***
— Скажи честно, Рёги, как тебе одногруппники моего сына? Мирай нахмурился, явно не понимая, почему Сэберо задавал ему такие странные вопросы. Очевидно же, что он всего лишь студент по обмену, который вот-вот уедет обратно в родной город и не скоро прибудет в столицу с новым визитом. Однако вместе с тем Рёги понимал, что пребывание в стенах Токийского оккультного колледжа уже наложило на него определенный отпечаток и домой он вернется немного другим человеком. Однако ему все равно было интересно, почему Сэберо заговорил на такую тему в нынешнем положении вещей. Они шли по заброшенному институту, то и дело спотыкаясь о разного рода мусор: балки, отколотую плитку, рассохшиеся предметы мебели. С чего бы задаваться вопросами окружения собственного сына во время операции по поимке магов из Греции? По крайней мере сам Мирай догнать ход мыслей господина Годжо не мог. Да и самого Сатору он далеко не всегда понимал. Видимо все Годжо были несколько не от мира сего и имели смещённые ориентиры по расстановке приоритетов в экстренных ситуациях. Как будто их в принципе слабо волновала накаленная обстановка и ничего не происходило. — Да нормальные? — рассеяно пожал плечами Мирай, пытаясь найти ответ. — Ну по крайней мере я привык к ним за месяц. Даже могу сказать, что мы подружились. — Это неплохо. С твоим отцом мне так и не довелось общего языка найти, — усмехнулся мужчина, поправляя оправу очков. Он показал рукой в нужную сторону, и они с Мираем свернули за угол просторного коридора, совмещавшего части института. — Как поживает он кстати? Почувствовав, как дернулось веко, Мирай глубоко вздохнул и постарался натянуть на лицо доброжелательную улыбку. Это было вовсе необязательно, но имидж клана сковывал его в выражении своего отношения ко внутренним делам. Нужно было соответствовать и держать язык за зубами, чтобы не выхватить от родителей в дальнейшем. Улыбаться было настолько же необязательно, как и господину Годжо было несколько неуместно спрашивать об этом. Если Годжо могли болтать лишнего в его присутствии потому что Мирай, как и его родственники, был тем субъектом, что мог держать язык за своими зубами, то о Великих кланах он такого сказать не мог. Палачей с детства учили аскетизму, уважению к более влиятельным шаманам и молчанию. Хотя сам Мирай и не мог сказать, что негласное правило «молчание — золото» работало так, как наставляли ему. — Хорошо поживает. Выбрав из множества вариантов столь ёмкую формулировку, молодой шаман сомкнул губы. В конце концов всегда можно было негласно указать на то, что с кланом палачей у всех отношения несколько натянутые и дальнейший разговор не имел никакого смысла. — Что ж, это звучит ободряюще. Пока ваш глава в здравии, можно не беспокоиться о том, что клан Рёги выносит беспристрастные и здравые решения, а также добросовестно исполняет приговоры Старейшин. Сэберо погладил цубу своей катаны и посмотрел под ноги, обступая размякшие от влажности коробки. — Хотите сказать, что если его не станет, то и справедливых приговоров не будет? — вскинул одну бровь Рёги. Годжо изменился в лице и сконфужено почесал затылок. Говоря об этом, он подразумевал нечто иное. Смутившись на справедливое замечание парня, что был едва старше его собственного сына, он шумно выдохнул и постарался найти нужные слова для обрисовки своей позиции. — Нет-нет, что ты, — мужчина добродушно усмехнулся. — Я имел в виду, что с ухудшением состоянии любого главы дела идут плохо. Всего-то… — А, понял. Решив не задавать дополнительных вопросов, Мирай скрестил руки на груди. Он посмотрел себе под ноги, ловко обступил разбитые стекла и немного ускорил шаг, поспевая за Годжо. Звук от его гэта раздавался внутри здания слишком громко для их миссии, того и гляди вычислили бы с минуты на минуту. Из головы Рёги никак не уходила назойливая мысль о том, что Сэберо что-то скрывал. Это чувство зародилось в нем еще тогда, когда трое братьев Годжо вызвались помочь с захватом греков. И лишь усугубилось после того, как Мирай услышал разговор Сатору с его дедушкой. Видимо дела в клане Годжо обстояли далеко не лучшим образом. Однако, как именно оставалось лишь догадываться за неимением каких-либо доказательств. Они миновали перемычку между корпусами института и оказались в очередном пустом коридоре с выбитыми окнами. Следующим этапом их маршрута была лестница с высокими ступенями, ведущая на третий этаж. Само пространство этой части института говорило, что за дверьми должен был располагаться лекторий для людей, особо интересующихся вулканами. — Будь готов к тому, что будет дальше, — сдержанно предупредил Сэберо, доставая из ножен катану. — Ты же в курсе, что они еб… — он вовремя осекся, вспоминая как жена бранила его за нецензурную лексику и набрал в легкие побольше воздуха. Забыл, что сопровождал несовершеннолетнего. — Они конечно все не в адеквате, Рёги, но эта — самая странная из них. Говорят, что на родине Эрида скармливала своим существам людей. — Серьезно? Для чего? — У меня нет предположений, это лишь голый факт из досье, которое нам прислали греческие коллеги. На родине она вне закона. Поэтому, когда мы их задержим, то ваш клан должен будет вынести обвинительный приговор и казнить её вместе с сообщниками. — Но мне никто не говорил про приговоры… То есть, — Мирай потер переносицу и покачал головой. — Обычно палача ставят от этом в известность… Перед тем как отправлять на задание… Мы контракты заключаем, вот. — Палачом старейшины уже назначили Марико Рёги. Она приняла контракт этим утром в Киото и уже к вечеру будет в городе с целью изучения досье и вменяемых грекам деяний. Говорят… У неё несколько иной подход к казням. Правда? Замерев, Мирай широко распахнул глаза. Он несколько удивился тому, что из всех возможных членов семьи бремя казнить иностранных нарушителей выпало именно Марико, чей рост едва превышал полтора метра. Почему-то в его голове иногда не укладывался тот факт, что она приходилась ему старшей сестрой с разницей в два года. — Ну да… Она немного на своей волне. Любит воображать себя судьей, — испытывая неловкость, парень усмехнулся. — Ладно, если они выбрали Марико, то я ничего не могу с этим поделать, — развел руками Рёги. — Пусть сносит им головы, надеюсь разрешат хотя бы посмотреть на это. На самом деле Мираю сделалось несколько обидно за то, что провести эту казнь поручили не ему. В конце концов, подобное мероприятие помогло бы ему выбить немного социального рейтинга в клане. Однако спорить со старшими он не имел морального права, поэтому пришлось сдержано промолчать о своем недовольстве. — Иногда удивляюсь той жестокости, что у вас в крови, Рёги, — хмыкнул Годжо, толкая дверь, ведущую в подсобное помещение. — Давай, за мной. Распрямившись, Рёги потянулся за веером, сложенным за поясом. Конечно было бы куда лучше, если бы его отправили вместе с Сатору, с которым они уже успели сработаться и найти общий язык, ведь Мирай хотя бы представлял на что способен товарищ. Проклятая техника Сэберо Годжо осталась для него загадкой. Спросить напрямую парень не решился, а мужчина, в свою очередь, предпочел скрыть подобный факт. Мирай бросил взгляд на катану. Искусно сделанное холодное оружие с изысканной цубой на которой выгравировали морские