***
Звонкий шлепок отзвуком раздался по длинному холлу заброшенного института вулканологии, расположенного у горы Асама. Здание казалось неприветливым. Осыпавшаяся штукатурка, краска, потрескавшаяся паутинкой, бесчисленное количество выцветших макетов и плакатов с информацией. Эрида поджала губы и поспешила надеть белоснежную перчатку на ладонь. Злоба, что вскипала в ней, выходила наружу словно раскаленная лава из жерла вулкана. Когда заинтересованные люди предложили ей отправиться на поиски сильнейшего мага в истории в Японию, она совсем не предполагала, что конечной точной путешествия окажется заброшенное здание в префектуре Гумма. И уж тем более не могла представить, что её супруг предпримет радикальные меры для встречи. Битва с местными заклинателями в планы Александриди совсем не входила. По её умозаключениям, сильнейший, распутывая клубок подобно Тесею, выбиравшемуся из Кносского лабиринта, должен был найти их сам, ориентируясь на невнятные подсказки, и уж после этого получить предложение достойное богов. Потерев ладонью горящую щеку, Алексиос раздраженно выдохнул. Со всей искренностью он считал, что в действиях его не было никакого злого умысла. Напротив, предлагая японским шаманам принять вызов, мужчина намеревался разрешить вопрос с сильнейшим раз и навсегда. В его мыслях такой ход считался единственным верным. Если перебить японцев сейчас, то и в будущем никаких проблем не последует. Сильнейший возглавит Культ Космоса, а его немногочисленные греческие маги наконец-то заживут спокойной и размеренной жизнью, которой наслаждались многие века своего существования. — Ты идиот! — выпалила женщина. — Кретин! Ублюдок! План дал трещину еще тогда, когда Адамантия вмешалась в ход событий и лишила жизни шамана, который пытался подобраться к ним близко. Но в отличие от действий Алексиоса, Ксенаки была гораздо аккуратнее. Она дала понять заклинателям страны восходящего солнца, что угроза реальна и действовать должен лишь нареченный сильнейшим. И гекатонхейр, заботливо вскормленный мёртвой плотью и проклятой энергией, выполнял лишь запугивающую фунцию, как и все его предшественники. — Я сделал то, что должен был сделать! — в ответ на поток оскорблений закричал Алексиос. — Сколько мы должны еще ждать?! Месяц?! Год?! Пока ты сидишь здесь и боишься высунуть свою трусливую башку в реальный мир, предпочитая действовать чужими руками, Посейдон узурпирует власть! В каком-то смысле мужчина драматизировал. Жить под властью Посейдона было можно, однако с его приходом к правлению многое изменилось. Теперь маги обладали ограниченными правами, терпели лишения, на деятельность мастеров над проклятиями был наложен запрет и даже Эрида, со своей удивительной техникой оказалась вне закона. Если раньше её исследования откровенно поощрялись Зевсом, то его преемник сделал все для того, чтобы запретить манипуляцию над неживыми материями. Лаборатории, где Александриди изучала природу проклятий и изменяла их сущность, сращивая с телами людей и животных, уже около полугода стояли в забвении. Отчасти она не торопилась с поисками сильнейшего по причине того, что истосковалась по сотворению своих любимых чудовищ и пыталась насладиться этими мгновениями изгнания сполна. Младшая дочь отправила ей все наработки, что успела умыкнуть из лабораторий, а Эрида, проживая в Японии жизнь обычного морского биолога, приступила к мастерству над проклятиями, чтобы подготовиться к возвращению домой с армией чудовищ. Адамантия, стоявшая поодаль, шаркнула ножкой и кашлянула в кулак. Не хотелось ей становиться свидетельницей очередной семейной ссоры, но... Оставлять наставницу на произвол судьбы Ксенаки была не намерена, оттого и выжидала, когда супруги закончат браниться и приступят к разработке плана по убеждению сильнейшего помочь им вернуть справедливость в магический мир Балканского полуострова. — Алексиос… Мы должны были выйти на сильнейшего без открытого сражения. — И как узнать, что он сильнейший, если ты как трусиха прячешься за спинами своих чудовищ? — разочаровано выдохнул мужчина, потирая переносицу. Александриди набрала в лёгкие побольше воздуха и постаралась успокоить бушующее в ней чувство гнева. Свой план она излагала мужу и помощнице неоднократно и то, что Алексиос пропускал её слова мимо ушей женщину совсем не удивляло. Так было всегда. Он всё время шёл ей наперекор, выбирая свои методы и действуя исключительно по своей инициативе. Однако ума Алексиосу явно недоставало, отчего чаще всего хвосты за ним подчищала супруга. — Какой же ты идиот… Вместо ответа Алексиос бросил на Эриду тяжелый взгляд. Сколько бы лет они не прожили вместе, сколько детей бы у них не появилось, чаще всего, невзирая на всю красоту жены он испытывал к ней узкий спектр эмоций. Безразличие изредка сменялось похотью, когда это было необходимо, но большую часть времени Эрида вызывала у Алексиоса отторжение и раздражение. Не стерпелось. Не слюбилось. Он тысячу раз прокручивал в своей голове мысль о том, как сложилась бы его жизнь, выбери он другую дорогу. Не потакая правящей элите, не соглашаясь на брак по расчету ради того, чтобы в увядающей европейской стране вновь появились сильные маги… Смог бы Алексиос быть счастлив, если бы распорядился своей жизнью сам? Он не знал ответа на этот вопрос. И каждый раз, когда задавал его сам себе, то снова и снова чувствовал, как кровь приливала к его лицу, а гнев вскипал в венах. Подскочив ближе к Эриде, мужчина в одночасье сомкнул ладонь на её тонкой шее. Он медленно сжимал горло, внимательно смотря в лицо супруги. Им овладело чувство ненависти, которое мужчина всячески пытался подавлять. Была бы его воля — давно бы избавился от жены, мешавшей ему жить свободно и счастливо. Сбросил бы оковы брака и отправился куда глаза глядят. Лишь бы никогда не видеть ненавистных родных. Отшатнувшись, Эрида схватила Алексиоса за руку и вцепилась в нее тонкими пальцами. Она привыкла быть жертвой в этих отношениях. Оттого из последних сил старалась язвить и быть той, кем не являлась на самом деле. Робкая девочка с расстройством социального спектра превратилась в чудовище под натиском обстоятельств. У неё не было возможности выбирать себе жизнь. Приходилось плыть по течению и повиноваться воле отца и матери, что нашли партию подходящую. Тогда-то Эрида и замкнулась в себе. Окончательно и бесповоротно утратив веру в человеческое сострадание. Но вместо того, чтобы смириться и доживать свои дни в темнице под названием «брак» она всячески старалась разнообразить собственные проклятые техники и познать чувство единения. Хотя бы с кем-то. И руку помощи ей смогли предоставить только создаваемые чудовища. Попытавшись оттолкнуть мужчину, она мотнула головой, выпутаться у неё не получилось. — Вы обе будете сидеть здесь, пока я собственноручно не положу этих жалких заклинателей одного за одним, добираясь к сильнейшему. Эрида оскалилась, но выдавить из себя не смогла ни слова. Крупные пальцы впивались в её горло, лишая возможности вдохнуть хотя бы глоточек воздуха. Женщина захрипела и зажмурилась, судорожно открывая рот. Она бы прокляла