***
— Какой кошмар, снова занятия, — расстроенно пробормотала Иэйри, перекидывая портфель через плечо. — Кёко? Ты чего зависла там? — Сейчас-сейчас, — раздался приглушенный голос из уборной. Кёко стояла напротив зеркала, расположенного над раковиной и, приоткрыв рот, подкрашивала ресницы черной тушью. Она помахала рукой около глаза, чтобы подсушить состав, и шумно выдохнула. Производитель уверял, что этот продукт обязательно добавит длины и густоты волоскам, оттого девушка, совсем недовольная своими недостаточно хорошими ресницами, предвкушала что-то невообразимое, однако несмотря на сказочные обещания едва ли можно было сказать, что все написанное на упаковке являлось правдой. Гуще-то стали, но длиннее, кажется – нет. — Ну? — Да иду я, иду, — недовольно протянула Хасэгава, пряча флакончик туши в сумку. Толкнув бедром дверь из уборной, Кёко вышла в узкий коридор и грустно поджала губы. — Ты чего? — Это просто ужасная тушь, я глубоко разочарована, Сёко… — Да ладно тебе, — Иэйри постаралась хотя бы чуточку ободрить подругу. — Мне всегда кажется, что первые раза три-четыре тушь обычно жидковата, а со временем подсыхает и наносится как надо. Попробуешь ещё, вдруг получше будет. — Ну хорошо, дам ей ещё шанс, раз ты так говоришь мне, — смиренно произнесла Хасэгава, шаркнув ножкой. — Давай, пойдем скорее. А то уже даже Сатору и Сугуру ушли. Подруга согласно кивнула и указала на выход из коридорчика. Кёко зевнула, прикрыв рот ладошкой, после чего направилась прямиком за Сёко, приглаживавшей своё каре. Они вместе миновали общую комнату и кухню, где первокурсники все ещё убирали посуду после завтрака, и поторопились на выход из общежития. Стоя в коридоре Кёко посмотрела на свои наручные часы и удивленно вскинула брови, обнаружив, что они с подругой собрались гораздо раньше положенного времени. — Что-то мы рановато выходим... Может прогуляемся немножко, что думаешь? — Давай, как раз деревьев много цветет, посмотрим на них, — улыбнулась Иэйри, надевая мокасины. — Люблю весну из-за этого. В воздухе витал аромат цветков сакуры, который своей нежностью и невесомостью напрочь отбивал желание сидеть за партой в душном кабинете. Хотелось как можно больше гулять да дурачиться, вместо того, чтобы решать муторные задачники по не-шаманским предметам, как раз погода располагала к этому. От одной лишь мысли об этой скукоте Кёко становилось невыносимо грустно. Всё-таки каникул оказалось слишком мало для того, чтобы отдохнуть как следует. — Как же тут классно, — мечтательно произнесла Сёко, рассматривая пышные деревья. — А сфоткаешь меня здесь? Потом маме покажу какая у нас тут красота растет. Кёко оглядела аллею с высокими деревьями декоративной вишни и бодро кивнула, соглашаясь. Такую весеннюю красоту всегда хотелось запомнить во всех деталях, поэтому фотографии хотелось делать чаще обычного. — Конечно, — Кёко улыбнулась и поспешила поставить свою сумку на скамейку. — Давай свой фотоаппарат. Сёко полезла в недра портфеля, чтобы достать любимый полароид на который за первый год обучения было снято бесчисленное количество кадров. Проверив, все ли с ним в порядке, она протянула камеру подруге и отошла, чтобы положить свои вещи рядом с её сумкой. — Вон то дерево большое с низкими ветвями! Давай около него! Отбежав к роскошной сакуре, Сёко встала перед ней и оглядела её ветви. Следом она обернулась, показывая подруге, где именно кадр получится лучше всего и подмигнула ей. — Хорошо! — Кёко заняла позицию и слегка опустилась на согнутое колено. — Так… Приготовься! Радостно улыбнувшись, Иэйри показала в камеру два пальчика. Когда Кёко щёлкнула на кнопку, из фотоаппарата вылезла карточка. Хасэгава поспешила взять её в руку и помахала ею, надеясь, что таким образом на ней быстрее появится изображение. — Вроде нормально должно было получиться, — пробормотала Кёко, откладывая в свою открытую сумку фотографию, чтобы ветер ненароком не унёс её. — Давай ещё вдвоем сфоткаемся. После того как было сделано ещё несколько снимков, девушки сели на скамью в ожидании, когда те наконец-то проявятся. Кёко качала ногами, размахивая карточками и тихо напевала себе под нос песню, которую услышала несколько дней назад в торговом центре. — Знаешь, я вот всё думаю, — неожиданно произнесла она, поднимая голову на цветочную крону дерева. — Неужели Сугуру на тебя совсем никакого внимания не обращает как на девушку? Попытавшись скрыть смущение от такого нескромного и внезапного вопроса, Иэйри поёрзала на месте. Она посмотрела на свои мокасины, чуть потертые по бокам, и тяжело выдохнула. Юлить в этом вопросе становилось всё сложнее и сложнее, но пока они с Сугуру не были готовы к тому, чтобы раскрыть свои тайные отношения, следовало хорошо подумать над ответом. — Почему ты так думаешь? — Не знаю… Просто это очень грустно что ты в него влюблена, а он делает вид, что совсем этого не замечает, — трагично вздохнула Кёко. — Ты скажи, чем я помочь могу? Что сделать-то? Я и Сатору подговорить могу, лишь бы хоть как-то уже… — Кёко, не надо себя изводить так. Может, всё ещё сложится у нас с ним? — Сёко поджала губы, чувствуя толику вины за то, что не рассказывала подруге ничего о том, что происходило в её личной жизни. — Не думай, что это из-за тебя! Хасэгава шмыгнула носом. — Я просто переживаю. Он парень хороший и ты тоже милая, — она отложила проявленные фотографии в сторону и подперла голову ладонями. — И вообще… Жизнь правда слишком коротка для того, чтобы безответно любить кого-то! Ты хоть раз говорила с ним об этом? — Мы пытались, — более или менее честно произнесла Сёко. — Но сама понимаешь… — Понятно, — девушка грустно посмотрела на лепестки цветков, которые поднялись с холодной земли из-за дуновения ветра. Сёко сцепила руки в замок и уложила их на колени. Некоторое время она молча рассматривала заусенцы на правой ладони, не зная, стоит ли задать вопрос, мучавший её уже долгое время. Несмотря на то, что она многое не договаривала, ей