Помощь в архивах колледжа на первый взгляд не казалась задачей невыполнимой или хотя бы самую малость сложной. Чего греха таить, учитывая количество выпускников, документации в учебном заведении было не так много, как в любой среднестатистической японской школе, поэтому в лучшем случае за год могло накопиться максимум две-три коробки с важными бумагами, которые следовало сохранять согласно регламентам делопроизводства, но были в этом и свои подводные камни в виде отсутствия в колледже должности секретаря или архивариуса как такового, в связи с чем сотрудники складывали документы вразнобой и не заморачивались с хронологической последовательностью.
Сёко и Кёко достаточно бойко приступили к выполнению работы: без промедления принялись изучать содержимое стеллажей архива, пока Марико разговаривала с учителем Яга. Однако лёгким поручение показалось только сначала. Когда дело дошло до фактических поисков, то они выяснили, что документы складировались в хаотичном порядке. Сотрудники колледжа расставляли их в любые свободные места даже не утруждая себя тем, чтобы сверить даты на боках коробок. Поэтому на полках стеллажей творилась самая настоящая неразбериха, с которой им ещё только предстояло разобраться.
— Я нашла девяносто седьмой! — крикнула Иэйри, чтобы оповестить Хасэгаву. — Вычеркни его из списка!
Кёко быстро заштриховала найденный год фломастером и поспешила к Сёко, чтобы помочь ей достать документацию, которую надлежало отнести к письменному столу, оккупированному Марико.
— Чудесно, девочки! — радостно отреагировала Сайто, поощряя их труд. — Я сейчас закончу с учителем Яга и помогу вам, не переживайте.
После этих слов она вернулась к диалогу с преподавателем. Активно жестикулируя руками, Марико пыталась что-то втолковать ему, однако складывалось впечатление, что мужчина не поспевал за темпом её речи, отчего ей приходилось вынуждено делать паузы или повторять свои мысли размеренно.
Кёко, устав наблюдать за учителем и шаманкой, отряхнула липкие ладошки, покрытые пылью, и недовольно поморщилась. Из-за того, что в архивах колледжа было душно, к телу липла одежда, оставляя после себя ощущение не из приятных. Расстроенно покачав головой, что снова придется идти в мужской душ, Хасэгава вздохнула и поспешила к стеллажам. Она пробежала в глубь помещения и остановилась около того, который они с Сёко ещё не успели обыскать. Провернув несколько раз вентиль на боку, девушка раздвинула стеллаж и протиснулась в образовавшееся пространство.
— Девяносто шестой… Девяносто шестой… — проговорила Хасэгава себе под нос, рассматривая коробки. — И кто вообще решил ставить все не по порядку? — нахмурилась она, громко возмутившись.
Первой просьбой Марико оказался поиск информации о выпускниках последних двадцати лет. В стенах колледжа за это время обучалось немало шаманов разного пола и возраста и их выпускные фотоальбомы были запрятаны в куче бумаг, которыми сопровождалось обучение студентов. Всевозможные согласия, бланки об осуществленных заказах, да и прочая макулатура вроде черновиков с экзаменов, казалась совсем ненужной…
— Слушай, а какого черта они по всему архиву раскидали коробки вообще? — послышался унылый голос Иэйри.
Кёко выглянула из-за стеллажа и пожала плечами:
— Видимо хотели сэкономить на должности архивариуса, — скривив рот, произнесла она. — Повезло ещё хоть, что они додумались формировать коробки по дате выпуска, а не за все годы обучения отдельно. Иначе бы мы чокнулись... — после этих слов Хасэгава поморщилась. — Нам осталось найти девяносто пятый и девяносто шестой?
— Да, госпожа Сайто сказала, что мы сначала просмотрим девяностые и если ничего не найдем, то будем искать материалы за восьмидесятые, — Иэйри ойкнула, послышался шум падающей коробки. Документы рухнули на пол, Сёко закашлялась из-за пыли и раздраженно взмахнула рукой. Этого ей ещё не хватало. — Спасибо хоть на том, что не заставила нас сразу за двадцать лет искать материалы…
Тяжело выдохнув, Сёко скрестила руки на груди. Некоторое время она молча смотрела на разбросанные листы, но затем грустно опустилась на корточки и принялась собирать их в одну стопку.
Кёко подошла ближе к подруге и посмотрела на бланки, которые вывалились на пол из-за того, что у коробки, в которой они хранились прохудилось дно. Она покачала головой, но не растерялась и отправилась в то место, где видела несколько целых упаковок из-под обычной офисной бумаги.
— Нет бы парней взять, они хотя бы до верхних полок доберутся и не будут карабкаться по этим тупым стремянками! — горячо посетовала Иэйри. — Ещё и коробка порвалась…
— Давай вложим просто в новую… — Хасэгава присела на колени и принялась помогать подруге собирать документы в стопку.
— Спасибо, Кёко, — подруга улыбнулась ей и шумно выдохнула, словно успокаиваясь по мановению руки. — Знаешь, я тут думала…
Подняв взгляд на Сёко, девушка замерла. Тонкий лист офисной бумаги, который она держала, слегка намок из-за вспотевших ладоней девушки. Кёко отложила его в сторону и вытащила из кармашка штанов платок, чтобы промокнуть руки и лоб, покрывшийся испариной.
— Чего это ты?
— Да тут так жарко как в духовке, Сёко, я уже не могу… — измучено протянула Хасэгава. — Хочу в общагу, хочу в душ…
Иэйри похлопала подругу по плечу:
— Не расстраивайся, я думаю, что это только среди стеллажей жарко. Скоро со всем закончим и вернемся обратно. И в душ пойдем.
— Буду надеяться, — грустно выдохнула Кёко. — Так, о чем ты думала тут? А то я перебила тебя…
Сёко махнула головой:
— Поговорим об этом, когда в общежитие будем возвращаться. Не хочу, чтобы нас тут подслушали, — девушка кивнула в сторону учителя Яга и Марико, с которой они продолжали активное обсуждение какого-то очень важного вопроса. — Это будет непростой разговор.
Предложение Сёко поговорить на пути в общежитие на какую-то особенную тему, заставило Кёко не на шутку напрячься. Пускай внешне она казалась слегка встревоженной, её ладони начали трястись из-за переживаний о том, что подруга непременно заведет разговор нехороший. От такого предчувствия у Хасэгавы неприятно засосало под ложечкой.
Собирали листы с пола они молча. Пару раз столкнулись лбами и тихо рассмеялись, но не смутились своей неловкости.
Когда с поиском необходимых материалов было покончено, девушки отнесли их за большой письменный стол, где обосновалась Марико, и остановились, ожидая её дальнейших указаний. Она, уверив Масамичи Яга в том, что с его студентками под её присмотром ничего плохого не случится, тяжело плюхнулась на стул, казавшийся огромным по сравнению с размерами её тела, и зарылась пальцами во взъерошенные темные волосы. Некоторое время Марико молча рассматривала груду коробок, принесенных Сёко и Кёко.
Невооруженным взглядом можно было заметить, как её глаза непроизвольно округляются от объемов работы.
— О, боги, где ж я так провинилась, — разочаровано простонала Марико, падая головой на стол.
Кёко, испугавшись, что Сайто расшибет себе лоб, хлопнула в ладони и быстро бросила перед её лицом мягкую игрушку в виде котенка. Именно такую в прошлом году подарил ей Сатору в качестве извинения за своё дурное поведение. Копию этой игрушки, как и множества других вещей, что были помечены чужой проклятой энергией, Хасэгава спрятала в свое «хранилище», чтобы в случае чего всегда иметь её под рукой. Например, когда уезжала домой на минувших каникулах, вместо того, чтобы взять саму игрушку, она ограничилась её дубликатом, чтобы спалось слаще, да тащить вещей до парома было меньше.