Алексиоса. Заставила его страдать и расплачиваться за всю боль, что он причинял ей из раза в раз. — Твоя проклятая техника сейчас ни на что не гордится, Эрида. Тебе даже не приблизиться к сильнейшему с такими манипуляциями, — процедил Алексиос, отпуская горло жены. — Я добуду его расположение сам, и мы вернемся в Грецию победителями. Словно безвольную куклу, мужчина отшвырнул Эриду в сторону. Он поправил пуговицы на своем черном пальто и шумно вздохнул, набирая больше воздуха в легкие. Наблюдавшая за ними Адамантия подбежала к наставнице и приобняла её за плечи, помогая встать на ноги. — Вставай, — тихо произнесла она. Эрида вздрогнула от прикосновения и отстранилась. Оцепенев от необъяснимого чувства страха, она растерялась и не нашлась с ответом. Обняв себя руками за предплечья, женщина поспешила покинуть холл второго этажа, постукивая каблучками по разбитой напольной плитке, даже не заметив, что её белое пальто испачкалось в пыли и осколках штукатурки. — Я не позволю тебе обращаться с ней так, — Адамантия ткнула пальчиком со свежим маникюром в грудь мужчины. В ответ тот лишь прыснул и покачал головой: — И тебя эта полоумная подмяла… Ада отрицательно мотнула головой, отгоняя от себя идею мужчины. В отличие от них обоих, она всего лишь хотела заслужить место в пантеоне, которое должно было предназначаться ей по праву превосходства. — Я преследую свою цель, Алексиос. И тебе это прекрасно известно, — поморщилась она. — Без Эриды ты никто. Её техника богоподобна, в то время как ты можешь лишь кулаками махаться, да телепортироваться. — Много ли заклинателей умеют телепортироваться? — не сдержал смешка он. — Уймись сама и успокой Эриду. Завтра вечером мы вернемся домой победителями.***
— Сатору! Парень обернулся на знакомый голос. Увидев отца, он вздохнул с облегчением. Повезло, что это не Масамичи Яга со своими стандартными наставлениями на истинный путь. Слушать угрюмого учителя, напоминавшего время от времени каменного истукана, Годжо не особо хотелось. Он не смог сдержать искренней улыбки, когда увидел близкого человека в разлуке с которым провел несколько месяцев больше по собственной инициативе. Стоявший рядом с Сатору Мирай вежливо поклонился, завидев высокого шамана с короткострижеными светлыми волосами. Пускай их кланы дружескими назвать было сложно, ко взрослым заклинателям из великих семей он испытывал уважение. К тому же Сэберо Годжо производил впечатление приятного мужчины средних лет, эдакого наставника, знавшего ответы на все вопросы. — Привет, пап, — помахал рукой младший Годжо. — Вы из резиденции, да? Мужчина кивнул в сторону, головой показывая, что приехал со своими братьями: старшим и средним. С женой же он разделился еще ранним утром, когда за ней приехала машина от колледжа, и поскольку палатку руководство приняло решение поставить чуть обособленно от места сбора, к Кацуми он заглянуть еще не успел. Хотя причины проведать супругу у него имелись. Скажем, посмотреть на ту, кого сын называл своей девушкой, было предприятием интересным. — Готовы? Не знаю, как для Рёги, но это твое первое серьезное задание, Сатору, где противниками будут шаманы. Взрослые, опытные. Не каждому выпадает шанс потягаться с такими соперниками в вашем-то возрасте, — он мягко улыбнулся. — Я не переживаю, просто хотел пожелать удачи вам обоим. Лишней не будет. Похлопав сына по плечу, Сэберо тяжело вздохнул. В последний раз они виделись несколько месяцев назад и, на первый взгляд казалось, что Сатору несколько возмужал. Видимо жизнь вне семейного гнездышка и материнской гиперопеки пошла ему на пользу. И вытянулся слегка, и лицо немного серьезнее стало… Однако растрепавшиеся волосы парня выдавали, что в глубине души он оставался все таким же мальчишкой, как до поступления в колледж. Посмотрев по сторонам, Сэберо выдохнул и снял очки-хамелеоны, чтобы проморгаться. Несмотря на то, что техникой шести глаз он не обладал, яркий свет доставлял близорукому мужчине ряд неудобств. — Ищешь кого? Если тебе нужен учитель Яга, то он со своими игрушками возится, — пробормотал Сатору, разворачивая конфету. — Будешь, Рёги? — Нет, спасибо, — Мирай жестом отказался от угощения и скрестил руки на груди. — А вот Сугуру никогда не отказывается, — со смешком произнес парень, отправляя шоколад в рот. — А ты, пап? — Нет, ешь сам… Масамичи Яга меня не интересует, — честно ответил Сэберо, поправляя катану на поясе. — Хасэгаву видели? Сатору прожевал сладость и нахмурился, подозревая какой-то подвох со стороны отца. Он приподнял очки, осматривая родителя, после чего сощурился. В отличие от него Мирай сохранял спокойствие, наблюдая за ходом диалога четы Годжо. — Хасэгаву? — Не ту Хасэгаву, — пожурил сына Сэберо, после чего взял его за ухо двумя пальцами. — Об этом мы подробно поговорим с тобой без лишних глаз и ушей, маленький негодник. Я спрашивал про Ясуо Хасэгаву. Видели его? Накрыв рот веером, Мирай хихикнул. Не такой реакции от отца сильнейшего шамана он ожидал, но занятное зрелище его откровенно развеселило. Ему нравилось наблюдать за тем как самоуверенного Сатору Годжо осаждали старшие и отказать себе в удовольствии наслаждаться таким представлением он никак не мог. — Ай-ай-ай! Отпусти, пап! Ты ставишь меня в глупое положение перед моим товарищем! — возмутился Сатору, чьи уши заалели ярче закатного солнца. — Будет тебе… Отпустив ухо сына, мужчина усмехнулся. Он покачал головой, сдерживая довольную улыбку и поспешил вернуть на место прямоугольные очки-хамелеоны, слегка съехавшие с переносицы. Его настроение было слегка приподнятым от встречи с единственным сыном, отчего маска серьезного мужчины дала трещину. — Ладно, пойду найду его, нам всем нужно скоординироваться перед операцией, — произнес мужчина, поправляя рукава черной водолазки. Он постарался вернуть непроницаемое выражение лица и взъерошил сыну волосы. — Давайте, настраивайтесь на продуктивный день, ребята. Сбор у микроавтобуса через пятнадцать минут. Отойдя от молодых людей на несколько метров, Сэберо обернулся к сыну и Мираю: — А, кстати, чуть не забыл. Сатору, позвони деду. Время пока есть. Мей Мей все еще исследует территорию… Он будет рад тебя услышать. Скривив лицо, Сатору перевел взгляд на Рёги, стоявшего рядом, вздохнул и достал телефон из внутреннего кармашка гакурана. Раскрыв раскладушку, парень внимательно посмотрел в экранчик мобильника и завис на некоторое время. — Деду? — удивился просьбе мужчины Мирай. — Ну, глава клана Годжо… Дед мой… Вакана Годжо, — туманно начал Сатору, приступая к розыску в контактах записной книжки нужного номера, который предпочитал лишний раз не набирать. — Хочешь послушать? Он типа забавный. — Какое-то знакомое имя… Ну давай. Набрав нужный номер телефона, Годжо включил громкую связь. Послышались протяжные гудки. Сатору присел на корточки и подпер голову ладонью ожидая ответа. Трубку на том конце линии сняли лишь после четвертого гудка. Сначала раздался какой-то непонятный шорох, а следом и хриплый старческий голос. — Алло? Да? — Дедушка, привет! Это Сатору! Отец сказал, что ты очень хотел меня слышать. — А-а-а, — мужчина по ту сторону