было крайне совестливо. Конечно Кёко тоже далеко не сразу сказала ей, что влюблена в Сатору, и отчасти Иэйри чувствовала обиду за это, но в отличие от неё Хасэгава не водила подругу за нос более полугода. — Слушай, а что бы ты сказала, если бы узнала, что твой близкий друг уже давно не может сказать тебе кое-о-чем, потому что этим может предать доверие другого твоего хорошего товарища? — витиевато поинтересовалась Сёко, переведя взгляд на подругу. Некоторые время Кёко задумчиво смотрела наверх, пытаясь отыскать среди крон деревьев клочок ясного апрельского неба. Если Ясуо она осуждала за молчание такого рода, поскольку тот был частью её семьи и Хасэгава считала, что правдивость в их отношениях является негласным гарантом понимания чувств друг друга, то по отношению же к друзьям Кёко была готова пойти на компромисс и принять их позицию. Разве что на Сатору такое не распространялось. Но он и не друг вовсе. — Наверное, смогла бы понять, почему человек так поступил. Я ведь и сама далеко не всем говорю о некоторых вещах, — она помахала левой рукой, напоминая о своем увечье. — Так что… Почему бы и не войти в положение… А ты что скажешь? Послышался довольный смешок. — Я бы тоже попыталась понять, — произнесла Сёко, заметно повеселев. — Тем более, если он хотел бы в чем-то признаться и как-то облегчить свою ношу, — она повела плечами и следом съежилась от дуновения ветерка. — Блин, до дрожи пробирает! — Пойдем, наверное, в корпус. Лучше там посидеть подождать, чем простыть из-за пустякового ветра, — пробормотала Хасэгава, забирая сумку со скамьи. Поднявшись с места, девушка убрала все отснятые фотографии в первую попавшуюся тетрадь, найденную вслепую и перекинула ношу через плечо. — Потом фотки отдам. Согласно кивнув в ответ, Сёко поправила лямку портфеля. Она встала со скамьи, потянулась и шумно выдохнула, чувствуя, что несколько облегчила свою ношу. По дороге к учебному корпусу они встретили Сугуру. Тот шел быстрым шагом, а на лице у него словно было написано, что он чем-то предельно озадачен. Увидев девочек молодой человек постарался скрыть своё недовольство и натянуто улыбнулся, чтобы его настроение не так бросалось в глаза. — Где ты Сатору потерял-то? — удивилась Хасэгава, приподнимаясь на носках, чтобы рассмотреть аллею позади товарища. Сугуру поморщился, когда девушка упомянула его закадычного друга. Слегка замявшись, он недовольно выдохнул и поджал губы. — Мы с ним немного повздорили, и я решил, что он и сам доберется, — пробормотал себе под нос молодой человек. — А вы чего так рано вышли? — Да прогуляться решили, раз уже собрались раньше времени, — Сёко развела руками, останавливаясь перед Сугуру и мило улыбнулась. — Ты не расстраивайся из-за Годжо. Помиритесь ещё. — Да я… — Сугуру набрал в лёгкие воздуха. — Не берите в голову, пожалуйста, — он сложил руки в умоляющем жесте. — Как будто мы до этого не ссорились никогда, честное слово… Кёко посмотрела на него с удивлением, отмечая про себя, что лицо молодого человека все ещё оставалось смятенным. За время которое Кёко знала Сугуру, она привыкла к тому, что он, несмотря на свою внешнюю расположенность, оставался человеком нечитаемым. Его мысли и эмоции было крайне сложно предугадать и иногда ей казалось, что он часто погружается в свои переживания с головой, не считая нужным делиться ими с кем-либо ещё. Гёто не был плохим, даже напротив, вызывал у Хасэгавы чувства приятные и тёплые, как любой хороший и близкий друг, но этот нюанс все это время оставлял её в лёгком недоумении. Снова подул холодный ветерок. Сёко вздрогнула и недовольно поморщилась. Пряди коротких волос прилипли к её губам, подкрашенным гигиенической помадой, отчего она мотнула головой в попытках решить эту незначительную проблему. — Давайте скорее в класс пойдем, я сейчас замерзну! — разочаровано протянула Сёко, обнимая себя руками. — Пойдем-пойдем, — негромко рассмеялся Сугуру, подгоняя её ладонью вперед. Наступление учебной поры никого не прельщало, но вопреки ожиданиям преподавателя на первом уроке все работали неплохо. Даже Годжо, несмотря на малую инициативность, здорово проявил себя на уроке современного японского языка, хотя сам имел за собой грешок говорить очень просторечно и, некоторую часть времени, нецензурно. Воспользовавшись тем, что Сатору стоял у доски и почерком неразборчивым и кривоватым записывал за преподавателем предложения, Кёко подбросила записку Сугуру. Она решила, что следовало поинтересоваться о произошедшем между лучшими друзьями и в случае чего оказать поддержку. Обычно они ругались несерьезно, скорее понарошку, шутя друг над другом и подкалывая. Что уж было поделать, если мальчишки воспринимали настоящие дружеские отношение именно так. И оба они крайне редко могли сказать, что действительно повздорили. Но раз Сугуру озвучил такое, то стоило помочь чем-нибудь, чтобы наладить их с Сатору отношения. И поскольку она считала, что в каком-то смысле имеет воздействие на Годжо, Кёко решила взять их примирение в свои руки. «Давай сходим покурить после занятий. Только Сёко с собой не бери, пожалуйста», — гласила записка, полученная Хасэгавой в ответ. Она кивнула, поняв, чего от неё хотел товарищ, и переключила внимание на текст в тетради. Сёко, сидевшая по левую руку от девушки, окликнула её шепотом, чтобы попросить запасную ручку. Достав из пенала письменную принадлежность, Хасэгава протянула её подруге и бросила на Иэйри косой взгляд. Почему Сугуру сказал приходить без неё? Почему Сёко спрашивала у неё про друга, который недоговаривает? До конца занятий Кёко не могла отделаться от зудящей в голове мысли, что что-то в этом было нечисто. Она то и дело оглядывалась по сторонам, считая ворон, и останавливала свой взгляд то на Иэйри, старательно записывавшей конспекты в тетради, то на Сугуру, меланхолично смотревшего в сторону доски и поигрывавшего ручкой меж крупных пальцев. Оставив Сёко вместе с Сатору убирать в классе после занятий, Кёко