С любовью, Техас

— Сорок семь, — сказала Келли. — Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят! — Она рассмеялась и топнула по земле, взметнув вокруг облака пыли. Усмехнулась. Посмотрела на красного Джимми и продолжила: — Исуси, Коркоран, я думала, ты задохнешься раньше, чем я скажу «один».       Джимми запыхтел. Его лицо покраснело, по вискам струился пот, руки подрагивали. — Тай, ты чертова горилла, ясно? — сказал он и усмехнулся. Тайлер хмыкнул. — Я бы отделал тебя на раз-два, если бы Келли не стояла рядом. У нее шорты настолько короткие, что мне отсвечивало. — Чё? — буркнула Келли и поднялась на ноги. Отряхнула джинсовые шорты, доходившие ей до середины бедра. Натянула поверх растянутой майки рубашку и волком посмотрела на Джимми. — Повтори-ка, а.       Джимми моргнул, скосил взгляд на смеющегося Тайлера и ловко, как маленькая лисица, бросился к холодной воде. Келли увязалась за ним. Они обогнули кривые деревья, изъеденные насекомыми, увязли где-то в высокой и колючей траве и остановились у гористого пика, где Келли легко повалила тощего Джимми на лопатки и хорошенько врезала по лицу. Сплюнула под ноги желто-серую мокроту от дешевых сигарет и ударила Джимми по ребрам. Тот согнулся пополам, прижав ноги к груди, и закашлялся, словно незаводящийся трактор. — Слабак, — хмыкнула Келли и сложила руки на груди. Джимми фыркнул. Он еще раз предложил Тайлеру отжаться. На этот раз — на время. Джимми сдулся через пятнадцать секунд и подполз к холодной воде, чтобы ополоснуть лицо. Поморщился, когда по руке поползла какая-то многоножка. — Кончайте уже! — крикнула Келли и спустила на нос солнцезащитные очки. — Серьезно, от вас несет, как от взмыленных жеребцов. Всех жужжалок в округе сюда собрали. — Под жужжалками Келли подразумевала всех жалящих мух, которые кружили над их вспотевшими головами. — А ты мне не указывай, — сказал Джимми, — женщина. — Да у тебя яйца меньше моих сисек, — усмехнулась Келли. — Мужик тут нашелся. Даже отжаться пятьдесят раз и то не смог. Бери теперь в руки кастрюлю да иди супы на кухне варить, а.       Тайлер рассмеялся, за что получил косой взгляд от Джимми.       Ранним утром, когда роса все еще поблескивала в лучах алого солнца, Тайлер проснулся от тихого стука по стеклу. Прохладный ветер прошелся по его сонному лицу, обласкал взъерошенные волосы и исчез где-то на полу. Стук повторился. Тайлер распахнул окно и, собираясь крикнуть, чтобы прогнать дворовых мальчишек, нахмурился, увидев смуглую Келли в коротких шортах и рубашке, державшей подмышкой свернутый кусок ткани, на деле оказавшийся тонким одеялом. Она улыбнулась, обнажив белые зубы, и махнула рукой. — Спускайся, — сказала Келли. — Покажу тебе окрестности. — Отец-то твой знает, что ты по утрам приезжим окрестности показываешь, а? — спросил Тайлер и улыбнулся. — Или это ваш семейный бизнес? — А ты губу-то не раскатывай, — хмыкнула Келли. — Я тебя не в постель к себе зову, понял? Так только, пройдемся до Вонючки и обратно. — Вонючкой в Саладо называли широкую реку с бурными подводными течениями. — Если шею не свернешь и комары не заедят, посмотрим, может, угощу тебя чаем.       Тайлер хмыкнул. — Я за восемь лет здесь впервые, — сказал он. — Прихвачу с собой Джимми. Третье лицо, так сказать. А то вдруг твой отец себе что-нибудь надумает и решит отстрелить мне самое дорогое. — А у тебя есть оно? — Келли прищурилась. — Самое дорогое-то? — Тайлер рассмеялся. — Помнишь, что я говорила вчера про кружок вязания, а? — Он кивнул. — Так вот, шутки про твои волосатые яйца примерно оттуда же, ясно?       Тайлер снова кивнул. Спросил о Джимми, и Келли, поджав губы, кивнула. — Договорились, — сказала она. — Бери кого угодно, кроме твоего братца-упыря. Этот сукин сын Ричи сидит у меня в печенках.       