Редис и павлиньи перья

Лань Ванцзи пришёл в Илин недели две с лишним назад. Пришёл в надежде хотя бы увидеть Вэй Усяня издалека, не говоря уже о чём-то большем. Оставаться в Облачных Глубинах не было сил – наверное, только ленивый забыл высказать своё возмущение заклинательскими техниками Старейшины, и Второй Нефрит понял, что у них на редкость трудолюбивый орден. Нет, молодёжь тихо шушукалась по углам, не смея высказываться прилюдно, но голоса старейшин звучали как никогда громко, а их и до того тихими, несмотря на правила, назвать было нельзя. И они все повторяли одно – отступник, бесстыдник, невозможный человек, абсолютно забывая, что орден, откуда вышел Вэй Усянь, взял себе это качество за девиз. Брат сочувственно вздыхал и отпаивал чаем, по возможности не допуская к младшенькому дядю – Лань Цижэнь от имени Вэй Усяня чуть не плевался, ломал каллиграфические кисточки и по пять раз на дню велел племяннику одуматься. А Лань Чжань не хотел. Не хотел ни одумываться, ни забывать, ни поддерживать всеобщие настроения. Поэтому, собрав вещи в первый попавшийся под руку мешочек цянькунь и известив брата, куда он направляется, с чистой душой и приятным звоном в голове покинул место, которое впервые воспринимал не иначе как тюрьмой, а не отчим домом. Илин встретил приглушённым гомоном узких улочек и яркого рынка. Люди сновали туда-сюда, словно мальки на мелководье, как будто не зная, куда податься в первую очередь. Второй Нефрит выделялся из толпы, как нефритовая статуя из глиняных фигурок: прохожие опасливо огибали высокую фигуру в белом, не рискуя подходить слишком близко. Лань Ванцзи чувствовал себя журавлём среди кур и испытывал некоторое неудобство – кого спросить, чтобы узнать дорогу? Да и знал бы кто, здесь ли Вэй Ин, или нет... Но окончательно опуститься в пучину терзаний он не успел – за рукав ухватилась тонкая ручка, легонько потянув вниз, а до слуха донёсся бодрый голос. – Потерял кого, красавец? А то застыл тут, как деревянный петух , словно призрака увидал. Лань Ванцзи перевёл взгляд с дороги на говорящую: ею оказалась опрятная бабушка, лукаво поглядывающая на него снизу вверх. Рукав та сразу, как привлекла к себе внимание, выпустила, не оставив ни следа на ткани. Тёмные глаза смотрели с мудростью и теплом, а сама женщина спокойно ожидала ответа на вопрос, не проявляя и толики нетерпения. Может, из-за этого второй молодой господин Лань склонился в поклоне, отдавая дань уважения старшему, а после поинтересовался у старушки. – Прошу прощения, я несколько растерялся. Скажите, вы не видели здесь юношу с серыми глазами и в верхней накидке с языками пламени? Бабушка задумалась, пожевывая нижнюю губу. Цокнув языком, протянула ладонь, указывая в междурядья рыночной площади. – Ничего, внучок, бывает. А кого ты ищешь я знаю, он тут частый гость. Видала его сегодня, пошёл на овощи поглядеть, прицениться. Там и найдёшь его. Лань Ванцзи снова поклонился, поблагодарил пожилую женщину и непривычно спешно удалился, почти срываясь на трусцу. Внутри бурлило предвкушение от ожидания скорой встречи, подталкивая нарушить правила и даже не бежать, а лететь навстречу – останавливал лишь здравый смысл. Бабушка, провожая молодого человека взглядом только ласково улыбнулась, покачав головой. – Эх, мне бы ваши годы! Ну, ничего, глядишь, обрадуется твой ненаглядный, мочи нет смотреть на него, такой смурной, – и, в последний раз взглянув на почти исчезнувшую в толпе фигуру нежданного гостя, медленно поковыляла к подруге в чайную. Та, помнится, обещала заказать новый сорт из Цинхэ...

