Суббота, 14:30
Поморщившись, Ясуо посмотрел в пустую пачку из-под сигарет обреченным взглядом. Этот факт несколько попортил ему настроение, которое и так оказалось загублено тем, что племянница не отвечала на телефонные звонки. Он раздосадовано встряхнул упаковку и посетовал сам на себя, ведь напрочь забыл о том, что еще вчера вечером в ней не осталось ни одной сигареты. Таким образом можно было бы немного скоротать время в ожидании старого товарища, пригласившего на разговор, тем более раз Кёко запропастилась куда-то... С утра курить Ясуо не хотелось, а когда он уже прибыл в колледж, то, потянувшись за пачкой сигарет, обнаружил самое досадное происшествие субботнего дня. Несмотря на то, что глобальной проблемой это не являлось, чувство внутреннего дискомфорта мужчину опечалило. — Что-то ты рановато, — издалека раздался громкий голос Масамичи Яга. Обернувшись, Ясуо рассмотрел приближающуюся фигуру товарища и поприветствовал его взмахом руки. Губы его слегка изогнулись в улыбке, подтверждая расположенность к дальнейшему диалогу. Масамичи достал руки из-за спины, подойдя ближе. Его лицо исказила странная гримаса, отдаленно напоминавшая усмешку. Видеть старого товарища, большую часть времени бывшего суровым, оказалось сродни напоминанию о годах обучения в колледже. От мысли о минувших деньках Ясуо довольно покачал головой. — Прости, мне просто хотелось заодно увидеться с Кёко, раз уж я приехал, — развел руками мужчина, признаваясь в одной из причин своего раннего визита. — Но кажется все первокурсники куда-то подевались… И телефон она не берёт. — Брось, пусть они побродят, всё равно у них закончились тренировки на сегодня, — Масамичи пожал ладонь старого товарища и не сдержал смешка. — Подростки, что с них взять. — Ты прав, — тяжело вздохнул Хасэгава, признавая правоту собеседника. — Надо научиться доверять ей… Хотя меня немного беспокоит, что она такая самостоятельная стала после переезда в Токио. — Себя-то в этом возрасте помнишь? — вскинул брови Масамичи. — Тоже стал самостоятельным, курил у бойлерной, да и бегал вместе со мной за пивом в ближайший магазин… Мне продолжать список твоих похождений, Ясуо? — Испортила тебя работа преподавателем, друг, — прыснув, Хасэгава покачал головой, смиряясь с постыдным студенческим прошлым. Конечно он прекрасно помнил о своих огрехах в подростковом возрасте, и оттого так беспокоился за Кёко. Несмотря на то, что она жила в Токио более полугода, ему не хотелось, чтобы племянница пустилась во все тяжкие, увязнув в прелестях городской жизни, да и повторяла его маленькие неудачи. Все же аскеза, в которой воспитывали девочку бабушка с дедом, шла вразрез с тем, какую свободу Кёко получила в столице, оставшись относительно без присмотра. Отрицать того, что она успела найти себя в этом безумном темпе жизни, Ясуо не мог. Несмотря на свои опасения и предрассудки меньше всего Ясуо хотелось, чтобы племянница, что была так дорога его сердцу словно родная дочь, возвращалась обратно на Тасиро. Строгая бабушка вряд ли сможет смириться с тем, что некогда покорная и робкая девочка, которая вздрагивала от резко закрытой фусумы, изменилась в кардинально противоположную сторону. Научившись выставлять границы, Кёко перестала быть той, кем легко манипулировать. Да и к тому же метаморфозы внешности сложно было пропустить мимо глаз. От мысли о том, что Ясуо достанется в первую очередь, если Кёко приедет домой с новой прической, мужчину передернуло. И все-таки он начал понимать, что возвращение Кёко в клан, бывшее неизбежным, не должно состояться. Если она исполнит предначертанное Иошико Хасэгавой, то никогда не станет счастливой. А обрекать на бессмысленное существование и без того несчастную девочку Ясуо не мог. Сострадание, которое он испытывал, предполагая о жертве племянницы, мужчина не мог описать. Словно сердце сжималось от одной лишь мысли о загубленной жизни. Не принято было в шаманских семьях проявлять такую чувствительность по отношению к родственникам, но Ясуо нарушал это неписанное правило, видя в Кёко гораздо большее, чем заклинательницу и наследницу клана. Он видел в ней личность, индивидуальность. Осознав, что есть возможности наладить жизнь племянницы и избавить её от участи становления главой клана в будущем, Ясуо и перестал вставлять палки в колеса взаимоотношений Кёко и Годжо Сатору. Он не без труда принял серьезность тех отношений, в которых племянница погрязла и решил, что во что бы то ни стало будет помогать ей двигаться дальше, лишь бы она смогла остаться в Токио. Например, если ему удастся найти общий язык с кланом Годжо и некоторый компромисс, то, вероятнее всего, девочке и не придется возвращаться на кошачий остров… Правда в таком случае стоило бы подумать о том, кто смог бы взять на себя бремя руководства небольшим кланом. Сам Ясуо проходил на эту должность с огромной натяжкой. Поэтому и мысли его, подавляющее большинство времени крутились вокруг такого нюанса. Ведь если семья Годжо примет Кёко, то она войдет в их клан и дела островных шаманов вовсе не будут в её компетенции. Осознав, что он отвлекся, Ясуо кашлянул в кулак. Снова в голову шли мысли о будущем и его неотвратимости. — Было такое, отрицать не буду. Но понадеюсь, что эти хотя бы не пьют пиво по вечерам, — добродушно рассмеялся мужчина, прерывая неловкое молчание. — А то сам понимаешь… — Пока замечены не были, — покачал головой Масамичи, с некоторым самодовольством отмечая успешность своих методов воспитания молодых шаманов. За время, проведенное вместе с ними, он ни разу не слышал нареканий о том, что первокурсники бедокурили в стенах общежития, и это удивляло его, ведь с характером Годжо он был знаком не понаслышке. — Но даже если и будут, я тебе ни слова не скажу. Пусть сами шишки набивают. Ясуо кивнул, соглашаясь со сказанным. Он отдавал себе отчет, что не так уж и сильно ему хотелось узнавать такие подробности из жизни племянницы. Все же взрослая жизнь на то и взрослая, что каждый отвечает за свои поступки самостоятельно, руководствуясь собственными знаниями и умозаключениями. Если в каких-то моментах он мог наставить Кёко на путь истинный и посодействовать, то менее значимые ситуации он предполагал не затрагивать, чтобы она сама научилась делать выводы. Курение и алкоголь стали именно этими пунктами, где Ясуо не считал нужным долго распинаться. Он доверял Кёко и предполагал, что она сама знает о вредности обоих вещей. Куда с большим вниманием он отнесся к объяснениям опасности подростковой влюбленности и первых отношений, предостерегая на будущее. Имея за спиной подобный опыт, переросший в брак, Ясуо не поскупился в комментариях. Правда, что о сексуальном просвещении с племянницей поговорить нормально так и не смог. Стыдно было на такие темы переходить, оттого и ограничился стандартной фразой о предохранении. На всякий пожарный. — Да уж, ты прав… — только и смог произнести Хасэгава, скрестив руки на груди. — Сами такими были… Хмыкнув, Масамичи отвернул голову, чтобы посмотреть на главную аллею, вдоль которой прошла сотрудница колледжа, сопровождая низкорослую шаманку с большой спортивной сумкой. — Давай немного пройдемся, нам нужно поговорить. Кивнув, Ясуо поправил рукава черной рубашки и двинулся следом за товарищем: — Что-то случилось? Сложно было сказать, что его не выбил из колеи внезапный звонок бывшего одногруппника. Обычно Масамичи звонил ему в ситуациях, требовавших вмешательства как шамана или приглашал посидеть где-то в городе, пропустив стаканчик-другой пенного напитка, но в этот раз по какой-то причине так и не смог озвучить повод для встречи, прикрывшись необходимостью лично переговорить в колледже. Ясуо, видевший свою любимую племянницу мельком во время операции у горы Асама согласился приехать как можно скорее, и предварительно сделал для себя выводы, что поговорить Масамичи хотел о поведении Кёко. — Что-то ты не весел… — поспешил отметить Ясуо, прибавляя шагу. — Да как тут веселым быть, только что выпроводили девчонку из Рёги на обед, — Масамичи потер лоб крупной ладонью и покачал головой. — До казни она вроде спокойная была, а потом её как прорвало… И рот не заткнуть, понимаешь. Пришлось снова приставить её к Нане на сопровождение. Пусть поразвлекается. Женщины общий язык должны найти. — Женщина женщине рознь, — приподнял указательный палец Ясуо, делая вид, что произнес что-то невообразимо мудрое. — Моя бывшая жена, вот, не очень любила болтать. — Помнится мне, когда мы учились, она нелюдимой вообще была… Так что неудивительно. — Выдохнул мужчина, после чего похлопал Ясуо по плечу. — Ты хоть это… Второй раз не надумал жениться? Поджав губы, Ясуо немного смутился такого откровенного вопроса. Он не любил обсуждать личные темы и даже Кёко всё ещё оставалась в неведении его развода и долгоиграющих планов на жизнь вместе с Накамурой Наоки. Боялся, что она не поймет его или осудит, поэтому и оттягивал этот разговор, как только мог. — Сложно сказать пока, мне нужно решить жилищный вопрос, — размеренно произнес Хасэгава, намереваясь соскочить с темы о женитьбе. — Вот, присматриваю сейчас квартиру получше… Масамичи остановился около дорожки, ведущей к учебному корпусу и развернулся. Сцепив руки за спиной в замок, мужчина нахмурился и чуть склонил голову. Порыв холодного ветра заставил Хасэгаву поморщиться. Он пожал плечами, пытаясь согреться, и шумно выдохнул. Ему казалось, что вот-вот начнется ливень. Небо, затянутое густыми серыми облаками, лишь подтверждало мысли Ясуо. Ему оставалось надеяться лишь на то, что домой он сможет вернуться без приключений. — Не буду ходить вокруг да около, Ясуо… Как ты смотришь на место преподавателя в колледже? — Преподавателя? Я не ослышался? — Да. Ты же знаешь, что Окада погиб во время задания, — тихо проговорил Масамичи, кивнув. — Думаю, тебе по силам обучать молодых шаманов. Да и к племяннице поближе будешь. Все-таки… — Что? Она неподобающе ведет себя? — непроизвольно спросил Ясуо, тяжело вздыхая. — Ох, придется поговорить с ней, чтобы она… — Да нет, Кёко нормально ведет себя. Смышленая, учтивая и способная к обучению, но как взрослый человек ты должен понимать, что если она окончательно попадет под дурное влияние Годжо сейчас, то лучше ей не станет, — размеренно произнес Масамичи, сощурившись. — Это просто к сведению, не более, Ясуо. Как преподаватель я обязан ставить в известность родителей и опекунов, если что-то не так. Вопрос не в том, что Сатору придурок и я говорю это, чтобы уберечь твою племянницу от ошибок, он-то вроде и бывает нормальным местами… Просто было бы неплохо, чтобы ты держался к ней поближе. Ясуо сдержанно кивнул, продолжая выслушивать предложение Масамичи Яга. — Поэтому и предлагаю тебе взяться за обучение третьекурсницы сейчас. Мей Мей училась у Окады и, в целом она очень способна. Возможно в будущем отдам тебе следующих первокурсников, начинать с нуля будет попроще, чем корректировать работу предыдущего наставника, но свежий взгляд на обучение никогда лишним не будет, — Масамичи приподнялся на ступнях и быстро опустился на них. — Если проблема в проживании, то колледж предоставит тебе комнату в общежитии… Зарплата достойная и всяко больше чем у шамана на побегушках. Да и отношение к преподавателям колледжа другое, если ты понимаешь, о чем я. Почесав затылок, Ясуо нахмурился. В своих способностях по обучению молодых шаманов он откровенно сомневался. Например, Кёко под его руководством хотя и делала успехи, но пустяковые. Возможно, в этом играло свою роль то, что на Тасиро он приезжал не так часто, как мог бы, но Ясуо почему-то считал это своей неудачей. За полгода в колледже Кёко научилась не только азам шаманского мастерства, но и стала более уверенно использовать проклятую технику, которой сам Хасэгава был обделен. — Ты думаешь, мне под силу такая работа? — замявшись, поинтересовался Ясуо. — Знаешь, когда я договаривался о том, чтобы вы приняли Кёко на обучение, она была совсем плоха. Потому что… Мы особо не обучали её, мать считала, что если она одарена, то должна развить свой талант самостоятельно… И поэтому представлений о том, как надо обучать детей у меня практически нет. — Более чем справишься, сейчас не имеет значения то, как была обучена твоя племянница. Мне ведь знакомы твои способности, и я отдаю себе отчет в том, кому предлагаю должность, — кивнул Масамичи Яга, пытаясь расположить к себе собеседника. — Это не первый наш разговор подобного рода, но в этот раз я настроен серьезно. Колледж нуждается в таком кадре как ты. К тому же Мей Мей бы жесткую руку. Уж больно она распоясалась при Окаде… Дисциплины студентам сейчас не хватает.***
