Золотой век

Сугуру Гёто лениво потянулся, смотря на манипуляции одногруппницы. Наблюдая за утренними тренировками Кёко больше недели, он успел понять, что никакого успеха она не добьётся, если будет просить о помощи его. В конце концов, это не его конёк: попросила бы она рассказать о том, как призывать проклятия или подчинять их — с радостью бы показал. Но Хасэгава, вопреки его же советам, упорно игнорировала факт существования Сатору Годжо. На площадке для тренировок не было никого, кроме них. Пробивавшаяся сквозь покрытие травка, едва заметно всколыхнулась, когда девушка призвала оружие. Пока Кёко старательно выполняла упражнения, которые ей посоветовал учитель, Сугуру проверял сообщения в телефоне и оглядывался по сторонам, чтобы никто не застал их врасплох. Умиротворенная тишина действовала на Кёко успокаивающе, но сконцентрироваться у нее получалось с большим трудом. Наконец, направив нужное количество проклятой энергии в оружие, она радостно подпрыгнула на месте. Крикнув Сугуру, что у нее все вышло, Хасэгава развернулась к товарищу, но не рассчитала, и, когда стабильный поток энергии был нарушен, то оружие вырвалось из ее потных ладоней, отлетев на пару метров. Бормоча себе под нос что-то нечленораздельное, Кёко понуро отправилась за нагинатой. — Кёко, если ты будешь делать так, как делаешь, то ничего не получится, — тяжело вздохнул парень. — Попробуй обратиться к Сатору. Говорю же, он странный, но его проклятая техника больше похожа на твою и хоть что-то он в этом должен смыслить. — Не пойду я к нему! — Кёко спрятала нагинату обратно в «хранилище» и села на лавку около Сугуру. — Он выставил меня полной тупицей в первый же день. И дальше будет то же самое. Не люблю, когда за мой счёт самоутверждаются всякие… Она не соврала молодому человеку о том, что не любила таких людей, как Сатору. Ей было настолько неприятно в тот день, когда их отправили изгонять «горного тролля», что после неудачи она прорыдала в своей комнате до самого утра, накрывшись тонким одеялом. Поведение Годжо очень резонировало с ее ментальным состоянием в худшую сторону, потому и сдержать слезы Кёко не смогла. — Не думаю, — Сугуру протянул подруге банку колы, покрытую испариной, недавно купленную в торговом автомате около входа на площадку. — Годжо выглядит как придурок, и ведёт себя так… Но он нормальный. Нормальный? Если он нормальный, то у Гёто явно искажённое понимание слова «норма». Называть нормальным человека, который пародировал смех проклятия и играл в «Змейку» по дороге в колледж у нее лично даже язык не поворачивался. По ряду подобных причин, Кёко игнорировала Сатору больше полутора недель, либо общалась крайне недружелюбно, чтобы у того не возникло желания к ней обратиться. Она не отвечала ни на один из его вопросов, большинство из которых были глупыми и неуместными, и пыталась поддерживать вид, что Годжо вовсе не существует для нее. Его, очевидно, такое поведение одногруппницы задело, оттого он повадился следовать за той по пятам. Подобный поступок не вызывал у Хасэгавы никаких других эмоций, кроме раздражения и негодования. — Ты всех пытаешься убедить в том, что он нормальный? — вскинув одну бровь, Кёко покосилась на Гёто, после чего открыла предложенный напиток, клацнув ключиком от банки. — Спасибо за это. Сугуру вздохнул, подперев ладонью подбородок, и прикрыл глаза. Свою банку он открывать не торопился. — Понимаешь, он гиперактиавный и неуравновешенный не потому, что он мудак. Мне кажется, он одинокий и никогда не общался с одногодками вне клана, — Гёто посмотрел на Кёко с едва скрываемым сожалением. — Мы все травмированы, как ни крути. Просто, возможно, у него не получается общаться иначе… Кёко скрестила