***
— Братан? Ты как вообще? Заглянув в комнату друга Сатору застыл в дверном проеме с заинтересованным выражением лица. Сугуру расположился на кровати полусидя, подложив под спину жестковатую подушку. Внешний вид его все еще оставлял желать лучшего, но на поправку он шел уверенно: голос восстановился, кровотечение прекратилось, лихорадочные симптомы и вовсе сошли на нет. Все же, Иэйри Сёко отлично постаралась и выложилась на всю мощь, чтобы помочь ему преодолеть недуг. Помахав ладонью, Сугуру отложил книжку, которую ему дала почитать Кёко и закашлялся в кулак. Дискомфорт, вызванный неудачным поглощением проклятия, он предпочитал не обсуждать. Пускай и самому ему было непонятно что произошло. Положение, в котором Сугуру оказался, вызывало множество вопросов и у преподавательского состава. Встревоженный произошедшим Масамичи Яга не спешил привлекать студентов к новому заданию и поручил реформаторам тщательно изучить происходящее в Токио. — Хуево, — он безмятежно улыбнулся, несмотря на резкое выражение. — Но лучше, чем три дня назад. Пройдя в комнату, Годжо присел на стул рядом с кроватью Гёто и, расставив ноги, уперся локтями в колени. Подперев голову ладонями и приспустив очки, Сатору внимательно оглядел друга: тот выглядел крайне обеспокоено, но держал себя в руках. Впрочем, как и всегда: Сугуру редко возмущался о тягостях шаманской жизни и переваривал мысли самостоятельно. Услышать от него жалобы можно было лишь в исключительном случае, и то, большую часть времени о неудобствах он стойко молчал. — Хочешь что-то привезем тебе из Киото? — Да нет, не утруждайтесь. На самом деле… — Гёто грузно выдохнул, заправляя за ухо прядь волос. — Лучше отдохните хорошо. Вы оба заслужили эти выходные. — Кёко говорит, нужно было отменить поездку… Чтобы вам обидно не было, что мы едем. — Забейте, — улыбнулся Сугуру, после чего скрестил руки на груди. — Все нормально. Правда, что… Заинтересованный продолжением мысли друга Годжо снял очки и пристально посмотрел на него, ожидая, когда тот закончит фразу. — Мне некомфортно, что придется провести выходные с Сёко и Мираем. — Что не так? Вы же с Иэйри всегда ладили, — нахмурился Сатору, покусывая дужку очков. — А на Мирая забей. Нормальный он все-таки… Пускай и с ебанцой. — Мне просто стыдно, что ему придется делать все на кухне самостоятельно, да и Сёко на троих придется готовить. К его характеру я привык уже. А вообще… Тут пока я в отключке был Кёко дала мне понять, что Иэйри в меня… — Сугуру смутился и кашлянул в кулак. Все он прекрасно слышал, когда Хасэгава вела с ним диалоги, сидя подле кровати на дежурстве. — Что она в меня влюблена. Я же… Как бы… — пытаясь понять собственное отношение к происходящему, он обхватил голову руками. — Короче я не хочу её разочаровывать тем, что она не вызывает у меня таких же чувств. Это будет очень жестоко после всего того, что Иэйри для меня сделала. — Так не говори? — спокойно выдал Годжо. — Обманывать так-то тоже не хочется, — уныло протянул Гёто. — Как к подруге у меня к ней нет никаких претензий. Но… — он вздохнул. — Короче я просто думаю… — По тебе такая девчонка сохнет, а ты… — Сатору махнул рукой, перебивая друга. Покачавшись на стуле, Годжо не сдержал смешка. Ему казалось забавным, если бы не только они с Хасэгавой встречались, но и их друзья смогли найти друг в друге нечто большее. Тогда бы и неловко никто себя не чувствовал. — Да что я? Я уверен, что она перепутала влюбленность с дружеской симпатией, — вяло ответил Сугуру, подпирая голову ладонью. — Тем более, когда ваш пример перед глазами. — Братан, вот знаешь, если вдуть прям хочется — то стопудово влюбился в человека. — Фу, Сатору, какой ты мерзкий иногда бываешь… — рассмеялся Гёто, выпрямляясь. — Главное, что сам все еще ни-ни. Откинувшись на спинку кровати, парень поморщился и поправил подушку, чтобы сидеть было удобнее. Не найдя себе места, он трагично вздохнул: лежать порядком притомился, да и ходил всё ещё только до уборной и обратно неровной поступью, чувствуя себя неважно после неудачного поглощения проклятого духа. — Эй! Не правда, — он обиженно надулся. — Вообще-то у нас уже кое-что было. И не один раз. Щеки Сатору слегка покраснели, что выдало его смущение от раскрываемых подробностей. И правда, они с Кёко успели опробовать друг друга еще несколько раз за прошедшую неделю. Чаще всего инициатором становилась она, вероломно стягивая с него штаны, пока Сатору играл в приставку. Однако такое жутко нравилось им обоим, и ему приходилось соглашаться с непотребствами, которые безмолвно предлагала Кёко. В каком-то смысле Сатору даже считал, что соглашаясь на физическую близость он яснее давал понять, что девушка для него важна. — Ага, прям как с девчонками в средней школе? Знаем мы, наслышаны, — помотал головой Сугуру, не веря в слова лучшего друга. — Нет, я хотел тебе сказать, что у вас с Кёко было что-то… Эфемерное, что влекло друг к другу, чуть ли не с самого начала. И не отрицай, это было очевидно. А у нас с Сёко кроме совместных перекуров и разговоров обо всяком не было ничего. Я не спорю, что могу пересмотреть свое мнение и найти её привлекательной как девушку… Но знаешь, наверное, просто еще не готов к отношениям. Мне бы с собой сначала разобраться, — он достал из пачки, лежавшей на тумбочке рядом с небольшой статуэткой Будды, сигарету и зажал её зубами. Закурить в комнате не решился, но запах сухого табака его немного успокоил. Поскольку Сугуру редко рассказывал, что творилось на душе, признаваться в том, о чем он усердно думал последние несколько дней оказалась сложнее, чем ему казалось ранее. Он шумно выдохнул и прикрыл глаза, снова откидываясь на спинку кровати. — А тебе нормально вообще сигареты рядом с Буддой держать? — нахмурился Годжо, рассматривая литую статуэтку бронзового цвета. — Да какая разница, он все равно не украдет их, — пробормотал Гёто, покачивая головой. — А вдруг ночью скурит во славу «Нирваны»? Там это, чтоб Курта Кобейна почтить, — со всей серьёзностью ответил Сатору. — Ты идиот? — Сугуру вскинул бровь, не зная, чем контратаковать собеседника. — Не придуряйся над такими вещами. — Ладно-ладно, — подняв руки вверх, рассмеялся он. — Так что, из Киото никаких сувениров тебе не нужно везти? Сугуру повел плечами. Ему и правда не хотелось никаких сувениров из старой столицы, да и утруждать друзей чем-либо он не считал нужным. — Себя обратно привезите, — не сдержал улыбки он. — Договорились, — Годжо ударился с ним кулачками и рассмеялся. Попрощавшись с другом, Сатору вышел в общую комнату. Окинув взглядом помещение, он посмотрел на свой рюкзак небольшого размера с самыми необходимыми вещами для поездки, лежавший на диване, и, не увидев рядом багажа Хасэгавы, даже немного разозлился, пока не заметил ту у кухонных тумб. Кёко стояла около раковины и ковырялась в блистерах с медикаментами, выдавливая содержимое в небольшую таблетницу. Заметив молодого человека, она стушевалась и постаралась сделать максимально непринужденное личико, словно ничем таким и не занималась. — Я думал, что ты уже закончила пить свои пилюли, — удивился Сатору, рассматривая коробки, которые перетасовывала девушка. Поджав губы на неудобный вопрос, Хасэгава закрыла таблетницу и виновато улыбнулась: — Сомневаюсь, что ты захочешь подтирать мне сопли, если меня накроет где-то по пути. Я сейчас отнесу все обратно и можем ехать. Посмотрев в спину девушки, Сатору оперся о стену и драматично вздохнул. Как всегда, она собиралась