Золотой век

Ранним утром Годжо Сатору не спалось. Открыв глаза рано утром, около шести часов, он раздосадовано вздохнул, бросив взгляд на будильник, и зажмурился. Надеясь, что сон придёт в руку, как только глаза закроются, шаман перевернулся на живот и укрылся простыней с головой. Вставать раньше положенного ему жутко не хотелось. Первые летние деньки оказались тем ещё испытанием для парня. Из-за жары, он стал плохо высыпаться и искал всяческие способы охладиться, начиная от ледяной газировки (из-за чего стал покашливать время от времени) и, заканчивая кондиционером в общей комнате, который жутко шумел и не давал возможности отдохнуть от громкого звука. Вентилятор также оказался бесполезным приобретением. Он лишь гонял по комнате горячий воздух и едва ли давал хотя бы толику желанной прохлады. Перевернувшись чуть на бок, Сатору вздохнул. Очередной учебный день ему был совсем не в радость. Вот если бы они могли с Хасэгавой куда-то сходить, хотя бы в магазин за продуктами… При мысли о Кёко Годжо почувствовал, как его губы изогнулись в легкой, дурацкой улыбке. Теперь уже спать ему вовсе не хотелось. В последнее время Сатору чаще и чаще прокручивал у себя в голове игру в прятки. Тогда они оказались так непростительно близко, что он зафиксировал этот момент в глубине подсознания. Волосы Кёко приятно пахли яблочным шампунем, а ее мягкие губы, которых он нечаянно коснулся рукой… Наверное, ему надо было действовать решительнее: запечатлеть на ее нежных устах первый поцелуй и выразить этим свои чувства, которые внезапно вспыхнули в тот момент, словно спичечная головка. Парень накрыл голову подушкой, понимая, что понесло его совсем не туда. Какой поцелуй? Она просто ему симпатична! Не могло быть такого, чтобы он в нее влюбился. Да и вообще… Ему другие девушки нравились: около метра семидесяти пяти, с большой грудью и крепкими ягодицами, правда конкретного типажа Сатору не имел и основывал свои предпочтения на фотографиях актрис из похабных журналов. Хасэгава подходила под этот «стандарт» с огромной натяжечкой. Ростом не вышла, грудь вроде была ничего, а пятая точка так и подавно не приковывала к себе внимания. Да и в целом девушка вообще не соответствовала тому, что Годжо привык видеть на красивых картинках. Хотя Кёко изменилась за время обучения. Теперь она казалась ему уверенной, собранной и… Подходящей его вниманию. Образ деревенской девчонки отошел на задний план. Она стала выглядеть как типичная жительница столицы: следила за модой, иногда гуляла в поисках новых образов с Сёко по Сибуе, где было много магазинов одежды, и пару раз даже серьезно интересовалась у них с Гёто, пошел бы ей какой-то другой цвет волос. Годжо стиснул зубы, перевернувшись на спину. Теперь лежать на животе было крайне неудобно. Когда он успел понять, что эта девушка ему не безразлична? Этот вопрос все ещё оставался для него загадкой. Может, когда попытался защитить их с Сёко от похотливых дальнобойщиков? Или, когда она впервые сдалась и попросила у него помощи? А, может, когда она начала пользоваться косметикой и стала подчеркивать свою естественную красоту? Кёко было слишком много в его голове. И это пугало парня, не знавшего такой привязанности ранее. — Черт возьми, снова об этом думаю, — Сатору накрыл лицо ладонями. Годжо ударил кулаком по кровати и едва слышно выругался. Мысли о Хасэгаве доставляли ему не только моральный, но и физический дискомфорт. С трудом, парень поднялся с постели и потянулся. Лежать в кровати дальше, как лужица растаявшего мороженого, он не видел смысла. Пошарив по столику, Сатору нашел очки и быстро нацепил их на переносицу. Так его чувствительным глазам было гораздо легче переносить дневной свет. Да и не любил он разглядывать собеседников, не достойных его внимания. Подойдя к шкафу, молодой человек достал из него свежее белье и чистую футболку. Раз уж времени у него было завались, стоило принять бодрящий утренний душ перед запланированным дежурством на кухне. Ещё с первых дней в учебном заведении, они с Гёто договорились, что будут выполнять работу вместе. Но с появлением девочек график несколько сместился: они чередовались с Кёко и Сёко. Правда, после происшествия на заправке, за продуктами студенты стали ходить парами мальчик-девочка, чтобы в случае чего избежать конфликтов с дальнобойщиками. Под водой оказалось слишком хорошо. Прохладная влага впитывалась в кожу и несколько остужала. Хотелось остаться под струями воды на весь день, чтобы голова оставалась свежей и мозги не спекались под ярким июньским солнцем. Казалось бы, на дворе был всего лишь первый месяц лета, а температура уже доводила до изнеможения. Сатору поднял лицо, подставляясь под струйки воды. Он простоял так некоторое время, закрыв глаза. Хоть где-то в общежитии ему оказалось комфортно находиться. В голове шамана мелькнула мысль, что если ему сложно справиться с такой жарой, то Гёто, наверняка ещё труднее. Все же, тот большую часть времени носил одежду тёмных тонов, да и волосы его были угольного цвета. Наверняка, Сугуру мучился и не находил себе места днём. По наблюдениям Годжо, в душе тот тоже стоял под холодной водой, надеясь хотя бы немного остудиться. Шумно вздохнув, Сатору выключил смеситель. Встряхнув головой, он зачесал ладонью влажные белоснежные волосы и недовольно пробурчал. Идти куда-либо ему не хотелось, но, если он пропустит свой день на кухне, дуться на него точно будут все одногруппники, без исключения. После длительного приёма душа, Сатору неторопливо обтер влажное тело и промокнул полотенцем волосы. Он надел чистую футболку, белье и спортивные штаны, а затем направился в общую комнату. — О, ты уже проснулся, — негромко поприветствовал друга Сатору. Склонившись над плитой, Гёто поджег газовую конфорку и поставил на