Золотой век

Небольшой цветник, располагавшийся во внутреннем дворе дома Сатору, сильно отличался от роскошного убранства резиденции клана. Если в общем саду все внимание было приковано к большому пруду с карпами кои, окруженному камнями, и зелёной растительности, то госпожа Годжо, когда разрабатывала проект своей обители, сосредоточилась на цветах. Она любила обустраивать гнездышко таким образом, чтобы каждый посетитель её семьи чувствовал уют, преступная порог. Редкие гости всегда оказывались впечатлены работой Кацуми особенно если их визит приходился на теплое время года, хотя сама женщина всегда говорила, что едва ли это можно было назвать её заслугой. Несмотря на то, что она искренне старалась сделать так, чтобы сад благоухал чуть ли не каждый сезон, морозной зимой и поздней осенью вряд ли можно было проводить время, наслаждаясь благоухающими кустарниками и деревьями, потому в такое время цветник пустовал. Глядя на то как мать ухаживала за садом, Сатору всегда думал о том какие у неё были золотые руки, способные на самые настоящие чудеса. При этом на деле она никогда не прикладывала особых усилий, сажая очередной куст камелий или пуская ветви глицинии по решетке небольшой беседки... Казалось, словно Кацуми и садоводство были созданы друг для друга и находились в полнейшей гармонии. Временами она посещала различные выставки в Токио или других крупных городах, надеясь как-то разнообразить убранство цветника. Кацуми умудрилась наполнить пространство заднего двора размером с кошкин лоб самыми разными растениями и была горда собой, когда показывала результаты своих трудов каждый год. В этот раз весна выдалась прохладной. Промозглый ветерок то и дело норовил проникнуть под тонкие джинсовые куртки жителей региона Канто, а солнце совсем не баловало своими тёплыми лучами. Из-за этого Кацуми не на шутку разволновалась, что любимые растения завянут и не распустятся к её дню рождения, однако опасения оказались напрасными и ровно тридцать первого марта хозяйку сада ждал прекрасный подарок. Первыми весенними цветами в саду госпожи Годжо неизменно были трепетно обожаемые ею магнолии, они наполняли пространство палисадника тонким сладким ароматом, по ощущениям напоминавший ванильный, и радовали глаз своим внешним видом. Тюльпановые деревья, усеянные цветами, росли в массивных горшках у самого входа в сад, сразу же приковывая к себе внимание посетителя. Их нежно-розовые бутоны внутри с плотными лепестками цвета фуксии приоткрылись чуть больше недели назад, обнажив пестики. Сатору посмотрел на магнолии у входа, тяжело вздохнул и скрестил руки на груди, морально подготавливая себя к загадочному разговору, о котором ранее упоминала мать. Вряд ли он мог сказать, что волновался. Это больше походило на неприятное чувство неизвестности от которого внутри всё переворачивалось, однако он старался ему не поддаваться. В ожидании отца, казалось, что время в саду замедлилось до критичного. Лишь звук содзу — пустотелого устройства из бамбука, на деревянных стойках, переворачивавшегося при наполнении водой из фонтанчика — напоминал о том, что все также текло своим чередом. — Присядь, Сатору, сейчас он придет, — мать погладила его по плечу и ободряюще улыбнулась. — Я постою, — тихо произнес он, мотнув головой. — Насиделся пока сюда ехал, — его голос прозвучал несколько холодно и отстраненно, отчего мать одёрнула руку. Кацуми поджала губы, отходя от сына, и села на плетеный диванчик, украшенный подушками с ручной вышивкой. Закинув ногу на ногу, она достала из кармана кимоно футляр с трубкой для курения — кисэру, и принялась набивать её табаком. Наполнив её, Кацуми подожгла содержимое и затянулась едким дымом, следом она откинулась на спинку диванчика, продолжая медленно покачивать ножкой с симпатичным резиновым шлёпанцем лилового оттенка. Обернувшись, Сатору посмотрел на стол, где стоял бумажный пакет с подарком ко дню рождения матери, который они выбрали с Кёко минувшим вечером. К нему Кацуми всё ещё не притронулась. Не то обиделась на то, что сын не приехал поздравить её в прошлую пятницу, не то была озадачена предстоящим разговором. Табачный дым перебил сладкий запах цветков магнолии, неприятно щекоча чувствительные ноздри Сатору. Поморщившись, он отвернулся от матери и тяжко вздохнул. В этот раз её вредная привычка действовала ему на нервы. Сэберо не заставил ждать чересчур долго. Поспешно разобравшись с естественными нуждами, по возвращению домой, он спустился на первый этаж, задержался на кухне на некоторое время и лишь после этого вошел в сад, едва не споткнувшись о дремлющих у входа собак, удерживая в широкой ладони пустой стакан. Окинув отца взглядом, Сатору убедился в том, что его внешний вид был прескверный. Легкая небрежная щетина над губой и на подбородке, наспех зачесанные волосы и общая усталость читались невооруженным глазом. Подойдя к беседке с решетчатыми стенами, отец остановился и тяжело вздохнул. Сатору и ранее заметил, что на столике рядом с подарком матери уже стояла начатая бутылка виски, однако не придал этому особого значение до того, как Сэберо откупорил её и наполнил стакан на четверть янтарным ячменным напитком. Отпив виски, тот медленно опустился на диванчик рядом с супругой и поставил стакан на стол. Некоторое время он молчал, не решаясь начать разговор для которого пригласил сына. — Сатору, присядь, — наконец произнес мужчина. Тот лишь посмотрел на родителей, отрицательно качнув головой. После долгой дороги из колледжа, содержавшей в себе несколько пересадок в метро, ему и правда не хотелось сидеть на ровном месте. Отец поднял на него взгляд потускневших голубых глаз, шумно вздохнул, и снова потянулся за напитком, чтобы допить его. — Я попросил тебя присесть, так сделай это, будь добр, — сухо произнес он, опустив опустевший стакан на низкий столик. — Мне не хотелось бы говорить с твоей спиной. Решив, что отца злить не стоило, Сатору нехотя поплелся в сторону противоположного диванчика. Устроившись напротив родителей, он закинул ногу на ногу и облокотился на спинку, надеясь узнать истинную причину своего приглашения. — Думаю, ты и сам прекрасно понимал всё это время, что дедушке осталось недолго, — вкрадчивым тоном проговорил Сэберо, складывая руки в замок. — Но задумываешься ли ты, что ждет клан после того как он умрет? — его голос не дрогнул, когда он произнес последнюю фразу. — Что станет с моими братьями? Что сделается с нашей семьей? — Ну… — Сатору почесал затылок и решил ответить предельно честно. Он с детства знал о своей избранности, но никогда не думал о том, что на его плечи действительно может лечь судьба клана или что-то в этом роде. Ему казалось, что он был рожден для больших и значимых деяний, нежели жизнь собственной семьи. — Чисто теоретически, я думал, что дедушка умрет, когда я стану постарше и к этому времени все как-то устаканится… — Как-то устаканится, — передразнил его отец, всплеснув руками. — Сэберо, — Кацуми уложила ладонь на плечо мужа и потормошила его, призывая быть спокойнее. — Тише. Он покачал головой, подпер подбородок кулаком и выдохнул. Разговаривать с Сатору, равно как и с женой, временами, было очень сложно из-за того как те формулировали свои мысли. — Сатору… Ты не представляешь себе, что начнется сейчас, если мы будем придерживаться твоей позиции «как-то устаканится», — проговорил Сэберо, смотря прямо в небесно-голубые глаза сына, не скрытые темными очками. — Так ничего не работает в этом мире, ничего. На время отец замолчал. Сатору почувствовал, как похолодело внутри от безнадёжности, которая проскальзывала в его голосе. Ладони предательски вспотели от волнения, потому Сатору решил задать главный для себя вопрос: — Что с дедом? — он слегка наклонился вперед и замер, ожидая услышать худшее. — Пока жив, — ответила за мужа Кацуми, она погладила Сэберо по спине, чтобы ободрить и придать моральных сил для разговора. — Дедушка в больнице, Сатору. Знаешь, даже шаманы не застрахованы от… Её лицо внезапно побледнело, она закусила полную нижнюю губу и отвела взгляд голубых глаз, обрамленных густыми белыми ресницами. Кацуми старательно отгоняла от себя мысли о скорой смерти дяди, потому что умом понимала, что он сделал многое для её тихой и спокойной жизни, не станет его — все пойдет под откос. Она была благодарна богам за то, что смогла приблизиться к главе настолько, что стала матерью его любимого и ценнейшего внука и хотела сделать все для того, чтобы как-то облегчить страдания родственника перед кончиной, но едва ли понимала, что было в её силах. Заметив смятение супруги, Сэберо решил сказать всё как есть, не приукрашивая события: — Врач сказал, что он протянет недели две в худшем случае. Если все сложится неплохо, может ещё с месяц проживет, но с постели точно больше не встанет, — спокойно сказал он, сжимая ладонь Кацуми в своей. — Сатору, дедушка уже точно не вернется к обязанностям главы, мы понимали это и раньше, но не хотели мириться с этим фактом, утаивая от других великих кланов истинное положение. Времени у нас осталось мало. Сатору нахмурился и поспешил уточнить смысл последней фразы отца: — Для чего мало времени? — Для того, чтобы сделать главой тебя, — он ткнул пальцем в сторону сына и распрямился. — Это желание твоего деда. Но пока что у нас с матерью есть две большие загвоздки, которые мешают это сделать… Вскинув одну бровь, Сатору внимательно посмотрел на отца. Он снова скрестил руки на груди, словно ограждаясь от разговора на неприятную для него тему, но выслушать все же решил. — Начнем с того, что ты нарушил условия, ранее поставленные перед тобой дедом, — Сэберо зарылся пальцами в густые волосы, обдумывая то, как надлежало обставить это в ближайшем будущем. — Я более чем уверен в том, что Широ не нравится факт того, что мы до сих пор не обручили вас с Мичико официально… — Даже больше скажу, — вмешалась мать, приподняв указательный палец. — Широ уже знает, что ты не собираешься жениться на Мичико и начал копать под меня. — Это откуда тебе известно? — вскинул брови Сатору. Кацуми развела обеими руками, словно ничему удивлена не была и подобное развитие событий предполагала ещё в тот момент, когда Сатору впервые заикнулся о том, что у него появилась девушка. — Ну интеллектом твой дядя никогда не отличался, если тебе интересно моё мнение о его персоне, — прыснула она, вытряхивая сгоревший