ноги, посмотрела на утреннее солнце и задумалась. А ведь Сугуру был прав. Каждый, кто оказывался в колледже, имел смутное представление о нормальности. Их не принимали в обычном обществе и для не-шаманов такие люди как она, Сугуру, Сёко или Сатору были неугодными, непонятными. — Знаешь, он всю неделю за мной петляет, словно хочет что-то сказать, — пробормотала Кёко. — Вон, гляди, — она едва заметно кивнула в противоположную сторону трибун. Годжо сидел на лавке и усиленно делал вид, что занят чтением. Хотя, перевёрнутая обложка книги явно давала понять, что он не для этого здесь остановился. Не в его стиле было заниматься подобным, находясь на тренировочной площадке. Обычно он красовался своими не до конца совершенными проклятыми техниками, и подначивал одногруппников показывать свои. Поэтому со стороны спокойное поведение Сатору Годжо казалось максимально странным. — Может, он подружиться хочет, — повёл плечами Сугуру. — Мне-то почем знать… Кёко покачала головой и поджала губы. Ей было все равно, но какая-то малая часть говорила, что Сатору было от неё что-то нужно. — Давай, допьём и на занятия пойдём. Минут через пятнадцать начнётся уже, — усмехнулся Гёто, делая щедрый глоток из жестяной банки. Бодро кивнув, Хасэгава поспешила допить холодный напиток. Для неё стало большой отдушиной общаться с одногодками и Сугуру, как товарищ, оказался тому подтверждением. Он вежливо общался, практически не перебивал и внешне казался достаточно спокойным молодым человеком, в этом, на первый взгляд, у них с Сёко даже было что-то общее. После того, как в одном из диалогов он и Хасэгава сошлись на мнении, что шаманы и не-шаманы должны воспитываться отдельно друг от друга, зародилось небольшое подобие дружбы и с каждым днём чувство становилось увереннее. Когда Кёко дала себе обещание быть сильной, она не думала, что результат появится так быстро. В отличие от средней школы города Исиномаки, здесь она могла дать отпор, когда это было необходимо, общалась с ребятами и почти не стеснялась перед ними. Учитывая, что всю сознательную жизнь, она была лишена общения с одногодками, наделёнными оккультными способностями, теперь Кёко чувствовала некое подобие уюта. Ей нравилось дружить с Сёко и Сугуру. На входе в учебный корпус, они встретили Сёко. Минувшим вечером та поздно легла спать, и оттого вид у неё был крайне замученный. Приглаживая непослушные волосы, Иэйри зависла около шкафчиков с обувью. Она лениво потерла глаза, под которыми, за неделю, укрепилось положение синяков, и зевнула, закрывая рот ладошкой. — Иэйри, по ночам спать надо, — Гёто усмехнулся, здороваясь с одногруппницей. — Вот именно, по ночам спать надо, — почти дословно повторила фразу Сугуру Сёко, переобуваясь в сменную обувь. — Но вместо сна я делала домашку. — А мы вчера быстро все сделали, — удивленно переглянулись Сугуру и Кёко. — Так это потому, что вы делаете ее вдвоём, — понуро ответила Сёко. — Нет бы хоть позвали… Что за люди, не пойму, — пробубнила она. — Но мы же всегда не против того, чтобы ты была с нами, — Кёко поспешила ободрить подругу, погладив ее по спине. — Приходи вечером. Кивнув в подтверждение слов Хасэгавы, Гёто сложил свои ботинки-челси в шкафчик и обернулся к девушкам: — Мы можем собираться на кухне, боюсь, нам не хватит места за моим письменным столом. Пока троица шла в класс, переговариваясь о грядущих занятиях, Сатору Годжо, словно отщепенец, следовал по их пятам. Он недовольно вздыхал, делая вид, что был чем-то глубоко опечален. — Сатору, ты чего не торопишься? — Гёто обернулся к одногруппнику и потрепал того по белоснежным волосам. Сатору, который будто намеренно пытался привлечь к себе внимание тяжкими вздохами, отмахнулся. Первым