неё чайник. — Да, сегодня что-то совсем плохо спалось, — спокойно ответил Сугуру. — А ты-то чего? Обычно ты не раньше семи из комнаты выходишь, когда у нас дежурство. — Да я… Думал много, — пробормотал Годжо, доставая из холодильника ингредиенты для сэндвичей. — И поэтому проснулся почти в шесть… — Ты думал? — Гёто сдержал смешок. Годжо в шутку дал другу лёгкий подзатыльник и поспешил начать работу. Пока Сугуру делал воздушный омлет, Сатору мазал тостовый хлеб сливочным сыром и выкладывал на него тонкую нарезку ветчины. Бывало, они менялись и сэндвичами занимался Гёто, но в это утро на нем оказалась готовка основного блюда. — Смешно тебе, — недовольно пробубнил себе под нос Годжо, отправляя в рот ломтик холодного помидора. — А я реально думал. — И к чему тебя привели эти твои божественные умозаключения? — Это немного странно прозвучит… Закончив выкладывать овощи, Сатору накрыл сэндвич второй половинкой хлеба. Он разрезал его на треугольники и выложил на тарелку. Перекус выглядел весьма аппетитно, отчего у парня предательски заурчал живот. — Но я понял для себя одну вещь… — Сатору принялся делать второй сэндвич. — Мне нравится Хасэгава, — негромко добавил он, будто переживая, что их могут подслушивать. — А почему шёпотом? — Сугуру передразнил друга. — А вдруг девочки уже проснулись, — смутился Сатору. — Не хочу, чтобы они это слышали. Особенно Кёко. Пока рановато как-то… Вываливать на неё такое… Почесав подбородок, Сугуру поднял взгляд. Пару минут он так и стоял, обдумывая, что от него хотел услышать собеседник. — Ну, Америку ты мне не открыл, — наконец, сказал Гёто. — В смысле? — Годжо поправил сползшие с переносицы очки и посмотрел на друга. — Я заранее был уверен, что кто-то из вас влюбится… — Не говори такие громкие слова! Она просто нравится мне, — как кошка прошипел Годжо. — Влюбился это когда все, крест на человеке ставить можно. Становится каблуком там… Все ее прихоти исполняет… В неокрепшем уме Годжо Сатору уже давненько засела мысль о том, что влюбиться «по-настоящему» означало потерять себя. По этой причине он старался избегать слова «люблю» для обозначения своих привязанностей. Как ему казалось, «нравится» — самое подходящее слово для описания эмоциональной увлеченности человеком. Не громко, не броско, но при этом ёмко. Хотя, чем дальше заходили его размышления, тем меньше слово «нравится» подходило Хасэгаве Кёко, захватившей каждую клеточку его мозга. Эта мысль его удручала. — Откуда у тебя такие познания? — Сугуру покачал головой. — Ты думаешь, у меня совсем опыта нет что ли? — Годжо фыркнул. Разумеется, строить опыт на романтических комедиях и манге — идея скверная, но признаваться другу в том, что с девушками у него не было абсолютно ничего, кроме взаимной симпатии — самоубийство чистой воды. Хотя бы потому, что для красного словца Годжо неоднократно приукрашивал свою жизнь историями о похождениях по красавицам. Иногда такие рассказы не стыковались друг с другом, но Сатору, казалось, внимания на это не обращал. — Ну, если честно, то да, — Гёто тихо рассмеялся. — Ладно. А то сейчас ещё и обидишься на меня. — Братанчик. Нет бы мне поверить, — Сатору разрезал очередной сэндвич и выложил его на тарелку. — А сегодня красиво вышло, зацени. Товарищ покивал головой, посмотрев на проделанную Годжо работу. Тот, довольный собой, поднял тарелку и переставил ее на общий стол. В отличие от Сатору, Гёто далеко не заканчивал со своей частью завтрака. Он аккуратно поддел невообразимо пышный омлет и разрезал его лопаткой на две части. Сложив его пополам, парень переложил каждую из них на тарелки и попросил друга поставить те на стол, пока готовилась вторая порция. — А ты сегодня тоже постарался, — глядя на то, какую красоту выдал Сугуру, Годжо невольно позавидовал кулинарным навыкам того. — Ого, ты меня похвалил? Значит реально постарался, — Гёто усмехнулся. — Слушай. Касаемо того, о чем мы говорили… Парень отошёл от плиты и оперся на кухонную тумбу. Поправив прядь, что выбилась из пучка тёмных волос, Гёто посмотрел на друга с прищуром. Он потёр подбородок и хмыкнул. Со стороны Сугуру походил на хитрого лиса бурого окраса, замышлявшего пакость. — Давай, колись, чего удумал, — Годжо скрестил руки на груди и посмотрел на товарища из-под приспущенных стёкол очков. — А что если нам всем куда-то пойти вместе, но, чтобы оставить тебя с Хасэгавой? — В смысле? — Посуди сам. В основном девочки гуляют вдвоем, и мы тоже вдвоем. Те два раза, что мы выбирались поесть рамэна — не в счет, — Сугуру приподнял указательный палец. — А так мы можем куда-нибудь собраться, и я тактично проведу время с Сёко. Задумчиво потерев подбородок, Годжо поднял голову и устремил взор к потолку. И правда, так будет проще остаться с Кёко один на один. Возможно, даже получится взять ее за руку. А если уж она окажется не против, то можно будет и обнять ее. Может, тогда ему станет понятнее, что именно за чувства Сатору испытывает к ней. Просто нравится или… — А вот как ты думаешь, куда пойти можно? — Я бы пригласил свою девушку в океанариум, — мечтательно проговорил Сугуру. — Мне кажется, это классное место. И животных немного есть, и рыбы красивые… Людей бы поменьше — вообще идеально было бы. Но куда ни сунься, их везде много. О! А еще там пингвины есть! Вот ты видел пингвинов хоть раз в жизни? — Ну, на картинках видел, — нахмурился Годжо. — А что, есть принципиальная разница между ними и другими птицами? — Не строй из себя дурачка, — Гёто покачал головой и вернулся к омлету. — Пингвины девчонкам нравятся. Они же милые. Вот, ты, например, знал, что большинство пингвинов однолюбы? Они дарят своим избранницам камешки как мы девчонкам обручальные кольца… Разложив второй омлет по тарелкам, Сугуру поставил их на стол. Довольный проделанной