Воскресенье, 11:32
Сугуру лежал на кровати и молча рассматривал белый потолок со слегка облупившейся краской аккурат возле крепления светильника. Попытавшись повернуть голову, он поморщился от жуткой боли, сковавшей его движение и вынудившей прижать к глазам ладонь. Прошипев что-то нечленораздельное Гёто поморщился. Ему определенно не нравилось наступившее утро. Он набрал в лёгкие побольше воздуха, пытаясь вспомнить что же ему снилось. Вязкий, дурманящий сон оставил после себя негативные эмоции, но детали размылись словно слабый пигмент акварельной краски на промокшей бумаге, практически не оставляя после себя следа. На кончике языка оказалось лишь горьковатое, мерзкое послевкусие, не приносившая ни капли радости. Свет, проникавший сквозь щель между плотными шторами, опускался прямиком на лицо молодого человека, что не могло не нервировать ещё сильнее. Устало прикрыв глаза, Сугуру сморщил нос. Ему бы ещё несколько часов провести в спокойствии и комфорте и додремать дневную норму, но по какой-то причине этого совсем не получалось. Потому он и лежал в неудобной позе уже около часа, не решаясь шелохнуться. По левую руку кто-то шевельнулся. Это движение заставило Сугуру приоткрыть один глаз и проверить лежащего рядом. Кёко удобнее умостилась на его груди и обвила руками торс друга, после чего сдавлено выдохнула и прижалась к нему всем телом. Очевидно она не отдавала себе отчета, что рядом с ней был вовсе не Годжо, но пока Хасэгава не делала ничего дурного и предосудительного, молодой человек не решался будить её. По другую сторону, прижавшись к стене спиной, мирно посапывал Сатору. Он сгреб в охапку плюшевую кошку, на шейке которой был повязан шелковый платочек от Диор и уткнулся лицом в плечо лучшего друга. Изредка Годжо что-то бормотал себе под нос, но разобрать его невнятную и тихую речь у Сугуру совсем не выходило. Да и расталкивать товарища ему вовсе не хотелось. Всё-таки Годжо за последнее время устал поболее его и стоило отдать ему должное. Когда-нибудь и самого Гёто отправят на смертоубийственное задание, после которого он будет устало лежать в постели и думать о том, скольких не-шаманов удалось спасти от неминуемой гибели. Мысли о собственной полезности заставили губы молодого человека изогнуться в легкой улыбке, слегка неестественной, отчужденной. Сугуру снова обреченно уставился в потолок. Наличие друзей по обе стороны жутко сковывало и доставляло ему чувство дискомфорта, щедро приправленное стыдом из-за недопонимания почему он оказался именно здесь и лежал между теми, кого за глаза привык называть сладкой парочкой. Почему-то он далеко не сразу понял, что происходило что-то не то. Да, он привык просыпаться очень рано, выпивать обжигающий зелёный чай перед утренней разминкой и принимать душ после неё, готовясь к трудоемкому дню. Этим привычкам он старался не изменять даже по выходным. Крайне редко можно было поймать Сугуру на том, что он спал до упора. Этим обычно славилась Сёко, любившая выходить в общую комнату самой последней, а то и вовсе к полудню по выходным. О мысли об Иэйри молодого человека передернуло. По какой-то причине он вспомнил, что Сёко вернулась вчерашним днём, ближе к вечеру и он вроде как старался быть с ней дружелюбным, хотя изнутри всего его прожигало от чувства неловкости... Надо бы разобраться с этим как можно скорее. Или он уже сделал всё, что было в его силах? Размышления об этом нагнетали тоску лишь сильнее. Шумно выдохнув, Гёто нахмурил брови и сосредоточился, возвращая мысли к тому как именно попал в постель к Хасэгаве и Годжо, чтобы оттолкнуть от себя мысли неприятные. Что вообще вчера было такое? При попытке вспомнить минувший вечер у Гёто снова разболелась голова. Это было очень похоже на мигрень, с той лишь разницей, что при мигрени боль имела пульсирующий характер и высокую интенсивность. Его же черепушка была готова расколоться надвое без сопутствующих пульсаций. Словно кто-то огрел бейсбольной битой. Сугуру сдавлено кашлянул. Во рту у него пересохло и жутко хотелось пить, но подняться с кровати сил абсолютно не было. Сморщив губы, молодой человек выдохнул и попытался сглотнуть слюну, чтобы хоть немного унять неприятное ощущение. Сквозь сон Сатору, спящий на его плече, непроизвольно погладил друга по животу. Подобное действие заставило Гёто скукожиться и кое-как оттолкать руку товарища подальше в попытках защитить свое личное пространство от такого наглого вмешательства. Наверняка Годжо казалось, что он спал вместе с Хасэгавой. И по вполне понятным причинам Сугуру не очень хотел знать на что ещё был способен Сатору во время такого сна. Не стоило давать волю этим фантазиям и позволять им переходить в реальный мир, иначе после пробуждения Годжо будет чувствовать себя крайне неловко. Кёко, находившаяся по левую руку, приподняла голову. Она приоткрыла заспанные глаза, похлопала ресничками, пытаясь понять, где находилась. Увидев пробковую доску над письменным столом, девушка облегченно выдохнула и медленно опустилась обратно на крепкую грудь Сугуру. Она сладко зевнула, закрывая глаза. Некоторое время Кёко молча лежала, поглаживая ладонью живот молодого человека. Это действие заставило Сугуру вздрогнуть от неожиданности. Вместе с тем сил окликнуть её, чтобы уберечь от необдуманных поступков, у Гёто не оказалось. Пока она без зазрения совести гладила Сугуру сквозь толстую ткань рубашки-поло, он пытался собрать волю в кулак, чтобы произнести заветное «Кёко, погоди». Но чем больше молодой человек пытался выдавить из себя хоть какой-нибудь звук, тем сильнее его пересохшее горло отказывалось работать. Девушка приподнялась и внезапно прильнула к щеке Сугуру мягкими губами, безмолвно желая доброго утра. Опешив, молодой человек покрылся лёгким румянцем чуть ли не с ног до головы и изумленно вытаращил глаза. Вязкая смесь из стыда и недопонимания захлестнула его, вынуждая оттолкнуть Кёко от себя легким движением руки. Потерев пальцами глаза, девушка покачала головой, чтобы взбодриться и прийти в себя. Она лениво зевнула, пытаясь понять, чем вызвана реакция молодого человека и присела на кровати, готовая к разговору с Годжо о дурацком тычке, однако поморгав, Кёко встретилась с Сугуру взглядами. Он все еще лежал, боясь шелохнуться и смотрел на неё глазами, полными смятения. Вскрикнув от неожиданности, Хасэгава отскочила от постели словно кошка, облитая ледяной водой. Рефлекторно накрыв рот ладошкой, девушка почувствовала, как горели губы, которыми она имела неосторожность чмокнуть Сугуру в щеку. От своего действия она была готова провалиться со стыда сквозь землю, и явно переживала, что не могла этого сделать сию минуту. Сатору, лежавший прямиком за Сугуру, лениво приподнялся и потер переносицу, пытаясь проснуться. Его порядком взбесил громкий голос девушки, такое недовольное выражение лица молодого человека Хасэгава видела впервые. Лежавший на кровати Гёто повернул голову в сторону проснувшегося друга и кашлянул в кулак. — Да чего ты так орёшь-то, котёночек… — тихо пробормотал Сатору, снова опускаясь на крепкое плечо Сугуру. — Который сейчас час вообще? Спать надо… Для осознания того факта, что в постели рядом с ним лежала совсем не Кёко, Годжо потребовалось немного времени. Он накрыл грудь товарища ладонью, видимо, желая потискать формы своей девушки, но вместо мягкого округлого бюста его встретили крепкие мышцы, что заставило Годжо несколько раз пошарить рукой по грубоватой ткани рубашки-поло. Резко отстранившись, Сатору выпрямился на руках и уставился на друга, лежащего рядом. — Сугуру, мать твою! Какого хрена?! Гёто, застывший в постели как вкопанный, сглотнул ком в горле, мешавший заговорить. Его щеки, покрывшиеся неестественным румянцем, выражавшим смущение от положения, в котором он оказался, выдавали стеснение молодого человека с головой. Хотелось бы ему самому ещё помнить, как он очутился между Хасэгавой и Годжо, но утренний стресс отнюдь не способствовал быстрому восстановлению воспоминаний прошлого вечера. Даже напротив, голова от громких голосов пары разболелась лишь сильнее. — Я сам ничего не понимаю… — только и смог произнести молодой человек, прикладывая ладонь к виску. — И не орите вы оба… Застывшая в полуметре от кровати Кёко испугано осмотрела парней. Сатору присел и оперся спиной о стену, недовольно закатывая глаза. Ему явно не нравилось такое пробуждение и наличие в постели Сугуру, как бы хорошо он к нему не относился, вызывало некоторые вопросы. Он пихнул друга в бок, призывая подняться и объяснить причину своего нахождения в комнате Хасэгавы, а затем поднял взгляд на Кёко и сощурился, словно пытаясь выяснить, не делали ли они с ним чего предосудительного пока он спал. — Мы же втроем ничего такого не делали? — поспешила поинтересоваться Кёко, выставив ладони перед собой. — Я… Я вообще не понимаю почему мы тут втроем! — Я тоже совсем ничего не помню, — тихо пробормотал Сугуру, наконец-то усаживаясь на кровати. Он обхватил голову ладонями и зарылся пальцами в темные волосы. Шикнув из-за обострившейся головной боли, парень стиснул зубы. Это пробуждение было невыносимым и, возможно, самым худшим из всех тех, которые были в его жизни. — Давайте постараемся разобраться в ситуации… — подала голосок Кёко, присаживаясь на край кровати, подальше от молодых людей. — Я вроде что-то помню… Но вот что именно…***
Суббота, 14:40
