Edge | Контроль

      Он закрыл за собой дверь. С холодной улыбкой на губах, Драко демонстративно громко щелкнул замком, в то время как в его груди разливалось тепло.       — Извини, Грейнджер... – Произнес легким и льстивым тоном. — Я еще не закончил с тобой. Но, как знать, если ты произведёшь на меня должное впечатление, я пересмотрю свой вердикт по поводу Лютного. Ведь я намеревался вернуть тебя именно туда, где и нашел, но если ты меня удовлетворишь, может быть я и смог бы оставить тебя в более приличном районе.       Его взгляд скользил по её телу. Ее соски затвердели, как бусины. Ему не терпится пососать их и узнать, будет ли этого достаточно, чтобы её прелестная маленькая щель сжималась вокруг него. Есть какой-то царапающий голод – чувствовать ее кульминацию в этой влажной агонизирущей потребности.       Но также имелось ледяное, ядовитое чувство ярости, сводящее его нутро. Первые слова, слетевшие с ее губ, были мольбой уйти. Умоляла лишь о Поттере.       Ему не нужно было строить из себя любезного человека. Он не должен делать для неё что-то хорошее. Он мог просто трахнуть ее и оставить в Лютном переулке.       Драко поставил пустой кубок на прикроватный столик, столкновение предметов звонким эхом разнеслось по комнате. Взгляд Грейнджер остановился на сосуде, она нервно облизнула губы. Они темно-красные и потрескавшиеся от учащённого дыхания. Так не годится. Ему нужно, чтобы она была для него мягкой, сочной, влажной...       Это привело его к интересной идее. На его губах заиграла улыбка.       — Мучает жажда?       Она неуверенно кивнула, ее глаза вновь на мокром месте, а лицо побледнело, когда она взглянула на него с кровати, где все еще сидела на коленках и пряталась среди простыней. С ухмылкой на лице Драко наклоняется к ней и тащит через кровать, схватив ее за сухие растрепанные волосы.       Она взвизгнула от боли, и он погрузил большой палец ей в рот, чувствуя, как ее горячий, скользкий маленький язычок пытается избавиться от него. Ее зубы впились в подушечку пальца – острые. Он усмехнулся на эту выходку и пальцами продолжил давить, чтобы клеймить её челюсть своим отпечатком. Ее кожа все еще была влажной от возбуждения.       — Не смей кусать меня, грязнокровка.       Продолжая удерживать её своей хваткой, Драко притянул ее ближе к себе, склонился, чтобы заглянуть в ее глаза, полные отчаяния.       Омегам нужна твердая рука. Он сломает ее волю так же, как его отец укрощал лошадей.        — Если я почувствую твои зубки, – голос его излишне мягок, приторно-обманчивый, —  мы трансгрессируем прямиком в стадо кентавров, и я оставлю тебя там.       Он протолкнул свой большой палец немного дальше, более ощутимо надавливая на ее язык. Его голос по-прежнему безжалостно тих.       — Ты когда-нибудь видела конский член? Думаешь, твоя пизда достаточно широкая для того, чтобы вместить в себя его?       Глаза Грейнджер округлись от вопиющего ужаса, а он всё так же ухмылялся, сверкая зубами, похожими на клыки, продолжив проталкивать свою кисть все глубже и глубже в ее рот, погружаясь в ее горло. Гортань сжималась вокруг его пальцев, сдавливая их мягкой рельефной тканью.        Задыхалась… на  неё начали накатывать волны рвотных позывов, когда он продолжил продвигаться дальше, чувствуя судороги задней части ее языка. Ее зубы впивались в тыльную сторону ладони, пока он насильно расширял её рот.       — Кентавры просто разорвут тебя пополам.        Он продвигал большой палец внутрь до того момента, пока не смог провести им по скользкой задней стенке ее горла.       Какая-то часть его желала продолжать начатое – просунуть руку дальше. Драко хочет провести пальцами по ее органам, добраться до тех частей её тела, к которым ещё никто никогда не прикасался, свернуться калачиком в центре этого возбуждённо-обжигающего жара, который она излучала.       Он возжелал найти его и прикоснуться к этому голыми руками.       — Им нет дела до традиций волшебников, таких как облегчение боли или исцеление... У них слишком мало самок. Из-за этого они становятся одинокими и совсем безрассудными. Неважно, как долго ты будешь истекать кровью или сколько ты потеряешь, я уверен, что все стадо встанет в очередь за омегой.       Она издает жалкие скулящие звуки в его руку, от которых пробежался трепет по его нервам. Ее теплая слюна обволакивает его пальцы и размазана на её подбородке, и она продолжает давиться и задыхаться.       Он вывел свои пальцы и вытер их о ее волосы.       — Открывай рот, грязнокровка. Ты сказала, что тебя мучает жажда.       Из ее глаз текли слезы, когда она вновь приоткрыла губы. Драко вытащил свой член и плотнее накрутил на руку ее волосы, притягивая ее ближе, пока чувствительная и истекающая головка не прижилась к её мягким губам. От влажного тепла ее дыхания по спине пробежала волна мурашек. Он прикусил губу, чтобы сдержать стон, сильнее запутываясь в её волосах, пока его пальцы не прижались к её затылку, сокращая расстояние между ними до минимума.       — Шире. И помни, что я сказал тебе о твоих зубах.       Он одарил ее язвительной улыбкой, когда головка члена проскользнула внутрь, исчезая в этом восхитительно-теплом ротике.       Его челюсть расслабилась, и он тяжело вздыхает, поглаживая большим пальцем ее щеку.        — Мы ведь не хотим никаких несчастных случаев сейчас, не так ли?       Он еще крепче сжал копну её волос и скользнул внутрь по самое основание, ощутил, как ее горло сжимается вокруг члена в тугом спазме.         Совершенство.       Томный стон вырвался из его груди.       Дыхание Гермионы прерывистое, и ее горло вновь сокращается, стискивает головку его члена. Драко удерживает ее на месте, наслаждаясь процессом. Леденящая пустота, находящаяся внутри него, полностью исчезла.       Сейчас она просто не сможет умолять найти ей Поттера.       Ее горло снова сжимает его член, и он пытается сдержать свой стон. Мышцы пресса горят от желания выйти из неё и снова глубоко войти. Он склонился над ней, шипя сквозь зубы от всепоглощающего ощущения.       Омеги просто невероятны. Его глаза закрываются, пока он наслаждается этой роскошью.       Её нос уперся в его лобок, и он чувствует её горячее дыхание, когда она фыркает и давится, изо всех сил старается дышать. Ее руки исцарапали его бедра, пытаясь оттолкнуть его от себя и освободиться.       — Никаких зубов, Грейнджер, – очередное напоминания от него, когда снова начинает двигаться, вытаскивая свой член из ее горла, а затем медленно толкая его обратно. Она восхитительно скользкая, и его яйца поджимаются.       — Соси... Ты ведь хочешь пить.       Она продолжает давиться и задыхаться. Ее горло также изумительно продолжает сжимать член, когда он проталкивает его внутрь и обратно наружу. Он провел пальцами по ее волосам и сжал их ближе к основанию её головы, дабы лучше контролировать Грейнджер.       Это совершенство, каждый его толчок. Она так беспомощна в его руках. Он не обращает внимания на ее всхлипы и удушье, пока насаживает ее голову на свой член. Это продолжается до тех пор, пока его член не начинает пульсировать и увеличиваться от этого неописуемого удовольствия.       Блять. Он забыл.       Вовремя успел выдернуть член из её рта, как раз перед тем, как завязаться внутри.       Она шумно дышит, жадно втягивая воздух, ее рот все еще широко открыт. Он несколько раз провел ладонью по члену и протяжно простонал; кончает, содрогаясь, когда нити спермы брызнули ей на лицо. Его семя заливает ей глаза и нос и попадает в рот.       Она кидается вперед, и ее сильно рвет на пол. После того как тошнота прекратилась, она съеживается на краю матраса, в слезах вздрагивает от каждого вздоха.       Драко достал палочку и уничтожает беспорядок на полу, прежде чем запах окутает всю комнату.       Она прячет лицо руками и начинает дрожать, сворачиваясь в тугой клубок. Ее бедра мерцают, соки от ее возбуждения отражаются на свету, вытекая из её дырки на ноги.       Он около минуты наблюдал за этим, прежде чем протянул руку и схватил ее за лодыжку.       Гермиона вскрикнула от нахлынувшего ужаса и пыталась сбежать, выдернув ногу и бросившись через кровать.       Он усмехнулся над ней и снова хватил её. С силой потянул ее назад, схватив за другую лодыжку, и раздвинул ноги в стороны, чтобы лицезреть ее пизду. Она извивается и пытается поджать, сдвинуть ноги вместе.       — Лежи смирно! – Его рот искажается от ярости из-за ее попыток сопротивляться. Он до боли сжимает кистью ее лодыжки и еще больше раздвигает ее ноги.       Она мгновенно покорно замерла, и ее ноги раздвинулись без усилий.       Его накрыло приятной теплой волной. Усмехнулся, не веря самому себе.       Он совсем забыл об этом. Омеги почти так же угодливо послушны, как домовые эльфы. Он знал об этом только в теории, но в этом вся прелесть захватывающего открытия и силы нового опыта. Ему стоит только приказать ей что-то сделать, и она сделает это, как и было велено. Мгновенно. Раскроет себя по его команде.       Он ослабил хватку, жадно вглядываясь в основание ее бедер.       — Хорошая девочка.       Она всхлипнула, но не шелохнулась. Он провел ладонями вверх по ее ногам, раздвигая ее внутреннюю часть бедер еще шире, пока она не лежала полностью раскрытой под его пристальным взглядом, а он загипнотизированно смотрел на ее пизду.       Она зажмурилась, отвернув лицо в сорону. У нее между ног торчали густые каштановые кудряшки, которые его не беспокоили. Ареолы её соков, складки её влагалища и рот имеют одинаковый красновато-розовый оттенок. Она возбуждена до предела, а с завитков между ног сочился её сок. Ее возбуждённый клитор настолько налился кровью, что торчал сквозь спутанные волоски, как будто бы умоляя его о внимании.       