работой, он обернулся на Годжо, грустно уставившегося в пустоту и, очевидно, загрузившегося на полную. — Я, кажется, пришел к тебе не за лекцией о пингвинах, Сугуру, — устало протянул Годжо. Парень развернулся и налил кипяток в свою чашку с рисунком покемона Чармандера, после чего тяжко вздохнул. Какие пингвины, когда вопрос был куда серьезнее… — Одно другому не мешает, — пригрозил лопаткой Гёто, после чего поспешил намылить ее моющим средством и ополоснуть. — А ты бы куда повел? — Я бы повел ее в кино, — абсолютно серьезно ответил Годжо, разбавляя чай холодной водой. — И выбрал бы какую-нибудь романтическую комедию, чтобы она точно поняла мой настрой. Фильм был бы легким и непринужденным… А в кульминационный момент… — на этой фразе он запнулся. — Забей. Просто повел бы в кино. Всё. — У-у-у, да ты уже спалился, что поцеловал бы её, — звонко рассмеялся Гёто. — Заткнись, — рассмеялся Сатору. Дверь из комнаты в конце коридора отворилась. Хасэгава вышла медленно, словно совсем никуда не торопилась. Она перекинула через плечо полотенце и недовольно поморщилась на обилие солнечного света в общей комнате. В руках она сжимала зубную щетку и тюбик с пастой. — О, вы уже встали, — девушка зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Доброе утро, ребята. — Привет, Кёко. Как спалось? — с улыбкой проговорил Сугуру. Годжо молча помахал рукой. Он несколько смутился того, что Кёко появилась аккурат после обсуждений их с Гёто идеальных свиданий. Понадеявшись, что Хасэгава не слышала, о чем они с другом болтали, Сатору потянулся. — Мне всю ночь снился кошмар, что я пахала огромное поле, — с нотками усталости проговорила Кёко. — Ладно, я умываться. Следующей в общую комнату вышла Сёко. Она поприветствовала одногруппников взмахом руки и поторопилась в уборную. — Ну, так что, как тебе моя идея? — Ладно, — Годжо выдохнул. — Все равно ничего лучше мы не придумали. Спустя десять минут четверо шаманов устроились за обеденным столом. Уплетая завтрак за обе щеки, Годжо посматривал на Кёко. Едва их взгляды пересекались, парень отводил взгляд. Пускай, стекла солнечных очков скрывали, куда его взор падал, Сатору был уверен — она знала, куда именно он смотрел. — Мы тут подумали, может нам сходить куда? — подал голос Сугуру. — Всем вместе. — А что, идея хорошая, — оживилась Хасэгава. — А куда? — Можем выбрать. Куда бы ты хотела, Кёко? Девушка нахмурилась и поджала губы. С такой эмоцией на лице она выглядела очень мило и шкодливо. — Кафе с котиками? — Она изогнула бровь и посмотрела на парней. — Мы с Сёко ходили в такое. Там прохладно, вкусно и есть котики. Годжо усмехнулся. Будучи наслышанным о любви Хасэгавы к котам, подобному ответу он не удивился. Напротив, учитывая, сколько она ему рассказывала о всевозможных усатых и хвостатых в окрестностях усадьбы ее клана, он предвидел такой ответ на вопрос. — Кстати, идея-то неплохая, — покачал головой Сатору. — Учитывая, какая ебейшая жара стоит на дворе… — О, кстати о жаре… — Кёко поднялась со своего места. — Минуточку! Скрывшись в своей комнате, Хасэгава так же быстро вернулась. Сжимая в руках картонную коробочку, она достала оттуда тонкую пластинку. Отклеив прозрачный слой, девушка подошла вплотную к Годжо. Тот удивленно поднял на нее голову. — Насколько помню, ты больше всех жалуешься на жару, — серьезным тоном произнесла Кёко. Подняв молодого человека за подбородок, она улыбнулась. Сатору слегка покраснел, ожидая, что подруга может сделать дальше, но вырываться из ее мягкой ладони не стал. Он посмотрел на Кёко внимательно, выжидая. Она легонько взъерошила его волосы и затем придержала чёлку, чтобы наклеить гелевый патч синего цвета прямиком на лоб Годжо. — Это пластырь от жары, — мягко сказала Хасэгава. Сатору нахмурился. Явно ожидал чего-то другого, хотя умом понимал, что в присутствии, как минимум, двух свидетелей, Кёко не станет переходить грань, даже если бы она и испытывала к нему что-то, кроме дружеских чувств. — О, а правда, — произнес парень. — Реально работает! — Это мы с Сёко вчера в магазине нашли, — Кёко села обратно за стол. Иэйри вздохнула, ковырнув омлет палочками. С утра она была совсем без сил и в разговор вступать не торопилась. — А ты куда хотела бы, Сёко? — спросил одногруппницу Сатору. — В Императорский дворец, — пожала плечами Иэйри. — Там вроде сад красивый. — Интересно… — А вы куда хотите? — Кёко отпила горячего чая и наклонила голову, рассматривая парней. — Я хочу в океанариум, а Сатору в кино, — ответил за двоих Сугуру Гёто, заканчивая свою трапезу. — Давайте знаете, как поступим… — Сугуру перегнулся назад и взял с тумбы блокнот, где обычно шаманы составляли списки продуктов. — Каждый из нас дважды напишет место, куда хотел бы сходить. Потом мы бросим записки в… Пакет бумажный… Будем вытягивать по очереди. И какой из вариантов попадется дважды, то туда мы и пойдем. — А что, хорошая идея, — подала голос Сёко. — Так точно обидно не будет никому. Студенты, передавая друг другу блокнот и ручку, писали свои варианты и вырывали листочки, сгибая их пополам. Сугуру достал из шкафчика пакет и собрал бумажки. Пока Годжо мыл посуду, Гёто несколько раз перемешал жребии, прежде чем перейти к следующей части плана. Девочки тянули первыми. Сёко вытянула записку с надписью: «Императорский дворец» и довольно улыбнулась, а Кёко — «Океанариум». — У меня руки мокрые, — Годжо наспех вытер их о кухонное полотенце. — Тяни ты, Сугуру. — О, у меня кино, — улыбнулся молодой человек. — Так, — Сатору сел за стол и залез рукой в бумажный пакет. Пошевелив пальцами, он с трудом подцепил один из листочков и вскинул брови. — Океанариум. — А чего это ты так погрустнел? — Гёто с издевкой похлопал друга по плечу. — На пингвинов смотреть не хочу… — выдохнул Годжо. — Лекции с утра хватило.