улизнула из учебного корпуса под предлогом встречи с дядей и поторопилась к старой бойлерной, где обычно курили студенты. К тому моменту, когда она добралась, Сугуру уже ожидал её. Вид у него был крайне озадаченный. — Ну так и чего вы с Сатору поссорились-то? — Кёко помогла другу прикурить сигарету его же зажигалкой и замерла, ожидая его ответа. Сугуру затянулся, тяжело выдохнул клубы табачного дыма и потер висок. — Да как бы так сказать тебе… — он шумно втянул воздух носом, после чего распрямился. — Он совсем поехал со своими шутками, конца и края им не видит уже. Заинтересованно посмотрев на молодого человека, Кёко вскинула брови. Стал бы Гёто обижаться на друга за то, что тот пошутил над ним? Они делали это в адрес друг друга бесчисленное количество раз, так что… — Ты обиделся на него из-за шутки? Сугуру поджал губы. Стало очевидно, что он боролся сам с собой, пытаясь разрешить себе пожаловаться на лучшего друга. С одной стороны, ему очень хотелось, чтобы Кёко помогла разобраться в себе и посмотрела на терзающий его вопрос как девушка, а с другой — он не понимал, готов ли открываться ещё кому-либо. Не знал, какая реакция будет у неё. — Можно и так сказать… — хмыкнул Сугуру, рассматривая жухлую травку, пробившуюся меж тротуарных плиток. — Сугуру. Ты же знаешь, что я пытаюсь быть объективной к Сатору. Можешь поделиться со мной своими переживаниями, — она потянулась за пачкой сигарет, спрятанной в глубинах сумки. Повисшее молчание Сугуру прервал далеко не сразу. Стряхнув пепел прямо на землю, и поджал тонкие губы. — Знаешь, за тот год обучения я изменил своё отношение к ряду вещей, — наконец начал он. — И кое-что, что казалось мне глупым и неуместным, сделало мою жизнь несколько ярче, — Сугуру склонил голову, подбирая более мягкие слова, нежели те, которые говорил Сатору несколько часов назад. — Вот я и захотел поинтересоваться у Сатору… — О чем? — мягко вклинилась в поток его мыслей Хасэгава. — Это прозвучит глупо, — покачал головой молодой человек. — Но мне стала интересна одна весьма личная тема. И я хотел узнать, что он посоветует мне. Сначала Кёко не особо поняла, что скрывалось за словами, которые произнес друг. Некоторое время она молчала, уставившись на многострадальную траву меж тротуарной плитки, и пыталась высечь искру из своей зажигалки. Сугуру любезно протянул ей другую, взамен неисправной, и сконфуженно улыбнулся, чувствуя неловкость от того, что начал раскрываться перед ней. — Эх, Сатору-Сатору… — Кёко зажала сигарету между зубов и наконец-то подожгла её кончик. — Знаешь, я очень люблю его и уже привыкла ко всем этим странностям, но не могу отрицать того факта, что до него иногда и правда смысл слов об эмоциональных переживаниях доходит не сразу. Ты никогда этого не замечал? — Да я предполагал конечно, но, чтобы так… — поморщился Гёто, стряхивая пепел с сигареты. — Я тоже стебусь иногда, да и нравится мне подтрунивать над Сатору, но когда ты задаешь вопрос серьезный и ждешь совета… Замерев, Кёко широко распахнула глаза. Казалось, словно у неё в голове начали активно работать шестерёнки, сопоставляя всю информацию, полученную в течение этого дня от двух близких друзей. Хасэгава нахмурилась. Затянулась сигаретой и поняла, что наконец-то хоть что-то в этом разговоре постепенно начинало проясняться. — Может я могу чем-то помочь тебе? — она наклонила голову и подняла взгляд на друга. — Если ты, конечно, не хочешь, чтобы я была в курсе того, что волнует именно тебя, то я всё пойму и не буду наседать. Сугуру вдохнул табачный дым и тут же выпустил его через нос. Некоторое время он молчал, раздумывая, готов ли вообще говорить об этом второй раз, поскольку обжегся несколькими часами ранее. — Ладно, слушай… Я просто хотел у него спросить, как он понял, что готов ко взрослым отношениям. Кёко почувствовала, что к её щекам прилила кровь. Если он хотел поговорить об этом без присутствия Сёко, то, выходило, что не все потеряно! От мысли о таком радостном стечении обстоятельств, девушка распрямилась и решила подойти к ответу со всей важностью дела. — Ах! А знаешь, это очень трудная тема, поэтому немудрено, что Сатору свел всё в шутку. — Ну в том-то и дело, что трудная… — он почесал затылок и облокотился о стену. — Я раньше думал, что все это ерунда какая-то… Отношения там… А сейчас… Понимая, что от дальнейших советов может зависеть личная жизнь лучшей подруги, Кёко собралась с мыслями и постаралась сформулировать совет, который, по её скромному мнению, неплохо описал бы что именно нужно было тонкой девичьей душе. Вместе с тем, прекрасно понимая, чего именно ей самой периодически не хватало от своего молодого человека, Хасэгава выдохнула табачный дым. Шаманы, не-шаманы… Какая вообще разница? У всех молодых людей были проблемы одинаковые, так и считала Хасэгава. — Знаешь, ты понимаешь, что готов к отношениям, когда встречаешь человека рядом с которым тебе комфортно. Который понимает тебя, иногда без слов, готов проводить с тобой своё свободное время, и рядом с которым для тебя словно весь мир исчезает, — проговорила Хасэгава, мечтательно прикрывая глаза. Именно такие чувства она испытывала по отношению к своему любимому человеку. — Я лично поняла, что готова к отношениям, когда все мои мысли зациклились на Сатору. Стала думать о том, что он поел, хорошо ли спал и всё такое… — её щёки чуть покраснели. — Ну и всякое другое, разумеется… Она учтиво промолчала о том, какой трепет испытывала от прикосновений Годжо первое время, о том, как сердце замирало, когда Сатору наклонялся к ней и целовал в щёчку, да и о том, какие эмоции у неё вызвал тот случай, когда они вместе кормили котов около поместья Хасэгава. — То есть я пойму, что готов, когда просто проанализирую свои чувства? — Можно и так сказать! — бойко кивнула головой Кёко. — Подумай о том, что ты ощущаешь, когда остаешься с человеком один на один. Может у тебя земля из-под ног уходит? Или в жар кидает? — она улыбнулась и