***

Второй Нефрит вынырнул из воспоминаний о встрече на площади. Казалось, их встреча с Вэй Ином произошла не далее, как вчера, настолько размытым стало понятие времени рядом с ним. Сам Вэй Усянь по этому поводу шутил, что к нему, недостойному, с гор спустился небожитель, чтобы одарить своей благодатью. На такие речи ужасно краснеют уши и скачет в груди напуганным кролём сердце, но слышать их очень приятно, хотя и неловко. А обнимать уставшего, дремлющего у него в руках Вэй Ина ещё приятнее. Сначала Лань Ванцзи был в ужасе от того, сколько времени спит Усянь. Точнее сказать, сколько не спит. Тот от беспокойства отмахивался, сбегал к себе или в окрестности и приходил еле живой, волоча ноги как ходячий мертвец. Цвет кожи тоже вполне совпадал. Лекарь Вэнь бранилась по-чёрному, впихивала в руки Ванцзи поднос с супницей и пиалой лекарства, и, бурча, удалялась к себе, причитая на ходу, что ещё одна такая выходка и "я за себя не ручаюсь". Вэй Ин бледно улыбался и тихо посмеивался, выглядя при этом виновато, но не менее упрямо. Так продолжалось ещё несколько дней до тех пор, пока Лань Чжань не проснулся от задушенного сиплого вопля – он жил вместе с Вэй Ином в пещере Фумо, а спал всегда очень чутко и мог проснуться от малейшего шороха. Оказалось, что Вэй Ин не спит из-за кошмаров, которые душат его вот уже третий месяц. Стоит закрыть глаза, и перед ним появляется варварски сожжённая Пристань Лотоса, тела дяди Цзяна и Мадам Юй, а потом – беспросветная тьма Луаньцзан. О том, что он видит после, Вэй Ин рассказывать наотрез отказался, только цеплялся за белые одежды на спине Лань Ванцзи и прятал лицо, вжимаясь в шею. Второй Нефрит, не рискуя ничего говорить – да и не вышло бы, – просто молча обнимал, удерживая Вэй Усяня и тихо мурчал ему их песню. Та стала для них негласной колыбельной, одной на двоих, полной тепла, нежности и любви. Так как заснуть Усянь мог только в руках Ванцзи, то им пришлось идти на компромисс – Вэй Ин старается раньше заканчивать все свои дела, а Лань Чжань его ждёт столько, сколько нужно, даже если время переваливает за девять часов, и перед сном играет ему на гуцине. Их обоих это устраивало, так что возражений не возникло. Вэнь Цин, глядя на воцарившуюся идиллию ворчать перестала, зато улыбалась чуть больше. Вэнь Нин просто тихо радовался, глядя как разглаживается лицо господина Вэя, теряя часть постоянного напряжения. Изредка они втроём – он, Вэй Ин и а-Юань, – выбирались в город. Тогда Второй Нефрит раскошеливался на сладости для обоих и игрушки для а-Юаня. Вэй Ин посмеивался, ласково журил его транжирство, заверяя, что у этого бесёнка уже достаточно всего его стараниями, но категорически не запрещал, чем пользовались оба: и взрослый, и ребёнок. Зато сладости Вэй Ин принимал без напускного укора о напрасной растрате денег, с радостью посасывая танхулу. У Лань Ванцзи от такого зрелища в груди тяжелело и становилось до невозможного душно, как будто ему всыпали за ворот раскалённый песок – так горела и зудела кожа. Вэй Усянь же ничего не замечал, довольно похрустывая новым лакомством – карамельной фигуркой, иногда слизывая языком мелкую янтарную крошку. Этого второй молодой господин Лань уже выдержать не мог и, с трудом отводя взгляд, шёл покупать ещё какую-нибудь конфетку для любимых сладкоежек. Ну, и