***
Новые медикаменты повлияли на психику Кёко совсем не так, как она могла себе представить. Переход на более бюджетные препараты оказался не таким легким, как этого хотелось. Изначально она сильно обрадовалась: ведь можно было здорово сэкономить, но уже на пятый день приёма таблеток стало понятно, что что-то с ними не так. В последнее время Кёко чувствовала, что тучи сгущались. Насколько банальной она считала эту фразу, иначе свое восприятие окружающей действительности девушка описать не могла. Это было чем-то таким, что на метафизическом уровне воспринималось странным и неестественным. Будто бы не до конца отдавая отчет о происходящем, Хасэгава не могла взять себя в руки. Она, словно чем-то глубоко опечаленная, места не находила и редко покидала собственной комнаты, кроме как когда выходила на занятия и тренировки. Потирая запястье левой кисти через плотную ткань форменного жакета, Кёко чуть отодвинула краешек и посмотрела на свежие ранки, оставленные минувшим вечером. Она ойкнула и сжала губы в тонкую полоску, находя ощущение крайне неприятным. Несмотря на то, сколько усилий девушка прикладывала к тому, чтобы смотреть на мир позитивно, все шло псу под хвост, едва в её светлой головушке возникала одна единственная мысль. Наверное, стоило сказать врачу о том, какие побочные эффекты вызвали эти лекарства. Иначе все закончится крайне плачевно. Если раньше её хоть как-то сдерживала Иэйри, то сейчас бедняжка Сёко находилась на больничном, подхватив сезонную простуду, и была вынуждена остаться дома с родителями. Те слишком пеклись о девочке и не хотели, чтобы она посещала занятия в слабом состоянии. Даже шаманы, к огромному сожалению, были не властны над обычными людскими болезнями. Заметивший смятение одногруппницы, Сугуру перегнулся через парту и потормошил Кёко за плечо. Он улыбнулся: — У меня ручка закончилась. Есть запасная? Не ожидавшая такого внезапного хлопка по плечу Хасэгава дёрнулась и рассеянно покачала головой. Наспех найдя первую попавшуюся ручку, она протянула её молодому человеку, скрывая легкую дрожь в руках. — На, держи. Благодарно кивнув, Сугуру склонился над партой, принимаясь что-то чиркать в тетради. На написание текста он потратил немного времени. Едва распрямившись, Гёто щелкнул по кнопке автоматической ручки и вырвал листочек из тетрадки. Сложив его в четыре сгиба, парень протянул его подруге. Кёко приняла записку и, развернув её, пробежалась по строчкам. На глаза предательски навернулись слёзы, и она поспешила отвести взгляд на Сатору Годжо. Тот лежал головой на парте, уткнувшись лицом в сложенные руки. Создавалось ощущение, что он заснул. Заметив неадекватную реакцию Хасэгавы на простое предложение пройтись вместе после занятий, Сугуру нахмурился. Такое поведение Хасэгава могла объяснить тем, что ей казалось будто бы Сатору от неё внезапно отстранился. Нет, он не говорил Кёко ничего обидного, не обижал своими поступками и, в общем-то, вел себя почти как всегда, разве что резко перестал дурачиться, стал выглядеть безумно уставшим и с огромным трудом справлялся со своей порцией завтрака, обеда или ужина. На все вопросы он отмахивался и говорил, что все в полном порядке. Однако для Кёко было непонятно, почему после потрясающей, для них обоих, поездки в Киото он так неожиданно посмурнел и изменился. Прожив в таком режиме более двух недель, Хасэгава поняла, что не справляется с эмоциональным давлением. Для неё это выглядело словно Сатору сознательно отстранялся из-за чего-то, о чем не хотел говорить вслух. Будто она стала тотальным разочарованием и, когда он переварил для себя поездку в Киото, то понял, что все было не так радужно, как могло было быть. Предполагая, что истинная причина крылась в том, что в ту ночь Кёко так и не смогла расслабиться, она винила себя и сознательно стала наносить себе небольшие увечья, чтобы отвлечься от боли эмоциональной и выплеснуть негатив, скопившийся на душе. Вот и сегодня, когда вместо того, чтобы пойти с занятий вместе с ней, он молча ушел в общежитие, уставившись в экран телефона, Хасэгава с тяжелым сердцем посмотрела ему вслед и остановилась в ожидании Сугуру. Тот немного запаздывал. Остался, чтобы навести порядок в классе, по просьбе преподавателя. — Я не понимаю! — девушка присела на скамейку перед учебным корпусом и обхватила голову ладонями, когда Гёто подошел к ней ближе. — Вот что я ему сделала, Сугуру? Что не так было-то? Гёто посмотрел наверх, вопрошая всех известных ему божеств о том, что происходит, и занял место рядом с Хасэгавой. Заботливо положив ладонь на её плечико, он мягко погладил его и постарался улыбнуться. Это вышло у него немного натянуто и неестественно. — Да ничего ты не сделала ему. Со мной он точно так же общается. В этом Сугуру не соврал. Он вообще старался оставаться предельно честным с ребятами и редко лукавил, скрывая какие-либо факты. — А с тобой-то почему? — Кёко шумно выдохнула, накрыла ладошками лицо. — Я ведь старалась, чтобы все нормально было… — Ты себя накручиваешь. Причем сильно накручиваешь, — покачал головой Сугуру, продолжая гладить подругу по плечу. — Нет никакой причины, Сатору просто устал. Они с Рёги почти каждый день то тренируются до изнеможения, то бегают по поручениям учителя. Отнесись к этому с пониманием. Батарейка села. Социальная. Хасэгава перевела взгляд на молодого человека. Со стороны она больше походила на забитого котенка, которого бросили на улице бывшие хозяева, устав играться с ним. Не сдержав печального вздоха, Сугуру уложил крупную ладонь на её голову и взъерошил окрашенные волосы девушки, чтобы отвлечь от дурных мыслей. — Ты пыталась понять, почему происходящее вызывает у тебя такую реакцию? Почувствовав себя словно в кабинете психотерапевта, Кёко поежилась. Ей таких разговоров хватало, когда она приезжала раз в неделю на сеансы к специалисту, которого дядя нашел ей после неудавшейся попытки суицида. Несмотря на благодарность родственнику за беспокойство о её ментальном состоянии, Кёко все еще отказывалась