Тайлер усмехнулся. Что случилось между Келли и Ричардом он не знал. Спросил, когда перемахнул через оконную раму и спрыгнул на землю. С отцом пересекаться не хотел, поэтому запер дверь в спальню изнутри и вылез через окно. — Братец твой, имбецил с маленьким стручком и телегой гонора, — сказала Келли. — Я встретила его, когда забирала в очередной раз папашу, говнюка такого, из салуна твоего отца. Ну Ричи мне и помог. Дотащили вместе до ворот, и я поцеловала его в щеку в знак благодарности. А у него, видимо, после этого яйца зазвенели, вот он и начал ошиваться у моего дома. Сначала я его гнала, потом — Феликс, дальше уже мой отец пригрозил пулей в затылок. Ну Ричи не успокоился. В любви мне клялся, — Келли усмехнулась. — Замуж звал, пытался через окно моей спальни влезть. За это Феликс вытянул его хлыстом вдоль хребтины. Ричи отчалил, а недавно вот ты пришел. — Она внимательно посмотрела на загорелые и мускулистые руки Тайлера, на его жесткую щетину и прямой нос. — Уж прости за отца. У него что не день, то новая драка. — Пустяки, — сказал Тайлер и хмыкнул. — Ричи, на самом деле, всегда был той еще занозой в заднице. Помню, как-то в Хэллоуин, когда мы еще жили в Сан-Франциско, дождь зарядил. Промок не только Ричи, но и его мешок с конфетами. Он потом всю неделю ныл, что его шоколадные батончики превратились в собачье дерьмо. Отцу надоела эта канитель, и он пообещал натянуть батончик Ричи ему на нос, если тот не заткнется.       Келли фыркнула. — Вы жили в Сан-Франциско? — спросила она. — Зачем перебрались в Саладо? — Поморщила нос. — То еще местечко. — Мне семь тогда было, — ответил Тайлер. — И я, честно сказать, уже не помню. Словно кусок памяти из головы выдернули. Вот отец говорит про какие-то фейерверки, а на следующее утро — уже вонь коровьего дерьма под окном.       Келли рассмеялась. — Это точно, — сказала она. — Папаша у меня наездник, знаешь же, вот и держит несколько жеребцов да кобыл. Вонь по утрам, когда он копошится в конюшне, отвратительная. Я даже не могу приоткрыть окно: в комнату сразу задувает навозных мух.       Тайлер хмыкнул. — У тебя только брат и отец? — спросила Келли. Остановилась и спустила на нос очки. — Да, — ответил Тайлер. — Только они. — А мать где? — Отец сказал, что она сбежала с каким-то мексиканцем. — Они остановились у поворота к конюшне. Тайлер мельком посмотрел на покосившийся дом. Ни ржавого велосипеда у крыльца, ни русоволосой девчушки, ни высокой и стройной женщины в платье в мелкий цветочек. Дом казался пустым, населенным лишь бесплотными призраками с черными впадинами на месте глазниц. — Где река, знаешь? — спросила Келли и внимательно посмотрела на Тайлера. Тот кивнул. — Прихвати-ка с собой этого засранца Джимми и иди к берегу. — Эй, Келли, могу я задать вопрос? — Тайлер сощурился. В свете утреннего солнца, яркого и горячего, Келли выглядела очень красивой. Каштановые волосы она собрала в аккуратный пучок на затылке, в ушах блестели сережки-гвоздики, розовая помада на губах переливалась не хуже драгоценного камня. Она была красивой, да, очень красивой, и Тайлер улыбнулся. Улыбнулась и Келли. — Смотря какой, — сказала она. — Рассказывать про то, сколько раз в день я мастурбирую, я тебе точно не буду.       Тайлер усмехнулся. Даже бойкий и длинный язык не портил Келли. Наоборот, он был ее изюминкой. Маленькой и сладкой. — Джимми говорил, что ты ездила делать аборт, — сказал Тайлер. — Это правда? — Кружок вязания, — напомнила Келли и рассмеялась. — Знаешь, Тай, в этой дыре последнему, кому ты должен верить, это Джимми Коркорану. У него что не история, то чье-то убийство, изнасилование или аборт. — Она подмигнула. — Когда он только приехал, по всем кабакам прошелся и все сплетни собрал. Если Джимми пьяный вдрызг, то каждый в округе неминуемо услышит о тетке, которая видела пришельцев, или о картофельном поле, где обитают жуки размером с твой «Бьюик». Будешь трындеть с ним по пустякам, сам уверуешь и в пришельцев, и в теток, которые их видели, ясно?       Тайлер кивнул. — Аборт — брехня, — продолжила Келли. — Да и папашу моего тебе не стоит бояться. Он, конечно, может вспылить, но никогда не сделает того, о чем там судачит Джимми, понял? — Тайлер кивнул.       