табак в цветочный горшок, стоявший около скамьи. — Приставил ко мне какого-то пацана, чтобы тот фотографировал мои прогулки по Токио… Вот я и смекнула, что к чему. Вздохнув, Кацуми покачала головой. — Я не скрывала, что ходила куда-то с Кёко. Решила, что, если буду шифроваться — они точно поймут, что дело мутное. Так что… — Хуже ты не сделала, — выдохнул Сэберо, потирая подбородок. — Дело в том, Сатору, что Ичиро и Широ тоже имеют свои взгляды на место главы. И если первый считает, что способен занять место отца в силу возраста, то второй надеется приблизиться к следующему главе любимым возможным способом. Понимаешь, о чем я? — Сэберо зачесал волосы ладонью и поморщился. Сатору кивнул. — Вы боитесь того, что Широ будет влиять каким-либо образом на моё видение вещей, если я женюсь на Мичико будучи главой? — Не столько боимся, Сатору, сколько знаем, что он попытается это сделать, — мягко произнесла мать. Сатору кивнул. Умом он понимал, что Ичиро всю жизнь готовили к тому, чтобы продолжить дело отца и стать во главе Великого клана Годжо. Наверняка он и знал побольше самого Сатору об управлении, но уступать своё место молодой человек не собирался. Если он родился самым сильным шаманом в истории, то обязательно должен доказать окружающим, что и с постом главы семьи более чем справится, даже если сам не сильно хотел этого. — К тому же Широ и Ичиро думают, что мы полные идиоты, раз не замечаем их истинного настроя, — тихо произнесла Кацуми, опустив взгляд на свой маникюр. — Ичиро... Я бы сказала, что он представляет меньшую угрозу… Он немногословен и предпочитает держаться в тени, на случай, если дед передумает и отзовет свою волю. И в принципе… Не готов выступать открыто. Нет, в идеале, конечно, они оба хотели бы устранить тебя, но если этого не получится, то Широ был бы рад заставить тебя плясать под свою дудку. — С чего он вообще решил, что я стану ему подчиняться? — усмехнулся Сатору. — Манипулировать он мастер, ты и сам можешь не заметить того как попадешься ему на крючок, — развела руками Кацуми. Понуро кивнув головой, Сэберо подпер подбородок ладонью. Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы как-то подытожить в своей голове всё, что он хотел сказать сыну. — Знаешь, Сатору, что какие бы трудности не ждали нас впереди, мы с матерью будем на твоей стороне и поможем всем, что в наших силах, — серьезно произнес он, тяжело выдохнув. — Мы все должны приготовиться к тому, что в ближайшее время нам придется несладко. Стоит быть аккуратнее и разумно действовать против моих братьев… Постарайся не наломать дров. Сатору кивнул, понимая всю серьезность слов, сказанных отцом. Как бы он сам не относился к шаманскому миру, он понимал, что власть в руках недостойного человека, чьи помыслы будут консервировать устои клана, будет губительна не только для семьи, но и для всей системы. В то время как сам Сатору был способен внести свежий взгляд на уже известные вещи, Ичиро и Широ собирались бы и дальше выслуживаться перед Старейшинами, чтобы соблюсти их волю. От мысли об этом Сатору скривил лицо. Одно лишь представление о том, что ему придется жить по правилам, которые заберут его молодость и изменяет его личность, вызывало у него пренебрежение и раздражение. — Я… Наверно навещу на этой неделе дедушку, — тихо произнёс Сатору, опуская взгляд увлажнившихся глаз. Последнее, чего бы ему хотелось, не успеть проститься с дедушкой, который был добр к нему в детстве. От мысли о скорой кончине родственника Сатору почувствовал себя дурно. Не хотелось бы, чтобы перед смертью тот чувствовал себя одиноким и никому ненужным стариком. Сатору, каким бы ершистым не казался на первый взгляд, оказался действительно чувствителен по отношению к близким ему людям. Послышался глухой стук, разорвавший повисшую тишину между членами семьи Годжо. Это был содзу, что, наполнившись водой из фонтанчика, перевернулся в исходное положение. Звук журчания снова наполнил сад, погружая Сатору в глубокие размышления о ближайшем неизбежном будущем.

***

— Разве это вообще нормальная идея отправлять туда второкурсников? — вспылил Ясуо Хасэгава, хлопнув по массивному столу ладонью. — Я все понимаю, но есть ли в этом какая-то необходимость? Возьми меня с собой, Сайто! Бродившая из стороны в сторону Марико остановилась около окошка просторной учительской, выглянула в него и пожала плечами. Приготовление к вечерней поимке преступника она решила начать с самого утра субботы. Пока план обдумывали вместе с Масамичи Яга, пока уговорила его отпустить с ней его студентов… Осталось только инструктаж провести для Цубуки, чтобы та имела представление об операции в целом, да и всё в принципе. На всю мороку и так ушло немало времени, но результатами своего красноречия она осталась более чем довольна. Однако удовлетворение собой у неё сохранялось ровно до прихода в учительскую Хасэгавы, сразу же начавшего доказывать ей, что никакой нужды в эксплуатации второгодок не было. — Давай начнем с того, Ясуо, что среди них двое студентов особого ранга, — важно приподняла указательный палец она, отмечая такой маленький нюанс. — Тем более, что для Гёто будет полезно приобрести себе такое пополнение в коллекцию… — Да мне вообще наплевать на этого проклятого духа и на коллекцию Гёто тоже! — снова повысил голос Хасэгава, уставший доносить до шаманки свою мысль. — Они же дети! Неужели у тебя нет ни капли понимания того, что им не нужно знать о том, что делал Ядзава? У них ещё психика не окрепла! Казалось, что Ясуо излишне драматизировал ситуацию. Такое поведение было для него крайне непривычным. Обычно шаманы-напарники отмечали, что он вне зависимости от положения вещей оставался уравновешенным специалистом, но, видимо, едва речь заходила о благополучии племянницы, ему становилось трудно контролировать эмоции. — Ага, куда уж там, — флегматично протянула Сайто, облокотившись о деревянный подоконник. — То есть изгонять проклятия высоких рангов — это нормально, отправлять их ловить заклинателей из Греции — тоже крутая история, а один разочек помочь мне… Так психика пострадает? Ты б хоть логику-то поискал в своих словах, Ясуо, честное слово… — Хватит, замолчите оба! — неожиданно подал голос Масамичи, занимавшийся изготовлением небольшой мягконабивной игрушки. — Вы чего разорались-то? Нет ничего такого в том, чтобы отпустить студентов на задание вместе с Рё… С Сайто. — Он поправил спортивные очки на переносице. — К тому же, если ты не забыл, Ясуо, то в том году Кёко не получила ни одной рекомендации на повышение ранга. И тебе бы стоило об этом подумать. Остановившись, Хасэгава посмотрел на товарища и беззвучно пошевелил губами, пытаясь что-то возразить на его слова, однако быстро осознал, насколько Яга оказался прав. Если Годжо обладал высоким рангом в силу индивидуальных особенностей, а Гёто считался старейшинами потенциально полезным экспонатом из-за способности контролировать целые армии проклятых духов, то его племянница не выделялась на их фоне абсолютно ничем. Для того, чтобы её проклятая техника стала чем-либо значимым, «хранилище» требовалось наполнить репликами выдающихся орудий высокий рангов, без них же от неё никакого толку. Даже если бы Кёко унаследовала в довесок технику по материнской линии, то тоже не смогла бы рассчитывать на высокую оценку своих способностей. Недовольно фыркнув, Ясуо сел за письменный стол и подпер голову крупной ладонью. Постучав пальцами по виску, он смиренно выдохнул. — Твоя взяла, Сайто, — пробурчал он себе под нос. Марико самодовольно ухмыльнулась и вскинула одну бровь. От неё не укрылся факт того, что Хасэгава посмурнел сразу же после слов о племяннице. В целом она догадывалась, что Кёко была слабым звеном среди второкурсников, не считая Иэйри, работавшей с обратной проклятой техникой, но до этой перепалки с Ясуо не находила подтверждений собственным мыслям. Хмыкнув, Сайто скрестила руки на груди и слегка склонила голову. Если все пройдет нормально и Кёко проявит себя достойно, то Марико сможет ходатайствовать о присвоении ей ранга повыше, но пока даже думать об этом было рано. — Ты планируешь доставлять его в колледж? — поинтересовался Ясуо, повертев в руках зажигалку из серебристого металла. — Мне бы не хотелось, — искренне ответила она, опускаясь на стул, стоявший напротив столов Яги и Хасэгавы. — Как по мне — лишняя морока везти сюда, чтобы казнить в камере. Да и заслужил ли Ядзава такого почтения в ритуальной казни? Откинувшись на спинку, Марико покачалась на стуле и зависла в опасном положении. — Мне кажется, что он заработал себе на самую худшую смерть, — она щелкнула пальцами и выдала эту фразу максимально спокойно, продолжив качаться на стуле. — Так что я убью его на месте. Сначала отправлю Годжо и Гёто заниматься проклятьем, чтобы у Ядзавы не было форы в бою, а затем загоню его в угол с помощью твоей племянницы. И поделом ему будет. — Звучит достаточно легко, — хмыкнул Ясуо, понимая, что примерный план Сайто выглядел приемлемым. — Это только в теории. То, что нас четверо, ещё не означает, что Ядзава будет сидеть на жопе ровно и ждать, когда я снесу ему голову, — со знанием дела проговорила Марико, посмотрев в потолок. — Ты не переживай, племянницу твою я не буду подвергать особой опасности. Так сказать… Она моя подстраховка. Масамичи кашлянул в кулак, напоминая о своем присутствии, чтобы хоть немного осадить тон Марико. — Подстраховка? — вскинул тёмную бровь Ясуо. Бодро покивав, Марико вернула стул в адекватное положение. Она встала с него, потянулась, разминая суставы и поправила рукава косодэ из плотной ткани. — Мало ли, вдруг её проклятая техника поможет мне, — подмигнула мужчине Сайто. Пожав плечами, Ясуо засунул руки в карманы пиджака и нахмурил густые брови. Ему бы очень хотелось узнать, что именно имела в виду шаманка, но по её внешнему виду было сложно сказать, что она бы хотела продолжать этот разговор. — Сейчас бы пообедать… — протянула она, плюхаясь обратно на стул, после чего сладко зевнула. Раздался звук, оповестивший Марико о сообщении, поступившем на её мобильный телефон. Засунув руку в глубокий карман широких брюк она с трудом отыскала раскладушку, увешанную брелоками с бусинами в виде звездочек, и раскрыла крышку, чтобы прочесть послание. — О, жена твоя бывшая приехала. Встречать пойдешь, Ясуо? — хитрым голосом протянула Марико, захлопывая телефон.

