Право на ошибку

      Несмотря на то, что у Сенку совсем не осталось сил, он все равно вскочил на ноги и предпринял попытку покинуть хижину. Сделать этого ему не дал Рюсуй, вновь крепко взяв за плечи, не оставляя никакой возможности на побег.       — Успокойся! — громко произнес Рюсуй прямо Сенку в ухо, оттаскивая того обратно от двери.       Сенку уже не первый раз слышал от него эту настоятельную просьбу и, вполне возможно, хотел бы ее выполнить, но не мог чисто физически. Сенку совсем не понимал, что нужно сделать, чтобы взять себя в руки. Он никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным. Раньше у него отлично получалось мыслить хладнокровно. Даже когда случилась глобальная катастрофа, он не растерялся и сразу смог проанализировать ситуацию, придя к выводу, что стоит начать считать секунды. Однако сейчас Сенку словно стал другим человеком. Он не мог собраться и спокойно обо всем подумать, ему хотелось лишь увидеть Гена, убедиться, что с ним все в порядке, и больше никогда не отпускать.       И все же остатки здравого смысла смогли докричаться до Сенку. Он опять опустился на футон и посмотрел в окно. Молнии сверкали с завидной частотой, тут же сопровождаясь раскатами грома. Проливной дождь, кажется, стал только сильнее. Сейчас не было никаких шансов найти кого-либо в лесу. Ни одно научное изобретение здесь не поможет. Единственное, что можно было сделать — дождаться, когда непогода прекратится или, еще лучше, выждать до рассвета. Сенку это понимал, но импульсивное желание броситься искать Гена его не покидало.       Сенку попытался себя утешить тем, что находиться во время грозы в лесу безопаснее, чем, скажем, на открытой местности. Правда, это совсем не утешало. Сенку больше переживал не из-за каких-либо внешних опасностей, угрожающих Гену. По-настоящему его тревожило то, что Ген сам может представлять для себя угрозу. В психологии Сенку силен не был и каких-либо околонаучных объяснений такому выводу не имел, но ему так казалось. Обычно не доверяя интуиции, он положился на нее сейчас. Но, тем не менее, продолжал пытаться убедить себя, что все обойдется. Сенку был не из тех, кто сразу отчаивается. Однако в настоящий момент его состояние подобралось к отметке отчаяния слишком близко.       Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Наверное, лучшим решением сейчас было бы лечь спать, но едва ли у него бы получилось. Нет, Сенку был обречен напряженно ждать, когда гроза прекратится. Он попытался отвлечься, но ничего не вышло. Сенку посмотрел на Хрома и Юкио, о чем-то говорящих друг с другом. Пусть они и находились совсем близко, слов Сенку разобрать не смог. Все происходило будто в тумане. Пристальный взгляд Рюсуя напрягал. Он сидел на полу прямо перед Сенку, скрестив ноги, и видимо, в случае чего, желая сиюминутно прервать очередную попытку побега. Сенку, заглянув ему в глаза, устало спросил:       — Что?       — Ничего, — пожал плечами Рюсуй. — Жду, когда ты снова начнешь вытворять какую-нибудь хрень, но, надеюсь, этого не произойдет. Ты же должен понимать, что идти в лес сейчас — это самоубийство.       Сенку передернуло, он бы предпочел не слышать это слово сейчас.       — Как-то на тебя это совсем не похоже, — пустился в рассуждения Рюсуй. — Не в обиду, но мне казалось, что ты всегда поступаешь прагматично. Что же случилось? Впрочем, я знаю. Любовь творит с людьми ужасные вещи.       — Л-любовь? — переспросил Сенку.       Рюсуй улыбнулся, мягче, чем обычно.       — Ага, — подтвердил он. — Ты его любишь, и это заметно. Не спорь.       Спорить Сенку не собирался, он задумался. Любовь оказалась для него принципиально новым понятием. Нет, разумеется, он знал, что это такое и, наверное, даже не только в теории, ведь по-настоящему любил своего отца, но это была не та любовь. Хотя, как делить любовь на ту и не ту Сенку совсем не представлял. Он даже сомневался, можно ли их делить. Вдруг любовь сама по себе одна и та же, только проявляется по-разному с разными людьми. И что такое любовь в принципе?       Раньше Сенку никогда не называл свои чувства к Гену каким-то определенным словом. Не видел в этом особого смысла. Разве что порой использовал термин «влюбленность». Он не особо понимал, чем это отличается от любви, но разницу все же видел. Влюбленность — что-то вроде заинтересованности, желания узнать человека получше, попробовать сблизиться с ним. Любовь — нечто куда более глубокое и личное. Это не желание попробовать, это желание быть с кем-то.       