The Patron Saint of Switchblade Fights

Нил бежал прямо, не сворачивая всю ночь и большую часть утра, придерживаясь проселочных дорог, где мог бежать и замедляясь до менее заметного темпа, когда не мог. Он ополоснулся из садового шланга в пригородном районе незадолго до восхода солнца, оттирая засохшую кровь, отслаивающуюся от него, пока кожа не стала саднить. Паранойя заставляла его отчаянно вытирать лицо с каждой милей, убеждая, что каждая капля пота — это кровь, которая обязательно выдаст его. Однако этого не было, и, учитывая его темп и восемь или около того часов, которые он бежал, Нил предположил, что к тому времени, когда солнце приблизилось к зениту, он преодолел около шестидесяти миль. У него отчаянно пересохло в горле, и, когда он наконец добрался до стоянки грузовиков, которая, по его мнению, находилась на безопасном расстоянии, он уже давно выбился из сил. Его мгновенное пробуждение настигло его, тело требовало еды и сна, чтобы компенсировать огромный дефицит энергии, который только увеличивался с каждой милей, оставляемой им позади. Для такой большой стоянки грузовиков, стоянка была почти полностью пуста. Даже «Макдоналдс» по соседству не входил в то, что Нил считал нормальным бизнес-проектом. Это вызвало у него холодный укол паранойи, и он поймал себя на том, что украдкой оглядывается по сторонам, пересекая парковку, чтобы войти в просторное ухоженное здание. Универмаг тоже был пуст, если не считать откровенно любопытного сотрудника, работавшего за прилавком прямо справа от него. — Добро пожаловать, — весело поприветствовал его мужчина. Его внешность была своеобразной, она была будто искусственной, с его темными волосами, уложенными гелем вертикально на голове, и ослепительно красной рубашкой поло, застегнутой до самого воротника. Его улыбка растянулась на лице слишком широко, придавая ему маниакальный вид, хотя его глаза оставались холодными. На бейджике, аккуратно приколотом к его груди, жирным шрифтом было написано «ЧЕД». Нил ограничился сухим кивком в знак приветствия, борясь с желанием проверить наличие следов крови под пронзительным взглядом кассира. — Чем могу помочь? — Чед продолжил; его энтузиазм не дрогнул. — Сколько стоит душ? — выпалил Нил, залезая в свою спортивную сумку, чтобы вытащить запас наличных на случай непредвиденных обстоятельств. Чед широко улыбнулся. — Долгий день? — иронично спросил он, постукивая по экрану терминала регистрации. — Похоже, это будет четырнадцать долларов восемьдесят четыре цента. Хотите расплатиться наличными или картой? — Наличными, — ответил Нил, протягивая пятерку и десятку. Чед взял их, снова постучав по терминалу, прежде чем кассовый аппарат с тихим звоном открылся. Он вернул Нилу квитанцию и сдачу. — Душевые в задней части, — сказал он Нилу, услужливо указывая в нужном направлении. — В данный момент здесь никого нет, так что не стесняйтесь пойти прямо сейчас. Код для клавиатуры указан в вашем чеке, и вы попадете в дверь номер четыре. Нил поблагодарил его, прежде чем немедленно направиться в указанном Чедом направлении, стремясь скрыться из виду. Двери в душевые находились дальше по коридору слева от него, прямо напротив прохода с дорожным снаряжением и мобильной техникой. Нил ненадолго остановился перед дверью с пометкой «четыре», чтобы ввести цифровой код, прежде чем войти внутрь. Только после того, как он услышал, как замок на двери щелкнул, Нил наконец позволил себе расслабиться. Его плечи поникли, и он порывисто вздохнул, когда последние остатки адреналина и напряжения, которые питали его, наконец рассеялись. Он провел измученной рукой по лицу и хрустнул шеей, пытаясь облегчить боль, прежде чем потрудился оглядеться. Ванная была хороша для стоянки грузовиков. Лучше, чем он привык. Пол и стены были выложены серой мраморной плиткой, похожей на гранит, а в самой нижней части комнаты располагался слив. Туалетный столик с раковиной находился под зеркалом слева от него, в то время как каменная скамья, прикрепленная к полу, стояла рядом с ним. Справа был туалет, задняя стенка которого была прижата к частично закрытой стене, за которой, как предположил