Золотой век

Лучи утреннего солнца едва ли коснулись покатых крыш Токийского оккультного колледжа. Легкая туманная дымка, окутавшая корпуса учебного заведения, словно пыталась скрыть их от посторонних глаз. Сырость и прохлада, присущие горной местности, неприятно пощипывали кожу сквозь униформу. — Как же здесь холодно, — протянула девушка, потирая руками предплечья. — Будешь? — Сёко протянула подруге пачку сигарет и вопросительно вскинула бровь. Они остановились за бойлерной. Со стороны место казалось неприметным для сотрудников колледжа, отчего можно было временно скрыться от любопытных глаз. — Нет, спасибо, — отрицательно качнула головой Хасэгава. — Я не понимаю смысла в курении, если честно. — Да я и сама не особо одупляю, — пожала плечами Иэйри, поджигая кончик сигареты. — Но расслабиться помогает. Нервничаешь? — Да. Одернув униформу, Кёко огляделась по сторонам. Было непривычно надевать новую одежду. Если раньше она носила либо кимоно, либо сэйфуку с юбкой длиной ниже колена, то теперь приходилось чувствовать дискомфорт, переживая, что расстояние до бедра слишком мало. — Да не переживай ты так, стоишь трясёшься, — Сёко похлопала подружку по плечу. — Все путём будет. — Я постараюсь, — вздохнула Хасэгава. Наслаждаясь табачным дымом, Иэйри совсем не торопилась на занятия. Она глубоко затягивалась, выдыхала и поглядывала по сторонам. Девушка немного волновалась, что ее застукают за курением на территории колледжа, но отказываться от своего серотонина не собиралась. Поэтому и повела подругу с собой до начала занятий. — Как зайду, нужно поздороваться, чтобы не выглядеть невоспитанной… — смущенно пробормотала Кёко, опуская взгляд. — Расслабься, Кёко. Докурив, Иэйри затушила сигарету об горшок с цветком и выкинула окурок в урну, стоявшую рядом. Она виновато усмехнулась и развела руками, глядя на недоумевающую подружку. — Ну, нет тут пепельницы, что поделать, — хихикнула Сёко. Обернувшись, Хасэгава заметила, что мимо их убежища прошёл молодой человек. Высокий парень с собранными в пучок на затылке волосами поправил на плече сумку. Присмотревшись, Кёко заметила, что его уши украшали тоннели, что придавало его образу немного экстравагантности, но даже так своим внешним видом он выражал уверенность. — А кто это? — шёпотом поинтересовалась Хасэгава, буравя взглядом спину незнакомца. По его твёрдой походке и идеальной осанке можно было сделать вывод, что рос он в клане властном, и чувствовал себя сильным представителем оккультного мира. Может, это и был тот самый исключительный шаман, о котором говорила Иэйри пару дней назад? — Ни малейшего представления, Кёко, — снова развела руками Иэйри, поправляя на плечах рюкзак. — Пойдём скорее. Может, это наш одногруппник. Кёко прибавила шагу, следуя за удивительно резвой Сёко. Впервые за долгое время, она была необычайно активна, хотя и жаловалась на плохой сон несколько минут назад. Видимо, незнакомец смог всколыхнуть в ней остатки энергии. В учебном корпусе девушки переобулись в сменную обувь, оставляя в шкафчиках ботинки, и поторопились в класс. Мандраж от первого дня испытывали обе студентки, но старались скрыть это друг от друга, развлекаясь разговорами ни о чем. — Привет! — Сёко первой вошла в небольшой класс и поспешила поздороваться с единственным студентом внутри. Темноволосый парень, стоявший у окна, обернулся на прибывших одногруппниц. Он мягко улыбнулся, чтобы показаться доброжелательным, и помахал ладонью: — Доброе утро. Кёко кивнула, смущённая вниманием юноши, и поспешила присесть за свободную парту. Она почувствовала себя неловко из-за того, что не смогла набраться смелости и поздороваться с одногруппником. Принявшись складывать внутрь парты канцелярские принадлежности, девушка постаралась остаться незамеченной. Пускай до начала занятий оставалось не менее пятнадцати минут, парень тоже поспешил занять место. Он выбрал