громко закашлялся. — Да-да-да, Сатору. Некоторое время Годжо молчал, ожидая от главы клана внятных объяснений причин по которым он хотел с ним поговорить. Свесив голову, парень уставился безразличным взглядом в жухлую траву. В последнее время дедушка не был особо адекватным членом семейства и редко мог выдавать хотя бы малость вменяемые вещи, что несомненно печалило близких родственников. К тому же, мать и отец около полугода говорили Сатору, что вот-вот глава клана отправится на тот свет, оттого и потакали всем просьбам пожилого человека, как только могли. Такой звонок от любимого внука также был чем-то из разряда выполнения желаний глубоко больного члена семьи. — Так что ты хотел, дед? — парень присел на корточки и поднес телефон ближе к губам. — Сатору-Сатору… Я хотел сказать, — начал было дед. — Вот я в твоем возрасте уже изгонял проклятия особого уровня. Ногу там потерял, когда Зенинов треклятых вытравливал… Да… — Дед, у тебя обе твои пожилые ноги на месте, — немного наиграно рассмеялся Сатору в ответ на заявление дедушки. — И никакой клан Зенин ты не истреблял. Забыл или как? Мирай вытаращил глаза на товарища, наблюдая за ходом диалога. Ошарашенный таким состоянием главы одного из великих кланов, он не совсем понимал, как стоило реагировать на поток сознания Вакана Годжо. Грузно вздохнув, парень приложил ко рту сложенный веер. — Как не истреблял? Помню-помню, что в семьдесят втором… Покачав головой, Сатору тяжело вздохнул. На самом деле, слышать деда, бывшего в прошлом одним из сильнейших шаманов, который мог дать фору даже старейшинам, в таком состоянии ему было некомфортно. Оттого он и избегал разговоров с ним и визитов в клановую резиденцию. Еще в прошлом году Вакана Годжо был в силах поддержать разговор и вести управление кланом, но с каждым месяцем его разум стремительно угасал и бремя правления семимильными шагами подбиралось ближе к Сатору. Поэтому, предложив Мираю послушать их с родственником разговор, младший Годжо пытался защититься от негативных эмоций и почувствовать хоть какую-то поддержку, раз ни Сугуру, ни Кёко рядом не было. Раскрыться Мираю, которого, вероятно, в будущем, после этого задания, он больше никогда не увидит, было куда проще чем лучшему другу или любимой девушке. — Дедушка, о чем ты поговорить хотел? — испустил тяжкий вздох парень. Потерев висок, Сатору свободной рукой снял очки и покрутил их за дужку. В его голове искренне не укладывался тот факт, что матушка каким-то образом навещала дедушку каждый день и проводила с ним время. — Не опозорь клан Годжо, Сатору. Будь как я в семьдесят втором. Понял, да? — Понял тебя, дед, — он покачал головой. — Хорошо. — Старик на той стороне телефонной линии замолчал. — Пойду на рыбалку сегодня… — Карасей ловить? — Сатору едва слышно шмыгнул носом. В этот момент он вспомнил один из летних деньков, когда ему было лет семь, то дедушка подарил удочку, чтобы они могли вместе ходить на рыбалку. В тот день Вакана много рассказывал внуку о том, как правильно ловить рыбу и на какую наживку карась точно клюнет. Тогда Сатору посчитал это времяпрепровождение несусветной глупостью и посетовал, что лучше было бы мангу почитать, но сейчас отдал бы все, чтобы вернуться и послушать очередную уморительную историю деда о том, как он напугал бабушку, оставив живых карасей в ванной. В те времена, когда слушать Вакана Годжо можно было без боли в груди и подступавшего кома к горлу. Была бы его воля, Сатору бы сопроводил дедушку на рыбалку снова, выслушивая сумасшедший лепет и поддакивая ему, чтобы не расстраивать старика. Однако семейный долг и долг шамана обязывали Годжо поступить иначе. От взгляда Мирая Рёги укрылось то как лицо напарника помрачнело. Обычно Сатору намеренно скрывал свои эмоции от окружающих за маской балагура, чтобы никто не знал, что из колеи его может выбить такая простая вещь как разговор с родным дедушкой, выжившим из ума. Привыкнуть к мысли, что тот, с кого он брал пример, находился в крайне прескверном состоянии, парень так и не смог. — Да-да-да! Давай, Сатору. Отключившись от звонка, молодой человек захлопнул крышку телефона. Некоторое время Сатору сидел молча, рассматривая царапинку на корпусе раскладушки и думал о чем-то своём. — Мне следует тактично промолчать или я могу у тебя что-то уточнить? — тихо спросил Мирай, вскидывая одну бровь. — Если сильно интересно, — Годжо надвинул стёкла очков на глаза. — То тогда валяй. Мирай лишь шокировано покачал головой, не решаясь отвечать как-либо на предложение Сатору. Конечно, он подозревал, что психика шаманов, практиковавших в кланах кровосмесительные браки, с возрастом ослабляется, но наглядная демонстрация бессвязной речи и спутанных мыслей Вакана Годжо все же сильно удивила его. Как никак, ни один из отрицавших подход семьи Годжо к бракам, Рёги в таком возрасте и близко не находился к состоянию сумасшествия. Мирай лишь смог состроить грустное понимающее выражение лица и сдавлено кивнуть. Слов, чтобы поддержать напарника у него не нашлось. — Он со смерти бабушки такой, — проговорил Сатору, пряча телефон в карман. — Ладно, проехали. Ты только сильно не распространяйся про деда у себя в клане, мы и сами не говорим никому особо. Ему все равно немного осталось… В каждой семье свои тайны и если Годжо просил его сохранить этот секрет, то отказать ему Мирай не мог из чувства уважения и некоторой солидарности. Поджав губы, Рёги опустил взгляд. Оказавшись на месте Сатору, он был бы счастлив, если бы его отец находился в таком состоянии. — Иногда я тоже думаю, что мой отец сошел с ума, но потом смотрю в его жестокие глаза и понимаю, что он все еще в здравом рассудке… — тихо проговорил молодой человек. Годжо поднял на него взгляд, предполагая, что за этим последует история о тяжести пребывания наследником клана палачей. Заметив, как смотрел Сатору, Мирай повернулся и посмотрел в сторону. Жестом показав, что все в порядке, он рассеяно покачал головой. На какое-то время ему даже стало глубоко жаль Годжо отчего Мирай погрузился в размышления. Но более ничего говорить Рёги не решился. Ему показалось неправильным и дальше лезть в душу напарника, который и так намеренно показал свое уязвимое место. Наверное, стоило считать это жестом доверия со стороны амбициозного первокурсника Токийского оккультного колледжа. — И это… — произнес Сатору, поднимаясь с корточек. — Кёко с Сугуру тоже не говори! Сам как-нибудь разберусь. — Не парься, я – могила, — со знанием всей серьезности, возлагаемой на него ответственности, ответил Мирай. — Вот и славно. Не в том смысле что ты могила, — отшутился Годжо на неловко брошенную фразу. — Пойдем найдем Масамичи Яга и разузнаем наши дальнейшие действия. Думаю, Мей Мей скоро должна закончить с приготовлениями. Шаманы обосновали лагерь, не доходя до института вулканологии приблизительно километра. Еще ранним утром ассистенты поставили палатку врача, перевезли тело Тадеуша и помогли обустроиться Кацуми Годжо и студентам, сопровождавшим её. Позже на место прибыли сотрудники и студенты из колледжа, Ясуо Хасэгава и Масамичи Яга. Последними пришедшими к месту