***

— Сегодня у нас есть важное поручение, — Яга Масамичи вошел в класс чуть опоздав, не более чем на пару минут. Обычно учитель не задерживался и даже приходил раньше положенного времени, минуток на пять. Однако этим утром Яга выглядел несколько озадаченно. Он прищурил глаза, рассматривая студентов и остановился на Годжо, который лениво потягивался на стуле. — Чего это у тебя на лбу? Сатору шлепнул себя по лбу. Совсем забыл о том, что Кёко приклеила ему охлаждающий пластырь. Чуть покраснев, он отлепил с влажного лба гелевый патч и выдохнул. Стыдно ему было лишь самую малость. Скорее, не хотелось снимать, ведь Кёко проявила заботу о его самочувствии. — Да так… — пробормотал Сатору. — Можно выкинуть? — По пути выкинешь, — выдохнул учитель. — Собирайтесь, давайте. Изгонять проклятие будем. — О, а где на этот раз? — подал голос Сугуру, обмахивавший себя тетрадкой. — Океанариум «Саншайн», — скрестил руки преподаватель. — Гёто, ты что, дал ему взятку? — недовольно проговорил Сатору, поднимаясь из-за парты. — Сука, на все ради пингвинов этих ебучих готов, — сквозь зубы прошептал парень. Масамичи Яга оказался за спиной студента внезапно. Вместо того, чтобы начать читать нотации, он отвесил Сатору подзатыльник. Очки молодого человека упали на парту Гёто и чудом не дали трещины. Удар у учителя был что надо. — Закрой свой поганый рот, Годжо, — не выдержал Яга. Сугуру покачал головой. В отличие от своего товарища, он прекрасно понимал, насколько унизительно для преподавателя прозвучало предположение о коррупционной схеме. Ни для одного порядочного японца такая шутка не показалась бы смешной. Более того, единожды уличенный во взяточничестве житель Страны восходящего солнца, становился человеком порицаемым, и тень от его деяния перекладывалась на всю его семью, вне зависимости от того, участвовали ли домочадцы в грязных делах. — То, что ты только что сказал, тянет на уголовную статью, да будет тебе известно. Даже нет, на две, — Масамичи тяжело выдохнул. — Думай своей головой, когда рот открываешь, — он ткнул ученика в лоб пальцем. — На первый раз ты отделался подзатыльником, но будешь дальше говорить такие вещи, я сообщу все твоим родителям. Услышал меня? — Да насрать им, учитель, — недовольно пробормотал Годжо, подбирая очки. — Пошел вон, — Яга указал в сторону выхода. — Жди нас на улице, инструктаж по технике безопасности будет без тебя, раз самый умный такой. Пожав плечами, Годжо не нашелся с ответом и покинул кабинет. Он медленно поплелся в сторону выхода из стен учебного заведения. Подумаешь, пошутил неудачно. Это не дает учителю никакого права давать ему подзатыльники. Будет он жаловаться, не будет. Одно Сатору знает точно: если он сам расскажет об этом своим родителям, те сожрут преподавателя Токийского оккультного колледжа с потрохами просто за то, что тот посмел поднять руку на наследника клана Годжо и сильнейшего шамана в истории, пускай и неопытного. Ожидал одногруппников и учителя Сатору недолго. Опершись на колонну у входа в учебный корпус, он просматривал последние входящие сообщения: несколько от матери, одно от кузена. Скукота, да и только. Ему давно не поступало писем от старых знакомых из прошлой жизни. Наверное, им было гораздо лучше без гиперактивного парня под боком. Эта мысль немного удручала молодого шамана, но он старался смотреть на все под другим углом. Теперь он хотя бы не одинок и не навязывался со своим дружелюбием. — На автобусе поедем, — Гёто оказался рядом с другом неожиданно. — А потом на метро. — Фигово, — вздохнул парень, захлопывая раскладушку. Путь до океанариума «Саншайн» оказался не близким. Сначала шаманы доехали на автобусе до ближайшего метро — станции Мусаси-Ицукаити. Оттуда дорога предстояла тернистая — три пересадки на другие линии, общей продолжительностью маршрута около часа, и, наконец, прибыв в конечную точку маршрута, предстояло пройти пятнадцать минут пешим ходом от Икэбукуро до самого океанариума, располагавшегося на крыше торгового центра. Всю дорогу Годжо молчал. Чувствуя обиду на учителя за подзатыльник, он не собирался открывать рта, чтобы не получить еще один. На удивление, воспитательные методы Масамичи Яга оказались действенными даже для такого студента как Сатору. — Добрый день! — у входа в океанариум группу шаманов ожидала молодая девушка. Рыжеволосая сотрудница учреждения, одетая в строгий костюм, мило улыбнулась и поклонилась, приветствуя посетителей. — Мы очень признательны, что вы согласились нас сегодня выручить. Меня зовут Комацу Нана и я введу вас в курс дела, господин Яга, — девушка достала блокнот. — Я сделала тут записи о произошедшем… — Она «Окно»? — Гёто наклонился к товарищу и шепнул ему на ухо. — Думаю да, — Годжо повел плечами. Девочки внимательно слушали представительницу океанариума, кивая головой в такт едва ли не каждому ее слову. — Вчера в семь вечера в аквариуме с пятнистыми акулами была замечена активность. Неясным образом, проклятая энергия просочилась прямиком к рыбам и из-за этого те мутировали. Грубо говоря, теперь там вместо милых пятнистых акулок… Проклятия, — девушка покачала головой и рефлекторно поправила бейджик. — В количестве… Эм, — она нахмурилась. — Семи штук. Предположительно, уровень третий. Годжо вздохнул. Всего-то третий уровень. — После того, как задание будет выполнено, я с радостью проведу вам экскурсию по нашему замечательному океанариуму, — Нана мило улыбнулась шаманам и наклонила голову. — Единственная просьба к