Окада Тору с малых лет считал себя человеком твердых убеждений и принципов. Какая бы проблема не стояла на его пути, он всегда упорно отстаивал свою точку зрения и не терпел разногласий. Это было причиной, по которой с людьми Тору сходился тяжело. Однако никогда не расстраивался из-за такой ерунды. Нечего было тратить время на пустую болтовню, когда можно было провести его с пользой. Тем более на работу он приходил не для того, чтобы друзей заводить.
Обладая твердой рукой и хорошей практической подготовкой, Тору в какой-то момент жизни посчитал, что крайне грешно оставлять такие знания при себе, и оттого, по окончанию обучения в Токийском оккультном колледже принял решение стать преподавателем. Не то, чтобы ему нравилась работа с подростками, которые были немного младше него, но чувство, когда студенты достигали высот под его началом, опьяняло ничуть не хуже крепкого алкогольного напитка. Оттого Окада и отдавался работе с головой, взращивая под своим крылом новые таланты.
Однако в отличие от коллег его с большим трудом можно было назвать человеком терпеливым и спокойным. Окада ждал результатов, тренировал студентов до изнурения, и когда обучение давало свои плоды с огромной гордостью представлял своих учеников, доказывая делом, чего они добились. Студенты Окады чаще остальных получали серьезные задания, отправлялись в командировки и вполне обоснованно имели повышенную стипендию.
Вместе с тем, чем меньше студентов ему доставалось, тем легче ему было подобрать к ним подход. В этом же году, благодаря методисту Окада Тору сосредоточил свое внимание лишь на одной студентке — невероятно одаренной третьекурснице Мей Мей. Они были под стать друг другу — талантливые, сильные и упорные, однако найти общий язык им оказалось сложно.
Ещё в начале года студентка и преподаватель невзлюбили друг друга. Он — за её показательный снобизм, она — за простоту и безвкусицу. Каждый раз, когда преподаватель приходил на занятия в потертых туфлях, Мей Мей осуждающе смотрела на них, потом на него, хмыкала и отворачивала голову, не желая более удостаивать Окаду взглядом. И пускай к осени научиться понимать друг друга они смогли, относились друг к другу Мей Мей и Окада Тору с некоторым холодком.
Несмотря на свои годы Окада, казался старше своих двадцати восьми лет. Внешне он создавал впечатление человека под сорок: изнуренного, не высыпавшегося, и со вкусом в одежде под стать старикам. Наверное, поэтому он и был одинок. Не каждая девушка могла смириться с тем, что её любимый мужчина имел вкусы заурядного человека предпенсионного возраста. Вместе с тем наружность у него не была отталкивающей: короткие темные волосы, зачесанные назад, светлая кожа, миндалевидные глаза темно-карего цвета, узкий нос, тонкие губы и точеные скулы. Наверняка при должном подборе одежды, правильной стрижке и коррекции широких бровей Окада оказался бы весьма симпатичным молодым мужчиной, но менять что-либо ему не хотелось.
— Надо же, наконец-то вы в нормальной одежде, учитель, — недовольно пробубнила Мей Мей, опираясь на перила.
— Можно было мне не хамить, — Окада скрестил руки на груди и вздохнул.
Ему определенно не нравился тесноватый пиджак, который наспех пришлось купить утром в сетевом магазине одежды, однако задание предполагало, что они с ученицей должны были проследить за проведением мероприятия в Токийском университете сельского хозяйства и технологий. Предполагая, что Эрида Александриди действительно знала что-то о загадочном происшествии в порту месяцем ранее, их с ученицей отправили присмотреться к загадочной гречанке и попытаться сблизиться, чтобы задать несколько вопросов. В отличие от Мирая и Сатору, не подходивших к выполнению этого задания, Мей Мей выглядела несколько старше своего возраста и оттого вполне могла сойти за выпускающуюся студентку, которая вместе со своим научным руководителем пришла послушать выступления именитых морских биологов и океанологов на открытой научно-практической конференции.
Со скучающим взглядом Мей Мей перегнулась через перила второго яруса и посмотрела на первый этаж зала. Между рядов бегали туда-сюда организаторы конференции, осуществляя последние приготовления зала к мероприятию. Несмотря на суету и много приложенных усилий, помещение все равно казалось холодным и отталкивающим. Большое количество зеркальных поверхностей и стекла в интерьере, пускай и были решением современным и необычным, но и таким же неуютным.
Заправив за уши пряди светлых волос Мей Мей сощурилась, рассматривая первых посетителей: несколько японцев в деловых костюмах, пара иностранцев и студенты-зрители в сопровождении научных руководителей. Все это было так непривычно, в колледже таких мероприятий ни разу не проводили. Обычно ограничивались фестивалем обмена, да и то, специфика у него была совершенно иная. Грустно вздохнув, девушка уложила голову на перила и продолжила наблюдать за суетой университетского персонала.
Цели задания среди них не было: окна заранее раздобыли всю нужную информацию и снабдили шаманов фотографиями, вырезками из научных статей и монографии, а также небольшой справкой о семейном положении. Ничего необычного за женщиной замечено не было. Она вела вполне размеренную жизнь, ранее не была замечена ни в каких делах мира шаманов. Тридцать семь лет, замужем, трое детей. Всё свободное время Эрида уделяла работе и являлась личностью особо не публичной.