волны, говорили о том, что владелец сильно дорожил ею. Ни единой трещинки по всей длине, рукоять, оплетенная шелковой тесьмой. Сэберо определенно разбирался в проклятых орудиях как никто другой. Вспомнив, что собственное оружие таким совершенством похвастаться не могло, Рёги грустно поджал губы. Ничего, в конце концов он еще только учится, негоже тупить отличный меч во время обучения. Едва дверь отворилась в нос ударил резкий неприятный запах, заставивший шаманов закрыть ладонью дыхательные пути. Мирай словил себя на мысли, что в подсобном помещении отдавало смертью. Подобный запах он уже встречал, когда оказался в морге по определенной причине, и узнал его сразу же. Вонь формалина, пропитавшая комнату, не могла покинуть стен даже несмотря на широко распахнутое окно. Последовав за Сэберо, Мирай оглядел пространство помещения и остановил взгляд серых глаз на осколках стекла. Под ними образовалась лужа, слегка размывшая очертания круга, очерченного мелом на полу. Присмотревшись, парень отметил знакомые символы и шумно выдохнул. Дышать формалином было тяжко даже несмотря на развитые благодаря тренировкам легкие. Вдыхая ядовитые пары, парень чувствовал, как дыхательные пути прожигало изнутри. Если задержаться дольше нужного, то это сыграет с ними шутку злую. Допустить негативного исхода событий было никак нельзя. Одно было неоспоримым – Эрида действительно была в этой комнате, она оставила после себя эти следы и исчезла, предполагая закончить свою миссию. В подсобном помещении никого не было, кроме двух шаманов, оглядывавших осколки банок. И этот факт удручал. Намереваясь найти Эриду, Рёги был морально готов ко встрече. Ему хотелось как можно скорее расправиться с заданием и наконец-то вернуться в стены общежития Киотского оккультного колледжа. Соскучился по комнатке, ставшей ему родной за время обучения. Мирай пнул носком гэта целую стеклянную банку и направился ближе к окну. Вдохнув немного свежего воздуха ртом, он задержал взгляд серых глаз на том, что происходило у входа в институт. Трое шаманов, отправленные сдерживать Алексиоса, отлично справлялись со своей задачей. Их выдержке и навыкам можно было даже позавидовать. Особенно хорош в бою оказался старший из братьев Годжо, но как его зовут Мирай так и не вспомнил. Наблюдая за тем, как мужчины отбивались от выпадов гекатонхейра, Рёги не смог сдержать довольного смешка. Сэберо обошел периметр комнаты, сжимая в ладонях меч, и заглянул в приоткрытую дверь в самом конце помещения. Она, как и полагалось, вела в небольшую аудиторию, предназначение которой казалось предельно понятным. Махнув рукой, мужчина обернулся к Мираю. Тот, прикрыв ладонью рот, кивнул и поторопился покинуть подсобку. Шагнув в приоткрытую дверь, Мирай почувствовал себя неуютно. Он поднял взгляд на классическую аудиторию в виде амфитеатра и увидел женскую фигуру, сидящую в середине крайнего левого ряда. Она со скучающим выражением лица смотрела в окно. Угольно-черные волосы, собранные в пучок на затылке, идеально контрастировали с молочно-белой кожей и светлыми глазами. Внешне Эрида показалась чарующей. Было в ней что-то неестественное, что увлекало с первого взгляда. Но что стояло за этой красивой картинкой можно было узнать лишь, открыв её досье, где стоял весомый послужной список из экспериментов и бесчинств, которые она творила на родине. Недаром её имя совпадало с именем богини раздора. Своё семя Эрида успела посеять и в далекой Японии, однако не могла предположить заранее, что почва не примет его и корни начнут гнить с ошеломляющей скоростью. Тишину аудитории прервал хруст. Женщина обернулась на звонкий звук и устремила безжизненный и холодный взгляд на вошедших. Она смотрела отстраненно, словно бы не могла сфокусироваться на визитерах или не имела ни малейшего желания одаривать их хотя бы капелькой своего драгоценного внимания. Крупные серьги, что висели на мочках её ушей, качнулись, едва Эрида повернула голову. Подперев подбородок кистью правой руки, женщина нахмурила брови, выражая недовольство сложившейся ситуацией. Сложно было сказать, нравилась ли ей такая стычка в заброшенном институте вулканологии. Лицо Александриди, несмотря на всю его утонченность и пленительность, казалось совсем непроницаемым. Встав подле доски, Сэберо повернулся в сторону аудитории. Медленной поступью он подошел ближе к рядам сидений, лишь скрип от его туфель разразился в лекционном зале, прерывая тишину. Дождавшись, когда Эрида изобразит хотя бы мнимое удивление от их появления, мужчина кашлянул в кулак. — Александриди Эрида? От имени Старейшин нашей страны я призываю вас сдаться, — громко и четко произнес Сэберо, обращаясь к ней. В отличие от сына он говорил без режущего ухо японского акцента. — Тогда вам будет гарантирована справедливая казнь. Вскинув брови, женщина распрямила спину. Скучающее выражение покинуло её лицо, на смену ему пришло лёгкое недоумение. Без лишних слов Эрида поднялась с места. Медленным шагом она вышла в проход между рядами и остановилась, не готовая спускаться ближе. Сцепив руки в замок, женщина бросила взгляд светло-голубых глаз на японских шаманов и сдавлено выдохнула. — И где сильнейший? С учетом контекста, вопрос, заданный греческой заклинательницей, прозвучал грубо и неотесанно. Словно бы она не знала с чего стоило начать разговор с представителем японских шаманов. — Сильнейшего среди нас нет, — скрепя сердце ответил Сэберо. — Сдайтесь. — И ради чего тогда мы проделали этот путь? — проговорила Эрида, склонив голову набок. — Вам дали возможность прислушаться и помочь нам, пригласив сильнейшего выслушать моё предложение, но вместо этого вы приходите с пустыми руками и объявляете мне о казни. Не кажется ли вам это слишком… Недружелюбным? Посмотрев исподлобья, Сэберо поправил очки на переносице и недовольно пробормотал что-то себе под нос. Надменный тон греческой шаманки не внушал ему никакой надежды на то, что их диалог пройдет без сражения. Окроплять и без того грязные полы института кровью Эриды ему совершенно не хотелось. Он испытывал к ней огромнейшее презрение, скрыть которое так и не смог. — Если вы рассчитывали на тёплый прием после убийства не-шаманов, Окады Тору и отравления нашего студента, то глубоко ошибаетесь, госпожа Александриди, — пожал плечами Годжо. — У вас ещё есть шанс закончить наш диалог без ненужных жертв. Моё предложение более чем щедрое. — Мне наплевать на то, сколько не-шаманов погибло за этот месяц, — безразлично произнесла Эрида, после чего развела руками, браслеты на её кисти звякнули. — Куда больше моих сородичей умирает от тирании на родине. Руки главы культа сдавливают их шеи и не дают возможности распоряжаться своими талантами во благо!.. — Во благо чего? — Науки, конечно же, что за вопросы такие, — поджала губы женщина, недовольная невежеством оппонента. — Магия – ничто иное как учение. Самое могущественное на всем белом свете. Глупо не знать такое-то в вашем возрасте, — хмыкнула Эрида. Нахмурившись, Годжо сдержал себя от едкого комментария в адрес женщины. Он не собирался возмущаться на тему возраста, находя себя мужчиной в самом расцвете сил, однако такое высказывание несколько задело его. Наверное, если бы не белые волосы, которые можно было принять за седые, и темные