Тайлер подобрал с пыльной дороги мелкий камень и подбросил его в ладони. Келли ушла к реке, и он пообещал ее догнать. Нужно отвлечься, подумал Тайлер, когда Келли смолкла и сложила руки на груди. Он собирался вернуться на службу к концу месяца, когда жар наступающего августа закатится за горизонт вместе с горячим солнцем. Сейчас он будет развлекаться. Найдет новых приятелей, встретит симпатичную девушку и попробует создать с ней семью. Время стремительно бежало, и Тайлер забывал о своих сослуживцах, с которыми когда-то делил не только одну палатку, но и один сухпаёк, когда запасы кончались, а над головами свистели пули. Осесть тебе надо, сказал Ричи, и Тайлер улыбнулся. Он редко слушал младшего брата, у которого глисты были длиннее, чем извилины в голове, но сейчас, глядя на алый рассвет, слушая тихий стрекот цикад, вдыхая раскаленный воздух, Тайлер понимал, что медленно подбирается к размеренной жизни, когда пальба в степях заменяется на кресло-качалку на веранде и ватагу детей во дворе.       Джимми, лежа на развороченном стоге сена, забавно морщил нос, когда над ухом жужжали мухи. Где-то внутри конюшни Тайлер услышал тихое ржание и стук копыт по земле. Он обогнул Джимми, перевернувшегося на бок, и заглянул внутрь. Никого не было. Лошади пыхтели от жары. Они заржали громче, когда Тайлер случайно опрокинул тупые вилы, которые ударились о ржавый таз с грязной водой. Джимми что-то промычал, но не проснулся. Опять выпил, подумал Тайлер и посмотрел на него через узкую щель в стене. Нос покраснел, глаза опухли, щеки, наоборот, впали. Одежда пропиталась потом, дешевым пивом и острым соусом от жареной курицы. Тайлер еще раз глянул на лошадей, вспомнил Келли и, решив, что она подумает, что он сдрыстнул, трусливо поджав хвост, несильно пнул Джимми в бок. Тот захрипел и отмахнулся. — Еще пять… минут, — пробубнил он. — Голова… гудит… черт…       Тайлер бросил в Джимми мелкий камень. Он отскочил и исчез в сене. Джимми поморщился, но не проснулся. — Мартин… отвали… голова…       Тайлер, подобрав с земли металлическую кружку, зачерпнул ею холодной воды из таза и облил Джимми. Тот подскочил, словно кузнечик, пойманный мальчишками в сетку, и замотал головой. Джимми зажал ее руками и скрючился. — Мартин, — протянул он и поднял затуманенный взгляд. Протрезвел, подумал Тайлер, когда Джимми открыл рот, словно рыба, выброшенная на лед, и захлопнул его, стукнув зубами. Поморщился. — Не Мартин, — сказал он. — Тай? Тайлер? — Вспомнил все-таки? — хмыкнул Тайлер. — Чего тебе? — буркнул Джимми и, качнувшись, поднялся на ноги. Заправил майку и рубашку в рваные джинсы. — Голова, черт ее дери.       Джимми, прежде чем сунуть голову в таз, запнулся о вилы и уронил их. Лошади заржали и попятились, хлопая себя хвостами по бокам. Джимми, задержав дыхание, закрыл уши и нырнул. Помотал головой, пуская пузыри, и громко вдохнул. — Легче? — спросил Тайлер, скрестив руки на груди. — Ни хрена, — ответил Джимми, уже бодрее и увереннее, и обтер лицо рубашкой. — Чего тебе? — снова буркнул он и глотнул воды из ржавой кружки. Поморщился от бульканья в желудке и зажал между зубов соломину. — Деньги есть?       Джимми фыркнул. — Конечно, — хмыкнул он. — Я же гребаный Дэниел Людвиг. — Если скажу, что есть шанс перекусить сэндвичами с индейкой и пожевать виноград, пойдешь со мной? — Тайлер прищурился. — Куда ты ввязался? — Джимми замер. Кружка выпала у него из рук и покатилась по земле. Со звоном ударилась о ботинки Тайлера. — Келли, — ответил Тайлер. — Морган? — Джимми моргнул. Тайлер слышал, как в его голове шуршали шестеренки, как били маленькие молоточки, забивая не менее маленькие гвозди. Вскоре обезьяна с медными тарелками завелась и захлопала, что-то выкрикивая. Тайлер кивнул. — Сукин ты сын, я в деле.       Келли вытянула длинные смуглые ноги и откинулась на одеяло, которое расстелила под серебряными кленами. Листья шуршали от гуляющего на берегу ветра, вода поблескивала в свете горячего утреннего солнца, маленькие круги расходились на ее поверхности, когда мелкие птицы скакали по острым камням. Тайлер остановился у узкой тропинки, уходящей куда-то вниз, к журчащей реке, и посмотрел на выжженный пустырь. Высокая трава колосилась и шелестела, по прогревшейся земле ползали мелкие змеи, в воздухе стояло мерное жужжание насекомых. Тайлер поморщился, когда по нему, словно сильный боец, ударил запах чего-то кислого. Гниющая трава, подумал он.       