Золотой век

Приспустив стёкла солнцезащитных очков, Сатору посмотрел на табло новенькой видеокамеры. Он купил ее исключительно с одной целью — записать потрясающее путешествие с друзьями. Только вот товарищи, утомленные долгой дорогой из Токио, не выражали особой радости быть запечатленными на цифровую камеру. Денег, которые ему с завидной регулярностью присылали родители, всегда хватало с лихвой. Поэтому на камеру парень не поскупился. Производитель обещал, что качество картинки будет настолько хорошим, что, воспроизводя видео сквозь годы, пользователь снова будет возвращаться в тот самый день, когда заснял материал. Вот потому Сатору и не сокрушался над ценой приобретения. Ему хотелось запечатлеть поездку с друзьями во всех мелочах, чтобы было что вспомнить. — Давай, Сёко, улыбочку, — Годжо навёл объектив на уставшую Иэйри. Отмахнувшись, Сёко уткнулась в плечо подруги и помахала ладонью в попытке отогнать гиперактивного одногруппника. Недовольно проворчав, Иэйри обвила руку Кёко крепче. — Отстань, Сатору, — девушка надвинула кепку на лоб. В ожидании парома, студенты колледжа обосновались в небольшом помещении станции «Адзисима Лайн». Погода на улице, несмотря на затянувшееся облаками утреннее небо, выдалась жаркой и удушливой, что делало невозможным пребывание на открытой местности, среди машин и редких клочков иссушенной травы, пробивавшейся сквозь бетонные плиты. — Да брось, нужно зафиксировать наше прибытие в Исиномаки! — Я уже тут была, — недовольно пробормотала Сёко, удобнее устраиваясь на плече подруги. — Да ладно? А я думал, что мы тут все на одних условиях… — в голосе Сатору прозвучали нотки разочарования. Дремавшая Кёко потёрла глаза и накрыла ладонью рот, сдержав зевок. Минувшей ночью она и сама с огромным трудом смогла устроиться на плече Сатору Годжо, с которым сидела рядом. Правда, толком поспать ей так и не удалось, Сатору то и дело начинал с ней болтать. В итоге все закончилось тем, что всю дорогу до Исиномаки они вместе слушали музыку с плеера Кёко, лишь бы парень хотя бы немного помолчал. — Сатору, ты вообще бываешь хоть иногда уставшим? — Хасэгава поморщилась и шумно выдохнула. — Куда Гёто подевался, кстати? Как-то я пропустила… — Сказал, что пошёл за водой, — поспешил ответить Годжо, снимая на видео понурые лица девочек. — Вы чего кислые такие? Это же наше первое совместное путешествие! Ладно, Сугуру укачало, а вы-то куда? Разочарованно взвыв, Хасэгава накрыла лицо руками. — Умоляю, помолчи, Сатору… Ты очень громкий, — протянула Иэйри, прикрывая глаза. — Нам еще полчаса паром ждать… А мы и так всю ночь не спали. — Да ну вас, — недовольный парень сложил камеру. — Пойду к Гёто. — Иди-иди, — Сёко махнула ручкой. — Хорошей дороги. Показав девчонкам язык, Сатору спрятал камеру в рюкзак. Он покрутился еще с минуту, выискивая в кармане багажа бумажник, и поспешил выйти на улицу. Утреннее солнце беспощадно опалило его лицо, едва он высунулся из-за двери административного здания паромной станции. Пускай ожидать прибытия было приятнее в прохладном помещении, общество уставших девчонок его порядком утомило. Дойдя до торгового автомата, парень просунул несколько монет и выбрал отвратительно сладкий шоколадный батончик. Живот заурчал, предательски напоминая, что есть такое вместо завтрака было идеей паршивой, но и выбирать не приходилось. Посмотрев по сторонам, парень поискал глазами своего друга. Гёто, удалившийся, аккурат, когда Сатору решил воспользоваться туалетом после долгой дороги из Токио в Исиномаки, несколько подорвал доверие последнего. Бросил его одного с едва живыми девчонками, надо же. Сугуру стоял около забора из низких бетонных блоков и смотрел в сторону пристани. Держа в руке бутылку холодной воды, он зажал меж зубов сигарету. С недавних пор Гёто зачастил с вредной привычкой и Сатору не понимал, было ли это связано с общением с Сёко или что-то случилось. Несмотря на это, интересоваться Годжо не спешил, предполагая, что друг расскажет ему все сам. — Ты всего одну бутылку купил? — Ты не просил вообще-то, — Сугуру затянулся сигаретой и выдохнул дым через нос. — Мог бы и подумать, — обижено пробормотал Годжо, распаковывая батончик. — Хорош дуться, — Гёто покачал головой. — И так ночь тяжелая выдалась, еще и ты ныть надумал… Даже проклятья пожирать не так тошно, как ехать на заднем сидении автобуса, чтобы ты знал. Его слова прозвучали несколько обидно, поскольку Сугуру успел изрядно притомиться от долгой дороги. Самочувствие парня окрашивало его настроение в менее радужные краски. Гёто ждал момента, когда окажется в поместье клана Хасэгава и приляжет отдохнуть хотя бы на пару часов. Предстоявшая переправа на пароме также не сильно радовала его желудок. — Ладно, прости, я просто устал… — повёл плечами Гёто. — Не мудрено, что Хасэгава домой на выходные не уезжает. Мы ехали всю ночь только до Исиномаки… — А я б тоже не уезжал! — Годжо присел на каменную плиту. — Смысл тратить целые сутки на поездку домой… Откусив кусочек сладости, парень поморщился. Зубы свело от обилия сахара, что напомнило Сатору о его склонности к кариесу. Стоило поменьше увлекаться сладкими перекусами и записаться наконец-то к дантисту, чтобы поправить здоровье. Но Годжо с этим абсолютно не спешил, думая, что усердная чистка зубов несколько раз в день, да еще и с нитью, проблему решит. — Так ты и не уезжаешь домой, — вздохнул парень. — А что там делать? Скукота, с тобой интереснее, — Годжо забрал у друга бутылку воды и открутил крышечку, чтобы запить приторный вкус молочного шоколада и нуги. — Ну, и с Кёко тоже… — Ты хоть извинился перед ней? — поморщившись, Гёто потушил окурок и выкинул его в пустую пачку из-под сигарет. — Ну, за то, что ты тогда устроил, когда она не смогла в кино пойти. Извиниться ему пришлось, когда он увидел, как Кёко вернулась в общежитие