Укажи мне причину жить

— Шинобу! — Ренгоку первый метнулся к девушке, поднимая её с земли и устраивая на своих плечах. — Вот это скорость. А ведь он ещё просто человек… — пробормотал куда-то в сторону Аказа. Доума оказался возле Кеджуро буквально в один прыжок и прощупал пульс. — Дышит, — облегчённо выдохнул демон, тут же помрачнев. — Как знал, что с тренировками стоит повременить... — Так зачем ты начал бой?! — Ренгоку с силой врезал Второй Луне в живот, заставив того согнуться пополам. — Или ты думаешь, что можно вот так просто дать катану в руки человеку, не прикасавшегося к оружию полгода, и все будет в норме?! О чем ты думал?! — Ты часом не оборзел, милок?! — Кеджуро даже выдохнуть не успел, когда золотой веер оказался у самой его шеи. Хоть лицо Доумы оставалось непоколебимым, в глазах сверкала самая настоящая безудержная ярость. — Думаешь, если полюбился Аказе, то теперь все можно?! Она моя, моя, слышишь?! Я сам решаю, что с ней делать! И мне ничего не стоит сейчас прирезать тебя на месте! Ты для меня — никто, ничтожная букашка! Назови хоть одну причину мне опустить оружие. Аказа было дернулся вперёд, но взгляд янтарного глаза Кёджуро остановил его. В нем не было ни страха, ни упрёка, ни насмешки. Лишь непоколебимая решимость. И сейчас этот взгляд он целиком и полностью посвящал Доуме. Аказу всего так и перекосило. Это его взгляд! Как может Кеджуро смотреть так на кого-то кроме него? Он пощадил его чувства, спася того ничтожного мальчишку из поместья Пламени. Так почему Кёджуро совсем не щадит его чувств?! — Потому что первое имя, что она произнесет, будет Кёджуро, — спокойно ответил мечник. — Шинобу всегда искренне переживала за своих товарищей, как и я. А сейчас я остался у неё единственным на всем свете, она будет хвататься за меня, как утопающий за тростинку. А ты так и не стал ей ближе, ни на йоту. Тот факт, что она согласилась сражаться, подтверждает лишь то, что она жаждет твоей смерти. Убьёшь меня — и она окончательно от тебя отвернется! Доума дернулся, не то от гнева, не то от обиды, но веер отпустил. Ренгоку передал девушку в руки Сельмы: — Отнеси ее в комнату и дай выспаться. Когда очнется, передай от меня, чтобы возобновила тренировку дыхания, прежде чем снова хвататься за оружие. Сельма абсолютно равнодушно приняла тело Кочо и исчезла за пределами сада. –Аказа, мы уже все обсудили, так что можешь идти, — Доума раскрыл свой веер и прикрыл им лицо. Ренгоку вскользь подумал, что таким образом он скрывает свою горечь, прежде чем его за руку утянули в коридор. Стоило парням покинуть пределы сада, как Аказа, не отпуская его руки, прижал бывшего столпа к стене: — Больше не смей так смотреть на него, как смотрел сейчас. Ни на кого не смей так смотреть, кроме меня, ясно? — Мне уже и взглянуть нельзя исподлобья, — фыркнул Кеджуро, дернувшись в попытке вырваться. Собственничество было неотъемлемой демонической чертой, но уже в печенках у него сидело. — Дышать-то хоть позволено в чужом присутствии, о великая Третья Луна? — Не испытывай моего терпения, Кёджуро, — глаза Аказы сверкнули хищным блеском, ещё ярче показав высеченные иероглифы. — Не забывай, жизнь того сопляка, всё ещё в моих руках! При упоминании брата Кеджуро чуть заметно вздрогнул: — Тронешь Сенджуро хоть пальцем, и я… — Что? — издевательски протянул демон, растягивая рот в хищном оскале. — Что ты сделаешь? Твоя катана у меня, ты на моей территории, никто из мечников, тебе более не поможет. Скажи, Кёджуро, что ты можешь? Ренгоку сжал губы в тонкую полоску и силой сомкнул кулак. И правда, что он может? Ничего. С какой стати он вообще решился хамить Аказе? Встреча с Шинобу так повлияла на него? Или надоело беспомощно подчиняться всем приказам демона? — Ну? — Я не буду больше… так смотреть… — Молодец, — Аказа наконец отпустил Ренгоку и остранился, засунув руки в карманы. — Пошли! Столп не двигался. — Кёджуро? — Я хочу узнать, когда Шинобу придёт в сознание. Узнать, что с ней все хорошо. — Я отправлю туда своего подчинённого, через несколько дней. Всё? — Да… — тихо проговорил Ренгоку и двинулся к выходу, подгоняемый хищным взором.

