С любовью, Техас

— Джимми! — Тайлер хлопнул его по плечу. — Джимми, мать твою, Коркоран, ты сегодня проснешься или нет, а?       Джимми нахмурился. В рыжих волосах запуталась солома, а веснушки на щеках побледнели. Он перевернулся на бок, отмахнувшись от Тайлера как от назойливой и жужжащей мошки. — Джимми! — Тайлер отвесил ему легкую пощечину, и Джимми, втянув голову в плечи, распахнул глаза. Красные и опухшие от выпитого вчера дешевого виски. — Тай? — Джимми схватил его за руку и посмотрел на часы. — Сейчас гребаных шесть утра! Даже этот засранец Мартин не будит меня так рано, чтобы вычистить дерьмо из конюшни. Какого хрена ты вообще здесь забыл, а? — Джимми сильнее распахнул глаза. — Подожди-ка, — он приподнялся на локтях и улыбнулся. Глупо и хитро, — или тебя Келли выгнала, а? Лежал у себя в постели и думал, какая она хорошенькая в купальнике, а потом встал у нее под окнами и ждал, пока она в тебя не плюнула, а? Неужели наш Дон Жуан наконец-то нашел себе подружку?       Тайлер цыкнул и занес руку. Джимми пискнул, словно хлевная мышь, и сложился пополам, прижав ноги к груди. — Да ладно тебе, — сказал он. — Это просто шутка.       Тайлер фыркнул и поднялся на ноги. На этот раз Джимми он искал долго. Обошел все стоги сена, заглянул в стойло, где на старом и шерстяном одеяле развалился храпящий Мартин. Он причмокивал губами и чесал волосатую грудь, и Тайлер, увидев его, усмехнулся. Мартин не выглядел закоренелым игроком. Скорее, напоминал пьяницу, оставшегося без крыши над головой и цента в кармане. Джимми, наоборот, устроился в теплом деннике рядом с лошадьми. Он сопел, уткнувшись носом в старое и рваное седло и подоткнув под голову скомканную рубашку. Это была грязная рубашка Стивена, в которой он объезжал лошадей. Тайлер потрепал Мару, стоящую в самом конце, по шее, а потом присел на корточки рядом с Джимми, от которого тянуло крепким табаком.       Джимми стянул футболку и плеснул на тощую грудь холодной воды. Поморщился и окунулся с головой. Лошади заржали громче, когда Джимми начал ворошить сено, и он цыкнул на них. Среди соломы, лежавшей у самой стены в тени, Джимми нашел тонкий кожаный ремень, который сразу вдел в шлевки линялых джинсов, и холщовый мешок, с которым когда-то обнимался на заднем сидении «бьюика», когда его начинало тошнить. Тайлер потом спросил его об этом, но Джимми лишь махнул рукой. Его не тошнило только в стареньком «форде», двигатель которого глох через каждые пятнадцать минут. И то, когда Джимми вел машину сам. Если бы Тайлер выбросил его из салона и закинул на пассажирское сидение, Джимми бы ехал, высунув зелено-желтое лицо в окно. — Захотел попрощаться? — Джимми остановился. Сумка висела на его плече, а, на удивление, чистая рубашка была обвязана вокруг талии. — Мне нужна твоя помощь. — Тайлер закурил и внимательно посмотрел на покосившийся дом. Но Джимми этого взгляда не увидел. Он моргнул и приоткрыл рот. — Помощь?       Тайлер кивнул. — Через эту степь ведь пролегает дорога? — спросил он, кивнув на выжженную землю и высокую сухую траву. — Уж не знаю, кто тебе сказал, — ответил Джимми и прищурился, — но дорога там действительно есть. Ухабистая, правда. Качать будет на каждом дюйме. Но проехать можно. — Он пожал плечами. — Но зачем тебе, а? Поезжай по главной, а потом сворачивай вправо. Я всегда так езжу. — Нельзя, чтобы меня заметили. — Тайлер затушил окурок и хлопнул себя по нагрудному карману. Пустому. Денег в нем уже не было. — Во что ты ввязался, а? — Джимми сощурился. Он даже отступил на шаг, на что Тайлер усмехнулся. — Копы меня взять точно не смогут, — сказал он. — Но и рассказать я тебе пока не могу. Поможешь мне, и я заплачу. Хорошо заплачу. — Перевозка украденного пойла? — Нет. — Итальянские сигары? — Не-а. — Наркотики? — Глаза Джимми загорелись.       