впопыхах, но это его совсем не удивляло, привык. — Что-то вы вообще не торопитесь, — раздался голос Мирая. Пошатываясь, Рёги подошел к холодильнику и достал из него банку с содовой. Открыв её, он обернулся, устремив свой взгляд прямиком на Годжо. Посмотрев на циферблат часов, расположенных над входом, Сатору пожал плечами. Время располагало, до обеда они точно успеют добраться в Киото. К тому же, все самое интересное они запланировали на вечер — поход в театр кабуки, после него прогулка по кварталу Понто-тё, и вкусный ужин в небольшом ресторанчике, который Годжо помнил по своему последнему визиту в старую столицу. — Дать адрес хорошего отельчика? Сатору обернулся и вскинул брови, удивившись внезапному вопросу Рёги. Тот отпил газировки из металлической банки и чуть сощурился, ожидая ответа. — Да мы вроде выбрали… — пробормотал Годжо. — Брось, тот где я останавливался точно поможет вам лучше ощутить дух Киото. — Ладно, давай, на всякий случай, — без раздумий согласился на предложение Сатору, но потом его словно осенило. — Стой, а нахрена вообще человеку из Киото останавливаться в отеле в Киото? — А вот этого уже не скажу, — проговорил Мирай, записывая фломастером адрес на отрывном листке. — Но уверяю, вам нужно именно это заведение. — Ладно. Что там? Супер-старперская гостиница в стиле клановых резиденций или какой-то рёкан для туристов? — Вам понравится, — не отвечая на вопрос усмехнулся Мирай. Посмотрев на листок, Годжо прикинул, в каком районе находилось заведение, после чего сложил его пополам и опустил в кармашек кожаной курточки. — Спасибо, Рёги. — Потом спасибо скажешь, — парень подмигнул в ответ. Перед поездкой Сатору и Кёко долго думали, как лучше поступить: поехать на скоростном поезде или на ночном автобусе, однако припомнив поездку на остров Тасиро, оба сошлись во мнении, что проще зарезервировать места на скоростной поезд синкансэн и потратить всего три часа времени вместо восьми, пускай и путем раннего подъема и дорогой стоимости билетов. Почти всю дорогу Кёко лежала на плече Сатору и наблюдала за тем, как ловко тот щелкал пальцами по кнопкам портативной приставки. Ей доставляло удовольствие такое времяпрепровождение. Поскольку сама она мало что смыслила в видеоиграх, то куда больше ей нравилось смотреть как играли другие. Попытки Сатору научить девушку такому виду досуга ни к чему удачному не привели, потому она лишь изредка подсказывала, что ускользало от его внимательного взгляда и мило прижималась к плечу молодого человека. Пускай в последнее время Кёко и переходила к совсем не невинным манипуляциям, отвлекая от процесса, Сатору все равно был рад тому, как они проводили досуг. — Ты так ловко это делаешь, — пробормотала Кёко, утыкаясь лицом в плечо молодого человека. В ответ на такую похвалу Сатору не сдержал смешка: — Я еще и не такое этими пальцами могу. — Да ну тебя! — хихикнула Хасэгава, стукнув парня по плечу. Она подняла личико на Сатору и изогнула губы в лукавой улыбке. — Не думай, что один ты что-то можешь... — О, в твоих навыках я даже не сомневаюсь, — Сатору наклонился, чтобы чмокнуть губы девушки. Быстро отстранившись, он поспешил убрать приставку в чехол. — Куда первым делом пойдем, когда приедем в Киото? Кёко наклонилась и достала из рюкзака, лежавшего в ногах, толстую записную книжку. Перед поездкой она тщательно изучила популярные маршруты и выделила те места, где хотела бы побывать. Ей было искренне жаль, что выходных на неделю приходилось всего два: список достопримечательностей Киото вышел настолько обширным, отчего и выбирать, куда хотелось сходить в первую очередь, оказалось крайне сложно. — Можно сходить в Гион… Национальный музей… Ботанический сад… — начала перечислять она, перелистывая странички со вклеенными распечатками. — Киёмидзу-дэра… — Родственничков навестить решила? — вздохнул Сатору, рассматривая записи девушки, сделанные аккуратным округлым почерком. Поскольку ранее она вскользь рассказывала ему о происхождении по материнской линии, других предположений почему ей захотелось посетить один из крупнейших буддийских храмов страны у Годжо не возникло. — Нет? Просто Сугуру сказал, что там красиво, — отчасти честно ответила Кёко. — Да и к тому же… Дядя говорил, что клан Киёмидзу от меня отказался, также, как и от матери. Не думаю, что хотела бы встречаться с такими родственниками. — Этого ты не рассказывала раньше... Он замолчал, рассматривая чёрно-белые распечатки в записной книжке. — А самой тебе никогда не было интересно узнать, что это за люди? Ну там, узнать, что да как… Какие еще родственники у тебя есть… — Ох, — Кёко откинулась на спинку сидения. — Ты действительно хочешь сейчас разобраться в моей запутанной родословной? — А почему нет? С моим кланом все очень однозначно, у нас нет таких сложных связей, — пожал плечами Сатору. — Вы что, внутри клана женитесь, что ли? — усмехнулась Кёко, посматривая на молодого человека. Заметив, как изменилось лицо Сатору, девушка поспешила исправиться. — Ладно, плохая шутка… — она вздохнула. — Понимаешь, я не готова узнать что-то новое о своем происхождении. Мне сейчас хватает того, что я уже знаю. Скрестив руки на груди, она перевела взгляд в окошко поезда. Пейзажи, что быстро сменяли друг друга, совсем не походили на те, к которым она привыкла за годы проживания на Тасиро и относительно небольшой промежуток времени в Токио. — Я… — Кёко погладила себя по плечам, успокаивая тревогу от мыслей, роившихся в голове. — Я не хочу, чтобы от меня снова отказывались, Сатору, как от бракованной вещицы, купленной в магазине за тысячу йен. Он протянул ей ладонь, чтобы взять за руку, не решаясь прервать поток рассуждений. — Думаю, если бы я была хорошим человеком, то ко мне бы по-другому относились и родители, и родственники… И даже мои бывшие одноклассники. Кёко нехотя переплела их пальцы. Настроение из безмятежного и радостного испортились словно по щелчку. Осознавать, что среди множества родственников и при живых родителях она оказалась не нужна никому кроме дяди и госпожи Накамуры, было сложно и гадко. Беседа о семье навеяла на неё странное чувство тоски, приправленное завистью к детям, не знавших её бед. — Я не могу обещать ничего невозможного, но постараюсь, чтобы ты не чувствовала себя так паршиво, — он натянуто улыбнулся, не находя слов для утешения. — Вот моей маме ты понравилась, например. Она в людях хорошо разбирается, так что не думаю, что ты так плоха, как считаешь сама. Девушка повернула голову в его сторону и удивленно похлопала густыми ресницами. — Сатору… Он рассеянно почесал затылок и усмехнулся. О том, что его матушка питала необъяснимо теплые чувства к Кёко, Сатору не врал. После похода в театр женщина писала ему сообщения каждый день и справлялась не только о его жизни, но и о том как дела у Хасэгавы. — Что? Нет, все-таки надо что-то делать с твоей самооценкой. Знала бы ты, какая крутая на самом деле, не говорила бы такой ерунды, — снова изогнул губы в улыбке Годжо. — Ты очень сильная, Кёко. И дело не в способностях… — с улыбкой резюмировал молодой человек. — Мне безумно нравится то, как ты справляешься со всеми трудностями, которые выпали на твою долю. Пускай и не всегда правильным способом, — он покосился на левую руку Хасэгавы, скрытую длинным рукавом розовой искусственной легкой шубки. Он прекрасно знал, что запястье было изуродовано шрамом и старался не поднимать эту тему нарочно. — Но это не путь слабачки. Годжо смутился своих слов и