***

Опершись спиной о здание старой бойлерной, Кёко зажала в ладони пачку сигарет и прикрыла глаза, чтобы успокоиться. Её немного тревожило предстоящее задание, но она пыталась настроить себя на то, что всё пройдет хорошо. В конце концов вместе с ней пойдут Сатору и Сугуру, да и более опытная шаманка в лице Марико… Такая компания вселяла хотя бы каплю уверенности. Надежда на то, что под контролем Сайто всё сложится удачно не оставляла Кёко с того момента как Масамичи Яга позвал её вместе с Годжо и Гёто к себе в учительскую для оглашения плана операции по поимке опасного шамана. Марико, сидевшая там же, занималась тем, что расписывала прямоугольные бумажные листы кистью для каллиграфии и изредка поддакивала преподавателю, когда он путался в пересказе, по её мнению, гениальной идеи. Спокойствие Марико показалось ей странным, но ничего на этот счет она не сказала никому из парней, даже напротив — позавидовала шаманке. Покачав головой, Хасэгава постаралась отогнать от себя мандраж и достала из пачки сигарету. Зажав её между зубов, она подожгла кончик и затянулась дымом. Последовало некоторое облегчение. Внимание её переключилось на безмятежное небо полотно которого было залито розовой краской закатного солнца. Несколько птиц пролетело над воздушным пространством колледжа и скрылось в кронах деревьев леса, находящегося на территории. Кёко нахмурилась, выпуская табачный дым через нос и опустила взгляд на кроссовки, потрёпанные временем. Сёко, обещавшая её ждать в условленном месте, словно пропала сквозь землю, хотя Хасэгава отправила ей сообщение едва только покинула учебный корпус. Она внезапно подумала о том, каким Сатору вернулся из резиденции клана Годжо и грустно поджала губы. У неё создалось ощущение, словно он был чем-то глубоко опечален, но его выражение лица и нескончаемые шутки говорили об абсолютно противоположном. Такой контраст между поведением Сатору и его безжизненным и пустым взглядом давал понять, что он не хотел, чтобы кто-либо знал о его душевных переживаниях, связанных с чем-то очень личным. Кто знает, был ли он прав, когда не жаловался окружающим о своем самочувствии? — И чего ты меня не дождалась? — грустно протянула Иэйри, подходя к бойлерной. Хасэгава пожала плечами даже не попытавшись найти себе оправданий. Переживания о грядущем задании и наигранное поведение Годжо после визита к родителям смешались в её голове воедино, заставляя чувствовать безысходность бытия. Поэтому и хотелось занять себя чем-либо, чтобы как-то отвлечься. — Прости, не удержалась, — с натянутым смешком ответила она. — Надеюсь ты не обидишься на меня. Отрицательно качнув головой, Сёко остановилась рядом с подругой и сразу же закурила. Она потерла лоб, заправила длинную чёлку за ухо, чтобы та не мешалась и сделала несколько затяжек. — Волнуешься? — спросила она. — Угу. Стряхнув с сигареты пепел, Кёко наклонила голову, рассматривая траву, пробивавшуюся между плиток. В этот раз в небольшой щели покрытия проклюнулось несколько весенних цветков, что заставило её немного ободриться. — Давай не будем о задании только сейчас, — выдала Хасэгава, отрывая взгляд от цветков. — Как вспомню о нем так тошно становится. Не хочу думать о том, что я облажаюсь. — Да ты не облажаешься, — махнула рукой Сёко. — В конце концов не одна идёшь, да ещё и не только с парнями, а с Марико. Может она поделится какими-то мудростями о шаманском ремесле, — нарочито важно произнесла Иэйри, после чего хихикнула. — Ладно-ладно, — она заметила, как скисло лицо подруги. — Не буду нагнетать. Пробурчав себе под нос, Кёко передразнила подругу. — Ты бы мне лучше рассказала о том, что вы вчера с Сугуру делали, пока я Сатору в кошачьем кафе развлекала, — она поспешила занять место напротив Сёко и подмигнула ей. Лицо Иэйри залилось румянцем, а сама она чуть подпрыгнула на месте, словно такое русло диалога застало её врасплох. Почесав затылок, Сёко отвернула лицо и кашлянула в кулак. Явно была не настроена так сразу рассказывать о прошедшем дне. — Ну… Фильм смотрели? — неуверенно произнесла она, пожимая плечами. — Ха-ха, ты покраснела! — по-доброму рассмеялась Кёко. — Ну рассказывай! Если хочешь поделиться, конечно! Мне интересно знать всё ли прошло хорошо! Она замерла в предвкушении рассказа подруги, уперев руки в бока. Сёко поперхнулась воздухом в ответ на такую нескромную просьбу и снова закашлялась. Отдышавшись, Иэйри вытерла слезинки, выступившие в уголках глаз. — Ты сейчас серьезно?.. — Если не хочешь говорить, то никаких проблем, Сёко, — с усмешкой ответила Хасэгава. — Я не собираюсь лезть тебе в душу и если у тебя нет желания произошедшее обсуждать, то все нормально. Это ж личное… Но если есть чем поделиться, то выслушаю и может советом помогу. Некоторое время Сёко рассматривала свои туфли, пытаясь подобрать адекватные слова, но затем шумно вздохнула и стряхнула пепел с сигареты. Казалось она раздумывала стоило ли в принципе рассказывать Кёко, что именно произошло между ними с Сугуру прошлым вечером, однако быстро пришла к выводу, что нужно быть откровенной с лучшей подругой, чтобы понять, где они облажались. — Да это… — вздохнула девушка, закрывая глаза. — Не получилось ничего толком, — стыдливо призналась она. — Знаешь… Это оказалось совсем не так как я представляла себе. Было очень… — Сёко понизила голос до шепота. — Очень больно. А когда я сказала ему об этом, кажется, у него упал. Кёко вскинула брови в удивлении. Не испытав подобных проблем как в первый, так и в последующие разы, она решила уточнить несколько моментов, чтобы дать пару-тройку советов на будущее. Возможно принципиальным отличием в их парах было то, что Кёко всегда старалась говорить с Сатору прозрачно. Несмотря на свой характер Годжо даже прислушивался к ней и, более того, сам проявлял активность, когда дело доходило до интимной близости. Толика смущения, что присутствовала первое время в их отношениях быстро сошла на «нет», открывая новые горизонты для взаимодействия друг с другом и построения более тесных отношений. — А у вас прелюдия хоть была? — Кёко потерла подбородок, решив задать самый банальный вопрос из всех возможных. — Ну… Как сказать, — пожала плечами Сёко, пытаясь найти оправдания их поспешным действиям. Снова вскинув бровь, Кёко решила дождаться большего количества подробностей. — Мы вроде целовались, но не так уж и долго, — смущенно проговорила Сёко. — Я подумала, что так и должно быть… Все дела… И вообще мне было очень стыдно оставаться с ним один на один, так что весь вечер я будто на иголках просидела! Выражая накопившееся волнение, Иэйри всплеснула ладонями, после чего поспешила потушить сигарету. — Знаешь, мне кажется, что вы неважно разогрелись перед началом и оба не смогли расслабиться, — пожала плечами Кёко, после чего нахмурилась. — Это нормально, наверное… — Наверное? — переспросила её подруга. — Обычно такие неприятности решаются с помощью банального лубриканта… Если он есть, конечно. — почесала затылок Хасэгава, пытаясь найти решение проблемы. — Наверное не очень хорошо, что вы решили сразу с главного начать. Кёко выкинула окурок, который всё это время держала в руках, и поспешила отряхнуть ладони. Недовольно поморщившись от запаха табака, она решила обработать руки антисептиком, который хранила во внутреннем кармашке форменного укороченного жакета. — Понимаешь, тут какое дело. Мы поступили немного иначе, — тихо произнесла Кёко. — Короче… Дело в том, что какое-то время мы пробовали без проникновения. Ну… — Кёко покраснела, начиная описывать начало своего сексуального опыта. — Ртом или пальцами, сечёшь? Кивнув, Сёко посмотрела на подругу с интересом. Её нешуточно заинтересовало то, как именно можно было подойти к непосредственному соитию, минимизировав неприятные ощущения. — И из-за того, что мы начали с чего попроще, нам оказалось немного проще перейти к классическому сексу, — Кёко убрала руки за спину и покачалась на ступнях. — Я ужасно волновалась, когда мы оказались в любовном отеле, но из-за того, что уже понимала каким Сатору может быть внимательным, смогла открыто сказать ему что чувствую и что думаю об этом. Мне кажется, что моя честность сыграла свою роль и помогла нам достичь взаимопонимания в постели. — Ох, я вроде понимаю, что нужно открыто говорить, но это так стыдно, Кёко! — протянула Иэйри, снова всплеснув руками. — Вроде мы после всего и достаточно успешно обсудили произошедшее, но всё-таки… Как вспомню, так сквозь землю от стыда готова провалиться! — Знаешь, — Кёко пожала плечами. — У меня просто не было вариантов тянуть и не говорить Сатору о своих чувствах к нему и желаниях. Типа… Я все время думаю, что у нас с ним не так много времени, ведь неизвестно, когда бабке в голову стукнет и она решит забрать меня домой… — послышался тяжелый вздох. — Поэтому я и пыталась быть с ним откровенной во время секса. Подумай и сама о чем-то таком. У вас есть время наслаждаться друг другом сейчас. Вот и пользуйтесь этим! Показывай ему рукой где нравится, клади его ладонь там, где приятно… Экспериментируй! Сёко снова залилась румянцем, слушая советы подруги. — Я