Драко провел пальцем по гладкой коже складок и наблюдал, как ее клитор подергивался. Он мягко прижал к нему большой палец. Она издала низкий и прерывистый стон, когда ее грудь приподнялась, и набухшие соски подскочили вверх.       Он ощутил головокружительный прилив тепла, распространявшийся по его венам.       — Видишь? Если ты хорошая девочка, то всё на много проще.        Он раскрыл ее влажные складки, словно бутон цветка, и погрузил пальцы внутрь. Она как теплый, мягкий фрукт. Соблазнительная. Ее липкие соки обволакивают его пальцы. Ее лоно сжимается и нетерпеливо трепещет вокруг его пальцев. Она такая нежная и перевозбуждённая. Она издает тихий вздох с придыханием, её ноги для него больше не помеха.       Он согнул пальцы, тихо постанывая в ответ на успокаивающий жар внутри нее.       — Вот и все. Просто поддайся этому, Грейнджер, – он чувствует, как от его успокаивающе тона она расслабляется еще больше.        —  Хорошая девочка, видишь? Я могу сделать это очень приятно, тебе понравится. Незачем все усложнять.         Выражение ее лица становится нечитаемым, и она начинает слегка постанывать и мычать от удовольствия, когда он исследует ее лоно. Она перестает скрывать лицо и откидывает голову назад, обнажая бледную белую шею, ее рот приоткрылся, а бедра непроизвольно выгибаются навстречу его руке.       Это похоже на одну из школьных фантазий, где маленькая всезнайка лежит на его кровати. Ее ноги раздвинуты настолько, насколько это возможно.       Есть много вариантов того, что можно провернуть с Грейнджер. Есть так много способов трахнуть ее. Его кровь бурлит в нем, когда он думает об этом. Он уже снова хочет трахнуть ее. Его член начинает дергаться и сильнее твердеет от каждого нового прикосновения к ней.       Он убрал пальцы – она протестующе захныкала, подняв голову. Ее глаза окутаны голодным возбуждением, но она замирает, столкнувшись с его взглядом.        Появился слабый проблеск ясности на её лице. Она выглядит так, как будто только что осознала то, кто именно к ней прикасался.       Ее губы дрожат, а рот закрывается, когда она сглатывает, после снова облизывая покрасневшие губы. Он стоит и смотрит на нее сверху вниз с бесстрастным выражением лица. Она поджимает ноги к себе, отстраняясь от него, прижимается спиной к изголовью кровати и сворачивается калачиком, чтобы хоть как-то прикрыть свою наготу. По крайней мере, она больше не просит отвести её к Поттеру.       Его глаза сужаются, когда она тянет на себя простыню.       — Разрешал ли я тебе двигаться?       Она замирает, мгновенно побледнев. Ее темные глаза округляются. Малфой указал на место, куда он ее положил.        —Иди сюда.       У нее просто нет выбора в этом вопросе. Ее биология и каждый кусочек здравого разума, оставшийся в ее голове, скажет ей повиноваться. Она осторожно возвращается к нему, ее глаза опущены, когда она ползет по дорогим простыням. Она останавливается, когда доходит до пододеяльника и стёганого одеяла, которые она подготовила, пока Драко обедал. Уголок помялся. Ее тонкие пальцы осторожно поправили его и разглаживали складки.       Драко наблюдал за ее “действиями”, после чего схватил ее за подбородок и повернул ее лицо к своему. Может быть, и не худая, но ее кости кажутся маленькими под кожей. У нее есть потенциал. Он мог бы высечь из нее все лишнее.       — Ты сотворила это с кроватью?       Он чувствует, как ее челюсть дрожит под его пальцами, и она кивает. Он скользнул глазами по кровати. Она готовит гнездо. Это такая же навязчивая потребность в Омегах, как и ее полное послушание.       — Почему?       Он уже знает ответ, но хочет услышать, как она попытается объяснить это. Услышать, как Гермиона Грейнджер говорит, что хочет, чтобы он ее оплодотворил.       — Я... я не знаю. — Ее голос сухой и дрожащий. — Я чувствую, что должна. Я… я должна создать дом здесь и сейчас.                Дом.       От этого слова кровь леденеет в его венах, и капля доброжелательности, которую он начал испытывать к ней, мгновенно превращается в ослепляющую, пылающую ярость. Она прорывается через его грудь, прокладывая себе путь к горлу, пока он не задохнулся.       Он отдернул руку от ее горячей кожи. — Это не твой дом. Это мой дом, грязнокровка.       Она вздрагивает.       Его рука подрывается, и он снова хватает ее за подбородок, заставляя запрокинуть голову, насмехаясь над ней.       — Это мой дом.  Ты хоть знаешь, почему я здесь живу?       У неё получилось отрицательно качнуть головой. Он сильнее сжал ее челюсть, отодвигая ее еще дальше назад, пока ее позвоночник не выгнулся дугой.       — Я живу здесь, — он выдавливает каждое слово сквозь зубы, — потому что ваше драгоценное министерство разрушило дом моих предков. Тысячелетнее поместье превратилось в руины, чтобы освободить место для приюта, названного в честь гребаного Поттера. Ты думаешь, я действительно позволю тебе здесь жить?       Она дрожит в его руках. Ее грудь вздымается. — Нет... нет.       — Нет! — Он трясет ее. — Ты просто будешь здесь, пока я не решу, кто трахнет тебя следующим. Это не твой дом. — Он насмехается над ней.        — Эта кровать не для тебя. Ты не сможешь свить гнездо в гостевой комнате, будто собираешься остаться и ощениться здесь. Ты не будешь здесь гнездиться!       Он хочет задушить ее до смерти. Есть свирепая часть него, которая хочет сжимать её горло, пока он не почувствует, как каждая ее косточка хрустит под его ладонью, и она кричит до смерти от этого.       Четыре года в Азкабане. Когда его выпустили, он был лишь подобие тени, настолько голодный и дезориентированный, что едва мог стоять по целым минутам за раз. Они вернули ему палочку его матери и засунули его истощенное скелетообразное тело в школьную мантию, которая была на нем во время последней битвы за Хогвартс и в которой его арестовали. Он точно помнил, что ткань была намного толще и теплее, чем сейчас.       Дом. Он собирался вернуться домой. Дом, в котором его ждала мама, сидевшая под домашним арестом. Там было больше одежды. Больше теплых вещей. У него дома. В доме с его матерью.       Вместо этого он прибыл туда, где должна была быть его обитель, но обнаружил, что её нет, больше нет. Он взирал на большой жилой комплекс, пытаясь сообразить, не мог ли он ошибиться местоположением, пока не прибежала угрюмая женщина и не сказала ему, что посещения приюта только по предварительной записи, и попросила не слоняться без дела.       Никто не сказал ему, что поместья больше нет.       Точно так же, как и не сказали ему, что его мать умерла от передозировки зелья через год после его тюремного заключения. Пэнси сообщила ему эти новости, поле чего сразу же попросила его больше не навещать ее и закрыла дверь перед его носом.       Без дома. Без семьи.        Не осталось приличных заведений, которые могли бы себе позволить “таким, как он” помыться или поспать.       У него остались деньги. Министерство не смогло присвоить хранилище его семьи. Лютный переулок был единственным местом, где он мог без опасений купить что-либо.       Последние пять лет он жил в маггловском таунхаусе, в маггловском районе и почти не выходил без необходимости. Отшельник. Социальный изгой. Изгой. Единственная причина, по которой он держит гостевую комнату, — это поддержка иллюзии нормальности для самого себя. За исключением его надзирателя, кроме которого в его доме больше никто не появлялся. Эти визиты-проверки два раза в год закончились годом ранее.       Он грубо отпустил лицо Грейнджер, толкая ее на кровать. — Это дом никогда не станет твоим, Грязнокровка. Не имеет значения, что ты делаешь. У тебя больше нет дома. Ложись на пол.       Она спустилась с кровати и сворачивается в тугой клубок на деревянном полу. Ее лицо было настолько бледным, как будто она тонет в ужасе, но она все еще продолжает тереться бедрами друг о друга и раскачиваться на руках.       Он взмахивает палочкой несколько раз и злорадно избавляется от всего постельного белья, которое Грейнджер использовала для сооружения своего гнезда. Она не получит ни малейшего клочка ткани. Она заслуживает того, чтобы знать, каково это —замерзнуть до смерти.       Это сэкономит ему время на то, чтобы сжечь остальное позже.       Когда остался лишь один голый матрас, он снова взглянул на нее сверху вниз. Ему также следует избавиться и от матраса, заставить ее лечь на голую пружинную коробку и почувствовать, как металл от проволоки врезается в нее. Он поднимает свою палочку, а затем опускает ее.       Он не хочет, чтобы связка с ней происходила на чем-то настолько неудобном.       Он отворачивается от кровати и стоит над ней, глядя вниз, где она стояла на коленях.       Он удовлетворенно улыбается, когда понимает, что она практически съежилась у его ног. Он злорадно смеется.       — Я всегда хотел завести собаку. Полагаю, что ручная грязнокровка примерно равносильна домашнему питомцу.       Она покраснела.       Он опускается на колени и смотрит ей прямо в глаза. — Ты сможешь быть хорошей собакой, Грейнджер? О, держу пари, ты сможешь. — Он ухмыляется. — В конце концов, ведь еще в школе ты так стремилась угодить всем.       Он мог наблюдать за бессильной яростью в ее глазах, но ее щеки снова стали темно-розовыми, а выражение лица изменилось на более вожделеющее от желания. Ненасытная шлюха.       — Ложись. Ложись, грязнокровка, и покажи мне эту безнадежную дырку.       Она закусила губу, колеблясь на секунду, прежде чем послушно легла на деревянный пол, слегка раздвинув ноги.       — Ноги шире в стороны, — говорит он.       