Окада достал из кармана пиджака ленту с бейджиком и протянул её Мей Мей. Сам наспех надел такую же на шею и кинул взгляд на фотографию, которую сделал еще несколько лет назад для пропуска в колледж, когда его только назначили преподавателем. Повертев свой бейдж, Мей Мей, внимательно рассмотрела своё фото, после чего недовольно хмыкнула. Сказали бы ей раньше, она бы сделала новое. Не любила смотреть на снимок пятнадцатилетней себя, сделанный при поступлении в учебное заведение.
— Томоясу Каваи? Серьезно? — вздохнул Окада, отпуская карточку в свободное падение.
— Ничем не лучше…— развела руками Мей Мей, после чего вчиталась в текст на своем бейдже. — Юко Вакамацу. Эй, чем им мое имя-то вообще не угодило?
— Играем глупые шпионские игры, — отозвался на негодование ученицы мужчина. — Пойдём вниз. Нам нужно найти эту дамочку и разговорить её. Ты проверяла снаружи?
— И что, мне сказать, что я её фанатка? — цокая каблучками, Мей Мей следовала за учителем, едва поспевая за широким шагом мужчины. — Я ж ничего про это все не знаю...
Окада промолчал.
— Учитель?
— Ты ведь ознакомилась с названиями её научных трудов, как я тебя просил?
— За ночь? — приподняла острую бровь Мей Мей. — Извините, но я не на шпиона учусь тут вообще-то. Тем более, эти придурки принесли информацию вчера около десяти вечера, а материал мне дали на изучение к одиннадцати. Знаете, я вообще-то ценю свое время и стараюсь ложиться спать до полуночи.
— Ох... — потер лоб Окада. — Тогда скажи, что тебе очень нравятся её научные работы про изменения биологических видов Средиземного моря, и что ты очень плохо говоришь по-английски. Тогда она не сможет расспросить тебя сильнее.
Девушка кивнула и аккуратно спустилась с лестницы. Новые туфли от Прада слегка натёрли ей пятки, но Мей Мей старалась не обращать внимания на незначительные неудобства. Утром она даже подклеила пластырей на кожу, но, к огромному сожалению, это не особо помогло.
Обойдя зал, Мей Мей облокотилась о колонну и опёрлась о неё, закрывая глаза. Глубоко вздохнув, девушка постаралась абстрагироваться, чтобы задействовать свою проклятую технику. Решив понаблюдать за происходящим снаружи, она переключила своё зрение на воронов, которых заботливо расположила на входе в здание университета.
— Не вижу ничего, — проговорила девушка, повернув голову в сторону преподавателя.
Тот лишь кивнул, но вовремя вспомнил, что во время использования своей проклятой техники та не смотрела на мир с открытыми глазами.
— Продолжай следить, я пока осмотрюсь тут.
Пока Мей Мей наблюдала за происходящим на улице, Окада прошелся между рядами. Он вежливо здоровался с организаторами и выступающими, чтобы не вызвать лишних подозрений, и высматривал среди них хотя бы кого-то из окружения Эриды. Возможно, ее помощница прибыла пораньше, чтобы выяснить некоторые моменты, а возможно и нет.
Сложив руки за спиной, мужчина покачался на каблуках потёртых туфель, за которые успел рано утром получить неодобрительный взгляд Мей Мей, и прошел к списку участников. Александриди была заявлена самой первой: следовательно, опоздать не должна. Вереница тем, слабо понятных шаману, вызывала у него лишь скуку смертную. Отсидеть на таком мероприятии от начала до конца у него не возникало никакого желания, но работа есть работа. Придется потерпеть пару-тройку часов, прежде чем представится возможность подобраться к ученой или можно попытаться познакомиться с ней перед началом конференции.
Вернувшись к Мей Мей, Окада остановился напротив в ожидании.
— Темные волосы, светлая кожа и высокий рост? — поинтересовалась девушка, не открывая глаз.
— Да.
— Она входит в здание. Рядом с ней светловолосая девушка с кипой бумаг и папкой, — всплеснула рукой Мей Мей. — А еще, видимо, серые университетские мыши... Продолжать слежку или этого достаточно?
— Достаточно, Мей Мей, — мужчина положил руку на плечико девушки и похлопал по нему. — Ты все запомнила, что я тебе говорил по дороге сюда?
— Конечно.
Женщина, вызывавшая столько ажиотажа, появилась в конференц-зале спустя лишь пятнадцать минут. Она о чем-то разговаривала то со своей спутницей, то с сотрудником университета, что провожал их. В целом, её речь на английском языке была ладной, но лаконичной, видимо, несмотря на свои регалии знания иностранного языка были немногим глубже поверхностных. Нельзя было и не заметить того, что периодами прорезался явный греческий акцент. Благодаря акустике помещения можно было расслышать каждое слово, которое произносила Эрида. Ничего существенного: дежурные фразы про то, как же чудесно было посетить университет, как ей понравилась инфраструктура кампуса, сколь любезны к её персоне сотрудники. Из сказанного можно было сделать вывод, что ей провели небольшую экскурсию до начала конференции.