понимаю, что Сугуру, несмотря на то, что пошутить любит, в душе скромный парень, но поверь, все мальчишки думают об одном и том же! — Кёко хитро рассмеялась и подмигнула подруге. — Ах… Ну я попробую. — Если что, у нас есть рычаг давления. Я Сугуру, конечно, советы по интимным вопросам давать не буду, — хихикнула Хасэгава, представляя себе эту картину. — Но могу уговорить Сатору, чтобы тот поддал ему пищу для размышлений. — Только не Сатору, — рассмеялась Иэйри, покачивая головой. — Давай без его участия во всем этом, а то насоветует ещё чего… Кёко кивнула, понимая позицию Сёко, после чего решила проверить время на наручных часах. — И правда, его выражения могут быть несколько грубыми, Сёко. Ладно, пойдем уже потихоньку к административному зданию. Яга сказал, что ждет нас в семь, придем немного раньше, — Кёко поправила ремешок наручных часов и поморщилась из-за того, что он оказался затянут туго. — Везет тебе, ты в автобусе сидеть будешь, — произнесла она с беззлобным выражением. — Да ладно тебе, — махнула рукой в ответ Иэйри. — С одной стороны это гораздо проще — лечить вас, но в последнее время вы так редко получаете травмы и иногда я грущу, что остаюсь без работы. — Ах ты! Сёко звонко рассмеялась в ответ на свою подколку. Задумавшись, Кёко не заметила, как они с подругой подошли к учебному корпусу. Вместо Яги на месте стояла Марико, считавшая количество бумажных листов в руках. Подойдя ближе, Кёко обратила внимание на то, что это были обыкновенные печати с заклинаниями, применяемые шаманами повсеместно. Обычно целью было запечатать какой-либо объект, чтобы обезопасить людей от воздействия проклятой энергии. Видимо, в учительской Марико как раз и занималась изготовлением запаса для грядущего задержания, вот только что она собиралась запечатывать было не совсем ясно. Заметив девушек, Сайто на мгновение подняла на них взгляд светло-серых глаз. Она ничего не сказала, лишь продолжила считать количество печатей и, закончив с этим, поправила катану, закрепленную на поясе. К своему безграничному удивлению Кёко осознала, что Марико была предельно сосредоточена на будущем задании и не стремилась завязать разговор. Все те разы, что они как-либо контактировали, Сайто казалась слишком эмоциональной и гротескной. Потому и видеть её в такой концентрации было как минимум странно. Когда к месту сбора подошли Сатору и Сугуру, показался и Масамичи Яга. Тот в очередной раз напомнил о технике безопасности и отдал Хасэгаве указание поставить барьер после начала операции. Кёко поморщилась, но кивнула, готовая проявить себя как хорошего шамана в предстоящей битве. После этого Яга покинул студентов, вверив их в руки Марико и ассистентки Комацу Наны, что должна была сопровождать их до места операции. В микроавтобусе хватило места на всех. Сопровождавшая шаманов Комацу казалась не на шутку встревоженной, когда услышала о том, куда ей следовало держать путь в такое время суток. Всю дорогу она то и дело косилась на Марико, сидевшую рядом с ней, и нервно постукивала указательным пальцем по рулю транспортного средства, обеспокоенная тем, что начинало темнеть. К некоторой нервозности Комацу студенты успели привыкнуть за прошлый год обучения, поэтому толком не обращали внимания. Марико же, обычно пытавшаяся разговорить сотрудницу колледжа, казалась непривычно тихой и сдержанной. До места задержания группа шаманов добиралась долго. Поездка вышла тернистой, поскольку пришлась на время возвращения горожан в спальные районы Токио после работы, также мешал и проливной дождь, усиливавшийся по мере приближения к точке назначения. Вид на автомобильные пробки в сторону уезда Ниситама Кёко нисколько не вдохновлял, вынуждая опереться о холодное стекло микроавтобуса и продолжить грустно смотреть на размытые огоньки фар от проезжавших мимо автомобилей. Она сжала ладони в кулаки и тяжело вздохнула, настраивая себя на работу. Сердце внутри её груди бешено колотилось, а чувство тревоги медленно распространялось по всему телу, сковывая руки и ноги в страхе, что она не справится. В последний раз Кёко брала в руки нагинату для изгнания проклятий пару месяцев назад. Особо не было заказов на что-то с чем могли бы справиться, на тот момент ещё, первокурсники. Это немного расстраивало. Прибавка к стипендии никогда не была чем-то лишним и лишаться подработки совсем не хотелось. Парням, в отличие от них с Сёко, чаще удавалось выбраться, чтобы разобраться с проклятиями. Признаваться самой себе в этом не хотелось, но отчасти Кёко этому завидовала. Хотелось навыки улучшать, а не штаны в общежитии просиживать. Мелкие капли дождя падали с неба на стекла микроавтобуса, заглушая своим гулом мысли в голове. В этот момент Кёко оказалась благодарна тому, что ливень обрушился на магистраль, по которой они держали путь в Ниситаму, ведь это хоть немного помогло заглушить ей размышления о предстоящем задании. Сёко, сидевшая рядом с ней, уложила голову на плечо подруги и прикрыла глаза, чтобы немного подремать. Местом операции Марико выбрала тихий пригород подальше от колледжа, где точно никто не должен был помешать. Уезд Ниситама представлял собой район из трёх городов и деревни Хинохара. В последние годы из Ниситамы уезжало в Токио множество желающих попытать счастье устроить жизнь в столице и оттого цены на недвижимость упали. В связи с этим Сайто и решила выстроить легенду для поимки преступника… Когда автобус остановился, Марико вышла из него первой. Отряхнув темные хакама, она потянулась и зевнула. Ехать она порядком утомилась, оттого некоторое время просто стояла на улице и дышала прохладным весенним воздухом, глядя на лесистые территории пригорода. Повезло, что ливень закончился аккурат к их приезду. Следом за ней вышел Сатору Годжо, приспуская на переносице солнцезащитные очки, чтобы осмотреть место, куда они приехали. У него создалось ощущение, что это было больше похоже на поездку с классом на природу, по типу тех, которые бывали в средней школе, отчего он усмехнулся. — Так и чё мы… — Годжо присел на корточки, едва оказался на улице. — На природу приехали карасей ловить? — Сатору, — послышался тяжелый вздох Гёто, вставшего около лучшего друга с кислой миной. — Ты вообще слушал что Яга говорил? Сымитировав звуки тошноты, Сатору махнул рукой, давая понять, что слушать наставления преподавателя было самой настоящей морокой, и многозначительно замолчал, глядя на вывеску рыболовного пруда с названием «Ферма Митакэ и Мамэ». К вечеру стало заметно, что его настроение колебалось из стороны в сторону словно маятник. Кёко подошла к своему молодому человеку со спины и пихнула его рукой в плечо. Почувствовав толчок, Годжо что-то пробормотал себе под нос, но встал с корточек, ясно понимая намёк, что перед наставником в виде Сайто так себя вести не стоило. — Вот чё ты… — грустно проговорил он, оборачиваясь к Хасэгаве. — Будешь так сидеть — штаны порвешь на заднице, — не упустила шанса поглумиться над ним Кёко. — Давай, Сатору, ты же воспитанный юноша, нельзя так сидеть перед женщиной. — Он-то воспитанный юноша? — притворно изумился Сугуру, встревая в их разговор. — Сёко, ты слышала? — Да слышала-слышала, — усмехнулась Иэйри, присев на ступеньки микроавтобуса. — Кёко сегодня в ударе, пошутила так пошутила. Годжо снова что-то недовольно пробурчал себе под нос, но развивать тему не стал. Он встал около Хасэгавы, поджал губы и нахмурил брови, явно давая понять ей, что ещё отыграется за такое шутливое глумление над его персоной. — Смотрите, ребят, — Марико обернулась к студентам, чтобы повторить ранее обговоренный с ними план. — Мы пойдем вчетвером. Ваша же задача, — она указала пальцами на Гёто и Годжо. — Будет отвлечь на себя проклятого духа, которого призовет Ядзава. Он должен быть вам по силам, — она уложила ладонь на цубу своей катаны. — Пока вы будете его отвлекать Кёко поможет Цубуки покинуть место сражения и поставит барьер. Иэйри останется здесь вместе с Наной, чтобы в случае чего подлечить Цубуки… Марико потерла подбородок, пытаясь вспомнить все нюансы собственной идеи по поимке опасного шамана. Со стороны создалось ощущение, будто она не до конца была уверена в том, что всё получится идеально. — А, ну, и как Кёко закончит с барьером, должна будет вернуться ко мне. Вроде ничего не забыла из критически важных вещей… — Поняла, — кивнула Хасэгава, после чего повторила сказанное Марико, дабы унять собственную тревогу. — Поставить барьер — вернуться. Вздохнув, Сатору уложил ладонь на голову Кёко и потрепал по её волосам, негласно говоря ей, что она справится и с такой плёвой задачей как барьер и с возвращением обратно к Сайто. — Только ты это, давай без приколов своих, Кёко, а то будет как с теми акулами из океанариума, — подмигнул он ей, явно припоминая этот казус в отместку за шутку в свой адрес. — Да ну тебя, — отмахнулась Хасэгава, щёки её чуть покраснели, выдавая смущение таким вниманием. Несмотря на то, что произнес Годжо и с какой интонацией это было сказано, она осталась удовлетворена тем, что он постарался проявить по отношению к ней заботу хотя бы в таком виде. Сатору далеко не