Она зажмурила глаза и раздвинула ноги, так как он велел. Комната пропахла ею. Как декадентский, ублажающий секс. Он облизнул свои губы и действительно почувствовав, как у него потекли слюнки, жидкость скопилась под языком, когда он рассматривал ее влажные складки.       — Раздвинь. Покажи мне, насколько ты мокрая.       Горло свело, когда она сглотнула, и ее руки спустились вниз между ног, раздвигая и скользя бледными пальцами по стекающим из нее сокам. Ее пальцы заблестели.       Драко завороженно засмотрелся на то, как она прикасалась к себе. Ее набухший клитор подергивался, и он смог увидеть, как ее пустое, нуждающееся в нем влагалище сжималось, когда она мастурбировала перед ним.       Кровь в его венах густела и стремительно увеличивала скорость циркуляции. Его член напряженно дёрнулся под мантией, даже шелковая ткань его трусов теперь казалась очень грубой; после того, как он побывал в ее бархатном влагалище, его яйца снова жаждут излиться в неё. У него текут слюнки, и он чувствует опустошающее чувство голода, царапающее его грудь, угрожающее поглотить его полностью. Он снова умирает от желания.       Его рука резко дернулась, и он схватил ее за запястье, успокаивая ее и поднеся ее руку к своему рту. Он втянул ее пальчики в рот, облизав с них её флюиды. Совершенство. Восхитительный вкус с легким намеком на сладость. Словно она была создана для того, чтобы ее попробовали на вкус.       Он стонет. Новая волна крови приливает к его паху, будто бы десять минут назад он не кончал ей на лицо.       Гермиона простонала на выдохе, когда его язык закружился вокруг ее пальцев и ласкал чувствительные точки. Он посасывал их, смотря на ее мокрую пизду.       Ему может потребоваться больше времени, чем несколько дней, чтобы насытиться Грейнджер.       Он вытащил ее пальцы изо рта и уверенно положил ее ладони ей на колени.        — Не двигайся.       Костяшки ее пальцев побелели от сжатия ног, она смотрела на него широко раскрытыми глазами, когда он откинулся назад, пристально рассматривая ее. На полу под ее задницей собирается небольшая лужица соков. Какая потеря. Может быть, он заставит её слизать.       Он наклонился вперед, примкнув ртом к ее киске, провел языком по ней. Он томно простонал, прижимаясь к ее складкам. Она просто невероятна на вкус. Он хочет зарыться лицом между ее ног и утонуть в ней.       Грейнджер дёрнулась вверх к нему, как будто он ударил ее током. Ее позвоночник извивался, когда она резко выгибала спину. Он скользнул языком в нее, впитывая ее соки из лона, после чего устремился вверх и втянул ее возбужденный клитор. Он нежно обвел его языком, почувствовав, как он отчаянно дергался в ответ. Её стоны прошли по нему дрожью. Он чувствовал, как ее соки обильно вытекали и покрывали его подбородок.       Если она была девственницей, — он сомневается в том, что она позволяла кому-нибудь лизать свою пизду. Именно он был первым, кто трахнул ее, а после — первым, кто попробовал ее на вкус. Возможно, первым, кто вставил член ей в горло. Мысль о том, что ее первый оргазм мог быть в тот момент, когда она кончила на его члене, вызывает привыкание.       Голод пробирает его по коже. Руки Драко проскользнули под ее ногами и схватили за бедра, сильнее притянув ее ко рту.       Ему нравится допускать идею того, что она целиком и полностью принадлежит ему. Ни у кого её не было кроме него. Она не знала, что такое удовольствие до сегодняшнего дня.       Он обязательно научит ее всему. У него полное право претендовать на каждый дюйм ее тела, прежде чем кто-либо другой прикоснется к ней.       Раньше он никогда не интересовался девственницами. Им требуется уделять слишком много внимания. Однажды он испытал этот опыт вместе с Пэнси, и поклялся себе, что больше никогда не трахнет другую девственницу. Он не хочет связываться с запретами и неуверенностью ведьмы, когда он пытается возбудиться. Он бы предпочел хорошо обученную проститутку.       Есть что-то приятное в девственных чертах Грейнджер. Грязнокровка. Для Драко Грейнджер всегда была абсолютной грязнокровкой. Он никогда не задумывался, девственница она или нет. Девственница-грязнокровка. До смеха противоречивый термин, но он предполагает, что все они должны быть девственницами до определенного момента.       Сопротивление превращает её капитуляцию в сплошную сладость. Она на вкус как победа. Он подчинил ее, и теперь она беспомощна. Без помощи Темного Лорда. Она повержена самим Драко, извивается под ним, постанывая, когда ее бедра качаются навстречу ласкам его языка. Он скользнул пальцами внутрь влагалища и нашел особенно чувствительное местечко, в то время как сильно втягивал губами ее клитор. С пронзительным криком она разбилась вдребезги и залила его своим соком. Он пил ее, как одержимый, вылизывал ее бедра и ощущал её дрожь от его прикосновений.       