***
— Слушай, а почему мы никогда не ночевали друг у друга? — Сатору почесал затылок и обернулся к другу. Этим утром Сугуру готовил завтрак без особого энтузиазма. Обычно он был предельно сосредоточен, но сегодня настроение у него было паршивое. Ему не давал заснуть Мирай, поселившийся по соседству, который о чем-то с кем-то разговаривал большую часть ночи. Суть разговора до Сугуру не доходила, но глухие голоса за стеной были похожи на издёвку со стороны «дружелюбного» соседа. Чем дольше Рёги находился в стенах общежития, тем сильнее раздражался Сугуру. Его выводили из себя даже обычные невинные вещи вроде оставленной в раковине кружки или незакрытой двери в уборную, которыми славился Сатору Годжо. Однако в свою защиту Гёто мог сказать честно: причины его раздражительности были объективными, просто почему-то агрессия выходила в сторону Мирая, бывшего не при делах. — Сатору, я иногда удивляюсь твоим внезапным умозаключениям, — выдохнул он, сворачивая тамагояки в рулетик. — Нет, правда! Почему девчонкам можно спать друг с другом, парню с девчонкой тоже в принципе можно, а двум парням нельзя? — возмутился Годжо. — Потому что это какое-то пидорство, — безжизненно ответил Сугуру, сдерживая зевок. — Что ты так смотришь? Не хочу я с тобой спать! Рассмеявшись, Сатору отвесил другу добротный шлепок по пятой точке. Сугуру раздраженно замахнулся на него палочками для готовки и нахмурился, но быстро остыл, увидев довольное лицо лучшего друга. Каким бы надоедливым Сатору не являлся, в сущности он ничего противозаконного не делал. Всего лишь дурачился, как и всегда. — Да ладно тебе, не будь злым засранцем! Мы бы рассказывали друг другу истории из жизни и посмотрели бы что-то интересное. В приставку порубились в конце концов! — Меня твои истории… — он беззвучно выругался. — Одна восхитительнее другой. — Да чего ты злой-то такой? — Годжо погладил друга по спине и положил голову ему на плечо, отвлекаясь от приготовления рыбного филе. — Кто ты такой и куда делся мой Сугуру? Отвечай! — Боги… — устало протянул Сугуру. — У вас точно у обоих все с головой порядке, ребят? — послышался голос Мирая. Стоя в дверях, он завязывал волосы в тугой хвост на затылке и смотрел на первогодок Токийского колледжа с некоторым осуждением. Подобное поведение казалось ему дикостью вопиющей, отчего Мирай пребывал в состоянии растерянности: его однокашники не позволяли себе близких взаимодействий между представителями одного пола. Да и неправильно это как-то, когда пацаны обнимаются посреди бела дня. — А что такого? — раздраженно проговорил Сугуру. — Лучше уж так шутить и общаться, чем половину ночи болтать по телефону. — Ой, я не думал, что у вас такие тонкие стены, — безразлично ответил Рёги, после чего зевнул, прикрывая рот ладонью. — Прости. А что на завтрак сегодня? — Если поможешь, то будет мисо, рис и омлет, — Гёто вернулся к приготовлению своей части завтрака. — Сатору у нас любитель мисо-суп пересаливать. Учитывая, что его даже солить-то и не надо… Он ловко сворачивал в рулетик сладкий омлет, который готовил на прямоугольной сковородке. В этом блюде Гёто, среди остальных студентов, равных не было. Несмотря на свою лёгкость, приготовление было несколько муторным, потому им никто и не горел желанием заниматься, а у него получалось идеально. В свое оправдание Сатору мог сказать, что допускал недочеты только в тех блюдах, которые готовил впервые. И мисо-супу досталось оттого, что раньше он его никогда не варил. — Эй! Да ладно тебе, всего пару раз посолил! — возмущённо возразил Годжо. — Тем более, я почти доделал и его и рыбу. Не надо мне помогать. Сам справлюсь. Склонившись над кастрюлей, Сатору взял в руки половник и попробовал на вкус блюдо. Солёный он был достаточно: ни больше, ни меньше положенного. Выпрямившись, он гордо упер руки в бока, довольный проделанной работой. — Отличный суп, так что не начинай. — Пусть он тогда хотя бы чай заварит, — не отступил от своего