Кёко бежала по неровному асфальту просёлочной дороги изо всех сил. Чуточку задержавшись в общей комнате, пока Сатору, Сугуру и Мирай выбирали пиццу на вечер, она не успела вовремя выйти на встречу к Иэйри Сёко, попросившей встретить её на автобусной остановке. Оставив свое пожелание касаемо еды на вечер, Хасэгава посмотрела на часы и поняла, что непростительно задержалась с парнями, отчего пулей вылетела из корпуса общежития на ходу застегивая ветровку. По причине собственной неаккуратности она даже прищемила подбородок молнией курточки, но всё равно не остановилась на месте, ведь подводить Сёко совсем не хотелось. Иэйри, случайно подвернувшая ногу на выходе с метро, сильно извинялась, прося подругу о помощи. Она даже несколько раз подчеркнула, что была бы рада, если бы Кёко пришла не одна, чтобы не утруждать её багажом, но к сожалению, Сатору оказался смертельно занят пиццей, а напрягать Сугуру или Мирая, собравшихся вместе в магазин, Хасэгава посчитала неправильным. Миновав тории с облупившимся красным лаком, Кёко прибавила скорости. Ей несказанно повезло, что ближайшая автобусная остановка находилась минутах в пятнадцати пешей ходьбы, в отличие от супермаркета, дорога к которому занимала не менее получаса. Если бы она так задержалась, договорившись встретить подругу, Сёко бы точно обиделась на такую нерасторопность и имела бы на это полное моральное право. На горизонте показалась автобусная остановка с потускневшей от летнего солнца желтой крышей. В мутноватых очертаниях одиноко сидящей фигуры Хасэгава без труда узнала Иэйри. Она сидела на скамье в гордом одиночестве, рассматривая свою спортивную сумку с вещами. — Сёко! Девушка встрепенулась, рассматривая фигуру Кёко на горизонте. Робко помахав подружке, Сёко поправила на плече ремешок от небольшой сумочки, в которой обычно хранила кошелек и поёжилась. Прохладный влажный воздух неприятно проникал сквозь тонкую джинсовую ткань курточки, оставляя после себя крайне неуютное ощущение. — Сёко! Прости, ради всех богов, — Кёко остановилась перед подругой и слегка наклонилась, упершись руками в коленки. — Фух… Правда торопилась… — Да ничего, — тихо проговорила Иэйри, избегая зрительного контакта с Хасэгавой. — Я думала ты приедешь с кем-то из мальчиков… Хасэгава выпрямилась и расстегнула ветровку блеклого изумрудного цвета, чтобы немного остыть на прохладном воздухе после незапланированной пробежки. Обмахнувшись ладонью, девушка сдавлено выдохнула и пригладила растрепавшуюся челку: — Я хотела позвать Сугуру, потому что Сатору занят заказом пиццы, но он пошел в магазин вместе с Мираем. Сёко робко кивнула и поднялась со скамейки. Поправив сумочку на плече, она неловко указала головой в сторону своего багажа. На первый взгляд небольшая ручная кладь, не выглядела угрожающе тяжелой, поэтому Кёко с большим энтузиазмом направилась в её сторону. — Тогда поможешь донести? — Конечно, — с улыбкой произнесла Хасэгава и сразу же подхватила ручки спортивной сумки. Сумка оказалась гораздо тяжелее, чем она себе это представляла, поэтому девушка изумленно округлила глаза, не понимая, как Сёко дотащила её из метро, где подвернула ногу. — Ты как себя чувствуешь вообще? — О, тебе интересно? — в голосе Иэйри можно было уловить нотки обиды. — Что-то все время, которое я провела дома с простудой, ты почти не писала мне. Смена настроения подруги воспринялась Кёко подобно уколу вины. Отшатнувшись, девушка посмотрела на изменившуюся в лице Иэйри, которая тяжело дышала и пыталась отвести взгляд. Сёко закусила нижнюю губу, словно одергивая себя от более обидных фраз, на которые была способна в состоянии глубокой обиды на лучшую подругу. — Сёко? — Хасэгава отпустила ручки багажа и замерла, ожидая ответа. Иэйри провела тыльной стороной ладони по щеке, вытирая скатившуюся слезу, и тяжело вздохнула. Глаза её увлажнились и покраснели, обнажая переживания по поводу взаимоотношений с подругой, давших внезапную трещину. То, о чем Сёко предпочитала молчать, нашло выход наружу в виде горьких слёз отчаяния, сдерживать которые девушка была не в силах. — Ты всего один раз позвонила мне, вот что, — предательски шмыгнула носом Сёко, всплескивая руками для пущей экспрессии. — Нет, я понимаю, конечно, что Годжо тебе куда важнее меня, но всё-таки… Оставив сумку в покое, Кёко подошла ближе, чтобы спешно обнять подругу. Она крепко прижала Сёко ближе к себе и уложила голову ей на плечико. Бережно поглаживая спинку девушки, Кёко отдаленно чувствовала ритм её участившегося пульса. Некоторое время Хасэгава даже молчала, слушая всхлипы подруги, резавшие не только слух, но и сердце. Почему-то было сложно подобрать правильные и нужные слова для утешения Иэйри, да и в голове Кёко все казалось таким банальным, что тошно становилось. — Эй, ну чего ты? — тихо проговорила Кёко, продолжая бережно гладить подругу вдоль позвоночника. — Ты ведь моя лучшая подруга. Первая и единственная… Сатору никогда даже близко не сможет стать мне подружкой, с которой мы будем говорить о том, какие мальчишки дураки, — она поспешила перевести разговор в шутку. — И не только. Уткнувшись влажным носом в ветровку Кёко, Сёко судорожно набрала побольше воздуха в лёгкие. Ей начало казаться, что она перегнула палку, выставив свои эмоции и чувства напоказ, снова захотелось закрыться и стать нечитаемой для подруги на долгое время. Она поторопилась отстраниться от Кёко, бережно обнимавшей её, и скрестила руки на груди, негласно говоря, что хочет прекратить этот глупый, по её мнению, разговор, спровоцированный желанием получить внимания от подруги и, возможно, ревностью. — Прости, я не должна была этого всего говорить, — пробормотала Иэйри, поглаживая свои предплечья. — Выглядит так, словно я… Выставив перед собой ладошки, девушка помотала головой, отгоняя назойливую мысль о том, что Кёко могла посчитать её безумной ревнивицей. Это ведь было не совсем так. Пускай ревность к Сатору Годжо и являлась одним из мотивов странного поведения, Сёко искренне пыталась искоренить в себе такое низменное чувство. Признаваться в собственном несовершенстве оказалось очень нелегко. Заметив, что Сёко с трудом шла на контакт, Кёко набрала в лёгкие воздуха и задержала дыхание, настраиваясь на диалог. Чего она не хотела, так это терять подругу. И она, и Годжо стали дороги её сердцу, не знавшему тепла и ласки близких людей, отчего отпускать кого-либо из них ей казалось сродни потери части собственного тела. Такое сравнение укололо девушку в самое сердце, вынуждая смягчиться окончательно и лишь сильнее проникнуться к чувствам Иэйри, ощущавшей себя покинутой и одинокой. — Сёко, давай поговорим, чтобы между нами не было недосказанности, — Хасэгава взяла подругу за потные от волнения ладошки и переплела их пальцы. — Вижу, что тебе есть что сказать мне. Иэйри сдержанно кивнула и отвела взгляд, чтобы ненароком не встретиться глазами с лучшей подругой: — Мне просто начало казаться, что мы отдаляемся. Повисшую тишину прервал раскат грома, раздавшийся где-то далеко-далеко, словно бы и не в этом месте. Кёко обернулась, чтобы посмотреть через стекла остановки на затянутое мрачными тучами осеннее небо. По его глади быстро передвигались густо-серые облака, гонимые холодным, промозглым ветром в сторону Токийского оккультного колледжа. Следом за первыми раскатами грома послышались отзвуки капель дождя, разбивавшихся металлического навеса над остановкой. Нежная мелодия быстро сменилась на отчаянные стуки по крыше. Ливень начался словно по щелчку пальцев сильного шамана, способного управлять погодой. Однако отрицать того, что небольшой катаклизм мог сыграть в положительную сторону, Хасэгава не могла. Она прикрыла глаза и вдохнула влажный воздух. Он напомнил ей летние деньки на родном Тасиро, когда внезапный дождь заставлял селян укрыться в своих домах, а коты забивались под порожки в ожидании корма, который им могли предложить местные жители. Бросив взгляд на стеклянные панели, повидавшие всякое, Кёко не сдержала смешка. Теперь-то торопиться точно было некуда. Если повезет, то Мирай или Сугуру смогут укрыть девушек своими зонтиками и заботливо доведут до общежития, чтобы они не вымокли до нитки по дороге домой. — Давай подождем, пока дождь утихнет, — проговорила девушка, кивком показав на скамейку. — Надо еще кому-то сообщение написать, чтобы нам помогли вернуться в общагу. Мирай и Сугуру взяли зонтики, если мне не изменяет память. Присев, Сёко скрестила руки на груди и потупила взглядом свои потертые кеды. Несмотря на то, какие усилия она приложила к тому, чтобы сохранить самообладание, девушка снова всхлипнула. Кёко опустилась рядом с ней и уложила ладонь на плечо. Мелкие брызги от дождевых капель попали на ноги Хасэгавы, отчего та шикнула словно кошка, впервые увидевшая ванну для купания. Недовольно посетовав на то, что стоило быть осмотрительнее взять с собой зонт и надеть спортивные штаны вместо укороченных лосин, Кёко подперла голову ладонью. — Чего ты? Я ведь писала тебе каждый день почти, — вкрадчиво произнесла Хасэгава. — За исключением того, когда нас отправили на задание. Сама понимаешь, нам и правда оказалось совсем не до этого… Особенно первые пару дней, когда никто толком не мог разобраться в происходящем. — Я понимаю, — Сёко поджала губы, её подбородок дрогнул и некрасиво скукожился, сообщая об очередной подступившей волне слез. — Просто все так… Паршиво… — Она накрыла личико руками, намереваясь избежать зрительного контакта и осуждения со стороны. — Ты постоянно с Сатору, разговоры наши почти всегда о нем… Создается чувство, будто я совсем не нужна тебе, Кёко, хотя ты для меня очень важна как подруга. — Сёко… — Что Сёко? — девушка убрала руки и бросила на подругу взгляд раскрасневшихся заплаканных глаз. — Ты ведь даже не подумала о том, что мне может быть обидно… — несмотря на громкое выражение, в её словах не было ни капли упрека. Лишь невообразимая тоска, в которой Хасэгава узнавала собственное отчаяние от одинокой жизни на острове Тасиро, приправленное отчуждением со стороны одноклассников. — А я очень переживала, что сделала что-то не так и расстроила тебя своими действиями. Вместо слов, Кёко подалась вперед и снова крепко обняла подругу. Прижав Сёко к своей груди, Хасэгава бережно обвила ладонями её плечи. И правда, она совсем не подумала, какие чувства может испытывать лучшая подруга от внезапного отдаления. Ведь в самом начале их шаманского пути в колледже они были не разлей вода. Всегда вместе: на занятиях, во время перерывов и в город ездили тоже только вдвоем. И вообще, если бы не дружба с Сёко, то Кёко вряд ли смогла бы найти своё место в шаманском мирке колледжа. Подруга помогла ей обрести уверенность, научиться общаться с другими людьми и, главное, хотя бы немного поверить в человечность окружавших её подростков. И после всего того, что Иэйри привнесла в жизнь шаманки с кошачьего острова, Кёко чувствовала жгучее чувство вины из-за её слёз. Наверняка это невообразимо обидно, когда тебя отодвигают на задний план после всего того, что ты сделал для близкого человека… Хасэгава виновато зажмурилась. Она не хотела недооценивать вклад