всегда желал ей удачи вслух, но в этот раз, даже несмотря на шутливую формулировку и, на первый взгляд, несерьезность задания, Кёко почувствовала, что говорил он от всего сердца. Едва заметив, как она двинула указательным пальцем, вырывая заусенец, Сатору нахмурил брови. Взъерошив её волосы, Годжо наклонился и чмокнул Кёко в самую макушку. Поцелуй помог ей сконцентрироваться, отчего она повернула голову на молодого человека и кивнула, безмолвно благодаря за поддержку. — Нам осталось дождаться телефонного звонка, что они въехали в Ниситаму, — тихо произнесла Марико, доставая из внутреннего кармана косодэ мобильник. — Нана? — она окликнула ассистентку и заглянула во внутрь микроавтобуса. — А можно я на время операции у тебя телефон оставлю? — Конечно, никаких проблем, — отозвалась на её вопрос Комацу. Марико оперлась рукой о дверь микроавтобуса и посмотрела на недостроенный дом неподалёку. Из-за того, что Нана припарковала транспортное средство ближе к лесистой части посёлка, было хорошо видно не только и рыбоводческое хозяйство, но и просёлочную дорогу. Малое количество жителей в округе играло на руку всем в этот промозглый вечер. Получив сигнал в виде звонка, Марико махнула студентам рукой. Она быстро оставила мобильник на пассажирском сидении и поторопилась в сторону единственного в округе дома, не имевшего ни крыши, ни окон. К земельному участку, где находилась заброшенная стройка, они шли молча. Пока Кёко сжимала в руках древко нагинаты, она повторяла про себя заклинание призыва барьера, в котором боялась напортачить. Заметив её беспокойство, Годжо легонько хлопнул её по спине, подбадривая. Пускай они шли на задание не впервые, волнение Хасэгавы всегда было заметно и ни капли не становилось меньше с количеством выполненных поручений. Достигнув объекта, шаманы вошли внутрь и принялись искать места для засады. Марико приказала ей остаться за стеной у выхода из дома, чтобы было удобнее вывести из него Цубуки, и вернулась в большую комнату к Сатору и Сугуру. Пока шаманка придумывала расположение для них, Хасэгава рассматривала залитый лужами, оставшимися после недавнего ливня, бетон. Она нахмурила брови, сосредотачиваясь, и присела на корточки, занимая удобное положение. — Давайте вы спрячетесь за этими двумя колоннами, — скомандовала Марико, хлопая в ладони. — А я к кому-то из вас присоединюсь, много места не займу, — она отшутилась на тему своего небольшого роста. Шорох в большой комнате вскоре затих, обозначая, что все нашли себе убежище и устроились должным образом ожидая прибытия Ядзавы. Темное время суток оказалось их преимуществом. Расположиться в доме таким образом, чтобы остаться незаметными особого труда не составило. Даже при условии, если визитёры воспользуются фонариками для осмотра помещения, спрятаться в стенах стройки было несложно. Ожидание, когда Ядзава явится тянулось ужасно долго. По придуманной Марико легенде Цубуки якобы хотела показать старому знакомому домик, который строила после развода собственными силами в пригороде, а также предложить ему остановиться в рёкане неподалёку, чтобы не вызвать подозрения поздним визитом в пригород. И пускай на первый взгляд идея звучала бредово, она была уверена, что Ядзава клюнет на такой крючок и не упустит возможности отправиться со спутницей в тихое уединенное, находящееся вдали от городской суеты, место. Кёко оперлась на древко нагинаты и крепко сжала его в руках, рассматривая отражение темного неба без единой звездочки в мутной лужице коридора. Успокоив прерывистое дыхание, она прислушалась к окружающему миру. Лёгкий ветер качал ветви деревьев с молодыми листками, проклюнувшимися совсем недавно, отчего по округе разлетелся приятный шелест. Расслабившись, она прикрыла глаза, дыхание её восстановилось и выровнялось от умиротворяющей мелодии природы на фоне. В скором времени послышались шаги по влажной траве, покрытой мелкими капельками воды после дождя, и низкий мужской голос. По мере приближения неизвестного к дому, его речь становилась различимой и внятной, позволяя расслышать диалог в мелочах. — Да ладно, я думал ты шутила, когда говорила о доме в Ниситаме! — произнес незнакомец. — А он большой! Тембр вызывал неприятное ощущение мурашек по коже, то ли от волнения, то ли от того, что интонация показалась Хасэгаве максимально притворной. Одновременно с этим на плечи Кёко капнуло несколько капель воды. Она подняла голову наверх, отмечая про себя, что отсутствие крыши доставляло очевидный дискомфорт, и судорожно выдохнула. — Знаешь, мы выбрали это место поскольку оно относительно недалеко от Токио, — со смешком произнес голос Цубуки. Ядзава ответил ей смехом, проходя в дверной проём. На некоторое время он остановился, оглядываясь по сторонам, и упер руки в бока, будто хозяином себя почувствовал. Кёко, сидевшая на корточках аккурат около входа вжалась в стену и застыла, надеясь остаться незамеченной в темноте. С её положения толком не получилось рассмотреть мужчину, хотя она успела понять, что Хирото оказался достаточно высоким человеком худощавого телосложения с очень неприятным одеколоном. Дождавшись Цубуки, Ядзава прошел вперед, поправляя на себе пиджак светло-коричневого цвета. Облегченно вздохнув, Кёко уставилась на Цубуки, вошедшую следом за ним. Та слегка обернулась и показала ей едва заметным жестом, что все в полном порядке и переживать не стоило. — А где находится рёкан о котором ты говорила? — спросил Хирото, двигаясь по недостроенному коридору вперед. — Пока мы шли сюда я ничего подобного не видел. — Да он в конце посёлка, — спокойным голосом произнесла Цубуки. — На машине за пару минут доберемся. Она последовала за Ядзавой медленным шагом. — Видишь, здесь работы ещё непочатый край. Мы с Ясуо планировали построить его за пару лет, но так уж сложилось, что не ужились вместе. А после развода у меня все руки не доходят заниматься этим в полную силу. Ни нормальных стен достроить не могу, ни крышей накрыть. Да и как ты мог понять, и во время брака Ясуо ничего толком здесь не сделал…. Едва речь зашла о дяде, Кёко сморщила лицо. Может он и не показал себя лучшим мужем для Цубуки, но человеком был добросовестным и хозяйственным, и клеветать о его способностях даже для того, чтобы приукрасить легенду явно было лишним. В конце концов добрая часть усадьбы клана Хасэгава держалась только на умелых руках Ясуо, знавших как обращаться с инструментами по дереву и кисточкой с краской. — Может ты и права, — его голос эхом раздался в глубине здания. — Знаешь, в целом неплохо. Пускай и города далековато… Слышала, что в последнее время становится престижным жить в частном доме? — Да-да… Поэтому я и думаю о том, что было бы неплохо заняться домом плотнее. Мы ведь ехали сюда чуть больше полутора часа только из-за пробки, вызванной ливнем, — ответила ему Цубуки. — К тому же… По-моему, тихий пригород гораздо лучше квартиры в спальном районе Токио. На долю секунды в помещении повисла тишина. Ядзава, судя по звуку его ботинок, то и дело ходил туда-сюда, рассматривая что-то в полутьме, перемещаясь по комнатам. Едва достигнув того места, где прятались Марико и Сатору с Сугуру, мужчина остановился. Он что-то пропел себе под нос, продолжая экскурсию. Внезапно раздался громкий чих, нарушивший всю идиллию времяпрепровождения Цубуки и Хирото. По самой большой иронии, едва ли можно было сказать, что чихала женщина, чтобы как-либо замаскировать это недоразумение. Цубуки закашлялась, пытаясь хотя бы самую малость сгладить внезапно возникшую преграду для дальнейшего выстраивания диалога с мужчиной, однако тот не спешил молниеносно реагировать на случившееся. Он что-то промычал и внезапно выдал: — Подойди-ка поближе ко мне, Цубуки. Раздался стук женских каблучков, оглушающий и без того встревоженную Кёко, за ним последовал звонкий шлепок, больше похожий на тот, с которым обычно давали пощечину. Хасэгава резко подскочила на месте, собираясь рвануть вперед и вытащить Цубуки из дома, но тотчас же замерла, не готовая нарушить данное ей поручение без сигнала. — Ну, выходи! — громко произнес Ядзава. — Раз уж чихнул! Кёко не шелохнулась, оставаясь стоять на отведенном ей месте, но в скором времени она слегка сдвинулась в проход, чтобы Цубуки могла разглядеть куда следовало направляться в случае чего. Краем глаза Хасэгава заметила, как из тени вышла Марико, а следом за ней Сатору вместе с Сугуру. Пока Гёто разминал ладони, Годжо высмаркивался в светлый платок. Ей сразу же стало понятно, что катализатором их раскрытия послужил именно он, но винить Сатору во всех смертных грехах Кёко не собиралась, самой тоже показалось, что Ядзава был надушен просто отвратительно и его парфюм напоминал запах пота. — Кто ж, блядь, так душится, — Годжо не постеснялся сказать это вслух, снова громко высморкался, быстро убрал платок и снял очки с переносицы. Ядзаве такой комментарий по нраву не пришелся, поэтому он приоткрыл рот, намереваясь возразить, но оказался перебит Марико, стоявшей к нему ближе всех. — Не сказала бы, что рада тебя видеть, Ядзава Хирото, — с откровенным пренебрежением произнесла она, поправляя