в слезах, и в компании их общего друга. Хотелось спросить, что произошло, но Гёто наказал не донимать Хасэгаву расспросами. Поэтому, чтобы не выглядеть совсем безучастным, Сатору решил исправить недоразумение, возникшее между ними и извинился в очень свойственной манере, отрицая свою вину: подарил плюшевого котёнка из игрового автомата, с ошейником, на котором красовалась подвеска-сердечко. — Типа извинился… — поправив очки, проговорил парень. Сатору вздохнул. Ему не нравилось, когда друг пытался вытянуть из него подробности их с Хасэгавой взаимоотношений. Однако, между тем, сам Годжо прекрасно осознавал, что свежий взгляд Гёто помог бы ему понять, что не так. Пускай Сугуру и выглядел как хитрый лис, задумавший что-то своё, его идеи немного продвигали осознание Годжо своих чувств к одногруппнице. — Что в этом такого сложного? Ты уже пару месяцев окучиваешь ее, но так и не сделал ничего решительнее, чем приглашение в кино, — Сугуру присел рядом с другом. — А ведь говорил мне, что уже с кучей девчонок ещё в средней школе… — Помолчи! А ты бы что сделал? Я серьезно не знаю… Она… Будто вообще не замечает того, что я пытаюсь к ней подкатить, — парень скрестил руки на груди. — Ну, пытался-то ты, откровенно говоря, паршиво. И вообще, почему я раздаю тебе советы по отношениям, Сатору? Если ты не можешь ей признаться в симпатии словами, почему бы тебе просто не попробовать… Сделать это как-то иначе? — Гёто кашлянул в кулак. — Ну-ка, бутылку мне верни. Закатив глаза, Сатору протянул Сугуру бутылку воды. — И как это сделать, умник? — Поцелуй ее? — Гёто развёл руками. — Или какого еще совета ждёшь от меня? Если ей не понравится, то отделаешься пощечиной. Но лучше спроси, перед тем, как сделаешь это. — Ну и идеи у тебя, — нахмурился Годжо. — Слушай, в отличие от некоторых я хотя бы пытаюсь подумать над ситуацией, в которой ты оказался, и то это происходит не по своей воле. — Ты просто не понимаешь, — Годжо подпер щеку ладонью и посмотрел на друга. — Она мне нравится. Даже нет, она мне очень нравится, Сугуру, но я не знаю, что будет дальше. Типа… Знаешь, я не уверен, что не устану от неё. Или она от меня. Пока мы на одной волне — это здорово… А потом, когда окончим колледж? Она же в эту дыру вернется. Я не готов расставаться с комфортом столицы… — Как же ты меня заебал, Сатору, — недовольно выдохнул Гёто. — Если ты продолжишь задвигать мне это, я подойду и сам все скажу Хасэгаве, и пусть она знает, что ты нерешительный. Выход есть из любой ситуации. Повстречаешься с ней, посмотришь, может, если что-то пойдет не так, то останетесь друзьями… — потерев виски, Гёто нахмурился. — Стой! Ты скажешь ей, что она мне нравится? — Нет, блин, скажу, что она нравится мне, раз ты такой тугодум, — раздраженно ответил Сугуру, но тотчас же смягчился. — Прости. У меня правда настроение не огонь. Все думаю лишь бы на пароме не укачало… — Мне казалось, что у тебя должен быть крепкий желудок, раз ты жрешь проклятия, — всплеснул руками Сатору. — Знаешь, одно дело, когда ты поглощаешь нечто, что по вкусу ассоциируется с тряпкой, которой вытирали блевотину, а другое, когда ты эту самую блевотину пытаешься сдержать всю дорогу, — не смог остановить язвительного смешка Гёто. — Подумай над моими словами. У тебя целая неделя, чтобы проявить себя и решить, чего ты хочешь от Хасэгавы. В противном случае с ней уже буду говорить я. Пробормотав что-то нечленораздельное, Годжо повернул голову. Он уставился на водную гладь, словно пытаясь занять себя чем-то, лишь бы не развить мысль Сугуру. Ему не нравилось осознавать слабость из-за девчонки, что несмотря на тяжесть их изначальных взаимоотношений, смогла очаровать и увлечь. Если бы он заранее знал, что Кёко настолько западет ему в душу, то не стал бы сближаться, лишь бы она не занимала большую часть его мыслей. Однако в последнее время Сатору стал замечать, что и Хасэгава вела себя странно по отношению к нему. Иногда та путалась в словах, когда он спрашивал у неё что-то, или вовсе покрывалась румянцем. Но, несмотря на такую реакцию девушки, понять ее мыслей, касательно него, Годжо так и не мог. По большей части, Кёко казалась ему недоступной. Да и вообще, учитывая, что в тот день, когда они не смогли пойти в кино, Кёко вернулась вместе с Сугуру… Это наталкивало его на мысль, что Хасэгаве был интересен именно Гёто. Хотя, Сугуру отрицал такие размышления друга. — Знаешь, если ей все-таки нравишься ты… — Не начинай, ну пожалуйста, — устало протянул Сугуру. — Просто спроси у неё и покончи с этими терзаниями. Молча доедая шоколадный батончик, Сатору размышлял. В действительности, он ничего не терял. Если признается, и она его отвергнет, то они смогут продолжать просто дружить и он, определённо, найдёт другую девчонку, что сможет удовлетворить его жажду романтики, а если Кёко все же согласится стать его девушкой… Мысль прервал катер, появившийся на горизонте словно из пустоты. — О, а это наш паром, кажется, — Сатору приподнял очки, чтобы посмотреть на приближающееся к докам судно. — Пойдём за девочками. Кивнув, Гёто взял в руки бутылку с водой и направился следом за другом. Пытавшийся избежать серьёзных разговоров Годжо, порядком утомил и без того уставшего шамана, но возмущаться по этому поводу Сугуру не стал. Сил не было, да и желания продолжать полемику тоже. Он все равно считал, что Сатору так и не сдвинется с отправной точки и продолжит ходить вокруг да около, пока не перегорит к Хасэгаве. Дремавшие в обнимку Хасэгава и Иэйри нехотя приоткрыли глаза, когда их одногруппники вошли в административное здание паромной станции. Кёко потянулась, пытаясь взбодриться, и погладила подругу по плечу, чтобы разбудить. — Давайте, спящие красавицы, нам уже пора, — усмехнулся Годжо, опускаясь на корточки перед Кёко и Сёко. — Сколько нам на пароме ехать-то? — Минут