вам… По возможности, не разбивайте аквариумы. Я понимаю, что это тяжело выполнимый пункт вашего технического задания… — Хорошо, мои студенты постараются, — кивнул Масамичи Яга. — На территории океанариума сейчас никого, — поспешила дополнить свои слова Нана. — Так что можете не переживать. Все сотрудники сегодня получили отгул и на проходной отметок не было. Только под нами торговый центр… Так что… — Нана виновато улыбнулась. — Мы поняли вас, госпожа Комацу, — Масамичи кивнул головой. — Я сейчас проинструктирую ребят и вернусь к вам. Отведя студентов в сторону, Яга попросил встать их полукругом. — Итак, для начала, вы должны поставить завесу, — он кивнул в сторону Годжо. — Сегодня это делаешь ты. Потом вы добираетесь до аквариума с пятнистыми акулами, — учитель показал на карте, которую любезно предоставила сотрудница океанариума, где именно находился нужный объект и обвел конечную цель ручкой. — Желательно пройдите по разным коридорам, чтобы удостовериться, что проклятия не разбрелись по всему океанариуму. И затем вы должны их нейтрализовать. Как закончите, возвращайтесь к выходу и позвоните мне. — А если что не так пойдет? — поспешила уточнить Кёко. — Вы готовы к такой работе, не переживайте. На худой конец, у вас есть Годжо. Группа студентов оказалась за стенами океанариума около одиннадцати часов дня. Сатору остановился сразу возле входа. Он сложил ладони и произнес: — То, чего боятся больше темноты, что темнее тёмного… Очисти эту скверну. Пейзаж за прозрачными дверьми и высокими окнами океанариума медленно окрасился в темное. Казалось, что по мановению руки молодого шамана наступила глубокая ночь. Солнце, так ярко светившее с утра, словно вовсе перестало существовать. — А ты не промах, — Гёто хлопнул друга по плечу. — Предлагаю разделиться и дойти к аквариуму разными путями, как и сказал учитель. Сёко, пойдем со мной. Сёко устало выдохнула. — У меня такое ощущение, что учитель постоянно забывает про мою обратную проклятую технику, — посетовала она. — Нет, ну, типа, лечить вас-то понятно… Но сами посудите, какая от меня польза на поле боя? — А я это предусмотрел. Кёко, ну-ка, — Годжо кивнул в сторону подруги. — Помнишь, что я тебе дал? — А, точно, — Хасэгава хлопнула в ладоши развела руки. — Ты попросил меня сохранить вот это оружие и наполнить его проклятой энергией. Девушка протянула вакидзаси подруге. Сёко неуверенно взяла в руки клинок и вытащила его из ножен. Рукоять вакидзаси оказалась тяжеловатой, но перечить Годжо, решившему все за нее, она не стала. — Не подумай, мы не заставляем тебя сражаться, — спокойно произнес Сатору. — Просто если меня, Сугуру или Кёко не будет рядом, так ты сможешь защититься от проклятий. Договорились? — Ладно, так уж и быть, — покачала головой Иэйри. — Спасибо за вашу заботу. Но я плохо обращаюсь с холодным оружием… — А это повод присмотреться к нему поближе, — поспешила подбодрить подругу Хасэгава. — Надо с чего-то начинать, Сёко. — Давайте, пора выдвигаться. Чем быстрее расправимся со всем, тем быстрее нам дадут погладить пингвинов, — бойко произнес Гёто, ударив по ладони кулаком. — А ты все со своими пингвинами… — выдохнул Годжо, поправив растрепанные волосы. — Встречаемся у аквариума с акулами через десять минут. Госпожа Хасэгава, прошу… — парень шутливо поклонился в сторону нужного зала, изображая вежливого работника океанариума. Кёко ударила в ладони еще раз, призвав свое проклятое оружие — ту самую нагинату, с которой бегала по заброшенному торговому центру несколько месяцев назад. Она усмехнулась, посмотрев на ребячество Годжо и покачала головой, сдерживая смешок. Следуя по указателям, пара шаманов двигалась в сторону аквариума с пятнистыми акулами. Они шли молча. Если Кёко рассматривала мельком разноцветных рыб, то Сатору заговорить стеснялся. Ему мешало что-то, чего он так и не мог объяснить самому себе. Наверное, план Сугуру по разделению команды был не самой лучшей идеей. — Хорошо, что разделились, — проговорила Хасэгава. — Думаешь? — Да, так проще будет. Часть акул на Гёто, часть акул на тебе и мне. Конечно, я еще… Слабачка, — Кёко шумно выдохнула. — Но, думаю, что третий уровень мне по зубам. — Не такая уж ты и слабая, — отрицательно покачал головой Годжо. — В последние разы ты держалась гораздо увереннее, чем в торговом центре. Я не делаю тебе комплимент, — поспешил дополнить шаман. — А объективно оцениваю. — Думаешь? — бросив грустный взгляд на молодого человека, Кёко крепче сжала рукоять нагинаты. — Просто… Ты такой сильный. И Сугуру тоже. И Сёко очень способная… Меня это вдохновляет. Наверное, поэтому я стараюсь улучшить свои навыки. Улыбнувшись в ответ на такие громкие слова, Годжо снял очки. Он посмотрел на Хасэгаву тепло, что несколько резонировало с холодным цветом его голубых, глубоких глаз. В подсветке от аквариумов, светлые ресницы и волосы выглядели даже белее обычного. — Прости, если вопрос грубый задам… — Кёко набрала в легкие побольше воздуха. — Ну? — непонимающе изогнул брови Годжо. — А ты альбинос? Сатору рассмеялся. Удивительно, что Хасэгава так долго держала такой вопрос при себе и не произносила его вслух. Возможно, спроси она раньше, он бы обиделся, но ее запоздалое любопытство искренне развеселило и показалось ему даже несколько милым. — Наверное, — парень пожал плечами. — У нас в клане… Много таких. Моя мать, мои кузены… Кузина еще одна дальняя, — Годжо загибал пальцы. — Нет, ну, в принципе, всем внешним признакам альбиносов мы