Однажды, когда он еще носил шорты до колена и тонкую футболку с воротником, Тайлер, сбежав из дома ранним утром, душным и звенящим, оказался на пустыре. Его пальцы на ногах поджались, а грудь сдавило, когда он исчез в колючей траве и долго смотрел на звонко чирикающую птицу. Тайлер шел за ней, не разбирая дороги, и остановился, когда в нос ударил кислый запах. Его ноги увязли, и Тайлер нахмурился. Попробовал стянуть кожаные ботинки, которые отец привез ему из Лос-Анджелеса, но упал, выпачкав не только обувь, но и руки. Тайлер заплакал. Неосознанно. По красным от жары щекам бежали слезы. Тайлер хотел закричать, но в горле пересохло. Он барахтался, по ощущениям, несколько часов, прежде чем услышал чьи-то шаги и голоса. Это был Джон, его отец. Тайлер закричал и громко зарыдал. Его вытащили, легко взяв на руки. Тайлер, восьмилетний и одинокий, который так и не завел друзей, крепко схватил отца за шею и плакал, пока он не усадил его себе на колени и не стер сопли из-под носа. Тогда Джон только поджал губы, но ничего не сказал, похлопав Тайлера по спине. — Чё застыл? — спросил Джимми и толкнул Тайлера в плечо. — Если ты жрать не будешь, это не значит, что я должен сдохнуть от голода где-то в канаве.       Тайлер хмыкнул. Келли улыбнулась, когда увидела его среди толстых кленов, и скривила нос, когда Джимми плюхнулся рядом с ней, поджав под себя ноги в дырявых носках. — Исуси, Коркоран, — сказала Келли, — когда ты последний раз видел ванную? Когда тебя вытащили из вагины твоей матери и сунули в тазик? — Не поверишь, даже тогда меня сразу запеленали, — усмехнулся Джимми. — Я орал, как резаный, а они смотрели и умилялись. — Чего ж не поверю, — ответила Келли и отшатнулась, когда Джимми положил руку ей на плечо. — Еще как поверю. От тебя ж несет, как от кучи коровьего дерьма. Тай, слышишь? Даже конюшня моего папаши не сравнится с Коркораном.       Джимми фыркнул и посмотрел на Тайлера, остановившегося на каменистом берегу у холодной воды. Тихие волны, нагоняемые ветром, омывали его босые ноги. После он уселся рядом с Джимми, который под вздох Келли потянулся к плетеной корзине. Они перекусили, глядя на гладкую поверхность воды, иногда перешучивались или толкали друг друга локтями. Тайлер рассмеялся, когда Келли столкнула Джимми в реку. Он вынырнул, забив тощими руками по воде. Келли хмыкнула. — Как водичка? — спросила она, и Джимми показал средний палец. Все рассмеялись. Джимми выбрался на берег и стянул мокрое шмотье. Он, оставшись в одних трусах, отжал грязную майку и линялые джинсы. Джимми посмотрел на босые ноги, обернулся к реке и выругался. — Черт, Келли, тебе придется купить мне новые носки, — сказал он. — Прошлые ты отправила на корм рыбам. — Как бы они там не задохнулись, — усмехнулась Келли. — Рыба в Вонючке хорошая, но из-за твоих носков она передохнет и всплывет завтра кверху брюхом.       Джимми фыркнул. Он запутался в мокрых брючинах и, поскользнувшись, упал, ударившись локтем о камень. Взвыл не хуже задыхающихся в реке рыбешек и начал укачивать локоть, прижав его к груди. — Сломал, — провыл Джимми. — Тай, передай своему отцу, что у него самое вкусное пиво в Саладо. Его пойло я променял бы разве что на девочек. Келли, прости, но ты не в моем вкусе, поэтому я не оставлю тебе частичку себя. — Сдались мне твои вонючие и дырявые трусы, — хмыкнула она. — Я вообще удивлена, как тебя еще не снесло ветром. Такой дрыщ, ей-богу!       Джимми прекратил выть. Посмотрел на Келли, на улыбающегося Тайлера и надулся, словно воробей, у которого вороны отобрали кусок побольше. Джимми поднялся на ноги и фыркнул. — Тайлеру я уже рассказывал, — хмыкнул он. — И ты послушай. Драка как-то завязалась. На меня одного человек семь… нет… десять перло. Я раскидал их удара за три. Нелегко, конечно, мне было, но тем, кто получил, еще хуже, понятно? Я, может и дрыщ, но задницу надрать смогу. — Ты про драку, в которой тебе сломали нос? — спросил Тайлер, и Келли рассмеялась. — Черт, Тай, ты мне вроде и друг, а вроде и тот, кто, знаешь, напрашивается на хороший пинок под зад. — А ты попробуй, — сказала Келли. — Тай, как-никак, солдат.       