Forward

      Все о чем мечтал Феликс - быть таким же, как все. Он покинул Австралию вместе с родителями, тогда же и решил, что время стать обычным подростком - настало! В американских сериалах это всё выглядело круто, куча вечеринок, пусть с похмельем по утрам, но они счастливы, верно? И вот Феликс хотел также.       В сериалах это выглядело куда круче. Реальность, настигшая Феликса, совершенно не обрадовала и лишь легла лишней тяжестью на его и без того хрупкие плечи. И с того дня он так и думает - лучше бы сидел тихо и не высовывался. Продолжал бы дружелюбно общаться, а после уроков, как по расписанию спешить домой - делать домашнее задание. Чтобы потом заняться спокойной прогулкой. Однако, Ли о последствиях мало думал.       Он познакомился и нашел общий язык почти со всеми и сразу. Просто общительный, душа компании, веселый и до чертиков милый, мама так говорила. Его пригласили на вечеринку в дом парня, который был главным заводилой этого класса, Феликс совсем не был против, вечеринки - это наверняка круто! Ничему не навредят, к тому же, он ведь этого и ждал, - наконец, оторваться по полной, не думая об утренних проблемах, которые встретят его в будущем. Но в этот раз лучше бы он задумался, потому что то, что ему дали оказалось не сигаретой вовсе, это было что-то, что сделало из него в буквальном смысле овоща.       Он был в таком состоянии несколько часов, а пришел в себя уже когда все тело ныло. От боли. А потом заметил, что его одежда разбросана по всей комнате, простыни смяты, а тот главный заводила класса сидел в одних лишь джинсах рядом с Феликсом и жутко улыбался, глядя на Ли. Это передернуло блондина и он стал быстро натягивать собранные с пола вещи на себя и требовать объяснений. Но вместо них получил лишь усмешку. Феликсу пришлось уйти домой в полностью подавленном состоянии. Голова жутко болела, а непонимание сковывало и так ноющее тело. Он не понимал, что произошло и это пугало больше всего.       И он не знает, было бы лучше, если он продолжал не знать, что тогда случилось. Но после этого его жизнь пошла под откос. На утро следующего дня, групповой чат с классом разрывался от уведомлений, и когда Феликс решил найти причину такого напора сообщений, он наткнулся на видео, где отчетливо увидел свое лицо. Это было омерзительное видео, а все, что в нем происходило зверство - но здесь есть Феликс, и совершенно непонятно, в роли жертвы он или всё по обоюдному согласию. Одно ясно точно - это знает весь его класс и остается только ждать, когда вся школа будет говорить о том, кто такой Ли Феликс на самом деле.       И кому, как не ему, знать, что такое буллинг и травля, потому что он подвергся этому, когда его прозвали местной шлюхой.       Он стал забываться в алкоголе и сигаретах, регулярно возвращаясь домой пьяным или с похмелья. Феликс ненавидел себя, как минимум за то, что таким образом он доставляет ни в чем не повинным родителям огромные проблемы. И как максимум за то, что он допустил это, не обдумав и не проверив ничего. Но с другой стороны, что бы это изменило?       Феликс закрывается в одной из кабинок туалета, после той перепалки с Чанбином. Быть может, и здесь он стал забываться? Но Феликс устал быть один, ему хочется найти друзей, хочется помогать и получать это же. Он не понимает, поступает ли правильно.       Ли сидит в кабинке ровно до того момента, пока кто-то не стучит и предельно знакомый грубый голос не говорит:       — Феликс, прости.       Это Со Чанбин. Он действительно не внушал Феликсу доверия и не вызывал в нем никакого желания становиться ближе, чем враги. Хотя, может Феликс драматизирует, и Чанбин серьёзно хороший, раз такой добрый человек, как Бан Чан с ним дружит.       — я не знал, что тебе так важно общение с Сынмином, — продолжает Чанбин, опускаясь рядом с кабинкой, — и мне не стоило говорить что-то о тебе и твоем прошлом. Прости, Феликс.       Ли прижимает к себе колени и прячет в них свое лицо, сильнее сжимаясь. Хочется стать маленьким-маленьким и спрятаться от всего этого, чтобы никогда не вспоминать, почему он здесь.       — Феликс, мне правда жаль.       — Чанбин, хватит, я понял, — взрывается Феликс, — мне достаточно одного "прости". Я в порядке, ясно?       — нет, блять, хуясно, — шипит Чанбин в ответ, — если бы ты был в порядке, не закрылся в кабинке туалета. Гениально, тут же несет разносортным дерьмом.       Феликс вздыхает и открывает дверь, слегка толкая ею Чанбина и заставляя того встать.       — почему ты думаешь, что мной пользовались?       — не знаю. Но останься я без этой академии, я бы тобой воспользовался. Ты до чертиков доверчивый, — жмет плечами он.       — бессердечный ты, — хмыкает Феликс.       — о нет, ты еще Минхо плохо знаешь, — усмехается Со, — и вообще, не показывай вот этого своего, я уверен, тебе еще пуще прежнего навредит.       — доверчивости? — кивок, — я знаю, я только... Тут, в общем, пытаюсь освоиться. Я думал, что здесь у людей подобные моим, проблемы, поэтому хочу найти друзей и вместе с ними справиться.       — и из всех ты выбрал Сынмина, который пиздец, какой неразговорчивый, пиздец, какой скучный, и вообще по виду ботан какой-то, — закатывает глаза Чанбин.       — а мне надо было выбрать гопника Со Чанбина?       — это было обидно! Поуважительнее к хёну, мелкий, — возмутился Со, — я не настаиваю, просто когда-то был таким же. Хочу присмотреть за тобой, а то вляпаешься в дерьмище глубокое, хуй достанешь потом!       Феликс смеется, а Чанбин как-то по-доброму смотрит, что даже непривычно, но младшему приятно. Теперь Со не кажется таким уж плохим. Просто он прячется за маской злого и противного. Может, защитная реакция?

      ***

      Первый день проходит не так плохо, как представлял Джисон. Учителя не такие плохие, вроде, объясняют что-то, пока что, все хорошо. А к ужину, ребята должны были собраться в восьмером и узнать, что там у Чана с кабинетом. Беспокойство вызывало лишь одно. После уроков, Сынмин так и не появился в комнате, хотя прошла уже пара часов. На полдник ходит не каждый, так что Джисон даже не удивился, что тот не пришел, хотя надеялся, что в силу того, что младший ничего не ел и очень гододен, всё-таки явится. Однако сейчас даже Хёнджин ходил по комнате и ногти кусал.       — на ужин-то он придет?       — блять, да я не ебу!       Оба были на пределе, потому что за три дня Сынмин уже другом стал. Хёнджин вообще непонятную тягу к младшему чувствует. Липнет к нему вечно, хотя тот отходит и приближаться особо не даёт, Джисон же презрительно на этих двоих смотрит.       И Сынмин всё-таки в комнату заходит, захлопывая дверь и вызывая облегчение у старших.       — блять, где ты был, блудной сын? — налетает Джисон, чуть не сбивая Кима с ног. А потом сам почти падает, потому что Хёнджин на Сынмина кидается и обнимает вовсю, когда тот сжимается и, кажется, пытается исчезнуть.       — прогуливался. Дайте я переоденусь, — парни отходят от него и он идет к шкафу, откуда достает джинсы и большую толстовку.       — Сынмин, у тебя что-то случилось?       — все как обычно. Чего приебались? — хмыкает он, идя в свою комнату и расстегивая пуговицы подрагивающими пальцами.       