хихикнула. — Любить кого-то очень интересно. Твои чувства будто острее становятся. Покачав головой, Сугуру безмолвно согласился с подругой. Он уже знал это, но подкрепление известного материала опытом подруги неплохо разбавлял его собственные умозаключения. — Я могу дать небольшой совет, на случай вдруг. Если тебе нравится девушка, то ты просто должен показать это ей своими действиями. Заботой, разговорами, возможно подступиться к ней помогут небольшие подарки, — Кёко потерла подбородок и нахмурилась. — Это не совсем обязательно, конечно, поскольку девочки чаще особы романтичные и им хватит слов, чтобы понять все… — Допустим… — Понимаешь, девочкам важны чувства и когда они знают, что их партнер чувствует тот же трепет, то доверяют сильнее... Попробуй прямо поговорить о своих переживаниях, расскажи, что именно чувствуешь и если вдруг ты волнуешься, то прямо так и признайся в этом. Та, кто тебе нравится, определенно это оценит и после этого тебе будет не так страшно приступать к дальнейшим шагам, — она стряхнула с сигареты пепел и задумчиво хмыкнула. — А дальше что? Ну… — Тебя интересует что-то большее? — удивленно вскинула брови Кёко. — Рано или поздно это ведь произойдет, — смутился своего вопроса парень. — Это и вызывает у меня массу переживаний. Кёко потушила сигарету, после чего выкинула окурок. Она отряхнула руки и подошла к другу ещё ближе. — Нужно просто поговорить. Прямо, уверенно и спокойно, — девушка уложила ладонь на плечо молодого человека. — Твоя избранница поблагодарит за эту честность. Мы с Сатору оба и сделали так: говорили прямо. Поэтому у нас и получилось найти друг с другом общий язык. Вполне вероятно, он просто хочет показаться тебе очень крутым, как обычно это происходит, поэтому и отшучивается, вместо того, чтобы дать адекватный ответ на поставленный вопрос. Он не лучший советчик по части отношений, — хихикнула она. — Но человек хороший и делает это не со зла. Сугуру тяжело вздохнул, поднимая глаза к чистому небу. Признаваться подруге в том, что ему было катастрофически сложно раскрываться даже перед близкими людьми, он не решился. Промолчал, потупил взглядом свои таби и на мгновение прикрыл глаза. Отчасти поэтому они с Сёко и условились пока что ничего никому не рассказывать. — Слушай, Сугуру, — Кёко улыбнулась и заискивающе посмотрела на его лицо. — Нет ничего такого в том, что ты хочешь быть с кем-то. Нужно попробовать просто, ведь без этого ты ничего не узнаешь. К тому же… Если я правильно понимаю происходящее… То все точно получится! Молодой человек склонил голову. Он почувствовал укол вины за то, что втянул Хасэгаву в пучину переживаний, охватывавших его с головой. Ему было приятно, что Кёко выслушала его, не задавая лишних вопросов, отвечать на которые он не то боялся, не то стыдился. В последнее время Сугуру чувствовал, что их романтические отношения с Сёко стагнировали. У них не происходило ничего нового, а если закрадывались мысли о большем, то они оба продолжали делать вид, будто бы ничего не происходит и ещё рано заикаться о шаге вперед, однако он понимал, что в будущем придется поговорить об этом. Просто не знал, как и что говорить. Боялся спугнуть Сёко нескромными вопросами. Щёки Сугуру слегка покраснели, показывая, что он оказался задет таким изящным подходом со стороны подруги, которая помогла ему понять эмоциональный аспект происходящего. Изначально он и шёл правильной дорожкой, просто та деликатность, которую он проявлял к Иэйри, отчасти оказалась губительной, потому они и двигались шажками мелкими. — Прости, что вообще вылил все это сейчас. Это вообще только мои проблемы, — сдавлено вздохнул он. — Просто мне очень тяжело понять самого себя в последнее время. Поэтому я и подумал, что Сатору поможет мне в этом разобраться… — Не переживай, я ничего не расскажу никому, — ободрила его Хасэгава, показав большой пальчик. — Это все нормальные и естественные вопросы с которыми рано или поздно сталкивается любой молодой человек. Будь чуточку увереннее в себе и своих желаниях, — она стукнула его кулачком в плечо. — Я думаю, что ты слишком строг к себе! Сугуру накрыл лицо руками и тяжело вздохнул от осознания того, что каждый из друзей понял его вопрос по-своему, однако не признать, что разговор с Кёко что-то в нём надломил, не смог.***
Утренний разряженный воздух неприятно щекотал ноздри. Прохлада чуть пробирала, оставляя неприятное покалывание на коже, и легкий румянец на щеках. Солнце, показавшееся из-за низких зданий на востоке, окрасило небосвод в нежно-оранжевый цвет с розовым отливом, знаменуя наступление нового дня. Провести целую ночь, зарывшись в бесчисленное количество листов уголовного дела, было, несомненно увлекательно, но одновременно с этим и жутко утомительно. Сайто с трудом могла вспомнить, сколько чашек кофе они выпили с детективом Сугиямой, изучая материалы и обсуждая их друг с другом, однако точно помнила, что тремя они не ограничились. Из груди девушки вырвался тяжелый вздох. Она спускалась по ступенькам медленно, озадаченная сделанными выводами. Сугияма, следовавший за ней по пятам, вежливо поздоровался с охранником, собиравшимся сдать ночную смену и натянуто улыбнутся. Марико вышла из здания абсолютно уставшая. Перебирая небольшими ножками, обутыми в кроссовки, она выдвинулась в сторону парковки с самой обычной сумкой наперевес. Отходить от своего привычного образа шаманки из клана палачей всё еще было крайне непривычно, поэтому она с трудом приспосабливалась к современной одежде, обуви или аксессуарам. Привыкшая к строгости, Сайто терялась, когда могла выбрать среди монотонных кимоно светлую рубашку или платье, и постоянно одёргивала себя, когда рука тянулась к старым вещам. Она не могла сказать, что раньше считала себя человеком глубоко несчастным, да и отчасти грустила иногда, что не смогла найти общего языка с родными по крови, однако появившаяся свобода в действиях оказалась крайне приятным дополнением в жизни Марико. Пускай