— Вау? — Марико встрепенулась и поспешила взять игрушку в руки. Быстроте реакции Хасэгавы она удивилась, оттого перевела на неё взгляд уставших глаз. — Это котёнок что ли?
— Плюшевый, да. Это мне парень подарил, — скромно проговорила Кёко, почесывая затылок. — Я просто испугалась, что вы себе лоб расшибете. Вот и решила…
Марико довольно улыбнулась, оценивая внимание, оказанное ей Хасэгавой и погладила плюшевую кошечку между ушек. Игрушка выглядела забавно, почти как настоящая, разве что чересчур розовый носик, да ярко-зеленые глаза выдавали искусственность её происхождения. Сайто поддела пальцем подвеску-сердечко на ошейнике кошки и довольно сощурилась.
— Я больше по собачкам, но эта игрушка безумно милая, — хихикнула она. — Спасибо за заботу о моем лбе! — Марико медленно встала из-за стола, отряхивая ладони, восстановив за время сидения немного энергии для дальнейших действий. — Удалось найти все?
— Да, — Сёко сверила найденные коробки с листочком, где были написаны года, ранее отобранные Марико. — Все документы за девяностые мы отыскали…
В это время шаманка обогнула стол и подошла ближе к студенткам. Она уперла руки в бока, рассматривая их добычу, и сощурилась. Признаться, она надеялась на то, что им повезет и они найдут нужного шамана в первом же десятилетии, однако она имела на руках очень смутную вещицу, которая могла бы помочь в поисках. И не была уверена, что всё получится так, как это рисовало её подсознание.
Сайто отошла в сторонку, взяла свой толстый блокнот в черном переплете, и раскрыла его на закладке. Вложенный лист, который она достала из своих записей, поспешила развернуть и показать девочкам. На её лице появилась тень усмешки, символизировавшая собственное превосходство перед детективом из Бюро уголовных расследований. Ловко она его провела, умыкнув один из дубликатов снимков уличной камеры.
— Наша задача найти вот этого человека. На вид ему приблизительно тридцать-сорок лет, так что я предполагаю, что колледж он мог закончить где-то в диапазоне от девяносто пятого года до восемьдесят пятого, — Сайто уложила лист на письменный стол и придавила его своим блокнотом. — Но все-таки проверить конец девяностых тоже не помешает… Мало ли что? — она вздохнула. — Нам не известно ни его имени, ни фамилии, лишь немного о его проклятой технике. Так что сначала ищите выпускные альбомы, потом поднимайте личные дела, и мы посмотрим подробнее, подойдет ли нам шаман под примерное описание техник или нет…
— А он что-то натворил? — вскинула бровь Хасэгава.
— Можно и так сказать, — хмыкнула Марико, поднимая тяжелую коробку на стол. Вместо того, чтобы выдать все студенткам, она решила немного умолчать о происходящем, чтобы не наводить суету. — Просто очередная заноза в заднице старейшин, — витиевато ответила она, хихикая.
Кёко нахмурила брови, явно неудовлетворенная ответом, и шумно вздохнула. Она помогла Сёко поднять коробку, придержав дно, и поставила её на стол, а следом поспешила приспособить стоящий рядом стул под свое рабочее пространство. Решила, что ей с лихвой хватит и этого.
Быстро пролистывая пальчиками стопки с личными делами, Хасэгава посматривала то на лучшую подругу, то на Марико. Последняя напевала себе под нос глупую мелодию и переминалась на ногах. Волосы Сайто, собранные в высокий хвост, подскакивали с каждым её движением.
— А как там Мирай поживает? — Кёко обернулась к Марико, доставая выпускной альбом из коробки.
На мгновение Марико замерла, затем её руки дрогнули, откладывая очередную папку с делами выпускников. Она закусила нижнюю губу, недовольно поморщилась, находя вопрос несколько бестактным со стороны молодой шаманки, и фыркнула.
— Не мое дело как он поживает, — сухо процедила она.
Кёко сглотнула, чувствуя неловкость за то, что задала этот обыденный вопрос. Как-никак Марико приходилась ему старшей сестрой и поскольку более от киотского студента не было ни слуху, ни духу, Хасэгава решила поинтересоваться как у него дела из первых уст, чтобы потом было, что доложить Сатору и Сугуру.
— Я замуж вышла, — спохватилась Марико, пытаясь разрядить обстановку после своего грубого ответа. От неё не укрылось смятение на лицах студенток. — Так что больше ничего не знаю о своих прошлых родственниках, — она виновато хихикнула и намотала на палец прядь волос из густой чёлки.
Найдя формулировку Марико несколько странноватой, Кёко уткнулась в фотографию девяносто седьмого года, где были изображены двое студентов и их преподаватель, абсолютно не знакомые ей. Она подумала о том, что было бы забавно увидеть снимок своего дяди, его бывшей жены и учителя Яга, ведь те закончили колледж аккурат в начале девяностых. Значит точно должны были попасть в диапазон поисков. От мысли об этом она хихикнула.
— Так это можно вас поздравить? — снова обернулась Хасэгава.
Марико довольно распрямилась и горделиво кивнула головой:
— Я бы сказала, что нужно.
Она была абсолютно опьянена своим новым положением. И с огромным удовольствием распалялась о прелестях семейной жизни, демонстрируя колечко на пальчике.
— Даже интересно, сильно ли меняется жизнь после замужества, — неожиданно для себя выпалила Иэйри, внимательно рассматривая фотографию с камер видеонаблюдения и потирая подбородок.
— Весьма ощутимо, — со знанием дела изрекла Марико, убирая просмотренную коробку со стола и заменяя её следующей. — А вы что уже подумываете бросить учебу?
— Нет-нет, что вы, — тихонько рассмеялась Сёко. — Я бы хотела сначала получить высшее образование, а потом уже думать о замужестве. Всё-таки, думаю, быть одновременно и врачом, и шаманом, обладающим обратной проклятой техникой, идея неплохая…
Марико снова отставила коробку и поспешила взять новую. Следом она вычеркнула из списка года, которые уже изучила, задумчиво хмыкнула и заткнула ручку за ухо.
— Высшее образование — это похвально, — произнесла Сайто, доставая альбом. — Я вот сама подумываю о том, чтобы поступить в университет в следующем году. Для дел семьи Сайто будет хорошим вложением, если я получу диплом о высшем юридическом образовании…
— В университет? — послышался удивленный голос Хасэгавы.
— Да, поскольку клан Сайто занимается представительством шаманских семей и старейшин в судебных инстанциях, у них ценятся квалифицированные специалисты.
— Надо же, — Кёко потерла подбородок. — А я вообще и не знала, что у нас есть какой-то клан, который занимается не-шаманскими делами.
Обернувшись к ней, Марико бегло кивнула и рассмеялась:
— О, у некоторых кланов просто есть свои сферы влияния, Кёко. А есть просто шаманские кланы, которые толком ничем особенным не занимаются.
— Ну это как моя семья, — со смешком проговорила Хасэгава. — Клан типа есть, но чем занимается и чем выделился – одним богам известно.
Марико покачала головой и не ответила ничего на этот счет. Она примерно знала, почему несколько лет назад клан Хасэгава стал угасать, но решила не поднимать эту тему, чтобы не бередить раны шаманского мира. По крайней мере сегодня.
