Боясь чувств

      Мне казалось, что это конец. Как же глупо было лезть под пули… Но такова я — журналистка, которая рвётся в бой. Лоуренс меня понимал.       Лоуренс… В груди сразу стало очень тесно от нехватки воздуха.       Когда я очнулась, то вдохнула запах больницы и увидела яркий свет, бьющий в глаза. Рядом со мной на койках лежали другие пациенты. Вскоре пришёл врач и объяснил, что я очень везучая — рана была несовместимая с жизнью, но вдруг случилось чудо — и я пришла в себя. Совсем скоро пойду на поправку. Мне было тяжело говорить — я не могла и двух слов связать, и меня оставили отдыхать. Йоке пришла навестить — и я была этому жутко рада. Однако меня смутило, что она была одета по-другому… Мне нравился её сдержанный стиль в одежде, а теперь… синие штаны?!       — Что ты так уставилась на мои джинсы? — рассмеялась она.       «Джинсы» — я что-то слышала об этом, но они же не в обиходе среди женщин…       Ладно, не буду сейчас в этом разбираться. Меня волнует кое-что другое.       — А где Лоуренс? Он… Не хочет меня навестить? — потрескавшимися губами спросила я и прочистила горло. Говорить всё ещё сложно.       — Лоуренс? Ты о ком? — нахмурилась подруга. — Фридрих к тебе скоро приедет. А вот Джон умотал в Лондон. Не вовремя. — Её рот скривился. — Кто ж знал… Что ты пострадаешь ни за что.       — А что со мной произошло? — я уже и в этом сомневалась. Казалось, все мои воспоминания ненастоящие.       — Да… Тебя подстрелил скрывающийся от полиции грабитель. Взял тебя в заложницы.       Ну всё. Финиш. Голова начала раскалываться.       — Но… Нет. Я ведь журналистка…       — Да! — воскликнула Йоке. — И все в редакции о тебе переживают.       — Я журналистка, которая поехала в Европу писать о войне.       Йоке с сочувствием сжала меня за руку.       — Ты пишешь о моде. Забыла?       — Хватит издеваться надо мной! — вскрикнула я на неё и тут же возненавидела себя за это. Нельзя быть грубой с подругой. С другой стороны, может, это я сошла с ума?       В общем, впереди долгое восстановление в больнице.

***

      Тысяча девятьсот пятьдесят четвёртый. Когда я узнала дату, то чуть не сошла с ума.       Не оставалось сомнений, что после смерти я попала в какое-то другое место. Может, это чистилище? Писать о моде для меня чистейшее наказание. Я вновь в Америке, где женщины начинают всё больше носить джинсы.       Меня помнят друзья — Йоке, Фридрих и Джон. Ну, как помнят меня — похожую на меня девушку.       Я мечтала увидеть Лоуренса в этом мире. Оказалось, он всё также успешен в журналистике, и найти его не составило труда. Я подкараулила его у работы, когда он выходил.       Взглянула его в глаза, и сердце защемило. Что стало с нами? Почему ты не помнишь меня? Это ведь ты помог мне не погибнуть, звал с того света, а теперь что? И не признаешь совсем? Сердце нисколько не ёкает?       — Извините? — Он широко улыбнулся.       Я только поняла, что преградила ему путь. Неловко.       — Я Теодора, — пискнула я, слишком расстроенная. — Журналистка из…       Соврала, что начальству очень захотелось написать про его стиль в одежде — выглядел он и правда хорошо в аккуратном твидовом костюме.       Казалось, что он откажется, но Лоуренс назначил встречу через два дня в кафе неподалёку. Я надеялась, что он меня вспомнит — пускай не сразу. Искала одежду, похожую на ту, что у меня когда-то была, чтобы пробудить воспоминания.       А если он не вспомнит… То какой смысл вообще? И как я дальше буду жить в этом мире? Можно ли вернуться обратно? И куда «обратно»? Умереть от пули в живот?       Маленькое кафе «У Джоуи» находился неподалёку от редакции. Но мне пришлось взять такси из-за дождя. Не хотела намочить платье — длинное зелёное.       Пока добегала из такси в кафе, ливень всё-таки до меня добрался: на лицо упали мокрые пряди, и я устало выдохнула. Наверняка теперь выгляжу как мокрый котёнок.       Завидев меня, Лоуренс улыбнулся, подошёл и помог снять пальто — всё тот же джентльмен, каким я его запомнила. Так хочется плакать…       Присев, я уткнулась в меню, нервничая и кидая взгляды исподлобья. По итогу, заказала лишь чай. Из-за тревоги кусок в горло не полезет всё равно.       Я начала интервью, прочистив горло. Дома старательно продумывала вопросы, будто это было моё первое интервью. Лоуренс с удовольствием отвечал мне, искромётно шутя. С ним вышла бы хорошая статья. Жаль, что начальство не в курсе…       — Теодора, почему выбрали меня? — задал он вопрос, на который я тоже заранее подготовила ответ.       — Потому что вы великий журналист своего времени. Вы пишите о войне — это невероятно! — Я и правда восхищалась им.       Как оказалось, случилась уже и Вторая мировая, которую освещал Лоуренс. Его статьи были живыми и правдивыми.       — Вы очень чувствуете людей, — продолжала я, вспоминая общение с ним. Как же было хорошо… — И пишете от души.       Он задумался и склонил голову вбок. Не переборщила ли я?       — Льстите мне? — приподнял уголки губ.       — Я так думаю. — И не соврала.       — Это вы меня выбрали, а не начальство. Ведь так? — Лоуренс отпил чая.       — А ещё вы проницательный.       Кажется, я покрылась потом. Дотронулась рукой до лба.       — У меня есть для вас невероятная история. Вряд ли вы в неё поверите, — быстро проговорила я. Лоуренс кивнул, готов слушать.       И я высказала всё, что было — про то, как отправилась освещать Первую мировую для «Секретов домохозяйки» (смешно, да), как встретила его, что мы пережили вместе и как я умерла. Лоуренс завороженно слушал всё это, подперев голову рукой.       — И как это назвать? Параллельным миром? — Он допил чай. — Интересно. Роман не пробовали писать? Мне кажется, у вас бы хорошо получилось.       — Это всё правда!       — И что же… В той Вселенной мы с вами вместе были? Признаюсь, так ко мне ещё не подкатывали.       Мои щёки залились румянцем. Я ему столько поведала… А он ничего не вспомнил! Чувствовала себя последней дурой, которая сошла с ума. Может, и правда?       — Спасибо за уделённое время. — Я встала со своего места, собираясь уходить.       Униженная.       — Постойте, Теодора. Вы мне нравитесь, не уходите так быстро.       Мой рот скривился.       — Вот знаете, я не одна из ваших глупых фанаток. Забудьте всё, что я сказала, и до свидания!       Разозлившись, я сбежала с встречи. На следующий день в редакцию пришёл Лоуренс. Он рассказал одному литературному критику задел моей «истории» и тот посчитал это невероятным — особенно со смертью в конце. Любят люди трагизм.       Я ответила, что подумаю над предложением выпустить этот роман. Лоуренс мне подмигнул. Обида на него стала медленно таять.       Возможно, это начало нашей новой истории. Ещё лучше, чем прежняя.