считать себя человеком нездоровым, но продолжала следовать всем рекомендациям исключительно из уважения к стараниям Ясуо. — Ты в психотерапевты заделался что ли? — О, ты думаешь, у меня получится? — хихикнул Гёто, чтобы хоть как-то ободрить поникшую Хасэгаву. — Не знаю… Мне кажется, что все шаманы ненормальные, так что вряд ли из нас выйдут хорошие психотерапевты, — честно ответила девушка, рассматривая свои подрагивающие ладони. Пожав плечами, Сугуру не нашел, что ответить на этот довод. Откровенно говоря, он и не думал об этом никогда, но в его понимании, обычные люди тоже не были образцами стабильной психики. Даже наоборот, по своему опыту он считал их более странными. — Я боюсь, что он бросит меня, — собравшись с мыслями, произнесла Кёко. — С чего бы это? — Может, я ему нагрубила или еще что… Или он разочаровался во мне… — вздохнула девушка, подперев голову ладонью. — Ну… Понимаешь… — А были предпосылки что ли? — не стесняясь быть замеченным преподавателями, Сугуру достал сигареты из кармана брюк. — Будешь? — Не перед учебным корпусом же курить, — поморщилась Кёко. — И то верно… Поднявшись с места, Сугуру кивнул подруге, зазывая за собой. Последнее время, как он оклемался от неудачного поглощения проклятия, курил парень как не в себя. Словно насытиться дымом не мог и хотел восстановить баланс никотина в организме. На территории колледжа, как и всегда было немноголюдно. Обычно в это время второгодки тренировались и можно было встретить кого-то из них, однако периодически у Кёко создавалось впечатление, будто никого кроме их группы в колледже попросту никого не было. Вход в общежитие другой, блок отдельный, занятия в разное время. Иногда это удручало её. Не столько потому, что хотелось новых знакомств, сколько потому, что живости вокруг не хватало. Всё какое-то одинаковое, пустое, статичное. Это давило ничуть не меньше гнетущих мыслей, вызванными странным отдалением от Годжо. Дойдя до старой бойлерной, Кёко оперлась о стену и поежилась. В жакете уже было холодно, стоило подумать об утепленной курточке на осеннее время, однако без уважительной причины, с недавних пор, их с территории общежития не выпускали. Сказывалось произошедшее в Тибе с Сугуру и общее напряжение из-за необычных активностей в Токио. Отчасти Кёко даже удивлялась, как им с Сатору удалось съездить в Киото с такими ограничениями. Вытянув сигарету из полупустой пачки, Кёко дождалась, когда Сугуру подожжет её кончик, и затянулась. Ей было стыдно признаваться самой себе, что некогда бессмысленное действие начало приносить хоть какое-то расслабление. — Удивлен, что курить тебя научила не Иэйри, — хихикнул Сугуру, зажимая зубами сигарету. — Я больше удивляюсь тому, что в принципе захотела попробовать, — замялась Хасэгава. — Типа знаешь, это ж невкусно. — Так есть же со вкусами, не знала, что ли? Ну там с ментолом или с виноградом... Я для Сёко как-то брал, она не оценила правда. — О, а возьми мне с ментолом! Пожалуйста! Хочу попробовать. — Эх, испортило тебя общение с нами, — беззлобно произнёс Сугуру, затягиваясь сигаретным дымом. — Особенно с Сатору. — Да ладно тебе... Ну, подумаешь, перестала быть забитой чмошницей, — несколько безразличным тоном изрекла Хасэгава. — Да и вообще, если быть честной, я очень рада, что вырвалась из клана трёх калек и осталась здесь. Пускай это временно, но так я хотя бы могу насладиться жизнью. Выдержав паузу, Сугуру решил озвучить вопрос, который никак не решался задать ей напрямую. Он несколько раз спрашивал мнение лучшего друга по этому делу, но никогда не интересовался тем, что думала сама Кёко. — Ты вернёшься в клан, когда закончится обучение? — вскинул бровь парень. Послышался тяжёлый вздох. Кёко стряхнула с сигареты пепел и посмотрела куда-то в даль. Сосны покачивались под осенним ветром, их ветви шумели, создавая неповторимую мелодию пригорода. Несмотря на тяжелое моральное состояние, даже такой вид природы успокаивал и дарил умиротворение. Её пальцы дрожали. Говорить на тему возвращения в клан она не решалась даже сама с собой. Сложно было подобрать слова, чтобы те не звучали грубо и бесчувственно. После поездки в Киото Кёко всячески отталкивала от себя мысль о том, что рано или поздно придётся возвращаться домой. Да и реакцию Сатору на такой поступок она представить не могла. Ей искренне не хотелось разбивать ему сердце. Облизав пересохшие губы Кёко перевела взгляд на Гёто: — У меня выбора нет, Сугуру. Парень посмотрел на неё без осуждения. Несмотря на то, сколько раз он отмахивался от Годжо и говорил ему, что советчиком в отношениях являлся прескверным, где-то в глубине души Сугуру хотел помочь хоть чем-то двум людям, что стали особенно важны для него. Пускай большую часть времени они дурачились как обычные подростки, каждый из них осознавал, какое безрадостное будущее ждёт впереди. Каждого из них. — Ты говорила об этом с Сатору? — Боюсь, — честно сказала Хасэгава, потупив взглядом носики своих кед. — Просто... Знаешь, я думаю о том, что он не захочет со мной встречаться, если узнает, что будущего у нас нет. А я... — она набрала в легкие побольше воздуха. — Я очень люблю его, Сугуру. Поэтому и переживаю. — Ну, я бы на твоём месте не был так уверен, что будущего у вас нет, — Гёто повёл плечами, после чего стряхнул пепел с сигареты. — Поверь, до окончания учебы все может измениться бесчисленное количество раз. И проблема может оказаться совсем не там, где ты думаешь. Из груди Кёко вырвался тихий вздох. Глубоко опечаленная странным поведением своего молодого человека Хасэгава внезапно почувствовала себя еще хуже, чем получасом ранее. Теперь к тревоге за состояние Сатору прибавились еще и мысли о неизбежном будущем. — Можно узнать твое мнение, Сугуру? — М? — он заинтересованно повертел головой и прикрыл один глаз. Кёко смущенно кашлянула в кулак. — Это… Ну… Это личный вопрос. Ты ведь никому не расскажешь? Даже Сатору! — Да не расскажу, не переживай. Мне не хотелось бы рушить наши дружеские отношения. Потушив сигарету, девушка