войдя в классную комнату, он уселся за парту, достал из неё тетрадь и письменные принадлежности. Удивительно тихий и спокойный Годжо казался всем явлением сугубо аномальным. Верить в такое преображение не спешил никто из ребят. Кёко нахмурилась, не то озадаченная поведением одногруппника, который в обычное время казался ей шебутным и ярким, но ничего не сказала. Молча заняв своё место рядом с Годжо, она извлекла тетради с домашним заданием, и обернулась к Сёко. — Нет, правда, можно же делать домашку всем вместе, — проговорила Хасэгава, подразумевая заранее, что Годжо в категорию всех не входил по умолчанию. — Разделить задания или искать ответы в книгах вместе… — В твоих словах есть резон, — Сугуру размял затёкшие плечи. — Хотя у нас с тобой разный подход к теории, ответы всегда получаются одинаковыми. — Может, Сёко внесёт что-то новое в наш мозговой штурм? — Кто знает, кто знает, — прошептала Иэйри, укладываясь головой на парту и прикрывая глаза. — Как же я хочу спать… Годжо, которого все ещё не замечали, снова лишь тяжко вздохнул и поправил очки, съехавшие с переносицы. Вставлять свои пять копеек в диалог одногруппников он был не намерен. Все занятие, вместо написания конспекта, парень водил ручкой по бумаге в клеточку и быстро зачеркивал написанное. Со стороны это выглядело крайне странно, но никто не тронул его, и не прервал неординарных действий. Когда он выдрал из середины тетрадки очередной листочек, Кёко недовольно поморщилась. Исписывая лист за листом, Годжо не унимался, он зачёркивал текст, чтобы никто его не увидел, перманентным маркером, и снова рвал тот на мелкие кусочки. — Можно я выйду? — наконец, спросил Сатору, закончив строить пирамиду из обрывков бумаги. — Мусор выкинуть? — усмехнулся Масамичи, отворачиваясь от доски. — Типа того, — понуро ответил Годжо. — Ладно, иди. Только быстро, хорошо? — на удивление учитель отреагировал на очередную придурь ученика крайне спокойно. Яга повернулся к меловой доске и продолжил писать тезисы, необходимые для выполнения домашнего задания. — А то я сотру домашнее задание с доски, и ты не успеешь его записать. Едва Сатору покинул класс, Гёто вздохнул с облегчением. Он перегнулся вперед, чтобы быть ближе к девочкам, и прошептал: — Что-то он сегодня странный какой-то… — Лучше так, чем когда он пытался съесть суп через трубочку, Сугуру, — устало протянула Сёко, кусая кончик механического карандаша. — Он что, ел суп через трубочку? — Кёко удивленно распахнула глаза, при ней такого точно не происходило. — Ага… — протянул Сугуру. — На прошлой неделе, в среду, кажется. — И ты говорил мне, что он нормальный? — Ну, ты уходила к дяде, а мы поспорили с ним, Сёко была судьей, — развёл руками Гёто. — И Сатору честно выиграл тысячу йен. — А, ну… Это другое дело… Наверное, — Кёко отвернулась и продолжила записывать домашнее задание. — Целеустремлённый парень. — Поверь, зрелище не для слабонервных, — произнесла Сёко, меланхолично подчёркивая иероглифы в конспекте. По окончанию занятий, студенты поторопились в общежитие, чтобы вместе пообедать перед тренировками. Пока Иэйри разогревала еду на всех, Сугуру и Кёко обсуждали задания на вечер. Хасэгава помогла подруге чисто символически: достала овощи и разложила их по тарелкам. Сатору пришёл позже остальных. Он закинул в комнату тетрадь, и присел за круглый стол рядом с Гёто, после чего устало вздохнул. Желания болтать без умолку, как это происходило обычно, у него по-прежнему не было. После того как Кёко помогла подруге поставить чашки с отварным рисом и овощи, она заняла своё место по другую руку Сугуру. Тот и глазом не повёл, хотя атмосфера вокруг накалялась постепенно. Само существование Хасэгавы и Годжо по обе