Решив сменить тему, Сайто кашлянула в кулак:
— Вот ты когда-нибудь думала, чем хотела бы заняться, если бы не шаманство? — внезапно спросила она, внимательно рассматривая смятенное личико Кёко.
В отличие от Иэйри, что была воспитана не-шаманами, вопрос поставил Хасэгаву в ступор. Она притормозила с поисками и задумчиво потупила взглядом свои новехонькие кроссовки неизвестного бренда. Некоторое время она молчала, перебирая в голове различные варианты того, что ей хотелось бы делать больше всего на свете.
Она всегда знала, что рождена для шаманства. Ей с детства вдалбливали в голову мысль о том, что клан — высшая цель, благо, которому она должна служить любой ценой. Она не знала какого это: хотеть стать кем-то, хотеть заниматься чем-то кроме изучения родословной и проклятой техники. И её единственным желанием, когда она жила на Тасиро, была видимость: чтобы другие люди тянулись, желая с ней подружиться и найти общий язык.
Да и откуда ей было знать кем она хотела стать, если не шаманкой?
— Я… Не уверена, что знаю, какого это, — честно ответила Хасэгава, отведя взгляд. — Но мама Сатору говорит, что я…
— Не-не-не, — Марико погрозила ей пальчиком. — Я спрашиваю, чем бы хотела заняться именно ты. Вон Сёко говорит, что хочет врачом стать.
— Тогда не знаю, — пожала плечами Кёко, тяжело вздыхая. — Возможно я бы могла написать книгу, раз люблю читать. Хотя… Любовь к чтению так-то не делает меня мастером слова.
Она уткнулась глазами в альбом с фотографиями и выдохнула. У неё ведь и правда не было никаких мыслей о том, чем именно бы она хотела заниматься кроме шаманства. Когда она задумалась об этом по спине пробежал лёгкий холодок.
Сайто махнула рукой, беззвучно говоря, что им стоило продолжить поиски. Некоторое время она молчала, обдумывая ответ девушки и как только нашла что сказать разразилась потоком умозаключений:
— Знаете, девочки, а я вот с детства тащилась от не-шаманского права. Перечитала чуть ли не все действующие нормативно-правовые акты, даже постатейный комментарий Гражданского кодекса Японии проштудировала вдоль и поперек, — несмотря на то с какой гордостью Марико говорила это, Кёко почувствовала, что в её голосе проскальзывали нотки разочарования. — Мирай меня никогда не понимал. Но ведь это безумно интересно! День и ночь бы сидела над гражданскими делами и наслаждалась этой методичной и расслабляющей работой! А в суде выступать! Боги! — она мечтательно вздохнула, представляя, как проходится по залу судебного заседания уверенной походкой и излагает суду свои доводы. — Но к своему огромному сожалению мои интересы стояли всегда ниже интересов клана, и я была лишь винтиком этой системы…
Сёко и Кёко молча следили за тем как шаманка перебирала пальцами листки личных дел, распаляясь на разговоры о своем увлечении.
— Раньше я думала, что моя жизнь лишена смысла, раз я не могу делать, что хочу, — Марико кинула взгляд на студенток. — Но я успокаивала себя мыслью о том, что выполняла свою работу в рамках Закона «Об оккультизме». И в такие моменты мне становилось легче. Ведь во время исполнения контракта я могла быть и судьей, и прокурором и даже адвокатом, — Сайто резко подняла указательный палец, акцентируя на этом внимание. — Нужно найти что-то хорошее в том, чем ты занимаешься на благо шаманского мирка, попытаться связать это со своими желаниями и тогда тебе хотя бы временно станет легче жить. Это самый важный урок, который вы должны усвоить в колледже.
— Я так понимаю, что раз вы говорите в прошедшем времени, то?.. — вскинула бровь Сёко.
— Ну… Я же вышла замуж и нашла свое пристанище в новой семье, где мои интересы и увлечения послужат во благо Старейшин. Так что замужество тоже неплохая тема, если хотите чего-то добиться, — неловко рассмеялась Марико, пожимая плечами. Вывод она сделала несколько сумбурный. — О, слушайте, а тут ваш учитель молодой. Хотите посмотреть?
Кёко отозвалась первая и поспешила ближе к низкорослой, даже по сравнению с ней, Марико. Перегнувшись через её плечо, она приблизилась к раскрытому выпускному альбому и посмотрела на фото.
Ясуо, стоявший между миловидной темноволосой девушкой невысокого роста и учителем Яга, выглядел очень счастливым. Его волосы ещё не были тронуты сединой, а левая щека не изуродована шрамом. Признаться, Кёко нашла его весьма симпатичным молодым человеком, хотя и с грубоватыми чертами лица. Она улыбнулась и перевела взгляд на девушку, стоявшую рядом с её дядей. Цубуки мало изменилась за годы, прошедшие с того времени, когда училась в колледже. Пускай Кёко видела её редко, она хорошо помнила, как выглядела бывшая жена дяди: её густые тёмные волосы, которые она подбирала заколкой сзади, были своеобразной визитной карточкой, а миловидное личико, несмотря на крупноватый нос и щербинку между зубов казалось весьма гармоничным. Хасэгава всегда завидовала ей и считала, что жена дяди была редкой красавицей, способной привлечь к себе внимание.
Она с грустной улыбкой подумала о том, как впервые увидела Цубуки в клановом поместье. Вспомнила как бабушка выставила ту за порог после того как узнала о слабых шаманских способностях. Тогда ей показалось это дикостью, но сейчас Кёко начинала понимать с чем были связаны эти действия Иошико. Бабушка всегда отличалась жестким поведением относительно своих близких.
— Надо же, какой молодой! — хихикнула Иэйри, ткнув в фотографию указательным пальцем. — О, Кёко, а это твой дядя?
— Да, — гордо ответила она подруге, отталкивая от себя приставучие мысли о бабушке. — Скажи же он был красавчиком?
Марико рассмеялась:
— В жизни бы не сказала, что Ясуо был таким в двадцать-то лет, — она обмахнула себя ладошкой, духота в помещении начинала потихоньку выводить её из себя. — Он такой угрюмый сейчас ходит, что сложно поверить в то, что он в принципе на улыбку способен.
— Это вы его со студентами просто не видели, — вступилась за мужчину Сёко. К характеру дяди лучшей подруги она порядочно привыкла за минувший год. — А учитель Яга как был хмурым, так и остался, — она снова ткнула в фото. — А кто это рядом с ними?
Хасэгава замялась. Закусив нижнюю губу, она снова посмотрела на Цубуки. Её приглаженная челка на фото чуть поднялась из-за небольшого порыва ветра.
С фотографии на неё смотрела отчужденная и робкая девушка, именно такой Цубуки и казалась на первый взгляд. Шаманка из неё выдалась некомпетентная и она предпочла развиваться в другой сфере, полагаясь на то, что Ясуо был более подкован в их общей профессиональной области. Пока Ясуо изгонял проклятия и добывал деньги на аренду жилья, его жена занималась более привычными для не-шаманов делами. Сначала она работала в типографии, а со временем отыскала местечко в рекламном агентстве. Пускай она и была заклинательницей, верстка макетов для печати удавалась ей куда лучше. Да и безопасно это было в отличие от бесконечных сражений с проклятыми духами.
Однако вместе с тем Кёко прекрасно знала, какой Цубуки была на самом деле за её милым фасадом. Она не церемонилась, когда разговаривала с Ясуо об их отношениях и часто выясняла их в присутствии посторонних. По крайней мере, так случалось, когда на первых порах жизни в столице Кёко встречалась с ней и дядей для прогулок по Токио. Эта часть Цубуки казалась ей самой мерзкой и непривлекательной. В отличие от неё Кёко бы никогда не позволила себе грубить Сатору и выяснять с ним отношения на повышенных тонах в присутствии посторонних.