облокотилась спиной о стену бойлерной. Некоторое время она молчала, подбирая слова для того, чтобы озвучить свою мысль. Послышался очередной грузный вздох. — Сатору ведь наверняка рассказал тебе, что произошло между нами в Киото? Вопрос застал Гёто врасплох. Покрывшись испариной, он принялся хаотично думать, как надлежало ответить на него. На самом деле, друг поведал ему об этом чуть ли не во всех красках, не погнушавшись приправить рассказ фразой «и тебе уже пора бы». Кашлянув в кулак, Сугуру выпрямился, пытаясь сохранить лицо. — Ну, было такое. На это Хасэгава отреагировала крайне спокойно. Казалось, девушку совсем не волновало, что информация о сугубо личном вышла за пределы их метафорической постели. Однако ее позицию можно было объяснить не иначе как доверием к другу. На самом деле, она ведь и сама не удержалась. Проболталась Сёко. Но поведала об этом достаточно скромно, просто сказав, что зря боялась все это время и это оказалось не так больно, как писали на форумах в интернете. — Как думаешь, может он поэтому времени со мной меньше проводить стал? Ну типа я читала, что парни могут после этого… Ну странно реагировать… — Кёко, — обреченно произнес молодой человек. — Вот тебе самой не надоело? — Надоело, — честно ответила Хасэгава. Поправив волосы, собранные в тугой пучок, Гёто шумно вздохнул, выражая недовольство мыслями подруги. Если бы она знала, как именно Сатору отзывался о ней, то прекратила бы измываться над собой тотчас же. — Поговори с ним напрямую. Зачем издеваться над собой и продолжать грустить из-за того, чего нет? Найди повод, приди к нему вечером, когда он не будет занят поручениями учителя. Честное слово, если бы меня Яга так гонял, я бы уже забыл собственное имя, — пробурчал Сугуру. — Я даже рад, что меня сейчас не привлекают к заданиям… Кёко кивнула, соглашаясь с другом. — Как думаешь, а ему понравится, если я приготовлю что-то сладкое сама? — Ух... Подозреваю, что без моей помощи ты никак не обойдёшься, — усмехнулся Сугуру, припоминая, как плохо у Кёко обстояли дела с готовкой. — Давай помогу тебе приготовить моти. Это единственные сладости, которые у меня сносно получаются. Тем более, у нас осталось немного фруктов… — Сугуру, спасибо! — Кёко подскочила на месте и поспешила обнять друга. — Что б я делала без тебя! — Подозреваю, что и дальше занималась бы самобичеванием…***
Отель «Империал», находившийся в самом центре Токио, можно было без тени сомнения назвать выдающимся в своем роде. Высотное здание, построенное в стиле, более напоминавшем чуждый советский конструктивизм, снаружи казалось холодным и отталкивающим. Компенсировало внешнюю серость роскошное убранство внутри. Едва преступая порог отеля, сразу становилось как-то не по себе от теплого и просторного холла с колоннами, лестницы с синими ковровыми дорожками и огромной люстры, слегла слепившей ярким светом посетителей на входе. В ожидании Максимилиана Тадеуша, Сатору и Мирай сначала прогулялись по торговому центру, что находился в половине квартала пешей ходьбы. Годжо долго отирался около витрины с кожаными перчатками, да так и не смог приобрести их, запамятовав размер ладони своей девушки. Наблюдавший за ним Рёги почувствовал себя несколько странно. От него не укрылись изменения, произошедшие в компашке первокурсников, но влезать во все это не хотел, предпочитая быть сторонним наблюдателем. Несмотря на массу времени, что шаманы провели, гуляя по магазинам, Тадеуш все никак не звонил. Обещавший познакомить их с помощницей своей начальницы Максимилиан запутался во времени и оттого их встречу было решено перенести на вечер. Парни не нашли ничего лучше, чем присесть на диванчики в фойе отеля, обитые плотной синей тканью с мелкими узорами, ожидая звонка иностранца. — Как же Яга затрахал меня, — недовольно пробурчал Годжо, откидывая голову на спинку дивана. — Да и этот Тадеуш ёбнутый. Мы следили за ним две недели и это совсем ничего нового не дало. Нахрена это вообще было? — Без понятия, — Мирай пожал плечами. — Наверное, Яга хотел удостовериться, что парень и правда окно. Видать недостаточно ему было наших слов в первый раз. — Бред, — вздохнул Годжо. — Радует, что сегодня мы наконец-то встречаемся с помощницей его начальницы… — Которая тоже где-то шароёбится и забыла про договоренности. Тупые европейцы, что с них взять? — безразлично дополнил Мирай, листая журнальчик. — Слушай, а ты чего вялый такой? Вроде же активный был все это время. Случилось чего? Приспустив стекла солнечных очков, Годжо уставился на напарника. Ему бы и в голову никогда не пришло, что Мирай захочет справиться о «самочувствии» и начнет задавать вопросы касательно его настроения. — Да нет… У меня просто сил нет ни на что. Устал мотаться как робот-пылесос по всему Токио… — Робот-пылесос? — нахмурился Мирай, пытаясь представить, как мог выглядеть сей гаджет. К сожалению, в клановой резиденции Рёги подобных девайсов не было. — А у тебя такой есть что ли? — Угу, отец подарил матери в том году… На новый год, вроде бы. Носится по дому постоянно, шуршит своими колёсиками. Собака еще на нём иногда катается. Мать ещё отчитывает его, когда малыш Румба не справляется с пылью под диваном в гостиной… Короче, вот как-то так себя и чувствую. Удивленный подобным описанием эмоционального состояния, Рёги отложил журнал на столик и закрыл его, словно и не прикасался никогда. — Собаки у нас две, если ты хотел спросить меня об этом. — Да нет, мне как-то про собак не очень интересно было… — слегка виновато произнёс Мирай. — Ну, прикольно, как бы, что их две, но сравнение усталости с жизнеописанием робота-пылесоса произвело на меня большое впечатление. — Я просто заебался, — протянул Годжо, поправляя очки на переносице. — Нужно выбрать Кёко какой-то подарок по дороге в общагу. Думаю, ей не очень нравится то, что я не в состоянии проводить с ней всё своё свободное время… Привыкший наблюдать за всем со стороны, Мирай кашлянул в кулак. Ему и правда стало безумно интересно, когда Сатору внезапно