парту ближе к окну, и задумчиво посмотрел на раму, пытаясь занять себя чем-то. Испытывавший неловкость, юноша поправил аккуратный пучок на голове. Сёко выбрала парту рядом с подругой, по правую сторону. Она достала из сумки тетрадь, ручку и антисептик, чтобы продезинфицировать руки, которые все еще пахли сигаретным дымом. Неловкое молчание от неумелого знакомства затянулось. Казалось, в классе повисла такая тишина, в которой было слышно лишь тиканье секундной стрелки на часах. Заговорить никто так и не решился. Тишину резко прервал глухой звук. Топот ног по коридору было невозможно спутать ни с чем другим, так что одногруппник девушек обхватил ладонями голову. Создалось впечатление, будто он чем-то глубоко травмирован и вовсе не хочет, чтобы все это продолжалось. Раздвижная дверь резко открылась. На порожке стоял беловолосый парень. Его причёска была взъерошена, а челка неумело приглажена, скорее всего наспех. Тёмные очки круглой формы съехали с переносицы и некрасиво покосились. Пытаясь отдышаться, парень бодро прошёл в класс, но вместо того, чтобы занять свободное место, подошёл к окну. Он достал из-за батареи тетрадь, свёрнутую в трубку, и ручку. Поморщившись, попытался выпрямить погнутую вещицу, и недовольно фыркнул. Наконец, усевшись за парту, парень завёл разговор: — Выхожу я из колледжа, на задний двор покурить. Со мной короче Масамичи Яга, блять, и телка какая-то. Так вот, я говорю учителю: «Кастани заклинание!». Говорит: «Нехуй срать». Кастует короче какие-то молнии. Я такой: «Ништяк». Баба, говорю, говорю «Кастани, баба». Кастует стоит какую-то хуйню. Потом думаю, дай-ка кастану я, — он глубоко набрал в лёгкие воздуха и тут же выдохнул. — И чувствую во мне проклятая энергия перетекает, из стороны в сторону прям. Слева направо ебать по всем чакрам. Думаю, что за хуйня, Годжо? Я сейчас кастану, а ну-ка посмотрю, что я умею, что я вообще за шаман. И вы не поверите, я что-то произношу, выбрасываю к небу руки, и нахуй где-то там на горизонте, за городом, появляются три огромных креста православных. Из света белого, из белого света. А ночь в городе, поняли, ночь. И эти кресты появляются такими вспышками, типа пам. Огромные многокилометровые нахуй за городом. Появляются и такой звон в ушах, как от колокола, такой «пам» нахуй. Аж оглушает, аж оглушает. И я такой думаю: «Еб твою мать. Кастанул так кастанул». Они появляются за городом и исчезают так тихо, свет уходит. И я такой думаю, а что это было нахуй? И тут я понимаю — людей в городе больше нет. Город пустой нахуй. — Да ладно, Сатору, — покачал головой темноволосый парень. — Да. Приснится же такое. — Я думала, ты всех похиллил, — вмешалась Иэйри, не совсем понимая, как стоило реагировать на подобный рассказ одногруппника. — Я не знаю, нет, не похиллил. Походу на небеса отправил, Токио пустой, блять, оказался, — Сатору Годжо вздохнул со страдальческим выражением лица и порылся в карманах гакурана. Он извлёк оттуда три конфеты и протянул одну из них Кёко. — Будешь конфетку? Хасэгава посмотрела на молодого человека с полной отстранённостью. Ей и в голову бы не пришло, что парень, появившийся в классной комнате, словно черт из табакерки, на самом деле является сильнейшим шаманом в мире. Однако вместо внятного ответа, она лишь рассеяно покачала головой, соглашаясь принять символическое угощение. — Вот и славно, — усмехнулся Годжо, наблюдая за тем, как Кёко отвернулась, чтобы отдать вторую из конфет подруге. — И тебе конфетку, Гёто, — он достал ещё одну и ловко перекинул ее в руки Сугуру. — Спасибо, — Гёто забрал конфету и развернул обёртку. — А что у нас сегодня будет-то? — парень откинулся на спинку стула и посмотрел на товарища. — Учитель хотел проверить кого-то из девочек, — пробубнил Сугуру, в попытках прожевать конфету. — А кого из вас, красавицы? — Годжо обернулся к одногруппницам и приподнял очки. — Или