Тайлер фыркнул. — И что я должен сделать? — Джимми внимательно посмотрел на Тайлера, потом обернулся, услышав скрип. Где-то в особняке мистера Моргана открылось окно, и Тайлер насторожился. Как бы за ними не увязалась любопытная Келли. — Подгони свой «форд» в степь. — Тайлер указал на покосившийся дом, и Джимми нахмурился. — Потом я помогу тебе кое с кем. Ты отвезешь этих людей на пересечение главной и этой дорог, где я буду ждать вас с «бьюиком». — Но ты сам можешь это сделать, — ответил Джимми, но, увидев вопросительный взгляд, продолжил: — Я о том, что ты можешь доехать туда на «бьюике» сам. Утро. Дорога-то пустая. — Не могу, — сказал Тайлер. Ричи обязательно проследит за мной, подумал он, но вслух продолжил: — Боюсь, что камни залетят под капот и «бьюик» накроется. — Знаешь, Тай, будь на твоем месте кто-то другой, я бы его послал, конечно. — Джимми улыбнулся. — Но ты… даже не знаю, как сказать-то… Другой какой-то, что ли. — Он снова пожал плечами. — По крайней мере, от тебя не несет пойлом или сигаретами. — Ну, я знаю, что такое душ, — усмехнулся Тайлер. — Мудак, — ответил Джимми, и оба рассмеялись. Тихо, чтобы не разбудить храпящего Мартина.       Тайлер спешно шел. Джимми, оставив ему свой холщовый мешок, должен был подогнать «форд», припаркованный где-то за особняком Морганов, минут через десять. Если не встречу по пути какую-нибудь красотку или засранца Мартина, сказал ему Джимми и подбросил в руке ключи. Тайлер усмехнулся. Он посмотрел по сторонам, прежде чем шагнуть на задний двор, где он, сидя на холодной земле, долго говорил с Рэйчел, уставшей после двух смен подряд.       Рэйчел, как и сказал Чарльз, хлопнула задней дверью ровно в четыре утра. От нее, словно от раскаленного утюга, валил пар. Щеки покраснели, глаза вкатились, а губы побледнели. Он вошла в кухню и отбросила кожаную и потрепанную сумку на стул, когда Тайлер, держа деньги в руках, шагнул к ней со спины. Рэйчел испугалась, но не вскрикнула: могла разбудить Элли или привлечь любопытных соседей. — Мистер Донован? — Рэйчел застыла. От испуга или от удивления. Тайлер не понимал. — Как вы здесь оказались? — Она прикрыла рот мозолистыми руками. — Элли? Нет. Что-то опять случилось с Чаком, да? Не молчите же! — Рэйчел несильно ударила его по плечу. — Мисс Кларк, пожалуйста, успокойтесь, — сказал Тайлер и перехватил ее руку. Ощутимо сжал, чтобы она пришла в себя, и Рэйчел кивнула. Ее глаза устало блеснули, и Тайлер заметил, что она едва стояла на ногах. — Элли и мистер Кларк спят. Я ждал вас.       Рэйчел нахмурилась. На, как ей показалось, взволнованном лице Тайлера она не видела насмешки, которой ее обычно встречали в прачечной или на улицах Саладо. Ни ухмылки, ни сведенных к переносице от гнева бровей, ни злобного оскала, обещающего разве что хорошей трепки. Для солдата Тайлер выглядел слишком мягким, и Рэйчел сомневалась, что он действительно служил. Он мог быть санитаром в госпитале или разносчиком конвертов, но никак не солдатом, держащим в одной руке автомат, а в другой — чеку с гранатой. Рэйчел поджала губы и коротко кивнула. — Я заварю чай, — сказала она. — Подождите меня на заднем дворе.       Рэйчел вынесла две дымящиеся кружки. Чай, как и в прошлый раз, был крепким и горячим. Она присела рядом с Тайлером на холодную землю, подобрав под себя ноги, и посмотрела куда-то в бескрайнюю степь, над которой уже поднималось горячее солнце. Тайлер хмыкнул: в последнее время он слишком часто встречал рассветы или провожал закаты, сидя у покосившегося дома. — Что вы хотели? — Рэйчел внимательно посмотрела на Тайлера. Холодные руки она грела о кружку.       