поспешил опустить на глаза очки, которые для удобства во время игры сдвинул на голову. Восхищение смелостью девушки для него оказалось равносильным признанию в любви, а поскольку с последним он все еще испытывал некоторые проблемы, Сатору решил замолчать. — Спасибо, — только и смогла пробормотать в ответ она. Добрались они в Киото аккурат к обеду. После поездки Сатору предложил перекусить перед прогулкой по городу и Кёко такую инициативу поддержала. Во время еды они окончательно определились с планами на день: сначала предстояло купить билеты в театр и прогуляться по Понто-тё, затем сходить в комплекс Киёмидзу-дэра, раз уж советовал Сугуру, а к вечеру можно было спуститься в район Гион, рядом с которым находился отель, оставить вещи и отправиться на представление налегке. Несмотря на хорошую планировку, одному из пунктов пришлось претерпеть изменения: театр оказался закрыт. Горевали по этому поводу Сатору и Кёко недолго. В конце концов, это означало лишь то, что в Киото можно съездить еще разок и наверстать упущенное. Храм Киёмидзу-дэра располагался в восточной части города. Свое название, означавшее «Храм чистой воды», он получил из-за водопада, расположенного на территории комплекса. Найти его среди множества других храмов Киото особого труда не составило: Киёмидзу-дэра возвышался над городом на горе Отова и являлся одним из популярнейших мест у туристов. Пройдя через узкие тропинки кладбища, примыкавшего к храму, Кёко позвала Сатору за собой на веранду Киёмидзу, откуда, с определенной точки, можно было увидеть не только прекрасные осенние пейзажи гор, но весь Киото как на ладони. Годжо идею поддержал даже несмотря на огромное количество людей, что стояли в очереди ради короткого мгновения. Порывшись в рюкзаке, Кёко достала полароид, одолженный у Сёко и сделала снимок Сатору, поправлявшего очки. Она потрясла карточкой, ожидая, когда фото проявится, и оглядела навесы здания, выискивая другие места для удачных кадров. — Знаешь, а ведь это что-то типа старой резиденции клана Киёмидзу, — проговорил Годжо, закручивая крышку на бутылочке с водой. — Они раньше очень верующие были и являлись покровителями Киёмидзу-дэра. Потом этот храм передали под охрану государства, все такое… Кёко подняла на него взгляд: — Гонишь? — Нет, мне отец об этом рассказывал, когда мы ездили в Киото… — почесав затылок, Сатору осмотрелся по сторонам. — Он много про другие кланы знает, часто с ними дела имеет… Я никого из Киёмидзу не встречал ранее, но Мирай сказал, что они ебнутые все. Поджав губы, Кёко устремила взгляд на карточку, где начало медленно проявляться фото, сделанное несколькими минутами ранее. — Я тоже по-твоему такая? — хмыкнула она, отдавая камеру молодому человеку. Годжо повертел полароид в руках. — Давай лучше на веранде сфотографирую… — пробормотал он. — А ты у нас не считаешься Киёмидзу, — усмехнулся Сатору. — Пока что ты все еще часть клана Хасэгава. Ну, может, в будущем конечно… Хотя, знаешь, Годжо Кёко что-то вообще вот не звучит. Уязвленная Кёко поднялась на носочки, чтобы отвесить парню шуточный подзатыльник. — Ай! Ну вот чего ты? Правду же говорю. — И что это значит? Что у нас не серьезные отношения? — она скрестила руки на груди и отвела взгляд. Сатору прикусил кончик языка, осознавая, что сказал что-то не то. Некоторое время он стоял, словно воды в рот набрал, размышляя, как следовало исправить ситуацию. — Я такого не говорил. Просто сказал, что моя фамилия и твое имя плохо сочетаются, — тихо произнес Годжо. — Это не значит, что я там… Ну… — он задержал дыхание. — Что я не рассматриваю наши отношения как серьезные. Кёко грузно вздохнула в ответ на заявление молодого человека. В глубине души она прекрасно понимала, что как бы не старалась уйти от реальности, путем отношений с Сатору Годжо, её ждал пост главы клана Хасэгава и ни о каком будущем с любимым она могла и не мечтать. Однако она хотела насладиться временем, отпущенным им судьбой, и быть счастливой хотя бы в этом моменте. Оттого и поступала безрассудно, делая все, что желало ее сердце. Наверняка бабушка найдет партию её уровня, не из такого благородного рода как Годжо. Они не будут друг друга любить, станут жить ради укрепления положения клана, изо всех сил пытаясь дать выдающееся потомство… Проживут много лет, воспитают детей, а потом умрут, так и не привыкнув к супружеству. От мысли о неизбежном будущем, Кёко почувствовала, как увлажнились её глаза. Дабы избежать обнаружения собственной слабости, она поспешила уткнуться лицом в грудь Сатору и прикрыла веки, чтобы не расплакаться. — Прости, я не хотела заставить тебя чувствовать себя неловко. У них не было времени на глупые перепалки и ссоры. — Все нормально. Давай, наша очередь уже подходит, — он чуть наклонился, чтобы чмокнуть макушку Кёко. С высокой веранды открывался потрясающий вид на осенний лес, листва деревьев которого была окрашена яркими красками. Горная местность храмовых угодий оказалась местом живописным. С высоты площадки, построенной на деревянных опорах, также прекрасно просматривалась и небольшая часть храмового комплекса с суетливо бродящими по каменным ступенькам туристами. Дойдя до края веранды, Кёко остановилась около оградки и оперлась о нее руками. Панорама города, что открывалась с этого места, зачаровывала. Создавалось ощущение, что он совсем небольшой и мог с легкостью уместиться в ладошке Кёко, рассматривавшей достопримечательности с высоты. Поскольку сегодня она впервые надела контактные линзы, Киото девушка могла рассмотреть без проблем. На горизонте виднелись синие горы, вершины которых были покрыты пушистыми облаками, а между ними и располагалась старая столица, совсем не похожая на плотно застроенный современными зданиями Токио. Некоторое время молодые люди провели, любуясь красотами с высоты. Воспользовавшись случаем, Кёко попросила Сатору сделать несколько совместных снимков и радостно вложила их в записную книжку, едва те проявились. Следом Сатору и Кёко направились в сторону синтоистского храма Дзишу-Дзиндзя, посвященного богам любви. Кёко намеренно выписала себе посещение этого места, чтобы совершить один из ритуалов удачи. Когда она рассказала о его содержании молодому человеку, тот лишь сдержал смешок и отрицательно покачал головой, отказываясь повторять его вместе с ней. Синтоистский комплекс, расположенный под боком Киёмидзу-дэра, также являлся любимым местом путеводителей по Киото. Там можно было купить омамори, пройти между камней любви с закрытыми глазами, гадая на будущее, и просто насладиться старой архитектурой. Кёко все-таки рискнула пройти меж камней, не взирая на недопонимание со стороны Сатору. Она не знала, как далеко те будут находиться друг от друга, оттого и решила, что сделать это будет легко. Пока она следовала по маршруту, соблюдая все правила, Сатору хихикал в сторонке и даже щелкнул это событие на память. Усмехнувшись, он положил одну из фотокарточек во внутренний карман курточки, чтобы оставить ее себе. Вдоволь нагулявшись по синтоистскому храму и прилежащим к нему окрестностям, пара направилась к водопаду Отова. Путеводители говорили, что омовение рук и лица священной водой являлись обязательным ритуалом посещения храма Киёмидзу-дэра. И, разумеется, как и любой турист, Кёко не хотела выбиваться из общей массы. — Как думаешь… Любовь, успех или здоровье? — поинтересовалась она, рассматривая потоки воды, стекавшие с навеса беседки. Небольшая очередь, образовавшаяся на