стороны от него, Гёто не угнетало. Однако Сугуру молча наслаждался обедом, в который девочки вложили усилия, и сохранял самообладание. Все время обеда Годжо не сводил взгляда с одногруппницы. Словно нарочно, он наблюдал за каждым ее движением: как она набирала палочками рис или вкладывала в рот кусочек рыбы. Такое пристальное внимание не могло остаться незамеченным, поэтому в середине приема пищи Кёко попросту встала из-за стола и молча вышла из кухни, забрав с собой еду на подносе. — Сука, да что в этот раз я не так сделал, — грузно вздохнул Сатору. — Ты смотрел как она ест, — невозмутимо ответил Гёто, попивая горячий зелёный чай. — Ну, смотрел и что? — Сатору отложил палочки и грустно поморщился. — Неужели она не поняла, что я хочу перед ней извиниться? — Знаешь, ты делаешь все, чтобы она тебя возненавидела ещё сильнее, Сатору, — вмешалась Сёко. — Сам посуди. Тебе бы было приятно, если бы человек, который тебя сильно обидел, везде ходил за тобой по пятам, а во время обеда ещё и в рот засматривался? Мне, вот, не очень-то. — Мне тоже, — согласился Гёто. — Но я не знаю, не знаю, как извиниться! — Сатору развёл руками. — Мне никогда не приходилось говорить «прости», потому что я никогда никого не обижал! — Правда что ли? А помнишь, как я прощался с тобой, а ты послал меня на хер? — с лукавой улыбкой спросил Сугуру. — Да подумаешь, это ж прикол был… — пробубнил Годжо, подперев подбородок ладонью. Отрицательно качнув головой, Гёто отставил чашку и перевёл взгляд на товарища. Сёко, наблюдавшая за нитью диалога парней, подула на свой чай, чтобы скорее его остудить до комфортной температуры. Ей и самой было жутко интересно, чем закончится разговор этих двух недопонятых гениев. — На самом деле, есть один способ помириться с Хасэгавой, — поднял указательный палец Гёто. — Но, если зайдёт речь о том, кто тебе о нем поведал, ты должен сохранить мою личность в тайне. Я все-таки считаю, что мы с ней друзья. — Господи, Сугуру, она не тупая и поймёт, что это ты посоветовал, — Сёко опёрлась ладонью на щеку и грустно вздохнула. — Блин, — Гёто потёр подбородок. — Но по-другому не выйдет, наверное. Годжо приспустил очки, глядя на своих одногруппников. Казалось, они оба знали, в чем состояла проблема, которая бы могла помочь молодым людям найти общий язык друг с другом. Но по какой-то неведомой причине, Иэйри и Гёто не спешили выкладывать информацию. — Ну, вы говорить-то будете или нет? — спросил Годжо, не отводя взгляд от товарищей. — Тут такая тема, — Сугуру кашлянул в кулак. — Кёко не умеет контролировать проклятую энергию. И получается у неё работать весьма хаотично… Иногда да, иногда нет. Вот, сегодня, например, у нее почти вышло, но оружие отлетело метра на три и все. Нет стабильного потока, что ли. — Ты хочешь сказать, что она поэтому облажалась тогда? — поспешил поинтересоваться Сатору, вычищая тарелку с рисом дочиста. У него даже появился аппетит, после того, как друг поведал ему о возможности примирения с одногруппницей. — Ну… То есть, не то, чтобы я не понял, что она не умеет манипулировать проклятой энергией на достаточном уровне даже для базы. Но мне показалось, что это просто из-за волнения. Сугуру отрицательно качнул головой, возвращая внимание к чашке с зелёным чаем. Он пригубил немного напитка и прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. — Думаю, если вы подружитесь, она сама расскажет, почему недостаточно хороша, — повёл плечами парень. — Я не могу говорить за неё. Но если хочешь совет, как помириться с минимальными усилиями, то я его тебе дал только что. — Спасибо, Гёто. — Только не просри этот шанс, умоляю, — устало произнесла Сёко. — Достало наблюдать за тем, как вы или грызетесь, или она