Джимми фыркнул. — Спорим, — сказал он, — что не отожмешься пятьдесят раз, держа руки на камнях. Вон там, — Джимми указал на воду, — камни похлеще кухонных ножей. Сделай, и я поверю, — он усмехнулся, — солдат.       Келли считала, растянувшись на горячих камнях и жмурясь от солнца, стоящего высоко в небе. Время близилось к полудню, и отец наверняка уже поднялся с постели, чтобы начать намывать полы, думал Тайлер, громко выдыхая при каждом отжимании. По вискам текли крупные капли пота, грудь, с которой Тайлер стянул джинсовую рубашку, вздымалась и покрылась испариной. Над ушами жужжали мухи и кусали его за смуглую спину, покрытую длинными и розоватыми шрамами. — Сорок, — сказала Келли и прихлопнула пищащего комара. — Сорок один… Черт, Тай, я тут подумала… — Считай и не отвлекайся, — буркнул Тайлер. Отжимания всегда давались ему легко, но, как и говорил Джимми, камни на берегу были острыми. Очень острыми. Они царапали ладони, оставляя на коже кровоточащие ссадины, переходящие в мелкие рубцы. Едкий пот жжег глаза, укусы на спине горели, но Тайлер сгибал руки снова и снова. Он никогда не проигрывал. Он не жаловался и делал, пока от разгоряченного тела не начинал валить пар. Тайлер был хорош во всем, за что брались его руки. С детства он уяснил простую истину: хочешь, чтобы тебя уважали, превзойди тех, кто тебя унижал, во всем. Стань сильнее, умнее, быстрее, ловчее, хитрее и собраннее. И тогда, только тогда, когда у тебя будет абсолютно все, они проглотят свою гордость и дружелюбно хлопнут тебя по спине. — Пятьдесят, — сказала Келли, и Тайлер усмехнулся.       В полдень, когда гагары вспенили холодную воду перепончатыми лапками, Тайлер натянул на мокрые от пота плечи рубашку и помог Келли сложить пустые тарелки и скатать одеяло. Она шла чуть впереди, медленно покачивая бедрами. Джимми отводил взгляд, когда Келли оборачивалась и хмуро смотрела на него. Тайлер нес корзину, раскачивая ее в стороны. Они молчали и иногда переглядывались. Келли щурилась от яркого солнца, когда спускала на нос очки и внимательно смотрела на Тайлера. Она подмигнула и улыбнулась. Джимми запыхтел, словно ржавый котелок над огнем.       Они медленно вернулись к двухэтажному дому Морганов и остановились у высоких ворот. Феликса Тайлер не видел и спросил об этом Келли. — Сегодня у него выходной, — ответила она и запустила руку в узкий карман на шортах. Достала ключ и сунула его в замок. Дверь открылась с тихим скрипом. — А отец повез маму в больницу. Ночью ей стало хуже. — Что случилось? — спросил Тайлер и схватил Джимми, собравшегося переступить порог, за воротник. — Головные боли, — ответила Келли. — Они мучают ее еще со времен вторых родов. — В коридоре я заметил детские рисунки, — сказал Тайлер, и Джимми лязгнул зубами. — Младший брат? — Сестра, — буркнула Келли и опустила взгляд. — Этим рисункам уже года два.       Наступило неловкое молчание, о котором Тарантино скажет только через девять лет. Келли, стянувшая с ног кожаные сандалии, ковыряла большим пальцем холодную землю. Джимми, крепче сжимая в руках одеяло, которое ему передала Келли, внимательно смотрел на входную дверь, за которой раздались легкие шаги и тихое поскуливание. Купер, подумал Тайлер. Джимми, опустив голову, что-то бубнил себе под нос. Купер залаял громче, и Келли, бросив сандалии на клумбу, поспешила к двери. Открыла ее и взяла на руки слюнявого мопса. Купер крутился и скулил. Он показался Тайлеру еще более липким, когда Келли передала его ему на руки. Джимми скривился, потрепав Купера за ухом, и взвизгнул, словно девчонка, когда тот прикусил его пальцы. Все рассмеялись, и неловкость, повисшая между ними, рассеялась, как утренний туман над рекой. — Тай, — сказала Келли, когда он и Джимми прикрыли ворота, — умеешь ездить верхом? — Когда-то умел, — ответил Тайлер. — Сейчас, наверное, даже не смогу забраться на лошадь.       Келли усмехнулась. — Приходи завтра к обеду, — сказала она. Посмотрела на Джимми, топчущегося за спиной Тайлера, и вздохнула: — Приходите. Хочу, чтобы вы посмотрели на папашу и его жеребца. Хорош, чертяка, — Келли усмехнулась. — Еще никто обойти не смог. — Поморщилась. — Ну, почти никто. Короче, наша кухарка накормит вас обедом, потом я покажу лошадей. Может, кто приглянется. — Она посмотрела на Тайлера. — Хочу, чтобы ты, Тай, попробовал прокатиться. Ставлю вставную челюсть Феликса, что у тебя получится.       