входе, поторапливала других туристов, но Кёко поежилась от прохладного воздуха и неторопливо потянулась за черпаком, чтобы набрать в него священной воды. Повертев в ладонях очки, Сатору зацепил их за ворот футболки и замешкался. — А если из всех трех? — Я прочитала, что выбрать можно только один, — надула губки Кёко. — Если ты выберешь все три, то боги тебя осудят за жадность и не дадут никакого благословения. — Веришь в эту чепуху? — Ну, проклятия же существуют, так почему бы и в богов не верить? — пожала плечами она. — Выберу любовь. — Зачем ты весь день выполняешь всякие ритуалы на любовь, Кёко, у тебя ж уже есть я? — нахмурился он, не понимая её мотивов. — Ну так это чтобы у нас все хорошо было, — закатила глаза Кёко, поднимая черпак. — Давай, решил уже? — Уф, — он вздохнул, посмотрев на ручейки. — Ладно, давай тоже любовь. А то будешь еще потом думать, что я не выбрал это потому что не считаю наши отношения серьезными, — вполголоса пробормотал Сатору, передразнивая девушку. Хасэгава протянула черпак, чтобы набрать воды из средней струйки, стекавшей по желобу. Она вылила холодную воду в ладони Сатору и посмотрела на то как он отпил немного и умыл лицо тем, что осталось. Отряхнув руки, Годжо жестом попросил передать хисяку ему. — Ты умываться тоже будешь? — Нет, только попью, — выставила ладошки в ожидании священной воды Кёко. — Иначе весь макияж испорчу. — Ты и без макияжа симпатичная, — со смешком проговорил парень. Плеснув немного воды в руки девушки, Сатору поспешил вернуть черпак на место. Пожилые супруги, которые ожидали своей очереди, поблагодарили его и не сдержали вежливого комментария о том, какая они с Хасэгавой интересная пара. В ответ на такой комплимент Сатору смутился, но поблагодарил их. — Холодная! Годжо обернулся, поправляя лямки рюкзака. Он не смог сдержать улыбки, когда посмотрел на счастливое личико девушки. Несмотря на то, что с утра она казалась ему опечаленной, эта прогулка смогла поднять ей настроение, а наблюдать за тем, как Кёко находилась в хорошем расположении духа ему было весьма отрадно. — А то, — усмехнулся парень, посматривая на наручные часы. — Ого, уже почти шесть вечера. Долго же мы тут… — Так и посмотреть ведь есть на что, — с улыбкой ответила она. — В Гион? — Да, давай… Еще немного погуляем, поужинаем и в отель пойдем, он недалеко должен быть. — Отлично. Район Гион активно застраивался в средние века, чтобы паломники, прибывшие в синтоистский храм Ясака, расположенный в округе, могли удовлетворить свои нужды. Со временем многое менялось, но одно оставалось вечным — дань традициям. Гион превратился в то место, где время застыло: в нём до сих пор можно было рассматривать старинные постройки, которые ныне использовались как коммерческие помещения, наблюдать за гейшами и майко, чья профессия и ныне была востребована, а также посещать знаменитые чайные домики. Несмотря на обилие туристов с фотокамерами, узкие улочки Гиона позволяли на время отвлечься от суеты современной Японии, совершившей огромный технологический прогресс за последние десятилетия, и окунуться в прошлое хотя бы ненадолго. Спустившись в старинный район, Кёко замерла от восхищения. Доселе ей не доводилось видеть таких очаровательных домиков в традиционном стиле. Она привыкла к индустриальному Токио или к родному Тасиро, где постройки были более или менее современными. Мимо них медленно прошла молодая майко, постукивая подошвами гэта по вымощенной улочке. Восторженно смотря на девушку, Кёко подергала Сатору за рукав кожаной курточки: — Они такие красивые… — Ты права, — кивнул Годжо, находя ученицу неизвестной гейши симпатичной. — И украшения для волос такие классные… О, я как раз хотела купить сувенир для Сёко, — улыбнулась девушка, после чего повертела головой, отыскивая сувенирные магазинчики. Найдя один, она указала жестом на лавку кандзаси. — Пойдем посмотрим? — Давай, — согласился Годжо, сжимая её ладошку крепче. В магазинчике оказалось полно народу. Девушки разных возрастов и национальностей выбирали себе украшения для волос на память о поездке в Киото. Кёко повела Сатору за собой, отыскав взглядом витрину, где не толпились люди. Она с интересом посмотрела на заколки и шпильки, украшенные цветами, но остановиться на чем-то одном не смогла. — А у тебя такие есть? — поинтересовался Сатору, наклоняясь ближе к уху девушки. Он припомнил материнскую коллекцию украшений для волос и чуть наклонил голову, рассматривая всевозможное разнообразие заколок. Сам парень в этом мало что смыслил, но, когда девушки добавляли в прически что-то для красоты, находил это очаровательным. — Да, госпожа Накамура подарила мне на пятнадцать лет кандзаси с шиповником… Правда я особо никуда не носила их, — её взгляд остановился на цумами-кандзаси, одной из разновидностей украшений с искусственными цветами, что выглядели словно грозди глицинии. Заколка была выполнена настолько искусно, что создавалось впечатление, будто лепестки настоящие: тонкие, хрупкие и вот-вот завянут без воды. — Вау, красивое… — Хочешь? — Дорого, — вздохнула Кёко, посмотрев в содержимое небольшого розового кошелька с нарисованными на нем котиками. — Я и так уже почти всю стипендию потратила в этом месяце. Только Сёко возьму подарок, а сама обойдусь. — Ох. А какую ты для Сёко хочешь? — Годжо вздохнул. Обернувшись, он отыскал хозяйку небольшой лавки и помахал ей ладонью, зазывая. — Извините! Можно вас? Широкая улыбка Сатору свидетельствовала о том, что он что-то задумал. Пожилая женщина поторопилась подойти ближе и остановилась подле витрины, внимательно слушая молодого человека. — Можно нам такие кандзаси? Две штуки. — Такие только разных цветов будут, — огорчённо покачала головой хозяйка. — Подойдет? — Да, все нормально. Тебе же фиолетовая больше нравится, Кёко? — он обернулся к девушке, доставая бумажник. — Я… Ну… Да, фиолетовая, — скромно пролепетала она, не зная, что ответить на такое проявление щедрости со стороны Сатору. Покинули магазинчик они с двумя заколками вместо одной: фиолетовой и розовой. Кёко постаралась вернуть деньги хотя бы за ту, что предназначалась ее подруге, но Сатору отмахнулся. В его понимании все происходило так, как должно было происходить у обычных пар. В очередной раз почувствовав себя неловко, она смущенно поманила молодого человека ближе к себе и робко поцеловала в щечку выражая свою благодарность. Он лишь хитро усмехнулся в ответ. Такая компенсация его более чем устраивала, да и, откровенно говоря, на неё он и рассчитывал. После недолгой прогулки по району гейш и вкусного ужина, они наконец-то направились в отель. Чувствуя усталость от насыщенного дня, Кёко оперлась о стенку в пустом холле, ожидая, когда Сатору разберется с бронированием номера. Со стороны казалось, будто он был чем-то очень взволнован, однако Хасэгава так и не смогла понять причины. Она осмотрела ресепшен, за которым не было видно фигуры администратора, и вздохнула, накручивая прядь волос на палец. — Пойдем быстрее, — поторопил её Годжо. — Что-то случилось? Сатору отрицательно покачал головой и поспешил в нужную сторону. Миновав несколько торговых автоматов, стоявших вдоль узкого коридорчика, они без особого труда нашли нужный номер. Парень провернул ключ в замке и распахнул дверь, пропуская Кёко внутрь первой. Девушка сразу же сняла с плеч рюкзак и оставила его на входе, вместе с обувью. Потягиваясь от усталости, она прошла вглубь номера. Традиционное убранство интерьера отлично завершало насыщенный