отвечаем. Так что… Я бы сказал да. — А очки ты носишь… — тут же последовал второй вопрос. — Просто яркий свет доставляет дискомфорт, — оборвал подругу на полуслове Годжо. — И все? — Ну, еще меня немного утомляет. А, лучше если ты сама попробуешь, — парень протянул Кёко свои очки. — Надень. Следуя по длинному коридору из вереницы аквариумов, студенты искали указатели. Кёко приняла из рук молодого человека очки и нацепила их на себя. Поправив их на переносице, девушка обернулась к Годжо. — В них же ничерта не видно! Прям вообще, Сатору. Сатору усмехнулся в ответ на такое негодование. Хасэгава в его очках показалась довольно милым зрелищем, отчего он не смог сдержать ласковой улыбки. Все же, эта тонкая грань между «нравится» и… Покачав головой, Сатору остановил мысль, чтобы не признаться себе в чем-то постыдном. — Вот настолько у меня чувствительные глаза. Хотя, на самом деле, при должном уровне манипуляции проклятой энергией, ты можешь привыкнуть к ним и со временем начнешь смотреть на мир моими глазами, — шаман развел руками. — О. Наш поворот, Кёко. — Пожалуй, верну их тебе, — девушка сняла очки. — Форма не моя. Лучше куплю себе нормальные на лето, когда со всем разберемся. Забрав очки, Годжо тут же водрузил их обратно на переносицу. Он немного замялся, чувствуя некоторую эйфорию от осознания того, что Кёко примерила вещицу, с которой он практически не расставался. Аквариум с пятнистыми акулами находился в одном из залов, соединявшем собой переходы между частями океанариума. Легкий синий отблеск лампочек, указатели с видами рыб и множество нелепого декора в виде морских обитателей. Под потолком расположилась большая фигура акулы, которая, по замыслу дизайнера интерьера, словно должна была проплывать над посетителями и обитателями зала. Центральный аквариум, являвшийся венцом экспозиции, оказался разбит. Вода покрыла пол толстым слоем. Ошметки от рыб, которые не смогли мутировать, всплывали на поверхность, словно кусочки мяса в супе: неохотно. Декор тоже пострадал: камни и кораллы, составлявшие инсталляцию, валялись около разбитого стекла. Часть водорослей, что покинула аквариум вместе с его бывшими посетителями, тоже оказалась на полу. Годжо поморщился, рассматривая свои ботинки, промокшие до нитки в воде. Он обратил внимание, что Кёко потупила взглядом в свои тряпичные кеды и грустно вздохнула. Сёко и Сугуру показались с противоположной стороны одновременно с товарищами. Жестом они показали, что ничего по пути не встретили. Проклятий видно не было. Но это не означало, что студенты не чувствовали их присутствие. Да и клокочущие звуки, которые издавали бывшие акулы, явно давали понять: существа все еще в этом зале. Только вот где? — Они здесь, — тихо проговорила Кёко. — На потолке, ага, — Сатору махнул рукой, привлекая внимание товарищей по ту сторону залы, и показал Гёто на потолок. — Надо бы спустить этих говнарей… — Дядя Ясуо говорил, что нужно привлечь внимание проклятий, — поспешила сказать девушка. — Давай я возьму их на себя? — Справишься? Или как с троллем? — вздохнул Годжо. — Ты мне всю жизнь этого тролля будешь припоминать что ли? — хмыкнула Хасэгава. — Хотелось бы, — усмехнулся парень. — Если уверена, то давай. Кёко резко выдохнула, словно собираясь с мыслями, сжала нагинату крепче и рванула в сторону аквариума. По залу раздался резкий звук, похожий на шлепки по воде. Добравшись до аквариума, Хасэгава обернулась назад, чтобы увидеть одногруппника. Тот кивнул и принялся медленно передвигаться в ее сторону. Громкие звуки от передвижения шаманки вокруг бывшей обители акул отзвуком раздавались и тревожили проклятия. Те не спешили спускаться вниз, выжидая удобного момента, но клокотать стали гораздо агрессивнее и громче. Поджав губы, Хасэгава призвала другое оружие. Лук, которым она некогда подстрелила «горного тролля», пришелся как нельзя кстати. Натянув тетиву, девушка прищурилась и выбрала цель. Мутировавшая морда акулы рассматривала ее прямо с пространства над аквариумом. Проклятие наблюдало за шаманкой, будто наделенное разумом. Сатору обратил внимание на то, что у бывших акул отросли конечности. Не абы какие: было похоже на пришитые человеческие руки и ноги, и выглядело это — вкупе с рыбьим телом и плавниками — мерзко. Как чей-то неудачный эксперимент. Печати на теле одного из уродцев явно намекали на то, что кто-то стоял за внезапным превращением обитателей океанариума в проклятия. Прицелившись, Кёко пустила стрелу прямиком в морду «акулы». Существо завизжало от боли и выпало из импровизированного гнезда. Окутывавшие его собратья последовали вниз. Цепкими руками и ногами они крепились за остатки стен аквариума. Хищники скалились, рассматривая шаманку, что посмела их потревожить. Благодаря успешному попаданию, тушка самого большого из проклятий осталась лежать неподвижно. — Не подходи к ним, Гёто! — внезапно крикнул Годжо. Сугуру, который хотел преодолеть расстояние от входа до аквариума, замялся на месте. Намереваясь завоевать проклятие для дальнейшего использования, он и подумать не мог, что одногруппник его остановит. — С этими тварями что-то не так! — снова крикнул Сатору, подбегая к Хасэгаве. Кёко в ужасе попятилась назад. Зрелище, представшее перед ней, поразило далеко не в лучшую сторону. Монстры были склизкими, мерзкими, а их ноги и руки, приделанные лентой печати, неестественно выгибались, будто были бескостными. Шестерка акул-полулюдей наступала сообща, создавалось ощущение, что они обладали