Сугуру. — Нечего без дела сидеть. У нас не десять рук. Годжо обернулся к Мираю, поправляя оправу солнцезащитных очков. — Ну, ты его слышал, Рёги. Мирай покачал головой и направился к электрическому чайнику. Налив в него воды, он щёлкнул по кнопке и установил его на подставку. В ожидании, когда вода закипит, Рёги взял с открытой полки заварник и рассыпной зелёный чай. Продолжали готовку молодые люди в полнейшей тишине. Раздражение Сугуру со временем пошло на спад, и он смог чуточку успокоиться, пускай и чувствовал себя выжатым лимоном, которому не хватало энергии на трудоемкие вещи. По этой причине мытьё посуды после завтрака он торжественно возложил на Мирая в наказание за испорченный сон. — Сугуру? — Сёко подошла к нему со спины, когда он вместе с Годжо обувался на выходе из блока. Опершись о стену, Сатору покручивал очки на дужке, совсем не переживая, что так они могут сломаться. Он нахмурился, когда увидел одногруппницу и посмотрел на наручные часы, пытаясь понять, куда запропастилась Кёко и почему она не пришла вместе с Иэйри. — М? — Гёто обернулся и поднял взгляд, закончив шнуровать ботинки. В отличие от них, Сёко ещё не до конца собралась. Время не поджимало, да и на инструктаж перед индивидуальными битвами идти ей было вовсе не обязательно. Она потупила взглядом свои розовые носочки и набрала побольше воздуха в лёгкие. — Я… Я хотела сказать… Почувствовав себя неловко, Годжо достал из кармана телефон. Намереваясь сделать вид, что он очень увлечён сообщениями, Сатору даже не подозревал о наличии интересных писем в почте. Мать, как и обещала ему пару недель назад, подобрала представление в театре и купила им с Кёко билеты на хорошие места, откуда все точно должно было быть видно. Он радостно улыбнулся и ответил на сообщение, что заберёт билеты завтра вечером после занятий. — Что-то случилось? Нахмурившись, Гёто распрямился и скрестил руки на груди, ожидая ответа от Сёко. — Нет, — она слегка покраснела и отвела взгляд. — Когда будешь в магазине, купи мне сигареты, пожалуйста. Закончились… — Хорошо, — он мягко улыбнулся. — Это все, что ты хотела мне сказать? — А? — Иэйри распахнула глаза и похлопала густыми ресничками, словно бы не поняла адресованного ей вопроса. — Он сегодня много нудит, не обращай внимания, — помахал ладошкой Сатору. — Можешь Кёко поторопить? Мы на улице ждать будем. — Да, я ей передам, — отозвалась Сёко, скрываясь за поворотом коридора. Первый холодный осенний денёк навевал лёгкую тоску по тёплому и яркому лету. Однако синоптики центрального телеканала обещали, что к обеду распогодится и солнце ещё обласкает своими лучами жителей Токио и его окраин, но напоследок. — Братан, она тебе удачи пожелать хотела, — Годжо выудил из кармашка гакурана конфету и отправил ее в рот. — Будешь? — он порылся в поисках второй. — А нет больше, одна была. Гёто достал из кармана широких брюк пачку сигарет. Подцепив одну, он зажал ее сухими губами и нахмурился, пытаясь высечь искру из потертой зажигалки красного цвета. — С каких пор ты стал знатоком девчонок? — поморщился Гёто, поджигая сигарету. Посмотрев на друга скептически, Сугуру размял затёкшие плечи и медленным шагом направился в сторону торговых автоматов с напитками. — Ничего я не знаток, — выдохнул Сатору. — Ой, сука. Строй свои вопросы по-человечески, без подколов, чтобы я отвечал нормально! — устало протянул он. — Короче, ты можешь у Кёко спросить, что Сёко имела в виду. Она девчонка, точно поймёт, что к чему. Не про сигареты она говорила, зуб тебе даю. — Не думаю, что это хорошая идея — обсуждать Сёко с ее лучшей подругой. Это, знаешь ли, как если бы Кёко пришла ко мне и начала расспрашивать о тебе… — Ой, да ну тебя. Я бы не обиделся, ты ведь точно сказал бы ей, что я классный. — Ничего такого я бы не сказал, — закатил глаза Гёто. — А вот про то, что ты нерешительный… — Сугуру, — протянул Годжо. В отличие от Сёко, Сугуру притомился скрываться от администрации учебного заведения, поэтому