сорок, — Кёко сдержала зевок. — Вот поэтому я и не езжу домой на выходные, — устало дополнила она. — Сёко, подъём. Поправляя козырёк кепки, Иэйри вяло помотала головой. Ей, пытавшейся хоть чем-то помочь Гёто, по дороге в Исиномаки, хотелось спать больше всех вместе взятых. Считая себя самым настоящим врачом группы, Сёко стала остро воспринимать плохое самочувствие друзей, потому и старалась оказать содействие всеми возможными способами. Даже если недомогание не было вызвано проклятой техникой противников. — Знаете, я все понять не могу, откуда у Сатору столько энергии, — пробормотала Сёко. — Я думаю, что в детстве он упал в котёл с энергетическим напитком, — усмехнулся Сугуру. — Да ну тебя… На пароме, оказавшимся небольшим пассажирским катером, было мало людей. Несколько туристов, увешанных фотокамерами, и местные жители, переправляющиеся на остров. Такую картину Кёко видела каждый раз, когда направлялась в Исиномаки ранним утром. Паром, отходивший в город, всегда стартовал от деревни Одомари, где она жила, за час до начала занятий. Озираясь по сторонам, Годжо невольно словил себя на мысли, что все же решение ехать ночью было единственным верным. Кто знает, какой поток людей перебирается на Тасиро днём. Учитывая, что «Кошачий остров», наряду с другими животными туристическими маршрутами, был одним из популярных местечек, наверняка путников было не мало. Группа студентов заняла места вдали от других пассажиров за круглым столиком. Едва усевшись, Годжо снова достал камеру и отодвинул экранчик, начиная запись очередного этапа их приключения. — Ну что, — парень перевернул камеру на себя. — Нас ждёт Пусси Айленд! — Фу, Сатору, — Гёто обреченно вздохнул, услышав очередное мудрёное коверкание наименования острова Тасиро. — Ты опять будешь записывать все подряд? — Будешь возмущаться, и я вырежу кадры, где тебя тошнит, а потом повешу распечатки на кухне, — с непринужденной улыбкой произнёс Сатору. — О, нет, он меня шантажирует, вы слышали это? — Сугуру вяло усмехнулся. — Да ладно тебе, пусть снимает, — Кёко заправила за уши длинные прядки волос и усмехнулась. С момента, как они оказались на пароме, сил у неё немного прибавилось. — Ура, мы едем на Тасиродзиму! — девушка намерено показала два пальчика в камеру и рассмеялась. — Как же легко ты поддаешься его придурям, — драматично изрёк Гёто. — Да ладно, это же весело, — развела руки Хасэгава. — У тебя тоже обычно отлично получается валять дурака, Сугуру… Парень рассмеялся и покачал головой. Ответить на это ему было абсолютно нечего. Желания валять дурака у него пока что не появилось, хотя и хуже, по сравнению с поездкой в автобусе, ему не стало. — И как же ты в школу-то ходила? — задумчиво спросил Сатору, снимая вид из окна. Кёко замолчала и резко изменилась в лице, скривив губы. За столиком повисла тишина. Сугуру, сидевший напротив, непонимающе вскинул одну бровь, ожидая ответа на вопрос. Реакция подруги показалась ему странной. Руки девушки дрогнули, отчего Хасэгава постаралась крепко сжать пальцы в замок. Глубоко вдохнув, она попробовала сконцентрироваться на настоящем и прикрыла глаза. Повторив дыхательное упражнение пару раз, она перевела взгляд на Сатору, чтобы ответить на его вопрос. Подобрать слова сразу оказалось проблематичным делом. Открывая рот несколько раз, Кёко так и не могла сообразить, что надлежит сказать Сатору. Любой вопрос о прошлом ставил ее в тупик, но еще тяжелее было, когда дело касалось средней школы. Ей казалось у нормальных подростков не было таких, как у неё, инцидентов, травмировавших неокрепший разум. И если у друзей до колледжа жизнь протекала спокойно, то она была за них рада. — Так и ездила, сорок минут утром, сорок минут днём, — наконец произнесла она. Уловивший изменение в настроении подруги Сатору опустился рядом с ней. Мысль о том, чем была вызвана такая реакция на его простой вопрос оставила его в легком недоумении. Сёко, все ещё апатично наблюдавшая за активными друзьями, пробурила Годжо очень недружелюбным взглядом. Было в этом что-то крайне неприятное, режущее, словно Иэйри пыталась защитить подругу от травматичных разговоров. — Жуть-то какая… Зато у нас общежитие в пяти минутах ходьбы и тебе больше не приходится так мучиться, — поспешил перевести тему Сатору, осознавая, что ляпнул что-то не то. — Ну, вообще, к такому привыкаешь, — Кёко испустила тяжкий вздох. Иэйри взяла подругу за руку и поспешила перевести тему разговора в другое русло. Чтобы уберечь Хасэгаву от неуместных расспросов со стороны Годжо, она попыталась найти более приятную тему для обсуждений. — А у вас же есть пляж недалеко от дома? — вклинилась в разговор Сёко. Хасэгава обхватила ладонь подруги и покивала головой: — Правда, там берег скалистый… Но купаться можно… Поймав настрой, Сатору решил придерживаться заданной Иэйри тематики. По понятным причинам, обсуждать что-либо, что могло заставить Хасэгаву расстроиться ему не хотелось. Все же, она и правда стала дорога ему за этот непродолжительный промежуток времени. — Пойдём же сегодня купаться? — Годжо пихнул Сугуру в бок. Гёто наклонил голову, щурясь от яркого света, падавшего ему на глаза. — Только отдохнём для начала, — кашлянул в кулак парень. — Согласна, а еще было бы неплохо позавтракать нормально и поспать пару часиков, — зевнула Сёко. До самого берега Кёко молча рассматривала маникюр со слегка облупившимся лаком и практически не реагировала на вопросы друзей. Задумавшись о чем-то своём, она словно выпала из реальности. В порту деревеньки Одомари людей не виднелось. Коты лениво развалились на многочисленных ящиках или разбрелись по рыбацким лодкам, привязанным к причалу. Животные, встречавшие новоприбывших, поворачивали головы и наблюдали за людьми без должного удивления. К посетителям они уже привыкли и выражали по отношению к ним полнейшее