изменился и из вечно активного и бодрого стал похож на изрядно потрепанного и изнуренного, однако задавать вопросов напарнику он не решался скорее из соображений воспитания. Привыкший не лезть в душу к собеседнику, Мирай старался проявлять вежливость таким образом. Тем более, хоть какую-то субординацию нужно было соблюдать. То, что они с Годжо ходили на задания вместе из-за происшествия с Сугуру Гёто, еще не делало их друзьями. — Да я б сказал, что она выглядит в край опечаленной, — высказал свою мысль Мирай. — Чего? Смерив собеседника взглядом, Мирай сложил руки в просторные рукава и скрестил их на груди. В его глазах можно было прочесть некоторое презрение к Сатору, который даже не пытался понять настроения окружающих его людей. В отличие от него, Мирай относился к соседям со всем вниманием. А уж когда речь заходила о девушках, Рёги и подавно не мог устоять. Он испытывал к противоположному полу уважение, как приличный молодой человек с хорошими манерами. — Ну… Ты никогда не задумывался над тем, что девушки более эмоциональны чем мужчины? — Не-а, — пожал плечами Годжо. Несмотря на жест, полный безразличия, он прикрыл глаза и постарался вспомнить эмоции на личике своей девушки, когда она была счастлива. Мысль об этом заставила уголки его губ приподняться. Все-таки несмотря на внешнюю холодность и плохое настроение, чувства к любимой никуда не ушли. Сатору все еще думал о ней, вспоминал прекрасные мгновения, что они провели вместе, и хотел повторения хотя бы объятий. Просто не находил в себе сил прийти к ней вечером, и после каждодневных поездок в Токио и обратно, на которые уходило по четыре часа в сутки, его огромной мечтой было лишь хорошенько выспаться. — Поговори со своей девчонкой, короче. А то трахаться вы научились, а ртом разговаривать как-то не очень. Пускай речь Мирая прозвучала несколько резко, сил наблюдать по утрам заплаканное лицо Хасэгавы у него уже не было. Проблема была не в неприязни, а в том, что, будучи человеком эмпатичным он прекрасно понимал, почему она находилась в таком состоянии. И в отличии от её парня, хотел помочь хоть чем-то. Правда предполагал, что прямое содействие она принимать откажется и отмахнется. — Ну вот чего ты, в самом деле, — в ответ поморщился Сатору. — И вообще, я не помню, чтобы просил у тебя совета. — Ага, с отелем тоже не просил, но видно было, что понравилось. Недовольный тем, что знакомый стал лезть не в свои дела, Сатору скрестил руки на груди. В отличие от Мирая он вообще никакой проблемы не видел. Ну, подумаешь, Кёко дулась на него из-за того, что они стали меньше общаться. Но она же должна была понимать, что ему тоже не сладко из-за этого всего. Выждав паузу, Годжо достал из кармана мобильник. Он покопался в сообщениях и, не найдя, чем себя занять, повернул голову к Мираю. Тот сидел, прикрыв глаза. И сам притомился жить в таком темпе. — А че подарить-то ей можно, чтобы она перестала дуться на меня? — тихо поинтересовался Сатору, признавая поражение. — Если ты хочешь узнать, что сделал бы я, то… — Рёги поднял взгляд на массивную люстру. — Я бы купил букет любимых цветов своей девушки и пригласил куда-нибудь поужинать. Но учитывая, что сейчас нас выпускают только на задания… Думаю, букета и какой-нибудь безделушки хватит. Только если там нет проблемок посильнее. Там уже подарочком не отделаешься. — Честно говоря, в душе не знаю, какие цветы ей нравятся. Возмущенный таким изречением Рёги обернулся и с изумлением уставился на Годжо. Тот продолжил сидеть как ни в чем не бывало. — Ты вообще в своем уме, Годжо? Такое у девочек нужно узнавать первым же делом! Господи, почему она вообще повелась на тебя. — Эй! Ну не разговаривали мы о цветах! Это же старомодно. Я лучше куплю ей новые Конверсы из лимитированной коллекции, чем подарю веник, который утром завянет. — Хорошо. Но хоть что-то, что ей нравится, ты должен знать? Нахмурившись, Годжо постарался припомнить, что же Хасэгава любила: — Коты, книжки про любовь, тайяки с бобовой пастой, чизбургер… — он загибал пальцы, очевидно, гордый за себя. — Видишь, я знаю, что ей нравится! В тишине холла послышался сигнал мобильного телефона. Обернувшись на него, Мирай заметил светловолосую девушку, чьи курчавые локоны были собраны в высокий хвост на затылке. Она несла несколько брендированных бумажных пакетов, щебеча о чём-то с человеком по ту сторону телефонной линии. Следом за ней плелся обреченный Максимилиан Тадеуш. У него таких пакетов оказалось в пять раз больше. — О, наш паренёк-то, — потирая ладошки, оповестил Мирай. Приподнявшись с дивана, он наклонился, чтобы растолкать Годжо. — Давай, пойдём и предложим ему свою помощь. — А сам Тадеуш типа не справится? — устало пролепетал Сатору, поднимаясь с мягкого дивана. — Справится, конечно, но мы же тут контакты налаживаем. Утомленный походом по модным бутикам Тадеуш, нагрузившись громоздкими пакетами, держал их чуть ли не зубами. Со стороны он больше походил на верного пса, что следовал за хозяйкой по пятам, виляя хвостиком, только веселья в его взгляде как-то не прослеживалось. Он рассеяно смотрел по сторонам, словно был совсем не в себе. — Максимилиан! Тадеуш одернул голову и покрутился по сторонам, разыскивая голос, который его окликнул. Заметив знакомого в темном хаори с красными рукавами и в просторных хакама, парень нахмурился. Когда шаманы подошли к нему ближе от них не утаилось, что вид у него оказался крайне озадаченным. — А ты… А… Да-да-да, — рассеянно произнес Тадеуш, на ходу припоминая, где он видел парня в последний раз. — Мы же встречались… Как там тебя… — Мирай Рёги? — удивился он. — Годжо хоть помнишь? — Помню-помню, он мне анекдоты присылает, — с измученной улыбкой произнес Максимилиан и помахал ладошкой подошедшему Годжо. — Стоп, а где Ада? — Блондиночка-то? Пошла на ресепшен, — Сатору натянул на лицо доброжелательную улыбку и опустил стекла очков, чтобы рассмотреть собеседника. — Тебе нужна наша помощь? Мы ведь поговорить пришли... И, если честно, очень хочется расправиться с