и перестал прятать свою вредную привычку. В конце концов, нигде в правилах колледжа не было написано, что воспрещалось курить на территории. В общежитии — да, но этого он и не делал никогда. Не нравилось, когда запах табака пропитывал стены в помещении. — Подождите меня! — Кёко выбежала из блока общежития, наспех застёгивая на себе жакет. Нагнав молодых людей, она кашлянула и выровнялась с ними, сбавляя скорость на шаг. Заправив прядки волос за уши, Кёко обхватила Сатору за предплечье и прижалась к нему щечкой, выражая всю нежность и преданность. — Быстро ходите. Сатору уложил ладонь на голову Хасэгавы и улыбнулся. Иногда его забавлял ее невысокий рост, и он находил это чем-то милым и смешным одновременно. Если бы он когда-то узнал о том, что будет встречаться с девушкой, которая с трудом до его плеча достаёт, то покрутил бы пальцем у виска, осуждая того, кто такую информацию принёс. Но сейчас ему была в радость большая разница в росте с Хасэгавой. Она казалась ему нежной и хрупкой девушкой. — Это у тебя ножки просто маленькие, — хихикнул Сатору. Кёко улыбнулась и крепче обвила его предплечье двумя руками. Рядом с Сатору она, несмотря на свою хорошую физическую форму, и правда чувствовала себя маленькой. Вдобавок считала, что высокий рост Годжо делал его ещё привлекательнее. Был бы он пониже, Кёко бы не расстроилась, но долю шарма Годжо бы потерял. — Ой, да ну тебя, — она пихнула его в бок. Наклонившись, Годжо остановился на месте и быстро чмокнул Кёко в губы. Она улыбнулась как довольная кошка и прикрыла глаза, наслаждаясь мгновением. Даже Сугуру не мог помешать им выражать тактильно привязанность друг к другу. — Кстати, я обещал тебе, что мы сходим в театр. Завтра съезжу к родителям и заберу билеты… Ты ведь не пойдёшь никуда с дядей в субботу? — Годжо приподнял очки и сощурился, припоминая, как Кёко не смогла пойти с ним в кино. Она обняла его за торс и отрицательно качнула головой. — Нет-нет! Все нормально. Все выходные я только твоя. Романтическую идиллию прервал Гёто, кашлянувший в кулак, чтобы привлечь к себе внимание. Он оперся одной рукой о торговый автомат и потёр глаза, сгоняя сонливость. Из-за того, что Рёги половину ночи болтал за стенкой, самочувствие Сугуру было прескверным, но он искренне считал, что охлаждённый энергетический напиток его обязательно взбодрит. — Вы со стороны выглядите жутко слащаво, — вздохнул Гёто, просовывая монетки в торговый автомат. — Будете что? Или продолжите целоваться? Выпутавшись из объятий Сатору, Кёко подмигнула ему и направилась к другу. Подойдя ближе, Хасэгава приподнялась на носочках, чтобы рассмотреть весь ассортимент напитков. Она хмыкнула, отмечая свою любимую виноградную газировку и кивнула. — Держи, — Кёко протянула смятую купюру. — Мне виноградную. Сатору, а тебе какую? — Мне колу. — Я хотел вас угостить вообще-то, — Сугуру покачал головой. — Бери-бери. Это, конечно, безумно мило, но ты не обязан покупать нам газировку. Приобретя напитки, шаманы немного прошлись по территории колледжа и присели на скамью, что располагалась на одной из немногочисленных аллей. Уместиться втроём было тяжело, поэтому Кёко уверенно села на колени своего молодого человека и обняла его за плечико. Касаясь его руками, Кёко чувствовала, как ее сердце трепеталось в груди, словно птичка в клетке. Сначала ей казалось, что чувство волнения пройдёт и касания не будут приносить особого удовольствия, но за полтора месяца не изменилось ничего существенного. Лишь хотелось обнимать больше и чаще. — Вы не переживаете? — Хасэгава чмокнула Сатору в макушку и пригладила его растрёпанные волосы. — Я лично не волнуюсь, — пожал плечами Годжо, отхлебывая газировку из банки. — Рёги выебывается больше. Так что если я с ним буду сражаться, то дело в принципе плёвое. Утренняя прохлада неприятно пощипывала щеки шаманов и заставляла ёжиться. Кёко порадовалась, что объятия Сатору хоть как-то согревали ее, ведь даже жакет формы оказался