рукава своего косодэ. Марико достала свернутую бумагу и раскрыла её, после чего прочистила горло. — Но некоторую долю удовлетворения испытываю. Прежде чем мы начнем, я бы хотела, чтобы тебе было озвучено то из-за чего мы собрались здесь сегодня. Тот лишь перемялся с ноги на ногу, не собираясь прерывать речи Сайто. Со стороны казалось, что он был более чем заинтересован в такой встрече и даже обрадован тому, что шаманка напротив него заговорила так бойко и решительно. — От имени Старейшин и клана Сайто, управомоченного вести расследования, а также прочие дела по надзору за исполнением закона «Об оккультизме» мною было рассмотрено дело об убийствах с особой жестокостью, а также надругательствах над телами тринадцати женщин в пределах Токио и его агломерации. В ходе расследования был установлен единственный подозреваемый по имени Ядзава Хирото, неоднократно появлявшийся на снимках с камер видеонаблюдения вместе с погибшими не-шаманками, — она перевернула лист бумаги и вздохнула, делая небольшую паузу. — Который также был опознан с помощью свидетельских показаний Цубуки Хасэгавы. Сощурившись, Кёко подошла чуточку ближе, чтобы видеть реакцию мужчины на выдвигаемые ему обвинения. В ногах у неё похолодело, а сердце замерло в груди от страха, хотя Марико излагала детали дела очень сухо и кратко, не вдаваясь в подробности, но на неё всё равно произвело большое впечатление то, что с виду аккуратный и ухоженный мужчина, одетый в деловой костюм, был повинен в убийствах не-шаманских женщин. Куда привычнее была картина, когда заклинатели сражались друг с другом во имя каких-либо идеалов или власти, но это… — Все характеры повреждений на телах являются результатами действий проклятого духа, с которым у господина Ядзавы заключен контракт, — Сайто сложила лист в четыре сгиба и опустила его обратно в карман, намереваясь подытожить свою речь. — Таким образом Ядзава Хирото признается виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями девятой, а также десятой закона «Об оккультизме» и приговаривается к высшей мере наказания. Качнувшись на гэта, Марико подняла взгляд на мужчину напротив и усмехнулась: — Если тебе есть что сказать в своё оправдание, то можешь начинать, Ядзава. Но одно скажу сразу: живым я тебя отсюда точно не выпущу. Мало того, что ты совершил непростительное преступление, так ещё и помноженное в несколько раз, — она приподняла указательный палец, акцентируя на этом внимание. Вместо быстрого ответа Ядзава пропустил смешок и похлопал в ладоши. Некоторое время он покрывал Марико заслуженными овациями, словно был доволен тем какую работу она провела для того, чтобы отыскать его и произнести напыщенную речь в присутствии студентов. Ему даже показалось, что она гордилась собой в этот момент и показушничала перед молодыми шаманами. — Чего ты ждешь, похвалы за расследование что ли? — рассмеялся он, складывая ладони параллельно друг другу. — Ну молодец, раскрыла преступления, как самый настоящий цепной пёс Старейшин… А хотя разве таких мелких собак на цепь вообще сажают? — Давай без клоунады, Ядзава. Оскорблять здесь буду только я, — недовольно ответила ему Сайто. — Если ты возомнил себя самым умным, то спешу тебя разочаровать: любое преступление рано или поздно раскрывается. И раз ты признаешь свою вину, мне не останется ничего, кроме как привести наказание в исполнение. Марико заняла стойку и медленным движением руки достала из ножен катану. Взмахнув лезвием, она застыла на месте, готовая в любой момент атаковать, но поскольку преступник все ещё оставался безоружен, не решилась. — Ну разубеждать тебя я не стану… Это правда моих рук дело, — выдохнул Ядзава. — И в таком случае мне не остается ничего другого кроме как защищаться, — тихо ответил мужчина, проворачивая сложенные руки в жесте призыва. Комнату заполнили звуки, напоминавшие хаотичное постукивание по плотной поверхности. Следом за ними в недостроенном помещении раздались дребезжащие голоса, отдаленно отдававшие вибрацией в конечностях собравшихся в доме шаманов. В мгновение одна из стен покрылась липким туманом чёрного цвета, открывая проход для проклятого духа. Его когтистая рука показалась первой, клацнула когтями в предвкушении поручения от хозяина. Крупное худосочное тело было облачено в изорванное кимоно тёмных оттенков, а лицо закрывала маска хання. Существо противно рассмеялось, вызывая в каждом из присутствующих растущее чувство неприязни. Первым двинулся с места Годжо, тотчас же разрушив стену с помощью своей проклятой техники. Помимо оглушающего звука и удара взрывной волны, помещение наполнилось ярким цветом, ослепляя стоявших поблизости. — Цубуки, беги! — крикнул Сатору, следуя за проклятым духом, выбравшимся за пределы здания. Сугуру ломанулся за ним по пятам на ходу призывая одного из своих сильных проклятий. Большое существо, походившее на инсектоидного червя, вцепилось в руку хання, чтобы задержать на время. Яркая вспышка, взорвав объект незавершенного строительства, сыграла на руку Цубуки, и помогла ей выбежать из большой комнаты, оставляя Ядзаву в недоумении. Сориентировавшись, Кёко ловко схватила её за предплечье и поторопилась наружу, крепко удерживая женщину. — Беги вперед, там будет микроавтобус колледжа, — крикнула она Цубуки, прежде чем отпустить её. Та лишь кивнула в ответ, прижимая к раскрасневшейся щеке холодную ладонь, и поторопилась к назначенному месту. В глазах Цубуки читался страх за тех, кто должен был остаться в барьере, но сказать хотя бы малость ободряющее слово в адрес Кёко она не смогла. Удостоверившись, что женщина находилась на безопасном расстоянии, Хасэгава, сложила пальцы правой руки в жесте, и, набрав в лёгкие побольше воздуха, произнесла заклинание: — То, чего боятся больше темноты, что темнее тёмного… Очисти эту скверну. Несмотря на естественную темноту неба, пространство над земельным участком окрасилось в глухой черный цвет, скрывая естественный источник света — полумесяц. Когда завеса оказалась установлена, Кёко обернулась в сторону здания. Помня о том, что ей нужно было вернуться на помощь к Марико, Хасэгава постаралась сосредоточить внимание на разлитых по бетону лужах в коридоре дома, и уверенно прыгнула вперед. Одним ловким движением большого и указательного пальцев свободной руки она задействовала навык в котором всё ещё была слабо уверена, и переместилась в пространстве прямиком в коридор, бетонный пол которого был залит водой. Оглядев свои руки, Кёко радостно подпрыгнула на месте, явно довольная результатами своего небольшого эксперимента. — Вау, — прошептала она сама себе. — Работает! В первый раз у неё получилось провернуть перемещение случайно, когда они вместе с Сугуру сражались с проклятьем в виде осьминога гигантских размеров, и более повторить этот трюк в битве не выдавалось возможного случая. Однако при этом на одиноких утренних тренировках в дождливые дни она стала замечать, что у неё удавалось непроизвольно перемещаться, если концентрировать проклятую энергию в ногах. Обрадованная тем, что навык сработал по её собственной инициативе впервые, Кёко поторопилась к комнате, где оставались Марико и Хирото. Когда она оказалась около неё, то заметила, что от внешних стен и колонн усилиям Годжо не осталось ни кирпичика. С точки зрения простора для сражения это было идеально, однако и чувства защищённости такое положение вещей не вызывало. — Ты решила зажать меня в угол с помощью студентов из колледжа? — рассмеялся Ядзава. — Не смеши, что они сделают? Поплачут мамке, что не смогли побить злого дядьку-шамана? В руках он держал короткий меч танто, походивший скорее на кинжал, чем на полноценное оружие, и приближаться не спешил. Казалось, что Ядзава был спокоен и не предполагал, что проиграет в этом поединке. Самоуверенность читалась в его карих глазах и разгоралась с каждым мгновением всё сильнее и сильнее. Заправив ладонью тёмные волосы, разделенные пробором посередине, Хирото откровенно усмехнулся. — И сказать нечего в ответ, а? В отличие от него Марико не казалась безмятежной. Было заметно, что она выглядела крайне распаленной и с трудом сдерживала свое пренебрежение по отношению к противнику. Шумно выдохнув, она взмахнула острием меча и побежала вперед, намереваясь нанести первый удар. Хирото оказался достаточно шустрым соперником: он умело парировал выпад шаманки и ловко отпрыгнул в сторону. Глядя на его маневренность, Кёко подумала, что он был достаточно неплох в бою и точно старался себя поддерживать в хорошей форме. — Завали, Ядзава! — голос Марико казался слишком раздраженным и грубым. — Ты просто себе не представляешь, как же сильно мне хочется размозжить твою тупую голову и закончить с этим расследованием! В ответ на это смелое заявление Хирото округлил глаза и, выйдя из ступора, залился звонким смехом. Он сделал выпад в сторону шаманки, но она успешно отразила удар его танто с помощью быстрого взмаха катаны. — А я и не предполагал, что ты так на меня похожа, — выдал он, ухмыляясь. — В тебе столько тяги к насилию, — заискивающим голосом произнес Ядзава. — Я вижу это, хотя ты только начала… Желая