Стоило признаться, выглядела она куда лучше, чем на фотографиях. Высокая, но при этом изящная, Александриди была одета в белый брючный костюм неизвестного бренда. Волосы женщина собрала в тугой пучок на затылке, а сдержанный макияж очевидно молодил её. Подойдя к спискам, она надела на переносицу очки в тонкой оправе серебристого цвета, чтобы удостовериться в том, что открывать конференцию придется ей. Затем Эрида обернулась, взяла папку из рук помощницы и открыла её.
Вкусу ученой можно было только позавидовать. Обычно преподаватели, по наблюдениям Мей Мей и опыту учебы в колледже, не отличались особой любовью к моде и брендовым вещам. В частности, такую претензию она имела и к собственному наставнику, который иногда выбешивал её своими странными повседневными нарядами. Да на такое жалование, которое они получали после заказов, можно было позволить себе купить хороших вещей, да не абы в каком магазине. Сама же девушка не отказывала себе в удовольствии приобретения дорогостоящих аксессуаров или одежды. Но и выкладывалась при этом Мей Мей прилично. Ставя денежные средства превыше всего в своей жизни, она бралась за самые высокооплачиваемые заказы, доступные для её ранга. А когда такой возможности не выдавалось, набирала себе мелких поручений, чтобы заработать побольше. Пока все удивлялись работоспособности третьекурсницы, Мей Мей мысленно считала купюры, которые сможет заработать на очередном задании и самозабвенно представляла на что их можно потратить.
— Пойдем, попробуем с ней поговорить, — подогнал студентку Окада.
Мей Мей недовольно вздохнула, но перечить не стала. Она направилась следом за мужчиной, сжимая в ладонях программку конференции, которую нашла на столике около стеклянных колонн.
Натянув вежливую улыбку, девушка поклонилась, представ перед иностранкой, и сымитировала довольный голос:
— Госпожа Адександриди! Я безумно рада видеть вас в нашем университете, это большая честь для нас всех. Меня зовут Юко Вакамацу, я студентка. А это мой научный руководитель господин Томоясу Каваи.
Вежливо кивнув, Окада осмотрел Эриду. Та сняла очки и закусила дужку, оценивая людей, которые предстали перед ней. На её лице мелькнула тень недоверия, которую удалось скрыть крайне филигранно маской глубокой задумчивости.
— Кажется, во время нашей последней встречи Господину Каваи было шестьдесят девять лет, — она вскинула бровь и замолчала.
— Ох, — Окада растерялся, но быстро сориентировался. — Мы полные тезки… Я исследую океанологию шельфа. И моя подопечная занимается тем же самым.
— О, да-да! Нам очень понравились ваши работы про изменения биологических видов Средиземного моря, — вошла в образ Мей Мей. — Особенно та часть про…
— Простите, но я никогда не писала про Средиземное море, — нахмурилась Эрида, возвращая очки на место. — Вы меня с кем-то перепутали.
Отойдя подальше, Эрида цыкнула и пролепетала что-то на греческом. Рядом с ней тотчас же оказалась светловолосая девушка, которая сделала несколько пометок в блокноте и активно покивала головой.
— Ну, вот. Поработали, называется.
— Вы что, тоже не читали её работ?
— Ну, как сказать… Что-то прочел, — вздохнул мужчина, признаваясь в том, что прошлым вечером заснул за распечатками научных статей Эриды. — Все в кашу смешалось просто. Ты садись, я схожу позвоню в колледж. Нужно предупредить, что все пошло не по планам.
— Угу, хорошо.
Когда суета в конференц-зале достигла своего апогея, Мей Мей поглядела по сторонам и направилась к расставленным стульям, чтобы занять свободное место. На соседний стул она положила программку мероприятия, чтобы обозначить присутствие своего учителя. Чуть приподнявшись, девушка огляделась по сторонам и недовольно закатила глаза. Это время она могла бы провести, зарабатывая денежные средства, а не слушая скучные доклады про морскую и океанскую жизни.
Вместо докладчиков Мей Мей решила углубиться в сообщения на телефоне. Сначала она сидела и кропотливо удаляла лишние, затем написала несколько своим знакомым и только после этого захлопнула крышку телефона-раскладушки.
Когда к трибуне вышла Эрида, девушка расслабленно откинулась на спинку стульчика и приготовилась слушать научные речи. Первое время она даже следила за субтитрами на японский язык и презентацией, но довольно скоро устала от этого. Притомившись, Мей Мей закрыла глаза. Решив понаблюдать за тем, что же происходило на улице, она заметила, как к зданию приближался симпатичный ладно сложенный мужчина лет сорока. Он остановился, поговорил по телефону и поторопился в здание, не докурив сигарету.
Намереваясь понаблюдать за красавчиком еще, девушка расстроилась тому, что он ускользнул. Мей Мей подперла голову ладонью и велела ворону проследовать за незнакомцем. Не так часто можно было встретить симпатичного человека среди персонала в университете. Она направила ворона за ним не рискуя быть замеченной. Пока мужчина плелся по просторным коридорам, разыскивая нужную аудиторию, ворон следовал за ним по пятам, чуть ли не вплотную.