день в Киото. Ступая по плотному татами, Кёко с интересом рассматривала просторный номер. Отодвинув сёдзи, она робко заглянула в другую часть комнаты, чтобы найти сменную одежду и воскликнула от удивления. — Э-э-э… — Она попятилась назад, едва отворила раздвижную дверь. — Сатору, а мы точно в отель пришли? Парень суетливо закрыл двери на замок и поспешил к Хасэгаве. Она застыла как вкопанная, рассматривая картину на стене номера. Увидев то, что её поразило, Годжо нервно сглотнул. Можно было бы избежать долгих рассказов о подобных заведениях, если бы не этот нюанс. Репродукция картины Кэйсай Эйсэна, выполненная в жанре сюнга, на которой было изображено совокупление пары, оставляла после себя странное чувство, граничащее между стыдом от осознания и неловкостью от увиденного. Глядя на это непотребство, Кёко шумно выдохнула и постаралась собрать мысли в кучу. Вид детально прорисованных половых органов ее смутил, оттого она смущённо отвела взгляд и прикрыла ладошкой лицо. — Это… Ну… — она обернулась. — Ты сам этот отель выбирал? — Нет, что ты, это Сугуру мне посоветовал, — соврал Сатору, не решаясь компрометировать Мирая Рёги. — Он типа нашел его в интернете и сказал мне, мол, круто что в историческом центре, еще и цена нормальная… — Сугуру значит, да? — Угу, — только и смог пролепетать он. В глубине души он был готов придушить Мирая Рёги за такой совет. Кто же мог предположить, что вместо нормального заведения товарищ из Киото предложит им остановиться в любовном отеле. Сатору такая мысль смутила до безумия. Даже несмотря на то, как сильно ему хотелось поскорее перейти к новому этапу отношений и переспать с Кёко, он прекрасно понимал её позицию и не собирался ей перечить. Если она говорила, что еще не готова к такому уровню отношений, то так тому и следовало быть. — Ладно. Я пойду искупаюсь, хочу освежиться, — тихо произнесла Кёко, забирая юкату с полки. Дойдя до двери, ведущей в ванную, Кёко обернулась. Она внимательно посмотрела на Сатору, который продолжал изучать похабное полотно на стене. Тот лишь беззвучно выругался и присел на татами. Стоя под струями прохладной воды, девушка намыливала волосы шампунем. Она размышляла над тем, как выйти из неловкой ситуации, в которой оказалась. Само место располагало к неизбежному сближению, да и сама Кёко понимала, что всё-таки время настало. Она поспешила смыть шампунь с приторным конфетным ароматом и очистила лицо от косметики пенкой для умывания. Опершись спиной о холодный кафель, Кёко шумно выдохнула. Неуверенность в собственной привлекательности ее не тяготила после того раза, когда Сатору впервые предложил преступить черту. На смену этому чувству пришло переживание о другом. Она боялась разочаровать любимого человека и поступить неправильно, испортить впечатление от первого раза, или, говоря иными словами — облажаться. Протерев ладонью запотевшее зеркало, Кёко посмотрела на своё мутноватое отражение. Её личико выглядело уставшим и сконфуженным, но все ещё счастливым. Такая поездка не смогла изнурить её, а потому в недрах души родилось желание окончить день в Киото особым образом. Она высушила волосы феном, чуть подкрутив концы на расческу, и провела ладонью, зачесывая их назад. За несколько недель краска чуть потускнела и немного отросли корни, но прическа все ещё выглядела симпатично. Смочив ватный диск жидкостью для снятия макияжа, девушка вытерла остатки растекшейся туши. Она осмотрела своё отражение, прищурившись, и потянулась за косметичкой, которую успела захватить по пути в ванную. Порывшись в ней, девушка достала контейнер для линз. С трудом сняв их, Кёко поморгала, находя ощущение непривычным. Чтобы освежить собственный внешний вид, Хасэгава выдавила немного тонального крема в ладошку, нанесла его похлопывающими движениями под глаза и припудрила лицо. Затем она достала тушь и слегка прокрасила реснички, чтобы подчеркнуть их естественную густоту. — Так… — выдохнула Кёко, упираясь ладонями в раковину. — Все нормально будет. Большой кистью она нанесла на ямочки розовые румяна, чтобы выглядеть милее. Не забыла и про пухловатые губы – накрасила их помадой персикового цвета, растушевав её, чтобы оттенок смотрелся естественно. Закончив с приготовлениями, Кёко надела свежую юкату темно-серого цвета и поспешила выйти из ванной комнаты. Каково оказалось её удивление, что Сатору так и остался сидеть на татами, вытянув ноги вперед. — Ты не собираешься купаться? — Я? А, да, точно… — он подскочил на месте и поторопился за сменной одеждой. После того как Сатору скрылся за дверью ванной, Кёко опустилась на расстеленный футон и откинулась на него. Прикрыв глаза, чтобы не видеть картину порнографического содержания, она постаралась настроить себя на положительные мысли касательно происходящего. Определенно стоило успокоиться. Рано или поздно такое происходило у всех пар, и они с Сатору не являлись исключением из правил. Возраста согласия они оба уже давно достигли, оттого и переживать не стоило. Это естественно. Их обоих тянет друг к другу, им нравится проводить время вместе, значит все выйдет хорошо... А что если что-то пойдет не по плану и не получится расслабиться? От мысли об этом Кёко накрыла ладонями лицо, пытаясь заглушить чувство страха перед неизбежным. Им ведь обоим нравились те игривые взаимодействия руками и ртом. Так почему она изнуряла себя такими мыслями, заранее думая о плохом? Повернувшись на бок, Кёко уставилась в стену. Она шумно вздохнула и зажмурилась. Хотелось верить в лучшее. Да, в прошлые разы она не получала ничего кроме моральной сатисфакции, но разве это было плохо? Смысл был отнюдь не в том, чтобы достичь физического удовлетворения, а в том, чтобы открыться и стать ближе к любимому человеку. В коридорчике скрипнула дверь уборной комнаты. Сатору вышел из ванной тихо, вытирая влажные волосы чистым полотенцем. Пройдясь по комнате медленным шагом, он остановился около футона и, словно не решаясь присесть, посмотрел на Кёко сверху вниз. — Ложись рядом, — она похлопала ладонью перед собой, приглашая его. Послышался тяжелый вздох. Сатору опустился на колени и лег рядом Кёко, будто бы не решаясь посмотреть ей в глаза. Он сразу же отвернулся к ней спиной, чувствуя себя виноватым из-за оплошности с отелем, и отложил мокрое полотенце на татами. — Сатору, я тут подумала, — она протянула ладони и мягко обвила ими его тело. Поглаживая пальчиками грудь Сатору, она почувствовала, как он вздрогнул. Наверняка и сам волновался, просто не решался произнеси это вслух. Обстановка гостиницы явно давила на него также сильно, как и на неё. — М? — обернулся Годжо. — Что-то случилось? Кёко закусила нижнюю губу и уткнулась лбом в его плечо. Она покраснела, чувствуя всю неловкость момента. — А давай займемся сексом? — выпалила Кёко, прижимаясь к нему ближе. В ответ на такое заявление Сатору приоткрыл рот и замер. Не найдя слов, чтобы выразить свои эмоции, он промычал что-то нечленораздельное, потеряв дар речи. Но выражение его лица явно говорило все за него: он был удивлен и обескуражен таким откровенным предложением. В конце концов, еще неделю назад Кёко говорила, что им еще рано сближаться настолько. Неужели передумала за такой короткий промежуток времени? — Ты ведь говорила… Что еще рано? — уточнил Сатору, чтобы не показаться бесчувственным эгоистом, которого волновало лишь собственное удовлетворение. Не выдержав, он развернулся всем телом и подпер голову ладонью, заинтересованный её инициативой. Он