Они рассмеялись.       Тайлер и Джимми медленно возвращались обратно. Прошли мимо лесистого холма, у которого стоял особняк Морганов, мельком посмотрели на исток широкой реки, рассекающий леса Саладо от высоких гор до самого города, где она уходила под землю и иногда бурлила настолько сильно, что дрожала главная дорога. Показались конюшня и стойло, в котором Джимми вычищал дерьмо. Днем, по его словам, за конюшней присматривал толстяк Мартин, который разбирался в лошадях так же хорошо, как и Джимми — в квантовой физике. Джимми не окончил даже среднюю школу. — Пошел работать, — сказал он и уселся на кожаное седло. Теперь Тайлер слышал не только лошадиное ржание, но и чей-то грудной храп. — Мартин, — объяснил Джимми и хмыкнул. — Наверняка вернулся с очередной попойки. Теперь проспит до вечера, а потом будет ворчать и кидаться всем, что под руку попадет. — Джимми обошел покосившуюся пристройку и откинул с деревянного ящика крышку. — Пиво будешь?       Тайлер кивнул. Они цедили теплый «Хайнекен» и иногда смеялись, когда храп Мартина переходил в кашель или поросячий визг. — Младшая дочь Морганов умерла два года назад, — сказал Джимми. — Рак крови, черт его дери. Поставили диагноз, и через пару недель она уже лежала в гробу. — Я должен извиниться перед Келли, — ответил Тайлер и сплющил пустую банку. Бросил ее в ящик и посмотрел в небо, которое начало затягивать тучами. — Думаю, она уже свыклась, — сказал Джимми. — Чего не скажешь об ее матери. Она почти сошла с ума. Говорили, что держала в руках мертвую дочь и спала с ней в одной постели. Врачи еле оттащили, а потом увезли в клинику в Далласе. Мистер Морган сказал, что у его жены болит голова, ведь так? — Стив ничего ему не говорил, но Тайлер кивнул. — Так и думал. Не знаю уж, болит у нее голова или нет, но в доме-то ее и след простыл. Сегодня Морган поехал навещать жену. Он делает это каждый вторник. Плевать он хотел на тебя и свои сломанные ребра. А Келли просто стало скучно, вот она и потащила тебя на пикник. — Джимми рыгнул и тоже смял пустую банку. — Будь осторожен с ней. — Почему это? — Тайлера клонило в сон. Мышцы постепенно расслабились, голова перестала гудеть от жары, в желудке приятно осело теплое пиво. — Говорят, как и миссис Морган, сошла с ума. Непонятно, почему. Вроде, они просто сестрами были да и ладили не очень хорошо. Слух один есть, да не знаю, насколько правдивый. — Что за слух? — Тайлер взбодрился. Убаюкивающий ветер сменился на прохладный, солнце ушло за плотные облака. Лошади притихли, а храп и вовсе исчез. — Слух, что вы все тунеядцы безмозглые, — голос, хриплый ото сна, прозвучал за спиной Тайлера громче набатного колокола. — Джимми, а ну-ка подними свой костлявый зад и иди вычищать стойла. Еще раз увижу, что ты пиво мое раздаешь каким-то прохиндеям, прибью, понял?       Мартин, взяв в руки вилы, погнал Джимми вокруг конюшни, а Тайлеру пригрозил кулаком. Тайлер вернулся в салун, когда туда уже начали подтягиваться девочки и некоторые шатающиеся от усталости рабочие. Джон искоса посмотрел на Тайлера, но промолчал. Молчал и Ричард, обтесывающий какой-то брусок на заднем дворе. Тайлер выкурил оставшиеся сигареты из пачки, купленной у Мохоки, когда Ричи бахнул перед ним тесло так, что полетели опилки, и раздраженно сорвал с качающегося штыря грязное полотенце. Обтер им лицо, грудь и руки и сурово посмотрел на Тайлера. — Девчонка приходила, — сказал Ричи. — Кто такая? — спросил Тайлер и отбросил окурок под ноги. Ричи затушил его. — А то не знаешь, — ответил он. — Та, которую ты у Молохи встретил. — Мохоки, — поправил Тайлер. — Приходила, и что? — А то, — ответил Ричард и поджал губы. Стянул все с того же штыря свою рубашку и, чуть на оторвав карман, достал из него пачку сигарет. Бросил на землю. — «Мальборо»? — безразлично спросил Тайлер. В США «Мальборо» были самыми продаваемыми сигаретами на рынке. Это не значило, что позволить их мог каждый. Наоборот. Уставший рабочий, скорее, возьмет себе пачку «Кэмел», чем переплатит