Укажи мне причину жить

Доума закончил петь и по обыкновению вознес руки к небу. Девушки повторили за ним. Едва церемония окончилась, демон сразу же исчез за ширмой. Ему хотелось как можно скорее повидать свою милую Шинобу. -«Интересно, она соскучилась? Или сейчас просто пошлет меня подальше? Наорет своим величавым голосом? Нет, тоже неплохо, но лучше бы первый вариант!» Какого же было удивление демона, когда оказалось, что Шинобу уже ждет его у задней двери. Девушка со спокойным выражением лица разглядывала свои ногти: - Слушай, а ты не думал со своим голосом маскироваться под певца в театре? Там солнечный свет не проникает сквозь стены. Что идешь на работу, что возвращаешься – темнота на улице. Да и не стал бы никто искать демона на главной сцене Токио. - Роль всеобщего Бога мне привычнее, любовь моя, - демон склонился, убрав руку за спину, и легко поцеловал изящные пальцы Шинобу. – Вам что-то угодно, госпожа моего сердца? - Да так, - девушка пожала плечами, впрочем, не отдергивая руки. – Просто подумала, что раз теперь солнце нам не грозит, то было бы неплохо прогуляться вдвоем где-нибудь. Виета говорила, что демоны могут принимать человеческое обличие. Научишь? - Всенепременно! Да это и не так уж сложно, - Доума присел на корточки, чтобы их с Шинобу глаза оказались на одном уровне. – Просто закрой глаза и представь людской облик, который ближе всего к твоей форме. А раз ты помнишь свою человеческую жизнь, то просто вспомни, какой была до обращения. Кочо послушно кивнула, закрыв глаза. Вот она, с привычной человеческой кожей, черными волосами, цвет которых на концах плавно переходит в фиолетовый, заколка в виде бабочки в волосах и извечная форма истребителя с цветастым хаори. Шинобу максимально сосредоточилась, дошло даже до легкой боли в висках. Она еще не успела открыть глаза, а перед ней уже был распахнут золотой веер, заменяющий зеркало. Доума улыбался ей мягко, нежно. Не этой дурацкой и наигранной улыбкой, которой одаривал последовательниц культа. Не этой жестокой и лицемерной улыбкой, которой улыбался своим врагам. Настоящей, теплой, влюбленной улыбкой. Шинобу улыбнулась ему в ответ, мягко коснулась бледной ладони, робко посмотрела ему в глаза: - Знаешь, я тут подумала, что мы мало видимся. Как насчет прогуляться? По рынку там, по площади, раз солнце нам теперь не страшно. Сердце Доумы застучало быстрее. «Я подумала, мы мало видимся». Словами было не описать, как сильно согрели эти слова его душу. Ну, или что там было у него вместо души. Доума в этом не разбирался и разбираться не хотел. Сейчас у него были дела поважнее. *** - Красота какая! – Шинобу с наигранным восхищением рассматривала брошь в виде бабочки. - Нравится, девочка моя? - Очень! Она местная? - Нет, все из-за моря, с запада, - старичок-продавец мягко улыбнулся. Почему-то от этой улыбки у Шинобу на сердце кошки заскребли. Девочка… Бедный старик и не подозревает, что за тварь сейчас стоит перед ним. Пусть ему от этого обмана не было никакого вреда, Шинобу все равно чувствовала себя жутко виноватой. Иногда совесть была совершенно не к месту. На стол опустилось несколько золотых монет, и продавец протянул заколку девушке. Доума бережно помог ей закрепить ее в волосах, мельком втянув их запах. Та сделала вид, что не заметила, вглядываясь в палящее солнце. Все было как раньше, будто она и не превращалась в чудовище-людоеда. Также светило солнце, также шумели люди, такая же Шинобу Кочо смотрела на нее из отражения в зеркале. Только спутник отличался. Раньше это мог быть Ренгоку, Канао, Гию. Канаэ… Но гулять за