первое время ей было непривычно то, что о своих действиях больше не нужно было отчитываться, пришлось свыкнуться с новыми жизненными условиями. Остановившись на порожках, она посмотрела по сторонам и набрала в лёгкие как можно больше воздуха, чуть прохладного, но свежего, в отличие от спёртых помещений в Бюро уголовных расследований. Раньше ей казалось, что дышать в Токио очень трудно, но после тесного кабинета, создавалось ощущение, что она не могла насытиться грязным кислородом мегаполиса. — Вы домой-то хоть дойдете сами? — окликнули её. Обернувшись на мужской голос, Сайто тяжело вздохнула и лениво потерла глаза. Когда заряд бодрости в её теле подходил к концу, она с большим трудом могла продолжать коммуникативные взаимодействия, но из последних сил пыталась. Усталость, скопившаяся в её теле, словно не давала физической возможности распрямить спину, а небольшая записная книжка, лежавшая на дне сумки вместе с шариковой ручкой, будто бы и вовсе прижимала к земле своим весом. — Меня забрать должны сейчас, — негромко ответила она. Будучи выжатой словно лимон, Марико и рот-то открыть могла едва ли. Зато все материалы за отведенное время изучить смогла детально. Уже большая победа. — Точно? — поинтересовался Сугияма. — Вы всё-таки всю ночь сидели над бумажками… Я даже переживаю насчет того как вы себя чувствуете. Марико отрицательно помотала головой и сдержала зевок, накрыв рот ладошкой. — Не берите в голову, Сугияма. Я сейчас приеду домой, отосплюсь и к вечеру поеду работать дальше, — безжизненным тоном произнесла девушка. — Спасибо, что разрешили все изучить. У меня были некоторые вопросы, но сейчас некоторые из них отпали. — Если вдруг ещё что понадобиться, то я постараюсь как-нибудь помочь вам, — детектив натянуто улыбнулся. — Лишь бы это прекратилось всё как можно поскорее, сами понимаете. — Я позвоню вам, как с этим расследованием будет покончено и постараюсь рассказать, как все было, — она вымученно улыбнулась. — А теперь простите, вынуждена отчалить, —вяло помахала рукой Марико. — Муж обещал забрать меня перед работой, так что мне нужно поторопиться, если я не хочу доставить ему лишних хлопот. — Хорошо. Желаю удачи в этом деле, — улыбнутся Сугияма, после чего взмахнул рукой. — И… — он почесал затылок, замялся. — Простите меня, что был с вами груб. Если бы не утомленность, девушка бы заливисто рассмеялась в ответ на слова детектива. Его нелепое извинение искренне развеселило её, поскольку ещё ни разу ни один человек из правоохранительных органов, за все время взаимодействия шаманки с ними, не извинялся. Либо от начала до конца были настроены резко негативно, либо нейтрально и дружелюбно, но таких Окон она могла по пальцам пересчитать, одной руки хватило бы с лихвой. — Глупости, Сугияма, я привыкла к этому уже. Ладно… Теперь точно ухожу, — она хихикнула. — До свидания! Марико обернулась и поторопилась в сторону парковки, чтобы не продолжать диалог с детективом и не задерживать своего драгоценного мужа перед трудоемким рабочим днем. Дело, которое ей отвели как шаману сведущему в делах палачей, буквально выжимало её как уборщица половую тряпку. Марико чувствовала, что по мере продвижения все больше и больше задыхалась в миазмах нечистот, лишь с этим она могла сравнить деяния, сотворенные спятившим шаманом. Однако хуже всего ей становилось от осознания того, что даже заклинатели были подвержены слепому безумству. Словно люди. Получалось, что всё, что она знала с детства, было ложью и шаманы — не высшая ступень человеческой эволюции? Чем больше она думала о преступлениях таинственного мага, тем яснее начинала понимать, что запуталась в собственных принципах и убеждениях. Она остановилась и бросила тяжелый взгляд в сторону высотного здания, напротив которого находилась парковка. Поёжилась от прохладного воздуха и с большим трудом уняла дрожь в руках. Всё-таки с возрастом становилось всё тяжелее и тяжелее совершать ночные вылазки. Если во время обучения в колледже Марико могла не спать несколько суток, то последний год усталость укутывала её в свой кокон и не отпускала. А ведь со дня на день ей должен исполниться всего лишь двадцать один год… — Тэцуя, ты прости, что я попросила тебя забрать меня, — тихо пробубнила Марико, подойдя к машине. Тэцуя, стоявший около новёхонькой иномарки, обернулся к ней и наклонил голову, рассматривая подошедшую супругу. Высокорослый и худощавый мужчина поправил очки, после чего обеспокоено покачал головой, глядя на свою жену, едва достававшую ему до плеча. Её волосы были растрёпаны и наспех собраны в высокий хвост, отчего он сделал вывод, что работёнка оказалась далеко не из лёгких. Его миловидное лицо с узким носом исказилось, когда он вскинул густые брови, отмечая про себя, что Марико поникла. За то малое время, что они провели в браке, он успел привыкнуть к её неиссякаемой энергии, и говорящая тихо супруга порядком обеспокоила его. Мягко улыбнувшись, Тэцуя Сайто поспешил забрать сумку из рук девушки. Затем наклонился и обнял жену, выражая беспокойство о том, что она провела всю ночь в Бюро уголовных расследований. — Марико, ты выглядишь очень уставшей. Давай, садись в машину скорее. Она выпуталась из его объятий и юркнула в открытую дверь. Усевшись на переднее сидение, Марико дождалась, когда муж её пристегнёт и целомудренно поцелует в лоб узкими губами. — И вообще… Лучше тебя заберу я, чем та ассистентка колледжа, — тяжело выдохнул мужчина, усаживаясь на водительское сидение. Посмотрев на мужа с некоторым осуждением, Марико скрестила руки на груди и тяжело вздохнула. — А мне Нана нравится. Я бы хотела с ней подружиться, — честно сказала она, пытаясь защитить честь сотрудницы колледжа. Она снова оглядела супруга, одетого в новый брючный костюм и сощурилась. — А куда это ты собрался сегодня такой нарядный весь из себя? Ловким движением руки Тэцуя поправил сползшие очки в прямоугольной оправе, скрывавшие его раскосые карие глаза. — У меня сегодня