сбора оказались трое высоких светловолосых мужчин из клана Годжо во главе которых стоял отец Сатору. Воспользовавшись случаем подколоть напарника, чтобы подбодрить, Мирай легонько стукнул его по спине веером и не сдержал смешка: — Ну тогда пойдем, маленький негодник. — Ладно тебе! — рассмеялся Сатору, отклоняясь от веера. Покашляв в кулак, Сатору засунул руки в карманы брюк и направился в сторону лазарета. В глубине души он был рад, что смог несколько облегчить свою ношу. Погода выдалась на редкость теплой для октября. Несмотря на серое небо и туманную дымку, покрывшую низенький лесок у подножья вулкана, назвать тусклый пейзаж некрасивым язык не поворачивался. Кое-где виднелись красные листья клёнов, что разбавляли унылые краски увядавшего леса. Создавалось ощущение тлевшей теплоты, словно деревья ласково облизывали редкие языки пламени, оставляя после себя пепелище. На горизонте простирались горные хребты, чьи вершины были украшены снегом. Глядя на них возникала ассоциация будто их припорошили сахарной пудрой. Из палатки, стоявшей поодаль от машин, выглянула Кёко, потирая глаза. Она вовремя осеклась, вспомнив, что накрасила ресницы тушью, и недовольно поморщилась. Оклемавшись, Хасэгава поморгала и посмотрела по сторонам, привыкая к яркому свету, который с трудом проникал в лазарет сквозь плотную полиэстеровую ткань серого цвета. Завидев Мирая и Сатору Кёко оживилась и помахала им рукой. — Сатору! — Покину тебя ненадолго, — Годжо приспустил стёкла очков и подмигнул Мираю. Утром они с Хасэгавой даже не успели пересечься в общежитии. Поскольку она отправилась к месту сбора вместе с Сугуру, выехать им пришлось несколько раньше, чтобы помочь с обустройством палатки медика. Судя по термосу, зажатому подмышкой, да и внешнему виду девушки, она не выспалась и всячески пыталась взбодриться. — Кофе пьешь что ли? — Ага, у Сугуру отобрала, но что-то как-то не очень помогает, — скривила лицо Кёко. — Пришла вот к выводу, что кофе полюбить никогда не смогу. Годжо хихикнул и распрямился. Он посмотрел на заспанное личико Хасэгавы и немного умилился. Когда она пила и одновременно с этим бранила нелюбимый напиток, то казалась забавной. Словно плакала, кололась, но продолжала есть кактус. — Как тебе в помощницах? Не скучаешь? — Жаловаться не на что, — пожала плечами Кёко. — Да и твоя мама очень мила с нами… Она Сугуру посмотрела и даже нашла у него какое-то нарушение, — девушка задумчиво потерла подбородок. — Но не буду вдаваться. Тебе сейчас наверняка не до этого. Кёко поставила термос в картонную коробку, стоявшую около входа в палатку и развернулась. Следом она потянулась к молодому человеку за объятиями и крепко обвила руками его торс. Ласково погладив Сатору по спине, девушка шумно выдохнула. — Переживаю я за тебя. — За меня? — улыбнулся он, смотря на Кёко сверху-вниз. — Ты лучше за дядю своего переживай, со мной-то все в порядке будет. Зуб даю. Вместо ответа Кёко уткнулась в грудь молодого человека и прикрыла глаза. От Годжо как всегда мучительно приятно пахло привычным для него парфюмом, ей не хотелось отпускать любимого человека. Почему-то за дядю она переживала гораздо меньше, чем за Сатору. В конце концов, опыт Ясуо поболее будет. Вздохнув, Годжо погладил девушку по сухим окрашенным волосам: — Хотя, знаешь, есть кое-что, что ты можешь сделать для меня… Кёко подняла личико на молодого человека и похлопала ресничками. Пухлые губы слегка изогнулись в улыбке, говоря за нее, что она всецело расположена выслушать просьбу Сатору какой бы она не была. — Я вся внимание. Годжо показал пальчиком на свою щеку и наклонился ближе к Хасэгаве: — Поцелуйчик на удачу! — Сатору! Тут вокруг много людей и вообще, — смутившись, Кёко понизила голос до шепота. — В палатке твоя мама, а здесь где-то твой отец ходит и мой дядя тоже. Это не очень прилично вообще-то… Чувства на публике выражать… Грузно вздохнув, парень поднял очки на лоб и поджал губы. В отличие от Кёко, он не видел никаких проблем в том, чтобы проявлять чувства открыто. В конце концов Хасэгава была девчонкой с которой было не стыдно показаться на людях, отчего в его голове не укладывалась мысль почему она стеснялась его. Подхватив подбородок Кёко кончиками пальцев, Сатору быстро наклонился и чмокнул чуть шероховатые губы девушки, которые она не успела покрыть блеском с утра. На некоторое время он задержался, обдавая горячим дыханием нежную кожу лица Кёко. Не торопясь отвечать на поцелуй, Хасэгава встала на носочки, чтобы компенсировать разницу в росте. Это действие вынудило Сатору с большим пылом поцеловать её. Услышав шаги внутри палатки, Кёко пихнула молодого человека в грудь, чтобы тот отстранился. Годжо рассмеялся, когда показался Сугуру, разыскивавший свой термос. — Кёко, ты куда его дела? — Да вон он в коробке лежит, — хихикнула Хасэгава. Забрав искомый предмет, озадаченный Сугуру вернулся в палатку. — Ох, ладно, — выдохнул Годжо, после чего наклонился ближе к лицу Кёко. — Тогда… Вечером приду к тебе ночевать, и ты не отвертишься. Щечки Хасэгавы зардели, едва Сатору обжег своим дыханием её ухо. Она изогнула губы в полуулыбке и постаралась сохранить невозмутимое лицо, что далось с огромным трудом. — Дурак, — тихо проговорила Хасэгава в ответ на смелое заявление Сатору и поспешила поднять взгляд на парня. — Удачи тебе. Я буду верить в лучшее, — с улыбкой произнесла она, скрестив руки за спиной. Перед тем как уйти, Сатору бегло чмокнул девушку в лоб и помахал напоследок. Зайти в палатку к матери он не рискнул, зная, что женщина начнет причитать едва завидит его и станет поучать быть осторожнее. Мирай, покорно ждавший напарника, щелкал по кнопкам мобильного телефона, набирая сообщение. Дописав его, он довольно ухмыльнулся и задвинул экран слайдера. — Что, ждешь не дождешься, когда в Киото поедешь? — поинтересовался Годжо. — Спрашиваешь еще. У меня ведь там много дел, — с довольным выражением лица протянул Рёги. — И, кстати о моем возвращении… Когда там ваша Иэйри приезжает? Сатору почесал затылок. По правде говоря, его слабо волновал больничный Сёко и справлялся о её самочувствии он, по большей части, исходя из соображений вежливости. — Не знаю? Можешь потом у Кёко спросить, они же подружки, все дела… — Я просто хотел предложить вам заказать пиццу перед тем как уеду в Киото. Привык всё-таки к вам за это время, — с некоторой долей сентиментальности проговорил Рёги. — И попрощаться хотелось бы со всеми по-человечески. — Удивил так удивил, — фыркнул Сатору. — Я между прочим воспитанный человек! — поучительным тоном начал было Мирай, но затем смягчился. — А ты пиво пьешь, кстати? — Да нет как-то, мне вообще алкоголь нельзя, — нахмурился Годжо, вспоминая как его стошнило в куст рододендрона, когда он гостил на Тасиро. — У меня что-то типа аллергии… — Ну тогда куплю тебе газировку, — усмехнулся парень. Медленной поступью студенты направились к месту сбора, обозначенному Сэберо ранее. Они шли, думая каждый о своем. Прерывать многозначительное молчание не рискнул ни один из них. К назначенному времени шаманы и ассистенты начали собираться около микроавтобуса, стоявшего