брови, не создавалось бы ложного впечатления о его возрастной категории. — Моё предложение все еще актуально, — поспешил напомнить мужчина, подняв лезвие катаны. — Сдавайтесь, мы спокойно поговорим, и я пообещаю, что казнь пройдет безболезненно и легко. Наблюдавший за диалогом Мирай едва сдержал смешок, прикрыв рот веером. Насчет болевых ощущений Годжо явно приврал. Удар катаны всяко куда больнее ножа гильотины, который, по слухам, оставлял от себя ощущение прикосновения пёрышка. По крайней мере, Рёги читал такую информацию в какой-то потрёпанной книжке по истории Европы и причин не доверять ей не видел. — Я не согласна с таким предложением, — недовольно покачала головой Эрида. — Мне придется дать вам отпор. Расцепив ладони, женщина хлопнула в них. Браслеты-кольца, висевшие на её руке, звякнули в такт действию. Пространство амфитеатра в миг исказилось разрывом, полным холодной темноты. Атмосфера, исходящая от разрыва, заставила Мирая попятиться назад. Уровень проклятой энергии, наполнявший неизвестный субъект, ощущался запредельным и крайне нестабильным. При всем желании ни один шаман из окружения Рёги не мог похвастаться такой внушительной силой. Оторопев от энергии, исходившей из разрыва, Сэберо крепче сжал рукоять меча. Обернувшись к Мираю, он кивнул, призывая собраться с мыслями. Почерпнув из досье Эриды некоторую информацию, мужчина был морально готов к тому, что последует вместе с демонстрацией её проклятой техники. Из глубин червоточины показалась больших размеров морда, принадлежавшая существу отдаленно похожему на собаку. Мирай замер на месте, наблюдая за тем, как из разрыва показались еще две головы. Каждая из них была омерзительнее другой. Существо источало такой же резкий тошнотворный запах, что и разбитые склянки в подсобном помещении, отчего смотреть на него без скрываемого омерзения оказалось слишком трудно. Скалясь, оно наблюдало за двумя шаманами глазами пустыми и мутными. Из приоткрытых пастей стекала вязкая белесая слюна, капая на парты аудитории. Медленно переставляя уродливые когтистые лапы, чудовище вышло из разрыва, после чего пространство за ним закрылось. Выходило, что Сатору вовсе не заблуждался, когда говорил о том, что мастером над проклятиями являлась Александриди. Вот только он не учел, что помимо создания существ, она могла их скрывать и контролировать. Эта новость понравилась Рёги меньше всего. Кто знал, скольких Эрида была способна спрятать от посторонних глаз? Быть может у неё еще сотня подобных уродцев, которые готовы защищать её? От мысли об этом лицо шамана помрачнело, а нижнее веко дрогнуло. Зарычав, чудовище прогнулось в спине и приготовилось нападать. Вытянув ладонь, Эрида остановила порыв подопечного и обернулась к нему. — Я скажу, когда следует начинать, — тихо проговорила она на родном языке. — Будь послушным мальчиком. Заскулив, собака покивала одной из трех голов и виновато потупила взглядом пол. Возможно разумностью она обладала большей, нежели гекатонхейр, которого увел из-под носа Мирая и Сатору Алексиос, однако до конца оценить это не предоставлялось возможным. От мыслей о муже Эриды парня перекосило, и он помотал головой, чтобы отбросить от себя неприятные воспоминания о приключении в доках. — Нам следует поторопиться, — вполголоса произнес Сэберо, кивнув молодому человеку. Переглянувшись с господином Годжо, Рёги закусил нижнюю губу. Масштабы собаки, на его скромный взгляд, оказались в разы больше гекатонхейра, которого они встретили в доках, и проклятая энергия от неё исходила в разы сильнее. Это означало лишь то, что придется приложить немало сил для сражения. — Я покину эту аудиторию и доберусь до сильнейшего, — как ни в чем не бывало сказала Эрида. — Думаю, это не составит труда, ведь вы уже привели его сюда. Сэберо скривил лицо. Он предполагал, что присутствие Сатору не останется незамеченным, для того и выпросил себе в пару молодого шамана, которого можно было выдать за сильнейшего. Пускай Мирай Рёги и казался всего лишь способным студентом, немногие знали, что его рекомендовали к присвоению специального первого ранга. — Что ж, свой выбор вы сделали, — с нескрываемым равнодушием Сэберо пожал плечами. — Рёги, с этого момента ты можешь себя не сдерживать. — Но вы же сказали, что Марико… — Марико нужна будет тем, кого возьмут живыми, — отрезал Годжо. — Сейчас нужно действовать наверняка. Кивнув, Мирай раскрыл веер. Предельно поняв, что имел в виду Сэберо, он оглядел собаку. Избегая смотреть ей в глаза, Рёги сглотнул ком в горле. С такими огромными созданиями дел ему иметь не приходилось. Не испугавшись, парень шумно выдохнул, подготавливая себя к дальнейшим действиям. Ударив лапой по обветшалым партам, чудовище разрушило часть сидений в первых рядах аудитории. Из пасти одной из его голов раздался рык, больше похожий на предсмертное клокотание. Подпрыгнув на пружинистых лапах, пёс приблизился к японским шаманам и ударил лапой рядом с Мираем. Парень спешно отскочил в сторону и спланировал манёвр взмахом веера. Пускай техника искажения клана Рёги была самодостаточна, окажись рядом с ним Сатору, способный взрывать объекты, бой вышел бы короче. Однако несмотря на это, Рёги был не намерен отступать от своей цели. Вид огромной собаки, напитанной проклятой энергией до отвала, вовсе не казался ему безнадёжным явлением. Хладнокровие, которому дрессировали в его клане с пеленок брало верх над молодым шаманом, заставляя забыть о простых человеческих чувствах. Он взмахнул веером и рванул вперед. Ловко ступая по воздуху, Мирай поднялся наверх словно по ступеням. Способность искажать даже самые маленькие частички мира была для него сродни неуязвимости. Рёги контролировал куда больше, чем казалось на первый взгляд. И воздух не являлся исключением. Ловко взбираясь по мелким частичкам, которые едва заметно поблескивали под его носками, парень задержался на месте. Очередное движение веером и лапы собаки оказались замурованы в щепках, оставшихся после разрушения сидений. Воспользовавшись уязвимым положением противника, Годжо ловко пробежал под собакой и полоснул его живот острием меча. Существо, несмотря на открытую рану, едва ли потеряло возможность двигаться. Подпрыгнув на задних лапах, пёс оттолкнулся и выбрался из преград, сооруженных Мираем. Широко раскрыв пасть, он клацнул зубами левой головы и попытался ухватить Сэберо за ногу, однако претерпел неудачу. Ловкими движениями мужчина избежал участи стать кормом для неживого пса, и снова полоснул его, но в этот раз по лапам. Как и ожидалось, на морде не появилось никакого иного выражения, кроме неконтролируемой агрессии. Поджав губы, Годжо отступил назад, удерживая перед собой меч. Острие сверкнуло в тонком лучике осеннего солнца, что проникал через большое окно в стене. Удар массивной лапы оказался отбит филигранным движением катаны Сэберо. Наблюдая за тем как мастерски мужчина орудовал проклятым оружием, Мирай не смог сдержать внезапно возникший порыв уважения к сегодняшнему наставнику. Каждое движение Годжо казалось отточенным до состояния идеала, отчего его не достигали медленные, но грубые удары лап существа. Снова поднявшись в воздух, Мирай спрятал веер за пояс с вытащил катану из ножен. Сэберо, который напал на существо с другой точки подхода, бросил