— Это бывшая жена дяди, — смущенно проговорила Кёко. — Её зовут Цубуки.
Сёко внимательно изучила групповое фото и кивнула. Она нашла Цубуки более чем симпатичной и удивилась тому, что такая миниатюрная девушка выбрала себе в мужья крепко сложенного парня с грубыми чертами лица.
— О, ты про неё рассказывала. Красивая она… — Сёко посмотрела на портретные снимки, расположенные с другой стороны альбома. — Удивительно, что твой дядя с ней развелся…
— Ну, не в красоте же дело всё-таки, — вздохнула Марико, внимательно всматриваясь в фотоальбом. — Скажи, Кёко, а сейчас она также выглядит? Или сильно изменилась?
Почесав затылок, Хасэгава попыталась припомнить какой видела Цубуки около года назад. В её внешности произошло мало метаморфоз. Волосы она собирала также, исправно стригла челку, да и в целом выглядела достаточно молодо, явно младше своих тридцати двух, в подходящей одежде и с хорошим макияжем она даже уверено могла бы сойти за студентку университета.
— Вообще… Насколько помню – да, — Кёко потерла подбородок и нахмурилась. — Но я видела её в последний раз в прошлом году. Может что и изменилось с тех пор. Это у Ясуо спросить лучше, хотя он не сильно обрадуется этому вопросу.
— Ну хорошо-хорошо, — покивала головой Марико. — Завтра мягко уточню у него этот момент, все равно приеду сюда. Ладно… Продолжим поиски дальше, девочки?
Сайто отложила альбом рядом с мутной фотографией неизвестного шамана, будто бы он должен был ей ещё пригодиться этим вечером. Затем она сделала небольшую заметку в своем ежедневнике, закрыла его и уложила поверх фотографии.
Девушки кивнули и вернулись к коробкам. Настроившись на нужный лад, Кёко и Сёко принялись изучать материалы дальше. Они то и дело открывали фотоальбомы других выпусков, смотрели на бывших студентов и обсуждали, не было ли схожести между ними и мужчиной на снимке.
На какое-то время в душном помещении архива воцарилась тишина. Каждая из шаманок молча анализировала материалы, не решаясь прервать молчания.
Сёко открыла очередной фотоальбом и охнула. Перед ней предстало трое шаманов и их пожилой преподаватель, которые позировали на фоне административного здания колледжа. Все были высокими, молодыми и темноволосыми, да и каждый из них оказался весьма симпатичен внешне, чего невозможно было не отметить. Она снова подошла к мутной распечатке, которую Марико положила на стол в самом начале их поисков и раскрыла альбом рядом.
— Я не могу утверждать, конечно, но мне кажется, что один из этих парней похож, — Иэйри всмотрелась в портретные снимки. — Ядзава Хирото. Это тот, что посередине стоит. Вроде лицо такое же вытянутое… — она хмыкнула. — Да и скулы высокие. Хотя ваш снимок очень плохого качества…
Марико с интересом рассматривала фотографии в попытке сравнить людей на них. Выводы Сёко показались ей разумными, помимо того, что он и правда походил на искомого человека, год выпуска примерно совпадал с тем, что она очертила в своей голове.
— А ещё прическа похожа, — удивилась Кёко, выглянув из-за плеча подруги. — Странно конечно не менять стиль столько лет… Ну да ладно.
— Что в его личном деле написано? — Марико подошла к коробке с данными за девяносто четвертый год и вытащила досье. — Какая там у него проклятая техника?
Она пробежалась взглядом светло-серых глаз по строчкам в карточке студента и задумчиво хмыкнула.
— Интересный экземпляр…
— Что с ним? — решила поинтересоваться Хасэгава.
— Помимо техники у него есть контракт с проклятым духом, — Марико закрыла личное дело. — Но больше я вам пока что не скажу, девочки. Приберегу интригу до того момента как окончательно клубок распутаю, — она мягко улыбнулась. — Хотите я возьму вас, когда будем его ловить? Мне все равно понадобится помощь, а вам это только на руку будет.
— Ой-ёй, — Сёко хихикнула и виновато почесала затылок. — От меня в таком пользы будет мало. Лучше Сугуру и Сатору с Кёко позвать.
Марико приторно улыбнулась:
— Не переживай, в этом деле все пригодятся, — послышался смешок. — Ну?
Замявшись, Сёко согласилась на предложение.
— Кёко, а ты как на это смотришь? Или тоже думаешь, что пользы от тебя не будет?
Улыбнувшись, Хасэгава довольно кивнула. Ей было интересно узнать Марико поближе не только как опытную шаманку, но и как человека. Личность девушки её действительно интриговала и поскольку к клану палачей Марико более не относилась, выстроить отношения с ней казалось целью куда более достижимой чем ранее.
— Нет, мне нравится идея помочь вам, — радостно просияла она.
Как-то раз Сатору обмолвился Кёко о том, что налаживание связей между представителями шаманских кланов идея слабо развитая, но неплохая и в целом было бы здорово завести за время обучения пару-тройку знакомств на будущее. Мало ли, вдруг пригодится, однако Кёко не особо задумывалась об этом, поскольку не видела тех, с кем можно было бы завязать мало-мальски дружеские отношения, а льстить ради расположения той же Мей Мей ей совсем не хотелось. Да и к тому же некоторая часть студентов Токийского оккультного колледжа не была из тех ребят, кто имел хотя бы какое-то отношение к шаманским семьям, даже в их общежитии только Кёко и Сатору имели родословную, просто кто-то из них более благородную и интригующую, до клана Хасэгава, как считала сама Кёко, же никому никакого дела особо и не было.
Марико радостно хлопнула в ладоши.
— Вот и славно. Ну, что ж… Давайте все здесь так и оставим, я еще посижу почитаю, а завтра порядок тут наведут первокурсники, упрошу Ясуо мне помочь, — Сайто обошла письменный стол и опустилась в кресло. — Все равно пока мужа ждать буду, так что… — она грустно вздохнула. — Можете топать в общежитие. Спасибо за помощь!
— Да не за что! — ответила Кёко, вежливо поклонившись. — Если что, мы всегда тут, — она показала два пальчика.
Сёко кивнула и помахала ручкой, прощаясь с Марико. Девушки развернулись, направившись к выходу.
— Девочки…
Кёко и Сёко обернулись в сторону Марико, за непродолжительное время та каким-то образом успела зарыться в личные дела студентов. Казалось, что за горами коробок её даже не было видно, только торчал хвост.
— А вы не хотите куда-нибудь сходить на выходных? — она выглянула из-за коробки и мило улыбнулась, обнажая деформированные клычки. — Муж говорит мне, что нужно найти друзей в Токио, и поскольку я совсем не знаю куда можно прогуляться… — она смутилась собственных слов. — Не составите мне компанию?
— Конечно! — в унисон ответили студентки.
Марико в очередной раз радостно хлопнула в ладоши и смутилась собственной реакции. В Токио правда было скучно ту часть времени, когда она не была занята работой, а ездить каждую неделю в Киото, чтобы повидаться с Утахиме было очень утомительно.
— Напишите мне свои номера, чтобы я их записала в телефон, — несмотря на такую банальную просьбу, Марико жутко покраснела. — Я…
— Да всё в порядке, — Кёко подошла ближе к столу и записала на листке бумаги, который протянула Марико, свой номер телефона. — Та-а-а-к… И телефончик Сёко… — она высунула кончик язычка, усердно вспоминая цифры номера подруги. — Вот!