безразличие, если те не несли им лакомств. Туристы, что сошли с причала, медленно побрели к указателю с картой острова, попутно щёлкая каждого из котов, что попадался им по пути. Годжо находился примерно на их уровне, только вместо котов записывал на видео как Гёто, нагруженный рюкзаками девочек и своим, рассматривал просторные доки. Бухта, окружённая низким лесом, выглядела уютно, но пустовато: лодки, железные сарайчики местных рыбаков, да грузовичок. Насыпи из песка и камней вместо асфальтового покрытия также напоминали ребятам о том, как далеко они оказались от Токио. — Нам на автобус не нужно будет, — Кёко махнула рукой, заметив, что Сугуру высматривал какие-либо опознавательные знаки общественного транспорта. — Пройдём немного… Прямо будет дорога к храму, но нам нужно повернуть налево. — Хорошо, — выдохнул Гёто. — Давай мы заберём сумки, ты же уже их спустил, — Иэйри подошла ближе и потянула за ручку своего рюкзака. — Спасибо тебе большое за помощь. — А, да… Не за что, — оказавшись около Сугуру, Кёко заметила, что парень слегка смутился. Дорога к поместью вела прямиком в гору. Буйная растительность острова аккуратно разрезалась покрытием асфальта. Сатору продолжал снимать друзей на видеокамеру, периодически обгоняя всех, чтобы сделать кадр получше. Усталые лица Сугуру, Кёко и Сёко не очень воодушевляли его, поэтому он упрашивал их хотя бы на пару секунд улыбнуться ради воспоминаний о лете, проведённом вместе. Поместье, скрытое от глаз любопытных людей густым лесочком, появилось на их пути словно из ниоткуда и со стороны показалось очень старым. Тяжёлые двери ворот с большим трудом поддались рукам Кёко, но все же впустили путников внутрь. Вид открылся просто потрясающий, отчего Сатору даже очки снял, чтобы рассмотреть убранство дворика во всей красе. Журчание фонтанчика, дополняло картину традиционного японского сада: дорожек из камней, ведущих ко входу в дом и аккуратно выстриженных кустиков рододендрона. Деревянный дом, несмотря на то, что слегка покосился, скорее всего, после одного из землетрясений, стоял крепко. Даже, на удивление Годжо, отремонтирован был вполне себе сносно: будто хозяева регулярно что-то латали в нем и подкрашивали панели свежей краской. Сложив камеру, Сатору посмотрел на покатую крышу. Черепица слегка поросла мхом, но в этом было какое-то очарование провинции. В проеме прихожей показалась женщина в темном кимоно. Она спешно обула гэта и поспешила на улицу, чтобы встретить гостей. На вид ей было около тридцати пяти лет. Невысокая, бледнолицая, с густыми чёрными волосами, собранными в причёску, она поклонилась, приветствуя прибывших. — Добро пожаловать! — вежливо проговорила женщина. — Госпожа Накамура! — Кёко отбросила свой рюкзак и поспешила обнять встречавшую их даму. — Ребята, это Накамура Наоки, наша помощница по хозяйству и моя дальняя родственница. А это мои друзья… Годжо Сатору и Гёто Сугуру, — девушка показала на парней взмахом руки. Отметив, что Сёко представлена не была, Сатору и Сугуру переглянулись. — Приятно познакомиться, — в унисон проговорили Гёто и Годжо. — Давайте в дом пройдём, вы, наверное, проголодались в дороге, — мягко улыбнулась Накамура. — Прошу, за мной. Кёко, дядя пока ушёл по делам, так что за завтраком он присутствовать не будет. — Спасибо, госпожа Накамура. Разувшись в прихожей, ребята последовали за домоправительницей. Та отвела их в подготовленные комнаты, где кроме раздвижных шкафов и татами не было больше ничего: традиционный минимализм во всей его красе. Парням отдали небольшое помещение с выходом в сад, а Сёко и Кёко разложили вещи в комнате, что принадлежала последней. Удивлённый большим домом, Сатору разглядывал старинные стены. Даже их клановое поместье не казалось ему настолько древним: ремонт в стенах его дома был свежий, пускай и такой же традиционный, но несколько бездушный. В этом же месте все старые элементы интерьера были сохранены в отличном виде, будто хозяева намеренно хотели оставить потомкам крупицы истории даже в таких мелочах, как декор. — У тебя интересный дом, — проговорил Сугуру, подцепляя палочками клейкий рис. — Ему уже много лет, точно не скажу, — Кёко почесала затылок. — Но в прошлом веке он уже стоял… В нем ещё моя прабабка кланом заправляла. — У вас во главе клана всегда женщины? — вскинул одну бровь Годжо и потянулся за кусочком омлета. — Нет, что ты. По старшинству, — развела руками девушка. — Просто чаще всего первыми в нашей семье рождались девочки. Вам, кстати, понравилась комната? Или хотите другую? — Нет, комната супер. У вас красивый внутренний дворик, так что все просто замечательно, — улыбнулся Годжо. — О, раз мы у Хасэгавы, это значит, что нам стоит ввести традицию и ездить в гости друг к другу. Что думаете? Гёто пожал плечами: — Ну, у меня… Поскромнее жилье будет. — А я вообще в квартире живу, — грустно проговорила Сёко. Потерев подбородок, Сатору нахмурился. Выходило, только у них с Хасэгавой была возможность приглашать друзей к себе домой. Вероятно, если он пригласит их на выходные, это сделает его пребывание в стенах клана Годжо чуть более сносным и не таким унылым. И мать перестанет ругаться, что он совсем не приезжает домой. — Ладно, тогда в следующий раз поедем ко мне. Родители не будут против, — улыбнулся парень. — Спасибо за завтрак, госпожа Накамура! — Годжо поблагодарил женщину, которая продолжала суетиться на кухне. — Что вы, ребята, мне не сложно, — Наоки выглянула из-за тонкой бумажной перегородки и улыбнулась парню. — Что-то ещё хотите? Чай? — Мы, наверное, отдохнем и позже попьем чаю… — ответила за всех Кёко. — Ребята устали, да и я что-то тоже…