внимательно посмотрел на Кёко, чей внешний вид, несмотря на предложение, находил вполне невинным, и вскинул брови, ожидая ответа на поставленный вопрос. — Говорила, ты прав. Кёко вздохнула и подняла стыдливый взгляд на молодого человека. Ей казалось, что стоило прояснить, почему она так быстро поменяла мнение касательно интимной близости. Поджав губы, девушка постаралась найти внятное объяснение кроме слова «хочу», но потерпела оглушительный провал. — Просто поняла, что уже готова к этому, — произнесла она, начиная медленно развязывать пояс юкаты. — Ты ведь и сам этого хочешь, разве нет? — Стой. Замерев, девушка убрала руки с пояса. Она внимательно посмотрела на Сатору, тот поднялся на локтях и встал с футона. Вместо того, чтобы лечь ближе к ней или придвинуть её ближе к себе, Годжо отошел к полке, где лежали средства защиты, включенные в стоимость аренды номера и взял упаковку. Повертев коробочку в руках, он сжал губы в тонкую полоску, размышляя о словах девушки. Когда Сатору обернулся, Кёко смутилась лишь сильнее, лицо её залилось ярким румянцем, едва она опустила взгляд ниже пояса. Тонкая ткань юкаты приподнялась в районе его паха, давая понять, что он вовсе не противился предложению и был только рад перейти к делу поскорее. Как же мало ему нужно было для того, чтобы настроиться на нужный лад. — Кёко, ты точно уверена? — уточнил парень, опускаясь перед ней на колени и присаживаясь рядом. — Ну… Я к тому… Что не хотелось бы, чтобы это решение было таким, словно я тебя вынудил. Это правда не моя идея была. Ну… Отель этот, — он отложил упаковку презервативов у края футона и вздохнул. — Типа я не хочу, чтобы ты решилась на это потому, что этого хочу я… Хотя у меня и правда все мысли только об этом. Присев на футоне, Кёко нетерпеливо облизала пересохшие губы. — Все в порядке. Спасибо, что поинтересовался, — она потянулась вперед и взяла молодого человека за руку. — Это взвешенное решение. Ну же, — Хасэгава чуть наклонила голову. — Доверие? Ну? — напомнила она. Он несколько раз покивал, соглашаясь с её словами. Без доверия ничего не получится, Кёко была абсолютно права. Наверное, когда она впервые дозволила ему коснуться себя в запретных местах, то уже все для себя решила. Пускай они и шли к этому моменту относительно плавно, в этом и были свои прелести. Стеснение было естественным сопровождением их совместного желания оказаться ближе друг к другу, оттого они и не торопились окончательно преступать черту. Хотя, встречались они не так уж и много времени... — Только обещай, что если что-то пойдет не так, то ты остановишься, — тихим голосом проговорила Кёко, пододвигаясь ближе к нему. — Если ты скажешь мне, что тебе не нравится, то мы сразу же прекратим, — слишком уж решительно произнес парень, поднимая взгляд на на неё. — Я серьезно. Она качнула головой, соглашаясь со словами Сатору. Быть может, со стороны он и казался взбалмошным и гиперактивным, сейчас молодой человек раскрывался с совсем другой стороны. В глубине души он оказался заботливым, нежным и добрым. И Кёко посчитала, что ей очень повезло знать эту его сторону. Ей наверняка не поверил бы никто из их общих знакомых, признайся она в многогранности личности Сатору Годжо. Выждав немного времени Сатору подался вперед и поманил девушку ближе к себе. Проведя длинными пальцами по её подбородку, он притянул её в нежный поцелуй. Легкое, но чувственное касание его губ вскружило голову ничуть не хуже сладкого сливового вина, которое они пили вместе во время путешествия на Тасиро. И разлилось теплом вполне всему телу. Ей нравилось, когда они целовались так: дыхание молодого человека слегка подрагивало, едва он приближался к её губам, а она замирала, разрешая ему целовать её так, как Сатору хотел этого сам. Желание насладиться этим моментом сполна захватило каждую частичку мозга Кёко, отчего она испустила тихий стон. — Волнуешься? — шепотом поинтересовался Годжо, отстраняясь от её губ. Кёко кивнула, облизывая влажные губы. Вместо того, чтобы ответить хоть бы что-то, она толкнула молодого человека в грудь, тот расслаблено упал на футон. Несмотря на переживания, она достойно держала себя в руках и даже проявляла инициативу. Девушка прилегла рядом с ним и провела пальцами по тонкой юкате, заигрывая. Проведя кончиками пальцев по торсу молодого человека, она остановилась внизу живота. Она накрыла ладонью возбужденный орган, скрытый тканью юкаты, и хихикнула. Пускай Кёко касалась его уже несколько раз, сейчас это ощущалось как-то особенно. Выдохнув, девушка приподняла голову и посмотрела в глаза Сатору. Его щеки чуть залились краской, выдавая истинную реакцию на происходящее. — Тебя так легко возбудить, — проговорила Кёко, сжимая член через ткань. — С одной стороны это меня даже восхищает. — А с другой? — шумно выдохнул Сатору, касаясь пальцами щеки девушки. — А с другой… У меня так не получается, — она прильнула к его губам своими, оставляя нежный поцелуй. — Я тебя понял. Нежно поглаживая возбужденный орган через ткань, Кёко не торопилась приступать к чему-то большему. Воспользовавшись её замешательством, Сатору решил перехватить инициативу Кёко и углубить поцелуй. Сдавлено ахнув, она пропустила юркий язык молодого человека в свой рот и зажмурилась. Зная, как ему нравилось чувствовать себя главнее, она покорно поддалась. Сатору сменил положение и навис над девушкой, не разрывая жаркого поцелуя. Погладив бедра Кёко, он отстранился и прильнул к тонкой шейке припухшими губами. Тяжелое дыхание молодого человека выдало его нетерпение, смешанное в коктейль с волнением и возбуждением. Прикосновения к любимой девушке сильнее подогревали его интерес к предстоящему соитию. Легонько покусывая тонкую кожу, Сатору покрывал горячими и нетерпеливыми поцелуями шею и ключицы Кёко, и наблюдал за ее реакцией на такие действия. Едва она вздрагивала от прикосновения влажных губ, на его лице появлялась довольная ухмылка. Сатору приподнялся и потянул за пояс, которым девушка подвязала юкату. Приоткрыв рот в предвкушении, он развязал его, словно бант на подарке и замер, рассматривая обнаженное тело. Трепет, который он ощутил, раскрывая полы одежды, Сатору не смог сравнить ни с чем другим. Это было какое-то новое чувство, неописуемое, яркое. Словно она захватила весь его разум и подчинила себе. В моменты, когда они игрались друг с другом на его кровати или диванчике в общей комнате, Кёко не выглядела настолько соблазнительно. Вид её, распластавшейся на смятых простынях футона, в традиционной одежде был чем-то совершенно другим, будто бы правильной картинкой для первого раза, о которой мечтали многие парни его возраста. Кёко была просто обворожительна. Проведя кончиками пальцев по молочной коже, Сатору остановился на округлой груди и мягко сжал одну из них. Отозвавшись на это, Кёко тихо простонала и прикрыла глаза, наслаждаясь прикосновением. — Сделай вот так… — она взяла его за руку и уложила ладонь так, чтобы твердая бусинка соска оказалась меж пальцев. Словно стесняясь того факта, что показала, как именно ей нравилось, Кёко прикрыла глаза. Она облизала губы и зажмурилась, но поддаться желанию и расслабиться до конца у нее почему-то не вышло. Сообразив к чему вела девушка, Сатору зажал пальцами сосок и наклонился. Он лизнул его самым кончиком языка, отмечая про себя, как задрожала Кёко в ответ. Повторив такое действие еще несколько раз, он легонько куснул бусинку и утробно зарычал. Приподнимаясь, парень поцеловал ее груди, слегка