— Спасибо, Кёко, — Марико все ещё выглядела загнанной в краску. — Я тогда позвоню кому-нибудь из вас, когда выдастся свободная минутка.
Сёко кивнула. Несмотря на то, что Марико была старше них на несколько лет, такое различие в возрасте её не пугало. Даже напротив, завести товарищей постарше — идея неплохая хотя бы потому, что можно было почерпнуть немного опыта, который в будущем обязательно пригодится.
Из архива девочки вышли, когда на улице стемнело.
Пока они медленно шли вдоль тускло освещенных дорожек на территории колледжа, Кёко устало потягивалась и пыталась насладиться прохладным воздухом. После удушливого и жаркого помещения она не могла насытиться ощущением уличной свежести.
— А классная она, да? Не такая угрюмая как её брат, — выдала Сёко, скрестив руки за спиной.
— Да, мне Марико нравится, — улыбнулась Хасэгава, расстёгивая джинсовую курточку. — Правда старше нас прилично, но не думаю, что это имеет какое-то значение. К тому же вдруг что прикольное расскажет нам… Про то же замужество!
Сёко резко сбавила шаг и остановилась около дерева, где они с подругой фотографировались утром. В темноте массивы его цветков ещё больше казались похожими на невесомое облако, окутавшее грубые коричневые ветви. Некоторое время она смотрела на эту картину, не решаясь прервать тишины, возникшей между ними с подругой.
Посмотрев на Иэйри, Кёко подошла чуть ближе и встала за её спиной. С удивлением оглядев дерево, на которое та смотрела, она нахмурилась, не понимая, для чего они остановились.
— И чего мы… — она не успела договорить фразу.
Иэйри повернулась к ней со смущенным лицом. Было заметно, что её терзало какое-то чувство, которое она боялась озвучить. Она замерла. Её взволнованный и смятенный взгляд выражал целую бурю эмоций, которые она едва ли могла описать известными ей словами.
— Кёко, пожалуйста, выслушай меня, — тихо начала она, слегка склонив голову. — Только не ругайся на меня и не обижайся. Я… Объясню, почему поступила именно так.
Застыв на месте, Хасэгава в тот же момент испытала резкое нарастающее чувство дискомфорта. По ощущению это было похоже на то, словно внутри неё что-то оборвалось и это ей совсем не нравилось. Казалось, Сёко собиралась сказать что-то настолько важное для неё, что в какой-то степени это могло ранить Кёко. По крайней мере та формулировка, которую она использовала, вызывала нешуточную панику.
— Я… — Сёко вздохнула и заправила за ухо прядь волос. — Мы…
Она снова замолчала, пытаясь подобрать нужные слова. Скривила губы, понимая, что большая часть из них звучала паскудно и абсурдно, будто обесценивая чувства лучшей подруги, и накрыла лицо ладонями. Кончики её ушей покраснели. Признаваться в том, что она скрывала несколько месяцев, оказалось мучительно сложно, однако Иэйри прекрасно понимала, что тянуть более — означает запутаться сильнее.
— Мы с Сугуру встречаемся! — выпалила она как на духу.
Некоторое время Кёко стояла в ступоре. Она смотрела на смущенную подругу, которая только что раскрыла свою главную тайну, и хлопала ресницами в попытках понять, какую реакцию должна была выдать. В ней смешалось чувство радости, переживания и некоторая толика расстройства от того, что Сёко не нашла в себе сил поделиться этим эпохальным событием раньше. Однако вместо того, чтобы осудить подругу в момент признания, она поспешила её обнять. Со всей любовью, трепетом и теплом, который могла ей дать в этот момент.
— Я так счастлива, Сёко. Так счастлива, тебе и словами не передать, — Хасэгава почувствовала ком в горле и поспешила его сглотнуть. Из-за сентиментальности, переполнившей ее в этот момент, она с трудом сдержала слезы и выдохнула. — Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили.
Сёко уткнулась носом в её плечо и сдавлено выдохнула. Переживание от того, что она не знала, как чувствительная подруга отреагирует на такое признание, сковало руки и ноги. Некоторое время она молчала, искала в себе силы заговорить после того как рассказала о том, что скрывала относительно долгое время.
— Прости, что не говорила этого раньше. Мы только сегодня с ним решили, что можем сказать это вам с Годжо, — пролепетала она, чувствуя, как руки Кёко стиснули её сильнее. — Ну… Из-за того, что Сатору и Сугуру повздорили… Вот.
— Он хороший парень, — с улыбкой произнесла Хасэгава, опуская часть про ссору Гёто и Годжо. — И я могу не переживать насчет того, что ты в надежных руках!
Рассмеявшись, Сёко отстранилась. Её покрасневшее лицо выражало стеснение от того, что она приоткрыла эту завесу тайны. Придерживаясь выражения «счастье любит тишину», Иэйри не понимала, как рассказать близким о том какие отношения связывают её с однокурсником, кое-как собралась с силами и рассказала матери, которая даже не знала, как Сугуру выглядел, но в случае с Кёко — было сложно. Если бы подруга восприняла это как нечто обидное, было бы очень сложно завоевать её доверие снова.
Она опустила взгляд в пол и поёжилась от прохладного ветерка.
— Прости… Мне правда очень жаль, что я не сделала это раньше. Мы просто…
Кёко уложила ладонь на её плечо и мягко погладила его.
— Ты не должна извиняться. Личная жизнь на то и личная, что мы сами решаем, когда рассказать близким об этом, — выдохнула Хасэгава, принимая позицию подруги. — Сугуру очень закрытый парень и это было ожидаемо, что он не захочет сразу же рассказывать всем о том, что происходит… — Кёко кашлянула в кулак. — Знаешь, несмотря на характер Сатору и его любовь почесать языком по делу и без, он тоже не сразу был готов к тому, чтобы афишировать то, что мы с ним все-таки встречаемся… — она рассеянно почесала затылок и хихикнула, вспоминая, что именно Сёко застала их врасплох за поцелуями. — Вам нужно было время, это нормально.
Поёжившись, Сёко обняла себя руками.
— Спасибо, что не держишь на меня зла.
— Да не благодари, — со смешком ответила Хасэгава.
Она подумала о том, что проявила некоторое лицемерие в этой ситуации, поскольку в какой-то момент вынесла Ясуо мозг из-за своей обиды на его замкнутость и недосказанность о его жизни. С другой же стороны, она понимала, что между близкими родственниками таких тайн быть не должно, а между друзьями они в какой-то мере допустимы. И поскольку она уважала личные границы что Сёко, что Сугуру, она делала исключение для них.
— Ну, раз между нами больше нет никакого недопонимания, давай поговорим немного по дороге в общежитие? — с долей стеснения в голосе поинтересовалась Сёко. — Я как раз… Хотела спросить у тебя кое-что.
Кивнув, Кёко предложила подруге продолжить путь. Фонари, что тускло освещали дорожки, слегка мерцали. После захода солнца на улице заметно опустилась температура, отчего казалось, что лёгкая куртка совсем не спасает от чувства прохлады.
— Что такое? — Хасэгава уложила ладони в кармашки джинсовой курточки и посмотрела на подругу.
Сёко убрала руки за спину и сцепила пальцы в замок, очевидно, нервничая. Она не хотела бы задавать этот вопрос сейчас, но казалось, что времени на то, чтобы ждать совсем не было. Эта тема морочила её голову уже несколько недель и с каждым днём становилась только назойливее. Из-за этого Иэйри даже спать нормально лечь не могла: ворочалась с интрузивными мыслями до двух часов ночи и лишь после этого устало прикрывала глаза до звука будильника.