***

— Ты все-таки приехала, — Ясуо отложил внушительных размеров нодати, присаживаясь на край пола веранды. Свесив ноги в сторону сада, он обернулся на племянницу. — Прости, не смог встретить вас, рядом с кладбищем завелось проклятие и нужно было решить вопрос. Повадился котов таскать… Туристы бы расстроились. Кёко не могла понять рада она видеть дядю или нет, но воспользовавшись тем, что после позднего завтрака парни уснули, а Сёко убежала курить, решила дождаться возвращения Ясуо. Ей не сильно верилось, что появилась настолько срочная работа. Да и, честно говоря, девушка и сама не понимала, готова ли говорить с глазу на глаз после того, как они расстались в Синдзюку. — Да ладно, забей. Хасэгава присела недалеко от мужчины, но не слишком близко. Недоверие выражалось не только в ее манере говорить. Своим поведением Кёко давала понять: она боится сближаться снова, чтобы не обжечься очередной семейной тайной. Молча выжидая, Ясуо вынул из хакама пачку сигарет и достал одну. Чиркнув спичкой по коробку, он высек искру и поджег кончик. Пользуясь отсутствием Иошико и Горо, мужчина позволял себе несколько больше обычного. Так было каждый раз, когда он приезжал на Тасиро с целью побыть заменой родителей. — Скажи, а мать тоже бросила меня ради другой семьи? — вопрос Кёко задала закономерный, но неожиданный. Из-за того, что юная Хасэгава неохотно шла на контакт после произошедшего в кафе, Ясуо не думал, что она действительно захочет поговорить о семье снова. Все их разговоры по телефону последние пару недель оканчивались быстро после обмена сухими фактами, на сообщения она тоже отвечала через раз. Но шаман понимал: племяннице нужно время, чтобы уложить все в своей голове. — Нет, она уехала работать в Китай. — Ты сейчас шутишь? — выдохнула Хасэгава. — Ни капли. Кёко обняла свои колени и уткнулась в них носом. В этот раз плакать совсем не хотелось. После шторма наступил штиль, хотя сначала девушка думала, что ответ дяди ранит ее так же, как встреча с отцом. Но все элементарно: мать просто уехала работать в Китай. Это оказалось принять гораздо легче, чем новую семью отца. — А она… Ну… Никогда не хотела увидеться со мной? — Нет, — Ясуо выдохнул табачный дым и покачал головой. — Но не вини ее. Ты появилась против ее желания. Кёко непонимающе уставилась на дядю, ожидая, что он продолжит рассказ. Поморщившись, Ясуо постарался подобрать нужные слова. — Понимаешь, это был брак по расчету. Твои мать с отцом не любили друг друга. Сделка кланов… Обычная договоренность. Клану Киёмидзу, из которого происходила твоя мать, был нужен наследник мужского пола, но родилась ты. Так что после еще пары «неудачных» попыток от твоей матери и тебя отказались, — Ясуо повел плечами. — Киёмидзу всегда стремились пополнять свои ряды талантливыми шаманами-мужчинами, а женщин или выдавали замуж, чтобы получить новых членов клана… Ну, или отказывались от них, если случай был безнадежный. — Получается, для них я недостаточно талантлива, чтобы не обращать внимания на мой пол? — возмутилась Кёко. — Их проклятую технику ты не унаследовала, так что да, — честно ответил мужчина. — Но для нас ты — лучик надежды, способный восстановить былое величие семьи Хасэгава в шаманском мире. Даже я не так одарен, как ты. — Плевать. Я просто хочу быть счастливой, дядя, — проговорила девушка, поднимая взгляд. — Мне не до клановых разборок. — Твой отец тоже хотел быть счастливым, поэтому и сбежал с Тасиро. Жить в этом месте было для него адом и перенимать обязанности ему совсем не хотелось, — облокотившись на одну руку, мужчина чуть откинулся назад. — Он… Сопляк он, Кёко. За него всю жизнь решали проблемы или родители, или я, а вместо благодарности, он сбежал, поджав хвост, едва такая возможность выдалась. — Тогда для чего ты познакомил меня с ним? — Хотел, чтобы ты знала, кто он такой на самом деле. Ну, и чтобы ты выслушала его точку зрения. В конце концов, он правда раскаивался передо мной за то, что оставил тебя здесь. Кёко встала с пола и спустилась в сад. Принявшись ходить туда-сюда по камням и траве, она словно пыталась уложить у себя в голове информацию, что преподнес ей дядя. Ясуо молча докуривал тлеющую сигарету, наблюдая за племянницей. — И все-таки… — М? — Ясуо прикрыл глаза. — Почему мама уехала в Китай? — Кёко отвернулась в сад. Её внимание приковало к себе старое вишневое дерево, под раскидистыми ветвями которого они когда-то сидели вместе с дядей после его попыток тренировать юную шаманку. — Сказала, что хочет начать новую жизнь, взамен той, что Киёмидзу украли у нее. — И бабушка так просто отпустила ее? — А что бабушка… Её, как ты могла заметить, тоже не интересуют слабые шаманы. Мою же жену она не особо жалует, — вздохнул Ясуо. — А вот если она узнает, что ты спуталась с Годжо, то ты станешь самой любимой внучкой до скончания ее века, особенно, если подаришь не менее талантливое потомство. Задумайся, он ведь из сильного клана. Только что твой Годжо за человек Иошико вообще не будет волновать, — развел руки мужчина. — Так что… Я хотел сказать, что очень переживаю… Ты продолжаешь судьбу твоей матери. Грустно вздохнув, Хасэгава обернулась к дяде. Его серьезное лицо только подтверждало все сказанное ранее, шутить в этом вопросе он был не намерен. Журчание фонтанчика разбавляло тяжелый диалог и немного отвлекало внимание Кёко от мрачных мыслей. Тишина сада казалась умиротворяющей, а ветви деревьев и кустарников словно были готовы укутать от всех невзгод и проблем. Хотелось раствориться в этом уюте и забыть о всех горестях жизненного пути. — Мне правда важно знать, что рядом с тобой люди, которые станут для тебя второй семьей, — с едва заметной улыбкой произнес дядя. — Да, ты была многого лишена, но теперь вольна сама распоряжаться своей жизнью. Но если что, я такого тебе не говорил. Ты знаешь свою авторитарную бабушку, которая ни за что не отпустит тебя. Обернувшись, Кёко посмотрела на дядю грустными карими глазами. — Я уже приняла свою судьбу, дядя. Мне суждено остаться на Тасиро.