Мужчина обернулся, нахмурился и посмотрел на птицу взглядом недоумевающим. Ворон отпрыгнул назад, поскольку хозяйка оказалась удивлена тому, что он оказался замечен и наклонил голову, с интересом смотря на незнакомца. Вблизи тот оказался еще краше, правда, что иностранец.
Обычные люди не могли видеть фамильяров Мей Мей, следовательно, и мужчина был человеком не из простых. Вероятно, окном, или таким же шаманом, как и они с Окадой. Мужина отогнал птицу ладонью и фыркнул, открывая дверь. Ворон проследовал за ним в приоткрытую щель.
Мей Мей удивилась тому, что конечной точкой маршрута симпатичного незнакомца оказался конференц-зал. Отправив птицу на перила второго яруса, где располагалась выставка фотографий о жизни университета, девушка осмотрелась сверху вниз, продолжая наблюдать.
Незнакомец присел на стул в последнем ряду. Он посмотрел на наручные часы и покачал головой, после чего распрямился, пытаясь вникнуть в суть доклада. Рядом с ним было еще несколько перевернутых стульев, которые, видимо, забыли расставить перед началом мероприятия.
Краем глаза ворона Мей Мей заметила своего преподавателя, который разговаривал по телефону с администрацией Токийского оккультного колледжа. Он рассматривал одну из фотографий зажав телефон между плечом и ухом. Вид у Окады был не самый счастливый, наверняка получал нагоняй от руководства за ненадлежащую подготовку к заданию. Обернувшись на карканье ворона, мужчина помахал ему ладонью и покачал головой, отключая звонок.
Медленно подойдя к краю второго этажа, Окада оперся руками о перила.
— Нами с тобой не довольны, — тихо проговорил он, глядя на ворона. — Что будем делать: попробуем исправить ситуацию?
Птица покивала. Мей Мей не горела желанием терять способности заработка из-за проваленного задания. Наверняка ей не дадут спуска за то, что они с преподавателем облажались, и выльется это во что-то очень нехорошее.
— Вот и я думаю, что надо попробовать. Ты чувствуешь проклятую энергию?
Отрицательно покачав головой, ворон потоптался на месте.
— А она есть. Но мне никак не удается найти её источник.
Окада распрямился и посмотрел на зал, полный различных людей. Среди множества научных работников, их помощников и студентов явно затесался человек, который излучал мощную проклятую энергию. Однако шаман так и не смог определить кто именно из присутствующих являлся одаренным. Он наблюдал, поглаживая подбородок, и щурился. Ворон, сидящий на перилах второго этажа, также вертел головой.
Почесав затылок, Тору снова облокотился. Мужчина вздохнул и вернул свое внимание к птице. Еле сдержав желание погладить её, он одернул руку.
Ворон каркнул, недовольный выходкой Окады и отпрыгнул подальше. Вернув свое внимание к залу, Мей Мей устремила взор к задним рядам, где сидел незнакомец. Однако его и след простыл. Это заставило её разочаровано вздохнуть и подпереть голову ладонью.
Внезапно Окада почувствовал сильный толчок в спину.
Перед глазами резко потемнело. Вместо ставшего ему привычным зеркально-стеклянного пространства конференц-зала, разверзлась бездна. Она была чем-то настолько прекрасным, что не хватало слов описать иссиня-чёрную пустоту, во тьме которой медленно проступали светлые пятна. Словно мириады звезд разверзлись на небосводе в самую тёмную летнюю ночь. Посмотрев под ноги, шаман увидел лишь тонкую водную гладь в которой отражалась лунная дорожка от светила, расположенного в небе. Оглядевшись по сторонам, Окада с испугом попятился назад. Быть такого не могло, чтобы он в одночасье оказался где-то настолько далеко.
Мужчина поднял голову. Несмотря на свою красоту, зрелище ужасало до дрожи в коленях как в самом настоящем кошмаре. Огромная луна, отражавшаяся в водах, морально давила на Тору, говоря о том, как он ничтожно мал, по сравнению с замыслом Вселенной.
— Нравится? — раздался нежный женский шепот.
Обернувшись на голос, Окада выдохнул. Помощница Александриди стояла позади него, сжимая в руках папку с бумагами и улыбаясь.
— Я проектировала это место много лет. Жалко, что ты первый, кто увидел его красоту.
Несмотря на сильный европейский акцент, речь девушки была ему совершенно понятна.
— Сейчас будет немного больно. Потерпи, это ненадолго.
Не сумев сдержать равновесия, мужчина попытался ухватиться за хотя бы что-то, но потерпел поражение. Его тело пронзила острая боль в районе позвоночника. Страх, который он испытывал в чужой расширенной территории больше не казался преувеличением.
Трясущейся ладонью Окада накрыл рот и закашлялся.