коллективным разумом. Они клацали зубами, переставляя конечности в такт друг другу, и издавали режущие уши звуки. Выли от боли. — Синий, — Сатору взорвал пол под одной из «акул» своей сильной техникой. Завизжав, проклятие отпрыгнуло и почти увернулось от атаки шамана. Однако избежать следующего выпада Годжо не смогло. Слабого удара хватило, чтобы тушки двоих из «акул» безжизненно отлетели. Правда, было нарушено обещание, данное Комацу Нане — аквариум в одной из стен дал трещину и лопнул. Вода хлынула на пол вместе с пестрыми рыбками. Жалобно барахтаясь, животные, что не смогли выбраться из опустевшего аквариума, умирали. Кёко прыгнула вперед, разводя руки. Нагината появилась в ее ладонях молниеносно. Оказавшись на спине одного из чудовищ, она рубанула со всей силы, отсекая уродливую рыбью голову. Чуть не поскользнувшись на трупе монстра, она ловко перескочила к следующему и полоснула его по рукам, отрубив конечности. Годжо щелкнул пальцами, добивая того. Он учел прошлый негативный опыт, так что постарался сделать так, чтобы ошметки противника не попали на девушку. Обрадовавшись неповоротливости «акул», Кёко обернулась на молодого человека, чтобы поблагодарить его. Проклятие, которое она не заметила, укусило шаманку за ногу и резко дернуло Хасэгаву на пол, после чего сильнее обхватило икру острыми зубами и поволокло в сторону аквариума. Девушка завопила от боли и ударила ладонью по толще воды. Брыкнувшись, она поняла, что рана лишь углубилась и зубы впились в плоть крепче, челюсть зафиксировалась намертво. — Сатору, не стой столбом! — Сугуру побежал в сторону товарищей, выхватив из рук Сёко клинок. Годжо, наблюдавший за тем, как существо утаскивало девушку в свое логово, с трудом пошевелился. Крики Хасэгавы сковывали его и не давали шелохнуться. Она не была слабой, больше не была, но попалась в ловушку проклятия снова, прямо как в заброшенном торговом центре. Кровь хлестала из раны шаманки, смешивалась с аквариумной водой и окрашивала пространство в алый цвет. Если он использует свою технику, ее разорвет на куски. Как плитку, стены, оставшиеся куски стекла. Он ранит не только Хасэгаву, достанется еще и Гёто, и Иэйри. И, разумеется, еще один аквариум лопнет. — Кёко! — наконец, когда до юноши дошло, что произошло, он схватил нагинату, которую она выронила, и рванул с места. Гёто проткнул голову монстра, крутившегося вокруг тел «семьи» резким движением руки. Ему повезло, что оружие было пропитано проклятой энергией, оттого, хрипло клокоча, существо испустило последний вздох. Оставалась только акула, утащившая Хасэгаву в логово. Опомнившийся Сатору стоял посреди развороченного аквариума, устланного камнями, песком и тушками рыб, не мутировавших вместе с остальными обитателями. Проклятие, выплюнуло ногу Хасэгавы (благо, не оторванную) и обошло шаманку вокруг. Она казалась для него лакомым кусочком. Нежная плоть, горячая, сочная… Это не холодное рыбье тельце. Сатору посмотрел на девушку. Кёко даже не плакала. Изнемогая от боли, шаманка тяжело дышала и пыталась встать с места, но больная нога не давала ей опереться на нее. — Не вставай, — негромко проговорил парень, повертев в руке нагинату. — Сёко все вылечит… — Х-хорошо, — едва заметно кивнула Кёко. Подскочив на месте, Годжо прыгнул вперед. Он замахнулся нагинатой, намереваясь поразить противника, как копьем. Однако промахнулся, и вместо того, чтобы покончить с проклятием, лишь царапнул толстую кожу. — Лови! — крикнул Сугуру. Небольшое проклятие, которое призвал шаман, кинуло в ладони Годжо вакидзаси, перепачканный грязно-фиолетовой кровью чудовища. Схватив клинок, он оттолкнулся от рыхлого грунта и настиг цель. Размозжив голову проклятия, парень крикнул. — Сука! — шаман откинул клинок. Сатору обессилено сел на аквариумный камень и обхватил голову руками. Его руки были покрыты мерзкой слизью и выделениями твари, которая схватила Хасэгаву за ногу. Он не спешил подходить к девушке, которая с трудом удерживала голову над толщей воды. Пытался осознать произошедшее. — Сатору, мне больно, — хрипло проговорила Кёко. — А, черт, — парень подскочил с камня и подбежал к подруге. Аккуратно приподняв ее, он помог ей добраться до лавки около разрушенного аквариума. — Прости… Это… Сатору усадил подругу на лавку, Хасэгава покачала головой. Это была ее неосмотрительность. Нужно было держать ситуацию под контролем, а она, решив, что уже достаточно окрепла, облажалась по полной программе. — Да ты-то тут при чем? — Кёко сжала губы в тонкую полоску. — Позови Сёко… Иначе я тут сдохну нахер. Парень улыбнулся, собираясь отойти от Хасэгавы, но девушка в один момент обмякла. Она свесила голову на плечо. Подхватив девушку, Годжо прижал ее к себе. Бережно обняв Хасэгаву, он случайно коснулся губами ее холодной щеки. Такое стечение обстоятельств показалось ему нелепым, но таким… Нужным. — Сёко, иди быстрее! — Крикнул парень. Устроившись рядом с девушкой, Сатору придерживал ее, чтобы она не упала со скамьи в ожидании Иэйри. Сёко прибежала быстро и опустилась на колени перед Хасэгавой. Обхватив ее икру, она коснулась рукой открытой раны. — Повезло, что эта тварь не сломала ей кость, — тихо проговорила Иэйри. — Они ведь… Как собаки… — Все хорошо же будет? — проговорил Гёто, подошедший к одногруппникам со спины. Он поставил на скамью аптечку. — Нашел у стойки администрации. Пригодится, — сказал Сугуру. — Прости, что не смог нормально сражаться. Я просто… Боялся Сёко оставить одну. Вдруг и на нее бы