Сенку знал Гена слишком давно и хорошо. Он определенно стал важным для него человеком задолго до событий последнего месяца. Заинтересован в нем Сенку был, как только они познакомились. Сперва, просто как в человеке, который может быть полезен, после, как в том, кто всегда поддерживает его. Как в друге, наверное. И пусть Сенку, как ему казалось, не замечал поддержку Гена, он все же ее ощущал, и она имела для него значение. Ген являлся неотъемлемой частью жизни Сенку уже давно, но понял последний это лишь сейчас. Почему-то называть собственные чувства влюбленностью Сенку казалось неправильным, но и слово «любовь» вызывало у него подозрения. Однако он все равно произнес про себя: «Я люблю его», — и это отозвалось теплом в груди. Сенку даже хотелось улыбнуться, но он не мог. Потому что, вне зависимости от того, влюбленность это или любовь, все обернется кошмарной болью, если окажется, что с Геном что-то случилось. Что Гена больше нет.       Сенку опустил голову и закусил губу. Совладать с паникой у него все же получалось, но не то чтобы очень хорошо.       — О чем конкретно ты переживаешь? — спросил Рюсуй.       — О том, что Ген… он… ну…       Сенку так и не смог этого сказать, будто, произнеси он свои опасения вслух, как они тут же сбудутся. Но Рюсуй и без объяснений все понял.       — У Гена нет никакого права умирать, пока он передо мной не извинится, — усмехнулся Рюсуй, — и перед тобой, кстати, тоже.       — За что? — не понял Сенку.       Странно, но от слов Рюсуя ему будто бы стало немного спокойнее. По крайней мере, они помогли отвлечься.       — У меня он должен попросить прощение за свой пьяный бред, а у тебя, — Рюсуй указал на уже заметно красные следы от пальцев на шее Сенку, — вот за это. Вообще, что бы Асагири там не сделал, я бы сказал, что ты не должен вот так взять и простить его. Насилию, в любом его виде, нет никаких оправданий. Но, — Рюсуй вздохнул, — я знаю, что ты уже простил его. И все еще злюсь! Это неправильно, нельзя так делать, но… Знаешь, вы идиоты. Вы оба. Развели драму на ровном месте.       Губы Сенку тронула едва заметная улыбка. Он был полностью согласен с тем, что они с Геном идиоты. Им следовало просто поговорить, но для них это просто стало чем-то невероятно сложным. Наверное, даже космическую ракету легче построить. Сенку слишком сильно цеплялся за свои убеждения касательно того, что в отношениях он не нуждается. Он не хотел даже допускать альтернативный вариант. Очень узколобый и совсем ненаучный подход вообще-то. Сенку слишком поздно понял, что заблуждается, тем самым заставив Гена страдать. Страдать очень сильно, много и долго. Раньше Сенку даже не задумывался, что вся его бескомпромиссность причиняет Гену боль. Конечно, Сенку имел полное право не отвечать взаимностью на чужие чувства, но он был обязан хотя бы выслушать. Но вместо этого Сенку, пусть и не нарочно, довел Гена до отчаяния, подтолкнув к совершению череды абсолютно неправильных поступков. Он правда чувствовал свою ответственность и вину за это. Однако Рюсуй, будто прочитав его мысли, поспешил сказать, точнее повторить то, что уже озвучивал ранее:       — Ты не виноват в том, что Ген начал творить всю эту фигню. Тебя я считаю идиотом потому, что сейчас ты ведешь себя точно также.       Сенку неопределенно покачал головой. Он не знал, что на это ответить. На самом деле, любые разговоры и размышления смысла не имели до тех пор, пока они не найдут Гена. Тогда уже можно будет начинать пытаться понять, почему все сложилось именно так и избавляться от всех последствий. Но пока Ген находится непонятно где, и никто не знает, что с ним, думать хоть о чем-то подобном — пустая трата времени. Правда, пока они с Рюсуем говорили, Сенку было немного легче. Он отвлекался от навязчивых мыслей о том, что с Геном случилось нечто ужасно. Когда Рюсуй замолчал, он вновь остался наедине с собственной паникой.       