Нил, находился душ. Нил снял с плеча свою спортивную сумку и почувствовал мгновенную волну облегчения от этого действия. Ремень врезался ему в плечо и нарушал распределение веса, и без него он мог чувствовать, как его тело устраняет небольшие повреждения. Он небрежно бросил сумку на скамейку, прежде чем снять свою пропотевшую одежду. Он остановился, чтобы разложить чистую одежду и засунуть грязную на дно сумки. Он также схватил кусок мыла, а затем, наконец, отважился принять душ. Он был узким и практичным, выложенным такой же плиткой, как и остальная ванная комната, с двумя дозаторами мыла и единственной насадкой для душа, расположенной высоко на стене. К углу была прикреплена миниатюрная мыльница, а чуть ниже — два металлических стержня для полотенец. Нил положил мыло на подставку, а затем повернул кран на самую высокую температуру. Вода оказалась холодной, заставив его вздрогнуть, прежде чем быстро нагреться. Он глубоко вдохнул, закрыв глаза и расслабляясь под струями воды. Напор воды был небольшим, и температура не достигала такой высокой, как ему хотелось бы, но все равно это было ошеломляюще комфортно. Он дал себе несколько минут, чтобы почувствовать это, прежде чем приступить к мытью. Как только он вымылся и больше не мог оправдывать задержку в душе, Нил закрыл кран и вышел из кабинки. Он встряхнул волосами и схватил одну из своих чистых футболок, чтобы быстро вытереться, прежде чем натянуть сменную одежду, борясь с влагой на каждом шагу. Он разгладил рубашку спереди на своих шрамах, чувствуя поврежденную кожу через тонкую ткань, и боролся с желанием надеть поверх нее вторую рубашку. Мать Нила, возможно, не оставила после себя ничего, кроме дыма, но его отец запечатлелся на коже Нила, оставив после себя наследие более прочное, чем камень. Его тело представляло собой лоскутное одеяло из шрамов: величайший показатель его истинного возраста. Прижженные клейма, следы от уколов и решетчатые шрамы от содранной кожи покрывали его торс в качестве убедительной улики. Они необъяснимы сегодня, поскольку оружие, которым было все это сделано, было уничтожено за много лет до того, как его отцу наконец удалось убить его. В и без того липкую, майскую жару он даже не успел бы выехать со стоянки, как ему понадобился бы второй душ, если бы он носил несколько рубашек. Однако желание все еще не исчезло, и Нил слегка оттянул рубашку от своей кожи, чтобы облегчить это. Нил вышел из ванной, как только полностью оделся и освежился настолько, чтобы снова почувствовать себя человеком. Его спортивная сумка надежно висела у него на боку и, казалось, весила больше, когда он наконец осознал всю степень своего истощения. Ему нужна была еда. Вода тоже, если только он не хотел потерять сознание, когда его тело возьмет дело в свои руки. Даже регенерация имеет свои пределы, и частая привычка Нила отказываться от сна означала, что это была далеко не первая его встреча с истощением. Он остановился в углу, где продавались продукты, и по пути к стойке прихватил две бутылки воды, банан и горсть батончиков мюсли. Он несколько мгновений раздумывал над кофе, глядя на автоматическую кофеварку, прежде чем, наконец, сдался и взял один черный кофе самого большого размера, который был. Не обращая внимания на предупреждающие надписи, он также влил в него еще три порции расфасованного эспрессо. Дорожная карта, о которой он едва вспомнил, была последней вещью, которую он считал достаточно достойной, чтобы тратить на нее деньги. Несмотря на то, что он почти забыл об этом, карта была самым важным из припасов, которые он взял. Федералы были не единственными преследователями, о которых ему приходилось беспокоиться. Нил не был одинок в своем бессмертии, не был с первого вздоха, который он сделал как бессмертный, и, если бы кто-нибудь из других бессмертных узнал о текущей ситуации Нила, он не сомневался, что они попытались бы создать свою собственную версию контроля повреждений. Несмотря на все, чем они могли бы ему помочь, Нил не мог так рисковать. Он так долго оставался незамеченным, работая в одиночку, и прошел через многое, чтобы избегать других; скрываясь так