Внезапно упавший мужчина заставил докладчика замолкнуть, а сидевших в последних рядах подняться с мест. Угодив прямиком на перевернутые стулья, предназначенные для рассадки дополнительных слушателей, Тору заклокотал. Боль, что заставляла мужчину тяжело и шумно дышать, не утихала. Одна ножка стула пробила его бок, а вторая переломала позвоночник в районе поясницы.
Могло ли такое падение стать фатальным? Мужчина не знал. Он попадал в неприятности великое множество раз и каждый раз на нем оставались маленькие царапины да неглубокие раны. Неужели он просчитался настолько?
Вокруг Окады сразу же столпились как зеваки, так и желающие помочь. Одна из незнакомок присела перед ним на колени и взяла за руку, пытаясь привести в сознание.
— Кто-нибудь видел, как это произошло?! — послышался голос неизвестной девушки.
— Вызовите скорую! — вторил ей незнакомый мужчина.
Ворон упорхнул с высоты второго яруса и опустился на грудь преподавателя. Оглядев глазами-бусинками повреждения, он подошел ближе к голове. В это же время Мей Мей поднялась с места и постаралась отойти от толпы заинтересованных людей. Она медленно направилась к стеклянным колоннам и достала мобильный телефон из кармана, чтобы набрать руководство колледжа.
— Уходи отсюда… — прошептал ворону Окада, делая последний глоток воздуха.
***
Ранний подъем всегда был тем еще испытанием не только для организма, но и для настроения. Учитывая, что минувшим вечером молодые люди заснули поздно, большую часть времени обнимаясь и говоря на отвлеченные темы, открыть глаза оказалось крайне тяжко.
Кёко с огромным удовольствием бы понежилась еще пару часиков, если бы не Сатору, который проснулся в глубокой ночи, покрываясь потом и несуразно бормоча что-то себе под нос. Он ворочался некоторое время, прежде чем прижался горячим лбом к её груди. Поглаживая пальцами грубоватую ткань толстовки, Сатору продолжал говорить что-то нечленораздельное, обрывки его фраз едва ли достигали ушей Кёко.
Заботливо пригладив влажную челку молодого человека, Хасэгава наклонилась и положила ладошку на лоб, проверяя, нет ли у него температуры. Почему-то ей показалось, что его лихорадило. Припоминая, как в детстве её заматывали в смоченные уксусом и водой простыни, чтобы сбить жар, Хасэгава взволнованно замерла, поглаживая Сатору по мягким волосам.
— Сатору? — девушка постаралась его растолкать.
Тот не ответил. Лишь шумно набрал в легкие воздуха и отстранился, переворачиваясь на спину. Некоторое время парень так и лежал, покрываясь испариной и судорожно дыша.
Кёко наклонилась ближе и коснулась мягкими губами разгоряченного лба. В ответ Сатору поморщился и замер, словно почуял во сне что-то неладное.
— Сатору, проснись, — Хасэгава пихнула его в бок и нависла над парнем.
Потерев пальцами глаза, Годжо поднял рассеянный взгляд на взволнованное лицо Кёко. Казалось, будто молодой человек был безумно рад видеть лицо любимой, но слова находились у него с огромным трудом. Он натянул на лицо улыбку.
— Что-то… Хуйня какая-то приснилась? — только и смог выдать Сатору.
Девушка погладила его по груди и натянуто улыбнулась. Тяжелое дыхание молодого человека не утаилось от неё, отчего Кёко внимательно посмотрела на его уставшее лицо. Волнение, которое последовало за таким внезапным пробуждением, словно охватило её с головой. Хотелось чем-нибудь помочь, только вот понять, что не так оказалось безумно сложно.
— Мне снилось, что я заплутал в лабиринте и не мог найти из него выход… Все было такое холодное… Много тумана, — поёжился Сатору, поднимая руку, чтобы обнять девушку. — А еще человек с головой быка, который носился за мной в этом проклятом месте, — усмехнулся парень. — Он лизнул меня в лоб, кстати. Ну и мерзость.
Чмокнув молодого человека в щеку, Кёко обняла его и прижалась максимально близко. Годжо прикрыл глаза, улегся удобнее, после чего уткнулся носом в изгиб шейки. В объятиях любимой становилось гораздо спокойнее после тяжелого и некомфортного сна. Хотелось пролежать так до самого утра, болтая о всяком разном.
Сатору выдохнул и пригладил волосы девушки, аккуратно заправил их за ушко, улыбаясь.
— Ну так и что, ты смог убежать от этого мужикотавра? — хихикнула Кёко.
— Не-а, он меня убил, — разочаровано ответил Годжо, оставляя на шее нежный поцелуй. — Поэтому я и проснулся… Который час вообще?
Вспомнив про телефон под подушкой, Кёко вытянула его за брелок и открыла крышку раскладушки. Яркий свет от экрана немного ослепил. Девушка поморщилась и посмотрела на время.
— Ох… Три ночи, — пробормотала она, захлопывая крышку. — Давай, ложись спать…
— Не хочу, — Сатору погладил спинку девушки.
Несмотря на внезапное пробуждение, обратно в сон с лабиринтом совсем не хотелось. Пускай вероятность того, что снова приснится кошмар была небольшая, Годжо был уверен в его повторении на сто процентов. Оттого и не торопился закрывать глаза и проваливаться обратно в царство сновидений.