Несколько минут спустя к ним подошел Юкио и сказал:       — Мы с Хромом все обсудили и решили, что отправимся искать Гена, как только гроза закончится, даже если еще будет темно. Возьмем побольше людей, чтобы быстрее найти. Я-я, — его голос дрогнул, — я верю, что с Геном все будет в порядке.       Сенку знал, что Юкио говорит это просто так. Дрожащие руки и потерянный взгляд выдавали его. Юкио тоже сильно переживал, они ведь с Геном были друзьями. Нет, не были, они до сих пор друзья, потому что Ген не должен умереть. Не должен!       Юкио опустился на колени перед Сенку и осторожно сжал его ладонь своей, заставляя того вздрогнуть от неожиданности. Юкио тихо сказал:       — Я очень хочу, чтобы у вас все было хорошо. Вы этого заслужили.       — Стоп, — Сенку посмотрел на него, вопросительно приподняв брось, — ты тоже знаешь что ли?       — Ой, — лицо Юкио заметно покраснело. — Извини, я… Прости, Ген мне рассказал, возможно, ты не хотел, чтобы кто-то знал, но… И, прости, совсем забыл, что ты не любишь прикосновения.       Юкио намеревался отпустить ладонь Сенку, но тот не дал ему этого сделать, сжав собственные пальцы. Раньше ему действительно казалось, что он не любит прикосновения, но сейчас Сенку уже сомневался. Ощущать поддержку со стороны других людей было приятно, Сенку больше не хотелось этого отрицать. Он уже однажды совершил подобную ошибку, и она обернулась кошмаром. На своих ошибках Сенку предпочитал учиться, поэтому сейчас он искренне ценил то, что его друзья рядом с ним. Нет, отчасти, ему все еще хотелось убежать в обсерваторию и сидеть там наедине со своими угнетающими мыслями, но он остался здесь, пересилив себя. Понимал, что так будет лучше.       — Все в порядке, — заверил Сенку, на миг еще крепче сжав ладонь Юкио перед тем, как отпустить. — Спасибо.       Юкио взволнованно и устало, но от чистого сердца улыбнулся.       — Да ладно! — недовольная реплика Хрома. — То есть про Сенку и Гена знали все, кроме меня. Или?.. Нет, вообще-то я тоже знал, — его лицо стало задумчивым, — я давно догадался, но кое-кто меня постоянно обманывал и говорил, что мне все кажется. И зачем ты мне врал, Сенку?       Сенку виновато опустил взгляд и тихо произнес:       — Я врал не только тебе.       — А кому еще-то? — не понял Хром.       — Себе, — признался Сенку.       Комментировать Хром никак не стал. Он сел на пол рядом с Юкио, словно предвидя впереди долгий разговор и, не удосужившись прикрыть рот рукой, зевнул.       — Уже поздно, — сказал Юкио, заметив это, — наверное, пора спать.       — Верно подмечено, — согласился Рюсуй, — но я сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме него, — он указал на Хрома, — сейчас уснет.       Юкио кивнул, соглашаясь, после чего поднялся на ноги и отправился к выходу.       — Но я все равно лучше пойду, — сказал он.       — Не пойдешь, — отрезал Рюсуй, подойдя к нему. — Там все еще идет дождь, до твоей хижины далеко и… да у тебя и так вся одежда мокрая, раздевайся, — Рюсуй вдруг замялся и после будто бы извиняющимся тоном добавил: — Тебе стоит снять мокрую одежу, иначе можно замерзнуть и заболеть, вот что я имел ввиду.       Юкио тепло улыбнулся, давая понять, что ни о чем другом он и не подумал, а затем без нареканий снял с себя верхнюю одежду, оставаясь в одной майке и штанах. Он сел на то же место, где был ранее. Рюсуй, осмотрев комнату, заметил в углу неаккуратно сложенное одеяло. Он взял его и бережно накинул Юкио на плечи. Тот посмотрел на него снизу вверх. Огромные зеленые глаза были наполнены благодарностью и теплом. Сердце Рюсуя замерло.       Он недавно назвал Сенку и Гена идиотами, но, по правде говоря, он был таким же идиотом. Он ведь тоже не смог нормально поговорить с Юкио, что привело к возникновению недопониманий. Конечно, проще всего было бы обвинить во всем Гена, но Рюсуй понимал, что это глупый подход. Да, Ген поступил некрасиво по отношению к собственному другу, но его прямой вины здесь не было. Рюсуй испытывал симпатию к Юкио задолго до того, как рассказал об этом Гену. Он бы попытался завоевать его внимание в любом случае. Разумеется, все могло бы сложиться несколько иначе, но что-то Рюсую подсказывало, что Юкио не отказал бы ему ни при каких обстоятельствах. То есть ситуация оказалась бы ровно такой же, какой она была сейчас. Это определенно печалило, но поделать Рюсуй ничего не мог. Он обещал Юкио дать ему время, и он его дал, соглашаясь ждать столько, сколько потребуется.       