про запас, конечно. Лань Чжань вообще старался радовать Вэй Ина почаще. Он ходил за него на ночную охоту, когда тот сильно выматывался, помогал в огороде, таская тяжести или орудуя тяпкой, чинил дома вместе со всеми. В такие моменты серые глаза влажнели и смотрели с благодарностью, которая грела изнутри лучше любого вина. Кстати, вина он тоже принёс, и не абы какого, а нежно Вэй Ином любимого. Тот почти пищал от счастья и на шее у "благодетеля" таки повис, причитая, как ему тут не хватало нормального алкоголя. Лань Ванцзи, хоть и не понимал, в чем цимес , но сам себе пообещал периодически Усяня баловать "Улыбкой Императора". Но раньше времени не давать, ибо сопьётся ещё... Вэй Ин в объятиях зашевелился, завошкался, медленно выплывая из тягучей дремоты. Смахнув остатки зыбкого сна ресницами и окончательно прогнав зевком, Старейшина Илин потянулся, довольно урча. – Лань Чжань, я тебе, наверное, всё тело отлежал. – Смущаясь, посетовал он, с беспокойством заглядывая в светлые глаза. Вдруг, и правда случайно причинил Лань Ванцзи неудобство? Второй Нефрит только покачал головой и жестом уличного ловкача, развлекающего детишек, достал краснобокое яблоко из рукава. – Вздор. Вэй Ин лёгкий, – качнул головой Лань Ванцзи, вкладывя в руки Вэй Ина сочный гостинец. Тот шустро вгрызся зубами в соблазнительный бочок, захрустел медовой мякотью, щуря в довольстве грозовые очи, – ты говорил, люди из ордена Ланьлин Цзинь приходили? Вэй Усянь фыркнул, замахал рукой, бурно жестикулируя. Насилу проглотив большой кусок, он выдохнул, смеясь. – Да, было дело, Вэнь Нин не даст соврать! Прибежали толпой, с Цзысюнем во главе, наговорили оскорблений и так же быстро ушли, как появились. Я пытался выяснить, что им нужно, но где там! Зато Цзысюня в бордель послал, вот потеха! Даже испугался сначала, а потом понравилось. – Тёмный заклинатель широко улыбнулся, снова надкусив яблочко. Притёрся теснее, облокотившись на сильную грудь, прикрыл в блаженстве глаза. Руки вокруг талии сжались сильнее – их обладатель явно не планировал никому отдавать с трудом полученное счастье. Что бы там не хотели золотые от Вэй Ина – обойдутся. Особенно обойдется Цзинь Цзысюнь и аж два раза обойдется Цзинь Гуаншань. В последнее время этот орден вызывает у Второго Нефрита всё больше вопросов и чует его сердце, ответ ни ему, ни более чем лояльно относящемуся к Цзинь Гуанъяо Лань Сичэню не понравится. – Лань Чжань, Лань Чжань! – М? – Лань Ванцзи отвлёкся от своих мыслей, сосредотачивая всё внимание на человеке в своих руках. Вэй Ин от такого внимания немного растерялся, но быстро взял себя в руки. – Я ещё хотел тебе сказать, что тогда, в городе, меня поддержала одна милая бабушка. Она была такая добрая и хорошая... Я ей слиток оставил, серебряный, но, может, ей надо больше? Мало ли, что там... Чётко очерченные губы практически невесомо коснулись волос на макушке и почти тут же исчезли, оставив по себе приятное покалывание и трепетные мурашки. – Мгм, хорошо. Поищем её и пригласим в чайную. – Вэй Ин на эти слова осторожно сжал чужие пальцы у себя на животе, немым жестом благодаря за понимание и поддержку, а потом накрыл ладонь своей. И оба они, не сговариваясь, повернулись каждый в свою сторону. Однажды они прекратят молчать, обманываться и поговорят по душам. Но точно не сегодня.