тонким для такой погоды. Оставалось лишь надеяться на то, что к обеду все-таки потеплеет. — Да и монах их тоже такое себе, — Сугуру затянулся новой сигаретой и шумно вздохнул. — Зенин не участвует после того, как ногу повредила. Остаётся Тосака? — Ой, я о ней мало знаю, — отмахнулся Сатору. — Но если Кёко смогла сдержать Зенин, то Тосака это вообще легкотня. Так Яга сказал. Не думаю, что ее поставят в пару с Рёги или Нишимурой. — Слишком ты в меня веришь, — с долей скептицизма поговорила Кёко. — Но я буду стараться. Раз вчера вышло, то и сегодня получится. — Ты себя недооцениваешь. Надо что-то делать с твоей самооценкой, — протянул Сатору, поднимая голову на девушку. — Ты ведь не лохушка какая-то. Гёто затянулся и выпустил носом табачный дым. Его плохое настроение все ещё было ощутимым, но благодаря свежему воздуху, компании друзей и отсутствию Мирая Рёги наконец-то шло на спад. — Не лохушка. — Правильный ответ, дорогуша. — Давайте вечером поедим что-то вкусное? — Сугуру откинулся на руку и устремил взгляд на парочку. — Не как обычно. Все-таки, завтра наконец-то уедут студенты из Киото, надо это отпраздновать. — А ты спишь и видишь, как они уезжают? — рассмеялся Годжо. — Что можно приготовить? Продолжая поглаживать Сатору по непослушным волосам, Кёко поерзала на его коленях, пытаясь устроиться удобнее. Она положила подбородок на его голову и прикрыла глаза. Годжо крепче обхватил ее талию и рефлекторно погладил тонкими пальцами по бедру, доходя до самого края юбки. — О, а давайте приготовим сукияки? Госпожа Накамура всегда делала его на праздники, — проговорила Кёко, продолжая обнимать своего молодого человека. Казалось, ее вовсе не смутило его нескромное прикосновение. — А что, мне нравится идея, — Сугуру наконец-то улыбнулся и посмотрел на друзей. — Как думаете, Сёко будет не против? — Не думаю. Но спрошу у неё перед началом соревнований, — Хасэгава снова поерзала на коленях Сатору и поправила на себе юбку, которую он чуть не задрал. Отпив холодного энергетического напитка, Гёто посмотрел в сторону корпуса общежития. Оттуда по одному выходили студенты из Киото, даже не стремясь сгруппироваться. Первой, прихрамывая, вышла Якучо Зенин, укутавшись в тёплую толстовку, затем Фуюко Тосака, поправлявшая высокие хвосты, и последним появился Шусуке Нишимура, сжимавший в руках буддийский ритуальный посох. — Яга был прав, они не дружные, — произнёс Годжо. — Выходит, дружба — наша суперсила? — хихикнула Кёко. — Суперсила… В нашем случае это даже странно звучит. Да и у кого дружба, — усмехнулся Сугуру. — У вас двоих, вот, явно что-то другое. Покраснев, Хасэгава уткнулась лицом в шею Годжо, чтобы скрыть смущение от слов друга. В ответ на это Гёто лишь усмехнулся: — Ладно, предлагаю идти на распределение. — Ты иди, мы догоним, пару минуток дай, — улыбнулся Сатору. Кивнув, Сугуру поднялся со скамьи и отправился на тренировочную площадку в гордом одиночестве, допивая газированный напиток. Годжо коснулся пальчиками щеки Хасэгавы, вынуждая ее показать своё личико. Уголки его губ приподнялись в довольной ухмылке, после чего Сатору поспешил переместить очки на голову. Он подмигнул Кёко, которая зардела от нескромного изречения их общего друга. — Поцелуйчик на удачу? — не сдержал смешка Сатору. — Будет тебе… Сам же говорил недавно, что удача — это миф. Кёко провела пальчиками по щеке молодого человека и приблизилась к его губам. Нежно поцеловав Сатору, она тотчас же отстранилась, чтобы рассмотреть его глупое выражение лица. — Миф, но прекрасный, — довольно изрёк он. — Буду болеть за тебя, Сатору. Кёко поднялась с колен молодого человека и поправила на себе форму. Потянувшись, она обернулась на Сатору. Тот посмотрел на пасмурное сентябрьское небо и поморщился от рассеянного солнечного света, слепившего его чувствительные глаза. Поморгав, он надвинул очки на переносицу и хихикнул.***