Он хотел продолжить вкушать ее и дальше. Вывернуть ее наизнанку и выпить всё до последней капли сладкого нектара, который вытекал из нее. Он хотел проглотить ее тепло и похоронить его внутри своей груди.       Слизав все до последней капли, Драко принял сидячее положение и рассмотрел девушку. Она была полностью расслабленной и трепещущей. Ее ладони продолжали послушно сжимать колени. Ее глаза потемнели, а эмоции на лице все также выражают отчаянное и неутолимое желание. На его лице появилась улыбка. Неважно, сколько раз он трахнет ее, все, что ей нужно — это член в ее пизде.       Его член.       Он просунул руку под мантию, лаская себя, и обдумывал решение – что же он хочет сделать с ней дальше. Его свободная рука устремилась вверх, чтобы подразнить ее прекрасные груди. Они твердые и плотные от возбуждения, но все еще восхитительно мягкие. Он хочет прижаться к ним лицом и взять небольшую передышку, ее спокойное сердцебиение убаюкивает его, пока изгибы её тела прижимались к нему. Ее соски затвердели от его прикосновений. Он перекатывал их между пальцами и потягивал. Каждый новый стон и мычание, которые она издавала, чувствовались натянутой струной между его внутренностями и членом, струна, которая подёргивалась на её голос. Удовольствие вибрировало в нем.         Он снова выпрямился и сел на пятки.        — Поднимайся.       Она приняла сидячее положение.       — На кровать. Ложись на спину как раньше.       Она выглядела взволнованной и медленно передвигалась. Он увидел мольбу в ее глазах, даже если у нее хватает ума не выражать это словами.       Его глаза сузились, и он задался вопросом, что бы она сделала, если бы он ударил ее флоггером по пизде. Возможно, ему стоит его купить, хотя бы один, на всякий случай, если он когда-нибудь решит проверить это.       Она снова вернулась на указанное место, покорно раскинулась для него. Драко шагнул вперед, обхватив руками ее бедра и притянул к краю кровати. Она испуганно съежилась от его прикосновения. Он замер и пристально взглянул на нее, проводя ладонями по ее пылающей коже. Ее густые, неухоженные брови напряженно нахмурились.       — Ты же не хочешь, чтобы я причинял тебе боль, не так ли?       Она быстро кивнула головой.       — Нет. Ты не поняла. Я могу причинить тебе столько боли, сколько захочу, не так ли? — Он наклонился к ней, чтобы внимательно проследить за эмоциями ее лица, пока говорил. — Я мог бы подвесить тебя в своем подвале и оставить там. Маленькая омега-шлюха. Ты знаешь, говорят, что нашедший становится владельцем. Вот как это работает с омегами. Я нашел тебя, я могу владеть тобой. Когда я устану от тебя, смогу сдать тебя в аренду. Знаешь, ты будешь приносить мне довольно стабильный доход.         Плечи Гермионы дрожали от слёз, которые стекали вдоль её висков и терялись в волосах. От увиденного Драко сиял от удовлетворения. Она заслужила знать, каково это, когда у тебя отнимают всё.       Если бы грязнокровки остались в мире магглов, где им и место, то магическая война никогда бы не произошла. У Драко был бы дом, его родители и он не знал бы о холоде Азкабана.       Он наклоняется ближе, вдыхая притягательный аромат ее кожи. Это завлекает его. Он вдыхает, прижимаясь к ней грудью. Ее тело изгибается под ним, когда он лежит сверху.       — Волшебники. Оборотни. Вампиры. Гоблины. Я сомневаюсь даже в том, что смогу спокойно оставить тебя с домовым эльфом. Ты думаешь, кого-то из них будет волновать, какие законопроекты ты приняла для их защиты, когда им представится шанс проникнуть в эту горячую маленькую пизду?       Он ухмыльнулся.       Какие на вкус ее слезы? Он хочет попробовать ее всю. Каждая ее часть предназначена сейчас для соблазнения.       Он покачал головой.        — Нет, они бы не смогли. Для начала, они заплатят бешеную сумму, чтобы поразвлечься с тобой. Жаль, что ты не верила в существование омег, возможно, ты смогла бы принять некоторые законопроекты для них.       Он издал низкий смешок, прежде чем вновь вдохнуть аромат ее кожи, провел языком по всей длине ее горла. Сладкий и соленый с соблазнительным оттенком чего-то глубокого и неописуемого, что вспыхивает, как искра, в его сознании, — одурманивающий и ошеломляющий. Он хотел обвиться вокруг нее, прижать к себе ее нежное тело, пока не почувствует ее бешеный пульс, быстрое стаккато ее колотящегося сердца, надвигающуюся волну от каждого ее вздоха.       — Ты едва можешь здраво мыслить. — Его пальцы проскользнули между их телами вниз, чтобы поласкать ее влагалище. — Это именно то, чем ты думаешь сейчас. Ты просто безнадежная дырка.       Он позволил ей немного поплакать. После чего начал водить пальцами по ее телу, раздразнивая ее, пока она не захныкала сквозь слезы. Выгибаясь под ним дугой, когда ее возбуждение подавляло печальное положение. Ее быстрые отрывистые вздохи наполняют воздух, а пальцы сжимают его мантию.       