подруги в её жизнь и, безусловно, воспринимала Сёко как одного из самых близких людей в своём окружении. Девушка старалась в ответ делать жизнь подруги лучше, просто другим способом: дарила небольшие подарочки по поводу и без, советовала интересные книжки, помогала по кухне и выслушивала её переживания, когда Иэйри хотелось поделиться своими мыслями. И, видимо, обрадованная тем, как далеко ушли их отношения с Годжо Сатору немного не смогла заметить тот момент, когда Сёко отошла на второе место. Кёко ухватилась за мысль о том, что ей и самой знакомо это чувство. Когда Сатору отдалился из-за нагруженного графика, она тоже почувствовала, что не нужна ему. Оттого вредила себе, чтобы хоть как-то заглушить собственную боль, но Сёко не делала так. Она переваривала мысли в себе, словно бурлящий котелок с зельем, и копила неприятные эмоции, не решая озвучить подруге причины своего молчания в ожидании её звонка или сообщения. Это ошибка, которая стоила многого. Но не бесповоротная. Если выход можно найти из любого положения, то стоит проявить капельку мудрости и протянуть руку помощи истощенной от переживаний подруге. Также как она поступила по отношению к ней когда-то. Пускай ранее Кёко совсем не подумала о том, какую боль доставляла Иэйри своим молчанием, наступило самое время исправить всё, чтобы заслужить прощение и вернуть всё на свои места. Набравшись смелости, Хасэгава сжала ладонь в кулак и резко выдохнула. Сомкнув губы в тонкую полоску, Кёко зависла на некоторое время, обдумывая как стоило разорвать повисшую между ними тишину. Жалобный всхлип Иэйри слился с шумом дождевых капель, нещадно барабанивших по крыше. — Сёко, прости меня, если сможешь это сделать, — девушка оставила нежный поцелуй на макушке подруги и постаралась её ободрить, потормошив по плечику. — Я не думала, что ты так остро воспримешь наши отношения с Сатору. И не думала, что отдаляюсь от тебя. Промолчав, Сёко потянулась к подруге, чтобы устроиться в её нежных и тёплых руках. Конечно же она простит Кёко за эту размолвку, произошедшую между ними. Знала ведь, что она делала все не со зла и что в душе Хасэгава всегда к ней добра. — Тебе стоило сказать мне об этом раньше и не мучить себя, — вздохнула Кёко, поглаживая мягкие волосы подруги ладошкой. — Я бы поняла, что тебе некомфортно и постаралась бы что-то сделать с этим… — Кёко, что бы ты сделала? Ты ведь не можешь всегда быть рядом со мной, — выдохнула Сёко, начиная приходить в нормальное состояние. — Ты всегда с Сатору и умом я понимаю, что это нормально. Просто пока тебя нет рядом, то Сугуру на меня никакого внимания не обращает… Вовремя осекшись, Сёко прикусила самый кончик языка и зажмурилась, осознавая, что ляпнула. Большую часть времени Иэйри крайне ловко лавировала на тему их отношений с Сугуру Гёто и старалась не поднимать её лишний раз, переживая, что подруга поймет её как-то не так. Да и вообще, если раньше Сёко проводила с одногруппником много времени, поскольку их связывала общая никотиновая зависимость, то в последнее время она стала избегать таких встреч и всё чаще ходила курить одна. — А говорила, что тебе другой парень нравится, врунишка, — Хасэгава легонько стукнула подругу по голове ладошкой, ухватываясь за возможность перевести тему диалога в несколько иное русло. — Ай! — Сёко рассмеялась сквозь слезы, крепче обвивая руками талию подруги. Усилившийся дождь заставил девочек замолчать, вслушиваясь в симфонию капель. Перед остановкой образовалась лужица, мутная вода в которой пенилась от интенсивности осадков. Поджав губы, Кёко грустно посмотрела на погоду, которая лишь ухудшилась за время, проведенное на скамье остановки. Стоило обратиться к кому-либо из друзей или знакомых, чтобы им помогли добраться обратно в общежитие. — Блин, — она похлопала по карманам ветровки, отыскивая мобильный телефон. — Кажется, что я забыла сотовый в общаге… — Точно в общаге? — Сёко вытерла заплаканное лицо рукавом и отстранилась. — Ты ведь бежала, вдруг выронила. — Да нет, я его в кармане тогда всю дорогу держала бы, — развела ладонями Хасэгава. — Всегда выронить боюсь, дядя расстроится, если я его потеряю, это же его подарок. Дашь свой? — Конечно, — девушка сразу же раскрыла сумочку, висевшую через плечико и вытащила из неё раскладушку серого цвета, заклеенную разномастными наклеечками. — А зачем тебе телефон сейчас? Кивнув в сторону лужи, резко увеличившейся в размерах за несколько минут, проведенных на скамье, Кёко забрала телефон из рук подружки. Быстро раскрыв раскладушку, она принялась искать в записной книжке номер Сатору, чтобы попросить его подойти за ними и принести зонтик, поскольку предполагала, что с пиццей он уже закончил, но затем вспомнила слова, сказанные в адрес Иэйри ранее. О том, что Сугуру и Мирай вместе пошли в магазин. Сощурившись, Кёко пролистала контакты ниже и облизала губы. Она бросила косой взгляд на Сёко, вытиравшую остатки слёз носовым платочком, где красовалась вышивка с котёнком — подарок от Хасэгавы. Приложив телефон к уху, девушка зажала его плечом и сощурилась, ожидая ответа. — Алло? Сугуру? — Сёко встрепенулась, когда услышала, кого именно вызвала подруга. — Да-да, это Кёко. Я просто подумала, что Сатору с этим не справится, а вот ты в самый раз… — она хихикнула. — Вы с Мираем закончили или нет? Сёко накрыла ладошками заплаканное личико, после чего Кёко отметила, что кончики её ушей, за которые были заправлены тёмные волосы, покраснели от смущения. — Я побежала встретить Сёко, но забыла зонтик… Можешь помочь? — умоляющим тоном произнесла она. — Ну пожалуйста! Ты же знаешь Сатору, — слукавила Хасэгава, чтобы спровоцировать друга. — он точно не возьмет трубку, сто процентов сел в приставку рубиться. — Кёко, что ты творишь, — тихо возмутилась Иэйри. — Подбежишь минут через десять? Славненько! Ждем! — она изобразила голосом интонацию улыбки и резво захлопнула раскладушку, едва разговор закончился. — Что творю? — протянула телефон Хасэгава. — Буду пытаться вас свести, раз вы у меня такие недогадливые. — Кёко! — Что? Целых семнадцать лет уже Кёко, — важно подняла пальчик Хасэгава. — А чего ждать-то? Если вы не поговорите об этом, то никогда не узнаете, нравитесь ли друг другу как парень и девушка! Сёко потянулась к сумке с вещами и достала из неё косметичку, чтобы привести в порядок заплаканное личико. Достав оттуда тональный крем и пудреницу, Иэйри быстро нанесла несколько точек средства для макияжа под глаза и распределила его прихлопывающими движениями пальцев. — Вот что ты за человек, увидит же мое лицо заплаканное, я и так всё время с кругами под глазами, а тут ещё и это, — пробубнила себе под нос Сёко. — Откажется ещё со мной встречаться еще потому что я страшненькая… — Вообще-то ты очень даже милая, Сёко! — Кёко подперла голову ладошками, рассматривая приготовления подруги. — Гонишь! — Не гоню! — хихикнула она. — Если хочешь, я попробую с ним сама поговорить. Намекну ему, зайду издалека, узнаю, что он думает об отношениях с тобой и всё такое… Все мальчишки одинаковые, сама понимаешь, что им хочется всего этого ничуть не меньше чем нам самим, да и вообще... Повернув лицо к подруге, Сёко вопросительно изогнула бровь, чтобы уточнить, что именно та имела в виду. Туманные рассуждения Хасэгавы казались ей несколько странными в конкретной сложившейся ситуации. — Вот мы с Сатору, когда встречаться начинали, то много целовались… — И что? — снова нахмурилась Сёко. — Инициатором часто был он, — пожала плечами Кёко. — И еще у него почти всегда во время поцелуев, — она хихикнула, чтобы скрыть собственное смущение от такой внезапной информации о той части жизни о которой не любила распространяться. — Ну… Ты понимаешь, о чем я? — Честно говоря, не очень понимаю, что ты хочешь до меня донести посредством информирования меня о физиологических аспектах возбуждения Годжо… — словно намеренно Сёко постаралась употребить термины близкие к медицинским. — Да я к тому, что парни все одинаковые, Сугуру тоже не устоит, если вы хотя бы раз поцелуетесь, — как ни в чем не бывало парировала словесный выпад подруги Хасэгава. — Да, он кажется более воспитанным и сдержанным, чем Сатору, но не забывай, что во время своих шуточных ссор они оба готовы пойти на улицу драться, чтобы доказать свою правоту в споре. Сёко провела пуховкой под глазами, и, убедившись в том, что лицо её стало выглядеть гораздо лучше и свежее, захлопнула пудреницу резким движением пальцев. Искоса посмотрев на Кёко, мечтательно наматывавшую прядку крашеных волос на палец, она покачала головой. — Рано еще о поцелуях, Кёко. Я не могу так просто взять и поговорить об этом. — И чего будешь ждать? — поджала губы Хасэгава. — Он сам точно не придет говорить об этом, если не уверен в том, что он тебе тоже нравится. Сугуру ведь не предсказатель, ему не известно о твоих чувствах ничего. Мы один раз живем, Сёко. Нет времени размениваться на смущение и неразделённую любовь. Нужно брать всё в свои руки и идти к цели. Иэйри потупила взглядом лужу, подтопившую пространство перед остановкой и шумно вздохнула. Не в её силах было отрицать то, что Кёко права. — А если бы Годжо не признался тебе первым, что бы ты сделала? Опешив от вопроса, Хасэгава приложила ладонь к груди и изумилась. Лёгкая наигранность, читавшаяся в её движении, пускай и показалась забавной, но содержала в себе массу переживаний, о которых она предпочитала не разговаривать даже с самой собой. На самом деле Кёко понимала, что раскисла бы так же как подруга, если бы после того нетрезвого поцелуя Годжо не соизволил поговорить с ней о своих чувствах. Да и вообще, если бы он не предлагал ей отношений, она бы согласилась на что угодно, ради нахождения рядом с ним. В искренности своих чувств к Сатору Кёко не сомневалась ни разу. — Ну… Наверное, подождала бы удобного случая и поговорила с ним, — только и смогла выдавить из себя Хасэгава. — Но давай не будем об этом. Куда важнее сейчас решить твой насущный вопрос, — Кёко приподняла указательный пальчик, после чего встала с места. За мутными панелями остановки показался зонтик яркого фиолетового цвета. Сугуру шел неспешно, покуривая сигарету. Судя по темпу его шага, он совсем не торопился. Медленно переставлял ноги, пытаясь обойти глубокие лужи, и внимательно рассматривал водяные потоки, стекающие по дороге, уходящей в склон. Он остановился, осмотрелся по сторонам, повертев головой, и бросил сигарету в лужу. Едва Сугуру заметил, как на него посмотрела Кёко, он тотчас же поспешил поднять окурок и донести его до урны, как положено было. Хотя если бы никто не обратил внимания его действия, то разумеется такой ерундой он бы заниматься даже не стал. Всё равно вода смоет весь мусор вниз по улице. Дойдя до остановки, парень помахал ладонью и выкинул злосчастный окурок в урну под пристальным взглядом Хасэгавы. — Вот это погодка, — пробормотал Гёто, встряхивая зонт от капель дождя. — Привет, Сёко. Как ты? — Привет, — она немного замялась, не рискуя поднимать голову на молодого человека. Хасэгава поторопилась пихнуть подружку в бок, чтобы добиться от неё больше эмоций. — А! Я тут ногу подвернула, когда из метро выходила… — Эх, что ж с тобой такое, то утонешь, то ногу подвернешь, — с лёгкой улыбкой произнес Сугуру, ловким движением руки подхватывая сумку Иэйри. — Нужно как-то контролировать твои перемещения, чтобы ты не травмировалась. Гёто посмотрел на то как усилился ливень и тяжело вздохнул. Зонтик, к своему сожалению, он взял только один. — Да твою-то мать… — А ты не парься. Иди вместе с Сёко под зонтиком! — Хасэгава подтолкнула подругу ближе к Сугуру и улыбнулась. — У меня, вот, ветровочка есть! Я не заболею! — Кёко, не говори ерунды! — возмутилась Сёко. — Что-что? Да она непромокаемая, сама же помнишь, вместе покупали, — Хасэгава намерено сделала вид, что из-за проливного дождя совсем не слышала возгласов подруги. — Бегите давайте, я следом пойду, — она застегнула на себе курточку и поспешила натянуть капюшон. Поняв, что смысла негодовать по поводу принятого Кёко решения не было, Сугуру предложил Сёко подхватить его под руку, чтобы под зонтиком было удобнее расположиться вдвоем. Они вышли из-под крыльца остановки вместе, а Кёко, бережно спрятав волосы под капюшон, поторопилась за парой друзей.***