делами побыстрее и поехать домой. Вблизи Тадеуш выглядел болезненно. От ясного взора Сатору Годжо не укрылись пролежни из синяков, расположенные под глазницами, и общая бледность лица молодого человека. Несомненно, во время последней их встречи Максимилиан, несмотря на всю сумбурность, выглядел более адекватно. — Да мы… Знаете, я отнесу все покупки Ады в её номер… Вернусь потом... Вы это, тут погодите, мы спустимся как закончим. — Еще ждать что ли? — Простите, я постараюсь побыстрее. Простите. Несмотря на правильные конструкции, используемые в речи, Тадеуш звучал слишком беспорядочно. В его голосе слышались хаотичные нотки, которые он перебивал затяжным молчанием. Видимо, подбирал слова для парней и в отличие от прошлого раза ему удавалось это с трудом. — Там ресторан есть, для посетителей и постояльцев. Ждите нас там. Пятнадцать минут, и мы придем. Хорошо? — виновато проговорил Тадеуш, поднимая пакеты с ковровой дорожки. — Смотри: если не приедете через пятнадцать минут, то я начну названивать тебе на мобильник, — пригрозил Годжо. — Ладно-ладно, не начинайте, — махнул головой Максимилиан, после чего схватил зубами небольшой пакетик из ювелирного магазина. — Я быстро: одна нога здесь, другая – там, — пробубнил он, удерживая его. Обреченно вздохнув в унисон, шаманы вернулись на диванчик, который успели облюбовать ранее. Мирай снова потянулся за журналом о бизнесе и инвестициях, а Сатору подпер голову ладонью и посмотрел на напарника. — Не заметил ничего странного в поведении Тадеуша? — Знаешь, его и раньше гением мысли тяжко было назвать, — Рёги пролистал журнал и остановился на какой-то нудной статье про надвигающийся экономический кризис. — Но у него будто мозги разжижаются все сильнее и сильнее. Типа… — Мне кажется, что он болен, — пожал плечами Годжо. — Причем не физически, а кукушкой съехал. Не мудрено, если он до сих пор не знает, что является окном. Покивав, Мирай перевернул страничку. В его голове сложилась примерная картина происходящего с Тадеушем, но озвучивать её он не решался. По какой-то причине, в голове Рёги засела четкая мысль о том, что Максимилиан не различал реальности происходящего. Он словно находился в долгом кошмаре, не имея возможности проснуться. — Ладно, пойдем в ресторан. Закажем кофе, хоть взбодримся, — поднялся с диванчика Сатору, поправляя на себе гакуран. Послушно поднявшись с места, Мирай поплелся за напарником. Измотанный постоянными тренировками с Годжо и поручениями, он и сам с огромным трудом держался на ногах. Просто в отличие от Сатору помалкивал и держался молодцом. Ресторан отеля, несмотря на большое количество постояльцев, пустовал. Едва ли можно было насчитать с десяток человек, коротавших свое время за ужином самостоятельно или в компании с кем-то. Официанты, находившиеся в полной боевой готовности, несмотря на небольшой поток гостей, не могли себе позволить расслабиться даже на минуту. — Здравствуйте! Вы бронировали столик? — приветливо поинтересовалась администратор на входе. — Нет-нет, мы хотим подождать друзей. У вас найдется свободный… — парень посчитал в уме, сколько в итоге их будет и показал на пальцах. — На четверых? Слова Годжо прозвучали как издёвка чистой воды. Он оглядел пустующий зал и усмехнулся, находя свою фразу неимоверно забавной. Конечно у них будет столик на такое количество человек. Будь их хоть в пять раз больше, нашли бы куда всех рассадить. — Конечно! У окна или в середине зала? Сатору обернулся к товарищу. Погладив подбородок, Рёги кивнул в сторону окна. — Нам вот тот столик, — кивнул Годжо, посматривая на конкретное место в самом углу зала. — Не занято же? — Нет. Пойдемте за мной, — девушка взяла две толстые книжечки с меню и повела посетителей за собой. После того, как заказ был сделан, и молоденькая официантка удалилась передавать его на кухню, Годжо снял очки и шумно выдохнул. Место, в котором они оказались, угнетало своей атмосферой богемности. Вдобавок предстоящая беседа с Тадеушем и его знакомой совсем не вселяла никаких позитивных чувств. — А я-то думал, почему тут людей так мало… — Цены, мой милый киотский друг, цены… — хихикнул Годжо, откидываясь на спинку диванчика. Как и было обещано ранее, Тадеуш не заставил себя долго ждать. На удивление, он даже шел со спутницей. Предполагая, что она задержится, Сатору рассчитывал, что Максимилиан появится в гордом одиночестве. Невысокого роста светловолосая барышня, которую Тадеуш и ранее сопровождал, когда шаманы заметили его в холле отеля, ступала уверенно. Её величественной осанке могли бы позавидовать даже военные. Кукольное европейское округлое личико отличалось от представления Годжо о греках: у неё был небольшой, слегка вздернутый носик, оттопыренные ушки, которые она старалась прикрыть прядками густых кудрявых волос, и карие глаза. В целом, Адамантия Ксенаки выглядела располагающе и её вполне можно было назвать симпатичной. Ростом она также не была обделена: доставала до уха высокому Максимилиану, что плелся рядом с ней. Общая бледность Ады указывала на то, что она редко покидала помещения и предпочитала кабинетную работу иным видам деятельности. — Добрый вечер, — произнесла девушка, присаживаясь за стол. — Меня зовут Ада. Предполагаю, это вы хотели встретиться со мной. В голосе иностранки звучало поддельное радушие. Несмотря на напускную доброту, Ада с большим трудом могла скрыть, что была не в восторге менять распорядок своего дня, чтобы хоть как-то пересечься с незнакомцами. Тем более – странного вида японцами, которые едва ли достигли совершеннолетия. — Меня зовут Сатору Годжо, а это мой товарищ Мирай Рёги, — парень показал ладонью в сторону Мирая, отпивавшего горячий кофе, и улыбнулся. — Мы бы пару вопросов задать хотели, если не возражаете. — Честно говоря, у меня нет ни малейшего желания отвечать на вопросы школьников, — Ада мило улыбнулась и поманила к себе официантку, чтобы посмотреть меню. — Но раз вы настаиваете, иного выхода у меня нет. Сложив изящные ручки в замок, Адамантия посмотрела на