за «Мальборо» с фильтром и хорошим табаком. Та девушка не курит, подумал Тайлер и вспомнил, как она выглянула на крыльцо, чтобы позвать Элли (она назвала ее Эйлин), и испуганно замерла, увидев Тайлера, сидевшего на ступенях и под лепет девчушки чинящего не только велосипед, но и механического зайца. И маленькую машинку на управлении. И птицу, которая забавно приподнимала крылья и наклоняла голову. Девушка, хотя, скорее, женщина, продолжал думать Тайлер, велела ему уходить и дернулась, когда он спросил про того, чьи глаза видел в окне. По словам этой женщины, в ее доме не было мужчин. Только она и дочь. Но Тайлер видел, что никто из них не курил, а значит, и не разбирался в сигаретах. Он усмехнулся. — Улыбаешься? — спросил Ричи. — Тебе-то, может, и весело, но девчонка нам всех распугала. — Он сплюнул. — Уже по всей улице судачат, что больная сюда приходила. — Не больная она, — сказал Тайлер. — А? — Я же не заразился, — продолжил он. — Все такой же. Так что возьмите свои трусливые яйца в кулаки и перестаньте трястись, как кобели с чумкой.       Ричи рассмеялся. — Хорошо сказал. — Он поднялся на ноги и хлопнул Тайлера по спине. Продолжил: — Иди, отец нальет тебе чего-нибудь. — Уже выпил, — сказал Тайлер и подобрал пачку сигарет. Сунул ее в карман и хмыкнул. — С кем это? — Ричи прищурился. — Девку, что ли, нашел себе? — Ага, — Тайлер кивнул. — В принципе, если на лицо не смотреть, то за девку Джимми точно сойдет.       Ричи фыркнул. — Поможешь мне завтра с утра в погребе, — сказал он. — Полки там обвалились, надо прибить будет. Отец уже не может, сам понимаешь.       Тайлер кивнул.       Солнце плавно закатилось за горизонт, и на небе, точно огоньки, заискрились маленькие звезды. Тайлер ворочался в постели, пока отец не постучал в дверь, назвав его шаркающейся мандавошкой. Он услышал, как под Джоном просел матрац и как он захрапел, положив под небритую щеку ладонь. Ричи, прежде чем пойти в постель, выкурил две сигареты и открыл бутылку самого дешевого бренди. Промочил горло и, наспех облившись холодной водой в тазу, улегся в соседней от Тайлера комнате. Донеслось еле слышимое сопение, и Тайлер спустил босые ноги на холодный пол.       Он набросил на плечи шерстяную рубашку, доставшуюся ему по дешевке еще во времена службы во Вьетнаме, натянул плотные брюки и кожаные ботинки, в которых приехал. Когда вылезал через окно, смотрел по сторонам, чтобы случайно не наткнуться на любопытного соседа с бессонницей. Тайлер заглянул на задний двор, где был припаркован «Бьюик». Смахнул с капота пыль и, уняв гулкое сердцебиение, неожиданно охватившее его, спешно двинулся к покосившемуся дому. Ночью.       На мятой пачке «Мальборо», которую в «Серебряный цент» принесла Элли, кривыми и маленькими буквами было выведено одно слово. Ночью. Тайлер разобрал его, когда, лежа в постели, крутил пачку в руках, не решаясь открыть. Сердце бешено заколотилось, словно вытанцовывало такату. Тайлер, взбудораженный ходившими по Саладо слухами, подобрался к загадочному человеку настолько близко, что, казалось, мог схватить его за руку и дернуть на себя. Развернуть, чтобы заглянуть в обезображенное болезнью лицо, и ужаснуться. Тайлер разочаровался, когда вместо иссохшего и дряхлого старика на крыльце появилась миловидная женщина средних лет. Еще больше он разочаровался, когда она сказала, что живет только с дочерью. А теперь эта малышка, умная не по годам и раскусившая Тайлера за пару минут, своими руками подала ему невидимую нить и направила к дому.       Тайлер остановился. Он был спокоен. По улице гулял ветер, где-то лаяла собака, плакал ребенок. Сначала Тайлер ничего не заметил и поджал губы. Обманула, подумал он, или сам обманулся. Может, показалось. Может, не было никаких букв на пачке. Чего вообще прицепился к этому дому, словно клещ — к бездомной собаке, продолжал думать Тайлер. Он не знал ни эту женщину, ни ее дочь, ни того, о ком ходило столько слухов. Но взгляд! Серый блеск, который Тайлер заметил в пыльном окне, до сих пор преследовал его, словно враг с автоматом в руках. Тайлер хотел знать, кто мог смотреть на него таким угрожающим, почти страшным взглядом. Кто