Шумно выдохнув, Сатору направился вперёд по протоптанной дорожке. Брожение по лесистой территории колледжа в гордом одиночестве не делало его человеком счастливым. Правда, в отличие от предыдущего дня соревнований он хотя бы выспался и мог сосредоточиться на происходящем. Тело не ломило из-за неудобной позы для сна, голова не была загружена лишней информацией, взгляд не мутился от дремоты. Если минувшим днём он чувствовал себя как барахливший радиоприёмник, работавший из последних сил, то перед индивидуальными битвами он кое-как учёл свои просчеты и поработал над ошибками. Точно зная, где находится его противник, Сатору оперся о толстый ствол сосны и обмахнулся ладонью. И правда: как обещали синоптики, к обеду погода становилась лишь жарче. Расстегнув верхнюю пуговку гакурана, Годжо вытер испарину со лба. Подняв голову наверх, он уставился, как казалось, в пустоту. Смотря в сторону крупных ветвей деревьев, он меланхолично вздыхал и пытался выискать причину вспышки проклятой энергии в верхней части старой сосны. Ветер колыхал крупные листья соседних клёнов. Шелест, разносившийся по лесу, создавал ощущение напускной безмятежности перед бурей. — Долго так смотреть будешь? — Мирай театрально обмахнулся веером и чуть откинулся на ствол. Спрятаться не вышло. Намереваясь притаиться, чтобы напасть на Годжо внезапно, он намеренно скрылся в ветвях старой высокой сосны. Предполагая, что Сатору не обратит внимания на него также, как минувшим днём не замечал Зенин, выслеживавшую его, Мирай чувствовал некоторое превосходство, пускай ранее их команда и проиграла. — А, вот ты где, — Годжо приподнял стёкла очков, чтобы посмотреть на противника. — И что думаешь, я полезу туда? Спускайся, Рёги. — Знаешь, пока не хочется, — зевнул он, прикрывая глаза. — Может ты лучше покажешь на что способен, Сатору Годжо? Что умеешь? Столько о тебе слышал, даже рад, что сегодня мы соперники. Годжо снял очки и аккуратно сложил их во внутренний карман гакурана, чтобы не сломать свой любимый и необходимый аксессуар. Надменный тон, который Мирай Рёги использовал для общения с ним и его одногруппниками, казался самым неприятным событием последних дней в общежитии колледжа. Однако даже несмотря на такое недоразумение, он пытался, в отличие от Гёто, общаться с гостем нормально, надеясь «скентоваться». — Я тебе что, собачка цирковая? — цыкнул Годжо. — Чем тебе Нишимура не клоун? Попроси его со своей палкой сплясать, у него здорово выйдет. — Мне казалось, что ты сильнейший, а не Нишимура, — пожал плечами Мирай. — Ну так что? Покажешь свою технику? Подперев голову ладонью, он безразлично оглядел Сатору Годжо и вздохнул, ожидая ответа. — Ещё чего. Слезай, Рёги. — Ну уж нет! — И что, я должен тут стоять и караулить, когда ты соизволишь спустить свою задницу? — Ох, ну тогда неудивительно, что ты выбрал себе слабачку, раз нападать боишься, — тяжко вздохнул Мирай, чуть наклоняя голову набок. Насупившись, Годжо отошёл от дерева. Надменность Мирая действовала ему на нервы. Слышать про свою девчонку, что она слабая, было сродни личному оскорблению. Не была она такой. Об этом можно было судить хотя бы потому, как Кёко сдерживала Зенин на прошлом состязании. — Побить тебя? Меня, сука, уговаривать не придётся, — Сатору обернулся, складывая пальцы для того, чтобы использовать проклятую технику. Задействовав «синий», он расщепил ветку, на которой расположился Рёги. Тот успел подскочить на месте и ловко перепрыгнул на соседнюю. Сложив веер, Мирай засунул его в карман и сощурился, смотря вниз: — Ты больной? — А ты? — Годжо начинал раздражаться. — Синий. Подорвав вторую ветку под ногами Мирая, он отскочил назад, чтобы избежать падения Киотского шамана около себя. Рёги подозрительно легко приземлился. Создавалось впечатление, будто он скользил по воздуху и цеплялся за него, такое умение не могло не удивить. Мирай опустился на землю и выпрямился. Он отряхнул темные хакама от пыли и раздраженно схватился за оружие, висевшее на поясе. — А если бы я упал?! — Подумаешь. Не упал