обеих сразу? Если обеих, то ништяк, мы хоть отдохнём. Взгляд проницательных голубых глаз, похожих на ледяные кристаллы, оставил неуютное ощущение. Кёко поежилась, выдерживая пытливый зрительный контакт, и с удивлением отметила, что внешне одногруппник оказался весьма хорош собой. — Что, притомился за неделю, Сатору? — раздался громкий мужской голос. В кабинет вошёл высокий мужчина крепкого телосложения. Сложив руки на груди, он посмотрел на студентов, впервые собравшихся вместе с начала учебного года. — Да как сказать, — недовольно протянул Годжо. — Мы ведь ничего нормального не делали всю эту неделю. Конспекты какие-то писали там… — Значит, сегодня работаешь в паре с Хасэгавой. Иэйри, Гёто, у вас будет другое задание, — учитель махнул рукой, подзывая к себе студентов. — Мы перенесём практические занятия на первую часть дня, а во второй разберём ваши ошибки. — Ошибки? — Усмехнулся Сатору. — У меня ошибок точно не будет, учитель Яга. — Это мы и выясним. Вещи можете не брать, — Масамичи направился к выходу из классной комнаты. — Гёто, покажешь Иэйри где находится библиотека. Найдёте книги из списка и принесёте их сюда. Мы вернёмся к обеду. Недовольный Сатору поплёлся следом за преподавателем. Он кивнул одногруппнице, зазывая ее за собой, и измученно вздохнул. — Надо же было, блять, впервые вовремя прийти, — процедил Годжо. Кёко поморщилась. Сквернословие его вовсе не красило. Но, наверное, он хотел показаться старше и круче, оттого и использовал ругательства в своей речи. Решив промолчать, Хасэгава покорно направилась за учителем, стараясь не отставать. — А куда мы идём хоть? Масамичи Яга посмотрел на студентов через плечо. Он потёр бородку, выбирая наиболее понятные слова для объяснения замысла. — Неподалёку от колледжа есть один торговый центр, где завелось проклятие. Вы должны будете его изгнать, — обрисовал ситуацию мужчина, поправляя на переносице спортивные солнцезащитные очки. — Посмотрю на что способна Хасэгава. — Тогда зачем брать меня? — возмутился парень. — Потому что ты кичишься тем, что самый лучший, — без капли раздражения сказал учитель. — Покажешь себя в деле и поможешь одногруппнице, если что-то пойдёт не по плану. Дорога до торгового центра была неблизкой. По-меньшей мере, идти до него нужно было около получаса пешим ходом. Сатору за это время не проронил больше ни слова, хотя по нему было видно, что поболтать он любитель тот ещё, а Кёко нервно раздирала заусеницу на большом пальце правой руки, переживая, что облажается на первом же задании. Заброшенное здание с виду оказалось гораздо приличнее тех, что Хасэгаве доводилось видеть на острове Тасиро. Оно не было разрушенным, лишь потрёпанным изнутри местными хулиганами, оставляющими надписи красками на стенах. Годжо шёл впереди неё, наравне с учителем. Он пнул пустую стеклянную бутылку и огляделся по сторонам, ожидая, что проклятие выйдет посмотреть на посетителей, но та лишь покатилась по плиточному полу и остановилась около эскалатора. — Найдите проклятие и изгоните его, я буду ждать вас на улице, — дал наказ Масамичи, оставляя студентов вдвоём. — А как нам выйти, если мы заблудимся? — спросил Годжо. Масамичи обернулся к подопечным и пожал плечами. — В стенку упрись, постучись. Может, подскажет кто, — процедил учитель. — Если что, то ищите служебные или аварийные выходы. Тяжело вздохнув, Кёко зажмурилась. Нужно было хорошенько сконцентрироваться, чтобы использовать свою проклятую технику, а в таком цирке это было сложно. Девушка хлопнула в ладони и сложила их параллельно друг другу. Медленно разведя руками, Кёко достала свое оружие: нагината, с которой она тренировалась последние годы жизни на острове, не была чем-то сильным и исключительным. Это было обычное холодное оружие, которое посоветовал выбрать дядя из-за его качественных характеристик. Ясуо однажды рассказывал ей, что нагинаты использовали