молодых людей, сидевших напротив неё. Когда официантка положила перед ней меню, девушка перевела свое внимание на него и быстро пролистала его, позвякивая браслетом с бесчисленным количеством подвесок. — Ох, прозвучало это обидно. — Что поделать, это лишь констатация фактов, мальчики. Ну так какие у вас вопросы? — она отвернулась к официантке и продиктовала заказ, сопровождая свои слова активной жестикуляцией, присущей жителям южных европейских городов. Внимательно проследив за руками новой знакомой, Мирай не глядя достал, словно из ниоткуда, записную книжку и раскрыл её на страницах, исписанных изящным почерком. После того как они две недели следили за Тадеушем в попытках понять, что с ним не так и действительно ли он является окном, Рёги принялся записывать вопросы, возникающие по ходу дела. В отличие от своей спутницы, Максимилиан сидел тихо. Он посматривал в окошко, тяжело вздыхая, и нервно тряс ногой, отчего столик слегка покачивало. Создавалось ощущение, что он находился в одному ему понятном трансе. Однозначно сказать было нельзя, но в присутствии Адамантии он становился более податливым и менее сумбурным. Словно в этот момент мысли воедино собирались. — Макс, ты можешь нас оставить, — мягко обратилась к нему девушка. — Просмотри планер Эриды и прозвони ей, чтобы напомнить о завтрашней конференции. А еще… Напомни Алексиосу, чтобы тот отправил свои документы. Он знает какие. — А, да, хорошо! — покивал головой Тадеуш. — Я побежал тогда! Не попрощавшись, Максимилиан встал из-за стола и поторопился на выход из заведения. Со стороны показалось, будто он только рад был поскорее уйти со встречи. — Готовлю мальчика занять свое место, — с улыбкой довольной кошки проговорила Ада, постукивая ноготками по столешнице. — Мне посчастливилось пойти на повышение, так что Тадеуш больше не будет заниматься переводами. — А что, зарплата повыше будет? — вскинул бровь Мирай, отставляя чашку на блюдечко. — Спрашиваете… Да если бы я не нашла такой чудесной работы в свое время, копила бы на туфли несколько месяцев, едва сводя концы с концами, — не сдержала усмешки Ада. — А как вы попали на неё? — Годжо поморщился от яркого света и поспешил вернуть очки на переносицу. — Работу в смысле. — Хм, — задумчиво изрекла Адамантия. — Познакомили одни хорошие люди, рассказывать особо не о чем. Я обучалась в университете по направлению востоковедения, потому что мне интересно было, но, если честно, найти в Греции работу с таким профилем оказалось жутко сложно. Так что я согласилась на должность личного секретаря у семейной пары… Вот и веду их дела уже пять лет. Особо не жалуюсь. Скомканный рассказ Адамантии особого впечатления не произвел. Парни посмотрели на неё, ожидая чего-то еще, но она лишь пожала плечами и перевела взгляд на большое окно, откуда открывался вид на парк в европейском стиле, расположенный на противоположной от отеля стороне. — А повышение — это что-то типа личного секретаря у более крутой семейной пары? — усмехнулся Годжо. — Это уже не ваше дело, — спокойно сказала Адамантия, после чего отклонилась. Когда официантка поставила перед ней чайник с горячим чаем и тарелочку с десертом в виде фруктового тортика, она довольно улыбнулась. — Так, о чем вы хотели меня спросить? Я вроде не имею никаких отношений со старшей школой. В ответ на такое колкое замечание Мирай недовольно проворчал что-то нечленораздельное. Нагловатая европейка, несмотря на всю его любовь к противоположному полу, немного выводила молодого человека из себя. До этого он мало общался с людьми из-за границы и оттого имел смутное представление о них. Однако Адамантия полностью соответствовала всем стереотипам, которые Рёги рисовал себе в голове. — Мы не школьники, госпожа Ксенаки. Знаю, по нашему внешнему виду такого не сказать, но мы представляем одну серьезную орг… — У-у-у, как страшно, — хихикнула Ада, растворяя в чае сахар, добавленный из пакетика. — Я не делала ничего противозаконного, чтобы мною интересовались какие-либо организации. Это Тадеуша вы напугать смогли, со мной такое не прокатит. Давайте, переходите ближе к делу и не пудрите мне мозги псевдосерьезными штучками. В отличие от напарника, Сатору терпения не растерял, что казалось явлением априори удивительным. Неприятный тон, которым с ними разговаривала Адамантия не казался ему чем-то особенным. На деле он привык к тому, что с ним частенько так общались бывшие одноклассники из средней школы, держа за дурачка, коим он на деле не являлся. Снобизм богатеньких не-шаманов был для него не в новинку, но как бы это не бесило Годжо, он старался держать себя в руках. Случай доказать свое превосходство еще представится, а пока нужно было сосредоточиться на вопросах. — Недели три назад на имя Максимилиана Тадеуша прибыл груз. Тадеуш расписался за него и сказал, что его заберет Александриди Эрида. Припоминаете? Адамантия кивнула, накалывая на вилочку клубничку, украшавшую кусок фруктового торта. Найдя десерт аппетитным, Годжо посмотрел на него с какой-то грустью, давненько сладости не производили на него такого впечатления. Аппетит, которого он был лишен уже приличное время, дал о себе знать. Живот заурчал, намекая, что настало время перекусить. — Ну, так она и забрала его. На следующий день. — А что там было? — послышался голос Мирая. — М-м-м, какое-то оборудование. Дорогое и очень важное. Видите ли, пока мы находимся в Японии, Эрида стеснена в своих исследованиях… Я плохо разбираюсь в том, что именно она изучает, знаю лишь в общих чертах. Но она говорила мне, что без своих устройств ей сложно. — А, кстати, Тадеуш говорил, что она океанолог… Чем они занимаются вообще? — подал голос Сатору Годжо. Закатив глаза, Ада пробормотала что-то себе под нос. — Она морской биолог. Это разные вещи. Неужели этот идиот до сих пор не понял на кого работает, — искренне возмутилась девушка. — Эрида занимается исследованием изменений биологических видов. Ну, если вы в курсе, то радиация негативно влияет на живых существ и если говорить совсем