на него взгляд снизу, но даже несмотря на это отвлечение, он отбил очередной удар лапы и юркнул вниз. Крепко сжав эфес меча в руке, мужчина резко взмахнул, отрубая левую переднюю конечность. Зловоние, исходящее от пса, лишь усилилось, едва он лишился одной из своих лап. Заскулив, чудовище упало на потрескавшийся плиточный пол. Попытавшись подняться, оно потерпело поражение и снова рухнуло, виновато скуля. — Вставай! — рявкнула Эрида. — Вставай! Рассеяно посмотрев на пса, заклинательница вытянула ладонь, направляя большее количество проклятой энергии в надежде подпитать его. Несмотря на все усилия, что она совершала, чудовище лишь поскуливало и зализывало обрубок шершавым языком. Слюна капала на плитку и ударялась о поверхность с шипящим звуком. Не желая упускать такой шикарной возможности, Рёги направился в сторону пса. Пробежав по невидимым ступеням вверх, Мирай спрыгнул крепко удерживая оружие в ладонях. Лезвие вошло в плоть чудовища как нож в масло. Громадная голова покатилась по старой плитке, полопавшейся от времени, и остановилась подле ног Эриды. Капелька мутно-фиолетовой крови попала на её белоснежное пальто, пачкая его. Некоторое время женщина смотрела на отрубленную голову взглядом тупым и отрешенным, пытаясь сопоставить в голове произошедшее. Отряхнув катану от крови чудовища, Мирай поднял взгляд. Две оставшиеся головы потеряли бдительность и поскуливали от ощутимой боли. Видимо, пока контакт с создательницей был силён, создание не сильно чувствовало физические неудобства и было неуязвимо, но, когда Сэберо нарушил их контакт, отрубив лапу, выстроенная Эридой связь начала рушиться. Женщина накрыла лицо ладонями и вытерла испарину со лба. Она была не в силах принять поражение, отчего рассеяно попятилась назад. С её уст сорвался вопль, больше похожий на тот, когда людей сжигали заживо. Искренний, болезненный и очень громкий, словно бы Эрида всеми фибрами души имела особую метафизическую связь со своим творением. Подойдя ближе к псу, Сэберо занес меч. Вторая голова поддалась ему без особых усилий. Зачесав ладонью волосы, покрывшиеся испариной, Годжо кашлянул в кулак и едва заметно кивнул Мираю Рёги, напоминая про дальнейший план их действий. Эрида наблюдала за тем как истязали её единственного защитника с ужасом в глазах. Она и подумать не могла, что одна из голов слетит настолько быстро, а следом полетит и вторая. Не могла она также предугадать и того развития событий, что окажется в самой настоящей западне, не успев подготовиться. Если бы она предполагала, что учудит Алексиос, то наверняка собрала бы больше подопечных, способных защитить в трудную минуту. Вместо пылающего гнева или ненависти, которое могла испытать мать по отношению к мучителям свои детей, Эрида почувствовала лишь как страх сковал тело. Крик, что застыл на её губах, казался самым ужасным звуком на свете. Знала бы она раньше, что ждет её на чужбине… Накрыв трясущейся ладонью рот, Александриди упала на колени, с ужасом наблюдая за действиями Сэберо. У неё еще оставался шанс выбить реванш, но веры в него не было. И силы, которые она использовала, были уже на исходе. Создать что-то новое на основе материалов, оставшихся от Цербера, ей не удастся. Пожалев о том, что скрывать более одного чудовища она не могла, Эрида обхватила голову ладонями и зажмурилась. Оставалось лишь молиться своим божествам, чтобы они смилостивились над ней и предсказание пифии оказалось неточным. Женщина набрала в лёгкие воздуха и задержала его. Глубокое дыхание должно было помочь привести в порядок хаотичные мысли, но собраться Александриди не могла. Мирай, отвлекшийся на женщину, увернулся от оскалившейся челюсти пса. Клацнув зубами, создание зарычало и постаралось ухватить шамана. Поскольку оставшаяся голова не вызывала особого беспокойства, парень ловко обошел пса и направился к Эриде, сидевшей около трибуны. Остановившись подле Александриди, Мирай протер лезвие клинка белоснежным платком, который привык держать при себе. Он посмотрел на жалкую картину: еще некоторое время назад Эрида была уверена в своих силах, требовала увидеться с сильнейшим и ставила ультиматумы, а сейчас жалко поскуливала не то от страха, не то от осознания собственной никчемности. — У вас есть возможность сказать что-то напоследок, — произнес Рёги, рассматривая темные локоны Эриды, выбившиеся из прически. Подняв на него взгляд заплаканных голубых глаз, женщина изогнула брови в мольбе к своим богам. Некоторое время она молчала, беззвучно шевеля полноватыми губами, а когда её молитва была окончена, то только и смогла произнести: — Когда-нибудь тебя постигнет та же участь.***
Коснувшись гудящей головы ладонью, Сатору попробовал подняться с грязного пола, покрытого мелким строительным мусором. Он хрипло выдохнул, набирая в легкие побольше воздуха и закашлялся. Лающий кашель раздался эхом по длинному узкому коридору, доставляя молодому человеку физический дискомфорт. Сплюнув кровяной сгусток, появившийся во рту, Годжо встал на четвереньки и попытался ухватиться за обветшалое ведро, покрытое ржавчиной. Едва ли он мог сказать, что такое пробуждение ему понравилось, но доля благодарности мужчине, который помог ему прервать круговорот пространств, все же присутствовала. Сатору хрипло вздохнул. Наверняка таким образом действовала проклятая техника Адамантии, но большего он сказать не мог. Не был уверен в том, действительно ли это было так. Он знал о Ксенаки ничтожно мало и вряд ли мог ответить адекватно хотя бы на один вопрос о ней. Заклокотав, Годжо поморщился. Этого ему еще не хватало – больного горла. С трудом поднявшись на ноги, парень посмотрел на Ясуо Хасэгаву, лежавшего на полу в неестественной позе. Видимо, когда он отключился, то сильно ударился головой об плиточный пол и потерял сознание. Выглядел мужчина гораздо хуже, чем, когда они вошли в здание института. Из этого напрашивался вывод, будто Адамантия выкачивала жизненную силу из тех, кто попадал под действие её проклятой техники… Однако наверняка Сатору в этом уверен не был. Уж больно нетипичным для него казались умения греческой заклинательницы. В очередной раз кашлянув, Сатору поморщился. Едва ему стало чуточку легче, он поспешил к Ясуо, которому была необходима хотя бы чья-то подмога. Учитывая, что в оказании медицинской помощи Годжо не считал себя сильным, он решил лишь удостовериться в том, что с наставником все в норме. Шатающейся походкой Сатору подошел ближе к внешне безжизненному телу мужчины и присел на корточки рядом с ним. Ощупав широкую шею Хасэгавы, он облегченно вздохнул, когда почувствовал пульс. К счастью, Ясуо был жив и объясняться перед Кёко о том, что произошло в институте не придется. Если бы с её дядей что-то случилось, она бы наверняка не смогла бы простить Сатору за такую неосмотрительность по отношению к её близкому человеку. Отчасти Сатору и сам переживал за то, что с Хасэгавой что-то могло случиться. Он осмотрел пальцы ладоней мужчины. И правда, все как Ясуо говорил ему в коллективном сне — в реальности его левая рука была травмирована и мизинец на ней был уродливо оттопырен, а сверху кто-то наложил гипс. Это показалось парню странным, ведь можно было просто вылечить обратной проклятой техникой и не париться. Но видимо «старик» Хасэгава предпочитал иные методы по заживлению ран. Опомнившись, Сатору подскочил на месте и пощупал свою шею. Убедившись, что все на месте, он облегченно выдохнул и усмехнулся. Матушка наверняка расстроилась бы, если бы он домой не вернулся. И отец тоже… И Кёко тоже. Отогнав от себя назойливую мысль о слабости из-за близких, Сатору шумно вздохнул. Он посмотрел в пустой коридор через левое плечо и прикрыл глаза, сосредотачиваясь на ощущениях вокруг. Почувствовав, что на втором этаже, прямо над ними, притаился кто-то из заклинателей, Годжо недовольно поморщился. До него далеко не сразу дошло, что случилось в коридоре. Пришлось напрячься и вспомнить, что именно происходило с ними, сопоставить какие-то факты и просто задуматься о том, какой проклятой техникой владела Адамантия. Судя по тому, как молодой человек себя чувствовал, в его душе притаилось ощущение, будто бы они с Ясуо просто выпали на некоторое время из жизни. Бросив взгляд на наручные часы, Сатору отметил, что времени прошло не так много, как могло бы. Видимо, пока они лежали в бессознательном состоянии и наслаждались коллективным сном, в реальном мире не прошло и десяти минут. Повезло, что выпутаться они смогли раньше, чем Адамантия нагрянула проверить первый этаж. Скорее всего, она не устояла бы перед возможностью перерезать глотки незадачливым японским шаманам и была бы такова. Поморщившись от воспоминаний о вязком и отвратительно длинном сне, Годжо отрицательно помотал головой. У них получилось освободиться, а это значило лишь то, что хитростью и изворотливостью Адамантию можно было взять без особого труда. Возможно Рёги и отец еще не успели добраться до Александриди и только следовали к ней… Раздавшийся вопль заставил Сатору подскочить на ногах. Удивившись такому звуку, он настороженно повертел головой по сторонам, пытаясь отыскать источник звука. Это точно был не голос Адамантии. Да и откровенно говоря Сатору был уверен, что его противница не сможет выступить открыто. Она, несмотря на свою противоречивость и нескрываемое раздражение едва ли могла похвастаться успешными физическими навыками. При всем этом недооценивать Ксенаки не стоило. Пускай она и предпочитала работать из тени, она явно не могла ожидать того, что он сможет выпутаться из расставленной паутины. Несомненно, Адамантия старалась. Она проделала достойную работу, за которую её можно было смело похвалить и выплатить щедрое жалование, но вместе с тем абсолютно не учла того, что те самые школьники, над которыми она откровенно глумилась во время их первой встречи, были одними из сильнейших шаманов настоящего времени. Выходило, что единственной возможностью подобраться ближе к Адамантии — было подступить из тени. Осознавая, что придется прогнуться под обстоятельства Сатору недовольно промычал. В открытом столкновении он тоже смог бы сразить гречанку и вернуться с триумфальной победой. При этом Сатору абсолютно не учитывал того факта, что Адамантия в принципе могла быть не готова к сражению. Вероятнее всего, создание подобной ловушки потребовало немало усилий и проклятой энергии, отчего женщина могла быть элементарно не в силах постоять за себя. Почесав затылок, Сатору постарался сопоставить все эти факты в голове. Стоило запастить терпением, подобраться со спины и задержать. Вероятнее всего Ясуо бы подсказал какой-то иной путь, к которому они бы могли прибегнуть, но видимо ловушка сильно измотала его. Выдохнув, парень подхватил веревку, которую обронил Хасэгава и виновато хихикнул, намереваясь оставить наставника на полу. Однако подумав о том, что Кёко не погладит его по голове за такое отношение к её ближайшему родственнику, он нехотя перетащил ослабшего Ясуо и облокотил его о стену. Убедившись, что мужчина устроен нормально, Сатору распрямился и направился прямиком к лестнице, ведущей на второй этаж. В отличие от того места, где они оказались, теперь ни тяжелый воздух, ни бесконечные пространства шамана не преследовали. Все было нормально. Настолько нормально, насколько могло. Еще раз оглянувшись в пустоту коридора, Годжо покачал головой. Если бы ему кто-то рассказал про такой же бесконечный коридор, он бы лишь пальцем у виска покрутил и попытался найти кучу причин почему такое невозможно создать с помощью проклятой техники. Однако раз Ясуо сказал ему, что сама суть и природа проклятой техники греков отличалась от обычных способностей японских шаманов, то стоило держать в голове такую информацию и не забывать о ней. В конце концов кто знает, что произойдет дальше и как далеко сможет зайти противостояние. Годжо лихо преодолел ступени и вбежал в узкий коридор второго этажа. Тесный коридорчик, абсолютно точно повторявший убранство того, что находился ниже, оставил после себя некомфортное ощущение. Потерев глаза, Сатору убедился, что все в порядке. На этом этаже не было Ясуо Хасэгавы, которого Годжо усадил спиной к стене и оставил дожидаться своего возвращения. Значит он точно не во сне и пространство просто максимально похожи друг на друга. Пройдясь вглубь коридора, Годжо шаркнул ногой и скривил лицо от неловкого движения. Остановившись, парень прислушался, не было ли каких странных звуков вокруг. Видимо Адамантия еще не поняла, что он смог выбраться из той паутины, которую она сплела на первом этаже. От мыслей об этом Сатору заметно повеселел. Ему абсолютно точно не хотелось выдать себя раньше времени и дать гречанке понять, что её план потерпел крах. Продолжив двигаться вперед, Сатору посмотрел по сторонам. Все было практически также, как и на первом этаже. Разве что другие плакаты висели на стенах, да мусора было несколько поменьше. Скорее всего подростки и бездомные предпочитали не забираться так высоко и довольствовались малым. Обшарпанные стены института не вселяли никакой надежды на Сатору. Рассматривая обветшалый реквизит, он то и дело ловил себя на мысли о том, что построить музей-институт в таком месте было тупейшей из идей. Например, сам бы он ни за что не поехал в такие дали, чтобы посмотреть на макеты вулканов и чучела животных, а лекции и в интернете можно было послушать. Иначе зачем их вообще на видеохостинги выкладывали? Крепче сжав в руке веревку, Годжо едва слышно выругался. Он чувствовал себя безумно разозленным на Адамантию за то, как она с ними поступала. Игралась, словно кошка, которая загнала мышей в угол, и, скорее всего, радовалась тому, что смогла придумать такую восхитительную идею по пленению противников. От мыслей о недовольном лице Ксенаки Сатору нахмурил брови. Не хотелось её видеть, но если это был последний раз в его жизни, то тогда стоило поскорее найти цель и уговорить сдаться. Либо схватить её. Либо покалечить взрывной волной и связать руки за спиной… Идей о том, как надлежало поступить с надменными греками в голове сильнейшего шамана прибавлялось и прибавлялось. Он даже почувствовал укол вины за собственную жестокость, но быстро одернул себя. Какая ему вообще разница? Греков вот вообще не волновало то, как чувствовал себя Сугуру, пострадавший по их вине. Или бедолага Окада Тору, угодивший в смертельную ловушку. Сатору остановился. Почувствовав знакомую энергию, он устремился аккурат в ту сторону, откуда она сочилась. Её было невозможно спутать с чем-то другим. Отчасти