Тайлер выложил перед ней семьсот долларов. Рэйчел нахмурилась и поджала губы. Она поставила кружку и поднялась на ноги. — Мисс Кларк, вы говорили о новой клинике в Далласе, — сказал Тайлер и, взяв деньги, протянул ей. — Говорили, что хотите свозить туда мистера Кларка. Возьмите и… — Это какой-то розыгрыш? — Рэйчел отступила к двери. — Вы шутите, да? Мистер Донован, и я, и мой брат говорили вам уходить. Вы должны были забыть о нас, понятно? Но вы приходите и приходите. Сначала чините игрушки Элли, потом спасаете моего брата, а теперь и вовсе предлагаете мне деньги, которые я заработала бы только за четыре месяца. — Она приоткрыла дверь, за которой скулил Бадди. — Не надо шутить надо мной, понятно? Если вы хотите получить наше доверие, а потом нагадить, то убирайтесь отсюда! Иначе я возьму винтовку и… — Рэйчел, — Тайлер шагнул к ней и положил руки на плечи, — я правда хочу помочь, только и всего. Если вы боитесь, можете взять деньги и попробовать добраться до Далласа на автобусе. Но у меня есть машина. Иногда она, конечно, барахлит, но доехать на ней мы сможем. Дорога долгая, но в «бьюике» будет легче… — Зачем? — спросила Рэйчел, и Тайлер подумал, что она сейчас расплачется. Но ее глаза остались сухими, только на щеках выступил лихорадочный румянец. — Зачем вы это делаете, а? Почему помогаете нам? Мы живем в Саладо всего года два, но за это время успели насмотреться на многое. Мой брат — калека. Элли кто-то пытался пристрелить. А мне приходится пахать по шестнадцать часов в сутки, чтобы прокормить семью. Еще мне надо присматривать за домом и Чаком, который иногда укатывает куда-то в степь. И знаете что, мистер Донован? Я никогда не жаловалась и не просила чьей-нибудь помощи. Со всеми проблемам я справлялась сама, поэтому у меня возникло много вопросов, когда какой-то, уж простите, мальчишка начал ошиваться у моего дома! — Рэйчел сильно ударила Тайлера по плечу. — Черт, — она вздохнула, — простите. — Я знаю, — сказал Тайлер, и Рэйчел посмотрела на него. — Знаю, что со стороны напоминаю какого-то дурачка с неправильно работающей головой. — Рэйчел хмыкнула. — И понимаю, что вы боитесь меня. Судя по слухам, вам несладко живется, но я не буду лезть и бередить ваши старые раны, понятно? Я просто хочу помочь. Вы можете спросить меня зачем и почему, но я не отвечу. Не потому, что что-то скрываю, а потому, что не знаю.       Рэйчел нахмурилась. Она сбросила руки Тайлера со своих плечи и, глубоко о чем-то задумавшись, кивнула. — Я возьму с собой винтовку, — сказала она. — Мало ли. — Быстро же вы согласились, — усмехнулся Тайлер, и Рэйчел фыркнула. — В тот вечер, когда вы не смогли прийти, чтобы починить часы, Чаку стало плохо. Еще до того, когда он упал с кресла и отключился, он сильно закашлялся. Элли говорила вам, верно? — Тайлер кивнул. — Но она точно не сказала, что отхаркивал он не только мокроту, но и кровь с гноем. Потом я нашла несколько платков да салфеток. Чак не говорил мне, чтобы не пугать. — Рэйчел поджала губы. — Оказалось, что это тянется с апреля. Уже четыре месяца он по кусочкам выкашливает свои легкие, и я боюсь, что это может быть туберкулез или, что еще хуже, СПИД. Слышали о таком? — Тайлер снова кивнул. — Сама-то я недавно узнала. Возле прачечной кто-то листовки раздавал, ну я и взяла одну. Какое-то прошение. Они хотят, чтобы правительство разрешило ввоз пептида Д. Честно говоря, я даже не знала, что это такое, пока миссис Данхилл не рассказала мне. Говорят, эти таблетки помогают вылечиться. Я бы взяла парочку, вдруг Чак сможет избавиться… — Рэйчел замолчала. Она отвела взгляд и продолжила: — От педерастии. Не зря же эту болячку называют гей-чумой. — Вы говорили, что в больших городах от этого можно вылечиться, — сказал Тайлер и взял две кружки. Одну передал Рэйчел. — Слышала о