на полянке около палатки. Из салона выглянула Мей Мей, поправляя пряди светлых волос. Она удобно расположилась на сидении и перекинула ногу за ногу, посматривая на собравшихся мужчин. Сатору встал ближе к отцу и дядям, рядом расположился Мирай, а напротив остановились Масамичи Яга и Ясуо Хасэгава. — Что скажешь, Мей Мей? — поинтересовался учитель, скрестив руки на груди. Девушка развела руками: — Их всего трое. Александриди и её помощница внутри института на втором и третьем этаже соответственно, снаружи её муж в сопровождении проклятия неизвестного уровня опасности. — Э-эй, не проклятие это, — вмешался в доклад Мей Мей Сатору. — Какая сейчас разница? — вздохнула она. — В общем, в институте есть чёрный ход. Чтобы воспользоваться им придется обогнуть здание. Таким образом можно будет застать врасплох тех, кто находится внутри. По моим предположениям муж Александриди особым умом не обладает, так что… — Предлагаю поделить нас на группы, — произнес Ясуо. — Так можно будет застать врасплох недоброжелателей. — Согласен, — добавил Сэберо Годжо. — Более опытных можно отправить на задержание Александридиса и изгнание проклятия. Полагаю, мои братья не будут против отправиться на такое задание. — Не будем, — ответил один из мужчин, поправляя катану на поясе. Сатору повернул голову, чтобы понять, кто именно это был. Широкоплечий и высокий Ичиро Годжо подмигнул племяннику, после чего сложил руки за спиной. Щупловатый, но ладно сложенный Широ, стоявший рядом с ним, драматично вздохнул и поправил светлые волосы, собранные в высокий хвост на затылке. Оглядев собравшихся шаманов, Масамичи Яга нахмурился. Он постарался оценить подготовку и профессиональные качестве каждого из них. Зная на что способны участники инцидента у горы Асама, Яга кивнул, соглашаясь. — Думаю никто не будет возражать если внутрь здания отправятся две группы. Сатору, доверяю тебя господину Хасэгаве. Вашей задачей будет задержать помощницу Александриди. Не ликвидировать, услышал? Младший Годжо кивнул и посмотрел в сторону Ясуо, который шумно вздохнул и покачал головой. По внешнему виду Хасэгавы было сложно понять рад он такому повороту событий или нет. Этим утром мужчина казался суровым и не расположенным к каким-либо диалогам в отличие от тех времен, когда молодые шаманы гостили на острове Тасиро. — Рёги пойдет с господином Сэберо Годжо, — Масамичи взмахнул ладонью. — Ичиро и Широ Годжо, мы пойдем вместе с вами задерживать Александридиса. Мей Мей останется координировать ситуацию вместе с ассистентами… В случае травм дойти до палатки медика вам помогут Гёто и Хасэгава. Их я уже проинструктировал на случай оказания экстренной помощи. Переглянувшись с Рёги, Сатору словил себя на мысли, что был бы рад разделить момент триумфа от победы над злыми шаманами не с ним, а вместе с Сугуру. За то время, что Гёто залечивал свои раны, Годжо успел соскучиться по тому как лучший друг оказывался с ним на одном поле. Будь то изгнание или обычная тренировка, Сугуру был человеком, идеально подстраивавшимся под своего напарника. С Рёги, к сожалению, Годжо такого не испытал. Возможно их разделение в этот раз было одним из лучших решений учителя, знавшего особенности молодых шаманов. — Выдвигаемся, — кивнул Масамичи. Годжо бросил взгляд в сторону палатки, из которой показалась голова Сугуру и помахал другу. В ответ парень показал ему большой палец, подбадривая, что переживать не стоило и все будет нормально. Сатору улыбнулся, чувствуя поддержку товарища. В сторону института группа из четырех шаманов шла медленно. Поскольку первоначально было принято решение разделиться, то Масамичи Яга и дяди Сатору направились другой дорогой. Предстоявшее задержание греческого заклинателя не сильно волновало мужчин, видавших многое за годы практики. Ступая по жухлой траве и камушкам, Сатору пытался абстрагироваться и подумать о чем-то более приятном, чем грядущая встреча с Адамантией. Вспоминая о ней, он невольно кривил лицо, ведь большего пренебрежения по отношению к себе ни разу не чувствовал. В голове мелькнула мысль о том, что будет после битвы. Когда они закончат, то Сатору вернется в лагерь, увидится с Сугуру, сможет еще раз обнять Кёко и расскажет им обо всем, что происходило с ним во время задания. Предвкушая их реакции на такие истории, он улыбнулся. В отличие от младшего Годжо, Сэберо казался хладнокровным. Его идеальная осанка говорила о том, что мужчина предельно сконцентрирован на предстоящем задании. Пускай ранее ему доводилось участвовать в битвах против других заклинателей и в своих силах он был уверен, внимание к деталям никогда не считалось недостатком. Обернувшись к сыну, Сэберо сощурился. Сатору приподнял стекла очков, чтобы встретиться с отцом взглядами: — Чего ты? — Ничего, — отрицательно покачал головой мужчина, словно вспомнив что-то. — Господин Хасэгава… — Можно просто Ясуо, — отмахнулся мужчина. Несмотря на то, сколько он прожил в столице, ему было все еще непривычно, что окружающие так и норовили выставить на показ свою излишнюю вежливость. — Я не обижусь. Сэберо кивнул и слегка замедлил шаг. Небо над институтом вулканологии медленно темнело, словно подступала глубокая ночь. Ассистенты работали над завесой, не иначе. — Мы с супругой хотели бы пригласить вас на ужин, — учтиво произнес старший Годжо. — Вместе с племянницей. В момент приглашения он совсем не подумал о том, что за ними по пятам шел Мирай Рёги. Парень посмотрел на свои таби, бывшие до приезда в Токио белоснежными, и грустно вздохнул. — Рёги, уж прости, но ты ничего не слышал, — Сэберо поднял указательный палец вверх. — Все нормально, — пожал плечами Мирай. — Я не глупый. Однако про себя Рёги отметил, что клан Годжо явно вел какую-то игру в тайне от остальных шаманских семей. Посмотрев на Сатору, Мирай отметил, что уши того слегка покраснели, пускай и внешний вид тот старался сохранить невозмутимый. — Ужин? — нахмурился Ясуо, не понимая к чему клонил его собеседник. — Чем я удостоился такой чести? — Мне кажется, что причина достаточно очевидна, — Сэберо вздохнул и кивнул в сторону сына. — Если у Сатору планы серьезные, то нам стоило бы познакомиться поближе. Мне хотелось, Ясуо, чтобы вы были уверены в том, что наша семья примет вашу племянницу с распростертыми объятиями. И никакого злого умысла ни у меня, ни у жены — нет. Бывший обычно немногословным, Сэберо замолк. Он уложил ладонь на рукоять катаны и слегка беспокойно сжал её, понимая, что снова пошел на уступки собственному ребенку, пускай обычно и обещал себе быть к Сатору хотя бы чуточку строже. Обернувшись, он заметил, что щеки сына зардели от услышанного. Смутившись, Годжо-младший скрестил руки на груди. Вот по этой причине он не хотел, чтобы отец в принципе узнавал о его отношениях с Хасэгавой, тянул до последнего с визитом домой и всячески отказывался встречаться с родителями. Он вообще считал, что у него имелось полнейшее право не ставить семью в известность о таких изменениях. Ах, если бы не его длинный язык и тот разговор с матерью на летних каникулах… — Должен тогда сразу сказать, что кроме меня в клане Хасэгава