жены самураев, чтобы постоять за себя в случае необходимости, когда, скажем, нужно было защитить жилище. — Ого, как можешь, — Годжо усмехнулся. — А что ещё есть? — Не так много всего, — робко пожала плечами девушка. — Мне нужны вещи, пропитанные проклятой энергией, чтобы запечатлеть их. — Это твоя техника? — Сатору расспрашивал так, будто ему действительно было интересно послушать о способностях девушки. Нарезая круги по второму этажу здания, студенты внимательно рассматривали вход в каждый магазин, отыскивая источник проблем. Пока проклятье не появлялось, у них было время поболтать друг с другом. Однако из-за волнения Хасэгава шла на контакт неохотно. — Я ставлю на предметах клеймо и могу использовать копию любого из них, — Кёко повертела нагинату в руке. — Просто нужно сконцентрироваться на его свойствах и призвать. — Классно! А, вот, слушай, такой вопрос… — Годжо задумчиво почесал затылок. — А скопировать чашку кофе сможешь? — Чашку кофе? — удивилась вопросу Хасэгава. — Ну, если кто-то додумается наполнить ее проклятой энергией… И то, без самого кофе. — А сама не можешь что ли? — нахмурился Годжо. — Могу, но это работает не так, — уклончиво ответила девушка. — Понимаешь, когда я ставлю клеймо, я стираю чужую проклятую энергию. И после этого наполняю копию своей. — Понял. Ну, посмотрим, как это выглядит тогда. Сатору заглянул в заброшенный магазинчик спортивных товаров. Потрепанные витрины выглядели крайне неуютно. На них располагался всевозможный инвентарь, который хозяева не захватили, покидая торговый центр. — Мне кажется, что проклятие осложняло торговлю, — хмыкнул Сатору, упирая руки в бока. — И из-за этого магазины и позакрывались. Жаль красивеньких продавщиц, у них же личные планы… А с этой ебаниной хуй выполнишь. Прощай, премия… — протянул он, как будто разбирался в этом. — Наверное, — Хасэгава присела на корточки, чтобы осмотреть следы на потрескавшейся плитке. Склизкие выделения от проклятия покрывали пол в тех местах, где оно наступало на поверхность. Судя по размерам оттисков лап, существо было небольшим, но тяжёлым. Возможно, даже хромало, передвигаясь. — Ты чувствуешь это? — Кёко подняла взгляд на молодого человека и заправила за ухо прядку тёмных волос. — Угу. Оно там как раз за поворотом сидит, у касс, — Годжо поправил оправу очков и усмехнулся. — Смердит жесть. Хасэгава крепче обхватила рукоять нагинаты. Она поднялась на ноги и уверенно сделала несколько шагов вперёд, готовая дать отпор врагу с минуты на минуту. Внезапно раздавшийся звук, клокочущий, неприятный, резал слух и пугал. До этого дня она видела проклятия не часто. В основном потому, что дед не брал ее с собой на изгнание, а дядя и подавно работал исключительно в окрестностях Токио. Сама же она замечала мелкие проклятия в деревне или Исиномаки. Но те, как правило, особой опасности не представляли. Изгоняла она и того реже, но, все же, успешно. Годжо направлялся следом даже не испуганный странными звуками за углом. Атмосфера в спортивном магазине давила на психику Кёко, но не ему. Разминая суставы на ладонях, Сатору недовольно поморщился. — Ну и чего ты зависла? Он за стеллажами перед кассами. — Прости, но не мог бы ты помолчать? Я и сама могу понять, что нужно делать, — огрызнулась Кёко. Сконцентрироваться на проклятой энергии у неё не выходило от слова «совсем», но надежды она не теряла. — Конечно-конечно, госпожа Хасэгава, как я мог допустить такую оплошность и сказать что вам надо делать, — паясничая, ответил Годжо. Он помахал руками перед собой. Задрожав, Кёко рванула вперёд, но от былой уверенности и следа не осталось. В районе касс, где раньше располагались большие стеллажи с различными товарами спортивного питания, сидело существо. Шарообразное проклятие едва достигало метра в высоту, вместе с тем у него были крепкие ноги, массивный нос и крупные зубы, скрытые под приятной