***

— Ну? — Доума вопросительно поднял бровь. — Он-на в пор-рядке, г-господин, — вызванный в срочном порядке лекарь весь трясся от страха. — С-скоро о-о-очнется! — Пройди прочь! Врач быстро закивал и пулей вылетел из комнаты. — Ты тоже иди. Скажи Виете, чтобы подождала за дверью. Служанка кивнула и покинула помещение. Доума проследил взглядом за хлопнувшей дверью и перевел взгляд на Шинобу. Её лицо выражало полное умиротворение и покой. Распущенные локоны беспорядочно были раскиданы на пуховой подушке. Форма истребителя была чуть расстегнута, в нескольких местах кожа просвечивала сквозь новые дырки. Доума присел на край кровати, и аккуратно, будто опасаясь что она сейчас набросится на него, убрал чёлку с лица. Кочо была прекрасна. Невольно демон подумал, что ещё прекраснее она смотрелась бы на его кровати. Вжатая в упругий матрас, нарочно дразнящая его улыбками и лёгкими поцелуями. -"Потому что первое имя, что она произнесет, будет Кеджуро!» — громом посреди ясного неба ударило Доуму воспоминание. Этот нахал посмел прикасаться к его Шинобу, говорить от лица его женщины. Первым именем станет его ничтожное имя? Не смешите. Кёджуро. Это даже не звучит! А вдруг? Доума переводит взгляд на Кочо. -"Ты так и не стал ей ближе» Нет-нет-нет! Заткнись, Кёджуро Ренгоку! Она ведь уже поговорила с ним, она не пожелала, чтобы он ей поддался! Она уважает его за то, что он спас её! Да, уважает, просто не хочет этого признавать! Шинобу слегка поморщилась и заелозила головой по подушке: — Ммм, что это? –Я здесь, моя Шинобу, я здесь! — Доума схватил девушку за руку. Вся злость испарилась как по щелчку пальцев. — Ты в порядке? — Да, все хорошо, Кёджуро! Кёджуро… Кёджуро… Кёджуро… Доума замер в оцепенении. Кочо удивленно приоткрыла глаза и взглянула на того, кто сидел возле неё. Со смесью страха и отвращения на лице она отдернула свою руку, сверля Доуму ненавидящим взглядом. — Где Кёджуро? — словно царапая ножом по сердцу своим холодным и безразличным тоном, сказала Шинобу. — Он уже ушел и больше нас не побеспокоит, — сказал Доума, смотря в её глаза. Шинобу смерила его презрительным взглядом: — Тогда сообщи ему, что я очнулась. И оставь меня одну. Доума со странной, почти безумной надеждой, взглянул в тёмные глаза Шинобу. Но она больше не произнесла ни слова, вновь укрывшись тёплым одеялом. — Хорошо, — выдавил из себя демон. — Тогда просто соблюдай постельный режим и ешь побольше. Твой дружок, — последнее слово Доума процедил сквозь зубы. — Просил передать, чтобы ты занялась тренировкой дыхания, пока окончательно не окрепнешь. И чтобы не прикасалась к катане. Хоть Кочо и на этот раз не удостоила Луну ответом, Доума слышал, как быстрее забилось её сердце. И это всего лишь от упоминания имени того мечника? Демон чуть ли не выбежал в коридор, громко хлопнув дверью. Им овладела жгучая злоба и не менее жгучая ревность. Этот… человечишка… Доума со всей силы ударил кулаком в стену. Да как… Да какого черта?! Он потратил полгода, чтобы добиться от Шинобу хоть какой-то эмоции, услышать её нежный, ядовитый голос. В тот момент, когда они сражались там, в саду, он почувствовал что стена между ними истончилась. Но стоило столпу Пламени покинуть поместье, как вернулись прежняя холодность и безразличие. Это не их стена истончилась, это ещё больше натянулась нить связи Кочо и Ренгоку. Только тут Доума заметил, что своим резким ударом невольно прижал к стене дрожащую Виету. Она всегда была чувствительнее Сельмы, всегда была более живой. Сменщица на её месте успела бы среагировать и вовремя отскочить в сторону. А она, забывшись в своих фантазиях, даже не заметила, как хозяин приблизился к ней. Доума мгновенно убрал руку коротко кивнув в сторону комнаты: — Иди! Виета поклонилась и, всё ещё дрожа от страха, прошмыгнула в закрытую дверь. Только Доума вздохнул с облегчением, как тело сковал невыносимый зуд. Господин зовёт его.