она напоминала ему тёплое солнце, запах весенних свежих одуванчиков и трупное зловоние. Как это могло умещаться в одном предложении Годжо совсем не понимал. В первый раз ему показалось, что это у Ксенаки такой парфюм паскудный, что от неё разило за километр, или что она, как и все европейцы неприятно пахла… От мысли об этом Сатору съёжился. И как он сразу не понял, что Адамантия маг? Наверное, следовало чаще развивать свои навыки восприятия, чтобы в будущем не угодить в западню из-за невнимательности. Цыкнув, парень свернул налево и поторопился обогнуть еще один коридор, чтобы добраться ко входу в служебные помещения. Чутье подсказывало ему, где именно затаилась Адамантия. Заглянув в приоткрытую дверь в самом конце технического коридора, Сатору обнаружил одиноко стоящую фигуру у мутного окна. Девушка смотрела вдаль и что-то шептала себе под нос. Смысл её слов едва ли доходил до его ушей, даже если бы она говорила на японском ситуация бы не изменилась. Бессвязное монотонное бормотание эхом отдавалось от стен пустого помещения, где находилась Адамантия. Со стороны она казалась растерянной. Наверняка еще не успела понять, что её ловушка не сработала. Или поняла и пыталась сделать что-то для собственной защиты. Сатору поморщился, пытаясь предугадать то, чем занималась Ксенаки. Подняв голову, Ада закрыла глаза. Вскоре её шепот прекратился, после чего она осталась стоять в полнейшей тишине. Потерев висок, Сатору постарался абстрагироваться от внезапно появившейся резкой головной боли и переступил дверной проём. Не в его стиле было красться и прятаться. Если предстояла схватка, то бить надлежало первым. Парень шумно выдохнул и посмотрел на толстую веревку в своей ладони. Выдался идеальный момент для того, чтобы схватить гречанку. Если она потеряет сознание, то и доставить её к нужному месту не составит труда, и, скорее всего, это поможет Ясуо скорее прийти в себя, очнуться от её чар. Чем быстрее начнет, тем раньше закончит. Он откинул веревку на пол в видное место и вытянул ладонь. Скрестив средний и указательный пальцы, Сатору прикинул какой силы взрывная волна должна была угодить по Адамантии и причинить ей как можно более серьезные травмы. Остановив взгляд на оконных рамах, он набрал в легкие больше воздуха. Для взрыва бы идеально подошли трубы, которых в небольшом помещении оказалось предостаточно. Кабели электричества, несмотря на то что ими давно не пользовались, все еще могли быть отличным проводником для энергии. Кто знает, если наполнить их проклятой энергией, вдруг они смогут создать нешуточную преграду? Или, например, если завалить Аду грудой металлолома, то навряд ли она сможет выбраться без посторонней помощи. — Синий. Раздавшийся взрыв эхом прошелся по помещениям института вулканологии. Звонкий звук выбитых стекол оглушил Сатору на некоторое время, заставляя закрыть уши. Полопались и пластмассовые трубы над оконным проемом. Вместо ожидаемых проводов на Адамантию вылилось некоторое количество затхлой воды, что осталась еще с тех времен, когда институтом вулканологии активно пользовались. Не растерявшись, Годжо создал еще одну вспышку, куда мощнее предыдущей. Она раздробила остатки кирпичной кладки в стене, выбивая оконную раму. Осколки от кафеля отлетели в сторону оглушенной взрывом Ады, нанося физические увечья. Вследствие новой взрывной волны Адамантия закричала и отшатнулась. Сознание её затуманилось, отчего девушка застыла в неестественной позе, накрывая голову дрожащими руками. Заторможенное состояние, в которое впала греческая заклинательница продолжалось непродолжительное время, после чего Ада с большим трудом воспротивилась физиологическому процессу ступора. Она обернулась, вытирая рукавом светло-бежевого пальто тонкую струйку крови из носа и закрыла ладонями лицо. Её мозг буквально разрывало на части. Голова закружилась, из-за чего передвижение стало едва возможным. Накрыв рот трясущейся ладонью, Адамантия сдержала рвотный позыв и постаралась собрать мысли воедино. Она ощупала свое округлое личико и поднялась пальцами выше, к правой глазнице. Осколок плитки, отлетевший при разрушении стены, все-таки сыграл на руку Годжо. Намереваясь просто схватить девушку, он и не предполагал, что сможет нанести ей настолько тяжелое увечье. Зияющая дыра, расположившаяся на месте, где раньше был симпатичный глазик карего цвета, будто бездна смотрела на шамана. От осознания, что он изуродовал гречанку в глубине души Сатору возрадовался. Попытавшись одёрнуть себя от той мысли, что он не должен был испытывать такие чувства, Годжо скривил губы. Какая ему вообще разница, что с ней станется? Адамантия получила по заслугам за все то, что сделала и лишь собиралась воплотить в жизнь. К тому же раз её казнят… Мёртвым ведь не нужны глаза, не так ли? Сатору замер на месте, рассматривая то, как жалобно выглядела девушка, еще несколько дней назад источавшая язвительные комментарии. Тогда она казалась уверенной в своем превосходстве. Замешавшись на секунду, он едва успел увернуться от ответного выпада. Небольшого размера кинжал с резной ручкой пролетел по левую сторону от парня аккурат рядом с кончиком уха. Однако достигнуть цели так и не смог, ведь оглушенная Адамантия едва ли могла сфокусировать взгляд единственного уцелевшего глаза. Лицо Адамантии, залитое кровью, исказила гримаса отчаяния от поражения. Глядя на неё становилось очевидно, что она смирилась с участью, уготованной ей, но из последних сил пыталась дать отпор хотя бы фактически и делала для этого все возможное. — Снова ты! Тон её был не менее ядовит, чем в их прошлую встречу. Однако теперь Сатору вовсе не испытывал жгучей ненависти к Аде. Он был удовлетворен тем фактом, что хамоватая и наглая гречанка смогла получить по заслугам. Еще больше радости вызывал тот факт, что Сатору сам приложил руку к тому, чтобы довести её до такого жалкого и ничтожного состояния. В идеале, конечно, она должна была умолять его сжалиться над ней, но его устраивало и такое положение вещей. — А кого еще ты рассчитывала увидеть? — не сдержал глумливого смешка Годжо. — Ты уж извини, что тебя уделал какой-то школьник. Сама понимаешь… — Сукин ты сын! — выпалила Ада, скаля зубы. — Ну ты так про мою маму-то не говори, она отличная женщина, — недовольно протянул Сатору, укладывая руки в карманы брюк. — Скажи ведь не ожидала, что тебя всухую сделают? Адамантия вытерла ладонью кровь со лба и трясущимися пальцами накрыла правый глаз. Она открыла рот, чтобы что-то произнести, но вместо этого беззвучно заплакала. — То-то же, — уголки губ Сатору приподнялись в улыбке. — Надеюсь ты почувствовала себя паршиво-паршиво за все те разы, когда называла сильнейшего шамана школьником. Оторопев, Адамантия подняла единственный уцелевший глаз на Сатору. Медленно шевеля губами, она пыталась переварить информацию, которую он пытался до неё донести. Неужели они могли настолько облажаться? Эрида даже не удосужилась навести какие-либо справки о том, сколько ему лет и как его зовут? Это казалось издевательством чистой воды. Они как самые настоящие придурки тратили время на поиски иголки в стоге сена, а тем, кого они искали, оказался парнишка-альбинос с юношеским максимализмом и в ботинках-челси от Диор. От осознания тупости собственной