●▼■
— Выпустите! — прохрипел полный, непривлекательный мужчина, зло пиная крепкую дверь. Впрочем, на какой-то ответ он уже не рассчитывает, возможно, потому что данное действие повторяет далеко не в первый раз и до сих пор никто не отвечал и не приходил. А пленник между тем страдал от жажды, голода, страха и мучительной злости. — Уж не знаю, что вы задумали, подонки, но, если я нужен вам живым, советую обратить внимание, на мои естественные потребности, — раздражённо сообщает толстяк, ибо на грубый окрик уже не хватает сил. Должно заметить, не самое банальное замечание: на его придумывание у мужчины ушло немало времени, которого впрочем было в избытке. Дело в том, что всё самое банальное, вроде угроз свирепой кары или обещаний несметных богатств он уже успел попробовать неоднократно, и чтобы хоть как-то развлечь своё воображение, (а не из пустых надежд, что кому-то не всё равно, что он там кричит из-за двери) он придумывает новые замечания. Но всё равно до чёртиков скучно. Страх за свою жизнь и злость на ведущего за то, что не только не смог обеспечить его безопасность на играх, но и запер здесь, чтобы он не смог сообщить другим ВИПам о таком дрянном качестве обслуживания, тоже посещали его. «Никогда, никогда больше не заявлюсь на эти грёбанные игры! Они у меня ещё попляшут, когда я выберусь отсюда. Я сделаю так, чтобы этот ведущий стал беднее самого ничтожного из всех тех игроков, испытаниями которых он руководит. Его не просто уволят, его уничтожат! — думает ВИП-гость, некогда обладавший маской тигра. — Он у меня на коленях будет ползать, как…» В памяти услужливо всплывает очаровательное личико лже-официанта, который так легко заманил «тигра» в подсобку, а там, угрожая пистолетом, заставил рассказать всё об играх. Теперь мужчине даже будет ничуть не жаль, если из-за его показаний придётся прикрыть организацию: «Это даже к лучшему, так им и надо, но этот официант, вернее… Полицейский?» ВИП точно не знает, кем был тот парень, но решает, что он не очень богат: «Если бы он имел достаточно средств, ему бы не пришлось заниматься такой рискованной работой, отрывался бы где-нибудь на Мальдивах, пока забавы юности не наскучили. А он кажется рядовой полицейский, какой-нибудь интерпол на худой конец, в общем, служащий. Думаю, найти его не составит большого труда, а там… Если он не из тех, кто испытывает острую нужду в деньгах — что ж, исправим. Делов-то — подпортить жизнь какому-то юнцу без связей и капиталов — расплюнуть. А там… Будет делать всё, что я пожелаю, уже без сюрпризов. Ради родителей, братьев, сестёр, друзей, может даже жены, детей — без разницы, у всех есть близкие люди, ради которых они пойдут на жертвы. Я сделаю из него паиньку…» И от подобных мыслей «тигр» расплывается в похабной улыбке, несмотря на всю плачевность обстоятельств. Вдруг какой-то звук из-за двери. Шаги, щелчок. Невероятно! Знакомая чёрная маска, черный костюм — треклятый ведущий собственной персоной. ВИП ощущает острое, почти болезненное желание вмазать как следует прямо по этой ненавистной маске, но сдерживает себя. Как ни неприятно ему это признавать, но он сейчас не в том положении, чтобы делать, что вздумается. «И как только я повёлся на личико этого «официанта»? Столько проблем теперь!» — Ну? Не очень-то ты торопился, — грубо, таким образом маскируя свой страх, говорит «тигр». — Тогда перейду сразу к делу, чтобы не отнимать у вас ещё больше времени, — в обычной веждивой и невозмутимой манере отвечает фронтмен, однако толстяку кажется, что в его тоне проскальзывает издёвка, что приводит его в едва контролируемую ярость. — Я готов отпустить вас, то есть отправить вас личным вертолётом домой, хоть сейчас, но с одним условием. Уточнять с каким условием не приходится, ибо ведущий не пытается создавать интригу длительной паузой, а совершенно невозмутимо и прямо заявляет: — Вы должны перевести на счёт нашей организации половину всего своего капитала. — Что?! — у мужчины не находится слов от возмущения. — Отпустив вас, мы много потеряем, ибо, уверен вы не станете скрывать своего недовольства