Вот бы где-то притаился ёкай Баку, что пожирал кошмары...
— А чего ты хочешь?
Послышался шумный вздох. Сатору немного отстранился, чтобы включить ночник, висевший на стенке, а затем и вовсе сел на кровати. Зачесав ладонью волосы назад, он размял затекшую шею, потягиваясь. Лежать вдвоем на узкой кровати было крайне проблематично, но от этого желание ночевать вместе не становилось меньше.
— Интересно? — не сдержал смешка он.
— Еще бы, — Кёко поправила рукава толстовки и поморщилась. — Мне всегда интересно, о чем ты думаешь…
— Помнится, одно время кто-то морозился и считал меня придурком, — Сатору снял с себя белую футболку и отложил её. — Жарко у тебя в комнате, жуть просто.
— Ну так давай окошко приоткроем…
Девушка встала с кровати и поспешила к окну на противоположной стороне комнаты. Раздвинув раму, Кёко довольно выдохнула, почувствовав прохладный воздух, такой освежающий и манящий. Она невольно прикрыла глаза и с наслаждением высунулась из комнаты ненадолго.
— Там прохладно...
— А тебе не жарко в этой толстовке-то? — вскинул бровь парень, наблюдая за тем, как Кёко выглядывала на улицу.
— Немного, — пожала плечами в ответ она.
Вернувшись в кровать, Хасэгава присела на край и некоторое время теребила рукав. Затем грузно вздохнула и все-таки сняла с себя одежду. Какая уже была разница заметит он или нет.
— Давай, иди ко мне обратно, — Сатору похлопал по месту рядом с собой. — Я соскучился.
Повинуясь словам молодого человека, Кёко неуверенно прилегла рядом с ним. Сатору протянул ладонь и взял её за левую руку. Несмотря на то, что никаких странностей ранее за девушкой он не замечал, тонкие порезы, которые уродовали и без того шрамированное запястье, определенно не могли остаться без внимания.
— Это что такое? — серьезным тоном спросил Годжо, поглаживая порезы большим пальцем.
— Да как тебе сказать… — Кёко набрала в легкие побольше воздуха. — Последствия импульсивных поступков, перекрытые новыми внезапными порывами.
— Кёко, — он шлепнул её по лбу и поджал губы. — Я ведь сказал тебе перед сном, что мы всегда можем обсудить, если тебя что-то волнует. Раз уж у нас выдалась такая возможность… Может попробуем?
Аккуратно взяв ладошку девушки, он поднес её к своим губам. Мягко поцеловал самую середину и опустился ниже, к новым порезам.
Как же ему не хотелось, чтобы Кёко выплескивала негативные эмоции именно таким образом.
— Мне просто так хреново было… Еще и таблетки эти новые, — тихо пробормотала Кёко. — Я… Испугалась, что тебе настолько не понравилось тогда в Киото, что ты стал меня сознательно избегать. Вот…
— Кёко…
— Зато я сказала правду, — тихо проговорила Хасэгава.
Почему-то в голове Сатору промелькнула мысль, что слышать о душевных терзаниях Хасэгавы было неприятно. Не в том плане, что её чувства вызывали омерзение, а в том, что сам факт, что девушка испытывала боль от их взаимоотношений доставлял дискомфорт. Им ведь должно было быть хорошо вместе, а вышло совсем иначе.
— Да как ты могла вообще такое подумать?
— Сам посуди… Мы перестали проводить столько времени вместе после того, как съездили в Киото. Да и… — она поджала губы. — Все это время ты больше не предлагал мне переспать. Я и подумала, что это знак…
— Чего знак? — устало выдохнул Сатору. — Дурная. У меня времени не было даже подрочить, — закатил глаза он. — Все ходил и ходил с этим Рёги, выслушивая всякую нудятину…
Хасэгава виновато прикрыла глаза. Ей было неловко настолько обнажать свою душу перед молодым человеком, но раз уж он интересовался, то стоило быть предельно откровенной. Такой поступок помог бы сделать их отношения более прозрачными.
— Прости, я не хочу, чтобы ты считал меня спятившей, правда!
— Я и не считаю, — он снова чмокнул порезы на запястье. — Перестань делать это, пожалуйста. Ты сильнее своих негативных эмоций. Понимаешь?
— Не очень-то, — тихо ответила она.
Крепко обняв девушку, Сатору прижался губами к её лбу. Когда они начинали встречаться, сложно было представить, что происходило на душе у Кёко. Его не столько пугала её психическая слабость, сколько невозможность на это повлиять каким-либо образом. Рядом с ним Хасэгава должна чувствовать себя в безопасности, а не наоборот.
Покрыв нежными поцелуями лицо девушки, Сатору остановился на виске. Некоторое время он даже не решался пошевелиться, чтобы не разрушить сложившуюся между ними идиллию. Не хотелось, чтобы доверие, которое сложилось между ними, лопнуло как мыльный пузырь.
— Давай договоримся с тобой, что если тебе захочется причинить себе боль, то ты… Дашь мне об этом знать, — Сатору снова поцеловал девушку в лоб, выражая все беспокойство, что скопилось у него на душе. — Мне больно смотреть на это.