таком, — ответила она. — Есть различные центры помощи. Когда будем в Далласе, я обязательно обо всем узнаю. Если это правда, то Чак скоро сможет стать нормальным. — Рэйчел улыбнулась, и от ее улыбки и слова «нормальный» у Тайлера что-то сжалось в груди. Он видел Чарльза и знал, что с каждым днем ему становилось хуже. Но Тайлер никогда не предполагал, что во всем может быть виновата, как ее называла Рэйчел, педерастия. — У вас получится незаметно забрать нас отсюда? — спросила Рэйчел, кивнув на главную дорогу. — Утром здесь ходит много рабочих, и я бы не хотела, чтобы они как-то прознали о Чаке. — Мой друг нам поможет. — Друг? — Джимми Коркоран. — Этот засранец и близко сюда не подойдет, — усмехнулась Рэйчел. — Трусливее него только заяц какой-нибудь. — Я умею уговаривать. — Я заметила, — рассмеялась Рэйчел.       Тайлер подозвал к себе Бадди, лежавшего в высокой траве. Пес, жалобно тявкнув, бросился к нему и ткнулся мокрым носом в ладони. Тайлер сказал Рэйчел, что будет ждать ее на заднем дворе ее дома ровно в шесть двадцать. Минутная стрелка медленно подползла к десяти, прежде чем дверь распахнулась и на улицу выскочила Элли. Она зевнула и хотела было радостно вскрикнуть, но Тайлер приложил палец к губам и постучал по циферблату часов. Элли кивнула и, шагнув, крепко обняла Тайлера. Он застыл, посмотрев на аккуратные русые косы. — Мама сказала, что вы поедете в Даллас. — Элли надула щеки и нахмурилась. — Но меня с собой не возьмете. Я останусь здесь с Бадди, а он между прочим слюнявит мои игрушки. — Она с силой пнула по мелкому камню, и он отлетел. Бадди, дернув ушами, бросился за ним и исчез где-то в траве. Тайлер хотел его позвать, но Элли продолжила: — Он вернется. Носится здесь по утрам, когда мама приходит с работы, или по ночам, когда дядя Чак курит на крыльце. — И часто он курит? — спросил Тайлер и взял Элли на руки. — Достаточно, — ответил Чарльз, выкатываясь на задний двор. Тайлер посмотрел на него и, сглотнув, застыл. В хлопчатобумажной рубашке с закатанными рукавами и темных джинсах Чарльз выглядел… Тайлер не мог подобрать нужного слова. В голове было пусто, и что-то звенело, словно маленький медный колокольчик. Черные волосы Чарльза были зачесаны на бок, а серые, как холодная вода океана, глаза блестели, когда он смотрел на восходящее солнце. Кожа не казалась бледной, а ко впалым щекам словно прилил красноватый румянец. Чарльз, несмотря на излишнюю худобу и темные мешки под глазами, сейчас был по-настоящему… Притягательным, подумал Тайлер, и его сердце застучало слишком быстро. Стук отдавался где-то в висках, пока он смотрел, как Чарльз возится с мелкой пуговицей на рукаве. — Черт, — выругался Чарльз. — Вот же ж, обязательно тебе, Рэйчел, нужно было выряжать меня как клоуна. Я даже эту гребаную пуговицу застегнуть не могу. — Не ругайся при ребенке! — крикнула из дома Рэйчел, и Элли рассмеялась, шепотом повторив «гребаную».       Тайлер посмотрел на Элли и качнул головой. Она высунула язык и улыбнулась. Тайлер опустил ее на землю и шагнул к Чарльзу. Встал на колени и осторожно взялся за рукав. — У меня какое-то странное дежа-вю, — хмыкнул Чарльз, и кончики ушей Тайлера покраснели. Несильно. Так, что никто не заметил.       Тайлер легко вдел пуговицу в петлицу и перехватил взгляд Чарльза. Серые глаза странно блеснули, и тело Тайлера само потянулось вверх, к осунувшемуся лицу. Чарльз не двигался; Тайлер продолжал держать его руку. Между ними оставалось не больше пяти дюймов. — Эй, не смотри на него так, — сказала Элли, и Тайлер застыл. Чарльз отвернулся и откатился к двери. — Тебе нельзя смотреть на него так. — Элли подбежала к Чаку и обняла его за ноги, щекой прижавшись к острым коленям. — Что?.. — спросил Тайлер и удивился собственному голосу. Хриплому. Откашлялся и продолжил: — Что ты имеешь в виду, Элли? — Недавно мама принесла мне касету с черно-белым фильмом. Про каких-то влюбленных, которые в конце поженились. И жених на невесту там смотрел так же, как ты — на дядю Чака. А он, между прочим, не неве… Дядя Чак, тебе плохо?       