ручку с демоном под ярким солнцем – это было немыслимо. Раньше. Сейчас многое для Шинобу переворачивалось с ног на голову. - Пройдемся еще, моя леди? – Доума с милой улыбочкой повернул голову. Шинобу ответила ему неопределенным кивком, осматривая мелькающие по бокам ряды. - Скажи… Ты не мог бы купить мне еще одну вещь? - Конечно! Все, что угодно! - Это не что-то конкретное, - Шинобу перевела на демона спокойный взгляд. – Можешь купить мне то, что купил бы Котохе? Доума так резко застыл на месте, что Шинобу успела пройти еще полметра, прежде, чем заметила это. Демон пробыл в ступоре около минуты. Помотав головой, он возобновил беседу, но уже куда тише и совсем не так уверенно, как прежде: - Откуда… откуда ты знаешь о ней? - Нашла старую гравюру в кладовой, - от того, как Доума заговорил о той женщине, Шинобу стало немного не по себе. Стало стыдно, что она спрашивает о таких вещах. Но она поставила себе цель, а поставленных целей она всегда достигала. Любыми методами. - Так что бы ты купил ей? Доума задумался, остановившись и приставив палец к подбородку, скользнул взглядом по прилавкам. Затем подошел к одному из них, перекинулся парой стандартных фраз с продавцом и подал Шинобу небольшую расческу со спиральным узором. Девушка взяла предмет и повертела в руках. Расческа как расческа. Красивая, но не более. Шинобу вновь подняла глаза на своего спутника: - Серьезно? Расческу? - Она никогда ничего не просила у меня, - голос Доумы был тихим, будто бы осипшим после простуды. – Я был готов подарить ей все, что угодно, стоило бы ей лишь пожелать. Но она не желала. Зато любила, когда я расчесывал ей волосы… - демон запнулся. Очевидно, ему трудно было говорить об тех временах. Шинобу быстро поняла это и перевела тему в другое русло: - Глянь туда! Посередине площади всей гурьбой толпились люди. Правда, разглядеть, что конкретно там происходило, было весьма затруднительно. Кочо потащила Доуму за собой, продираясь сквозь толпу, тщетно пытаясь разглядеть, что там впереди. Тут чужие руки подхватили ее, и Доума усадил девушку себе на плечи, соединив ее ладони у себя на шее. С высоты двухметрового столба, кем Доума и являлся, обзор открывался превосходный. В центре толпы кружились ярко-одетые люди, вероятно, какая-то бродячая труппа. Они глотали шпаги, выпускали огонь, жонглировали всем, что кидали им люди. Все выглядело так фантастично и одновременно так забавно, что Шинобу не удержалась и прыснула от смеха. За грохотанием толпы никто не придал этому детскому хихиканью значения. Никто кроме Доумы. Видела бы Шинобу, как он просиял от счастья, врезала бы себе за то, что доставила демону удовольствие. Или, наоборот, погладила бы себя по головке за то, что еще больше с ним сблизилась. Сейчас она сама не до конца понимала, к чему стремится больше. Представление закончилось примерно через полчаса, люди стали расходиться. Шинобу позволила чужим рукам поставить себя на землю и, чуть не упав, схватилась за одежду Доумы. Правда, маневр был не самым лучшим, и они оба просто упали на пыльную землю. - Уф, прости, ноги затекли! – Шинобу откашлялась, оглядывая Доуму. – Ты-то в норме? - А что мне будет? – улыбнулся демон своей обычной улыбкой, какой улыбался только Шинобу, и встал с земли, протянув руку своей госпоже. Та попыталась встать, но лишь снова упала на землю. Несколько зевак, чье внимание привлекло столь эпическое падение, тихо захихикали. Доума окинул их леденящим взглядом и, склонившись над девушкой, поднял ее на руки. Отовсюду послышались возгласы удивления и одобрения. - Хей, Доума, - Шинобу, нервно