Воскресенье, 11:45
— Ага, то есть днём я встречал тебя и Сёко на автобусной остановке, — задумчиво протянул Сугуру, рассматривая подругу, что укуталась в плед. Очевидно Кёко чувствовала себя несколько неуютно в обществе двоих парней, умостившихся на её кровати. Если компания Сатору казалась ей закономерным и правильным явлением, то вот Сугуру заставил здорово поволноваться. Хасэгава умом понимала, что это было не совсем нормально, оттого и по телу время от времени проходила лёгкая дрожь. — Забирал, — поправила его Хасэгава, намеренно опустившая множество деталей разговора с лучшей подругой. — Пока Сатору… А, кстати, что ты делал-то, Сатору? Годжо приподнялся на кровати и подлез ближе к Кёко. Он опустил лицо на её плечико и томно вздохнул, явно не горя особым желанием разговаривать о своей субботней занятости. — Что-что… Пиццу заказывал, а потом маме звонил. — Всего-то? — вопросительно изогнул бровь Сугуру. — Вы с Мираем сами мне такое задание дали, после того как мы выбрали какие именно пиццы хотим, — слегка возмутился молодой человек. — Я свою работу выполнил! И между прочим очень даже неплохо! — О, он ждет, чтобы его похвалили, — прыснул Гёто в ответ. — Слушай, не беси меня, Сугуру! — раздраженно всплеснул руками Годжо. — Что я делал после заказа пиццы не суть важно. Куда интереснее мне узнать какого хрена ты тут забыл! Внезапно накалившаяся атмосфера между молодыми людьми удивила Хасэгаву. В поведении Сатору явно читалось то, что в его груди засело неприятное щемящее чувство ревности, что наседало с каждой минутой сильнее и сильнее. Он бросил крайне недружелюбный взгляд в сторону Сугуру и хмыкнул, поигрывая челюстью. Затем сжал ладони в кулаки, продолжая смотреть на сидящего неподалёку друга. — Стойте! — Кёко снова подскочила с кровати и встала перед молодыми людьми, разводя ладошками. Намереваясь создать более уютную атмосферу, она натянуто улыбнулась и посмотрела поочередно на каждого из них. — Давайте вы не будете ругаться, ребят. От этого сейчас никому не легче будет. — Он меня сегодня бесит, и я хочу ему втащить, — лениво протянул Годжо, закатывая глаза. — Может это я тебе вообще втащу? — распалился Сугуру. — Раз ты устраиваешь никому ненужную драму с утра пораньше! — Замолчите оба! Сомкнув губы в тонкую полоску, Годжо скрестил руки на груди и потупил взглядом небольшой коврик перед кроватью. Короткостриженный искусственный мех порядком испачкался за время проживания Хасэгавы в этой комнате, оттого белый цвет начал казаться слегка желтоватым. — Сатору, мы пытаемся вспомнить, что такого вчера было, а не переругаться друг с другом, — мягко произнесла Кёко, успокаивая молодого человека. — Давай, расскажи, что ты делал вчера вечером… Сатору покачал головой. Сначала ему захотелось вспылить, но затем он посмотрел на Кёко и уловил её тревожность, нараставшую с каждой секундой сильнее и сильнее. Её руки дрожали, пускай Хасэгава и пыталась скрыть свою нервозность, выходило это у неё скверно. — Ладно, раз ты просишь, то в общем…***
Суббота, 15:15
— Нихера себе ливень, — удивленно изрёк Годжо, закрывая окно в общей комнате. Мирай, раскладывавший покупки в холодильник, пропустил его слова мимо ушей из-за громкого звука, доносившегося через окно. — А куда ты Сугуру дел? — Сугуру куда дел? — Рёги обернулся с банкой пива в руке и завис на некоторое время. — А, он девчонок же встретить пошел. Не написал тебе что ли? Отрицательно покачав головой, Сатору уселся за обеденный стол. Лежащий на нём чехол с приставкой явно говорил, чем молодой человек собирался заняться. Потянувшись за чехлом, Годжо оказался остановлен Мираем. — Пиво будешь? — Я же говорил тебе, что не пью, — Годжо откинулся на спинку стула и вздохнул. — По-моему это было легко запомнить с первого раза. Протянув руки вперед, молодой человек подхватил чехол и вытащил из него приставку. Ловко подхватив очки за дужку, Сатору поспешил отложить их на стол, чтобы ничего не мешало наслаждаться процессом. Новая игра по нашумевшему аниме-сериалу, которую Годжо не мог добить, в последнее время поддавалась с некоторым трудом из-за чего молодой человек предпочитал играть в гордом одиночестве, чтобы не облажаться. — Брось, ты вообще его хоть пробовал? Мирай толкнул дверцу холодильника бедром после чего та плавно и бесшумно закрылась в ответ на его действие. Несколько фотографий, прилепленных магнитиком к поверхности, упали на пол. Заметив эту оплошность, Рёги поспешил поднять их и прикрепил обратно на дверцу. Усмехнувшись, что распечатка, выполненная на офисной бумаге, где был изображен Сугуру Гёто, со страдальческим видом обнимавший портфель за секунду до очередного приступа тошноты, была намертво приклеена канцелярским скотчем, он покачал головой. В ожидании пиццы Рёги решил отдохнуть и нагулять аппетит. К тому же Сугуру еще не вернулся и девочки тоже, значит можно было донимать Сатору бессмысленными разговорами. Когда он еще сможет так с кем-то посидеть. — Мне хватило умэсю от старика Кёко… Так что я пас, братан. — Ну вот, это ж не пиво, — Мирай щёлкнул ключиком по банке с прохладным пенным напитком, после чего поставил её перед Годжо. — Держи. Угощаю тебя первого! — Эх… — мученически выдохнул молодой человек в ответ на подачку товарища. — Да ничего с тобой не будет, — махнул рукой Рёги, призывая расслабиться. — Ну в крайнем случае одной банкой ограничишься. Хотя у нас и без того пива на всех хватит… — Сколько ж ты купил? — нахмурился Сатору, приподнимаясь со стула. Он отложил приставку обратно на стол и подошел к холодильнику. Дверца туго открылась, представляя вниманию полки, под завязку набитые жестяными банками с пивом и газировкой, свежими овощами, и мисочкой риса, который не доела Кёко за завтраком. Выглянув из-за двери холодильника, Сатору уставился на Мирая, присевшего на край диванчика. Размяв плечи, Рёги потянулся и прикрыл глаза. Он мысленно посчитал, сколько алкоголя они купили в магазинчике и выдал: — Четыре банки Сугуру, четыре банки мне, по две девочкам и тебе столько же, — он убрал руки за голову и приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на изумленное лицо Годжо. — Ты же сказал мне, что не пьешь, вот я две и взял. — Мирай, не пью и означает, что я не пью, — шлёпнув себя по лбу, прошипел Годжо. Недовольно посмотрев на киотского шамана, он закрыл холодильник. — Да и ты вообще-то не особо похож на человека, которому нравятся такие алкогольные напитки, — он скривил лицо. Рёги задумчиво потер подбородок и нахмурился. Ему на секунду показалось, что Годжо юлит в алкогольном вопросе и отказывается из-за того, что попросту не умеет выпивать. Именно поэтому Мирай и взял пива на него. Хотелось посмотреть на что способен и без того шебутной Сатору, пропустивший стаканчик-другой в компании товарищей. — То есть ты хочешь сказать, что не прикалывался, когда говорил, что у тебя аллергия? — Нет конечно, — прыснул Сатору, вспоминая свой первый алкогольный напиток в стенах поместья клана Хасэгава. — Можешь у Кёко спросить, если не веришь мне. Она подтвердит, что мы со спиртным – не товарищи. Стой, а вообще с тобой же Сугуру был. Он что, ничего тебе не сказал, что ли, когда ты столько пива нагребал? — Он сказал, что ты пить не умеешь и в кусты блюешь, — с ехидными нотками в голосе изрёк Мирай. — Вот я и подумал, что было бы здорово научить тебя выпивать перед отъездом. Сделать хорошее дело, так сказать, вклад в твоё будущее. А то потом поведешь Хасэгаву в ресторан, захотите выпить по бокальчику вина и… Свою речь Мирай закончить так и не успел. Декоративная диванная подушечка, прилетевшая ему прямо в лицо, яснее всего давала понять отношение Сатору к такой инициативе. Перехватив подушку, Рёги рассмеялся. Ловким движением руки он отправил её обратно в сторону Годжо и подмигнул: — Ага, подловил тебя! — Да ну тебя, — недовольно процедил Сатору, успев перехватить подушечку. Вернувшись за стол в чуть менее весёлом расположении духа, Сатору взял в руки приставку. Когда она включилась, он запустил игру и принялся методично нажимать на кнопки управления. Мирай наблюдал за досугом Годжо, подперев голову ладонью. — Знаешь, а мы неплохо поладили, Годжо. Ты конечно не подарок, да и смотрим мы на многие вещи по-разному, но ты хороший парень. — Чего это ты так расщедрился на комплименты? — поспешил уточнить Сатору, не отрывая внимания от игры. — Да так… Подумал, что повезло с вами всеми подружиться за это время, — с едва заметной тенью улыбки проговорил Рёги в ответ. На некоторое время в комнате повисла тишина, которую прерывали лишь звуки щелчков по кнопкам управления. Закончив с уровнем, он обернулся и облокотился о спинку стула локтями, рассматривая умиротворенное лицо Мирая. — Знаешь, я тоже удивлен, что ты оказался нормальным типом, — покивал головой Сатору. — Не думал, что у нас получится общий язык найти. Особенно после того как ты меня размотал на фестивале обмена. — Брось, это всего лишь соревнования, — спокойно изрек Мирай, поправляя волосы, собранные в лёгкий хвост на затылке. — И вообще-то было здорово встретить кого-то равного по силам. Пусть ты ещё в начале пути своего мастерства, ты парень способный. Надеюсь, что в следующем году мы снова сойдемся в поединке. — Надеру тебе задницу, Рёги, — Годжо подмигнул ему, указывая на то, что за год еще успеет отточить навыки. — И это даже не обсуждается. — Узнаем потом кто кому задницу надерет, — усмехнулся Мирай. — Так ты пиво будешь пить? Годжо обернулся. Он оглядел банку пива, стоящую на столе, и скривил лицо. Внутренняя установка говорила ему, что ничего приятного от такого угощения ждать не стоило. Да, сливовое вино, которым его угощал Ясуо Хасэгава, определенно было очень вкусным. Касательно же пива Годжо придерживался мнения, что оно точно должно быть кислым или горьким. Эти качества в еде и напитках