чем-либо помочь, Кёко крепче обхватила древко нагинаты и сделала шаг вперед. Она рассмотрела чуть мокрый пол комнаты, где сражались шаманы и вздохнула, считая, что если бы воды было больше, то она смогла бы помочь Марико хотя бы чем-то более существенным. Не хотелось чувствовать себя бесполезным существом, не способным помочь на поле битвы. — Не вмешивайся! — рявкнула Марико, не отворачивая головы от своей цели. — Я дам тебе сигнал! Кёко остановилась на месте как вкопанная, откровенно напуганная интонацией шаманки. Рискнуть и попасть под горячую руку она не решилась, поскольку поведение Марико после начала битвы казалось неконтролируемым. Её уставшее лицо, обычно сиявшее доброй и располагающей улыбкой, больше походило на злобный оскал. Она бросила перед собой печать, одну из множества, создаваемых в учительской колледжа, и разрезала её лезвием меча. Ударив катаной по бетонному полу, Марико остановилась. Судя по звуку фундамент треснул, Ядзаву слегка качнуло на месте. — Больше всего я ненавижу и презираю тех, кто причиняет боль слабым, — с надрывом произнесла Сайто. — Ты, Ядзава, подходишь под эту категорию идеально! Зачем ты делал это? Какой смысл? Губы Хирото изогнулись в хитрой ухмылке. Он демонстративно выпрямил спину, чтобы пояснить свою мотивацию с горделивой интонацией: — Я развлекал себя, — хихикнул мужчина. — Мне нравилось, что я могу получить то, что хочу. Нравилось чувствовать чью-то слабость. Нравилось смотреть на их беспомощность и слушать их последние слова! Ах… Знала бы ты только какое это чувство… Глаза Сайто распахнулись от услышанного. Все пренебрежение, которое она испытала, накрыло её с головой, с каждым словом в их перепалке она теряла контроль лишь сильнее. Наблюдавшая за ней Кёко поймала себя на мысли, что ей нужно было как-то остудить пыл шаманки, иначе это могло закончиться худо. — Не смотри на меня так, — снова рассмеялся он. — Соблюдай благоразумие в присутствии студентки, — его рука указала в сторону стоявшей в дверях Хасэгавы. — Мразь! Марико достала ещё одну печать и повторила свои действия, но в этот раз она ловко подпрыгнула, чтобы напасть на врага сверху. Успешно отразив её удар с помощью танто, Ядзава отпрянул назад. Клинок его слегка уменьшился в размерах после соприкосновения с мечом соперницы и мужчина посмотрел на это с испугом. — Чего удивился-то? — теперь уже рассмеялась Марико, расставляя руки. — Моя проклятая техника может менять размеры любых вещей, до которых я дотронусь после применения печати и каждый раз, когда я буду касаться тебя кончиком своей катаны, её лезвием или голыми руками, вещь будет уменьшаться. Разбежавшись, Марико вложила в удар всю силу, что только могла. Сталь клинков соприкоснулась и лезвие ее катаны от удара разлетелось на сотню обломков. Шаманка посмотрела на рукоять с цубой в руке и едва успела увернуться от выпада Ядзавы с его коротким клинком. — Чего как маленькая? Не научили что ли вкладывать проклятую в оружие? — гнусно хихикнул мужчина, подходя ближе. Шаманка ловко отбежала от нападавшего Ядзавы и откинула рукоять в сторону. Она достала печать, разорвала её, и коснулась руками пола, расширяя пространство для манёвра. — Хасэгава! Не стой столбом! Мне срочно нужна новая катана! — крикнула Сайто. Кёко подпрыгнула на месте от испуга и быстро хлопнула в ладони, призывая меч из недр своего «хранилища». Кинув в руки Марико катану, она подняла своё упавшее оружие, которое ранее крепко держала в руках. В этот момент над её головой пролетело в коридор тело Хирото, подброшенное с помощью удара Марико со вложенной в него проклятой энергией. Мужчина быстро сориентировался и сгруппировался, прежде чем упал на пол коридора. В узком пространстве он мог бы оказаться уязвимым если бы не смог вовремя сконцентрироваться, однако наступавшая на него Марико использовала печати, чтобы расширить помещение, стены плавно отъехали в стороны, открывая ей больше возможностей. Вместе со следующей печатью она случайно коснулась кончиком катаны лужи, чем увеличила количество воды в помещении. Заметив это, Кёко беззвучно обрадовалась. Ей не хотелось продолжать быть столбом в качестве оруженосца пока Сайто и Ядзава сражались друг с другом. Потому она и решила воспользоваться моментом, чтобы переместиться по водной глади в самое начало коридора. Выставив перед собой нагинату, Кёко посчитала, что не сможет придумать ничего лучше, чем зажать враждебного шамана с другой стороны и дать Марико возможность нанести ему сильный удар. Хирото выбил из рук Марико катану, двинулся вперед, чтобы полоснуть лезвием кинжала её по лицу, но потерпел неудачу, когда она выставила руку, обороняясь. Встревожившись, что шаманке достанется, Кёко быстро преодолела небольшое расстояние между ней и Ядзавой и изо всех сил проткнула его острием нагинаты в спину. Закричав от боли, Ядзава выронил укороченный танто на мокрый пол. Марико сразу же схватила оружие, выпавшее из его руки и крепко зажала его в кулаке. Кёко вытащила нагинату и толкнула Ядзаву свободной ладонью, чтобы тот упал перед Сайто на колени. Та опустилась перед ним в приседе и пихнула ногой, чтобы он оказался спиной на полу. Быстро вогнав в его грудную клетку танто, она замерла, надеясь услышать предсмертный хрип, однако Ядзава схватил её за руку и впился пальцами в предплечье. В ответ на такую дерзость она зашипела и резко дернула конечность, чтобы нанести ещё один удар. Обозленная на преступника она вынула оружие из очередной раны и принялась хаотично бить по его груди укороченным лезвием танто, в которое вкладывала всю имеющуюся проклятую энергию. Потеряв рассудок, шаманка била наотмашь, даже не смотря на то куда попадал клинок. Ладонь Ядзавы, державшая рукав косодэ Марико, обмякла. Из его лёгких вырвался болезненный вздох, который перешел в тихий хрип, однако даже это не остановило взбешенную шаманку. — Тварь! — крикнула она. Кёко отшатнулась, наблюдая за тем как Марико наносила увечья Ядзаве, но постаралась взять себя в руки. Она быстро убрала нагинату в «хранилище» и подбежала к шаманке, потерявшей себя от злобы. Ухватив её за предплечья, Кёко получила отпор в виде болезненного удара локтем. В порыве ярости Марико задела кинжалом артерию, кровь из неё брызнула, заливая собой бледное миловидное личико, искаженное гримасой. Она отчаянно продолжала добивать Ядзаву, совершенно позабыв о том, что находилась не одна. Марико снова постаралась отбиться от мешающих рук, которые пытались её оттянуть и выронила танто в огромную лужу. Накрыв её ладонь своей, Кёко крепко стиснула пальцы шаманки, чтобы вызвать болезненные ощущения и вернуть её в реальность. В ответ Сайто вскрикнула. — Марико, он мертв! Обернувшись назад, Марико замерла. По её отстраненному выражению лица было понятно, что она едва ли отдавала себе отчет о том, что её противник испустил дух. Слепо пошарив ладонью по груди Ядзавы на которой красовалось множество колото-резаных ран, она приоткрыла рот. Ярость, что охватила её, постепенно отступила, открывая пустой и безжизненный взгляд. Набрав в лёгкие воздуха, Марико посмотрела на тело под собой, и охнула. Ей не доставляло удовольствия видеть искромсанный труп Ядзавы, но в груди появилось некоторое чувство удовлетворения от содеянного. Поэтому она слабо улыбнулась и прикрыла глаза. Кёко посмотрела на её лицо, покрытое кровью и вздрогнула. Удивление от такого поведения наставницы скрыть не удалось, она свела брови и озадаченно посмотрела на сидевшую на мокром полу Сайто. Вдоль её левой руки от локтя до запястья, зияла открытая рана, оставленная, по всей вероятности, лезвием танто. — Пойдем отсюда, — безжизненным тоном произнесла Марико. Поднявшись на ватных ногах, она медленным шагом направилась к выходу из дома. Походка Марико выглядела топорной, такой, словно та совершала шаги после того как долгое время была прикована к постели. Её гэта стучали о бетон, разрывая повисшую тишину. Казалось, что она полностью поглощена мыслями о произошедшем. Посмотрев на Марико, Хасэгава подобрала с мокрого пола катану, которую одалживала ей ранее, и поторопилась на выход. Догнать шаманку особого труда не составило, потому в скором времени они уже шли рука об руку. К моменту, когда с Ядзавой было покончено, Сатору и Сугуру успели разобраться с его проклятым духом. Они стояли неподалеку от недостроенного дома и обсуждали что-то, отпуская шутки о минувшей схватке. На обоих парнях не было ни единой царапинки, а в голосах их слышалось удовлетворение от прошедшей биты. — Да ты вообще!.. — восторженно выдал Годжо, показывая руками вспышку. — Бам! И в эту херню его сжал! Сугуру добродушно усмехнулся и покачал головой, находя комментарии друга очень громкими. Когда Кёко подошла к ним ближе, он выкинул окурок и выдохнул табачный дым в сторону. Он повертел в ладони сферу с запечатанным проклятым духом и усмехнулся. — Да я ж всегда так делаю, — пожал плечами он, после чего чуть склонил голову. — Что-то вы… Ох, — парень перевел взгляд на Марико, покрытую кровью с ног до головы. — Все хорошо? — Нормально, — отмахнулась она, но затем добавила. — Одолжишь сигарету?

