Укажи мне причину жить

— Сенджуро, не нальешь ещё чаю? — Хорошо, госпожа Шинобу! — младший Ренгоку с готовностью убежал за новой порцией чая. Кочо лишь тихо хихикнула, поймав на себе мягкий взгляд Кёджуро. Та девушка, что так поразила своим присутствием мечницу, более в поместье не появлялась. Виете тоже не удалось ничего о ней разузнать, так что таинственная незнакомка так и осталась незнакомкой. Дабы немного развеяться, Шинобу попросила Доуму, чтобы он отвел её в поместье Аказы повидаться с братьями Ренгоку. Хотя, как попросила. Приказала, тоном не терпящим возражений. Стоило девушке вернуть свою жизнь в более менее привычное русло, как все обитатели поместья раз и навсегда уяснили, кто здесь главный. Ибо чтобы там не решил Вторая Высшая Луна, одно слово Шинобу могло перечеркнуть всё к черту. Пока пленники наслаждались разговорами по душам и милой беседой, чуть поодаль их хозяева так же сидели на мягкой траве. Доума болтал безумолку о том, как они сражались с Шинобу, как она подкалывала его, интересовался новостями по поводу паучей лилии. Аказа слушал впол-уха, изредка бросая сухие и односложные ответы. Только спустя полчаса Доума наконец заметил, что с его «братом» творится что-то не то. Как минимум Аказа не пытался снести ему башку, сидел весь задумчивый и ссутулившийся. — Хей, с тобой все хорошо? — Вторая Высшая несильно ткнул Третьего, тыльной частью веера. — А, что? — Аказа поднял свои золотые глаза. — Да так, задумался… Всё в норме. — Ага, конечно, — Доума закинул ногу на ногу и тем же веером приподнял подбородок Аказы. — Я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Мне ты можешь выговориться, не чужие ведь люди. Да и вообще, не люди. Третий начал было отнекиваться, но Доума упрямо стоял на своём, так что вскоре демон сдался. — Скажи… Тебя устраивает нынешнее положение дел? — Хех, а кого бы не устроило? Я на вершине, рядом со мной моя семья и любимая девушка, никакой больше угрозы от жалких букашек, что звали себя истребителями. Если бы ещё не надо было искать этот чертов цветок, вообще бы все было восхитительно! — Ясно… — протянул Аказа, грустно поглядывая на Кёджуро. Тот как раз рассказывал Шинобу о чём-то явно не самом приятном. А поймав на себе взгляд Третьего, вдруг ещё больше смутился и замолк, отвернувшись в другую сторону. Он явно не забыл, что случилось во дворе в ту ночь. Да и как такое можно забыть? — У нас неурядицы уладились, у вас начались, — тихо добавил Доума. — Поссорились? — Не совсем… Даже не знаю, как и рассказать… — Тогда не надо, — спокойно отрезал Второй. — Но мы не закончили. К чему всё эти разговоры про нынешние порядки? Аказа вновь замолчал, уставившись куда-то вниз: — Скажи… Что если бы тебе дали возможность обернуть время вспять? Не случилось бы той резни в поместье Убуяшики, и все было бы по старому. Ты бы согласился? — Ты не находишь, что это немного глупый вопрос? Кто в здравом уме стал был отказываться от плодов нашей победы? — искренне возмутился Доума, вдруг поняв в чём дело. Златовласый демон поднял подбородок своего собеседника ещё выше и взглянул ему в глаза. — А ты хотел бы? — Не знаю, — выдохнул Аказа, отбросив от себя веер, и обхватив колени руками. — Да, с одной стороны я безмерно рад, что больше под ногами не путаются слабаки. А с другой… Я скучаю по Кёджуро. — Чего скучать? Вон он, в 2 метрах! — Да не по тому, — Аказа вяло махнул рукой. — Я скучаю по старому Кё. Доума даже не понял, чему удивился больше: тому, как Аказа назвал своего