— Я боюсь, что он скоро предложит мне заняться сексом, — скромно произнесла она, её щеки снова зардели. — Ты говорила мне, что это не больно, но всё-таки….
С интересом посмотрев на Иэйри, Хасэгава вскинула густые брови. Некоторое время она изучала реакцию Сёко, пытаясь понять насколько серьёзна она была в задаваемом ею вопросе, и удостоверившись, что это не было проверкой, решила поинтересоваться:
— Сильно боишься? — Кёко достала из кармашка куртки конфетку, которую ей зачем-то засунул туда Сатору пару дней назад, и протянула её подружке. — Бери.
— Ой, спасибо, — она приняла угощение и развернула обертку.
Отправив конфету в рот, Иэйри прожевала её и скривила лицо. Сладость оказалась очень мягкой и приторной. Вполне во вкусе Годжо.
— Так ты стесняешься или боишься чего-то? — чуть склонив голову повторно поинтересовалась Хасэгава.
Подняв взгляд на подругу, Сёко кивнула, однако затем быстро поспешила прояснить, что именно из этого она имела в виду.
— Я и стесняюсь, и боюсь в какой-то мере. Понимаешь, одно дело, когда мы ходим с тобой в душ и раздеваемся. Мы же девочки, у нас все одинаковое! — она снова вспыхнула, казалось даже ярче прошлого раза. — Ты не подумай, я не боюсь вида обнаженного мужского тела, в конце концов я же собираюсь стать врачом, но…
— Но ты стесняешься увидеть голым конкретно Сугуру? — вопросительно вскинула бровь Кёко.
— Именно! Блин, — Сёко не выдержала и достала из кармана джинсов пачку сигарет, чтобы перебить приторный вкус съеденной конфеты. — Просто понимаешь…
Вид встревоженной подруги немного позабавил Кёко, возвращая воспоминания в тот день, когда они ездили с Сатору в Киото. Неужели тогда она выглядела также? Тоже краснела, путалась в мыслях и не могла нормально вести диалог? А её руки тоже дрожали? Она сдержала смешок, вспоминая как стояла перед зеркалом в душе номера отеля и пыталась успокоиться. Казалось, это было так давно…
— Расслабься, — Хасэгава погладила её плечо. — Во-первых, рано или поздно это должно произойти, а во-вторых, это на самом деле не так страшно, как тебе кажется. Ну, может, на первых порах тебе и будет стыдно, но потом это не будет иметь никакого значения. Только моральное удовольствие от того, что вы допускаете друг друга так близко. И иногда физическое, если все удачно сложится, — подмигнула Кёко.
Сёко покивала головой, соглашаясь с подругой. Задумчиво потягивая сигаретный дым, она старалась слушать слова Хасэгавы с особым вниманием.
— Ты просто привыкнешь. И потом тебе даже будет нравиться смотреть на него без одежды.
От этих слов Иэйри смутилась пуще прежнего. Она хихикнула и накрыла ладонью лицо, чтобы скрыть его глупое выражение. Ей всё равно было сложно представить Сугуру без одежды совсем, хотя она частенько видела, как он тренировался без футболки или выходил из душевой с обнаженным торсом. Но это было совсем другое и контекст у этого тоже был иной.
— У тебя тоже так было?
Прищурив один глаз, Кёко постаралась вспомнить свои ощущения. В сущности, её не так волновала нагота Сатору, когда они сближались. Куда стыднее ей было от несовершенства её собственного тела в виде шрамов от порезов, не идеально выбритого лобка или крупных ореолов сосков, но чем дальше их отношения заходили, тем меньше её вообще волновало что-либо. И Сатору, кажется, тоже.
— Да нет, я больше волновалась, что покажусь ему не привлекательной, — честно ответила Хасэгава, пожимая плечами. — Парилась из-за веса, размера груди, волос на теле и прочего. А на деле оказалось, что ему было все равно на эти несовершенства… Как и мне, собственно, было все равно на его. Когда я увидела его без одежды, то подумала, что он идеален, — она смутилась собственных слов. — Вот как-то так, собственно.
Сёко кивнула, понимая, о чем говорила подруга. Отчасти её тоже волновала собственная фигура и вес, но в меньшей степени, чем перспектива увидеть своего парня голым ниже пояса.
— Знаешь, мы никогда это не обсуждали особо, — выдохнула Сёко, чувствуя укол вины за то, что сама не пробовала спрашивать подругу о её переживаниях касательно близости. — Наверное нужно извиниться за то, что я даже не пыталась понять тебя в тот момент…
— Я не считаю, что секс обязательно обсуждать друзьям, все-таки это может быть неприятной темой, — пожала плечами Кёко. Её щеки снова покраснели. — Да и мне была знакома твоя позиция на этот счет, и я думала, что не стоит заводить такие разговоры без необходимости. И вообще… Стыдно это как-то, — она поморщилась. — В отличие от Сатору я контролирую то, что говорю о наших отношениях… Хотя у меня тоже много эмоций, которые меня переполняют. Но раз тебе нужна моя помощь, то я очень рада, что ты за ней пришла и мы поговорили об этом сегодня.
Остановившись около урны, Сёко затянулась в последний раз и выдохнула клуб табачного дыма, прежде чем потушить сигарету. Некоторое время она молчала, пытаясь как-то структурировать последствия их разговора.
— Спасибо тебе большое, Кёко, что выслушала.
— Если ты захочешь ещё поговорить об этом, то я буду твоим личным консультантом во взрослую жизнь, — с улыбкой ответила Хасэгава.
***
Приятная атмосфера ресторана китайской кухни, расположенном в Икебукуро, складывалась из ряда факторов. Во-первых, Икебукуро являлся одним из оживленных районов Токио с развитой инфраструктурой, во-вторых, заведение находилось в непосредственной близости от станции метро, что играло на руку его хозяевам, а в-третьих, в этой части столицы проживало большое количество этнических китайцев, переехавших в Японию в конце прошлого столетия. Эти причины и способствовали тому, что по вечерам в заведении было не протолкнуться. Все столики оказывались забронированы, а в особо загруженные дни можно было даже увидеть небольшую очередь у входа.
Выбирая такое место для свидания, всегда стоило проявить предусмотрительность: заранее поинтересоваться о наличии свободных мест, а за пару дней до посещения и вовсе зарезервировать столик. В таком случае можно было рассчитывать на приятный вечер без лишней головной боли от томительного ожидания у входа.
Внутренний интерьер слабо передавал китайский колорит, разве что ярко-красные бумажные фонарики на стенах, соседствовавшие с росписью в виде листьев дерева гинкго, да плафоны на лампах с изображениями золотых драконов говорили об этнической принадлежности ресторанчика к Китаю. В целом, заведение больше походило на среднестатистический ресторан европейской кухни: мебель из темного дерева, стены, увешанные репродукциями известных художников, и доска с фотографиями знаменитых завсегдатаев у бара. В этом месте куда больше ценили непосредственно вкус еды и навыки шеф-повара, вызывавшие у посетителей самый настоящий гастрономический экстаз от блюд Сычуаньской кухни, чем его интерьер.
Мужчина, сидевший за наиболее уединенным столиком в конце зала, ковырялся зубочисткой в зубах. По его вытянутому и бледному лицу можно было сказать, что он порядком притомился в ожидании своей спутницы, которая ушла в дамскую комнату едва они переступили порог заведения. Это несколько нервировало его, но он старался не подавать виду, разве что его волнение выдавала дёргающаяся нога. Не без интереса он рассматривал других посетительниц ресторана, особенно тех, что были одиноки и справлялись со своими большими порциями еды. Казалось, он искал в их лицах что-то, но не находя, терял интерес и возвращался к тренчу песочного цвета, перекинутому через стул, стоящий напротив него.