тебя игнорирует. — Если бы она не была такой красивой, я бы не позволил ей так с собой разговаривать, — ехидно хихикнул Годжо, вставая из-за стола с посудой, оставшейся после обеда. — Я помою посуду! — Фига обрадовался, — фыркнул Сугуру, покачивая головой. Вечером, после тренировок, шаманы, как и договаривались, собрались на общей кухне. Принеся учебники, тетради и письменные принадлежности, Сёко, Сугуру и Кёко заняли единственный стол, и принялись распределять блоки заданий на каждого. Присоединившийся к ним Годжо стал явлением крайне интересным, но никто не спешил его прогонять из компании, ему даже выделили самый легкий из пунктов. Напротив, всем стало интересно, что такого может выдать его мозг, раз он впервые за три недели обучения пришел к мысли, что выполнение домашнего задания вещь нужная и практически полезная. Хасэгава перелистнула страницу тетради, аккуратным почерком выписывая очередную историческую справку. Она поднесла ручку к губам и задумчиво посмотрела в учебник, выбирая нужную к уроку информацию. Зачесав прядь выбившихся волос, Сугуру с интересом разглядывал изображения проклятых предметов. Он нахмурился, читая их описания, и провел пальцем по строчке в книге, подмечая нужный абзац для конспектирования. Сёко же выполняла тест по биологии на пятнадцать вопросов, то и дело зарываясь в пособия с головой, чтобы не напортачить в общем предмете. Даже в Токийском оккультном колледже не отказывались от программы старшей школы, необходимой для жизни в обычном мире. — Да че за бред, — вздохнул Годжо, которому тоже достался общий предмет — английский язык. — Зачем нам английский вообще? — А ты что, думаешь, только в Японии проклятия есть? Вдруг в командировку поедешь, в Англию, например, — проговорил Сугуру, не отрываясь от записей. — И что? Пусть переводчика нанимают, — проговорил Годжо, наобум ставя ответ в задании. — Я не обязан их язык учить. Пусть мой учат. Усмехнувшись, Сёко перевернула страничку теста по биологии, но не прокомментировала великолепного умозаключения Сатору. — Слушай, ну, вообще-то, у нас один из самых сложных языков в мире, — недовольно протянула Кёко, впервые за полторы недели, заговорившая с одногруппником. Если бы не его спорные заявления, она бы промолчала. — Я такое в интернете прочитала как-то. Сатору подскочил на месте, изумленный подобным вниманием. Он удивленно подпер голову ладонью и уставился на Кёко, не снимая солнцезащитных очков. — Сложнее китайского? — Не-а, китайский самый сложный, — уже с меньшей инициативностью ответила Хасэгава. — Не мешай ребятам, пожалуйста. — Ну и ладно, — обижено сказал парень, возвращая свое внимание к тесту по английскому языку. — Тем более, что мне нахер не сдался этот Хогвартс. — Чего? — Сугуру поднял на товарища взгляд, полный недоумения. — Че, не знаешь, что это? Сейчас на ушко шепну, — Сатору наклонился ближе к другу. — Там учатся английские шаманы. — Сатору, Хогвартс выдумали, это замок из книжки, — Гёто постучал по лбу одногруппника и усмехнулся. — Не вешай девчонкам лапшу на уши. Годжо собрался с мыслями и выдохнул с облегчением: — Фух, то есть я реально самый сильный и никакого ебаного Гарри Поттера не существует, — он стер испарину со лба. — А то заладили все… Избранный-избранный. Кёко цыкнула, перелистывая страницу тетради. Закончив с упражнением, она закрыла учебник и недовольно пробуравила Годжо взглядом. Он или прикалывался, или реально был таким придурком. В отличие от Сёко, хихикавшей не переставая, она не понимала, что за разговор завели парни. — А что за Хогвартс-то вообще? — недоуменно спросила Хасэгава. — Там реально английские шаманы учатся? Я не понимаю, о чем вы говорите. Встрепенувшись, Иэйри закрыла тест