Однако на Гена он все равно злился. Но, несмотря на это, Рюсуй переживал за него точно также, как и остальные. Он правда хотел, чтобы с Геном все было в порядке, и они с Сенку наконец уже признались друг другу и были счастливы. А еще Рюсуй хотел получить от Гена извинения. Но это так, как-нибудь потом, когда время будет.       Сенку периодически поворачивал голову к окну, словно это могло как-то повлиять на ситуацию. К сожалению, гроза не прекращалась. Сенку заламывал собственные пальцы, находясь в шаге от того, чтобы начать считать секунды. Время от этого быстрее идти не стало бы, но зато помогло бы справиться паникой. Благо Хром решил эту проблему иным способом. Спустя какое-то время угнетающей тишины он вновь затеял разговор.       — Эй, Рюсуй, ты же раньше плавал по всему миру, да? — спросил он.       План Хрома тут же стал ему понятен, и Рюсуй с радостью его поддержал, благодарной улыбкой похвалив Хрома за идею.       — Да, еще со школьных времен, — ответил он.       — Тогда же мир был поделен на разные страны? И во скольких странах ты был? Что тебе больше всего понравилось? А где была самая вкусная еда?       Рюсуй охотно принялся отвечать на все его вопросы. Позже тема сменилась на другую, но такую же отстраненную от происходящих вокруг вещей. Так они и проговорили друг с другом почти до самого утра. Сенку, по большей части, молчал, но старался прислушиваться. Он понимал, что Рюсуй, Юкио и Хром, делают это именно ради того, чтобы отвлечь его, и правда это ценил. Раньше Сенку редко задумывался о людях в принципе. Относился он к ним хорошо, но не считал, что по-настоящему нуждается в них. Однако Сенку нуждался. Ему нужны были друзья, и нужны были отношения. С Геном, разумеется. Потому что только так жизнь становится по-настоящему полноценной и обретает новые краски. Сейчас он убедился в этом на все десять миллиардов процентов. Сенку подумал о том, что, если все обойдется, его будущая жизнь будет другой, но непременно счастливой. Правда, пока ничего еще не обошлось.       Разговоры помогли, но тревога никуда не ушла. Они все переживали, и это чувствовалось. Гроза, как назло, продолжалась еще несколько часов. Лишь ближе к рассвету гром начал стихать и дождь стал реже. Полностью он прекратился, когда на востоке небо уже заметно посветлело. Заметив это, Сенку сказал одно единственное слово:       — Пора.       За все эти часы его паника поубавилась. Он наконец смог взять себя в руки и больше не испытывал желания бежать непонятно куда в надежде спасти Гена. Сенку смог опять начать думать головой, правда получалось у него это все еще с переменным успехом. Он слишком устал, слишком перенервничал и не спал уже почти сутки, это давало свои плоды. Сенку чувствовал, что должен взять ответственность за организацию и координацию работы поисковых отрядов на себя. Но делать ничего ему не пришлось. Рюсуй занялся этой работой, видя, что Сенку едва ли в состоянии сейчас что-то предпринимать. Он поделил всех желающих помочь на три группы, одну из которых возглавил сам, две другие доверил Хрому и Юкио. Миссия была проста и сложна одновременно — прочесать лес и попытаться найти Гена. Это единственное, что они могли сделать. Даже если Ген и оставил какие-то следы, дождь давно их смыл, поэтому оставалось только обойти все окрестности, не имени ни одного намека на то, где он может находиться.       Перед тем, как отправиться в лес, Рюсуй отвел Сенку в сторону и спросил:       — Уверен, что хочешь пойти?       К сожалению, Сенку догадывался, почему Рюсуй дает ему выбор. Они могли ничего не найти или найти что угодно. Рюсуй спрашивал не о том, хочет ли Сенку пойти, а о том, готов ли он собственными глазами увидеть то самое что угодно. За прошедшую ночь они много раз повторяли фразу о том, что все будет хорошо, но, в действительности, никто такую гарантию дать был не в состоянии. Ген может быть мертв — вот, что Рюсуй косвенно сказал. Сенку это понимал, но не мог не пойти.       — Я с вами, — уверенно ответил он.       — Ладно, — воздохнул Рюсуй так, словно не хотел, чтобы Сенку шел в лес, — но старайся не отходить далеко от меня, хорошо?       — Да, — ответил Сенку.       