никто не знает о взаимоотношениях между Кёко и вашим сыном, — Ясуо почесал затылок. — Но ваше предложение я приму. Продолжая слушать взрослых шаманов, Мирай нахмурился. Теперь их разговор становился лишь интереснее. Обычно более влиятельные кланы старались замять подобные ситуации, если дело касалось связи между потомком их крови и кого-то менее влиятельного. Несмотря на то, что современное японское общество уже более охотно отвергало браки, заключенные по договору между семьями, шаманский мир продолжал, по большему счету, жить по старым меркам. Клан Годжо, такой же древний и великий как Зенин и Камо, вряд ли входил в число исключений из общего правила. Оттого слышать подобные смелые выражения из уст сына главы было, как минимум, странно. Что-то напрягало Мирая Рёги в семье Годжо, но что именно пока он понять не мог. — Слушайте, может не будем говорить об этом сейчас? — протянул младший Годжо, недовольно вздыхая. — Сатору, тебя вообще сейчас никто не спрашивал, — покачал головой отец, после чего снова вернул внимание к Хасэгаве. — Мы с супругой найдем удобное для всех время для ужина. — Договорились, — кивнул Ясуо, соглашаясь на условия собеседника. Добравшись до института, шаманы остановились. Дверь черного входа с огромным трудом поддалась крепким рукам Ясуо. Он закатил рукава черной рубашки и несколько раз ударился корпусом тела. Лишь после таких манипуляций дверь со скрипом отворилась и пустила группу шаманов внутрь обшарпанного помещения. Повсюду виднелись осколки стекол, посыпавшаяся штукатурка и облупившаяся краска. Кое-где остались бутылки, которые вероятнее всего оставили неблагополучные подростки или бездомные. Пнув тару носком поношенных лакированных туфель, Ясуо осмотрелся по сторонам. Сэберо, следовавший за ним, остановился около плана эвакуации института. Внимательно изучив его, мужчина обернулся. — Разделимся. Сатору, вам нужно пройти через зал, в конце него будет коридорчик и лестница. Мы с Рёги пойдем другой стороной… — И правильно, не бродить же здесь как на экскурсии, — невольно поддакнул ему Мирай. Сэберо кивнул, соглашаясь с Рёги. Он показал на плане путь, который им предстояло проделать. Мирай выслушал со всем вниманием, давая понять, что к делу относился крайне ответственно. — Мы пошли, — Ясуо махнул рукой, зазывая за собой Сатору. — Давай, Годжо, быстрее начнем быстрее освободимся. Взяв некоторый контроль над Сатору, Ясуо жестом показал ему в сторону лестницы на противоположной стороне коридора. Они миновали зал с макетом вулкана и облезлым чучелом оленёнка, после чего свернули за угол. Разруха заброшенного института, совмещенного с музеем, нагоняла тоску. Место, где ранее трудились умы сейсмологов, ныне было покинуто и разрушено. Разве что редкий бездомный мог зайти сюда, да переночевать. Об этом можно было судить по железным бочкам, от которых ударял в нос запах гари, стоило едва к ним подойти. — А что с ней будет, когда мы задержим? — поинтересовался Годжо, снимая очки и пряча их во внутренний карман одежды. — Скорее всего, Рёги её казнят, — пожал плечами мужчина. — Судя по тому, что нам известно, греки затевали что-то вроде диверсии с целью захвата сильнейшего… — Ясуо потер подбородок и перевел взгляд на Годжо. — Много за тобой охотится-то вообще? Сатору нахмурился: — Как-то меня пытались убить какие-то дед с бабкой, когда я в городе ошивался, мне лет шесть было что ли, — он почесал затылок, пытаясь припомнить обстоятельства, когда его жизни что-то угрожало. — Но я их напугал, и они сбежали. — Напугал? — вскинул брови Ясуо. — Интересно чем таким шестилетка мог напугать взрослых шаманов. Они шли по узкому коридору института вулканологии, изредка Сатору озирался по сторонам, чувствуя отголоски проклятой энергии. Полноценно ощутить следы Адамантии ему не удавалось. Обшарпанные макеты и плакаты казались крайне убогим реквизитом заведения. Сказывалось, что уже много лет здание пустовало. Некоторые стекла витрин были выбиты, осколки лежали на плиточном полу и звонко похрустывали под обувью, когда на них наступали. — Будь тише, Годжо, — шикнул Ясуо, когда молодой человек в очередной раз наступил на мусор. — И смотри под ноги. — Вообще-то ко мне можно обращаться по имени, — слегка обижено протянул Сатору. — Мы же почти родственники… — Боги… — устало покачал головой Хасэгава. — Если ты встречаешься с моей племянницей это не делает нас автоматически даже друзьями, чего уж про родственников говорить. Сатору недовольно фыркнул, обиженный таким заявлением. Он посмотрел на пол и заметил блестящий шарик. Наклонившись, Годжо поднял его и повертел меж пальцев, узнавая в вещице подвеску с браслета Адамантии, он подошел ближе к Хасэгаве и протянул на раскрытой ладони. — Понял-понял. Посмотрите лучше на это, — Сатору показал покрытый пылью шарм бренда Пандора. — Она тут проходила, это с её браслета висюлька. Хасэгава кивнул, рассматривая безделушку, после чего коснулся крупными пальцами и взял подвеску в ладонь. Повертев и не найдя ничего интересного, мужчина закинул её в нагрудный карман черной рубашки. Она ни на каплю не приближала их к искомой личности, но точно могла говорить о том, что Ксенаки проходила по коридору ранее. Сатору вздохнул и сощурился. На первом этаже никого кроме оленьих чучел не было, да и на втором едва улавливались следы проклятой энергии. Осмотрев потолок с которого отваливались пенопластовые панели, парень хмыкнул. Ксенаки точно была в этом здании и умело пряталась. Ступив вперед, Годжо пошатнулся. Перед глазами потемнело, отчего молодой человек слепо пошарил ладонью перед собой. Какое-то время он стоял на месте, пошлепывая себя по щеке ладонью. На звонкий удар обернулся Ясуо. Едва зрение пришло в норму, Сатору несколько раз моргнул и облегченно выдохнул. — Эй, ты чего? — Хасэгава подошел ближе и потормошил парня за плечо. — Сатору? Все в порядке? Годжо помотал головой, пытаясь прийти в себя. Несколько раз он покивал, чтобы отогнать от себя странное чувство дремоты, нараставшее с каждой минутой, проведенной в тесном и удушливом коридоре. Он потер глаза и с трудом заставил себя распрямиться, несколько раз глубоко вздохнул и лишь после этого странное чувство отступило. Помахав рукой, Сатору оповестил, что все в полном порядке. Удостоверившись, что парень находится в нормальном состоянии, Хасэгава облегчено вздохнул. — Ну и напугал ты меня, малец. Потерев глаза, мужчина отступил назад. Он отвернулся и поспешил продолжить маршрут вдоль узкого коридора, вызвавшего бы даже у нормального человека острый приступ клаустрофобии. Отсутствие иных источников света, кроме разбитого вандалами окошка в самом конце помещения, лишь сгущало краски от пребывания в институте вулканологии. — А с вами все нормально? — Сатору поспешил за мужчиной и поравнялся с ним. — Все нормально. Воздуха тут как-то мало просто. Хасэгава, который курил еще со времен учебы в колледже, испытал некоторый дискомфорт и покашлял в кулак. Парень согласился с таким выводом Ясуо. Дышать и правда оказалось тяжеловато. Воздух оседал в легких липкой удушливой тяжестью от которой становилось не по