по биологии. Она уже давно с ним разобралась и теперь была намерена посвятить свое свободное время подруге. — Ты не знаешь? Это же книжка детская! Про мальчика, который выжил! — Нет, прости, я читала другие книжки, — неуверенно ответила Кёко, хмуря брови. — Ну… Я прочла много классики… И старых английских авторов… — Давай я дам тебе почитать? — Сёко подперла голову ладонью и улыбнулась. — Книжка интересная. Про магическую школу и про трех друзей, которые постоянно попадают в интересные истории… — Прости, — Хасэгава покачала головой. — Я люблю читать книжки про любовь. Закрыв рот ладонью, Годжо сдержал смех с огромным трудом. Очки сползли с его переносицы, и он поспешил рефлекторно их поправить. Слышать от немного отстраненной и холодной, по отношению к нему, Хасэгавы, что она неравнодушна к любовным романам было просто уморительно. Если бы его спросили, что читает Кёко, он бы не задумываясь ответил, что она фанатка энциклопедий или чего-то типа того. Такого же душного. — Я сказала что-то смешное? — Хасэгава непонимающе уставилась на Годжо. Сугуру похлопал друга по плечу и поджал губы, выдерживая зрительный контакт с ним. По его лицу было понятно, что ничего смешного Кёко не выдала, и если он продолжит над ней смеяться, то помириться у них точно не выйдет, и в таком случае им с Сёко придется терпеть их перепалки бесконечно. — Ах, — он с трудом отдышался и усмехнулся. — Нет, что ты. Все нормально. Когда с домашним заданием было покончено, студенты разбрелись по своим комнатам. Кёко устало плюхнулась на кровать и открыла телефон-раскладушку, чтобы проверить входящие сообщения от дяди и ответить на них. Ничего существенного, он просто интересовался, все ли в порядке и не нужно ли чего в общежитии, но даже такое внимание подбадривало Хасэгаву, слегка утомленную обучением в Токийском оккультном колледже. В дверь комнаты постучали. Подпрыгнув на кровати, Кёко была готова к худшему, но посетителем оказалась Иэйри. Та быстро просунула голову в щель между стеной и дверью, подмигнув подружке. — Погнали купаться. — Точно, — Кёко покивала головой. Быстро взяв сменные вещи и чистое полотенце, Хасэгава вышла из комнаты. Последовав за Сёко, она миновала Сугуру и Сатору, смотревших глупое вечернее шоу по телевизору, и покачала головой. В подвальном помещении, где располагались душевые, пахло сыростью. Даже несмотря на то, что купались здесь всего пару раз в день, просыхать комната не успевала. Лампа слегка потрескивала и неприятно жужжала, свет от нее подрагивал, неравномерно освещая оранжевый кафель. Этому месту, определенно, не помешал бы ремонт. Кёко остановилась возле своего шкафчика, и достала из него резиновые шлепки. Кинув их на пол, она быстро переобулась в сменку; ходить по холодному кафелю ей было слишком неприятно. Раздевшись, девушка повесила джинсы, футболку и белье на крючок. Она собрала волосы в тугой пучок на затылке, чтобы те не мешались и поспешила к Сёко. В этот раз они даже не болтали во время душа. По какой-то причине, Кёко пришла к умозаключению, что подруга обиделась на ее отказ читать книжку про Гарри Поттера. — Ты прости… — За что? — Сёко обернулась, чтобы рассмотреть подругу. — Ну, что я книжку читать отказалась, — виновато проговорила Кёко. — А, да забей. Я вот по романам не угораю, — подмигнула Иэйри. — Квиты будем. Кёко хотела было возразить, что романы, вообще-то, очень классные, но решила, что это будет неправильно по отношению к подруге и развернулась, подставляя лицо под струю горячей воды. Закончив с душем, девушка подошла к запотевшему зеркалу. Она вытерла испарину и, посмотрев на свое унылое отражение, непонимающе прошептала себе под нос: — Да чем им всем романы-то не нравятся?