далеко, что между ними все время оставался целый континент. Но где-то в прошлом месяце все остальные ушли в подполье, и Нил потерял их след. В довершение всего прошло спокойных двести сорок пять лет с момента их последнего бессмертного — они должны были получить нового бессмертного в любое десятилетие, если схема сохранилась, — и Нил только что объявил миру, что бессмертие не было мифом. Он был уверен, что, если бы у других было что сказать по этому поводу, любой бессмертный, родившийся в созданном Нилом климате, был бы его ответственностью. Привязанности и связи были слабостями, которые он не мог себе позволить, а новорожденный бессмертный был бы самой большой слабостью из всех. Нил проглотил панику, вызванную таким ходом мыслей, и вернулся к чересчур жизнерадостному Чеду, все еще работавшему впереди, который оторвался от своего телефона и быстро сунул его в карман с застенчивой улыбкой. — Это все? — спросил он, когда Нил выложил все на прилавок. Нил открыл рот, чтобы сказать «да», прежде чем передумал. — У вас есть сигареты? — он спросил. Улыбка Чеда слегка померкла, и он выглядел слегка неодобрительно, но все равно кивнул. — Есть. — Можно пачку «Мальборо редс»? И зажигалку? — Конечно, — сказал Чед, наклоняясь за прилавок. Он вернулся с сигаретами и ярко-зеленой пластиковой зажигалкой и положил их рядом со всем остальным. Он упаковал все для Нила, избавив его от лишних хлопот, прежде чем озвучить общую сумму. Нил раскошелился, и ему снова вручили сдачу и квитанцию. Он схватил свой кофе, а остальное положил в карман и повесил сумку на сгиб руки. — Хорошего дня, — весело сказал Чед, снова незаметно доставая свой телефон, и Нил кивнул в его сторону, открывая плечом дверь. Изнуряющая жара окутала его в тот момент, когда он вышел из здания, и организм яростно напомнил о жажде. Он вытащил из сумки одну из своих бутылок с водой и открыл ее зубами, прежде чем залпом выпить содержимое. Вода попала в его пустой желудок с неприятным бульканьем, но Нил проигнорировал это, предпочитая пить так быстро, как только мог. Он вынырнул подышать воздухом, как только бутылка опустела, и выбросил ее в переполненный мусорный бак, прежде чем отправиться за стол перед соседним «Макдоналдсом». Он рухнул на неудобную металлическую скамью и начал вдыхать обжигающе горячий кофе, позволяя горькому вкусу оживить его, а кофеину наполнить организм. Что ему действительно было нужно, так это поспать, но мотели, даже самые дерьмовые из них, требовали удостоверения личности, что оставило бы след для полиции, если бы они все еще искали его. Он также оставил свою машину, еще одно безопасное место для сна. Теперь он выглядел достаточно презентабельно, и если бы он нашел другой жилой район, то, вероятно, мог бы рискнуть вломиться в пустой дом. Однако что ему было нужно больше, чем сон, так это выбраться из штата, если не из страны. Но он столкнулся с той же проблемой удостоверения личности, и ему нужен был доступ в Интернет, чтобы связаться со своими контактами, если он собирался пойти по этому пути. У него было много потребностей, и абсолютно не было возможности их удовлетворить. Не без того, чтобы впоследствии не создать еще больше проблем. Он был близок к тому, чтобы рвать на себе волосы от отчаяния, Нил засунул пакет с продуктами в боковой карман своей спортивной сумки, отказываясь смотреть на карту или позволять себе есть, пока у него не появится идея о следующем шаге. Однако созерцание унылого индустриального пейзажа не принесло ему ничего, кроме нервного возбуждения, когда кофеин и отсутствие направления наконец настигли его. Нил рассеянно вертел в руках последние остатки кофе, прежде чем его внимание привлекла приближающаяся фигура. Нил пристально посмотрел на него и почувствовал, как кровь застыла в жилах, когда узнавание охватило его. Мужчина был высоким, с широкими мускулистыми плечами и длинными ногами. Он шел с целеустремленной решимостью; его зеленые глаза были устремлены прямо на Нила. Проклятая татуировка Трикветр под его левым глазом, совершенно черная на фоне бледной кожи, подтвердила то, что Нил уже знал наверняка. Каоимхин нашел его.