улыбочкой. Проклятие подскочило на месте, стоило шаманке оказаться перед ним. Едва подоспевший Годжо, заметив существо, снял очки с переносицы. Пару секунд он загадочно молчал, но затем громко засмеялся, когда проклятие пошлепало лапками по полу: — Боже, вот умора, такой уродец! Проклятье пошевелило ушами, и развернулось. Резво побежав в сторону выхода из спортивного магазина, уродец расхохотался, очевидно передразнивая Сатору. Тому не понравилось, что над ним начало глумиться такое слабое существо, поэтому, щёлкнув пальцами, молодой шаман взорвал пространство между проклятием и выходом из магазина. — Давай, бей его! Я не буду делать работу за тебя, Хасэгава! — вспылил Сатору. — Не меня же проверяют! Кёко раздраженно фыркнула, возмущённая чувством собственного величия одногруппника. Прибавив ходу, она поскользнулась на слизи, которую выделяло проклятие, и охнула от болезненности ушиба. Кёко показалось, что ее спина неприятно хрустнула. Несмотря на своё несуразное сложение, существо двигалось быстро и резво. Оно петляло меж стеллажей магазина спортивных товаров, мерзко хихикая и шевеля острыми ушами. Создавалось впечатление, что уродец попросту хотел поиграть с подростками. Посмотрев на Хасэгаву, Сатору выругался вполголоса. Годжо, как бы ему этого не хотелось, все же, решился на помощь одногруппнице. Применив свою проклятую технику, он взорвал пару полок, и товар с них посыпался на плиточный пол. Пакет с теннисными мячами, разорвавшийся от взрыва, упал вместе с остальными продовольственными товарами. Инвентарь покатился по кафелю, аккурат к тому месту, где барахталась Кёко. Попытавшись встать, Хасэгава поставила руку на прикатившийся теннисный мяч и снова упала. Теперь уже её терпение было на исходе: она не могла ни сконцентрироваться, ни встать на ноги, ещё и напарник оказался конченым клоуном, который хотел лишь красоваться и создавать проблемы, вместо того, чтобы изгонять проклятие. Кёко захныкала, вопрошая богов за что ей такое наказание в первый же день учебы в Токийском оккультном колледже. Найдя точку опоры, Хасэгава поднялась. Схватив нагинату, она отправила ее обратно в хранилище и призвала лук. Натянув тетиву, девушка прицелилась и подстрелила проклятье. Взвизгнув, существо перевернулось на спину. Даже проклятая энергия не пригодилась. — Ладно, закончу за тебя, — поморщился Сатору, подходя ближе к источнику местных неприятностей. Он сложил указательный и средний пальцы, загнул большой, безымянный и мизинец, и сконцентрировался на технике. — Синий. Кёко, наивно полагавшая, что хуже быть попросту не могло, почувствовала, как с ее лица стекла жидкость. Коснувшись пальцами щеки, девушка бессознательно стёрла грязь. Рассмотрев ладонь, Кёко с ужасом осознала, что вся она перепачкана грязно-фиолетовой кровью проклятия. Подступивший рвотный позыв она сдержала с огромным трудом. На Сатору Годжо же не было ни единого пятнышка. — Держи, вытрись, — шаман протянул Кёко футболку, висевшую на корнере. — А то нам все-таки по улице идти. Выхватив футболку, Хасэгава развернулась и направилась на выход из спортивного магазина. Такого унижения, как от Сатору Годжо, она не испытывала давно. То ли он был умственно отсталым и действительно считал, что все в порядке, то ли намеренно издевался над новенькой. Швырнув футболку в мусорное ведро, Кёко спустилась на первый этаж и поспешила покинуть торговый центр. Она была вне себя от гнева, переполнявшего ее, и не могла сконцентрироваться даже на том, куда держала путь, и что-то подсказывало ей, что если бы не голос учителя, Кёко пошла бы до колледжа сама. — Ну, как, справились? — Масамичи обернулся, услышав громкие шаги. Рассмотрев девушку, он покачал головой и тяжко вздохнул. — Опять Сатору… Тот вышел, едва о нем вспомнили. Покручивая очки за дужку, Годжо рассмотрел одногруппницу и учителя, и самодовольно хмыкнул, засовывая в карман