***

Сугуру, с которым девушка договаривалась встречаться по утрам, впервые проспал. Вместо того, чтобы будить его стуком в дверь, Кёко расстроенно поплелась на тренировочную площадку в гордом одиночестве. Даже погода не радовала ее этим ранним утром. Девушка шла по тропинке, вымощенной мелкой галькой, пиная камешки. Может, Гёто был прав? Если у нее не получается, надо либо набраться смелости и подойти к Годжо, которого она не понимала и не стремилась понять, либо бросить эту затею и пойти к дяде Ясуо, который точно попытается решить ее проблему. Но если идти к Годжо она не хотела по личным причинам, то дядя бы начал сетовать на бабушку с дедушкой, и в очередной раз завел монолог о том, что потенциальный талант потерян, а руки стариков загубили талантливую шаманку. Выходит, из двух зол нужно было выбрать меньшее… — Не хочу выбирать ничего из этого, — Кёко пнула камешек побольше и прибавила ходу. Галька отлетела от бордюра и упала на тротуар. — Чего выбирать не хочешь-то? — раздался подозрительно знакомый голос. Хасэгава подняла взгляд. Вместо Гёто, на трибуне сидел Сатору Годжо. Он сжимал в ладони одну банку газировки, а еще одна стояла рядом с ним. Помахав, парень нацепил очки и улыбнулся. — Не хочу говорить, — скрестив руки на груди, ответила Кёко. — Ты тут чего забыл-то? — Ну, по правде говоря, — Сатору соскочил с лавки и поставил газировку на место, где раньше сидел. — Я хочу тебе помочь. — С чего ты вообще взял, что мне нужна твоя помощь? Годжо развел руками, чтобы не отвечать на вопрос прямо. — Просто мне показалось, что у меня получится дать пару дельных советов. На удивление, впервые его речь звучала здраво и логично. Ожидая услышать дурацкую шутку, Кёко напряглась, но Сатору оказался предельно серьезен. Он поднял два пальца, и кивнул в сторону банок. — Смотри, есть проклятая энергия и проклятая техника. У тебя не возникает проблем со вторым, что несколько странно, но направлять проклятую энергию выходит крайне паршиво, — Годжо постучал пальцами по своему лбу. — А все дело вот в чем… Парень шумно вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха. Ему и самому было не по себе от того, что он собирался преподавать Хасэгаве урок по концентрации проклятой энергии, но если что-то было в его силах, то он хотел помочь. — Ты уже знаешь, что такое проклятая энергия и понимаешь, как она должна работать, поэтому этот момент мы опустим, — Сатору выдохнул. — Но. Тебе нужно научиться преобразовывать ее в единый поток и держать его стабильным. — Единый поток? — Именно. Ну-ка, покажи мне, как ты это делаешь, — Сатору поправил очки на переносице и внимательно уставился на одногруппницу. — Да не боись, не засмею. Давай. Сложив ладони параллельно друг другу, Кёко достала из «хранилища» нагинату. Удобно обхватив оружие, Хасэгава сконцентрировалась на том, чтобы направить проклятую энергию в него. Девушка нахмурилась, стараясь изо всех сил. — Стой, сейчас вылетит, — протянул ладонь Годжо. Однако Кёко не послушала его. Нагината выскользнула из рук и отлетела вперед на пару-тройку метров, приземлившись на газоне. — Ну, вот, я ж говорил, — покачал головой парень. — Извини, думала, получится, — виновато поджала губы Кёко. — Да нет, не извиняйся. Нам надо начать с чего-то полегче, — Сатору мягко улыбнулся, после чего занес руку, чтобы похлопать одногруппницу по плечу, но осёкся, решив, что та может воспринять тактильный контакт как-то не так. — Спасибо, что показала свою проблему… Я пока подумаю над тем, как научить тебя стабильно поддерживать поток проклятой энергии… И… — Я не хотела просить тебя о помощи, если честно, — Кёко потупила взглядом пол. Годжо понимающе кивнул. Несмотря на особенности своего поведения, он прекрасно осознавал, почему именно Хасэгава его сторонилась и пыталась казаться независимой. Ему бы и самому было обидно, если бы его дебют испортил кто-то посильнее него самого. — Ты прости меня, Хасэгава. Я не хотел тебя выставить неумехой в первый же учебный день, — снова удивил девушку Годжо. — Просто у меня такой характер ебнутый, — он рассеяно почесал затылок. — Давай выпьем примирительной газировки? Подняв взгляд карих глаз на молодого человека, Кёко рассеяно кивнула в ответ. — А давай…