Он отстранился от неё.        — Умоляй меня. Умоляй меня трахнуть тебя. Убеди меня, как сильно ты этого хочешь.       Она затихла. Опустив свои руки. Мышечные связки на его шее напряглись, словно вот-вот взорвутся. Он сжал пальцы в кулак, вдавил их матрас.       Чертова сука.       Драко оттолкнулся назад и встает, поправляя мантию.        — Через минуту я уйду на целый день. Если ты хочешь, чтобы я трахнул тебя перед уходом, советую тебе начать умолять меня прямо сейчас. — Усмехнулся.       — Если только ты не думаешь, что сможешь продержаться до завтрашнего утра. Ты уверена, что сможешь?       Он взглянул на часы, которые показывали, что уже час после полудня.        — Как ты думаешь, то, что осталось от твоего рассудка, сможет продержаться до тех пор?         Ее глаза проследили за его взглядом. Она взглянула на время и сглотнула, облизнувшись. Гермиона сжимала зубы до тех пор, пока ее челюсть не начала сильно дрожать. Она приоткрыла губы и из её горла вырвался сиплый стон.       — Пожалуйста, пожалуйста, Малфой. Пожалуйста, трахни меня.       Ее голос был едва громче шепота.       Член Драко пульсировал от каждого её слова. Он чувствовал примитивную потребность снова войти в неё, но сдерживался себя. Он хочет, чтобы она была у его ног и умоляя об этом.       — Я хочу слышать больше убедительности в твоих словах, после того, какой неблагодарной ты была.       — Пожалуйста... — Она жалобно прошептала это слово, и оно разлилось по его венам, как песня феникса. — Ты мне нужен. Мне нужен твой... — она выглядела смущенно — твой пенис.       Драко передернуло от выбранного слова. Если у него и были какие-то сомнения по поводу того, какой ханжой она была, теперь они окончательно подтвердились.       — Член. Бога ради, Грейнджер, назови его членом.       — Член.       Драко закатил глаза. Позже ему придется научить ее, как правильно нужно умолять его. Если он не трахнет ее прямо сейчас, то он рискует кончить прямо в мантию, от того, что просто слушал её.       — Сгодится. — Он вытащил член, со стоном провел пальцами по всей длине вверх и вниз. Даже при простой дрочке рядом с ней он испытывал невероятное удовольствие, когда вдыхал пьянящий аромат ее желания.       Грейнджер, скорее всего, не знала, как нужно назвать член, но ее глаза с голодным взглядом наблюдали за ним.       Он положил свои ладони ей на колени, заставив ее раскрыться и показать себя, прежде чем он проведёт своим членом по ее блестящим складкам. Она нетерпеливо двинула бедрами, пока головка не уперлась во вход её дырки.       — Это то, чего ты хочешь? — Он процедил слова сквозь зубы, сгорая от соблазна войти в неё, но больше он хочет, чтобы она умоляла о каждом дюйме его члена.       — Да, — сказала она, всхлипывая, как будто признается в убийстве.       — Скажи: "Малфой, я грязная шлюха. Пожалуйста, трахни мою нуждающуюся пизду”.       Ее челюсть дрожала, и она выглядела так, словно вот-вот разрыдается, но ее глаза остекленели от отчаяния.       — Малфой, я... — задыхалась, и ее горло несколько раз дернулось. — Я грязная шлюха. — Ее голос дрожал. — Пожалуйста, трахни мою нуждающуюся пизду”.       —Хорошая девочка.       Он быстрым толчком вошел в нее по самое основание и простонал. Она горячая, как жидкий бархат, сжимала его, побуждала его войти еще глубже, жестче, быстрее. Порывы ее пульсирующего лона вызывали в нем восторг.       Он сделал очередной толчок. Она — греховное господство. Ее лицо побледнело, а щеки стали пунцовыми от стыда, когда она поддалась его разврату после того, как умоляла о об этом.       Волна блаженства поглотила его, когда он снова погрузился в нее. Она крепко и отчаянно сжималась вокруг него. Грейнджер лучше, чем шлюхи, лучше, чем снадобья, лучше, чем роскошная еда, в которой он стал экспертом.       Удовольствие от контроля над ней — просто бесподобно. Он простонал  рядом с ее горлом.       Он хранитель, который обнаружил апогей плотского существования.       Грейнджер. Это Грейнджер. Драко — тот, кто нашел ее, кто вкусил ее, кто владеет ею.       Очередные глубокие толчки. Драко чувствует, как она выгибается навстречу к нему, чтобы принять его. Он так глубоко внутри нее. Он стонет, содрогается и уже почти готов феерично кончить.       Он быстро вошел в неё и после замедлился. Она тяжело дышит, и ее ногти впиваются в колени, продолжает послушно их держать. Он засмотрелся на то, как ее грудь подпрыгивала, когда его бедра соприкасались с ее бедрами, мягкие шарики пульсировали, поднимались и опускались, все ее тело дрожало под его толчками. Он наклонился вперед, подмяв ее под себя, и обхватил языком сосок.       