ему не казались притягательными. — Ну если только глоток, чтобы попробовать… — нехотя выдал Сатору, протягивая руку к банке. — И то, чтобы не обижать тебя, накупившего пива как в последний день перед смертью. — Ты умеешь думать о ком-то кроме себя? Надо же, — хохотнул Мирай. — Слушай, завали, я типа пытаюсь сказать этим, что ты нормальный парень, которого мне не очень хочется обижать. Выпью, но немного. Мне правда нехорошо от алкоголя. В коридоре клацнула дверная ручка. Следом послышалось какое-то шевеление, которое вынудило Годжо приподняться на стуле и выглянуть. С той точки, где он находился, отлично просматривался небольшой коридорчик у входной двери, оттого рассмотреть пришедших труда не составило. Сугуру сложил зонтик и оставил его в подставке, чтобы с него стекла вода. Следом за ним показалась Сёко, слегка растерянно сжимавшая ремешок от сумочки, и Кёко, чьи волосы оказались насквозь промокшими. Хасэгава чихнула, едва успев прикрыть нос ладонью, и хмуро посмотрела на Годжо. — Ты чего такая мокрая? — удивился Сатору. — У нас был всего лишь один зонтик, я думала, что доберусь сухая, ветровка-то непромокаемая, так на бирке написано было, — пробубнила Кёко, после чего расстегнула молнию на курточке и сняла её с себя. Она поспешила оставить предмет гардероба на вешалке у входа. — Только вот в итоге я промокла с ног до головы. — А я говорил, что надо было мне зонт вам отдать, — виновато выдохнул Гёто. — Тебе нужно согреться, чтобы не заболеть. Я приготовлю всем чай, а пока посоветовал бы вам с Сёко принять горячий душ… У неё тоже ноги до нитки вымокли, судя по всему. Кёко кивнула и поспешила в свою комнату за сухими вещами, поманив за собой подругу. Встрепенувшись, Иэйри, похромала следом. Её промокшие волосы некрасиво прилипли к лицу, а тушь слегка размазалась под глазами. И без того наспех сделанный макияж оказался безнадёжно испорченным. Пройдя через общую комнату, Сатору остановился около горшка с цветом. Его подвявшие листки лениво свисли с края кашпо, и очевидно нуждались в удалении, поскольку Сугуру в последнее время не уделял растению должного внимания. Выглянув в окошко, Годжо увидел, что среди высоких сосен, растущих на территории колледжа, мелькнула молния. Она разрезала быстрой вспышкой небо густого серого цвета, и исчезла, не оставив после себя следа или намёка на него. Тёмные тучи сгущались лишь сильнее, заставляя чувствовать некоторый дискомфорт. — Слушайте, а к нам пицца вообще доедет-то? — нахмурился Сатору, рассматривая угрюмый небосвод. — Да должна, с чего бы им её отменять, — пожал плечами Гёто. Он направился в сторону чайника и проверил наличие в нём воды. — Уже бы позвонили. — Ой, не факт, — махнул рукой Годжо. — У меня как-то родители уезжали, когда я еще в средней школе учился, и я решил пиццы заказать себе на ужин… И знаешь, я прождал до глубокой ночи, но пиццы мне так не привезли из той пиццерии. Сугуру покачал головой, насыпая в заварочный чайник несколько ложек зелёного листового чая. — Сатору, а ты звонить-то им тогда не пробовал? Закусив кончик языка, чтобы не сболтнуть ещё какого подкола в адрес лучшего друга, Сугуру наполнил чайник кипяченой водой. После того, как этот пункт приготовления был сделан, он обернулся к Сатору и Мираю, перекрестив руки на груди. — Ну ты меня за придурка-то не держи, — Годжо постучал пальчиком по своему виску. — Конечно я звонил несколько раз им. А потом, когда устал от этого бесполезного разговора, то нашел в интернете адрес другой пиццерии и набрал им. — И что, привезли? — встрял в разговор Рёги. — Куда им деваться, — самодовольно прыснул Сатору. — Я им чаевые при заказе пообещал. Но мне всё равно было обидно, что наебали в первой пиццерии. У них нормальная такая еда была, часто заказывал… Девочки быстро прошмыгнули через общую комнату, прижимая к себе сменную одежду и предметы личной гигиены, после чего скрылись за поворотом, ведущим к лестнице в подвальное помещение, где располагались душевые. — Ты что на доставках жил что ли? — вскинул одну бровь Гёто. — Да нет… Просто пицца нравилась мне больше, чем еда, которую мама оставляла мне сразу на несколько дней. Вернее, в первые пару дней было классно, она же круто готовит. А потом приедался вкус её стряпни, и захотелось разнообразия, — произнес Годжо, рассматривая мелкую царапинку на боку своей приставки. — Вот сука, поцарапал где-то… — пробубнил он себе под нос. Мирай пожал плечами, находя сетования Сатору не требовавшими особого сокрушения. — А сам чего не готовил-то? — склонив голову набок поинтересовался Сугуру. — Так впадлу было, — вздохнул Сатору. — Ладно, будто я узнал о тебе что-то новое сейчас, — махнул рукой Гёто. — Чай будете? Годжо потянулся за очками, лежавшими на обеденном столе и быстро нацепил их на переносицу, чтобы скрыть глаза от множества собеседников, собравшихся на кухне. — Давай.***
Воскресенье, 11:59
— Погоди-погоди, Сатору. То есть ты хочешь сказать, что Мирай все-таки уговорил тебя попробовать пиво? — вопросительно изогнула бровь Кёко, осматривая поникшее выражение лица Годжо. — Почему я тогда не видела, что ты пил его? В её взгляде отчётливо прослеживалось осуждение действий Годжо. Воспоминания о том, что Сатору плохо себя чувствовал после выпитого в гостях у неё умэсю, собственноручно приготовленным Ясуо Хасэгавой, всё ещё было свежо. И пускай в прошлый раз она закрыла глаза на недальновидность своего молодого человека и предпочла сделать вид, что не знает о том, как его тошнило в кусты рододендрона, его беспечность и повторение ошибок несколько озадачили её. Кёко подошла чуточку ближе и наклонилась, чтобы посмотреть Сатору в глаза. Надеясь, что ему станет совестливо за такой поступок, она скрестила руки на груди. Однако несмотря на усилия по концентрации внимания на лице Хасэгавы, Сатору опустил взгляд в её декольте и облизал губы. — Ах, ну… — он рассеяно почесал затылок, поняв, что Кёко уловила его мысли. — Тебя тогда и не было в комнате, когда Рёги меня дожал. И Сугуру тоже… Вроде как. Неодобрительно хмыкнув, Кёко распрямилась. Затем она смерила взглядом Гёто, потиравшего лоб, и в очередной раз села на кровати между молодыми людьми, кое-как успокоившимися после внезапной перепалки. — Дурак. Тогда неудивительно, что тебе память отшибло, — выдохнула Хасэгава, поглаживая себя по плечам. — И ты, Сугуру, тоже дурак. Четыре банки в итоге выпил, так ведь? — Получается, — Гёто приложил ладонь к гудящей голове и вздохнул. — Так, а ты-то почему ничего не помнишь? — Я не говорила, что ничего не помню! — вспылила Кёко, взмахнув рукой. — Просто не знаю, почему вы оба оказались у меня в комнате. Вернее, с Годжо-то понятно… Он тут часто бывает. Видимо из-за того, что я смешала антидепрессанты и алкоголь мне немного сложнее вспомнить всю последовательность вечера, — она поджала губы и потерла подбородок, припоминая, какие рекомендации ей давал врач. В виду некоторой беспечности Кёко решила, что от одного раза ничего не будет и со спокойной душой выпила обе баночки пива. Правда чувство вины, сдавливавшее её грудную клетку за неосмотрительность, нагнетало куда сильнее, чем она могла представить себе ранее. В голове роилось множество мыслей о том, что она поступила неправильно и так более делать не стоило. И с каждой Хасэгава соглашалась. — Кажется, я припоминаю, что ты пришел извиниться за тот разговор, который состоялся за столом, Сугуру…***
Суббота, 21:56
Растолкав Годжо, едва не заснувшего прямиком за обеденным столом, Кёко заботливо чмокнула его в висок. Её несколько удивило то, что энергичный и общительный Сатору внезапно поник, словно подсолнух после захода солнца, оттого беспокойство, которое застыло на её личике оказалось вполне объяснимым и закономерным. — Эй, Сатору? Ты как вообще? Спать хочешь? Сатору поморгал несколько раз, отгоняя от себя сонливость и набрал в легкие побольше воздуха. Осмотрев ребят за столом, он оставил акцент на отсутствии Мирая и тяжко выдохнул. Почему-то ему показалось, что он вообще зря согласился на этот алкогольный беспредел в честь отъезда Рёги. И то небольшое количество пива, которое он выпил под надзором Мирая было абсолютно лишним и неуместным. — Я заснул? Да нет, быть такого не может, просто прилег! — с наигранной интонацией бодрости произнес он. Сидевший напротив него Сугуру нахмурился и поднес к губам жестяную банку с пивом. Несмотря на то, что это была все ещё первая, он чувствовал, что его пробрало. А вот с чего бы это Годжо расклеиваться в такое время после пары стаканчиков газировки — вопрос интересный. Несмотря на то, что Гёто был осведомлен о том, что Сатору обычно спал мало, но при этом почти всегда был бодр и весел, состояние друга показалось ему несколько неординарным. — Мы ведь поздно легли сегодня, — тихо проговорила Кёко, поглаживая его по плечу. Казалось, что она вовсе не хотела, чтобы её услышали остальные ребята. — Это нормально, если ты утомился. Может пойдешь к себе? Накрыв ладонью лоб молодого человека, Кёко покачала головой. Ей показалось, что у Сатору поднялась температура. Да и в целом Годжо выглядел несколько болезненно, о чем говорило его неравномерно раскрасневшееся лицо. Сатору взял в руку пластиковый стаканчик, стоявший перед ним, и махом допил его содержимое. Из потеплевшей сладкой воды немного выветрились газы, потому она показалась ему неприятной, и он скривил лицо. — Чушь, я готов и сегодня поиграть с тобой, — резко приблизившись к девушке, Годжо заправил прядку окрашенных волос за её ушко и подмигнул. — Если ты не против, конечно. — Фу, Сатору! Мог бы хоть за столом не говорить такие двусмысленные вещи! — возмутилась Сёко, откидывая надкушенный кусочек пиццы обратно на тарелку. — Мы всё ещё тут, на секундочку! Повисла неловкая тишина, в которой отчетливо можно было расслышать звук воды из крана в уборной, куда отправился Мирай несколькими минутами ранее. Замявшись, Кёко закусила нижнюю губу и отвела взгляд. Обсуждать такие темы даже один на один с лучшей подругой она была готова далеко не всегда. И если такое оказывалось необходимым, то это упоминалось очень вскользь и от подробностей она пыталась уйти. С Сатору об интимных отношениях говорить было гораздо комфортнее. Всё-таки это та часть их жизни, о которой должны знать только они вдвоем. — Сёко права, давай об этом не будем, — Кёко почувствовала, как к её лицу прилила кровь. — Пожалуйста… — Да что ж вы за ханжи все такие, — недовольно закатил глаза Сатору. — Сугуру, ну хоть им скажи, что это нормально. Гёто кашлянул в кулак: — Вообще-то я тоже не в восторге от того, что буду знать о ваших интимных отношениях, Сатору. Это все против моей воли, смекаешь? — Какие ж вы скучные, — страдальчески произнес Годжо не найдя поддержки у лучшего друга. В его голову не пришло никакой иной идеи, кроме контратаки, поэтому он усмехнулся и, перегнувшись через стол, ткнул пальцем в грудь Сугуру. — Это все потому, что у тебя у самого девчонки не было! — Да ну бред! — возмутился Сугуру на такое умозаключение друга. — Что ты вообще такое несешь?! — Эй-эй, хватит, — Кёко