заседание в Токийском окружном суде. Там у клана Зенин какие-то внезапные земельные споры, — Тэцуя пожал плечами и перевел взгляд на жену. — А потом мне нужно было заехать к отцу и получить новое дело… Лучше бы он мне поручил то, чем занимаешься ты, честное слово. Услышав эти слова, Марико озадаченно нахмурилась. В том, что это задание поручили именно ей, не было никакой загадки, да и тайну из этого никто не делал. В конце концов именно она как бывший член клана Рёги знала куда больше о шаманских преступлениях, чем можно было предположить на самом деле. Обычно палачам поручали лишь довести начатое до конца и мало кто из нх горел желанием разобраться в произошедшем, а вот клан Сайто, занимавшийся как раз такими поручениями Старейшин и шаманских семей, мог полноправно интересоваться произошедшим, задавать вопросы правоохранительным органам, да помогать другим магам с правовой точки зрения. Однако несмотря на обширные полномочия, членов семьи Сайто сложно было назвать шаманами в их классическом понимании. Они никогда не брали задания по изгнанию проклятий и не боролись за влияние в магическом мире. Всего лишь исправно служили Старейшинам как бюро, решающее юридические вопросы, спектр которых был действительно огромен. — Знаешь, дело ведь не в твоих умственных способностях, а в технике. Ваша семья ей совсем не славится, вот меня Старейшины и отправили этим всеми заниматься, — она подперла голову ладонью. — Да и к тому же… За мной осталось право казнить преступников. Вот и делай выводы сам… Ничего, скоро я с этим закончу. И отдохну как следует. Марико уставилась на дорогу тупым взглядом и шумно выдохнула. Сил на то, чтобы продуцировать малейшие адекватные мысли у неё совсем не оставалось. — А что там Зенин с землей-то? — Не бери в голову, Марико, — он махнул рукой, ограждая её от лишней суеты. — Как обычно из-за какого-то клочка судятся, мало им все. — Ну так они всегда такие были, — со смешком ответила девушка, откидывая спинку кресла назад. — Вот и я о том же… Прикрыв глаза, девушка шмыгнула носом и подложила под голову сложенные ладошки. Некоторое время она молчала, решив не отвлекать мужа от поездки. Из её головы никак не выходило то, что она читала и смотрела всю минувшую ночь. Подробные отчеты со вскрытия трупов, кадры с места преступлений, описания повреждений и их характеры… Все это мельтешило в её голове, хаотично сменяясь. — Я вечером поеду ознакомиться с материалами архива в колледже. Нужно установить личность, кто мог бы подходить по описаниям… — еле шевеля губами, проговорила Марико. — У меня есть несколько зацепок касательно внешности. Он попадал на несколько камер видеонаблюдения с погибшими девушками. Поэтому я планирую поднять все выпускные фотографии последних двадцати лет, чтоб прям наверняка. Когда машина остановилась на светофоре, Тэцуя протянул ладонь и проверил, не было ли у супруги жара. Удостоверившись, что та полностью отдавала отчет своим словам, он поспешил поинтересоваться: — Ты выдержишь ещё одну бессонную ночь? — Не уверена, поэтому напрягу студентиков, — чуть более оживленно произнесла она, резко поднимаясь с кресла. — Пусть послужат на благо человечества, поищут мне сами альбомы и проявят свои дедуктивные способности. — Марико, ты всё равно себя изводишь… Я ценю твоё стремление доказать моему отцу и Старейшинам, что ты чего-то да стоишь, но переживаю, что это выйдет тебе боком. Постарайся не засиживаться сегодня допоздна в колледже. А ещё поешь где-нибудь в городе перед тем, как отправишься в колледж, — абсолютно спокойно выдал мужчина. — Я не успел ничего приготовить с утра, так что на завтрак у тебя очень скромный выбор. Девушка улыбнулась в ответ на супружескую заботу и из последних сил кивнула головой. Слышать, что мужчина, бывший не так давно абсолютно чужим человеком, проявлял беспокойство о её самочувствии, оказалось до безумия приятно. Она скромно отвела взгляд и хихикнула, находя Тэцую совершенно очаровательным. Дорога до городка Иокогама в котором Марико с недавних пор жила счастливой семейной жизнью была относительно быстрой. Раннее время поспособствовало отсутствию пробок, поэтому добраться домой особого труда не составило. Разве что на выезде из Токио произошла небольшая авария, создавшая незначительный затор. Когда машина остановилась, девушка отстегнула ремень безопасности и покинула салон, лениво потирая глаза. Тэцуя вышел следом, достал сумку с заднего сидения автомобиля и передал её Марико, стоявшей с прикрытыми глазами. — Беги спать, — он улыбнулся. — Поговорим о твоих успехах как наберешься сил, Марико. — Спасибо тебе большое ещё раз, — вяло поблагодарила она. — Мне это ничего не стоило, — пожал плечами Тэцуя. — Вперед, тебе нужно хорошо отоспаться перед вечерней работой. Едва различимо кивнув, Марико приподнялась на носочки и поцеловала супруга в щёку. Приняв благодарность, Тэцуя поторопил её, показав на запястье с часами. Он улыбнулся и подмигнул девушке, намекая, что ему следовало как можно скорее выдвинуться обратно в Токио, если он хотел успеть к утреннему заседанию. Марико виновато хихикнула и помахала ему напоследок, негласно желая удачи в грядущем процессе. Оказавшись в пустом доме, Сайто сразу же сбросила кроссовки в прихожей и присела на пуфик у входа. Некоторое время она пыталась подкопить сил для того, чтобы встать с места, сидела подперев подбородок рукой и шумно дышала. Она не могла уложить в своей голове тот факт, что неизвестный шаман творил с обычными девушками. Казалось, что в его действиях был некий скрытый смысл, ритуальность. Каждая из жертв была чем-то похожа на предыдущую, способы умерщвления он применял к ним одинаковые, но самое тревожное, что не давало ей покоя — это его сексуальные девиации. Стал бы шаман, обозленный на людской род, поступать именно так? Марико отрицательно покачала головой и сдавлено выдохнула. Было в мотивах преступника что-то такое, что не отличало его от обычных серийных