Ее влагалище сжималось вокруг него, как тиски, когда он ласкал ее. Он обхватил рукой другую ее грудь и сжал, прежде чем резко ущипнул. Его язык продолжал кружиться и ласкать нежный бугорок, и он чувствовал ее судорожные сжатия вокруг его члена. Ее пальцы внезапно запутались в его волосах, и продолжали удерживать его рот на месте, когда она бурно кончала.       Он замер, пока ее оргазм не стих, контролировал себя, чтобы не последовать за ней. Он поднял взгляд, все еще посасывал грудь и наблюдал, как изменилось ее лицо, когда она кончила под ним. Ее скользкий жар пульсировал, захватывая его член, посылал электрические спазмы вдоль его позвоночника.       Сколькими способами он сможет довести её до оргазма? Может быть, он свяжет ее и поэкспериментирует. Он хочет испробовать все до единого.       Он может довести ее до предела, сказать ей не кончать, пока она не получит разрешение, или просто держать ее в этом состоянии столько, сколько захочет; ощутить, как она дрожит и умоляет его, пока не потеряет рассудок под ним.       Его личная шлюха.       Он медленно двигается, пытаясь поглотить и насладиться новым опытом. Он играет с телом Грейнджер, находит места, где она особенно чувствительна, и чувствует, как ее влагалище сжимается, когда она извивается и стонет под ним. Она такая распутная, это великолепно. Он довел ее до оргазма еще три раза, прежде чем произошла связка. Он тяжело простонал, его рот прижался к ее шее, когда он извергал своё семя внутрь нее, наполняя ее, пока она почти болезненно сжалась вокруг его узла. Она едва может удержать его в себе.       Он кончил так сильно, что его глаза закатывались, а удовольствие сжигало его, как лесной пожар. Он упал на нее сверху, поднял голову и запустил пальцы в ее волосы. Она в таком пост-оргазмическом дурмане, что едва приходила в сознание.       — Хорошая девочка. Хорошая девочка, — произнес, тяжело дыша. Его пот выступает крапинками на висках и между плечами. Её лихорадило, и когда они лежали с переплетенными телами, он мог чувствовать ее тепло прямо в своих костях.       В её глазах вспыхнул огонёк от его слов. Она почти улыбнулась ему. Ее пальцы все еще были запутанны в его волосах. Ее ноги плотно обхватили его бедра.       Он улыбнулся и поцеловал ее. Ее губы такие нежные сладкие. Она ответила на его поцелуй, тихонько мычала и хныкала, когда он покусывал ее. Ее лоно с трепетом сжималось вокруг него, когда он исследовал ее рот своим языком. Она цеплялась за него, такая отчаянная и нуждающаяся.       Только когда он втянул её язык, он вспомнил, что не целует проституток и шлюх. Поцелуи — это личное, интимное, а трах – всего лишь просто секс. Грейнджер даже не шлюха. Она блядь.       Меньше, чем шлюха.       Оторвавшись от поцелуя, Малфой осознал тот факт, что ее руки оторвались от колен.       — Я не помню, чтобы говорил тебе, что ты можешь двигаться.       Мерцание света в ее глазах мгновенно потухло. Как будто он вылил на нее ледяную воду, она замерла, ее тело напряглось, когда она быстро убрала руки. Он почувствовал, как ее ноги отцепились от его задницы.       Он наблюдал, как она увядала, вдавливалась в матрас, как будто пыталась спрятаться как можно дальше, пока он сцеплен замком в ней.       Она еще не заслужила того, чтобы вести себя с ним фамильярно.       В конце концов она отвернулась и устремила взгляд на дальнюю стену. Выражение ее лица с каждым мгновением прояснялось. Не испуганная, но разрушенная.       Драко наблюдал за ней с растущим чувством дискомфорта, прочистил горло, прежде чем спросить.        — О чем ты сейчас думаешь?       Кончик ее языка несколько раз прошелся по губам, увлажнив их, прежде чем ее зубы поймали его. У нее перехватило горло.        — Мое будущее... — Она прерывисто вздохнула. — Я думаю о своем будущем.       Драко посмеялся, взглянув на их соединенные тела.        — Предполагаю, что ты сейчас жалеешь, что не родилась магглом.       У нее снова перехватило горло.        — Нет. Я думаю, что Гарри нуждался бы во мне. Я думаю, что я что-то изменила. Я... я пыталась. Я просто... есть так много вещей, которые я бы сделала раньше, — в ее голосе была слышна тоска, — есть так много вещей, которые я откладывала, думая, что у меня есть время...       Ее глаза наполнились слезами. Она хотела бы, чтобы ее сначала трахнул кто-то другой. Вот что она имела в виду. Драко сжал зубы и с болезненным рывком вышел из нее. Она издала тихий крик и свернулась, обняв себя. Он встал с кровати и спрятал под мантию свой всё еще твердый член, насмехаясь над ней.       — Непременно, ты можешь тратить свое время, тоскуя о том, что могло бы быть. А у меня есть дела поважнее. — Он взглянул на нее. — Большая часть из них ты, но на повестке дня есть несколько настоящих ведьм. — Он издал короткий смех.        — Не забудь, ты спишь на полу, грязнокровка.       Он вышел из комнаты и запер за собой дверь.       Сука.