Он злился на себя за то, что никоим образом не помогал. Наверное, чувствуй он себя лучше, Сенку придумал, как сделать поиски Гена более эффективными, но он не мог думать. Чем ближе они подходили к лесу, тем страшнее ему становилось. Воздух после грозы был прохладным и свежим, но Сенку не мог дышать полной грудью. Его ладони вспотели, сердце билось часто. Сохранять спокойствие давалось непросто, но он был вынужден это делать.       Обещание свое Сенку сдержал, все время держась где-то возле Рюсуя. Суть в том, что, нарушь он его сейчас, то наверняка бы заблудился. Сенку не понимал в какую сторону они идут, не узнавал места, которые раньше успел изучить достаточно хорошо. Мысли в голове путались, тревога совсем не давала с ними совладать. Сенку даже не знал, сколько времени они провели в лесу. Просто цеплялся взглядом за Рюсуя, как за спасательный круг и надеялся, что однажды весь этот кошмар закончится.       В скором времени стало светло. Небо все еще было обтянуто облаками, но редкие лучи солнца иногда пробивались сквозь них. Воздух начал становиться теплее. Однако обстановка все еще казалась гнетущей и пугающей.       Громкий высокий голос Суйки нарушил непривычную для леса тишину. Она ушла немного вперед всех остальных, и теперь, видимо что-то обнаружив, прибежала назад. Выглядела она взволнованно, если не откровенно напугано.       — Я… я нашла его, — дрожащим голосом сказала она.       Дорогу до места, указанного Суйкой, Сенку не помнил. В его памяти остался только Ген, лежавший на камнях. Его глаза были закрыты. На бледном, почти белом лице, отчетливо выделялись ярко-красные царапины, заметные даже за мокрыми спутавшимися волосами, прилипшими к щекам. Дождь не смыл кровь с одежды. Сквозь порванную ткань штанов отчетливо просматривалась рана на ноге чуть ниже колена. Ген… не выглядел живым.       Это был худший момент в жизни Сенку. Так плохо ему не было ни разу, ни когда он проснулся в полном одиночестве посреди нового мира, ни когда он узнал о смерти отца, ни когда пьяный Ген чуть не убил его. Это была смесь страха, отчаяния и невыносимой боли. Если бы Сенку пришлось описывать то, что он тогда испытал, он был, наверное, привел аналогию с горением заживо. Только произошло это не с телом, а с душой.       Осознание увиденного продлилось не больше пары Секунд, но Сенку казалось, что прошла целая вечность. Это было куда дольше, чем те три тысячи семьсот лет. Потом, будто опомнившись, Сенку понял, что должен убедиться. Необходимо было проверить, бьется ли сердце Гена. Это же так просто, всего-то нужно проверить пульс, но сделать шаг вперед Сенку было до ужаса сложно. Однако он его сделал, следующий дался проще.       Рюсуй вытянул руку вперед, видимо намереваясь положить ее на плечо Сенку, но не успел, тот убежал к Гену, падая перед ним на колени. Рюсуй все равно подошел ближе, понимая, что должен быть рядом, в тот момент, когда Сенку узнает, жив ли Ген.       Сенку медлил. Ему нужно было всего лишь протянуть руку к шее Гена и проверить, есть ли пульс, но он не мог. Сенку не слышал ничего, кроме стука сердца, отдающегося в голове. Сперва он дотронулся до лица Гена, кончиками пальцев убрал влажные волосы. Кожа казалась ледяной, но она была мягкой, не такой, как… как у трупа. Сенку смог это признать, но едва ли успокоился. Он поднес пальцы к губам Гена и ему показалось, что он ощущает едва уловимое тепло чужого дыхания. Но это пока ни о чем не говорило, Сенку могло действительно показаться.       Он долго решался. Когда тянуть время дальше стало физически невыносимо, Сенку, глубоко вздохнув, прижал пальцы к шее Гена и… Да, пульс прощупывался. Он был очень слабым, но, главное, он был.       Сенку выдохнул и закрыл глаза. Ему должно было стать легче, но стресс, что он испытал только что, были слишком сильным. Особо легче не стало. Даже тогда, когда Ген слабо пошевелился и медленно открыл глаза. С его губ сорвался очень тихий шепот:       — Сенку…       Наверное, только тогда Сенку осознал, что Ген жив. Он посмотрел на него и, кажется, даже улыбнулся.       — Ген, — произнес Сенку.       Ген слабо улыбнулся в ответ, и его глаза вновь закрылись. Сенку понимал, что так лучше не делать, но едва ли мог иначе. Он крепко прижал прохладное бессознательное тело Гена к себе, чувствуя, что сейчас расплачется.