сжимая их ладонями. Отметив, что Кёко была крайне зажата, он вернул внимание к нежной шейке, на которой осталось несколько небольших кровоподтеков, вызванных горячими поцелуями. — Успокойся, я не буду делать ничего болезненного, — усмехнулся он, шепча. Прокладывая дорожку из поцелуев, Годжо развел ножки девушки и выпрямился. Его ладони мягко погладили её бедра, словно пытаясь убедить в том, что бояться было абсолютно нечего. Он не причинит ей вреда. — Но когда начнем, больно-то будет, — вздохнула Кёко, ерзая под ним. Несмотря на то, что именно она стала инициатором близости, чувствовала Кёко себя странно. В голову закралась странная мысль, что об их интимных отношениях узнает кто-то и расскажет всем знакомым, чтобы посмеяться. Попытавшись отогнать от себя это, она даже не сразу поняла, что Сатору пристально изучал ее тело, рассматривая все прелести жадным взглядом. Сгорая от стыда, она резко прикрыла ладонью промежность. — Эй, я же уже все видел, — хихикнул Сатору, наклоняясь к ней. — Расслабься, Кёко, пожалуйста… — Я пытаюсь, — честно сказала она. — Просто мне постоянно кажется, что… — М? — Годжо посмотрел на нее внимательным взглядом, ожидая продолжения мысли. Погладив внутреннюю часть бедра девушки, он накрыл её руку ладонью и убрал ту в сторону, открывая вид на промежность. Нежно-розовые складочки влагалища побудили в нем массу желаний. Особенно сильно ему захотелось прильнуть к ним губами и вылизать сочащееся лоно, но он решил не поддаваться. Выдохнув, Сатору коснулся сокровенного места кончиками тонких пальцев и скользнул по ним, исследуя. Как же тяжело ему было сдерживаться. — Боюсь разочаровать тебя… — ахнула девушка. — Если не учиться, то ничего не выйдет, — абсолютно спокойно ответил Годжо, продолжая гладить влажные складки. — Давай так. Если что-то пойдет не по плану, то ты назовешь меня по фамилии. Договорились? — Угу, — выдохнула Кёко, подаваясь бедрами на прохладные пальцы. Сатору кивнул, после чего перегнулся через нее, чтобы взять в руки пачку презервативов. Вытащив из упаковки один, он попытался открыть его влажными пальцами, но потерпел фиаско; пришлось прибегнуть к помощи зубов. Достав защиту, Годжо раскрыл полы своей юкаты и обхватил рукой возбужденный член, чтобы оттянуть крайнюю плоть. Кёко приподнялась на локтях и посмотрела на происходящее, закусив нижнюю губу. Она с огромным интересом проследила за тем, как он надевал презерватив. По необъяснимой причине это зрелище возбудило её лишь сильнее. Заметив взгляд Хасэгавы, Годжо усмехнулся. Она наблюдала за его действиями словно завороженная, ловила каждое движение изящных пальцев и тяжело дышала, предвкушая, когда же он перейдет к главному. Как было обещано ей ранее, Сатору не торопился. Он подтянул Кёко за ноги ближе к себе и погладил ее по бедрам, пытаясь успокоить. Девушка отозвалась на его действия мелкой дрожью и ахнула. Сатору облокотился одной рукой на футон и расположился между её ног. Пристроиться удобно сразу у него не вышло, так что некоторое время он возился, пытаясь найти комфортное положение. Сатору провёл головкой члена по входу, чем выбил шумный вздох из легких Кёко и замер, ожидая, когда она даст разрешение продолжить. Девушка посмотрела на него расфокусированным взглядом и кивнула. Несмотря на всю свою нетерпеливость Годжо оказался крайне осмотрителен. Аккуратно вводя член, он наблюдал за реакцией девушки и едва Кёко шикнула, он остановился и пригладил её по животу, чтобы успокоить. — Тихо-тихо, — улыбнулся парень. — Остановиться? — Да… Хасэгава зажмурилась, привыкая к новым ощущениям, слегка неприятным, но терпимым. Откинув голову на подушку, она шумно выдохнула, пытаясь привыкнуть к толщине органа Сатору, и сжала губы в тонкую полоску. В отличие от пальцев, которые так туго не наполняли ее, ощущения от члена оказались слегка болезненными. В голове Кёко промелькнула мысль о несправедливой романтизации классического секса. Разомкнув губы, Сатору хрипло выдохнул. Внутри Кёко было так горячо, что это в какой-то степени сводило его с ума. Это чувство не было похоже ни на что другое, а самоудовлетворение не могло идти ни в какое сравнение с жарким и пленительным телом любимой девушки. Ему внезапно захотелось большего. Раствориться в ней. Слиться воедино и достичь удовольствия вместе. Настолько, насколько это могло быть возможным в нынешнем положении. — Могу продолжать? — тихо спросил парень, наклоняясь к ней ближе. — Только медленно, — Кёко коснулась подбородка Сатору пальчиками, притягивая в поцелуй. Согнув ногу девушки, для удобства, Сатору начал медленно и неторопливо двигаться в её теле. Он пытался совершать размеренные фрикции, чтобы Кёко могла привыкнуть к его размеру и не испытывала дискомфорта от происходящего. — Все нормально? — отстранился от её губ Сатору, замирая. — Немного больновато, но в целом ничего, — кивнула Кёко. — У тебя… Большой… Комментарий по поводу размера его достоинства заставил Годжо покраснеть. Не то, чтобы он считал себя обладателем члена внушительного размера, особенно в условиях его этнического происхождения, но слова Кёко задели что-то внутри него, в очередной раз напоминая за что он полюбил её. Она так искренне восхищалась им, что на душе Сатору из раза в раз теплело. — На самом деле просто чуть больше среднего, — смущенно усмехнулся он. — Ты мне льстишь… Двигаясь медленно, Сатору крепко сжал в ладонях бедра девушки. С её позволения он принялся медленно наращивать темп, неумело и немного нелепо вколачиваясь в жаркое лоно. Его рваные толчки отозвались Кёко тянущей болью, в ответ на что она жалобно проскулила и дернулась. — Ай! Сатору! Она вытянула ладонь, останавливая Годжо, который словно и думать забыл о том, что обещал ей несколькими минутами ранее. Посмотрев на него жалобным взглядом, Кёко обижено надула губки. — Черт… Прости-прости, — он обхватил ладошками её личико и принялся покрывать его поцелуями. — Я буду аккуратнее, прости. Замедлившись, Годжо тихо простонал в губы девушки. Близость доставляла ему колоссальное удовольствие; такое новое, необычное и безумно приятное чувство вскружило голову. Если бы он только знал, насколько хорошо ему будет рядом с Хасэгавой, он бы попробовал уговорить её на близость ещё раньше. Кёко пролезла ладонью меж их тел и накрыла пальчиками набухший комок нервов. Массируя клитор медленными движениями, она не смогла сдержать тихого стона. — Можешь быстрее… — ахнула она, подмахивая бедрами. Вместо ответа Сатору принялся неторопливо наращивать темп. Он зажмурился, чувствуя, как постепенно приближался к финалу и судорожно выдохнул. Такое положение вещей его никак не устраивало: хотелось продержаться подольше, все-таки первый раз, нужно было не ударить лицом в грязь, доказать, что он может… — Сука, — по инерции прохрипел парень, после чего поспешил извиниться. — Не ты… Ты… Сатору снова обхватил личико девушки дрожащими ладонями. Он взглянул в ее карие глаза, не прекращая глубоких и размеренных толчков. С трудом выдерживая пристальный взгляд, Кёко застонала непростительно громко. Радовало, что они находились не в общежитии и могли позволить себе забыть о рамках приличия. Несмотря на легкую боль, девушка была безгранично рада разделить первый раз именно с ним. Доверие, которое Кёко испытывала к своему молодому человеку было настолько сильным, что она не чувствовала никакого сожаления. Её сердце, полное любви и обожание, как бешеное колотилось в грудной клетке, отзываясь на ритм рваных фрикций