убийц. Обычно спятившие маги преследовали какую-то высшую цель. Пытались доказать собственное превосходство, либо боролись за влияние в кругах отступников и посредством убийств высказывали акты протеста. Случай же с серийными убийствами явно был чем-то новым и непривычным… Поднявшись с пуфика, Марико неровной поступью направилась в сторону ванной комнаты. По пути туда она захватила пижаму, заботливо оставленную мужем на стиральной машине, и поторопилась в душ. Тёплая вода обычно настраивала её на размышления, но за неимением ресурса на рефлексию, Марико попыталась отключить мозг и думать о произошедших убийствах как можно меньше. Ещё успеет разложить всё по полочкам, когда будет обсуждать выводы вместе с супругом. Закончив с душем, девушка привела в порядок волосы, которые с трудом поддавались расческе и вышла из комнаты. В постели она оказалась около восьми часов утра. Никогда ранее кровать не казалась ей настолько тёплой и уютной как после бессонной ночи в Бюро уголовных расследований…***
Сатору стоял в общей комнате, посматривая в окошко, которое кто-то из первокурсников открыл для проветривания спёртого воздуха в помещении. Он то крутился-вертелся в попытках найти себе место, то останавливался как вкопанный и задумчиво потирал подбородок. Его порядком озадачило то, что после занятий Сугуру не подождал его и не предложил прогуляться, да и на тренировку не позвал, как делал это обычно! Значит утренний разговор его порядком расстроил и задел. И с этим надо было что-то делать как можно скорее, чтобы вернуть к себе расположение товарища. Нарезая круги, Годжо хмурился. Ему не хотелось серьёзно ругаться с Сугуру и более того, неожиданно для себя он понял, что его действительно заботили чувства лучшего друга. Вряд ли был кто-то другой в его жизни, кто заставил бы Сатору так задуматься над сказанными ранее словами. Закусив кончик языка молодой человек фыркнул. Как бы сложно не было признаваться в собственной промашке, Гёто оказался исключением из правил. Даже Кёко чаще проглатывала незначительные обиды и делала вид, что всё в полном порядке и Сатору понимал, что что-то задело её далеко не всегда, хотя и старался познать даже самые укромные уголки души Хасэгавы. Сугуру же, несмотря на их близкую дружбу, и подавно многого не договаривал, заставляя лишь Годжо гадать о том, что того беспокоило. Только вот далеко не всегда у Сатору находилась смелость, чтобы задать ему вопрос в лоб. И когда лучший друг решил хоть немного обнажить перед ним свои переживания, у Годжо не хватило мозгов проникнуться с первого раза. Значит оставалось подождать Сугуру в общей комнате, чтобы вывести его на разговор снова и попытаться извиниться перед ним. Тяжко выдохнув, молодой человек опустился за обеденный стол и потянулся за угощением, стоявшим в вазочке. Потеребив конфету за края обёртки, Годжо отложил её в сторону и подпёр надутые щёки ладонью. Ожидание лучшего друга казалось томительным и удручающим. Он встрепенулся, когда в общей комнате показались девочки, и поправил стёкла тёмных очков. Кёко помахала ему ладошкой и улыбнулась. — А куда это вы собрались? — поинтересовался Годжо, поднявшись из-за стола. — Ужинать же скоро… — Там учитель попросил нас, чтобы мы помогли какие-то бумажки в административном корпусе перебрать, — ответила Сёко, поправляя ворот просторной рубашки в широкую клетку. — Вот мы и идём. — Чего это он? — удивился Сатору, вставая из-за стола. Кёко подошла к нему поближе и встала на носки, чтобы погладить молодого человека по голове. Натянуто улыбнувшись, Сатору наклонился к ней, приподнял чёлку, после чего нежно чмокнул в лоб. В ответ на это Хасэгава просияла. — Да сестра Мирая приехала что-то искать. Видать что-то серьезное случилось, — пожала плечами Кёко. — Познакомлю Сёко с Марико. Она прикольная. — Ты ж её только один раз видела? — вскинул брови Годжо в ответ на слова девушки. — Да, но менее прикольной Марико от этого быть не перестала, — хихикнула Хасэгава, переминаясь на ногах. — Ладно, Сёко, погнали. Не хочу, чтобы учитель нас отчитал за то, что мы долго собирались… Девушки быстрым шагом двинулись из общей комнаты, чтобы накинуть лёгкие куртки и обуться. — Стойте, — Сатору окликнул уходящих однокурсниц. — А вы случайно Сугуру не видели? А то я не помню, чтобы он вообще в общагу возвращался… — Он в магазин ушел за сигаретами! Скоро вернуться должен, — нараспев оповестила его Сёко, обувая мокасины. Кёко выглянула из дверного проёма и посмотрела прямиком на Сатору. Он несколько стушевался от пронзительного взгляда её карих глаз и поспешил отвернуться. Сложив руки в карманы мягких спортивных брюк, Годжо дождался, когда закроется входная дверь в корпус общежития. Однако, когда он понял, что Хасэгава никуда не ушла, то набрал в лёгкие побольше воздуха и обернулся к ней. — Ты чего не идешь-то? Яга бухтеть будет, что вы опоздали. — Сатору, я просто хотела сказать тебе, чтобы вы не ссорились больше с Сугуру, — с улыбкой произнесла она, показывая ему два пальчика. — Вы же лучшие друзья, не надо так из-за ерунды какой-то… — Он тебе рассказал что ли, что мы поругались? Поджав губы, Кёко развела руками. Она не хотела признаваться в том, что Сугуру высказался ей насчет поведения её молодого человека. — Кто? Сугуру-то? Из него и слова не выдавить, Сатору. Просто заметно, что между вами что-то произошло. Помиритесь до нашего возвращения. Понял? — Да понял я, понял, — скрепя сердце произнес Годжо. — Вот и славно! Удачи тебе, Сатору! Когда входная дверь закрылась, Годжо со вздохом опустился на диван, тот лишь скрипнул под тяжестью его тела. Некоторое время молодой человек тупо смотрел в сторону пытаясь решить как именно стоило завести диалог с обиженным на него товарищем. В томительном ожидании он провел сравнительно недолго. Входная дверь снова неприятно заскрипела, оповещая о том, что кто-то вошел в корпус общежития. Вернувшийся из магазина Сугуру тихо вошел в комнату и сразу же направился к