наставницы, Адамантия рухнула на пол и свесила голову. Всё это звучало как полнейшая издёвка со стороны Вселенной. Как можно было настолько ошибиться? Она никогда бы не подумала, что сможет выглядеть как полнейшая идиотка, и только после вопиющего поражения смогла осознать насколько разбита оказалась. — Так сильнейший… — тихо проговорила Ада, рассматривая капли крови на остатках плиточного пола. — Мы искали… Подростка… Она ударила себя по голове ладонью и схватила за волосы, покрытые смесью тухлой воды и собственной крови. Для того чтобы расплакаться в голос у неё даже не хватило сил. — Все верно! — Сатору кивнул. — Меня, конечно, удивляет тот факт, что вы об этом не знали... Все шаманы Японии знают обо мне. Но и вы не шаманы Японии, — он недовольно нахмурился, словно ущемленный тем, что его персону не одарили должным вниманием. — Ну так что… Сдаешься? Парень наклонился и посмотрел на пораженную Адамантию. Некоторое время она сидела неподвижно, смотря в одну точку. Пощелкав перед лицом девушки пальцами, Сатору напомнил ей, что все еще ожидал ответа. — Ну? Так ты сдаешься? Да? Ада подняла залитое кровью лицо. Ей не оставалось ничего, кроме как позорно признать свое поражение. Вернуться в Грецию она не сможет. Будет сопротивляться — пацан добьет её. А умирать от его рук в её планы не входило. — Сдаюсь, — нехотя произнесла Адамантия. — Правильный выбор. Достав из кармашка гакурана солнцезащитные очки, Сатору внимательно посмотрел на стёкла. Убедившись в том, что они остались целыми и ни единой трещинки не появилось, парень водрузил их на переносицу. Едва свет перестал его слепить, он поплёлся за верёвкой, которую откинул при входе в техническое помещение. Удивленный тому как покорна оказалась Адамантия, Годжо поднял с пола верёвку и подошел ближе. На пару минут он остановился, рассматривая гречанку. К своему стыду парень всё ещё не испытывал ни капельки сожаления к ней. И пускай дело, по большей части касалось его ущемлённого самолюбия, Сатору испытывал на греков обоснованную злость. Из-за них Сугуру получил серьезные травмы, из-за них на ножке Кёко был едва заметный шрамик от акульих зубов, из-за них погиб достаточно способный и сильный Окада Тору. Дальнейшая судьба Адамантии казалась ему справедливой карой за все деяния греческих заклинателей, оттого и угрызений совести Годжо не испытывал. Перевязав руки Адамантии тугим узлом, Сатору расслаблено вздохнул.***
Покачивая ногами, Кёко наблюдала за тем как греческую заклинательницу усадили в машину. Измазанное кровью лицо Адамантии вызвало у неё некоторое недоумение, которое она не решилась озвучить. Сатору, вернувшийся вместе с ней в гордом одиночестве тоже удивил её. Испугавшись за дядю, она тотчас же подорвалась с раскладного стульчика, стоявшего снаружи палатки, и побежала к Годжо, едва он передал Адамантию ассистентам. — Сатору, где дядя Ясуо? Хасэгава остановилась около него и подняла взгляд обеспокоенных карих глаз. Несколько стушевавшись, Годжо поправил оправу очков и шумно вздохнул. Как-то не успел придумать как объяснит триумфальное одиночное возвращение. — Спокойно-спокойно, — вытянул ладонь молодой человек, останавливая девушку. — Я сейчас вернусь за ним, Кёко. Всё под моим контролем. — Что случилось? — Долгая история, — вздохнул Сатору, потирая шею. — Посиди ещё тут с Сугуру и мамой моей, я вернусь скоро. Думаю, отец с Мираем тоже закончили… Заодно их найду. — А учитель Яга? С ним-то что? — Ни малейшего понятия, — Годжо повел плечами. — Давай, не скучай, я за твоим стариком. Он наклонился и быстро чмокнул девушку в лоб сухими губами. Отстранившись, Сатору зашагал обратно в сторону института вулканологии и обернулся, чтобы помахать напоследок. — И ничего он не старик! — крикнула Хасэгава ему вслед. Поджав губы, Кёко поспешила обратно в палатку. Сугуру, сидевший рядом с матерью лучшего друга, потряс в руке термос и недовольно поморщился, кофе почти закончился, а бодрости у него все еще не прибавилось. Да и не нравилось ему без дела сидеть, пока другие сильные шаманы противостояли греческим заклинателям. Вот дали бы ему волю, он бы им такое устроил, что вовек не забыли бы… — Ну что там? — Кацуми размяла затекшие плечи и потянулась. — Новости какие-то есть? Кёко плюхнулась на пустую кушетку, поставленную на всякий пожарный случай, и скрестила руки на груди. Тревога за дядю росла в её груди с каждой секундой, что она думала о самом дорогом родственнике. Оттого найти себе места Хасэгава не могла. Она посмотрела на мирно спящего Тадеуша и хмыкнула. — Сатору… Он привел свою цель, — произнесла она и поникла. — Но почему-то дяди с ним не было. — Так может они разделились? — Сугуру сощурился, смотря внутрь термоса, что он намеревался в нем разглядеть одному Будде известно было. — Чтобы быстрее закончить. — Тогда почему он не вернулся? — нахмурилась Кёко. — Дядя бы не пустил Сатору одного! Вообще-то он очень ответственный человек! — Ладно-ладно, — мягко произнесла Кацуми. — Кёко, успокойся, если бы с твоим дядей случилось что-то серьёзное, то Сатору бы сразу сказал об этом или позвал бы меня с собой, чтобы я помогла с лечением. Поднявшись с места, госпожа Годжо подошла ближе. Она уложила тёплую ладонь на голову Хасэгавы и бережно погладила девушку по сухим волосам. Кёко прикрыла глаза, чувствуя, как приятно отзывалось в ней такое простое взаимодействие. Ладони Кацуми казались настолько уютными, что сразу же отступали все тревожные мысли и на смену им приходило только что-то светлое и невесомое. На секунду в голове промелькнула мысль, были ли у её матери такие нежные и заботливые ладони… — Вот увидишь, они скоро вернутся. Кёко вскинула голову, чтобы посмотреть на личико госпожи Годжо и выдавила из себя слабую улыбку. Хотелось бы чтобы мысли женщины оказались материальны и все было именно так как она говорила. В конце концов дядя Ясуо был сильным мужчиной и шаманом уверенным. Вряд ли что серьезное случилось, если Сатору не сказал. Пришлось признать, что Кацуми говорила вещи, имевшие право на существование. Грузно вздохнув, Хасэгава поникла. — Тебе так дядя дорог, что это трогает, — умилилась искренним эмоциям девушки Кацуми. — У тебя кто-то еще из родственников есть? Смущенно потерев подбородок, Кёко поспешила отвести взгляд от проницательных голубых глаз Кацуми. Сугуру подобных тем не страшился, потому подпер голову рукой и, отставив термос, внимательно посмотрел на подругу. Когда он прищуривал глаза, то походил на хитрого лиса, задумавшего что-то неладное. — Да есть конечно, — щеки Кёко покрылись лёгким румянцем. — Бабушка с дедушкой. В клановой резиденции живут на Тасиро… Кацуми присела рядом с девушкой и слегка обняла её, чтобы ободрить. — А у тебя, Сугуру, родители есть? Парень замялся. Не ожидая услышать такого рода вопрос в свой адрес, он растерялся. Поскольку заранее он никаких ответов не заготовил, то поджал губы, обдумывая что следовало ответить. — Да я… — он почесал затылок. — Я из не-шаманской семьи, если честно… — Я ведь у тебя не это спросила, — чуть обижено произнесла госпожа Годжо. — Мама и папа у тебя есть? — А, да, есть, — пристыжено ответил молодой человек. Его смутило то, что он недопонял суть вопроса. — И бабушка. Но я видел её в последний раз года три назад. У нас