Хёнджин с Джисоном оглядываются и дожидаются, пока Ким переоденется, решив, что расспросов с него хватит. Сегодня они пойдут в столовую втроем, Феликс сказал, что направится туда после прогулки с новым другом.       Сынмин закидывает рубашку с брюками в шкаф, не удосужившись их сложить и оглядывает своих соседей.       — пошлите?       Они выходят, закрывают дверь и идут до столовой в полной тишине. Никто так и не осмелился ее нарушить,потому что было до жути неловко. Сынмин казался злым, они были ещё не настолько близки, чтобы знать, что тот может учудить, если разозлить его ещё больше. Но Хёнджину почему-то хочется быть ближе к нему, узнать, почему он так зол, успокоить и хочется поговорить по душам, не тая друг от друга ничего. Но рановато для такого. Кажется, еще слишком рано.       В столовой Бан Чан говорит, что завуч одобрил эту их идею и разрешил выбрать любой из свободных классов на последнем этаже. А также в свободное время разрешил пользоваться танцевальным залом и вокальной студией. Поэтому, выбором класса, ребята займутся сегодня после ужина. Это немного подняло слегка подавленное настроение троицы.       — и название надо будет выбрать крутое, прям говорящее - вот они! Самые крутые и ахуенные здесь, — засмеялся Чонин, — я ведь прав?       — прав, прав, — усмехнулся Чан, — но впредь избавляйтесь от матов, ладно?       — Ну, Чан-хен, — тянет Феликс, — как избавиться от того, что уже стало частью личности?       — мне уже третий день кажется, что мат никогда и не входил в часть личности Феликса, — хмурится Джисон.       — я тебя умоляю, — хмыкает Чанбин, — вы с ним живете, а я просто один раз прогулялся и знаю лучше, чем вы трое.       — вы что, теперь встречаетесь?       — нет, — в унисон ответили оба.       Остальные рассмеялись.       — я не удивлюсь, если через пару недель, вы расскажете о том, что вместе, — усмехается Бан Чан, — вы слишком очевидные, ребят.       — так что на счет названия? Нужно что-то говорящее, верно?       — ты умело переводишь темы, Ли Феликс, — говорит Минхо.       — может битиэс сразу? Или твайс, — предлагает Хёнджин, — говорит о том, что мы фанаты! Уверенные в себе личности, так сказать.       — стукните его от меня, я слишком далеко, — просит Минхо, сидящий за другим концом стола, — остановите его поток мыслей, спасите вселенную от очередного дурака. Прошу вас.       — этот год обещает быть весёлым, — усмехается Чан.       В итоге, они все, как и планировали, после ужина отправились в кабинет, самый большой. Он представлял из себя комнату, чуть больше обычных классов. Вместе кучи парт, тут стоял огромный стол, не больше, чем в столовой, и восемь стульев. На стене висит доска  а также есть проектор. Шкафы и тумбочки, Чану думается, что остается лишь перенести колонки и слегка приукрасить помещение, и можно будет смело назвать их местечком.       — займемся сначала этой комнатой или нашим названием?       — сам реши: ходить без имени или не иметь дом, — отвечает Чану Минхо.       — тут скорее не дом, а красивых обоев, — поправляет Джисон.       — со старшими пререкаться будешь? — вскидывает бровь Ли, — Хан?       — а может и буду, Ли, — хмыкает Джисон.       — отцепите их друг от друга, ей богу, мне страшно, — корчится Хёнджин.       — так чем займемся? У нас есть пара часов до отбоя и мы либо займемся этой комнатой, либо идеями для песен и названием группы, — говорит Чан  присаживаясь на один из стульев, — предложения?       — Чан, у меня вопрос.       — я слушаю, Сынмин?       — ты что в этой комнате делать собрался, если мы в закрытой школе и чисто физически с ней сделать ничего не можем?       — на выходных я могу съездить в магазин и купить необходимое, если ты об этом. И не говорите так, будто вы в тюрьме, это всего лишь исправительная школа с кучей правил, — хмурится Чан. Он понимает, что это место не было чем-то о чем когда-либо парни мечтали, у каждого из них есть проблемы и, судя по всему, они бы выбрали остаться дома, нежели здесь. Но почему-то Чан продолжает злиться, когда кто-то говорит, что у них не получится выбраться. Они ведь не в заточении. Они смогут увидеться или поговорить с родными на выходных, смогут даже поехать домой. Да и гулять им тут разрешается, пусть на территории школы, но здесь тоже довольно неплохо. Чану это место кажется куда роднее собственного дома.       — прости, Чан-хен, — выдыхает Сынмин, — я просто не могу. Трудно это все, — он будто прочитал все его мысли.       — все хорошо, Минни, я понимаю, — он улыбается тепло, а затем хлопает в ладоши, переводя тему и привлекая внимание других, — тогда займемся обустройством комнаты после того, как я достану нужные нам вещи. У вас есть идейки на счет названия?       — можно игру слов! — предлагает Феликс, усевшийся рядом с Чанбином.       — а может что-то связанное с нашими историями? Типа, "они всё ещё в поисках себя", — драматично произносит Джисон, — что на счет этого?       — да! Путники, типа! Бродячие? — улавливает Феликс.       — Бродячие? — задумывается Чан, — что на счет Stray Kids?       — бродячие дети?       — да! Потерянные дети в поисках своей мечты? Цели! Вот, — объясняет Чан чересчур громко. Он слишком воодушевлен и кажется, будто он прямо сейчас готов написать песню и в этот же момент пойти с ней выступать.       — это имеет смысл, — кивает Минхо, — мы теперь бродячие дети?       — мы теперь Стрей Кидс, — поправляет Бан Чан, — и теперь мы с вами в одной лодке.       И это звучало настолько воодушевляюще, что даже Сынмин в себя поверил, что раньше делал довольно редко. Оно и ясно.       — решено, Бан Кристофер Чан. Ты отныне наш отец! — невозмутимо заявил Джисон, вставший из-за стола, — лидер, короче, — добавил он, поймав на себе недоуменные взгляды.       — давайте решим, кто у нас есть кто?       — мы бродячие дети, че тут решать, — закатил глаза Хёнджин, — а вообще, о чем ты?       — я о том, — вздыхает Чан, — что все мы зациклены на разном. Типа, кто-то на танцах, а кто-то на вокале, кто-то на рэпе. У нас ведь должны быть позиции? Вот Чонин макнэ, а я, допустим, лидер.       — Я на танцах сфокусирован, Феликс, вроде бы, тоже, — задумался Хёнджин, — Джисон и поёт, и рэп читает, а Сынмин тоже поёт. На счет остальных я не знаю.       — Минхо танцор, я рэпер и ещё продюссирую, но вы только челюсть сразу поднимите с пола, — хмыкает Чанбин, — пиздец, че я высрал только что.       — все хорошо, Чанбин-хён, —улыбается Феликс, вызывая ответную улыбку у старшего.       — нет, не слушай его, — только это и успевает выдавить Джисон, когда его прорывает на очередную порцию смеха.       — Джисон, ты всегда такой ебнутый или только когда настроение есть? — спрашивает Минхо.       — а тебе лишь бы доебаться, — успокаиваясь, выдает Хан.       А Чан, конкретно подзаебавшийся от ссор друзей лишь вздыхает и привлекает этим внимание младших. Те, видимо поняв, что старшего сейчас лучше не злить, затихли в ожидании его слов.       — Чонин и я тоже на вокале сфокусированы, тогда у нас четверо вокалистов? Трое Рэперов и трое танцоров, верно?       — обосраться, нихуя у нас вокалистов, — хмурится Хёнджин.       — но я бы так смело себя к ним не относил. Давайте я буду просто рэпером? — улыбается Джисон.       — хорошо. Тогда всех по трое? Макнэ и лидер, так?       Остальные кивают и на этом они прощаются и расходятся, пообещав завтра встретиться вновь.