просто, то Эрида исследует изменения, произошедшие с биомассой в районах Хиросимы и Нагасаки. Поэтому часто уезжает на другой конец Японии… Это все что я знаю о её работе. — Поэтому она и заказала посылку на имя Тадеуша? — Чтобы быстрее получить? Ну, что-то вроде. Боялась, что не сможет приехать так быстро, — Ада пожала плечами и продолжила уплетать тортик. — В общем-то, она могла оформить груз и на меня, но как правило я сопровождаю их с мужем. Знаете, планирую там дела и все такое… Пробежавшись по списку вопросов, Мирай остановился на одном из них. Он замялся, думая, как именно нужно подступиться к девушке, увлеченной фруктовым десертом. Вздохнув, Рёги подпер голову ладонью. — У меня есть еще один вопрос. По поводу Тадеуша. Как думаете, у него нет никаких заболеваний? — На голову-то? Возможно, он вечно какие-то таблетки пьет, — с этими словами Ада отложила вилочку и отодвинула от себя опустевшую тарелку. — Он у нас немного… Переутомленный. Так что со стороны иногда производит впечатление человека неуравновешенного. Поджав губы, Мирай не нашелся с комментарием на подобный ответ. Он хотел услышать что-то другое, что натолкнуло бы его на какую-то мысль касательно происходящего, но так и не смог найти никакого подтекста в словах Адамантии. Если бы она была в курсе того, что посылка на имя Тадеуша оставила после себя десяток трупов, то, наверняка, говорила бы по-другому: либо выгораживала его, либо пыталась намекнуть на нечистое дело. — Можем ли мы как-то встретиться с вашей начальницей? — Рёги захлопнул записную книжку. Заливистый смех, походивший на звон колокольчиков, эхом раздался по полупустому ресторану. Виновато прикрыв ладонью рот, Адамантия отрицательно покачала головой. Было непонятно, что именно так развеселило гречанку, но на её глаза даже слезы выступили. Настолько уморительно прозвучал вопрос Мирая. — Вы? Вам же и восемнадцати нет! — отдышалась Ада. — Она не захочет иметь дел со школьниками. — Хорошо, поступим по-другому… Если с ней встретится наше начальство? — недовольство улавливалось в голосе Мирая слишком ощутимо. Адамантия помотала головой, дескать, кто знает и достала из маленькой сумочки несколько купюр, чтобы вложить их в книжечку со счетом, любезно принесенную официанткой. — Как знать… Ну вы позвоните, а я спланирую, если найду ваше начальство достойным внимания госпожи Александриди, — девушка встала из-за столика, поправляя кудрявые волосы, собранные в хвост. — Давайте, ребятки, вам же еще уроки учить, наверное. Помахав напоследок, девушка отправилась в сторону выхода. — Вот сука, — в унисон протянули Мирай и Сатору, рассматривая удаляющуюся фигуру.***
Стоя перед дверью в комнату Хасэгавы, Годжо то заносил руку, то опускал её вниз. К их с Мираем огромному сожалению, вернулись они поздно. Даже пришлось переплачивать и ехать на такси, чтобы успеть доехать от станции метро вовремя и не попасться на глаза полиции. Если бы не забывчивость Тадеуша, все вышло бы нормально и не пришлось бродить впотьмах, возвращаясь от автобусной остановки, где парни попросили их высадить. Шумно выдохнув, Сатору постучал в хлипкую дверь и облокотился рукой о косяк, ожидая. Несмотря на то, что Рёги лез не в свои дела, он помог ему разобраться в себе и уяснить одну простую вещь: как бы тяжко не было, не стоило забывать о дорогих сердцу людях. Не понимая, как Кёко воспримет то, что после пары недель неинтенсивного общения он стучал в её дверь, он все-таки решил себя обезопасить хоть чем-то. Сжимая свободной рукой бумажный пакет, Годжо выжидал. Послышалось какое-то шуршание за дверью. Чуть погодя, Кёко приоткрыла её и просунула голову. Она шмыгнула носом и, приподняв стекла очков для зрения, потерла глаза, прежде чем посмотрела на ночного визитёра. Испугано подпрыгнув, девушка отвернулась, сняла аксессуар и вернулась уже без него. — Ты чего? Верни, — удивился парень. — Не буду, мне не нравится, как я в них выгляжу, — нехотя пробормотала Кёко, засовывая ладошки в карманы толстовки. — Поздно вы сегодня… Кашлянув, Сатору кивнул. — Может, пустишь к себе? — А, конечно. Заходи, я пока отойду, минутки на две, — пробормотала Хасэгава, пропуская Годжо внутрь. — Туда-обратно, не скучай. Медленно пройдя в комнату девушки, Годжо присел на кровать и отложил бумажный пакет рядом с собой. На самом деле, если бы не выбор символического подарка, они бы и управились быстрее. Просто не хотелось приходить совсем без ничего, если Мирай говорил, что она принимала близко к сердцу их вынужденную разлуку. Пока Кёко вышла, парень сидел, рассматривая её комнату. В ней мало что изменилось с того времени, как он впервые сюда попал, только пара плакатов на стене появилась, для красоты. А так, в целом, плюшевые котята у изголовья кровати, на столе учебники и тетради, пробковая доска, на которую девушка крепила фотографии и какие-то записи. Годжо потупил взглядом свои белые носки. Неужели он настолько не понимал её? Или не хотел понимать? — Знаешь, я тут попросила Сугуру мне помочь, — Кёко медленно и тихо закрыла за собой дверь. В другой руке она держала тарелочку, на которой лежали небольшие пирожные. — И мы сделали моти. — Моти? — удивился он. Пройдя по комнате, Кёко присела рядом с молодым человеком и протянула тарелку. Розовенькие моти, покрытые сахарной пудрой, выглядели очень даже мило. Невооруженным взглядом можно было понять, что они с Гёто старались, когда их готовили. — А можно? — Конечно. Я… — она чуть смутилась. — Ну, я попросила его помочь мне потому что хотела сделать тебе приятно и помочь расслабиться. В общем, он просто смотрел и поправлял меня, а я готовила. Конечно, пришлось и ему моти наделать, но думаю, что ты на это не обидишься. Взяв пирожное двумя пальцами, Годжо откусил от него немного и довольно промычал. Вышло очень даже вкусно, Кёко определенно постаралась на славу и доказала, что при желании сможет выдать и ещё что-то съестное. — Это очень вкусные моти! — раздался восторженный голос Сатору. — Удивила так удивила! — он взял еще одно