снова потормошила Годжо по плечу. — Сатору, они правы. Личное на то и личное, что о нем не нужно распространяться. Он покачал головой и махнул рукой. Рассчитывая изначально на то, что Кёко его полностью поддержит и немного подыграет, Сатору совсем не подумал, что действовал вне рамок приличия. — Ох. Из коридора, ведущего в сторону комнат, показался Рёги. Медленным шагом он подошел ближе к мусорному ведру, расположенному близ кухонного гарнитура, и остановился. — Вы чего тут возмущаетесь так громко? — удивленно поинтересовался Мирай, вытирая влажные руки бумажным полотенцем. Осмотрев шаманов Токийского колледжа, он вскинул одну бровь, ожидая их ответа. — Вас и на две минуты оставить тут одних нельзя. — Да мы не ругаемся! — поспешила ответить за всех Кёко, после чего сощурилась и посмотрела на Сатору. — Просто кое-кто не следит за своим языком. Обойдя стол, Мирай занял свое местечко между парнями, и потянулся за банкой пива. Открыв её, он прильнул к ней губами, и сделал несколько щедрых глотков пенного напитка. — Не следит за языком? — оторвавшись от банки, переспросил он. — Ну да, Сатору решил поучать меня, что все проблемы, потому что секса не было. Едва не поперхнувшись от неожиданных слов Сугуру Гёто, Мирай накрыл рот ладонью. С трудом поборов приступ организма пустить пиво носом, он распрямился и шумно вдохнул, вытирая слезинки, что скопились в уголках глаз: — Вы сейчас прикалываетесь что ли? Сугуру отрицательно покачал головой, сохраняя абсолютно серьезное выражение лица. Казалось, словно дурацкая шутка Сатору впервые задела его до глубины души, но сформулировать свою претензию нормально у него не получалось. По крайней мере сам Сугуру не видел ничего дурного в том, что он всё ещё не познал более тесных отношений, нежели дружеские. Придерживаясь мысли о том, что всему своё время, Гёто особо не торопился. Хотя некоторые изменения в его мыслительных процессах совершались, отрицать этого он не мог. — Нет, ну ты сам посуди, — Сатору взял ломтик остывшей пиццы и откусил большой кусок от него. Прожевав, он решил продолжить своё умозаключение. — В сексе куча плюсов, если так посудить, а Сугуру себе весь кайф студенческой жизни обламывает. — Да что ты такое несёшь, — прошипела Кёко, обхватывая голову ладошками. Готовая сгореть от стыда, она зажмурилась и поджала губы. — Стой-стой, он реально нормальные вещи говорит, — поспешил вступиться за Годжо Мирай. — Это ведь и способ мир познать, и межличностные отношения улучшить. Так что зря вы на Годжо наехали, он в коем-то веке что-то логичное говорит. — Ага, а ещё это отличный способ нахватать болячек или забеременеть до совершеннолетия, — недовольно произнесла Сёко, скрестив руки на груди. На её личике проявился едва заметный румянец. Меньше всего ей хотелось обсуждать такие вещи в присутствии Сугуру, флегматично взбалтывавшего пиво в своей банке. Видимо ему и самому этот разговор несколько действовал на нервы. — А контрацепцию придумали для кого? У вас что, не было лекции по половому воспитанию? Нам в первом триместре провели еще, через пару месяцев после начала учебы, — усмехнулся Мирай. — Чтобы мы не вздумали чего в стенах колледжа творить… Но эффект от этого был обратный. — Боги… — только и смогла протянуть Сёко. Пожав плечами, Мирай сделал вид, что ничего такого не сказал. В сущности, ему казалось, что ничего необычного он и не говорил. В конце концов пускай ребята из Токио не были такими буйноватыми как его соседи по общежитию, их жизни шли своим чередом и вещи, волновавшие их, точно не отличались от тех, которые волновали других ребят такого возраста. — По-моему вы драматизируете. Сексом все занимаются, — развел руками Мирай. — Особенно, если живут в таких условиях как мы. — Шаманы типа? — безрадостно спросила Хасэгава, скрестив руки на груди. — Да нет, студенты. Мы же живем в общежитиях, предоставлены сами себе. Многие редко бывают дома и всё такое, — Рёги пожал плечами и откинулся на спинку стула. — Так что ничего необычного в этом нет. Важно просто немного другое. Четверо токийских шаманов уставились на Мирая в ожидании великой истины, которую он им поведает. Рёги, допив содержимое банки пива, потянулся за кусочком пиццы с ветчиной и грибами, и удивился, когда до него дошло, почему все разом замолчали. — Вы меня что ли ждете? О, боги, — он усмехнулся и покачал головой, когда понял, что его внимательно слушали даже те, кто выказывал недовольство темой. — Ладно, придется поведать вам прописные истины касаемо этого таинства… Прожевав кусочек пиццы, Мирай проглотил его и отложил еду на тарелку. Он вытер жирные пальцы бумажной салфеткой, после чего абсолютно серьезно окинул взглядом ребят. — В общем, вам двоим, — он указал на Сугуру и Сёко, — сейчас кажется, что это тема неприятная и неважная, но на деле оказывается всё куда сложнее и многослойнее, чем на первый взгляд. Потому что по большей части секс, я говорю про его адекватный вариант, это про уважение своего партнера. Чудесный способ коммуникации, когда вы оба можете излагать друг другу всё самое сокровенное. И в этом нет ничего постыдного, — приподняв указательный палец, поставил акцент Мирай. — Так что то, что Годжо и Хасэгава состоят в таких отношениях, лишь означает, что они друг друга уважают и готовы говорить. — Это ты загнул, конечно, — покачал головой Сугуру. — Мне кажется, ты не совсем понял нашу претензию… — Да, Рёги, Сатору просто отпускает мерзкие словечки, — поддержала Сугуру Сёко. — И не реагирует на слова Кёко. Что по нашему обоюдному мнению может повредить её имиджу и выставить в худшем свете, если вдруг к нам в общежитие кого-то ещё подселят. Хасэгава покачала головой: — Давайте вообще закроем эту тему. Мне не очень приятно обсуждать такое с кем-то кроме Годжо, если вы вдруг ещё не поняли. — Прости, — не сдержал смешка Рёги. — Просто мне показалось несколько забавным, что у вас всех такая реакция. Вместо того, чтобы встревать в разговор, Сугуру встал из-за стола и отряхнул рубашку-поло. Изначально ему казалось, что идея с посиделками не так уж и плоха, но то, что разговоры особо не клеились, доставляло ему массу неудобств. Возможно если бы Мирая среди них не было, ему было бы чуточку полегче выслушивать рассказы Годжо, на которые он не скупился подавляющее большинство времени. Благодаря бескостному языку друга, Сугуру был осведомлен о его половой жизни больше, чем ему этого хотелось, и оттого как-то привык к этому. Но наличие под боком Сёко и непосредственной героини вереницы рассказов Сатору сковывало и вынуждало вести себя прилично. — Ладно, я курить пошел, — проинформировал ребят он. Пройдя в коридор, Гёто потянулся за курткой, которую вывесил на крючок ещё пару дней назад, едва на улице начало холодать. Он быстро надел её, захватил сигареты и зажигалку, оставленные на тумбочке, и затем поспешил обуть разношенные кроссовки в которых передвигался по территории колледжа вне занятий. Быстро покинув коридор, он случайно хлопнул дверью на выходе. Медленным шагом Сугуру прошел вдоль стены и остановился под окном комнаты Хасэгавы. С некоторой трагичностью он осмотрел деревья, росшие перед зданием, и обнаружил, что после ливня на них практически не осталось желтых листьев, которые были частичкой яркого и светлого в эти промозглые времена. Сугуру затянулся сигаретой и выдохнул через нос густой табачный дым. Опершись спиной на стену корпуса общежития, он поежился от холодного ветерка. Дождь прекратившейся пару часов назад, оставил после себя глубокие лужи и сырость. Однако вместе с тем чувствовалась некоторая безмятежность, окутывавшая с головой. — А чего подружка твоя не пошла? — послышался относительно веселый голос Мирая. — Которая из? — задумчиво нахмурился Сугуру. Зажав сигарету между зубов, он поправил на себе тёплую куртку черного цвета, чтобы утеплиться. — Сёко, — Рёги остановится рядом с ним, доставая сигарету из пачки. — Поделишься огонечком? Похлопав себя по карманам, Сугуру с трудом отыскал в них небольшую пластмассовую зажигалку красного цвета, которую отхватил днем на кассе в магазине. Забыл куда именно кинул после того как прикурил сам. Пальцем правой руки он прокрутил колёсико, высекая искру, Мирай наклонился и поджег кончик сигареты, одновременно с этим затягиваясь дымом. — Благодарю. Вместо ответа на благодарность, Сугуру молча убрал зажигалку обратно в карман. Он быстро стряхнул пепел с сигареты и посмотрел куда-то вдаль, думая о своем. — Так чего ты один-то пошел курить? — снова спросил Мирай, надеясь вывести его на разговор. — Иногда человеку нужно отдохнуть от компании и покурить в одиночестве, — повел плечами Гёто, находя вопрос Мирая Рёги несколько бестактным. — Неужели у самого таких желаний не было никогда? Мирай задумчиво хмыкнул, пытаясь припомнить: — Мне знакомы твои слова, в общих чертах. Сугуру покачал головой, обозначая для себя, что не слишком доволен тем фактом, что Мирай потревожил его в такой момент. Если бы он хотел, чтобы кто-то составил ему компанию на перекуре, то непременно бы предложил пойти вместе. Но раз такого предложения Гёто не сделал, то, следовательно, и желания такого у него не было. — Но мне-то все равно интересно, почему ты здесь один, — Мирай немного склонился, чтобы быть поближе к Сугуру, и выдохнул ему на ухо. — Может тебе вообще одиноко? Гёто раздраженно выдохнул, но промолчал. Заняв непринужденную позицию рядом с Сугуру, Рёги облокотился на холодную стену и глубоко затянулся. Бегло осмотрев парня, он не смог сдержать усмешки, заметил, что вопрос про одинокое курение выбил того из колеи. — Так что, поругался с Иэйри, выходит? — Никто ни с кем не ругался, Рёги. Просто я вышел один, — потерев лоб ладонью, Сугуру ответил ему безразличным голосом. — Потому что хотел побыть один. Мне всегда казалось, что ты парень тактичный и не будешь задавать лишних вопросов. Послышался тихий смешок. Мирай прикрыл рот ладошкой и поспешил стряхнуть пепел с сигареты. В его серых глазах читалось какое-то игривое настроение, вероятно, вызванное двумя банками пива, которые он успел выпить. Однако при всем этом, Рёги все ещё казался самым трезвым человеком среди всех участников мероприятия. Даже Годжо повело куда-то не туда, хотя Сугуру не припоминал того, что тот выпивал. — Ладно, ты прав, это бестактно, спрашивать тебя обо всем этом, — вздохнул Мирай. — Просто хотелось составить тебе компанию. Он снова приблизился. Некоторое время молча курил, не рискуя прервать тишину, что возникла между ними, но создавалось ощущение, что Рёги хотел что-то спросить. Докурив, Гёто бросил окурок на влажную землю и затоптал его, чтобы потушить наверняка. Он выдохнул дым через нос, после кашлянул в кулак. Прохладный воздух пробрал его до костей, поэтому Сугуру засунул руки в карманы и кивнул, говоря, что собирается вернуться внутрь здания. Рёги отбросил сигарету в лужу. Некоторое время он смотрел на лицо Сугуру, стоящего напротив, и щурился. Казалось ему хотелось задать очередной вопрос, поднимающий тему настроения Гёто, но что-то мешало