натянутые отношения. — Эх, а я думала, что в не-шаманских семьях хотя бы нормальные взаимодействия между родственниками, — трагично протянула Кацуми. — А что, в великих кланах все не так? — удивилась её словам Кёко. — Видишь ли, не совсем, — пожала плечами женщина. — Великие кланы скорее хотят укрепиться в шаманском мире и дать более уникальное потомство. О совершенствовании семейных связей и внутреннем уюте как-то особо никто не думает… Хотя должна признаться, что у нас еще все не так плохо, как например в клане Зенин или Камо… А хотя… Клану Камо так-то до Зенин далеко. Вот уж где странное представление о семейных ценностях. Кёко покачала головой, примерно представляя, что мать Сатору имела в виду. Её бабушку с дедушкой тоже с натяжкой можно было назвать любящими и понимающими. К сожалению, лишь после того как Кёко чуть не покончила с собой, родственники задумались о том, что помимо нравоучений, тренировок и правил есть что-то еще. Однако преступить свои ценности Иошико так и не смогла, отчего справлялась о жизни внучки в Токио через кого-то. Чаще всего Кёко звонила госпожа Накамура и интересовалась всё ли у юной Хасэгавы хорошо. Снова посмотрев на женщину, Кёко смутилась и попыталась понять почему та не испытывала никакого негатива в её адрес и вела себя очень дружелюбно. Если Годжо великий клан, то наверняка и они хотели дать более совершенное потомство… И на Сатору явно никто не собирался останавливаться. От мысли об этом Хасэгаву передёрнуло. Она потупила взглядом пол и тяжело вздохнула. По какой-то причине на неё навалилась тоска, вызванная подобным разговором. Больше всего ей не хотелось, чтобы идиллия, образовавшаяся между ней и Сатору досрочно оборвалась по вине кого-то извне. К тому же в последнее время Кёко все больше и больше думала о том, что когда-то ей придется вернуться в родные стены клана Хасэгава и заниматься островными делами. Однако также она думала и об абсолютно противоположной стороне медали… Что если все-таки получится остаться в Токио рядом с любимым человеком? Смогут ли их чувства пройти проверку временем и останутся ли они так же искренни друг к другу как сейчас? Этого Хасэгава не знала наверняка. Но грезила о таком исходе событий. — Как-то я проголодался… — внезапно произнес Сугуру, вставая со складного стульчика. — Пойду сэндвич возьму у ассистентов. Будете? Кёко отрицательно покачала головой, Кацуми желания тоже не изъявила. Не получив заявок на перекус, Гёто вышел из палатки, поправляя тугой пучок на затылке. В глубине души Хасэгава понимала, что Сугуру вовсе не сэндвича захотел. Видимо из-за атмосферы в палатке ему стало не совсем комфортно и захотелось пройтись, да выкурить сигаретку-другую. Она давно заметила, что некоторые темы выбивали его из колеи и Гёто терялся. Видимо, семейный вопрос острее некоторых других отдавался в его душе. — Вы такие забавные, — дружелюбно улыбнулась Кацуми, когда вход в палатку закрылся. — Сатору очень повезло, что рядом с ними такие замечательные ребята. — Мы… Ну… — Хасэгава зардела, пытаясь подобрать слова. Не привыкшая получать похвалу от взрослых людей, девушка поспешила отвернуть голову. Она смущенно сжала губы в тонкую полоску и зажмурилась, проклиная себя за то, что не знала, что ответить на такой комплимент в их с Сугуру адреса. — Мы стараемся друг друга поддерживать! — наконец, смогла изречь девушка. Добродушно рассмеявшись, Кацуми снова погладила девушку по волосам. Она чуть склонила голову, словно заискивая перед ней, и улыбнулась. — Знаю, ты сейчас подумала о том, что мы не разрешим Сатору строить с тобой отношения, после всей этой чепухи про кланы, — с некоторой серьезностью в голосе проговорила женщина. — Так ведь? Робко кивнув, Кёко продолжила смотреть в сторону. — Ты мне очень нравишься, Кёко, — с улыбкой сказала госпожа Годжо. — И я бы очень хотела, чтобы это чувство было взаимным. — Что вы! Конечно это взаимно! — воскликнула Хасэгава, вскочив с кушетки. — Я… Правда… — она смутилась и почесала затылок, ровно так же, как это делал Сатору в неловкие моменты. — Правда я не очень понимаю за что могу нравиться, госпожа Годжо… Улыбнувшись, Кацуми похлопала по месту рядом с собой, призывая девушку сесть обратно на кушетку. Когда Кёко послушно опустилась на сидение, то женщина протянула руку и уложила её на плечико Хасэгавы. Она была рада, что подобным разговором смогла не только отвлечь девушку от грустных мыслей о дяде, который не вернулся из здания института, но и расположить её к себе. — Ты добрая, я это вижу, — констатировала факт женщина. — Доброе сердце — одно из лучших человеческих качеств. Ведь мы все-таки люди, а не только марионетки Старейшин…***
Оттащив женское тело к луже формалина, Мирай скривился от неприятного запаха. К его огромному сожалению вонь от вещества дополнилась душком свежей человеческой плоти и у нормального человека вызвала бы рвотный рефлекс. Только вот Мирай Рёги нормальным не был. Он заботливо уложил труп греческой заклинательницы между лопнувших банок и посмотрел сверху вниз. Часть головы вместе со скальпом с оглушительным звуком плюхнулась на пол рядом с телом женщины. Сэберо, принесший её, отряхнул руки. Ему и касаться Эриды не хотелось, чего уж там остатки тела тащить за волосы… — Дерьмовым она человеком была, — неожиданно для себя изрёк Рёги. Он потянулся в карман за зажигалкой и поморщил нос. — Считаю, что её убийство оправдано. Покачав головой, Сэберо пожал плечами. — Это не убийство, а казнь. Тебе ли этого не знать… — И то верно, — Рёги поднес к губам сигарету и подкурил её. Затянувшись табачным дымом он на некоторое время замолчал. Распластанное тело Эриды лежало неподвижно и вряд ли смогло бы уже восстать. Прошло достаточно времени с тех пор как Мирай разрубил её голову пополам и задел мозг. С такими травмами ни один сильный шаман не справится, чего уж говорить о той, кто могла лишь манипулировать рукотворными «проклятиями». — О! Вот вы где! — раздался запыхавшийся голос. Мирай обернулся и посмотрел на заглянувшего в помещение Сатору. Его безобразно растрепанные волосы выглядели ничуть не лучше обычной прически. Парень поправил очки за дужку и вошел внутрь быстрым шагом. Следом за ним показался Ясуо, потиравший левый висок. Тот шумно выдохнул и зажмурился, пытаясь отогнать головную боль. — И чего ты пришел? — удивился отец Сатору, скрестив руки на груди. — Задание за тебя кто выполнять будет? — Так я уже, — с довольной ухмылкой ответил младший Годжо. — Адамантия в лагере под присмотром. А у вас тут… — он съежился, когда заметил обезображенный труп. — А, вот что… Да, не повезло ей, конечно. — И не говори, — усмехнулся Мирай. — Ладно, не смотреть же нам на неё. После этих слов Рёги кинул тлевшую сигарету в формалиновую лужицу. Жидкость тотчас же воспламенилась и охватила одежду трупа. Белое пальто, залитое кровью, нехотя поддалось языкам пламени. — Тогда нужно возвращаться, — хлопнул в ладони Сэберо. — Ясуо, все в порядке? Хасэгава кивнул, после чего размял шею и плечи. Помотав головой, он постарался отогнать от себя остатки липкой дремоты, которую наслала на них Адамантия. Была бы его воля, он бы самолично казнил Ксенаки за то как она поступила с ним и вверенным в его распоряжение Сатору… — Да. Давайте возвращаться.