излюбленного противника, или же его странным рассуждениям. — Ты наверное меня не понимаешь, — угадал его мысли Третий. — Посуди сам: ты полюбил бойкую и смелую Шинобу Кочо, мечницу, с полным безразличием убивающую всех демонов на своём пути. Она всегда была такой, и остаётся по сей день. А Ке… Он стал слишком покорным, слишком переживает за своего брата, боится, что не сможет защитить его от меня. Он со мной за эти полгода всего раз начал спорить, после общения с той девушкой, — Аказа подбородком указал на отчего-то задумавшуюся Шинобу. — Мне бы радоваться, что прежний Кё вернулся. Так нет, угораздил же меня черт вспомнить этого сопляка. Теперь вот опять слова поперек не скажет, лишь бы я «не прикасался к Сенджуро». Как на днях… — Аказа вовремя осекся и прикусил себе язык. Не хватало ещё Доуме об этом проболтаться. Он сам и так чуть не испоганил честь Кёджуро, так что тем более не позволит сделать это другим. — Слишком личное значит, — Второй разочарованно выдохнул. — О, что желаете, моя леди? Шинобу стояла перед ним с какой-то странной улыбочкой: — Пойдём домой? Мы уже всё. — Как пожелаете, моя королева, — Доума коротко чмокнул протянутую изящную руку и поклонился на прощание Аказе. Шинобу помахала братьям Ренгоку и скрылась за пределами поместья. Второй раз за день мечница видела сегодня демоницу с бивой, но все же не могла ей насмотреться. Длинные чёрные волосы идеально гармонировали с тёмным кимоно, но не позволяли рассмотреть её глаза. Точнее глаз, если верить Доуме. Накиме, как её назвал всё тот же Доума, даже не взглянула на гостей. Лишь ударила пару раз по струнам бивы, и парочка оказалась в поместье. Доума уже собирался уйти, когда почувствовал как цепкие пальцы Шинобу обхватили его запястье. Девушка загадочно приставила указательный палец к губам и несильно потянула демона на себя. Тот покорно последовал за девушкой. Лишь на шестом этаже Доума понял, что Шинобу зачем-то ведёт его к себе в комнату. Ритм его сердца вдруг участился раза в два, не меньше. Девушка у самых дверей сделала знак Виете подождать в коридоре. Это был второй тревожный звоночек, который Доума тоже пропустил. До него всё никак не доходило, что на уме у его леди. Дошло лишь тогда, когда Кочо, одним движением повернув ключ в двери, потащила его на кровать. Дыхание Доумы вдруг резко участилось, всё тело онемело. Сердце казалось, вот-вот разобьёт кости грудной клетки и выскочит на пол. Шинобу, пользуясь его замешательством, преспокойно улеглась на кровать, потянув Луну на себя. Лишь упервешись руками в мягкий матрас, Доума наконец вышел из оцепенения. Девушка под ним, по-видимому, совершенно не смущалась их позой и уже успела расстегнуть несколько верхних пуговиц на форме. Её изящные пальцы взяли когтистую ладонь Доумы и положили на вздымающуюся от дыхания грудь. Всё это Кочо делала молча, не издавая практически не звука. Вторая Высшая неуверенно провел рукой по груди, чуть сжав. Его острые когти несильно поцарапали белоснежную кожу, отчего Шинобу чуть сжалась, не теряя своей странной, милой улыбки. Её запах манил демона к себе, её сердце стучало едва ли не громче его собственного. То, что Шинобу сама решилась на следующий шаг, лишь подкрепило уверенность демона в её, если не любви, то по крайней мере, определённой привязанности. Запах с каждой секундой всё сильнее разносился по комнате, маня демона к себе: аромат травяного чая вместе с уже въевшимся запахом ладана перемешались с собственным запахом Шинобу — запахом луговых цветов. Вторая