озираясь, одернула демона. – На нас люди смотрят… - Ну и пускай. На то людям и даны глаза. Толпа с неким странным уважением расступалась, пропуская пару демонов вперед. Шинобу изредка глядела по сторонам, пока не столкнулась взглядом того самого старичка, что продал ей заколку. Он также мило улыбнулся ей, как и полчаса назад. Доума же вовсе ни на кого не смотрел, упорно продвигаясь вперед. Когда они отошли от рынка, Шинобу почувствовала, что уже может идти. Надо бы сказать об этом Доуме. Надо бы… Но вместо этого Шинобу еще больше прижалась к телу демона, который крепко удерживал ее хрупкое тело. Почему? Наверное, ей было лень идти. Или просто было приятно, что враг прислуживает ей. Или она просто хотела понять это чувство. Она часто слышала от Мицури, что если парень по-настоящему любит девушку, то он будет ее любую на руках носить. Шинобу никогда не носили на руках. Да и парня у нее-то не было никогда. Едва они оказались в безлюдной подворотне, Доума без толики сомнения откусил себе палец. Кровь хлынула на грязную землю. Демон глазами поискал, куда можно усадить Шинобу, но та уже решила сама: - Я могу стоять. Просто отпусти. И…Можно я попробую? Доума покорно опустил Шинобу и сделал шаг в сторону. Девушка опустилась на колени и инстинктивно поморщилась. Затем поставила палец на кровавую лужу и аккуратно вывела кривенький иероглиф. Удивительно, но даже так заклинание сработало. Накиме, как всегда угрюмая и безучастная, сидела на платформе. Шинобу даже не была уверена, что она хотя бы посмотрела на них, но через секунду парочка все же оказалась в комнате Доумы. Демон уселся в привычную позу лотоса, полагая, что сейчас Шинобу уйдет. Но она не уходила. Подойдя ближе, она уселась к нему на кровать и распустила волосы, потупив взгляд: - У меня там волосы растрепались, пока ты меня нес. Можешь причесать? Доума открыл глаза и удивленно проморгался. - Что? Что-то не так? - Разве Сельма не может сделать этого? - Может, - девушка положила свою ладонь поверх пальцев Доумы. – Я хочу, чтобы причесал именно ты. Ты ведь можешь это сделать? Помявшись, демон все же кивнул и усадил девушку к себе спиной. Рукой зацепил несколько особо длинных прядей, приподнес к лицу, будто бы убеждаясь, что по-настоящему держит их в руках. Достал из сумки ту самую расческу с рынка и аккуратно провел ей по спутанной шевелюре. Шинобу невольно ойкнула от боли, от чего демон всполошился. Но девушка успокоила его милой, добродушной улыбкой: - Все в порядке. Продолжай. Еще аккуратнее, чем прежде, демон запустил расческу в волосы и снова прошелся ей по шелковистым прядям, мимолетом вдыхая из запах. Запах рынка, запах толпы, смешавшийся с запахом самой Шинобу – запахом глицинии, цветов, книг. - А как ты расчесывал ее? Доума вновь опешил от внезапного вопроса и оглядел Шинобу. А повернулась к нему лицом и с самым невинным видом оглядывала его в ответ. Доума быстро пришел в себя и снова развернул девушку спиной: - У нее был красивый голос… Она часто пела… Или пел я… Смотря, какое у нее было настроение… - Гм, - девушка задумчиво приставила палец к подбородку. – Я правильно поняла: если у нее было хорошее настроение, пела она, а если плохое – ты. - Да, госпожа моя… С минуту оба молчали. А потом Шинобу запела. Тихо, немного фальшиво, неуверенно. Она нечасто пела, тем более, на публику. Покуда еще была жива Канаэ, они вдвоем убаюкивали девочек поместья своим пением. Когда ее не стало, Шинобу окончательно закрылась в себе и с тех пор если и пела, то исключительно в полном одиночестве и очень тихо, чтобы никто не услышал. Впервые