Сатору. Судорожно вздохнув, Годжо зажмурился. Сдерживать себя оказалось гораздо сложнее, чем он представлял себе ранее. Он коснулся губ Кёко своими, снова толкаясь в ее тело, и заскулил от переполнившего его удовольствия. Для достижения разрядки парню хватило еще пары секунд. С глухим стоном он задрожал, выгибаясь в спине, и замер. Сатору посмотрел на девушку сверху вниз и глуповато улыбнулся, смахивая со лба бисеринки пота. Посмотрев в глаза любимой затуманенным взглядом, Сатору наклонился и пригладил растрепавшиеся волосы девушки, после чего соприкоснулся с ней лбами. — Я так люблю тебя, Кёко… — выдохнул Сатору, поглаживая щечку любимой. По его глубокому голосу и вкрадчивому тону можно было понять, что он был оказался слишком растроган произошедшим между ними. — Ты прекрасная… Чудесная, — с каждым комплиментом он покрывал ее личико горячими поцелуями. — Люблю. Кёко рассеяно улыбнулась. Протянув ладони, чтобы зарыться пальцами во влажные волосы молодого человека, она растрепала их. Её сердечко дрогнуло от таких громких слов. Неужели она дождалась признания, на которое Сатору не решался уже долгое время? От осознания этого на её глаза навернулись слезы счастья. Раньше он никогда не произносил слово «люблю», видимо, находя его слишком громким и претенциозным, но теперь его отношение стало абсолютно прозрачным. — Наконец-то ты сказал это, — Кёко провела большим пальцем по щеке молодого человека. — Я тоже люблю тебя, Сатору. Безумно люблю, — она удивилась его излишней чувствительности и поспешила поинтересоваться самочувствием парня. — Ты в порядке? Он хихикнул, отлипая от Хасэгавы и улегся на подушку рядом с ней. Потирая глаза, Сатору тяжело выдохнул. — Просто это было слишком классно, — только и смог сказать он. Приподнявшись, Кёко медленно сняла юкату и отложила её на татами. Она смущенно посмотрела на парня, словно пытаясь намекнуть, что для неё ещё ничего не закончилось. — Сатору? — М? — он приоткрыл один глаз и посмотрел на обнаженную Кёко. — Ой… Ты решила окончательно свести меня с ума? — рассмеялся Сатору. — Да ну тебя! — девушка улеглась на его грудь и недовольно вздохнула. — Я хотела сказать… Знаешь… Поглаживая плечико Кёко, парень наклонился и нежно поцеловал его. Он улыбнулся, чувствуя тепло её тела и вдохнул аромат конфетного шампуня, которым Хасэгава тщательно промыла волосы перед их близостью. Наслаждаясь моментом, Сатору словно не рисковал нарушать повисшую тишину. — У меня не получается кончить, — сквозь дикое смущение произнесла Кёко. — Ну… Не могу расслабиться настолько, чтобы мозг отключился и перестал думать о всяком. Я и когда сама с собой, — она покраснела, признаваться в том, что она занималась самоудовлетворением по-прежнему было стыдно. — Не всегда понимала, что смогла достичь... — У меня есть идея, — вместо слов сочувствия, которые были абсолютно неуместны, проговорил Сатору. Он посмотрел на Кёко, перебирая прядки ее волос, после чего слегка сощурился. — Давай ты ляжешь на бок, я пристроюсь сзади, и ты просто сделаешь всё моей рукой. Типа как своей, вот… Тупо объяснять, нужно показать, что я имею в виду. Изумлению Хасэгавы от этого предложения не оказалось предела. Она почему-то решила, что после её жалобы он начнет всячески отмазываться, сошлется на усталость, и скажет, что они могут попробовать в следующий раз, но Сатору был настроен более чем решительно. — Ну же… Давай. Это поможет нам обоим лучше понять, что нужно тебе. — Ты прав. — Тогда повернись, — подмигнул Годжо, убирая ладонь с её головы. Послушно развернувшись, девушка легла на бок. Сатору разобрался со своей юкатой, которая стала ему мешать и пристроился к ней со спины. Мягким движением он очертил ладонью бедро, исследуя тело подушечками пальцев. — Давай, котёнок, покажи, как тебе нужно… — прошептал на ухо Годжо.***
Чувствуя себя эмоционально и физически вымотанной, Кёко плелась по территории колледжа без особого энтузиазма. Красные листья клена, падавшие с деревьев, не вызывали у нее никаких эмоций. Она даже внимания на них не обращала, хотя обычно такие детали подмечала без труда и любила глазеть на природу. Поспать нормально хотя бы пару часов у нее так и не вышло, оттого и усталость одолевала ее с головой. Ночь длилась непростительно долго, но о произошедшем Кёко ни капельки не жалела. Отметины на шее, несколько фотографий, снятых на полароид и прекрасное, удивительное чувство близости – вот что оставила после себя ночь в Киото. Постыдные снимки Хасэгава постаралась спрятать в скрытый кармашек записной книжки, хотя Годжо просил отдать их ему. Эх, знала бы Сёко для каких целей использовали её фотоаппарат – досталось бы им обоим. Перед тем как покинуть Киото они даже не успели нормально позавтракать. Пришлось взять еду в поезд и довольствоваться бенто вместо вкусного обеда в небольшом ресторане традиционной кухни. Но и об этом она не жалела. Сжав ладонь Сатору, девушка улыбнулась. Какое же блаженство она испытывала, идя с ним рука об руку. Особенно теперь. — А мы еще съездим куда-нибудь? — поинтересовалась Хасэгава, поправляя лямку рюкзака. — Хм, — Сатору пожал плечами и усмехнулся. — Можно будет. А тебе так Киото понравился или ночевка? — И то и другое, — Кёко прошла в коридор общежития и обернулась. — И поездка в поезде тоже. Не сдержав смешка, Годжо покачал головой. То бесстыдство, что она позволила себе, накрыв его колени своей розовой шубкой выходило за все грани разумного. Однако ему настолько понравился лёгкий петтинг, что ругать её за подобные выходки парень не собирался. Не застукали и на том спасибо. Отворив дверь в общую комнату, Годжо разулся и оставил кеды на входе. Кёко быстро прошмыгнула следом за ним, потягиваясь, после чего поставила рюкзак на пол. — А ты не такая невинная овечка, какой хочешь казаться, — подмигнул Годжо. Девушка присела на диванчик и покачала ножкой, пытаясь найти оправдание своим поступкам. Вспоминая, что именно двигало ей в тот момент, она пожала плечами и не нашлась с ответом: — Твое дурное влияние, — развела руками Хасэгава. — Прикрываешься, — покачал головой он, усаживаясь рядом. — Это были мои лучшие выходные, Кёко. — И мои, — с милой улыбкой ответила Хасэгава. Послышались шаги по коридору. Звук заставил молодых людей отлипнуть друг от друга и сделать непринужденный вид. — О, вы вернулись, — раздался довольный голос Мирая Рёги. — Ну, как Киото? На месте? Понравился? Он прошел на кухню, внимательно осматривая токийских шаманов и присел за обеденный стол. Откладывая какую-то газету в сторону, Мирай вернул свой взгляд к Сатору и Кёко. Развернув стул спинкой к паре, сидевшей на диване, Рёги расположился задом наперёд и перегнулся. — Можете не отвечать, вижу вы оценили мой совет по достоинству, — радостно протянул он, рассматривая усталую Кёко и довольного Сатору. — Поздравляю, Годжо! Вскинув бровь, Хасэгава посмотрела сначала на Мирая, а затем на Сатору. Почему-то в её голове напрочь отсутствовала мысль о том, что советчиком любовного отеля мог быть именно Рёги. Не создавал он впечатление человека, занимавшимся любовью с кем-либо. Кёко кашлянула в кулак, пытаясь привлечь к себе внимание Годжо и крайне недовольно покачала головой. Если бы Сугуру был причастен к выбору отеля, она бы и не возмущалась даже, все же они лучшие друзья и такие темы между ними вполне естественны. — Значит, твоим советчиком был Мирай Рёги? — тихо спросила она. — Ну типа… — сконфуженно проговорил Годжо, поправляя темные очки на переносице.