напали эти проклятия. — Знаете, я поняла сегодня, что такое точно не для меня, — покачала головой Иэйри. — В смысле? — поспешил уточнить Годжо, все это время, непроизвольно гладивший Хасэгаву по плечу, в ожидании, что она очнется с минуты на минуту. — Вы сильные, ребят. Хорошо атакуете, сражаетесь… На поле боя я буду балластом, грузом, который придется защищать. Сечёте? Лучше, чтобы я ждала вас и лечила, — она улыбнулась. — Кёко, прием? Как себя чувствуешь? Хасэгава мотнула головой, быстро поморгала и шумно вдохнула разреженный воздух. — Больно, но терпимо, — шикнула она. — Отлично, — подмигнула Иэйри. — Я перебинтую тебе ногу, пока все не срослось окончательно. Придется помучиться так… С часик где-то. Первичную рану я убрала, — девушка погладила подругу по здоровой ноге. — Обратный процесс запущен, заживет в ближайшее время. На ногу встать можешь уже. — Спасибо большое, — Кёко кивнула. — И тебе спасибо, Сатору. — Было бы за что, — честно сказал парень. — Ты нас напугала. Он намеренно выбрал такую формулировку. Его она тоже напугала, вероятно, даже больше, чем других. — Давайте немного пройдемся, Хасэгаве надо ногу подлечить. А движение — это жизнь! Кстати… Если я тут покурю, датчики сработают? — Сёко, — в один голос произнесла троица шаманов. Девушка хихикнула и развела ладонями. Когда Сугуру и Сёко удалились из зала пятнистых акул, Годжо помог подруге встать. Шаманка оперлась на его плечо и виновато вскинула брови. — Иди с ребятами, я догоню, — улыбнулась она. — Нет, я тебе помогу, — проговорил парень. — Ты сама не дойдешь, я же вижу. Шаманы пошли на выход рука об руку. Даже медленный темп подруги Сатору не смущал. В каком-то смысле этого слова, он чувствовал вину за то, что не смог вовремя прийти на помощь. Хотя вслух, конечно же, такое он говорить ни за что не будет. — А что там такое? — Кёко показала рукой в другую сторону, противоположную от выхода из океанариума. — Давай посмотрим? — Сатору протянул ладонь и улыбнулся. Они пошли вперед вместе, держась за руки. Мокрые ладошки Хасэгавы выдавали ее волнение, вызванное произошедшим во время боя. Ботинки обоих шаманов хлюпали из-за обилия скопившейся воды в них. Кёко то и дело отводила взгляд, просматривая огромные аквариумы с экзотическими рыбами. Словно пыталась избежать разговора с одногруппником. Не хотела признаваться ему в том, что оказалась грузом, а не помощницей. Остановившись около одного из аквариумов, Кёко подняла голову. Огромные медузы, светло-розового оттенка, медленно передвигались в воде. Это было прекрасное зрелище. Оно завораживало и успокаивало. Словно эти медузы могли объять и утолить боль, скопившуюся в ее теле. Однако карточка на толстом стекле гласила, что они были ядовиты. Годжо посмотрел на Кёко, что не отводила взгляда от живности в аквариуме. Происходящее очаровало девушку. — Такая красивая… — парень произнес это, глядя на Хасэгаву. — Что? — Медуза, — кашлянул в кулак Годжо. — Медуза, говорю, очень красивая!

***

Сугуру присел на одно колено и неуверенно протянул руку. Пускай госпожа Комацу и разрешила ему зайти в вольер и погладить очкового пингвина, он ужасно волновался! Он же такой крохотный, плотненький, живой. — Не бойтесь! Они не кусаются, — мило рассмеялась представительница океанариума. — Погладьте по спинке, двумя пальчиками. До хвостика. Гёто кивнул и легонько коснулся птицы. Жесткое оперение напомнило ему рыбью чешую, отчего парень удивленно вскинул брови. Он ожидал, что пингвин окажется мягоньким, теплым… — Я думал, что они мягкие, — проговорил шаман. — Благодаря такому оперению, они хорошо плавают, Гёто, — Нана поставила пингвина на землю. — Или вы тоже хотели погладить, ребята? Комацу обернулась к другим студентам, стоявшим за обителью пингвинов. Годжо придерживал Хасэгаву, регенерация тканей которой все еще не завершилась, а Сёко устало мяла в ладони пачку сигарет, желая поскорее выйти из океанариума. — Нет, спасибо, — улыбнулась Кёко. — Ну, как, готова идти? — Масамичи подошел к студентке. От него пахло кофе и выпечкой. Равно как и от Комацу Наны, резвившейся вместе с пингвинами и Сугуру в птичьем вольере. Из этого вывод был один — все время, что шаманы избавлялись от «сухопутных акул», Масамичи Яга, вместе с симпатичной работницей океанариума, попивал кофе где-то на нижних этажах торгового центра. — Думаю, что да, — устало повела плечами Кёко. — Учитель Яга, — Годжо обратился к преподавателю и повернул на него голову. — Это были странные проклятия. — Странные? А ты хоть раз нормальных видел? — встряла в разговор Иэйри, раздраженная тем, что покурить в стенах океанариума она не могла. — Нет, я серьезно. Их будто кто-то собрал… По частям. Акулы, люди… Может, еще какие твари, — поджал губы Годжо. — Я такое впервые вижу. А еще на них были печати. — Печати? — хмыкнул мужчина. — Это нехорошо. — Как хорошо, что вы со всем разобрались! — Нана вышла из вольера сразу после Сугуру. Довольное выражение лица парня даже подействовало Годжо на нервы. — К нам на неделе должны будут приехать океанологи из Греции… Не хотелось бы ударить в грязь лицом, все-таки, именитые люди… — Простите за аквариум, госпожа Комацу, — подала голос Кёко. — Мы обещали… — Главное, что это был всего один аквариум, — развела руками Нана. — И что вы справились с проклятиями. Сатору Годжо хмыкнул. То, что его беседу с преподавателем прервали, было совсем не на руку. Что-то с этим океанариумом точно было не так. Только вот что, понять так и не получалось.