— Я не думала о твоих чувствах, когда резала себя, — не кривя душой ответила Кёко. — Хотелось успокоиться.
— Да разве так успокаиваются? — поджал губы Годжо. — Котёночек, давай договоримся, что ты будешь мне говорить, если вдруг у тебя возникнут подобные мысли еще раз. Хорошо?
Девушка кивнула и обвила руками талию Сатору. Она виновато шмыгнула носом, и прижалась к его груди, чтобы скрыть рассеянное выражение личика. Не хотелось, чтобы Годжо отчитывал за минутную слабость. Сразу же становилось безумно стыдно за то, что она в принципе додумалась до такого.
Продолжая поглаживать девушку по голове, Сатору то и дело тяжко вздыхал. То, что происходило в светлой головушке Кёко, на самом деле, все больше и больше начинало беспокоить его. Одно дело, если бы она просто обиделась на него, но доходить до нанесения себе увечий из-за недопонимания было уже чересчур.
— Ладно, не буду больше тебя донимать своими расспросами. Вижу, что ты не особо горишь желаниями говорить на такие темы…
— Да нет, просто это сложно, Сатору. Прости…
Неприятная беседа тяготила парня, оттого он поспешил перевести тему в иное русло, которое точно могло поднять настроение Хасэгавы.
— А вообще-то в Киото было здорово, — усмехнулся парень, пролезая ладошкой под тонкую футболку Кёко.
Девушка вздрогнула от прохладных кончиков пальцев и сдержано улыбнулась краешками губ. Настроение переменилось словно по щелчку пальцев, едва он сказал о своем истинном отношении к их ночи в Киото. Наконец-то она услышала то, что хотела. Когда Сатору сказал о своем отношении к их близости, то Кёко словно в одно мгновение успокоилась.
— Славно. Я думала, что тебя обидело то, что я так и не смогла… Ну…
— Может лучше попробуем еще разок? — не сдержал смешка молодой человек. — Раз у нас времени столько… Почему бы не провести его с пользой?
— Ах… — смутилась от его внезапного и нескромного предложения Хасэгава. — Почему бы и нет?
***
На занятия Масамичи Яга не пришел. Вместо этого пришлось довольствоваться заменами в виде общих дисциплин, домашнее задание по которым сделал один лишь Сугуру. И то, потому что за время болезни у него было предостаточно времени на выполнение домашнего задания и решения заданий наперед.
Скучные и монотонные уроки не доставляли никакого удовольствия никому из студентов. Годжо улегся на парту, подперев голову ладонью и считал ворон, Кёко аккуратно заполняла свой дневничок, а Сугуру лениво читал словарик иностранных слов. Молчание, что повисло между ребятами прерывал лишь неторопливый голос госпожи Минору, рассказывавший очередное правило английской грамматики.
Внезапное отсутствие Масамичи Яга не могло остаться не замеченным. Это несколько взволновало первогодок, однако донимать расспросами преподавателя общих дисциплин не хотелось. Все равно она ничего не скажет, даже если сильно уговаривать. Обычно таких учителей как Минору не ставили в известность о каких-либо происшествиях в мире.
— А где наш качок-то? — поинтересовался у одногруппников Годжо, покачиваясь на стуле, едва преподавательница английского оказалась за дверью.
— Без понятия, — развел руками Сугуру.
— Наверное случилось чего, — Кёко подперла голову ладонью и посмотрела на своего молодого человека, слегка сощурившись.
Спать хотелось просто до одури. Однако вместе с тем никто из пары совсем не жалел о том, что половину ночи они потратили вовсе не на сон. Одновременно с этим Кёко почувствовала некоторое умиротворение. Мысли, которые терзали в последнее время, несколько утихли, отчего на сердце стало легче, да и то, что Сатору проявил интерес к её самочувствию, на самом деле, помогло кое-что осознать. Он точно не сторонился и старался принимать Хасэгаву такой, какая она есть.
Это ли не чудесно?
— Ох, когда уже Сёко вернется, я по ней соскучилась, — Кёко прилегла головой на поверхность парты и сладко зевнула.
— Кстати, а как там она поживает? — повернул голову Сугуру, рассматривая Хасэгаву. Слегка сощурившись, он поправил челку, что ниспала на глаза. — Она как неделю назад уехала так я и не слышал ничего.
Внезапно возросший интерес Сугуру к их общей подруге не мог остаться незамеченным Кёко. Она хитро улыбнулась и вальяжно откинулась на спинку стула. Посмотрев на товарища ехидным взглядом, Хасэгава не смогла сдержать усмешки:
— А ты сам позвони и узнаешь!
— Не буду я звонить, — безразлично ответил Гёто. — Уверен, у неё и без того хлопот много…
Кёко поджала губки и развернулась к Сатору. Тот лениво щелкал по клавишам телефона, очевидно играя в мобильную игру, чтобы забить время. Приподняв очки, Годжо поднял взгляд на Сугуру и Кёко, после чего пожал плечами.