же. — Ты ведешь себя как слабак, Сатору Годжо, — Мирай коснулся ствола сосны ладонью, опираясь на него. Земля под ногами зашевелилась, но Рёги не поспешил отстраниться от дерева. Он сконцентрировался на применении своей техники и кинул на противника взгляд полный презрения. Корни показались из рыхлой земли и замерли в ожидании следующего хода Мирая. Не растерявшись, токийский шаман щелкнул пальцами, взрывая корни слабыми атаками. Покрывшись испариной, Сатору оглядывался по сторонам и давал отпор, едва на его пути вставала новая преграда. Времени на размышления у него не было, поэтому приходилось импровизировать и извиваться. Годжо не мог понять, что придет в голову Мирая следующим, поэтому единственным верным решением для себя видел лишь уничтожение корней дерева. Кто знает, на что еще способен шаман из семьи палачей. Рёги отпустил ладонь и снова достал веер. Одним взмахом он заставил застывшие корни вытянуться к его противнику и расщепиться на мириады частичек. Сатору поспешил ответить на его выпад, отталкивая щепки. Усмехнувшись, Мирай парировал щелчок пальцев Годжо и обратил взрыв вспять, аннигилируя его проклятую технику. Покачнувшись от ударной волны, Сатору схватился за голову. Вспышка боли от его искаженного приема, приправленная занозами, оказалась колоссальной. Вытерев кровь, тонкой струйкой вытекшую из носа, Годжо выпрямился. Приемы Мирая Рёги заставили его волноваться о собственных силах, имевших свойство истощаться в критические моменты. Чем большее превосходство демонстрировал Рёги, тем сильнее Сатору начинал заводиться. Его звание сильнейшего растаптывали в пух и прах одним жалким взмахом веера. — Сукин ты сын, Рёги. Задействовав технику, Сатору моментально отскочил с места, чтобы Рёги не успел обратить его удар против него самого. Умело избежав ответа, Годжо запрыгнул на ветку дерева и сел на корточки, смотря вниз. — Прояви чуточку уважения к моей матери, Годжо, — с наигранной улыбкой проговорил Мирай, ступая по рыхлой земле. Они поменялись местами. Теперь Сатору чувствовал некоторую уязвимость. Он ни имел ни малейшей возможности предугадать, каким будет следующее действие его соперника: плохо знал его способности, а то, что только что увидел, казалось ему достойной силой. Мысли в его голове метались из стороны в сторону, Годжо пытался зацепиться взглядом хотя бы за что-то, найти слабое место Мирая и ударить по нему, когда он не будет этого ожидать. — Видишь ли, Сатору, — Рёги отступил от своих принципов, впервые обратившись к нему по имени. — Клановые правила — вот что делает нас сильными шаманами. Властными. Достойными… — Опять ты завел эту песню… — Сатору зачесал ладонью челку, чтобы волосы не падали на глаза. — Да. Потому что ты сам делаешь себя слабым, Годжо. Знаешь, вчера мы говорили с тобой на интересную тему, и ты отказывался соглашаться со мной… Выдохнув, Сатору щелкнул пальцами, не желая слушать болтовню Мирая. Он намеревался перепрыгнуть на соседнюю ветку, но избежать контратаки не успел. Пошатнувшись на месте, Годжо закашлялся, накрывая рот ладонью. — У меня было время подумать и над твоими словами, и посмотреть на обстановку в целом. И знаешь, я понял для себя странную вещь. Ты позоришь клан Годжо и ведешь себя как недоумок! Подумать только, на тебя возлагали такие надежды, а ты выбрал себе слабачку, техника которой заключается лишь в манипуляции проклятыми орудиями, — разошелся Мирай. — Завали! — рявкнул Сатору, вытирая губы от крови. Да как Мирай мог называть его так? Какое право он имел размышлять о его судьбе и говорить ему, кто ему подходит, а кто нет. Это жизнь Сатору из клана Годжо, который сам решает, что хочет получить. И если его устраивает девчонка из слабого клана — это его выбор. Закашлявшись, Сатору судорожно набрал в легкие побольше воздуха. Дышать становилось все тяжелее и тяжелее, будто его засунули в вакуумный пакет и начали выпускать кислород. Скорее всего, его взрыв, обращенный Мираем к его