоанна). Стало очень мокро и жарко. Захотелось проникнуть в этот умелый рот глубоко-глубоко. Казалось, от этого зависит все существование Фаллена, какая-то непостижимая истина, которая точно откроется ему, если вставить до упора. К тому же Охра неожиданно умело ласкал его пальцем, немного проникая внутрь. — А ты можешь глубже? — выдохнул Фаллен, когда Охра вставил ему палец на одну фалангу. — Если тебе не больно, могу, но вообще-то я хотел не пальцем, — тихо ответил тот. — А чем еще? — Фаллен приподнялся на локтях и подозрительно взглянул на Охру. У него была только одна версия — чем именно, но она казалась не совсем реальной. — Им, — Охра вытащил палец, встал на колени и указал Фаллену, что именно он хотел вставить. — Я видел, люди делают именно так. — И он войдет? Он же огромный, — идея показалась Фаллену заманчивой, но трудновыполнимой. — У людей получается, — продолжал настаивать Охра. — Но у мужчин и женщин... как бы это сказать, разные отверстия. У женщин более подходящее. — И как выходят из положения мужчины? — Фаллен сел и посмотрел на него заинтересованно. — Ну... у них есть какие-то снадобья, мази, чтобы он входил легче. Надо, чтобы было скользко. — У нас нет снадобий и мазей. Есть только твой язык, — скептически покачал головой Фаллен. — Справишься? — Я надеюсь, — прошептал Охра. — Я тоже, — подытожил Фаллен и снова улегся на спину. — Может еще несколько пальцев попробовать? — Хорошая идея, — отозвался Охра, — я как раз хотел предложить. Фаллен подумал, что стоит расслабиться, чтобы пальцы входили легче, и тут же почувствовал, как входа коснулся язык. Охра определенно умел удивлять! Немного погодя к языку прибавился один палец, потом два. Больно не было, наверное, потому, что Охра делал все постепенно. Фаллен закрыл глаза. Ему представлялось, что он плывет в каком-то блаженстве и неге, а вокруг играют кифары и свирели, птицы поют сладчайшими голосами, что тело его ласкают теплые солнечные лучи, а над головой сияют тысячи звезд. Внезапно все это оборвалось. Фаллен почувствовал гнилостный запах, в лицо ему ткнулось что-то острое и холодное. Он открыл глаза. Над ним возвышался вороной конь, на котором восседал кто-то серый, очень-очень худой, одетый в такие же серые лохмотья. В руке всадник держал весы, их чаши представляли собой перевернутые пирамиды. Вершина одной из этих пирамид и ткнулась в лицо Фаллену. Он осторожно выполз из-под коня и увидел, что Охра застыл с выражением полнейшего ужаса в глазах. — Жаль прерывать вас, — прохрипел Всадник, и зловоние усилилось. — Но время не ждет. Сутки на исходе, а вы не пересекли еще и половины пустыни. Я не хочу ждать. Я люблю приходить пораньше и внезапно, тем более, что ты, Охра, почти совсем ослабел и стал легкой добычей. Такие мне и нужны. — Не трогай его! — вдруг вскрикнул Фаллен. — Не он тебе нужен. Всадник повернул к нему худое лицо с запавшими щеками и почти беззубым ртом. Пустые глазницы зияли чернотой, наводя еще больший ужас. — Ангел всегда ангел, как его не обряди. Он рвется спасать даже самого завалящего демона, чья участь уже предрешена. Всадник размахнулся и метнул в Фаллена свои весы. Раздался короткий удар. И перед глазами все вдруг померкло, а в голове осталась лишь звенящая пустота.