***

— Вот говорил я тебе, что все палачи такие, а ты мне не верила, — со знанием дела произнес Годжо, засунув руки в карманы спортивных брюк. — Слушай, ну это правда дикостью было, — Кёко подперла подбородок ладонями и грустно вздохнула. — Я конечно понимаю, что все шаманы с чердаком потёкшким, но Марико меня напугала… Она не успела закончить мысль, поскольку дверь в общую комнату открылась, и в неё медленным шагом вошел Сугуру, вытирая мокрые волосы небольшим полотенцем. Пройдя к холодильнику, он остановился около него и заглянул внутрь, выискивая банку с газировкой, которую купил прошлым вечером. — Чего вы тут сидите, воркуете? — произнес Гёто, доставая напиток. Обернувшись к друзьям, сидевшим за обеденным столом, Сугуру оперся пятой точкой о кухонную тумбу. — Ну типа, — вздохнул Годжо, посмотрев на друга. Некоторое время Сугуру стоял, рассматривая кислую мину Сатору. Он решил не делиться с друзьями мыслями, касающимися финального аккорда прошедшего задания в виде молчаливого возвращения в колледж, потянулся, хрустнув суставами плеч и вздохнул. — Ладно, пойду к себе… Устал сегодня что-то, — спокойно произнес Сугуру. — Давай-давай, тебя там уже заждались, — пробурчал себе под нос Сатору, возвращая свое внимание к Кёко, сидевшей рядом с ним. Ещё не ушедший с кухни Сугуру обернулся. Его лицо слегка покраснело, но он не ответил ничего на эту колкость, лишь молча показал другу в спину средний палец. Кёко, наблюдавшая за этим пропустила тихий смешок. Когда друг скрылся в коридоре, она уложила голову на плечо Сатору и погладила того по животу через плотную ткань футболки. Обычно, когда он находился в хорошем расположении духа, это прикосновение вызывало лёгкую дрожь и тихий смешок, но в этот раз выражение лица Годжо совсем не изменилось. — Что-то ты сегодня какой-то грустный… — вкрадчивым голосом произнесла она. — Тебя беспокоит что-то? Сатору шумно вздохнул. Повернув голову, он поцеловал Кёко в макушку и тихонько усмехнулся. Ему не нравилось говорить о том, что было на душе, и обычно он старался вести себя так, чтобы никто не задавал лишних вопросов о самочувствии или плохом настроении. Но в случае с Кёко всё было чуточку иначе. — Да знаешь… — он шумно вздохнул, размышляя о том, следовало ли рассказывать о причинах своего расстроенного вида. — Есть кое-что… Повисла неловкая тишина. Кёко прижала ухо к его грудной клетке и прикрыла глаза, слушая как темп биения сердца Сатору увеличивался, а дыхание учащалось. — Сатору, мне важно знать, что у тебя на душе, — честно сказала она, подняв на него лицо. — Я хочу помочь если это в моих силах… — Да чем уж тут поможешь... — из его груди вырвался судорожный вздох. — Дед мой скоро помрёт, — казалось, что за небрежным выражением Сатору скрывал свою боль по утрате родственника. — Ох… — только и смогла произнести Кёко, отстранившись от него. Грустно усмехнувшись, Годжо покивал головой. Как бы ему не хотелось, он не мог отбросить от себя мысли о том, что в скором времени дед отправится на вечный покой и Сатору больше не услышит его бредовых рассказов, вызванных старческим слабоумием, с которым и так с большим трудом смирился. — Я могу тебе как-то помочь, Сатору? — тихо поинтересовалась Кёко, беря его за руку. Он переплел их пальцы и крепко сжал ладонь Кёко в своей. Годжо молчал, размышляя над её вопросом некоторое время, и пытался сформулировать какую-то конкретную мысль из абстрактного роя витавших в его голове. — Знаешь… Я хотел бы попрощаться с ним по-человечески… — тихо произнес Сатору. — Я… Знаю, в кланах не принято проявлять сентиментальность. Но дед ничего плохого мне не сделал… Вот и… Он скривил рот, пытаясь удержаться от выражения негативных эмоций и хлопнул себя по лбу свободной ладонью в попытке остановить поток рассуждений о семье. Вместо ответа Кёко лишь крепче стиснула его пальцы и кивнула. В её понимании это было само себе разумеющееся: даже с нелюбимым родственником хотелось проститься, но судя по тону Сатору и его меланхоличному настроения, дедушка был для него чем-то большим, чем рядовым главой клана. — Ты не могла бы сходить в больницу вместе со мной? — Годжо посмотрел в её глаза и поджал губы в грустной усмешке. — Просто… Одному будет как-то совсем погано. — Конечно… — только и смогла ответить Хасэгава, не отводя взгляда от его пронзительных голубых глаз. — Конечно, Сатору.

***

Обессиленно упав на кровать, Марико вытянула вперед перебинтованную руку. Некоторое время она смотрела на неё, размышляя о прошедшем дне. Вместо успокоения она чувствовала опустошение. Словно достигнув конечной точки маршрута совсем не знала, что стоило делать дальше… Всё осталось позади. Она обезопасила тех, кого могла и предотвратила будущие убийства… И всё-таки почему так неспокойно на душе? — Знаешь, ты меня напугала, — тихим голосом произнес Тэцуя, опускаясь на край кровати около неё. — Это… Не совсем нормально… Приходить домой в крови с ног до головы. Тебе стоит быть немного аккуратнее. Я ведь испугался, что это с тобой что-то случилось… — Знаю, — сухо ответила Марико, глядя в потолок. — Знаю, Тэцуя. — Но должен отметить, что отец и сёстры в восторге. Ты справилась быстро, оперативно и очень хорошо проявила себя. Повернувшись на бок, Марико бросила взгляд в зеркало на раздвижном шкафу. Несмотря на похвалу, она почувствовала себя жалкой из-за того, что не смогла обуздать собственную ярость. Ей казалось, что мудрый и опытный шаман всегда может сдерживать себя, даже в самые трудные моменты. — Прости, Тэцуя. — За что? — искренне удивился он, наклонившись к супруге. — Я опозорила вашу семью тем, что слетела с катушек в присутствии студентов, — виновато проговорила она, обнимая себя руками. — Нужно было… — Марико, — Тэцуя мягко погладил её по плечу и слегка потормошил. — Все шаманы двинутые в какой-то степени. Ты должна понимать, что в бою все средства хороши и даже если ты потеряла контроль, то пострадал только виновный. Выполнила же поручение Старейшин? — Угу, — грустно кивнула она. — Ну вот. Тэцуя наклонился, пригладил влажные после принятия душа волосы Марико, и мягко поцеловал её в лоб, надеясь успокоить разбушевавшиеся мысли. От того как изменилась супруга за неделю исполнения поручения ему становилось не по себе, но он старался сделать что-то для того, чтобы разгрузить её тяжелые думы и вернуть в прежнее состояние дорогого для сердца человека. — А знаешь… Попрошу в следующий раз отца дать тебе что-нибудь полегче! — радостно выдал он, вскинув указательный палец вверх, отмечая важность сказанного. — Поработаешь со мной над какими-нибудь бумажками по не-шаманским делам клана Зенин! Уверен, у тебя получится это ничуть не хуже поимки серийного преступника! Натянуто улыбнувшись, Марико кивнула головой в ответ на мысль супруга. Хорошо было чувствовать, что близкий человек переживал о её состоянии и самочувствии, раньше в ответ она получала лишь безразличие и холод. Вряд ли кто из кровных родственников стал бы интересоваться о том, почему она приуныла после успешно выполненного поручения… И от этого в её груди что-то защемило. Наверное, она была благодарна тому, что волей судьбы в лице главы клана Рёги оказалась замужем за этим человеком. Поддержка и забота, которую излучал Тэцуя словно компенсировала все лишения прошлого. Его улыбка дарила ей чувство покоя и защищенности, пускай муж и был слабым шаманом, неспособным уверенно идти в бой самостоятельно. Он оказался хорош в другом — был понимающим, мягким и умным человеком, готовым помочь близким всеми возможными способами. — Я с удовольствием помогу тебе с работой, Тэцуя, — мягко произнесла она, протягивая ему ладонь. — Даже если это всего лишь не-шаманские бумажки клана Зенин…