нашей работой, — объясняет ведущий. — Мы потеряем доверие клиентов, и, если владелец игр захочет продолжать это дело, ему придётся создать совершенно новую огранизацию под новым именем — в общем начинать всё с самого начала. А всё создававшиеся и разрабатывавшиеся годами уничтожить, ведь клиенты не захотят смотреть даже самые потрясающие зрелища, если не будут уверены, что находятся в безопасности. Я лишь пытаюсь компенсировать убыток. — Не проще ли заставить меня мочать о том, что вы со мной сделали, раз уж я не в том положении, чтобы отказываться, — с досадой спрашивает «тигр». — Конечно, в таком случае и владелец и вы остались бы в большем плюсе, однако за исполнением этого условия очень сложно проследить, я не могу довериться вашему слову в таком значительном вопросе. — Но можно же что-то придумать! Например… — Ваше нынешнее положение также не позволяет торговаться, — перебивает фронтмен. — Владелец всё обдумал и принял такое решение. Я лишь передаю его волю. Если хотите вернуться домой, придётся согласиться на такие условия. Других не будет. Не принимая возражений, он поворачивается к выходу. — Заявляет о том, как ценна для него репутация, а сам не хочет искать способов её сохранить? Бред! — выкрикивает ВИП в отчаянии. — Это в самом деле его распоряжение? Как он вообще смеет так чудовищно поступать со мной?! В шаге от двери Бьён Ге резко останавливается, сжав кулаки от неожиданно заново вспыхнувшей ненависти к этому человеку. Не сдержавшись или, вернее, не посчитав необходимым сдержаться, он произносит, не оборачиваясь: — Вы удивляетесь тому, как чудовищно поступил с вами человек, который ежегодно устраивает массовые убийства сотен людей на публику? Я думал, вы знаете, с кем связываетесь. «По его мнению, потерять половину своих денег это чудовищно, а учавствововать в играх на выживание в порядке вещей?!» — возмущенно думает Хим, но уже не озвучивает мысль. Он уходит, оставляя «тигра» в полнейшем замешательстве. Стоит ли говорить, что всё сказанное Бьён Ге было придумано им самим, а не владельцем игр? Тот лишь сказал разобраться с проблемой, кажется, не желая вникать в подробности, а новый ведущий не переменул извлечь из сложившейся ситуации выгоду, ведь счёт, на который «тигр» спустя пару часов превёл значительную часть своих сбережений, принадлежал вовсе не владельцу игр…●▼■
Сан-Ву не спешит нападать, будто уступает противнику первый шаг. А может придумывает какую-нибудь хитрость или анализирует ситуацию? И Али бросается в бой. Он, очевидно сильнее, в грубой силе Чо не может с ним тягаться, поэтому в основном уворачивается, всё время ускользает с линии удара, не позволяя себя задеть, отступает. Абдул понимает: его хотят взять измором и старается экономнее тратить силы. Почувствовав это, Сан-Ву пытается воспользоваться, отразив несильный удар противника, наносит контрудар. Али пытается успеть в этот момент, чтобы успеть и отразить удар противника и нанести свой. Однако у Сан-Ву два ножа вместо одного, и хотя с ними сложнее управляться, это тем не менее создаёт серьёзное преимущество. Впрочем, оба мужчины не очень-то умеют драться, тем более на ножах, поэтому получается страшно неловко. Несколько раз мужчины валят друг друга на пол, корчатся там и наконец расцепляются и спешно отпрыгивают, лишь за тем, чтобы снова наброситься друг на друга. Вдруг Сан-Ву пропускает удар: не ножом — кулаком, однако такой сильный, что сбивает с ног. На секунду №218 вообще теряет ориентацию, а когда приходит в себя, Абдул уже замахивается сверху. Неприятный лязг металла о металл. Чо замахивается вторым ножом (ножом Ти Си), но Али перехватывает его руку, разворачивает лезвием в другую сторону. Сан-Ву не хватает сил сопротивляться. Медленно, но неизменно нож приближается к его груди. В глазах Али сквозит решимость. Сан-Ву понимает, что он проиграл, и нож вонзается в его сердце. Нож Ти Си. Но даже тогда Абдул не разжимает рук, не ослабляет напряжения, будто ожидая какого-то подвоха. Однако Чо уже устал сопротивляться, смирился с поражением. Он отпускает руки, позволяя