Мужчина шумно выдохнул, подпирая голову ладонью с длинными тонкими пальцами, и устало прикрыл миндалевидные глаза карего цвета. Тёмная прядь волос упала ему на глаза, но он не поспешил зачесать её назад. В голове промелькнула мысль о том, что не стоило растрачивать энергию на свидание этим вечером: на работе накопилось много неотложных дел, да и вообще погода выдалась на редкость дрянная для того, чтобы выбираться на улицу…
— Хирото, прости, — виновато извинился женский голос. — Там была просто ужасная очередь.
Она появилась внезапно. Подошла со спины, погладила Хирото по плечу, ободряя, и поспешила перевесить тренч со стула на вешалку, стоявшую позади столика. Если бы ей не пришлось ехать ради этого свидания через весь город, она бы вряд ли убежала в туалет сразу же после того как они вошли в ресторан, оставляя мужчину одного.
— Ах, да брось, — он махнул рукой, словно совсем не обижался на её внезапное исчезновение. — Тут часто не протолкнуться, так что ничего страшного. Было ожидаемо, что в туалете также яблоку будет негде упасть.
Показная доброжелательность Ядзавы включилась словно по щелчку пальцев, когда перед ним появилась его спутница. Он натянул на лицо приятную улыбку и поспешил зачесать волосы ладонью.
— Часто тут бываешь?
— Когда получается попасть в Икебукуро, — с улыбкой ответил Ядзава. — А с моей работой это выходит частенько. Здесь самые вкусные блюда китайской кухни, на мой субъективный взгляд, поэтому я и решил тебя сюда пригласить.
Женщина села за столик и подтянула к себе меню, принесенное официанткой за время её отсутствия. Она раскрыла его, меланхолично пробежалась светло-карими глазами по названиям блюд и нахмурилась.
— И кем ты сейчас работаешь? — удивилась женщина, приглаживая влажную от уличного дождика чёлку. — Мне казалось, что пока мы учились ты говорил, что планируешь остаться в шаманской среде…
Он пожал плечами, и развел руками:
— Ну, знаешь ли, иногда жизнь складывается немного не так как ты планировал это в колледже.
— И как же сложилась твоя? — она вскинула бровь, рассматривая вытянутое лицо Ядзавы.
Хирото потянулся на стуле и шумно выдохнул. Несколько суставов в его теле хрустнули.
— Закончил курсы китайского языка, потом поступил в университет на юридический факультет, но закончить его так и не смог. Пришлось как-то крутиться… Несколько лет даже жил в Китае, совершенствуя язык, — Хирото последовал примеру своей спутницы, взял в руки меню и показательно пробежался по нему глазами. — Ты вообще ешь острое, Цубуки?
Она кивнула и посмотрела в свой экземпляр меню. Некоторое время женщина изучала список блюд, глаза её разбегались при виде аппетитных иллюстраций. В животе предательски заурчало, напоминая о невкусном сэндвиче, который Цубуки съела на обед, отчего она поморщилась и набрала в лёгкие побольше воздуха.
— Так что после такого головокружительного опыта в Китае сейчас я занимаюсь тем, что перевожу договоры. Муторное дело, конечно, китайский всё ещё кажется мне безумно сложным языком, но… Я не жалуюсь. Весьма прибыльно это всё оказалось.
— А шаманство?
— Забросил. Последние лет пять даже не встречал никого из старых знакомых, — вздохнул Ядзава, захлопывая меню. — Мне это стало не интересно, пустая трата времени.
Шумно выдохнув, Цубуки поджала губы, ведь отчасти понимала почему её знакомый так прохладно относился к шаманскому ремеслу. Сама она, несмотря на то, что была одарена какой-никакой проклятой техникой и способностями, прекрасно отдавала себе отчет, что если выше третьего ранга продвинуться не смогла, то и делать ей среди более опытных шаманов было нечего. Поэтому Цубуки и работала на самой обычной должности в рекламном агентстве.
— А сама-то ты как? — спустя какое-то время поинтересовался Ядзава. — Небось, как вышла замуж за своего верзилу так с ним и живешь, — со смешком добавил он.
— Ну, вообще… Мы с Ясуо развелись в том году, — Цубуки пожала плечами, словно сказала что-то обыденное. — У нас как-то не сложилось. Детей не было, а он всё со своей брошенкой-племянницей водился вместо того, чтобы уделять внимание мне. Даже в Токио её перевез и в колледж отдал, чтобы подальше от его мамаши спятившей. Вот я и подумала после этого всего: пусть возится с племянницей и продолжает позволять собой помыкать, а мне нормальный мужчина нужен, который сможет ребенка сделать.
Хирото накрыл ладонью рот, чтобы скрыть смех. Его позабавила причинно-следственная связь, которую обрисовала собеседница.
— Да ладно тебе. Прям так племянница и виновата? — подмигнул он, намекая на бессилие бывшего мужа Цубуки.
— Знаешь, очень сложно на чем-либо сосредоточиться, когда она звонит ему по вечерам и спрашивает можно ли стирать белое и цветное бельё одновременно, — фыркнула она. — Идиотка.
К их столику подошла официантка в черном платье с косым воротом и дружелюбно улыбнулась, предлагая сделать заказ. Некоторое время Хирото и Цубуки смотрели в меню, окончательно определяясь с выбором, после чего каждый из них озвучил желаемое. Взгляд Цубуки остановился на лапше даньдань, а Хирото выбрал тушеные свиные уши и мапо тофу.
— Знаешь, когда я встретил тебя в универмаге, то подумал, что ты ничуть не изменилась со времен окончания колледжа, — с улыбкой протянул Ядзава, опираясь подбородком на ладонь. — Я сразу вспомнил как ты помогала мне первое время. Наверное, если бы не такой сэмпай как ты, я бы совсем там загоревал.
— Будет тебе, Хирото. Ты ведь не один на своем курсе был, — её щеки залились краской так, словно она не контролировала свой эмоциональный диапазон, хотя истинной причиной было то, что со времен студенчества никто кроме Ясуо не приглашал её на свидания.
— Ну да, не один, — кивнул мужчина. — А вот ты на три курса единственной девушкой была.
— И то верно, — шумно выдохнула Цубуки, не зная, что ответить на этот счет.
Ядзава откинулся на спинку стула и оценивающе посмотрел на женщину. Она была немногим старше его самого, поэтому ничего предосудительного в романтическом контексте их встречи он не видел.
Он посмотрел на её миловидное личико с крупным носом, оценивающе взглянул на прическу с прямой челкой… При более детальном рассмотрении показалось, что он стал несколько взбудоражен. Нога снова затряслась под столом.
— Знаешь, я подумал о том, что наша встреча была предначертана нам самой судьбой, — несколько высокопарно произнес Хирото, взмахнув ладонью в воздухе. — Поэтому… Если твоё сердце свободно, то почему бы нам не встречаться с тобой чаще?
Цубуки сжала губы в тонкую полоску, шумно вздохнула и отвела взгляд карих глаз. Некоторое время она смотрела на пару за соседним столиком: молодые люди уплетали лапшу из одной тарелки и мило хихикали. Глядя на них Цубуки вздрогнула.
— Если тебя не смущает наша разница в два года, то я не против, — стыдливо проговорила она, напоминая Ядзаве о своем возрасте.