был тем, кого обходили стороной и кого боялись так, что даже не решались заговорить. — Сказала-таки, — прохрипел кто-то в темноте, и ночной сумрак рассек огонек спички. — Сказала, — ответил Тайлер и прищурился. Кто-то, по голосу явно бывший старшего его самого, сидел в кресле. Ног Тайлер не видел. Должно быть, под одеялом, подумал он и не ошибся. Мужчина зашуршал им, когда на крыльцо упал спичечный коробок. — Как звать? — спросил мужчина и закурил. Закашлялся, выдохнул дым и снова закурил. — Тайлер. — Тайлер, — срывающимся от кашля голосом протянул мужчина, и у Тайлера подкосились ноги. — Чего ж тебе нужно, Тайлер? — Отец и брат у меня здесь, — ответил он и поднялся по лестнице. Мужчина блеснул глазами и махнул рукой с сигаретой. Тайлер остановился. — Об этом слышал, — сказал мужчина. — Спрошу по-другому: что тебе нужно здесь? — Он топнул по крыльцу. — Наладил вашей дочке велосипед, — ответил Тайлер. — Увидел, что у него цепь слетела, и решил помочь. Она заметила меня. Стеснялась, конечно, сначала, а потом зайца притащила и птицу механическую. Ну, я подлатал немного. — Сигареты получил? — Получил. — Денег у меня нет, — сказал мужчина. — Поэтому заплатил тем, что нашлось. Теперь, когда получил оплату, отчалишь? — Он усмехнулся. — Иначе мне придется разобрать крыльцо, чтобы Элли не выносила сюда свои игрушки. — Если не отчалю, застрелите? — хмыкнул Тайлер. Серые глаза насмешливо блеснули. Было настолько темно, что Тайлер не мог разглядеть лица. Видел только огонек сигареты и складки шерстяного одеяла. — Ружье-то у меня есть, но зачем руки марать? — Мужчина затушил окурок. Снова закашлялся, и Тайлер услышал, как что-то хрустнуло. Шагнул, но мужчина остановил его. — Стой там, — сказал он. Обтер лицо краем одеяла и продолжил, уже уверенно и спокойно: — Слыхал, что про меня говорят? — А то, — ответил Тайлер. — В каждой лавке судачат. И не только в Саладо.       Мужчина усмехнулся. — И что, не боишься заразиться? — спросил он. — Если к утру не помру, то и не заражусь, — сказал Тайлер и услышал тихий смешок. Улыбнулся. — Смертник? — Солдат.       Мужчина кивнул. Они молчали, и тишина, повисшая между ними, не казалась Тайлеру неловкой, как это было с Келли и Джимми. Подул холодный ночной ветер, и стены дома заскрипели. Сквозь свист и треск трущихся друг о друга досок Тайлер различил жалобный скулеж. Купер, вспомнил он. Мопс с приплюснутой мордой и коротким хвостом, которым он размахивал в разные стороны при виде Келли.       Мужчина вздохнул. — Рэйчел! — крикнул он, и его голос напомнил Тайлеру карканье старого ворона. Умирающего ворона. — Рэйчел, пожалуйста, выпусти Бадди, не то он снесет дверь с петель.       Послышались шаги. Дверь приоткрылась, и на крыльце, стуча когтями, появился пес. Он был огромным, чернее ночи, с висящими ушами и мокрым носом, которым он несмело ткнулся в ладони Тайлера. — Тот еще трус, — сказал мужчина, и Тайлер различил, нет, скорее, почувствовал, как тот улыбнулся. — Иди-ка сюда, приятель. — Пес, заскулив, бросился к мужчине и начал вылизывать руки. — Рэйчел, — сказал Тайлер. — Она… она ваша жена? — Элли хотела тебя увидеть, — ответил мужчина. — Говорит, что у нее сломались ее заводные часы. Я пробовал посмотреть, но механик из меня такой же, как из тебя человек, который не лезет не в свое дело.       Тайлер покраснел. Смущался он крайне редко, а уж краснел тем более. Но этот человек умел подловить. Знал, где нужно нажать, чтобы было побольнее. — Придешь? — спросил мужчина. — Приду. — Утром. В полдень ее не будет дома, а вечером ей нужно учиться. Так что приходи утром. — Хорошо, — ответил Тайлер. Нужно уходить, подумал он, но вслух продолжил: — Можно узнать, как вас зовут?       Мужчина усмехнулся. Он постучал, и дверь снова приоткрылась. Бадди забежал внутрь и радостно залаял. Мужчина, сильнее подоткнув под ноги одеяло, медленно покатил к двери, и Тайлер понял, что это было не обычное кресло, какие часто пенсионеры ставят на веранды, чтобы наблюдать за закатами. Это было инвалидное кресло. Мужчина не ответил. Тайлер видел, как на пол упало одеяло, а после перед его носом захлопнулась дверь.       Ветер, черт его дери.