им безвольно упасть, имитирует смерть. Али обезоруживает поверженного противника, отходит на безопасное расстояние, продолжает неотрывно смотреть на него, чтобы не получить удар в спину в самом прямом смысле выражения. Его взгляд какой-то странный: ещё минуту назад он был яростным, но теперь невозможно сказать, что выражают эти карие глаза. Чо бы подумал, что это шок от убийства, если бы не знал, что Али известно, что он не убивал. — Прости, — шепчет Сан-Ву, сам не зная за что извиняется и закрывает глаза. Горькие мысли накрывают его подобно цунами. Мысли о том, что он проиграл, что придётся вернуться к началу, что нечем будет расплатиться с долгами, что мать в конце концов всё узнает и что он не знает, как дальше жить. Но он останавливает себя: «Я сделал всё, что мог. Теперь выживу ли я, получу ли деньги зависит уже не от меня.» И приходит ощущение не отчаянного бессилия, но как ни странно облегчения. Будто рвутся какие-то оковы и он может впервые за все эти дни по-настоящему расслабиться. Абсолютная тишина, темнота и благословенная пустота в голове. Все мысли ушли. И ощущения тоже. Сан-Ву не забывает где он и кто он, незаметно проваливается в сон.●▼■
Обычно ВИПы смотрели только на испытания, но на этот раз, поняв, что нечто интересное происходит вне игр, предусмотрительный ведущий пригласил всех на вечерне-ночное шоу. Гости пришли с удовольствием и даже длительный перерыв между бойнями оставшимися игроками не смутили их: спать никто не хотел, (в отличии от тех же игроков) и они с удовольствием обсуждали прошедшие игры, ставки, вышедших игроков и прочее, и прочее. — Так он умер или нет? — спросил недоходчивый гость в маске оленя, когда картинка на экране, будто застыла. №218 лежал на полу, а №199 стоял поодаль. Это стало последней каплей терпения доселе спойного «льва». Грязно многоэтажно выругавшись, он с досады даже перевернул небольшой столик перед собой: — Какого чёрта? У него были все шансы! Почему они не участвовали в последней игре?! — Да что ты так горячишься? — удивляется «коршун». — Сдох и сдох. Велика беда! — Я поставил на него деньги, — едва не рыча от злости, объясняет ВИП. — С самого начала игры я понял, что он из тех, у кого действительно есть шанс. Я знал и был уверен, а этот… Этот! — он вставил ещё несколько бранных слов для описания скорее своего отношения, нежели реальных качеств Сан-Ву. — Этот №218 слился в самом конце! Перед самой грёбанной победой он взял и просто сдох! — У каждого свои любимчики, — вставляет «буйвол». — Твой №218 действительно был хорош, но когда дело дошло до рядовой драки у него перед №199 не было шансов. Мы все видели, насколько №199 силён. — Согласен, — кивает «коршун». — Хотя, честно говоря, мне сложно поверить, что так легко решился на убийство. Выглядел слишком добреньким, а оказался… Эта игра действительно поразительно меняет людей! — Ему просто повезло! Тысячу раз повезло! А сам он ни на что не способен. — Вынужден не согласится, — влезает «олень». — Конечно, он не так сообразителен и хитёр как №218, но нельзя отрицать таких очевидных преимуществ, как… — Не будь так критичен из-за ставки! — перебивает гость в маске буйвола. — Моя, например, тоже не выиграла, что ж теперь. — Наш друг тигр вообще проиграл две ставки почти подряд, что не помешало ему мутить с официатом, — смеётся обладатель маски коршуна. — Кстати, где он? Его не видно с прошлой игры, — замечает «олень». — Неужели не пожелал прийти на ночное шоу? — удивляется «буйвол». — Или до сих пор развлекается? — хмыкает «коршун». ВИПы обращаются к ведущему, и тот, не изменяя своему равнодушию, сообщает, что обладатель маски тигра досрочно покинул игры на часном вертолёте с тем самым официантом. — Да ладно! Не досмотрел такое представление, — не верит «буйвол». — Ему настолько понравился тот юноша? Удивительно! Не из золота же он вылит в самом деле, — дивится «коршун». — На мой взгляд, он не пропустил ничего интересного, ведь последней игры так и не состоялось, — замечает всё ещё недовольный «лев». — Только несколько драк неумелых «бойцов». Тоже мне шоу.