***
Сатору шумно выдохнул и зажмурился, чувствуя, что губы Кёко испытывали его на прочность. На самом деле он пытался сосредоточиться, клацая по кнопкам приставки, но Хасэгава совсем не давала ему это сделать и продолжала ласкать возбужденный орган своего парня языком. Годжо в ответ на эти действия жмурился, хрипло выдыхал и пытался сохранить серьезное выражение лица, пускай в душе и признавал, что был бы величайшим глупцом, если бы сказал, что ему не нравилась такая её инициатива.
Пока он был увлечен игрой, она, вернувшись из душа, сразу же полезла к резинке его штанов и, хихикая, спустила их вместе с нижним бельем. Игривое настроение девушки он решил не прерывать, и лишь поддался её заботливым ладошкам и губам.
Вместо того, чтобы попросить Сатору отложить приставку и проявить немного внимания к ней, она жестом показала ему, чтобы он не отвлекался, и принялась за свое дело.
От жаркого плена рта Хасэгавы ему совсем не удавалось сосредоточится. Сатору то и дело пропускал удары противников, либо его персонаж и вовсе умирал и ему приходилось начинать уровень сначала… Но такое поражение ему даже нравилось.
— Что это на тебя вообще нашло? — наконец задал ей вопрос Годжо, откидывая приставку на подушку рядом с собой.
Он зарылся пальцами во влажные ярко-розовые волосы девушки и чуть направил её голову, чтобы получить больше удовольствия от их взаимодействия. Хасэгава покорно поддалась его руке и взяла возбужденный орган глубже обычного. От этого действия у Годжо перехватило дыхание. Ему показалось, что воздуха в комнате общежития стало так непростительно мало…
Вместо ответа Кёко принялась сосать интенсивнее, заставляя Сатору приоткрыть рот в тихом стоне.
— Твою ж… — прошептал Сатору, крепче сжимая пряди волос девушки.
Казалось, что после того времени, что они с Кёко провели вместе, чувства должны были притупиться, но её рот творил с ним что-то запредельное. Он хрипло выдохнул, нетерпеливо толкнулся бедрами и крепко зажмурился. Когда она отстранилась, Сатору проскулил от желания достичь разрядки как можно скорее, но в ответ получил лишь мягкий поцелуй припухших губ в самую чувствительную часть возбужденного органа. Это действие выбило из груди Годжо сдавленный стон.
Кёко лишь игриво хихикнула и принялась быстро двигать ладонью по всей длине органа, намерено задерживая пальцы на головке.
Сатору почувствовал, как затрепетало его сердце. Он закусил нижнюю губу и приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на то как Кёко справляется со своим делом. Вид её покрасневшего личика, к которому она прижимала его член сделал ему совсем дурно. Набрав побольше воздуха в лёгкие Сатору задержал дыхание на несколько секунд. Его взгляд остановился на губах Кёко и кончике её языка, который коснулся уздечки…
Потеряв контроль, Годжо прогнулся в спине. Его рука дрогнула, отпуская волосы Кёко из крепкой хватки, после чего молодой человек непроизвольно толкнулся бёдрами вперед.
— Фу-у-у! Сатору! — послышался недовольный голос Хасэгавы.
Отдышавшись, Сатору посмотрел на неё затуманенным взглядом. Ему было очень сложно сфокусировать зрение на любимой девушке из-за переизбытка удовольствия.
И всё-таки она была чудесна, когда позволяла похоти взять контроль над своим телом…
— Что? — его грудь тяжело вздымалась.
— Что-что! — она поднялась с кровати, голос её сделался недовольным. — Ты кончил мне в волосы!
Кёко подошла к зеркалу, взяла упаковку салфеток с прикроватной тумбочки и попыталась убрать белесую жидкость с волос. Она ворчала, недовольно хмурилась и сосредоточенно изучала своё отражение. Годжо смотрел на её безуспешные попытки очиститься тупым взглядом некоторое время, а затем тихо рассмеялся.
— Можно просто помыть голову… — наконец, выдал он, натягивая штаны.
Вместо ответа Хасэгава передразнила его и покачала головой:
— Умник, я буквально перед тем как прийти к тебе помыла голову, разочаровано выдала Кёко, выбрасывая салфетку в пустую урну около кровати Сатору. — Ладно, пойду опять купаться…
Когда Кёко вышла из комнаты, Сатору присел на краю постели и размял затекшие плечи. Разрядка оставила после себя приятные чувства и лёгкий румянец на щеках.
Некоторое время Годжо молча сидел, рассматривая свои носки. В его голове было так много мыслей о Кёко, что он с трудом сдерживал глупую улыбку. Как он мог её не любить после такой заботы о нем?
От спутанных мыслей его отвлек телефонный звонок. Сатору потянулся в сторону тумбочки, вытащил зарядное устройство из гнезда мобильника и посмотрел на маленький экран, где отображалось имя контакта. Поморщившись от того, что звонила мать, Годжо раскрыл раскладушку нажатием на кнопку и зажал устройство плечом.
— Привет, мам, — спокойно произнес Годжо, откидываясь на постель.
В иное время, если бы ему звонила матушка, он бы почувствовал некоторое раздражение, но ублаженный усилиями Кёко Сатору пребывал в отличном настроении и расположении.
Госпожа Годжо, находившаяся по ту сторону линии, впервые за долгое время не хихикнула в ответ на приветствие сына. В трубке раздались звуки собачьего лая, затем открылась дверь – на веранду, как подумалось Сатору, – и лишь после этого сдавленный вздох.
— Ты чего молчишь-то? — поинтересовался Сатору, переворачиваясь на живот.
— Извини, тут собаки решили дурачиться, как только я тебе набрала, — Негромко проговорила Кацуми, шебурша чем-то на фоне. — Ну-ну, давайте, расходитесь. Дайте мне пройти на веранду.
Сатору усмехнулся, находя поведение домашних любимцев забавным. Он прикрыл глаза и представил себе картину как обнимает своих собак, поглаживая по пушистой шерстке и выдерживая натиск их юрких языков по всему лицу.
— Передавай привет собакам, — несколько сентиментально выдал Годжо.
Кацуми угукнула в трубку, затем послышалось как она позвала к себе питомцев и, судя по звуку, поцеловала их, передавая привет от любимого сына.
— Передала, сам слышал... — на секунду её голос стал мягче, но вскоре вернулся холодок, с которым она начала телефонный разговор. — Знаешь, Сатору, я бы хотела, чтобы ты приехал на этой неделе, — Кацуми тяжело вздохнула и Сатору понял, что она закурила. — Отец вернется в субботу, так что… Будь добр, не заставляй его ждать.
— Что-то случилось?
Последовал очередной вздох. Госпожа Годжо хмыкнула в ответ на вопрос сына. Некоторое время она молчала, хотя чувствовалось, что изнутри её буквально разрывало от желания рассказать сыну о причине, по которой они должны были встретиться своей небольшой семьей, частью великого клана Годжо.
— Сатору… — начала было она, снова затягиваясь табачным дымом. — Это… Не совсем телефонный разговор. Думаю, ты все поймешь, когда мы встретимся…
Тон матери напряг Годжо, отчего он приподнялся на кровати и сел:
— Что-то с дедушкой?
— Сатору. Мы поговорим с тобой при встрече, — мать осадила его вопрос так, словно отрезала. — И приезжай, пожалуйста, без Кёко.
Услышав холод в голосе матери, Сатору понуро уткнулся взглядом в ковер перед кроватью. Если она говорила с ним так сухо, то дело было плохо и стоило начать волноваться, хотя, о чем он толком и не знал.
Он хрипло выдохнул и кивнул головой, после чего выдал:
— Как скажешь, мам.