Высшая уже даже не осознавал, что делал. Не осозновал, что до синяков сжал запястья Шинобу, не понимал что впился своими клыками в её грудь, жадно выпивая кровь. Девушка под ним тихо постанывала, дергалась от боли, но не сопротивлялась. Доума покрывал её кожу бессчислеными поцелуями и засосами, тянулся руками к чёрному хакама. -"Не по этому. Я скучаю по старому Кёджуро" — слова Аказы так невовремя всплыли в голове. Доума застыл на мгновение, но тут же встряхнул головой, отбрасывая ненужные, по его мнению, сейчас мысли, и вновь принялся возиться с узлом на хакама. -"Он стал слишком покорным, слишком беспокоится за своего брата" Эту мысль проигнорировать не получилось. Доума вновь застыл и вгляделся в глаза своей Бабочки. Та смотрела на него так же спокойно, беззаботно, лишь с небольшой каплей удивления в глубине темно-фиолетовых глаза. Неизменная улыбка так и не сползла с её лица. И это напрягало больше всего. Та Шинобу, что он знал прежде, никогда бы не позволила сотворить ему с собой подобное. Она пихнула бы его коленом, постаралась бы опрыснуть ядом, закричала бы в конце концов. Сделала бы что угодно, только не покорилась. Как бы он не старался ей угодить, он все ещё оставался убийцей. Убийцей её сестры, её друзей. Она не пожелала бы, чтобы он к ней прикасался. Он знал об этом, а потому терпеливо ждал, когда придёт то время, когда он сможет расцеловать её пухлые губки, стянув с нее это дурацкое облачение истребителя. Да, рано или поздно такой момент должен был наступить. Зная Шинобу, скорее поздно. А сейчас было не то что рано, было непозволительно рано. — Прекрати! — Доума вскочил с кровати, зажимая ладонью рот, откуда всё еще вытекала девичья кровь. Кочо недоуменно похлопала глазами: — Что-то не так? Разве ты не хочешь меня? — Нет! Да… Нет… Не имеет значения, чего я там хочу! Ты не хочешь, и это главное! — А с чего ты взял, что я не хочу? ~ — Шинобу все с той же приторной улыбкой поднялась с постели и медленно начала приближаться к Доуме, вытягивая вперёд свои хрупкие руки. — Ну же, иди ко мне! — Нет! Нет! Это все ложь! Это все не по-настоящему! — Второй зажмурил глаза, зажав уши руками. Хотелось исчезнуть, раствориться в воздухе. Да даже оказаться одному против всех мечников Японии он предпочел бы скорее, чем находиться рядом с такой Шинобу. Едва изящные пальцы коснулись его, он вскрикнул и выбежал из комнаты, даже не заметив, что при этом вынес дверь к чёртовой матери. Его комната. Мягкая жёлтая кровать, шкаф, письменный стол. На полу валяются старые, поношенные тряпки, которые надо бы уже выкинуть, но Доуме лень уделить время на уборку. Вместо этого демон падает на кровать, зарываясь лицом в подушку. Что это было? Сначала пощада в поединке, теперь излишняя распущенность. И главное — та смазливая, покорная улыбка. Улыбка, что режет по его сердцу сильнее любого яда любимой Кочо. — Г-господин, — в дверь робко стучится один из слуг храма. — Ваши последовательницы уже ожидают Вас в зале. Время вечерней молитвы. — Скажи им, что молитвы не будет. Пусть расходятся ,— голос Доумы заметно охрип, тон лишился всяких эмоций. Совсем как в прежние времена. Времена до того, как он встретил Шинобу Кочо. — Н-но г-господин… — Тебе объяснить более жестким методом?! — проорал Второй, чуть приподняв голову. — Поди прочь! И прикажи другим не беспокоить меня! Иначе хуже будет! Слуга что-то испуганно лепечет в ответ и убегает от этой пугающей двери. Доума вновь заваливается на кровать, погруженный в свои мысли.