хозяину, повредил какие-то внутренние органы. — Ты хотел надо мной поглумиться, ублюдок? — Годжо сложил пальцы, намереваясь использовать проклятую технику. — Победить и начать втирать свои идеи про превосходство кланов и прочую хрень? Я не отступлю от своих принципов, Рёги. — Из благих побуждений, я хотел воспользоваться возможностью, чтобы вправить тебе мозги, остолоп, — Мирай постучал сложенным веером по своему лбу. — Ты реально такой тупой, что до тебя не доходит смысл сказанного мною? Повторить по слогам? Клан Хасэгава слаб, — он растянул последнюю фразу, явно смакуя ее на языке. — Такие как они считаются отбросами нашего прекрасного шаманского мира. Сатору захрипел. В попытке рассмеяться, он смог выдать лишь невнятные звуки, которые были способны напугать даже не слабонервного человека. Он сел на ветке, свешивая ноги вниз, и устало качнул головой. Соглашаться с Мираем в его планы не входило. Остаться при своем после промывки мозгов ведь тоже можно назвать проявлением силы и благородством. — Да на хую я вертел ваш шаманский мир, если честно, — вполголоса произнес Годжо, создавая взрывную волну.***
— Ай, — парень шумно выдохнул и поморщился от неприятного жжения, вызванного перекисью водорода, попавшей в рану на лице. Раны, оставшиеся на его личике в результате падения, выглядели очень некрасиво. Когда он очнулся после того, как Сёко подлатала его, то с ужасом посмотрел на себя в зеркало. Была бы его воля, он бы ни за что не показался Хасэгаве в таком состоянии. Это все равно, что упасть лицом в грязь. — Все-все, — Кёко улыбнулась. — Сейчас заклею пластырем и все будет хорошо. Ты себя нормально чувствуешь? Сёко трудилась над тобой не меньше часа… К сожалению, как хороша в обратной проклятой технике бы не была Иэйри, даже ее силы имели свойство истощаться. Поэтому на то чтобы подлатать лицо Сатору ресурса не хватило и Кёко сама вызвалась помочь ему обработать раны. И поговорить, если он будет расположен к диалогу. Сначала она вытащила все мелкие щепки и занозы, и лишь после этого стала обрабатывать ранки перекисью водорода, чтобы их обеззаразить. В отличие от Сатору, она всего лишь расшибла колени и локоть, так что могла назвать себя счастливицей — так легко отделаться в индивидуальном поединке. — Херня, — безжизненно ответил он. Поджав губы, Хасэгава раскрыла упаковку пластырей и прилепила один из них на переносицу молодого человека. Он лишь поморщился в очередной раз и отвел взгляд в сторону. Чтобы Сатору не дулся, она наклонилась и легонько коснулась губами больного места, словно извиняясь за доставленный дискомфорт. От нее исходил приятный и нежный аромат клубники. Прекрасно понимая, как много для него значило поражение в бою с Рёги, Кёко старалась не давить на больное. Да и Сатору не стремился говорить с ней о том, что произошло между ними и почему его нашли без сознания, в то время, как на Мирае не было ни царапинки. — Нам еще сукияки есть, так что соберись, Сатору. — Да какие сукияки, блять, — скривил губы Годжо. — Успокойся, — Кёко погладила его по плечику. — Если тебе станет легче, то я все равно считаю, что ты самый сильный. Вчера мы победили благодаря тебе, — она улыбнулась, чтобы сгладить неловкость. — Сегодня мы с Сугуру смогли добыть нужные очки и победа все равно за нами. Но без тебя ничего этого бы не было. Сатору набрал в легкие побольше воздуха и все-таки озвучил свою мысль, которая вертелась у него на языке: — Но это не вы позорно проебали Мираю Рёги. Который еще и остается тут на следующее задание. Опустившись на помятую кровать молодого человека, Хасэгава протянула ему ладони. Годжо нехотя взял ее за руки и снова отвел взгляд. Сама мысль показывать свою уязвимость была ему в тягость. Он хотел чувствовать себя крутым и быть в глазах Кёко самым-самым классным, чтобы она восторженно смотрела на него и была рада тому, что он ее парень. — Сатору, поражения — это нормально. Знаешь, есть мнение, что любой опыт — это опыт. Дядя всегда