***

Скалистый бережок, находившийся в получасе ходьбы от поместья клана Хасэгава, местом для купания можно было назвать с натяжкой. Грубые камни, которые покрывали дно, неприятно ощущались под ногами и доставляли дискомфорт в передвижении. В отличие от друзей, Кёко расположилась на суше. Она сидела на пледе, окруженная рюкзаками парней и легким перекусом, в виде онигири с тунцом, которые приготовила им госпожа Накамура. Невысокие сосны, опутавшие берег мощными корнями, создавали уютный тенек, благодаря чему Хасэгава не чувствовала жары. Наблюдая за тем, как друзья веселились в воде, она то и дело закрывала книгу, порываясь к ним присоединиться. Из раза в раз ее останавливало лишь то, что парни могли бы заметить искалеченную руку. Объяснить наличие такого шрама она все еще не была готова. —Кёко, ну иди к нам, чего ты, — Сатору подсел к ней на плед и взял в руки полотенце, чтобы вытереть лицо. Виновато пожав плечами, Хасэгава постаралась улыбнуться. — Я сегодня не очень хочу купаться. — Ох, придется Сёко отдуваться за тебя, — парень подмигнул. — Вы хоть не утопите ее, пожалуйста, — хихикнула Кёко. Годжо поднял с пледа свои солнечные очки и надел их на голову Хасэгавы. Улыбнувшись, он положительно кивнул головой. Хотя они с Сугуру уже успели изрядно помучить несчастную Иэйри многократными всплесками воды в ее сторону, никакого злого умысла парни не преследовали. — А вот пошла бы ты… — начал было Сатору. — Ты бы меня утопил? — рассмеялась Кёко, поправляя рукава легкой кофты. — Или ты меня, — улыбнулся парень. — Ладно, не скучай тут! Помахав в спину Сатору, девушка снова вернула внимание к книге. Ей ужасно хотелось присоединиться, миновав вопросы, которые могли бы последовать. Закатав левый рукав, Кёко внимательно посмотрела на уродливую светлую линию, пересекавшую слегка загоревшую молочную кожу. С течением времени шрам не становился слабее. Не помогали даже специальные мази, которые должны были сгладить рубец. Но кое-что девушка смогла для себя понять. Если бы не этот шрам, она бы не смогла избавиться от проблем, которые ее окружали. И, возможно, он должен был служить ей как напоминание о том, какой ценой можно получить свободу. Одернув рукав, Кёко снова посмотрела на воду. Сугуру, подхвативший Сёко на руки, словно спасал последнюю от брызг воды, которые направлял в их сторону Сатору. Шаманы веселились и смеялись, как самые обычные подростки, которые не знали ничего о проклятиях и вели простую жизнь. Это осознание вызвало на губах Хасэгавы легкую улыбку. Отложив книгу, девушка поднялась с пледа и подошла ближе к воде. Неуверенно замявшись, она походила вдоль берега, разминая затекшие ноги. — Эй, Кёко, давай к нам! — крикнул Сугуру, отпуская Иэйри из своих крепких рук. — Прости, Сугуру, не хочется! Ой! Осторожно! Годжо напал на товарища со спины и утащил его под воду, шутливо топя. Побарахтавшись, Гёто с трудом выбрался из объятий друга. Оказавшись на воле, парень потер лицо и рассмеялся. — Я тебе сейчас устрою, — шлепнув по поверхности ладонью, Гёто отправил в сторону друга брызги воды. Сёко присоединилась к Сугуру и поспешила помочь отомстить Годжо за подлое нападение со спины. Подобравшись ближе, она накинулась на одногруппника, но вместо триумфальной победы, сама оказалась утянута на дно. Капли воды сверкнули в лучах жаркого летнего солнца, когда Сёко показалась на поверхности и тряхнула головой. Наблюдая за водяными игрищами, Кёко рассмеялась. Со стороны друзья казались ей счастливыми и беззаботными, и такая картина не могла не радовать ее. Испытывая легкую вину за то, что она предложила им изнурительное путешествие к ней домой, Хасэгава наконец-то смогла уверить себя в том, что ребята действительно хорошо проводили время. Ближе к вечеру компания молодых людей вернулась в поместье. Пока госпожа Накамура подготавливала стол к ужину, Ясуо искал что-то в кладовой. Он то и дело переставлял коробки, пытаясь добраться до глубин комнаты. Найдя на одной из полок бутылку с широким горлом, мужчина сощурился, читая этикетку. В темноте ему было сложно отличить одно от другого, поэтому Ясуо выглянул из темной комнатушки и проверил, что достал. Убедившись, что он нашел умэсю, который лично готовил в прошлом году, мужчина подозвал к себе Кёко. — Ой-ой, чего это ты, — сощурилась девушка, рассматривая этикетку. — Разрешишь нам попробовать? — Да. Угощу вас немного, — пожал плечами мужчина. — По стаканчику. — А не рановато им еще? — Наоки выглянула из-за сёдзи, что отделяла кухню от столовой зоны. Кашлянув в кулак, Ясуо серьезно посмотрел на родственниц. — Ну, Кёко же пока не померла от моего потрясающего умэсю, — казалось, дядя был глубоко задет тем, что его гордость — сливовый ликер, — не хотел пробовать никто из домашних. Обычно от алкогольного напитка отказывались все, включая Накамуру. И только Кёко, как человек преданный, достигнув четырнадцати лет, по праздникам удостаивалась одного стаканчика со льдом и минеральной водой, в тайне от бабушки. — И вообще, я за ними слежу. — Ага, следишь ты за ними, — вздохнула Накамура, накрывая на стол. Ясуо покачал головой и что-то пробормотал себе под нос, принимаясь убирать в кладовую коробки и бутылки. — Может, помочь чем? — раздался голос Сёко. Она поправила влажные волосы и собрала их в хвостик на затылке, чтобы те не мешались. — Нет-нет, Иэйри, присаживайся, — улыбнулась Наоки. — Мы с Кёко почти закончили. Когда сервировка была завершена, Кёко поспешила позвать парней. Сугуру, сушивший волосы феном, вежливо попросил дать ему еще пару минут, чтобы не сидеть с мокрой головой за ужином. В отличие от него, Годжо пригладил влажные волосы ладонью и пожал плечами, да и очки он решил не надевать. — Ну, как вам Тасиро? — поинтересовался Ясуо, располагаясь за столом. Сатору, занявший место между опоздавшим Сугуру и Кёко, пожал плечами. — Честно сказать, тут хорошо, — подозрительно вежливо проговорил Годжо. — Мне тоже нравится, хотя мы мало где побывали. Здесь очень тихо, — с улыбкой проговорил Сугуру. — Люблю тихие места. — А я все еще не успела потискать котиков, — нарочито грустно сказала Иэйри. — Завтра потискаем, Сёко, — улыбнулась Хасэгава. — Я и сама еще не всех видела… Потянувшись за тушеным тофу, Ясуо посмотрел на друзей племянницы. Годжо, на первый взгляд, показался не таким буйным, каким он себе его представлял со слов Масамичи Яга. Определенно, мужчина лукавил, когда говорил Кёко, что их учитель никогда не обсуждал Сатору с ним. — А что это такое? — Сатору принюхался к содержимому стакана и немного отпил. — Ого… Вкусное. — Это дядя делает ликер из сливы! — просияла