себе. — Надо идти дальше. Необычайно послушно ступая следом за мужчиной, Сатору оглядывался по сторонам. Он рассматривал макеты и плакаты, висевшие на стенах. Много информации о вулканах, землетрясениях, лаве и прочих сопутствующих. Вглядывался парень в них без особого желания. Большая часть иероглифов представляла из себя какой-то беспорядочный хаотичный набор, отчего строчки едва ли складывались в полноценные предложения со смысловой нагрузкой. Это несколько смутило молодого шамана, но он не стал предавать этому особого значения. Продолжая двигаться к лестнице, Ясуо вытащил из ножен нодати. Он оглянулся, и заметив озадаченное лицо Сатору, присвистнул, привлекая к себе внимание. — Ты идти-то будешь? Почитаешь потом если так интересно. — А, да, иду я, иду, — откликнулся Сатору, снова наращивая темп. Коридор с одним единственным окном и без дверей тянулся бесконечно долго. Чувство дискомфорта давило со всех сторон, но почему оно объяло, Сатору едва ли мог объяснить сам себе. Он повернулся назад и посмотрел в темноту. — Какой-то слишком длинный коридор, — вздохнул Годжо. — Тоже заметил? Мы должны были пройти его за минуту, если не меньше. В голове парня мелькнула мысль о том, что Адамантия намерено использовала проклятые техники, чтобы скрыть свое местоположение. Осознание заставило Годжо нецензурно выругаться вполголоса и покачать головой. — Заметил, — развел руками парень. — Думаю, что скорее всего мы попали под действие проклятой техники. — Чего молчал тогда? — обернулся к нему Ясуо, обхватывая рукоять нодати удобнее. — Мы бы в любом случае попали под нее? — вскинул брови Сатору. — На то и расчет у Ксенаки был, она бы не стала сидеть сложа руки, ожидая, когда за ней придут. Когда мы с Рёги общались с ней, я успел понять какая она скользкая, — поморщился парень, вспоминая как Адамантия гнусно обзывала их школьниками и потешалась над ними с Мираем. Развернувшись, Ясуо продолжил двигаться в сторону лестницы. Каждый шаг, который они с Сатору совершали, ни на миллиметр не приближал их к месту назначения. Лестничный пролет находился все также далеко. В очередной раз под ботинком Годжо хрустнуло стекло, вынуждая парня остановиться и посмотреть под ноги. Точно на такое же он наступал и раньше, когда они только вошли в злосчастный коридор. Сатору поднял голову и осмотрел плакаты, висевшие на стене. Нарисованный в разрезе вулкан с невнятным указанием его частей отпечатался в памяти молодого человека. Он огляделся по сторонам и резко рванул вперед. Пробежав он почувствовал, что перед глазами потемнело на мгновение, которого было достаточно, чтобы снова очутиться позади стоявшего посреди коридора Ясуо. Остановившись, Годжо снова посмотрел на плакат. Тот же самый, что и минутой ранее. Вместо того, чтобы стоять на месте, Годжо снова побежал вдоль коридора, но уже в противоположную сторону. Перед глазами в очередной потемнело, и он оказался позади Ясуо. Плакат на стене торжественно оповестил молодого шамана о том, что он вернулся в отправную точку своего маршрута. — Да что за хуйня… — Рассеяно попятился назад Годжо. — Сатору! За языком следи! На замечание Хасэгавы тот никак не отреагировал. Какой смысл был отчитывать его, когда они застряли в убогом здании заброшенного музея и не имели возможности выбраться наружу. Облокотившись о противоположную плакату стену, парень скрестил руки на груди. Некоторое время он молчал, пытаясь сопоставить в голове происходящее. Возможно, им удалось бы выбраться, будь в коридоре двери. Они бы могли привести их с Ясуо в другое помещение и разорвали круг бесконечного коридора. В коридоре раздался щелчок. Сатору помотал головой в поисках звука и отошел от стены. Его взгляд скользнул по стенам помещения и остановился на потертой деревянной двери с табличкой «для персонала». Распрямившись, Сатору устремился к двери. Провернув ручку, он обернулся к Ясуо. На другом конце коридора снова раздался щелчок, но на него отозвался уже Хасэгава. Он сощурился, но ничего странного в темноте не обнаружил. — Я сейчас проверю за этой дверью. Наверное там выход. — Ладно. Только давай без самоуправства. Туда-обратно. — Без проблем, — отсалютовал ладошкой Сатору. Он переступил через порожек и вновь оказался в коридоре. Шумно выдохнув, Годжо шлепнул себя ладонью по лбу. За дверью, в которую он вошел расположилось то же самое помещение, где они с Ясуо находились на протяжении последних минут десяти, если не более. Не растерявшись, парень вбежал обратно и появился перед Хасэгавой. — Мы застряли! — торжественно оповестил он. — И столько радости на лице… — покачал головой Ясуо. — Давай, хватит бегать, нужно подумать, что делать будем с этим бесконечным коридором-то... Сатору подошел ближе, недовольно поджимая губы. В отличие от него Хасэгава не казался таким озадаченным. Казалось, словно информацию о том, что они оказались заперты, шаман принял, не страшась перспектив никогда его не покинуть. — Бред какой-то… — Согласен, но причитания и пустая беготня уже ничего не сделают. Мы поняли, что произошло, так ведь? — постарался очертить картину Ясуо. — Да, мы попали под действие проклятой техники, — вздохнул парень, продолжая мысль напарника. — Одного только понять не могу, знаете… Как такая техника может помогать греческим шаманам изгонять проклятия? — Они их и не изгоняют, — покачал головой мужчина. — Вам с Рёги вообще проводили подробный инструктаж о природе наших, так называемых, коллег? Парень отрицательно покачал головой. Как таковую информацию они структурировали совместно с Мираем, Сугуру, Кёко и Мей Мей. Никаких дополнительных материалов перед отправлением в институт вулканологии никто из студентов нарочно не получил. Однако одно он мог сказать точно: каждый из наставников должен был поведать сжатую историю о цели. — Понятно… — А что не так с ними? — Не думаю, что имею право говорить это тебе, раз руководство не проводило с вами инструктажей, — вздохнул мужчина. — Это может быть закрытой информацией, сам понимаешь… — Мы как бы застряли в бесконечном коридоре, — поспешил напомнить Сатору. — И сейчас разницы нет разрешили ли старейшины ставить нас с Рёги в известность о природе проклятых техник греков или нет. Более того, зная свою мать, она уже выложила всю информацию Сугуру и Кёко. Так что рассказать вам придется. Ясуо пригладил короткие седые волосы крупной рукой и тяжко вздохнул. Нарушать условий старейшин ему не хотелось, но выбраться из странного коридора института вулканологии, чтобы увидеть любимую племянницу и будущую супругу, все-таки хотелось. — Ладно, ты прав, — Ясуо сложил нодати в ножны. Помощь меча в данной ситуации виднелась ему сомнительной. — Понимаешь, Сатору… В отличие от нас греки все еще живут по меркам древнего мира. Богами там себя считают, ритуалы проводят и прочая чепуха… — Шизики. — И не говори, — усмехнулся мужчина. — В общем их проклятая техника завязана на подчинении разума и возвышении собственных фигур. Подобно богам они снисходительны к людям, редко помогают им и мнят себя всемогущими. Понимаешь, о чем я пытаюсь сказать? Годжо кивнул. — Слушайте, ну если честно, я