пирожное и усмехнулся, поглощая его. — Почти как мамины… Не сдержав улыбки, Кёко посмотрела на него абсолютно влюбленным взглядом. Все грустные размышления, которые касались их отношений, словно отошли на задний план, когда она увидела его, пускай и уставшего, но искреннего и относительно счастливого. — Я рада, что тебе нравится. Отряхнув руки, Годжо кивнул на пакет, который принес. — Тут тебе подарочек. Откроешь? Девушка кивнула и потянулась за пакетиком. Достав из него большую коробку, она удивленно выдохнула – не ожидала, что Сатору принесет ей что-то. Думала, что не заслужила хорошего отношения с его стороны. — Давай-давай. Я еле выбрал, если честно. Ножка у тебя маленькая, — он улыбнулся, поджимая губы. Дрожащими руками Кёко приподняла крышку обувной коробки. Новехонькие Конверс с разноцветными вставками из лимитированной коллекции были бережно завернуты в упаковочную бумагу. Хасэгава ахнула и перевела взгляд на Сатору, который снова кусал моти с довольным выражением лица. Именно такие она присмотрела себе в начале осени, но не нашла своего размера. — Как ты узнал, что я хотела их? — А? Мне показалось, что они тебе подойдут. Такие яркие, прикольные. Отложив коробку, Кёко поспешила обнять молодого человека. Она крепко прижалась к его груди и выдохнула, не найдя сил поблагодарить за такой неожиданный и, одновременно с этим, желанный подарок. — Кёко… — Сатору аккуратно приобнял её, чтобы не испачкать липкой сахарной пудрой, подтаявшей на его пальцах. — Хотел сказать тебе кое-что. — М? — она приподняла личико, чтобы посмотреть на парня и шмыгнула носом. Расчувствовалась. Вспомнив диалог, который состоялся у них с Кёко в поезде, Сатору кое-что осознал. На самом деле, он много думал об этом, когда ехал в такси и смотрел в окошко, чтобы избежать очередного диалога с Мираем, поучавшим его жизни. — Я не буду ходить вокруг да около… В общем, то что я в последнее время уставший не отменяет моих чувств к тебе. Ты говорила, что боишься… Быть брошенной, — он выдохнул, голос его дрогнул. Говорить на такие тонкие темы все еще было сложно, но умом Сатору понимал, что озвучить такой пунктик стоило, чтобы Кёко не думала о нём плохо. — Не думай, что я сам не хочу с тобой общаться. Просто… Сейчас очень сложно. Мы постоянно носимся с Мираем туда-сюда и сил почти никаких нет… Кивнув, Кёко тяжело вздохнула. — Слышишь? Я не собираюсь тебя бросать. Просто не всегда могу с тобой время проводить. Понимаешь? — Понимаю. Сатору чмокнул её в макушку и прикрыл глаза. Мельком глаза он посмотрел на тарелочку с моти и взял его в руку, чтобы поднести пирожное к губам девушки. Она податливо откусила кусочек и забрала угощение, чтобы доесть. — Пойду руки помою и подушку свою заодно захвачу. Моти просто отпад. Закину их в холодильник, чтобы они дожили до завтра... — Сатору поднялся с кровати и забрал тарелку. — Не скучай, котёночек, я очень быстро вернусь.***
— Ну, как Тадеуш? Учится? — Эрида закрыла крышку ноутбука и посмотрела на свою помощницу. Ада покачивалась на ступнях, посматривая на начальницу с глуповатой улыбкой. Внезапные вопросы от школьников в нелепой форме настолько раззадорили её, что даже несмотря на позднее время, сон совсем не шел в руку. Поэтому она и решила навестить Эриду, которая всегда ложилась спать поздно. Женщина сняла очки, которые использовала для работы с компьютером, и потерла глаза. Нужно было больше времени отдыхать, а не проводить его за монитором, выстраивая схемы для диссертации. — Честно говоря, сложно поддается, — уклончиво произнесла Адамантия, опускаясь на пуфик. — Есть новости. Могу поделиться? — Смотря какие новости ты принесла, — развела руками Эрида. — Тут приходили два парня. Предполагаю, что им лет по семнадцать-восемнадцать, — задумчиво произнесла Ада, накручивая на пальчик золотистую прядь волос. — Интересовались посылкой на имя Тадеуша. — Надеюсь ты послала их к чертям собачьим, — в голосе женщины слышалось полнейшее равнодушие. — С чего им интересоваться таким? — Без понятия. Хотели узнать про содержимое и то, вменяем ли Макс. Потом попросили встретиться с тобой, но я отказала им. — Правильно сделала. Тяжелый вздох, вырвавшийся из грудной клетки Эриды, заставил Адамантию посмотреть на начальницу с большим вниманием. Она отметила про себя, что женщина казалась слишком встревоженной, однако, чем мог быть вызван такой моральный упадок оставалось лишь гадать. — Не переживай, все нормально будет. Я не сказала им ничего такого. — Да нет, дело вообще не в посылке… — Эрида глубоко вдохнула и замолкла на время. — Меня беспокоит одна вещь. Могу довериться тебе? Покивав головой, Ада устроилась удобнее, чтобы внимательно выслушать душевное излияние Эриды. — Недавно я попросила пифию посмотреть, что ждет меня в будущем. Смогу ли достигнуть поставленной цели и обернется ли успехом мой план, — покачала головой она. В легком свете от настольной лампы Эрида казалась измученной мыслями, что роились в голове словно пчелы. — Её ответ был прост: я умру с приходом зимы, окруженная чужаками и лишенная всех надлежащих почестей. Моё имя сотрут, тело сожгут, а прах рассеют в этих краях. Меня забудут даже мои дети, а муж предаст наши идеалы. Слова, что так легко сошли с языка женщины, звучали как самое страшное проклятие. Они произвели на Адамантию большое впечатление, отчего она приоткрыла рот и широко распахнула глаза, ужасаясь той участи, что была уготовлена женщине, которую она могла назвать близкой. Погодя, Эрида приподнялась в кресле и опустилась перед девушкой на колени. Она обхватила ладошками её личико и погладила румяные щечки. Не зная точно, какая именно судьба ждала Аду, Эрида желала ей всех мирских благ. — О, моя прекрасная юная Геката, — женщина приподнялась, чтобы их лица оказались на одном уровне. Перейдя на шепот, Эрида коснулась губ девушки своими и замерла. — Обещай, что, если меня настигнет моя судьба, то ты добьешься справедливости и возьмешь все в свои руки. — Обещаю, — тихо проговорила Адамантия, прикрывая серые глаза.