Кёко. — Тебе нравится? Отпив еще немного, Годжо попытался распробовать напиток. Кисло-сладкий, но такой приятный ликер пришелся ему по вкусу. — Да, он очень вкусный, — покивал головой Сатору. — Надо же! Хоть кому-то ликер пришелся по душе, — Ясуо посмотрел на Накамуру, что из раза в раз отказывалась от сладкого алкогольного напитка, с осуждением и усмехнулся. — Рад, что нравится. Непринужденная атмосфера за ужином сохранилась до самого конца трапезы. Когда Наоки и Ясуо покинули подростков, Сугуру и Сёко решили выбраться из стен дома, чтобы покурить неподалеку. Сатору и Кёко, забрав стаканы с ликером, отправились на веранду. Прохладный ветерок приятно ласкал распаленное лицо Сатору. Допив свой стаканчик, парень глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Алкоголь его немного разморил. С каждой минутой становилось тяжелее соображать, но Годжо пытался не обращать на это внимания. Приложив к покрасневшим щекам холодный стакан, парень постарался немного взбодрить себя и унять внезапно появившееся чувство жара. — Что-то мне как-то нехорошо… — Годжо потер лоб ладонью и шумно вздохнул. — Что такое? — Кёко присела ближе. — Не знаю… Как будто обухом по голове дали, еще и подташнивает… Приблизившись, Хасэгава коснулась ладонью лба молодого человека. Заботливо погладив Сатору, она убедилась в том, что жар у него действительно присутствует. Вздохнув, девушка грустно улыбнулась. — Я пойду пороюсь в аптечке, если ты не против, — произнесла Хасэгава, поднимаясь с пола. — Хорошо, — кивнул парень. Устало осмотрев внутренний дворик, Годжо остановил взгляд на вишневом дереве. Его разросшиеся корни показались ему очень удобными и такими манящими, что он не смог устоять и отправился прямиком вглубь двора. Сатору оперся о ствол дерева и устало выдохнул. В отличие от одногруппников, которых даже на чуточку не пробирал лёгкий алкогольный напиток, приготовленный дядей Хасэгавы, стаканчик стал для него роковым. Превозмогая себя, Годжо устроился в саду, чтобы надышаться свежим воздухом, и с трудом смог успокоить сердце, колотившееся в его груди с бешеным ритмом. — Сатору, ты как? — Кёко вернулась и присела рядом с молодым человеком, после чего потормошила его по плечу. — Ты бы сказал, что у тебя непереносимость алкоголя… Она протянула парню бутылочку воды и таблетку. — Это от аллергии, выпей. У госпожи Накамуры тоже такая проблема, но дядя об этом не знает и продолжает ей предлагать алкоголь, — хихикнула девушка. — Я тоже не знал, — слегка виновато протянул Годжо. Его покрасневшие щеки выглядели очень даже мило. — Не знал, что мне плохо станет. — Ну, теперь точно будешь иметь это в виду, — Хасэгава уложила ладонь на голову парня и погладила его по жестковатым белоснежным волосам. — Горишь весь… — Конечно, ты ведь рядом, — не смог сдержать смешка шаман, поднимая глаза на девушку. — Да ну тебя, — покачав головой, Кёко усмехнулась. Годжо поднял вверх указательный палец и завис, словно пытаясь сообразить что-то, и высказать свою гениальную мысль. Однако вместо этого, он лишь пожал плечами. — В таком состоянии я тебя не смогу разубедить, — икнул молодой человек. — Сатору, может, пойдёшь поспишь? Тебе нужно отдохнуть… — девушка погладила Годжо по щеке и улыбнулась. — Могу позвать Сугуру, он поможет тебе дойти. Если не хочешь, чтобы я помогала, конечно. — Я хочу с тобой посидеть, — несколько смущенно выдал молодой человек, придвигаясь ближе к Кёко. Хасэгава кивнула и села ещё ближе. Переживание от того, что они уединились под старым деревом вишни, не сказав никому ничего, было совсем небольшим. В последнее время стало трудно оставаться с Сатору один на один. Годжо уложил голову на плечо девушки и тяжело вздохнул. Алкоголь давал своё: мыслить нормально становилось все тяжелее. — Ты точно себя нормально чувствуешь, Сатору? — Кёко продолжала гладить парня по голове. Ее тон, наполненный переживанием, прозвучал слишком тревожно. — Рядом с тобой я чувствую себя просто потрясающе, — ответил Годжо, потёршись щекой о плечо девушки. Смутившись, Хасэгава поспешила отвернуть лицо в сторону. Она посмотрела на клумбы с цветами, которые выращивала бабушка для красоты, и прикрыла глаза. Рядом с ним ей тоже было потрясающе, как бы она ни старалась убедить себя в обратном. Сатору правда хороший, пускай и со своими недостатками, а его неоднозначная личность притягивала и располагала к себе. Кёко вздрогнула, почувствовав, как ее подбородка коснулись тонкие пальцы Сатору. Повернув личико Хасэгавы на себя, Годжо усмехнулся. Ему показалось очень забавным то, как мило покраснела девушка, пускай нормальный человек не рассмотрел бы такое в темноте. — Можно я тебя поцелую? Вопрос, заданный Сатору, заставил ее удивленно распахнуть глаза. Он прозвучал словно гром среди ясного неба. К такому повороту Кёко не была готова, поэтому лишь смущенно отвела глаза, пытаясь найти ответ на него. Определённо, она до безумия хотела, чтобы парень коснулся ее губ своими. Хотела ощутить этот момент, узнать, какие эмоции будут ее переполнять. Она была бы рада отдать право первенства именно Сатору, влюбленность в которого росла с каждым днём, проведенным вместе. — Можно, — пристыжено проговорила Хасэгава, не поднимая глаз. Сатору приподнялся. Он сдержал усмешку, приближаясь к ее губам, и аккуратно провёл пальцами по подбородку, словно приманивая ближе к себе. Его горячее дыхание обжигало кожу и дурманило Кёко. Близость к человеку, который нравился ей, отдавалась в тело, как электрический разряд. — Только я целоваться не умею, — поспешила предупредить Хасэгава, заметив, как медлил парень. Вместо того, чтобы ответить, Сатору припал к ее губам. Теплота, с которой он сделал это, успокоила Кёко. Медленно сминая нежные губы, Годжо поспешил обнять Хасэгаву и прижать ее ближе к себе. Он пытался целовать губы Кёко нежно, невесомо, чтобы уверить её в том, что желание поцеловаться не было пьяной прихотью. Кёко постаралась расслабиться. Несмотря на то, что поцелуй ей нравился, ужасное смущение от того, что первый он произошёл с тем, в отношении кого она могла сказать «люблю», сильно будоражил. — Тебе нравится? — Сатору оторвался от губ Хасэгавы и внимательно посмотрел в ее глаза. Кивнув, Кёко скромно улыбнулась. — Да… — Могу показать ещё кое-что, — с потрясающей для нетрезвого человека, уверенностью проговорил Годжо. — Хочешь? — Давай… Коснувшись губ девушки, Сатору провел по ним языком, вынуждая Кёко приоткрыть рот в томном вздохе. Поглаживая ладонью её бедро, молодой человек зажмурился. От нее приятно пахло алкогольным напитком, что дурманило разум Годжо только сильнее. Воспользовавшись