теннисный мячик, словно тот был его трофеем. — Слушайте, учитель Яга, а ведь было бы лучше, если бы с нами пошёл Гёто. Там такая хрень прикольная была. Как тролль горный. Маленький, хихикал смешно. Прикиньте, приручили бы его! — громко оповестил шаман. — Завели бы его вместо кошки в общаге. — Я тебе покажу кошку, Сатору, — Масамичи потёр виски. — Возвращаемся, дело сделано. На уроке разберём все. Путь до Токийского оккультного колледжа проходил в полной тишине. Исключением стал лишь звук игры на телефоне. Годжо даже не отвлекался на дорогу, выращивая свою змейку до гигантских размеров. Все внимание его было сосредоточено исключительно на игре. Кёко отстала лишь один раз, когда тошнота от гнилостного запаха выделений проклятия достигла своего апогея. Даже не предупредив одногруппника и учителя, она отлучилась и отдышалась, стоя у молодого деревца на краю дороги. Особенно мерзким дополнением похода стало то, как Сатору пародировал смех проклятия. Это даже начинало действовать Хасэгаве на нервы. В колледже оказалось тихо. За исключением того, что из открытой двери класса доносились голоса. В пустом коридоре можно было расслышать диалог в деталях. Видимо, Сёко и Сугуру, в отличие от некоторых, нашли общий язык и обсуждали, что происходило в учебном заведении всю предыдущую неделю. — Да он нормальный в принципе… — раздался голос Сугуру. — Просто со странностями. — Со странностями это мягко сказано, — уныло протянула Иэйри. Годжо, появившийся на порожке класса, поправил солнечные очки и усмехнулся. Он зачесал ладонью волосы и медленно прошёл в сторону одногруппников, разбиравших книги. — Что, меня обсуждаете? — Нет конечно, — устало выдохнул Сугуру. — Вы чего такие… Нарядные? — он нахмурился, рассматривая входящих Хасэгаву и учителя. — Да просто наша госпожа Хасэгава решила провести инвентаризацию, — подбросив теннисный мячик в воздухе, усмехнулся Сатору Годжо. Кёко, покрытая слизью и кровью проклятия, раздраженно выдохнула. В ней постепенно вскипало негодование, но она искренне пыталась подавить это чувство из последних сил. — Да чтоб ты поперхнулся, Сатору Годжо! — вспыльчивость Кёко вышла наружу, едва ей стоило вспомнить, сколько неверных действий совершил напарник. Масамичи Яга, стоявший около меловой доски, изумлённо вскинул брови, но промолчал. Ему не хотелось лезть в разборки учеников, которые и сами могли постоять друг за друга. Особенно не хотелось заступаться за Сатору. — Я таких как это недоразумение изгоняла без проблем! Если бы не твоё узколобие, то все прошло бы нормально! — повысив голос, продолжила Хасэгава. — Упаковки мячей он взорвал! И половину магазина! Иди в задницу, Годжо! Закончив нелепую гневную тираду, Кёко выбежала из классной комнаты, оставив наедине одногруппников и преподавателя, который только и смог изречь: — God damn!

***

— Нет, ну, реально, а что я не так сделал? — Годжо снял очки с переносицы и недовольно выдохнул. В небольшой совместной комнате общежития, они с Сугуру и Сёко собрались на ужин. Кёко, которую подруга пыталась растормошить, так и не смогла себя пересилить и выйти к ним. — Я ж с ней как с тобой, Сугуру. Нормально было все, — нехотя, Годжо вложил в рот несколько кусочков куриного мяса и поморщился, пересолил. — Так в том-то и проблема, что ты с ней как со мной разговаривал, — Гёто заправил длинные волосы за уши и посмотрел на товарища. — Она же девочка, Сатору. Им не нравится, когда с ними общаются как с братанами. — Знаю я, как нужно с девочками общаться, — огрызнулся Годжо. — Что-то раньше ни одна на меня не жаловалась. Сёко прыснула, но вовремя накрыла ладонью рот, чтобы не выплюнуть суп обратно в тарелку. Она одна из первых поняла, что Годжо точно не общался с девчонками раньше. — Ну, раз знаешь, тогда постарайся извиниться перед ней, — развёл руками Сугуру. — Ещё чего, — недовольно пробубнил парень, ковыряя палочками рис.