ему. — Знаешь, ты нравишься мне куда больше Годжо, — наконец, выдал он. — Вы вроде похожи, но вместе с тем… Ты гораздо лучше. Покачав головой, Сугуру растерялся и не нашелся с ответом. Ему было странно слышать подобную оценку собственной личности с привязкой к лучшему другу. Они ведь были разными индивидами, похожими лишь в некоторых незначительных аспектах, имело ли смысл сравнивать их в принципе? — И как я должен на это реагировать? — Мог бы хотя бы спасибо сказать, — поморщился Мирай, недовольный такой реакцией на свою искренность. — Я к тебе со всей душой. — Польщен, но мне не нравится такой комплимент. Потому что он уничижительно звучит и оскорбляет моего лучшего друга, — Сугуру развел руками и шумно выдохнул. — К тому же Годжо к тебе хорошо относится и говорить такое за его спиной — как минимум некрасиво. Раздраженно выдохнув, Мирай закатил глаза. Он и раньше замечал за Сугуру такой нюанс как нудность, но предпочитал делать вид, что ничего необычного в этом не было. Мало ли таких людей вокруг. — Ты всегда такой душный? — вскинул одну бровь Рёги. — Если тебе станет от этого легче, то да. За неимением лишних слов, Мирай подался вперед. Тонкими пальцами подхватив подбородок собеседника он быстро коснулся его обветренных губ своими мягкими и невесомыми, но вместо растерянности, к которой успел привыкнуть, встретил отпор. Сугуру толкнул его в грудь, вынуждая отстраниться и удариться спиной о стену, вытер губы рукавом куртки и скривил лицо в пренебрежении. Он шумно выдохнул, подавляя эмоцию гнева, охватившую его. Гримаса, исказившее спокойное лицо молодого человека, говорила о том, что неприязнь не была наигранной. — Прости, я думал… — поспешил оправдаться Рёги, вытянув руки перед собой. — Мне все равно на твои предпочтения, Рёги, пока это не касается меня. Будь добр, держи себя в руках, и я буду тебе другом. А если нет, то тебе несдобровать. — Это… — Мирай виновато покачал головой и шумно выдохнул. — Я думал, что… То как ты бегаешь от своей подружки означает, что тебе больше нравятся парни. Видимо неправильно понял, прими мои искренние извинения. Закусив нижнюю губу, Сугуру отрицательно качнул головой. Ему не хотелось расшаркиваться о собственных переживаниях касательно Иэйри, и, более того, ему не хотелось, чтобы о его мыслях касательно неё знал кто-либо, кроме него самого. Даже Годжо он не рискнул рассказать, что на самом деле творилось у него на душе, и переваривал все свои умозаключения в гордом одиночестве, не желая отягощать кого-либо из близких. — Давай договоримся, что ничего не было, — спокойным голосом произнес Гёто, понимая, что должен проявить благоразумие. — Ничего не было, — согласно покивал головой Мирай, признавая его правоту. — Отлично, — натянуто улыбнулся молодой человек. — Тогда я пойду обратно в общежитие. Идешь? Пристыжено выдохнув, Рёги не смог найти в себе сил согласиться. Он достал свою зажигалку, которую припрятал на случай чего, и поджал губы. Специально сделал вид, что забыл её, лишь бы Сугуру ближе к себе подманить. — Иди, я ещё покурю. Не хватило что-то. Сугуру кивнул и поспешил вернуться в общежитие. В здании оказалось гораздо теплее, поэтому он облегченно выдохнул и, повесив куртку в коридоре, вошел в общую комнату. За столом в гордом одиночестве сидела Сёко. Она проигрывала ключиком на пивной банке, но в глазах её читалась невообразимая грусть. Видимо она тоже думала, что такая вечеринка пройдет куда веселее, чем оказалась на самом деле. Оттого и радости не её личике не просматривалось. — А эти двое куда делись? — Сатору плохо стало, Кёко сказала, что уложит его спать и вернется, — тихо проговорила Иэйри, после чего случайно отломала ключик на банке. — Черт. Присев напротив Сёко, Сугуру почесал затылок, пытаясь придумать, как можно было бы развлечь девушку и вызвать улыбку на её губах, подкрашенных помадой розового оттенка, делавшей её очень милой и привлекательной. — Знаешь… Сёко подняла на него взгляд крупных карих глаз и задержала дыхание. Неловкость, читавшаяся в этом моменте, казалось, была понятна им обоим и каждый чувствовал себя неуютно. — Я бы хотел с тобой поговорить о том, что происходит. Есть пара мыслей, которые не вижу причин обсуждать при посторонних. Выслушаешь меня? Склонив голову, Иэйри отвела взгляд. Её личико покрылось нежным, едва различимым румянцем, выдавая стеснение от того, что они впервые за долгое время остались наедине. Она робко кивнула головой, разрешая ему поделиться своими мыслями о происходящем. — Мне кажется, что Кёко будет прикладывать все усилия для того, чтобы свести нас с тобой и её поход под ливнем в одной лишь ветровке — это только цветочки, — постарался как можно более добродушно произнести он. Сёко смущенно усмехнулась: — Ты очень проницательный. Правда я не просила её ни о чем, если что. — Мне просто стало казаться, она занимается этим уже больше месяца, — выдохнул Сугуру, после чего развел руками. — Если не с поездки на Тасиро вообще. Сама понимаешь, что иногда она слишком открытая в своих намерениях, даже если не говорит об этом. Потянувшись за пивной банкой, он поспешил открыть её, протянул Иэйри и улыбнулся. Девушка приняла угощение и благодарно кивнула. Из-за волнения она с большим трудом могла унять дрожь в руках, поэтому поспешила поставить напиток на стол, чтобы ненароком не опрокинуть. — Знаешь, я не хочу торопиться, — выдохнул Сугуру, набравшись смелости. — Ты нравишься мне, но я боюсь, что не могу отделять любовь к подруге от любви к девушке. Поэтому очень переживаю, что могу обидеть тебя, особенно после всего того, что ты сделала для меня, Сёко. — Я понимаю, — она поникла, поняв, к чему вел Сугуру. Потерев вспотевшие ладони, он отвел взгляд раскосых глаз. Говорить о своих переживаниях было жутко неловко. Обычно он держал такие мысли при себе и даже не пытался озвучивать их. А сейчас приходилось выворачивать душу наизнанку, открываясь перед Иэйри с другой стороны. Со стороны чувственного и понимающего человека, которым он сам себя едва ли мог назвать. — Мне нужно было много времени, чтобы прийти к мысли о том, что мы бы просто могли попробовать. Посмотреть, что из этого выйдет и понять, что нужно каждому из нас, — закончил свою мысль молодой человек. — Ты ведь приятна мне как человек. Значит можно попытаться посмотреть на тебя по-другому, не как на подругу. Пискнув от неожиданности, Сёко быстро накрыла рот ладонью. Её глаза, виновато смотрящие на Сугуру, давали ему понять, что она сконфужена собственной реакцией на его слова. Раньше ей казалось, что он ни за что не скажет именно так и непременно ответит ей отказом на признание в чувствах и предложение сблизиться и узнать друг друга получше. А тут он завел разговор самостоятельно, да еще и с такой обходительностью. — Прости, глупый звук. — Все нормально, — улыбнулся он, успокаивая её. — Очень даже милый. В ответ на комплимент, Иэйри выдохнула и снова покрылась румянцем. Смотреть на Сёко, бойкую и, несмотря на хронический недосып, задорную, под другим углом, оказалось занятием интересным. Получив такой ответ, она словно расцвела. Казалось, что она засияла от осознания, что её чувства могут быть взаимными и была безгранично этим довольна. Сугуру расслаблено выдохнул и переключил свое внимание на банку пива. От радости, что он наконец-то облегчил ношу, обнажив свои переживания, ему стало радостно и он поспешил отметить это событие. Стукнувшись с Сёко банками, они отпили пива. В отличие от Сёко, выпившей немного, Сугуру опустошил свою одним махом. — Давай пока не будем ничего никому говорить, хорошо? — проговорил он, убирая мусор на другой конец стола подальше от себя. Иэйри, отставила пустую банку и согласно кивнула. Она всецело поддерживала мысль, что стоило сначала притереться друг к другу, возможно сходить на пару свиданий, а потом сделать выводы, получится ли у них что-нибудь или нет. Судя по всему, Сугуру всецело разделял её мнение. — Не хочешь торопить события? В это время Гёто потянулся за ещё одной банкой, поскольку опустошил предыдущую, и вновь щедро отпил пива. Несмотря на благоприятный исход диалога он слишком нервничал, будто бы сделал что-то не так. — И да, и нет. Хочу посмотреть, как Кёко будет изгаляться, чтобы вразумить нас, — со смешком произнес Сугуру, которого забавляла такая игра Хасэгавы. — Уж очень экстраординарной выходкой был поход без зонта. — Это уж точно, — хихикнула Сёко. — Лишь бы только не заболела. Она такая беспечная бывает. — И не говори… Закончив с пивом, Сугуру подпер голову ладонью и посмотрел на Сёко. Та пила напиток гораздо медленнее, растягивая удовольствие от процесса, и посматривала на часы, висевшие в проходе. — Что-то Кёко давно ушла… — Давай я проверю, что там с ними, — вызвался Сугуру, поднимаясь из-за стола. — Заодно было бы здорово извиниться перед ней за то, что Мирай так развил всю эту тему. — Хорошо. А я, наверное, уберу здесь мусор и пойду спать. Нет у меня как-то желания с Рёги вместе сидеть тут дальше. Быстро смекнув, что стоило сделать, Сугуру дождался, когда Сёко встанет с места. Вежливо предложив девушке обняться, чтобы сгладить все неловкости последнего времени, что сложились между ними, он улыбнулся. Сёко, обвившая руками его торс, оказалась безгранично рада подобному проявлению внимания и некоторое время не решалась его отпускать, пока дверь в коридоре не скрипнула, впуская Мирая в корпус общежития.***
Воскресенье, 12:16
— Слава богам, разобрались! — довольно похлопала в ладони Хасэгава. Годжо, сидевший по правую руку от неё, почесал затылок и недовольно пробормотал себе что-то под нос. — Прости, что наехал на тебя, Сатору. Мне не хотелось, — внезапно извинился Сугуру. — Просто такой сумбур. Хорошо, что мы хоть немного смогли восстановить все события. Пускай о многом каждый из них промолчал, троица шаманов кивнула. Кёко, обрадованная тем, что ничего постыдного не случилось, поднялась с кровати и пошла к зеркалу, висевшему на платяном шкафу, чтобы убедиться в том, что вечером смыла макияж. Посмотрев в спину Хасэгаве, Годжо кивнул: — Ты тоже извини, что вспылил. Я просто… Подумал совсем не о том и крышку сорвало немного. — У меня таких помыслов нет, если что, — губы Сугуру изогнулись в улыбке. Кёко достала из шкафа косметичку. Отыскав в ней нужное средство и пару ватных дисков, она поспешила смыть остатки косметики. Поскольку большую часть ночи она следила за состоянием Годжо и разговаривала с Гёто на разные темы, побеспокоиться о макияже Хасэгава совершенно забыла. — Знаете, когда Рёги всю эту херню предлагал, я думал, что будет весело, а по итогу вышло что-то просто невообразимо тухлое. Еще и ливень шел весь день. Никогда так не ошибался. — А ты не расстраивайся, мы обязательно устроим посиделки только нашей компанией! И без спиртного! — с оптимистичной улыбкой произнесла Кёко, показав два пальчика. — Мы с Сёко подумаем, что можно сделать, чтобы было весело! — Думаю, лучше, чтобы мы все поучаствовали в обсуждении, — оживился Годжо, поднимаясь с кровати. — Так наш досуг точно придется по душе каждому!