Он распрямился, нашел в кармашке гакурана жевательную резинку и закинул сразу две подушечки. Девушка приподнялась, забрала у него пачку, после чего последовала его примеру. Сатору покачал головой и лениво прилег на парту, надувая пузырь из виноградной жвачки.
— Слушай, ну вот чего ты к нему пристала… Не хочет и не хочет. Может стесняется.
— Ничего я не стесняюсь, что за дичь вообще ты несешь? — скрестил руки на груди Сугуру. — Просто Кёко больше дружит с Иэйри. Мы не в таких отношениях, чтобы я звонил ей и донимал расспросами.
— Скучный ты, Сугуру, — драматично произнесла Кёко, прикладывая ко лбу ладошку. — Что в этом такого, если ты позвонишь Сёко и спросишь о её самочувствии?
Гёто пожал плечами, не найдясь с ответом. В отличии от Хасэгавы, Годжо более или менее понимал его мотивацию. Сугуру попросту не хотел давать Иэйри даже шанса думать о нём в романтическом ключе. И сознательно отстранялся от неё, чтобы не было возможности неправильно трактовать его слова или поступки. Однако вместе с этим он искренне волновался о подруге и не хотел доставлять неудобств.
— Так, ребятки… Пятнадцать минут прошло, никто не пришел… — Сатору захлопнул крышку мобильного телефона и встал из-за парты. — Давайте-ка по съебам.
— Серьезно? — произнесла Кёко. — И зачем пришли, спрашивается…
— Как зачем? Английским позаниматься, — поднялся с места Сугуру. Собрав словари со столов, он положил их на рабочее место учителя.
— А то мы его не знаем, — усмехнулся Годжо.
— За себя говори, я все еще не могу выучить неправильные глаголы и говорю с диким акцентом, — пожала плечами Хасэгава. — В конце концов только ты из нас был отправлен на задание с иностранцами…
— Слушай, а как так вышло-то? Я думал, что ты не силен в английском, — проговорил Гёто, вытирая меловую доску губкой. — Особенно если вспомнить как ты выполнял упражнения в начале года…
Разочарованная тем, что друг решил привести в порядок кабинет вместо того, чтобы поторопиться в общежитие, Кёко села на парту, ожидая, когда Гёто закончит с уборкой класса. Подкравшись со спины, Годжо приобнял девушку и чмокнул её в плечико, уложил на него голову и вздохнул. Покачивая ножками, Хасэгава взъерошила волосы Сатору и поцеловала его в макушку.
— А? — удивился вопросу Годжо. — Так я заграницей бывал просто… Знаешь, на практике язык гораздо легче учится. У меня все еще есть проблемы с произношением и грамматикой, но меня вроде понимают, этого достаточно.
— А где ты бывал? — поглаживая молодого человека по голове поинтересовалась Кёко.
Она посмотрела на Годжо с большим интересом. Про заграницу она только читала в книжках, да смотрела в фильмах. Представление о других странах было ужасно смутным, оттого послушать о путешествиях было очень интересно.
— Италия, Франция, Англия… В основном там. Ну, и пока ездили, приходилось учиться английскому, — пожал плечами Сатору. — Мать сказала, что это практически полезный навык.
— Ну, твоя мама права, — выдохнул Гёто, откладывая губку. — Пойдемте?
Студенты покинули классную комнату, аккуратно прикрывая за собой раздвижную дверь. В коридоре оказалось подозрительно тихо, словно другие кабинеты не были заняты.
Лениво потянувшись, Сатору направился в сторону выхода. Кёко поплелась следом за ним, а Сугуру устало потер глаза и вздохнул. На самом деле, и сам поздно лёг спать, зачитавшись интересной книжкой.
— Я вот все думаю, что надо серьезнее к английскому подойти, — проговорил Гёто, — Вдруг в будущем нас отправят в командировку куда-то…
— А могут что ли? — нахмурилась Хасэгава, очевидно не веря гипотезе Сугуру.
Однако сердечко ёкнуло. Как было бы здорово, если бы им удалось поехать куда-то и посмотреть мир! Возможно, это прозвучало бы странно, но после такой информации появилась некоторая мотивация выкладываться на тренировках сильнее.
— Конечно, Мей Мей же отправляли, — обернулся Годжо, после чего зашагал спиной вперед. — И родителей моих отправляли… И нас могут в будущем.
— Ты забыл сказать, что у нас должны быть крутые показатели, — беззлобно улыбнулся Гёто. — Я как-то спрашивал у учителя… Ну, интересно было.
— Что, так сильно хочешь заграницу? — хихикнул Годжо.
— А кто не хочет? — ответила за друга Кёко.
— Ну-ну. Будет вам еще.
Подходя к концу длинного коридора, троица остановилась. Послышался глухой стук. Из-за поворота показался запыхавшийся Масамичи Яга. Опершись о стену ладонью, он преградил студентам путь из учебного корпуса. Шумно выдохнув, мужчина покачал головой. Его не радовало желание учеников покинуть занятия без согласования с ним.
— Годжо, у тебя задание.
— Задание? — парень поморщился, поправляя оправу очков.
— Быстро, машина уже ждет, — рявкнул мужчина. — А вы двое на площадку тренироваться.