растерянностью Хасэгавы, парень несколько неумело проник языком в ее рот. Кёко сдавленно выдохнула. Когда Сатору целовал ее таким образом, внутри словно все переворачивалось с ног на голову. Пикантность момента, приправленная кисло-сладким умэсю, заставляла вздрагивать. Прикосновения пальцев молодого человека лишь сильнее распаляли, вынуждая проявить инициативу. Обхватив холодными ладошками разгоряченное личико Сатору, Кёко перешла в наступление. Все получалось само собой: он немного уступил, давая возможность проявить себя. Стукнувшись с парнем носами, Кёко виновато оторвалась от его сладковатых губ. Хихикнув, Сатору подмигнул. Подобная осечка нисколько его не смутила, а искренне позабавила. Даже такая легкая неудача не могла испортить его романтического настроя. Ублаженный тем, как Хасэгава ответила на его поцелуй, Годжо облокотился о ствол дерева головой. Часто дыша, парень закрыл глаза и постарался успокоить сердце, которое принялось колотиться пуще прежнего. — Я пойду позову Сугуру, — заметив учащенное дыхание парня, проговорила Кёко. Растерявшись, девушка наклонилась к Сатору, чтобы целомудренно поцеловать его лоб, покрывшийся испариной. Едва Хасэгава убежала, Годжо приподнялся. Во рту появилось неприятное ощущение, будто бы слюна стала бесконтрольно выделяться. От выпитого алкоголя желудок скрутило так, словно парень отравился чем-то сильно протухшим. Накрывая рот ладонью, парень с трудом добрался до куста рододендрона…

***

Утро началось отвратительно. Сатору, который с огромным трудом заснул, то и дело ворочался на футоне. Отнесшийся к нему с пониманием Сугуру половину ночи выслушивал, как повезло, что хуже Годжо стало после поцелуя. Если бы он сильно опозорился перед Хасэгавой, то еще долго не смог бы смотреть ей в глаза и всячески избегал бы с ней встречи. — Блять, ну что за… — вполголоса проговорил Сатору, поднимаясь с футона. Умывшись и почистив зубы, Годжо тихо прошмыгнул за фусуму. Не найдя в прихожей своих шлепок, парень взял обувь Гёто. Он решил немного прогуляться и развеяться, чтобы сложить все мысли воедино. Нужно было пойти и сказать Кёко, что минувшим вечером он целовал ее искренне. Только дождаться, когда она проснется. Блуждая по узким протоптанным тропинкам, Сатору направлялся туда, куда его вели ноги. Высокие сосны, окружавшие поместье, шумели ветвями от редких порывов ветра. Мяуканье котов раздавалось эхом по лесочку, где блуждал молодой человек. Оглядевшись по сторонам, Годжо заметил, как трехцветная кошечка, бодро передвигая лапками, побежала в сторону обрывистого берега. Не задумываясь, Сатору поспешил за кошкой. — Нана, вот ты где, — послышался ласковый девичий голос. — Я принесла и тебе вкусное… Остановившись около сосны, Сатору заглянул вперед. Окруженная котами Кёко гладила их и наполняла мисочки кормом. Она улыбалась, когда ее усатые друзья крутились вокруг. — Всем хватит, — Хасэгава погладила трехцветную кошку по голове. Впервые он увидел девушку в легком платье черного цвета с коротким рукавом. Кёко гладила котов, не беспокоясь быть замеченной кем-либо. Она не была скованна, даже напротив, активно касалась животных руками и ласково чесала их за ушками. Сатору наблюдал за каждым движением рук Кёко. Столько нежности, любви и тепла было в ее прикосновениях к котам, что его сердце вздрогнуло. Невольно он вспомнил, как минувшей ночью девушка прикоснулась к его разгоряченному лицу холодными пальцами и оставила заботливый поцелуй на лбу. Сосновая веточка под шлепанцем предательски хрустнула, привлекая внимание животных и Кёко. Резко отдернув ладонь левой руки, Хасэгава поднялась с корточек. Осмотревшись по сторонам, она выпрямилась. — Доброе утро, — кашлянула в кулак Кёко. — Привет… Неловкое молчание заставило Сатору обратить внимание на то, что он старался игнорировать все время, что знал Хасэгаву. Он был бы полнейшим глупцом, если бы сказал, что его не волновал уродливый шрам на запястье девушки, который она всячески старалась скрыть, то отворачивая руку, то надевая даже летом одежду с длинным рукавом. Его действительно заботил этот вопрос, и, если бы он не считал Кёко тем человеком, который ему симпатичен, то уже давно бы спросил и не волновался о том, что она почувствовала бы в этот момент. — Прости… Я, наверное, помешал тебе, — Сатору виновато опустил взгляд. После произошедшего ночью, ему было немного стыдно смотреть в глаза девушки. — Да нет, что ты, — Кёко натянуто улыбнулась. — Хочешь погладить? — Ну, если я их не напугаю, — пожал плечами Годжо. — Меня вообще коты не особо жалуют… — Брось, пока я рядом, они не будут пугаться, — поманив парня левой рукой, Хасэгава рефлекторно одернула ее, словно вспомнив, что забыла о своей уязвимости этим утром. Подойдя ближе, Сатору присел на корточки. Кёко снова опустилась рядом и поманила к себе трехцветную кошку. Нана легко запрыгнула на ее коленки и подставила голову, чтобы ее погладили. Когда Годжо занес ладонь, кошка зашипела, но противиться не стала. Покорно терпя, она прикрывала глаза и попыталась насладиться поглаживаниями. — Классная киска, — выдохнул Сатору. — Моя любимая, — тихо проговорила Хасэгава. Столкнувшись лбами по воле случая, молодые люди виновато отвели взгляды. Шумно вздохнув, Сатору постарался взять себя в руки. Пускай чувство неловкости было слишком велико, поддаваться ему полностью он не хотел. Аккуратно взяв девушку за левую руку, он переплел их пальцы в замок. — Не смотри, — Кёко зажмурилась и постаралась выдернуть руку. — Не бойся, — мягко погладив запястье, Сатору приблизился к её уху. — Если ты захочешь рассказать об этом, то я всегда выслушаю. — Меня травили в средней школе, — тихо сказала Кёко. — Вот и не выдержала… Не хочу плакаться, Сатору. Я стараюсь оставить это в прошлом и жить настоящим. Молодой человек подался вперед. Вместо того, чтобы ответить и утешить девушку словами, он коснулся губами ее щеки, нежно, невесомо. Затем опустился ниже и замер, словно ожидая разрешения на подобное взаимодействие снова. Теперь у неё точно не должно остаться сомнений в том, что вчерашнее импульсивное желание поцеловать её было искренним и не помутненным алкоголем. Вместо того, чтобы оттолкнуть парня, Кёко прижалась к его губам своими. Сладкое послевкусие, оставшееся от поцелуя, успокаивало. Ей даже не нужны были слова утешения, которыми задабривали Сёко или дядя. — Я не буду настаивать, — шепнул Сатору. — Спасибо. Легкий ветерок принес запах табачного дыма со стороны кустов. Кажется, они были не одни. Хасэгава чихнула и виновато улыбнулась. Наконец-то на душе обоих молодых людей полегчало.