***
Дэн правда старается. Отключает все будильники на телефоне еще с вечера, за книгой утром тянется добрых десять минут – в час по чайной ложке – чтобы растянувшегося поперек его груди Йока не разбудить, не потревожить. Часть Дэна хочет плюнуть на все, обвиться вокруг спящего Йока защитным кольцом и лежать так, не шевелясь, пожалуй, всю свою вечность. Но он бросил работу в полиции – когда-то любимую, когда-то приносившую чувство полезности и деньги на жизнь – и не может позволить себе просто праздно отдыхать. У Дэна в планах поступление – «факультет социальной работы и социального обеспечения, ты шутишь, ты невероятный». У Дэна временная работа в доставке, и на него странно косятся граждане, раньше знавшие его как честного стража порядка, – «пошли они к черту, гребаные снобы, не обращай внимания, ладно?». Дэн использует любое свободное время, чтобы учиться, и чаще всего это время выпадает на выходные. На выходные, которые он проводит не один. Которые он совершенно разучился проводить один. Но как бы то ни было, заслуженный отдых Йока не должен страдать из-за проблем Дэна. У Йока летние экзамены в университете, тренировки в гараже с бандой и добрых две трети от всей работы по дому на плечах – в помощь матери. Йок очень устает. Даже если ни за что не собирается признавать это. Йок не говорит заглянувшему в гости – соскучившемуся, безумно соскучившемуся – Дэну «я устал, я никакой, давай не сегодня». У него только объятия становятся ощутимо тяжелее с прошлого раза – лезет на Дэна, как бездомный котенок, прямо на пороге, цепляется за шею отчаянно, повисает на вытянутых руках устало. Он во въевшихся пятнах краски, ушибах, с грязной пыльной тряпкой в руке, он – «я в порядке, порядок, порядок, посиди, пока я закончу, ладно, не уходи только». Дэн целует Йока в зеленоватый синяк на запачканном запястье – периметр чист, тетушка стоит к ним спиной у плиты, еще не зная о приходе гостя, а сердце сходит с ума – «куда я уйду, куда я от тебя уйду», и Йок улыбается ему сухими губами, уставшими глазами. – Никуда. Хорошо, что ты помнишь. Йок и его мама одинаково настойчивы и бесцеремонны, когда приглашают Дэна к столу, одинаково безжалостно веселятся над его неловкими попытками отказаться. Дэн тоже не с пустыми руками, он не так воспитан – добавляет к ужину купленные по дороге в качестве гостинца шашлычки из курицы – и нет, он не стоял час перед лавочкой, глупо хлопая глазами и выбирая, что понравится хозяевам маленького домика на сваях больше. Конечно, нет. Йок берет на себя все и сразу. Накладывает еды матери, подталкивает Дэна коленом под столом, убеждая не церемониться и поесть нормально. Уж кто бы говорил. Дэн тоже на высоте – расплескивает локтем соус по всему столу, когда пытается быть внимательным в ответ и подсунуть Йоку в тарелку кусок курицы покрупнее и порумянее. Не сбежать из-за стола красным как вареный рак – возможно, прямиком в студию биться головой о стену от собственной неловкости – помогает только полицейская выдержка. Йок, давясь смехом, показывает, как сказать «простите меня, пожалуйста, я такой растяпа» на языке жестов. Соус пачкает и его пальцы тоже – соус теперь вообще везде – поблескивает янтарно, и полотенцем по спине от тетушки попадает почему-то не Дэну. – Посуда на мне, – жестикулирует Йок нетерпеливо, когда переполох улажен, курица съедена, и тетушка поднимается из-за стола с горкой плошек в руках. – Отдохни, мам, хорошо? У Йока темные круги под глазами, тарелка стоит совсем не тронутая, и Дэн, державшийся на честном слове весь вечер, не выдерживает. – Тетушка, позвольте мне вымыть посуду, – говорит он твердо. У Йока – глазищи на поллица, удивленные, нежные и посмеивающиеся над благородством Дэна. – Как благодарность за ужин. И в качестве извинения за соус. Вода из крана течет такой тонкой струей, что на одну тарелку уходит, кажется, вечность. Дэн очень старается управиться быстрее. В основном потому что Йока, подозрительно примолкнувшего, сонно и совсем по-совиному моргающего глазами, надо поскорее уложить в кровать. – Мама волнуется, – Йок заканчивает перебрасываться с матерью короткими веселыми жестами, подходит сбоку, кладет голову на плечо Дэну. Прикосновение его губ через футболку едва ощущается, теплое и легкое. Дэн чуть не роняет чистую тарелку обратно в раковину. Он влюблен, так ужасно влюблен. – У нас напор воды совсем никакой, говорит, ты замучаешься. Подменить тебя? – Посиди пока, – сипло отзывается Дэн вместо прямого ответа. Тарелку удается удержать, и Йок, хихикая, забирает ее в сушилку. – Я закончу тут и пойдем спать. Йок смеется у него над ухом снова – щекотно и нежно – и Дэн краем глаза ловит отрывистые, насмешливые жесты читающей за столом тетушки: – Мама говорит, что я просто кошмарно к тебе липну. И что ты можешь честно сказать, если я тебе мешаю, она тебя спасет. Мешает. Йок ему мешает. Оставайся Дэн все еще полицейским, ему бы пришлось немедленно арестовать самого себя за такую бесстыдную ложь. Он тянется к руке Йока бездумно, оставляет хлопья пены от дешевого мыла на чужих пальцах: – Ты не… я… У Йока в глазах по малюсенькому отражению лампочки под потолком. – Точно мешаю, – говорит он звонко. Зажимает, не глядя, большой палец на руке Дэна в ладони – как делают дети, хватаясь за протянутые к ним руки. – Даже думать как следует, когда я рядом, не можешь. Я постараюсь мешать поменьше. Дай мне еще минутку только.раз.
18 июля 2022 г. в 21:05
– Раньше тебя не разбудить в выходные было, – сверху вниз Йок выглядит слишком сонным даже для того, чтобы просто поднять голову, и звуки его голоса щекочущей вибрацией отдаются в животе Дэна. – А теперь подскакиваешь ни свет ни заря.
Йок ленивый, теплый и тихий – редкое сочетание – тянет вверх, не открывая глаз, свое потрепанное одеяло, чтобы укутать их обоих сразу.
Дэн помогает свободной рукой, фыркает тихонько в ответ на ехидно-сонную ремарку о слаженной командной работе. Волосы Йока под его ладонью – мягкие, пропахшие сигаретным дымом, влажные у висков и лба от ночного пота.
– Я разбудил тебя?
Йок кивает – короткое движение лбом вверх-вниз по животу Дэна – шевелится в своем коконе из одеяла, прижимаясь крепче.
Спать с ним все равно что с осьминогом – или с детенышем коалы. Пока не оплетет всеми руками и ногами, не удостоверится, что теперь уж точно водой не разольешь, не уснет.
Йок боится терять.
И если Дэн начнет думать об этом больше, чем уже думает, он, должно быть, сойдет с ума.
– Прости, – говорит Дэн искренне. Йок разворачивается под ладонью, поглаживающей его волосы, прихватывает мягкими губами кончики чужих пальцев. – Я старался быть потише.