это еще после разговоров с ними понял, — развел руками Годжо. — Ну… Типа я обратил внимание на снисходительные манеры что мужика, что Адамантии. Не думаю, что третья отличается от них хотя бы на капельку. — Славно, тогда ты избавил меня от бремени нарушителя воли старейшин, — довольно ответил Хасэгава. — Нужно только понять, как нам отсюда выбраться. Щелкнув пальцами, Сатору попытался создать вспышку в районе двери, однако применить проклятую технику у него не вышло. Он рассеяно посмотрел на свою ладонь и помахал кистью, пытаясь понять, что не так. Повторив движения снова и снова, он нахмурился. — Вы можете использовать проклятую технику? — У меня её нет, — пожал плечами шаман. — Только вкладывать энергию в оружие умею, не более. — Попробуйте вложить! Ясуо не понял, почему парень попросил его об этом, оттого свел брови у переносицы и недовольно проворчал что-то. Достав оружие из ножен, он сконцентрировался на вложении проклятой энергии в нодати. Однако, как и Сатору остался взволновал отсутствием результата у манипуляции. — Странно, но у меня ничего не выходит. Задумчиво развернувшись на каблуках ботинок, Годжо принялся ходить назад-вперед вдоль коридора. Раз уж они застряли здесь, то должно было быть какое-то объяснение. Следов Адамантии он не чувствовал. Да и вообще, создавалось ощущение, будто они находились в вакуумном пространстве. Все это могло значить лишь… — Сатору, а ты вообще часто моргаешь? — раздался неожиданный вопрос мужчины. — В смысле? — Годжо обернулся к Ясуо и сложил руки на груди. — Ну как все обычные люди, наверное?.. — Пока мы общались лицом к лицу ты ни разу не моргнул. — Серьезно? — усмехнулся парень, удивляясь тому, что наставник акцентировал внимание на такой странной вещи. Подойдя ближе, Ясуо прищурился. Некоторое время он неотрывно смотрел на молодого человека, пытаясь уловить движение его век и ресниц. Затем отстранился и посмотрел на свои ладони. Потянув каждый палец левой руки поочередно, он распрямился, понимая происходящее. — Мы во сне. — Чего? — встрепенулся Годжо. Мужчина провел ладонью по острой стороне лезвия нодати. Лицо его не исказила гримаса боли, напротив, оно осталось таким же сосредоточенным и серьезным, ни один мускул не дрогнул. Повернув ладонь в сторону молодого человека, Ясуо показал, что из открывшейся раны не брызнуло ни одной капли крови. — И боли я совсем не чувствую, — подытожил мужчина. — Как… — Вчера на задании я сломал палец на левой руке, но пока мы шли по коридору, то обнаружил, что он не то чтобы не болит… Он вообще не доставляет мне никаких проблем. Да и вообще, — Ясуо показал руку. — Разве можно сказать, что хотя бы один палец у меня сломан? — Нет? — вопросительно изогнул брови Сатору. — Вот и я о том же… — понизил голос мужчина. — Вдобавок ко всему, дверь в которую ты вошел появилась из ниоткуда. Отчего я рискну предположить, что мы находимся в твоей голове, Сатору. Ты ведь даже знать не мог, что у меня что-то не так с рукой. — И что делать? — Отрублю тебе башку и дело с концом, — безразлично повел плечами Ясуо. — Ч-Чего?! Сатору неловко отступил назад, отчего пошатнулся и чуть не упал на пол. С трудом сдержав равновесие, он выставил ладони перед собой, словно пытаясь защититься. В самом деле, без своей проклятой техники он с огромным трудом сможет дать достойный отпор Ясуо, для которого безоружный студент-первокурсник будет мишенью легкодоступной. — Стойте! А если это все ошибка? Тогда вы меня просто убьете! — Если я тебя убью, то это расстроит Кёко и она меня никогда не простит. Голову включи, ну, — вздохнул мужчина. — Кто мне тут лечил, что мы без пяти минут родственники? Родственников не убивают, Сатору. — Ага, скажите это каким-нибудь Киёмидзу… — взволновано проговорил парень. — Мне нужны гарантии. Что вас не подкупила приличная сумма за мою голову как тех типов, про которых я рассказывал вам. Тяжко вздохнув, Ясуо взмахнул нодати и отрубил себе кисть левой руки, которую несколькими минутами показывал молодому человеку, демонстрируя отсутствие сломанного пальца на ней. Конечность шмякнулась на пол с глухим стуком. Хасэгава же снова и бровью не повел. — Этого хватит? Сатору сглотнул, посмотрев на отрубленную руку мужчины. В его голове промелькнула мысль, что спорить с Ясуо будет бесполезно и так или иначе он свою идею в жизнь воплотит, даже если для этого ему придется побегать вдоль коридора за парнем в попытках схватить. — Хватит, — поникшим голосом ответил Годжо, продолжая рассматривать отсеченную конечность Хасэгавы. Выдохнув, парень распрямился и зажмурился, собираясь с мыслями. Если все это правда, то они смогут выбраться из загадочного коридора и пойдут за своей целью, зная, на что она способна. А если Ясуо не прав, то это будет означать, что жизнь кончена и более Сатору не сможет ни увидеть близких ему людей, ни прийти на занятия даже на ненавистные общие предметы, да и родители безмерно расстроятся его преждевременной кончине. Структурировать приоритеты почему-то едва ли представлялось возможным в сложившейся ситуации. В голове роились мысли о клане, о дедушке, о матери с отцом, которые погрузятся в безутешное горе по единственному ребенку и будут во всем винить семью Хасэгава. Тогда участь неприкаянной снова коснется и Кёко. От мысли об этом Сатору вздрогнул. Ясуо удобнее взялся за рукоятку меча целой рукой и занес нодати над молодым человеком. — Слушайте! Сатору подумал о Кёко. Эта мысль пробежала в его голове словно молния, но задержалась на некоторое время. Он набрал побольше воздуха в лёгкие и зажмурился. А что если он никогда не вернется к ней? Будет ли она страдать по нему и переживать, что его не станет в ходе этой операции? Как поступит? Представив, как изменится жизнь Хасэгавы, если у нее появится другой молодой человек, Сатору сделалось совсем дурно. Вот уж чего ему не хватало… Такому точно уж не бывать! Он вернется с задания целым и невредимым, чтобы худшее из опасений никогда не произошло. Потом в сознании Годжо мелькнуло недовольное лицо Сугуру во время обычного завтрака в общежитии. Образ того как парень набирает палочками рис и отправляет его в рот, а потом выплевывает его, услышав смешную шутку Сатору, заставил улыбнуться. Годжо подумал о том, что нужно будет прочитать еще пару анекдотов и рассказать их Гёто как только все закончится. Следом в его подсознании появилась Сёко, курившая сигарету за сигаретой под окнами его комнаты… И сколько бы Сатору её не бранил за такие действия, она все равно не действовала ему на нервы. Она тоже стала по-своему дорога ему за время обучения. Решиться на план Ясуо становилось только сложнее, когда Сатору вспомнил всех близких ему людей. Правду же говорили, что перед смертью надышаться не получается… — Чего еще? — недовольно проговорил мужчина. — Да это… Эх, ладно. Ничего. Собравшись с мыслями, Годжо широко распахнул глаза и выпрямил спину, намереваясь встретить острие нодати достойно. Лезвие мелькнуло отблеском в темноте коридора и коснулось его шеи. Как голова сильнейшего шамана покатилась по грязному полу института вулканологии не видел никто, кроме Ясуо Хасэгавы.