говорил мне, что пока не обожжешься, ничего не выйдет… — Кёко посмотрела на молодого человека искренними глазами и изогнула губы, подкрашенные блеском, в теплой улыбке. — Для меня ты все равно останешься самым сильным. А если примешь поражение как должное, то это лишь будет подтверждением того, что ты силен как никто другой. — Думаешь? — он отвел взгляд. — Уверена. Тем более, ты всегда можешь больше тренироваться и стать еще круче! Думаю, что если ты посмотришь на свои недочеты и проанализируешь их, то сможешь понять, что именно стоит развивать в первую очередь. Тебя ведь неспроста сильнейшим считают… — Я сильнейший только потому, что обладаю одновременно двумя клановыми техниками, — честно сказал Сатору. Кёко переплела их пальцы и кивнула головой. За время обучения она успела нахвататься слухов о том, что и кто из себя представлял. И точно знала, что на Сатору возлагали большие надежды. Таких как он можно было по пальцам пересчитать, и то, еще много свободных останется. — Если тебе нужна поддержка, то мы всегда окажем ее тебе. Вернее… Я-то точно окажу, — по-доброму хихикнула Кёко. — Не могу сейчас говорить и за других тоже, сам понимаешь. В общем, я хотела сказать, что, не написав множество эскизов, никогда не создать шедевр, если ты понимаешь, о чем я. Потупив взглядом пол, Сатору кивнул. Смысл слов Хасэгавы дошел до него предельно четко: стоило больше уделять времени совершенствованию и работать над проклятыми техниками, развивая их. Он шумно вздохнул и прикрыл глаза. Стоило к ней прислушаться. — А ты хочешь сама стать сильной? Тиканье стрелок часов разрядило обстановку в небольшой комнате Годжо. Сатору перевел взгляд на девушку, ожидая ее ответа на такой простой вопрос. Все-таки диалог с Мираем что-то надломил в нем и заставил задуматься над происходящим между ними с Хасэгавой в долгосрочной перспективе. — Конечно! Потому и прошу советов у Сугуру. Если раньше у меня хромало использование проклятой энергии и ты помог мне с этим разобраться, то теперь стоит поработать над владением оружием и физической выносливостью, — кивнула она, поглаживая Сатору по руке, перевязанной бинтами. — Я думаю, что смогу отточить свои навыки, если продолжу равняться на вас. Особенно на тебя. — Льстишь. — Тебе я не хочу льстить, — она улыбнулась. — Ладно, если я обработала все раны, то пойдем скорее… Сугуру, наверное, устал подготавливать ингредиенты на всех. Надо ему хоть чем-то помочь. Кёко приподнялась с кровати, которая внезапно скрипнула. Крепче обхватив руку девушки, Сатору потянул ее назад, вынуждая остановиться и не уходить. — Погоди… Обернувшись, Хасэгава похлопала густыми ресничками и посмотрела на Годжо с нескрываемым удивлением. Обычно он был куда веселее. Но оно и понятно — смириться с поражением морально не так легко, как согласиться со словами человека о том, что это правильный поступок. Помявшись на узкой кровати, Годжо поднял взгляд на девушку: — Спасибо, что поговорила со мной об этом. — Ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку, — Кёко кивнула. — Мне кажется, что близкие люди должны говорить о том, что их беспокоит и пытаться решить проблемы по мере их поступления. Поднявшись, Сатору обнял Кёко. Он погладил ее по спине, прижимая ее ближе к своей груди. В этом жесте было все то, что он никак не мог сказать словами. Благодарность за заботу и нужные слова, теплота, и, наверное, самая капелька любви, что теплилась в его сердце, дожидаясь нужного момента. Охотно обняв Сатору в ответ, Кёко уткнулась лицом в его грудь. Только сильный человек мог бы так смело заговорить о вещах, что волновали и изматывали. Слова о том, как важно принимать опыт вне зависимости от того, был он положительным или отрицательным оказались такими нужными в этот момент, что Сатору и не захотел перечить им. Она была права. Пускай пока что другие ее считают слабой и уязвимой, для него она станет сильнее многих шаманов из известных кланов. Все придет с опытом.