холодильнику. Достав из пакета несколько банок газировки, он остановился около микроволновой печи и потянулся за клейкими листами и фломастером, чтобы подписать свои покупки. — А меня чего с собой не позвал? — спокойным тоном поинтересовался Сатору, облокотившись рукой о спинку дивана. — Хотел один побыть, — Сугуру закончил подписывать банки с газировкой и нахмурился. Сатору медленно поднялся с дивана и подошел ближе к товарищу. Постаравшись сделать вид, что все нормально, Гёто открыл дверцу холодильника и поставил на полку свои покупки. — Знаешь, я вот… Поговорить с тобой хотел тут… — Сатору кашлянул в кулак. — О чем? — обыденно поинтересовался Гёто, оборачиваясь к другу. Кивнув в сторону стола, Сатору предложил присесть за него. Нехотя Сугуру поддался его приглашению и опустился на стул в ожидании, что за разговор тот собирался завести. У него не было уверенности в том, что Годжо решит обсудить утреннюю неурядицу и, хотя бы минимально извиниться за то, как обошелся с его откровением. — Знаешь, между нами утром произошло недопонимание, — проговорил Сатору, снимая солнцезащитные очки. — Если честно, я подумал, что ты шутил, когда задал мне такой вопрос… Сугуру хмыкнул и скрестил руки на груди. Вскинув одну бровь, он посмотрел на друга оценивающим взглядом, пытаясь прикинуть его стремление извиниться. — То есть ты даже не думал о том, что не у одного тебя могли появиться отношения? — Да думал конечно, — отмахнулся Годжо. — Просто мне казалось, что ты расскажешь мне об этом как порядочный лучший друг, но ты, видимо, решил, что я этой информации недостоин. Это, знаешь ли, очень паскудно с твоей стороны. — Да я просто… — Сугуру почувствовал укол вины за то, что ничего не рассказывал. Поникнув, он ослабил скрещенные руки и потупил взглядом корзинку с конфетами, стоящую на столе. — Я бы не осудил тебя за то, что тебе кто-то понравился, — вздохнул Сатору, подперев голову ладонью. — И это как бы круто, что ты начал с кем-то отношения, учитывая, сколько пурги про Иэйри ты мне в том году наплел. Почувствовав себя атакованным, Сугуру накрыл лицо ладонями. — Ты же с Сёко мутишь, я прав? Повисшее молчание можно было расценивать как абсолютную правоту Годжо. Тот заискивающе смотрел на друга в ожидании ответа на свой вопрос, и ухмылялся. То, что Сугуру был повержен его смелым предположением, оказалось очень интересным событием. Некоторое время он не находил слов, чтобы описать происходящее, и просто смотрел на корзинку с конфетами с крайне испуганным выражением лица, словно его врасплох застали. — Прав, — признал поражение Гёто. Стукнув друга в плечо, Сатору поспешил его обнять. Затем взъерошил волосы товарища, что не были собраны в тугой пучок на затылке, и рассмеялся, чувствуя себя глубоко счастливым от того факта, что угадал. Гёто пробормотал что-то нечленораздельное и недовольно фыркнул, находя реакцию друга неуместной. — Мог бы и раньше сказать мне об этом, получил бы адекватный совет, как и хотел, — Сатору отстранился и откинулся на спинку стула. — Почему молчал-то хоть? — Просто подумал, что после того, что наговорил тебе в том году, ты не воспримешь это всерьез и подумаешь, что я шучу, — Гёто обхватил голову ладонями и поспешил упереться локтями в столешницу. — Ну сам посуди… — он громко шмыгнул носом. — У меня в голове была каша, я боялся отношений с Сёко и отталкивал эту мысль от себя постоянно… Некоторое время он сидел молча, не зная, что ещё сказать другу. Собравшись с силами, он решил уточнить у Сатору одну деталь: — Как ты догадался вообще? Обрадованный тем, что он отгадал, Годжо развернул многострадальную конфету и закинул её в рот. Прожевав сладость, Сатору взмахнул ладонью и качнул головой. — Было сложно все сопоставить, но после твоей утренней обиды мне чуть понятнее стало, заметил еще, что вы чаще вместе тусить стали и всё такое. Да и смотришь ты на неё так… — выдал он с набитым ртом. — Как? — Как дурак, — усмехнулся Годжо, хлопая друга по плечу. — Да ну тебя, — пробубнил Сугуру, снова скрестив руки на груди. Он отвел глаза, чтобы не встретиться ими с пытливым взглядом Сатору и тяжко вздохнул. Сложно было признаваться в том, что ему было стыдно сказать лучшему другу, что Сёко стала для него чем-то большим, чем одногруппница и что в её теплых объятиях он нашел умиротворение. Будто признаться ему в собственной слабости. — Знаешь, касательно того, о чем ты спрашивал утром, — Годжо покачался на стуле и хихикнул, готовый дать совет. — Тебе нужно спросить у Сёко чего она хочет и рассматривает ли сама переход на новый уровень отношений, раз вы встречаетесь с ней уже какое-то время. — Ты сделал так? — Ну в каком-то смысле... — он задумчиво потер подбородок, посматривая на диванчик, где они с Кёко впервые предались плотским утехам. — Ты лучше вот что… Поговори с ней о том, что сам чувствуешь желание. Да, она может ответить отрицательно и сказать, что не готова, но это уже будет большим прогрессом. Кёко, например, так и сказала сначала, что боится. И мы подошли к этому плавно. — Хорошо… — Сугуру почувствовал, что такая подробность его смутила, но всё же решил задать ещё один вопрос. — А где лучше? Ну… — Мы сделали это когда ездили в Киото, — абсолютно спокойно сказал Сатору. — В любовном отеле. Я вроде рассказывал это тебе уже. Всё получилось гладко потому, что никто не мешал. Это помогло нам обоим расслабиться. Хотя я жутко волновался всё равно… Было бы очень неловко, если бы я закончил сразу после того как вошел, — он рассмеялся и почесал затылок, его речь звучала на редкость адекватно. — В общем… Знаешь, мой главный совет – это уточнить о её предпочтениях и попросить, чтобы она тебя остановила, если вдруг возникнет недопонимание. Это поможет ей довериться тебе. — Значит мне просто нужно заполучить её… Доверие? — он повернул зардевшее лицо в сторону Сатору. — Конечно, мой милый влюбленный дуралей, — не удержался Годжо, подмигнув ему в ответ. — Это величайший ключ к женскому сердцу!