за столько лет она пела кому-то еще. Демону, который убил ее сестру. Демону, который заставил ее замолчать, а сейчас одним лишь присутствием заставил ее запеть вновь. Шинобу уже не удивлялась, обнаружив внутри себя столь неестественное противоречие. Вся ее жизнь в последнее время состояла только из них. Доума сразу понял, чего она хочет. Хочет, что бы все было как раньше. Хочет быть похожей на Котоху. Будь на его месте кто угодно другой, все бы вышло. Но Доума никогда бы не смог ощущать Шинобу и Котоху одним человеком. Они ведь такие разные. Милая и глупая Котоха совсем не походила на воинственную и мудрую Шинобу. Как вода и огонь. Как рай и ад. Правда, которая из них была бы для него раем, он не знал. Он уже ничего не понимал. - Расскажи, что произошло. Доума вновь замер в оцепенении. Он даже не заметил, когда Шинобу перестала петь. Как будто ее голос слился с музыкой этого места. Стал неотъемлемой частью. Девушка смотрела на него своими большими фиолетовыми глазами, явно не собираясь так просто сдаться: - Тебе нужно выговориться. Неправильно нести такой груз одному столько лет. Расскажи мне. Губа Доумы дрогнула, из груди вырвался тяжелый вздох: - Я не любил ее также, как тебя. Она, скорее, была просто красивым дополнением к моему храму. Как картина или какая-нибудь арфа. Но вот ее сына я любил по-настоящему. Наш мальчик рос, смеялся, улыбался. Я хотел, чтобы он вырос счастливым, чтобы прожил долгую жизнь. Чтобы однажды стал демоном, моим наследником и сыном. Он бы не смог стать счастливым без матери, поэтому я и не убивал ее. Но однажды она узнала, что я ем своих последователей. Она не захотела слушать о том, что они сами на это согласились. Не захотела слушать, что они добровольно пришли в Культ. Она просто сбежала темной ночью вместе с нашим сыном. А когда я догнал ее, она демонстративно сбросилась с обрыва. Она была одна. Она… Она… у… уби… Шинобу остановила Доуму, крепко сжав его в объятии. Что случилось, и так было понятно. Та девушка убила своего сына, чтобы не достался демону. Жестоко. Слишком жестоко. Шинобу впервые увидела, как Доума заплакал. Он взаправду любил этого мальчика. Он не назвал его имени, а Кочо не захотела спрашивать. Не надо. Только все испортит. А его имя все равно ничего ему не скажет. Демон отстранился, осев на кровати: - П-прос… прости… Не… не смог… себя сдержать… ты была права… трудно… трудно нести весь этот груз самому… давай… закончим… - Не надо! – отрезала Шинобу, выбивая из рук расческу. Доума недоуменно взглянул на свою бабочку. - Я больше не хочу быть похожей на Котоху. Она ведь причинила тебе столько боли. Я никогда не стану такой как она. Из глаз Доумы снова потекли тонкие струйки слез. - Спасибо… - слабо просипел демон. Шинобу мило улыбнулась. Да, она не станет как Котоха. Она не сбежит, а будет сражаться. Отомстит. Она причинит ему еще больше боли, чем причинила та девушка. Отомстит и за нее тоже. Живот сковала страшная судорога. Шинобу непроизвольно заныла, схватившись за живот. Чужие руки прижали ее к себе, к оголенному плечу, где острые когти уже оторвали часть одежды. Шинобу даже не поняла, как впилась клыками в чужую плоть. Как Доума осторожно, будто спрашивая разрешения, подцепил ее кожу своими клыками. Кочо промычала что-то похожее на согласие. Доума пил аккуратно, короткими глотками, когда как она сама беспощадно вгрызалась в его плечо, требуя все больше и больше. Доума не обижался. Лишь смеялся глазами, аккуратно глотая ее кровь. Лишь мило улыбался, подтирая потом у ее губ кровавые капли. И она также мило улыбалась в ответ.