Чарльз закрыл лицо руками и наклонился, уперев локти в колени. Его плечи мелко подрагивали, а воротник рубашки натянулся на тонкой шее. Элли дотронулась до него, но Чарльз лишь отмахнулся. Тайлер увидел скопившиеся в уголках глаз слезы и ощутил странное давление где-то в груди. Чарльз… смеялся. Тайлер видел его усмешку, кривую улыбку и хищный блеск в глазах, но еще не слышал смеха. А теперь из-за звонкого и переливчатого звука не мог сделать и шага, чтобы успокоить взволнованную Элли. За него это сделал подбежавший Бадди. Он ткнулся мокрым носом в лицо Чарльза, и тот рассмеялся громче. Элли улыбнулась. Улыбнулся и Тайлер. Как-то криво, потому что сердце все еще стучало где-то под горлом.       Рэйчел вышла, когда рядом с домом раздался визг тормозов. Недостаточно громкий, чтобы разбудить кого-то из соседних домов, но ощутимый, чтобы поморщиться от свиста в ушах. Джимми зарулил на задний двор и, еще не видя Чарльза или Элли, выскочил из гудящего, как старый холодильник, «форда». Хлопнул дверцей, открыл рот, чтобы сказать что-то Тайлеру, и лязгнул зубами, сомкнув челюсть. Он остановился, огромными глазами таращась на Рэйчел в плотном брючном костюме, на Чарльза, улыбка которого постепенно сошла с лица, и смущенную Элли, потупившую взгляд. От громкого крика Джимми удержала только ладонь Тайлера, зажавшая ему рот. — Готов? — спросил Тайлер и скосил на Джимми взгляд. Тот кивнул, и Тайлер, махнув обслюнявленной рукой, шагнул назад, прикрыв собой инвалидное кресло. Рэйчел отошла к двери, а Элли спряталась за скалившимся Бадди.       Джимми, все еще таращась, открыл рот. Над чем-то подумал и закрыл его. — Ты хочешь, чтобы я помог тебе с этим? — наконец спросил он и показал на Рэйчел. Та фыркнула. — Или с этим? — Элли схватила Бадди, готового прыгнуть, за ошейник. — Или с этим? — Джимми поморщился, увидев Чарльза. Тот усмехнулся. — Ты должен отвезти их до пересечения дорог, — ответил Тайлер и обернулся к Рэйчел. — Я буду ждать вас там на «бьюике». Потом довезу до Далласа. — Он снова посмотрел на Джимми. — Мисс Кларк уже звонила в клинику, и прием назначали на одиннадцать утра. Если ты не будешь тормозить, мы успеем. — Двести долларов, — сказал Джимми и скрестил руки на груди.       Тайлер прищурился. — Сто пятьдесят и бутылка виски, — ответил он. — Двести. — Сто пятьдесят. — С бутылкой?       Тайлер качнул головой. — Тогда сто восемьдесят. — Сто баксов и бутылка пива. — Чё? — Джимми выпятил нижнюю губу. — Я свою машину, по-твоему, пивом заправлять должен? — Время-то идет, — усмехнулся Тайлер и посмотрел на часы. Прошло всего три минуты. — Ладно, — сказал Джимми, и его голос напомнил Тайлеру скрип ржавых дверных петель. — Сто баксов и пиво. — Тут тридцать пять. — Тайлер отсчитал и передал деньги Джимми. Тот сунул их в карман на джинсах. — Остальную половину получишь позже.       Джимми кивнул. Потом нахмурился и моргнул. — В смысле?!       Элли, увидев, как брови Джимми поползли вверх, рассмеялась, согнувшись пополам. Рэйчел улыбнулась, а Чарльз усмехнулся. И ради этой усмешки Тайлер был готов еще раз или два подшутить над Джимми. Этот мысль как-то прочно обосновалась в его голове, но Тайлер лишь отмахнулся. Мало ли.       Рэйчел закрыла дверь, провернув ключ два раза. Элли и Бадди, сидя у пыльного окна кухни, внимательно смотрели за тем, как Джимми, пыхтя, словно чайник на конфорке, открыл дверцу и убрал с переднего сидения кожаную куртку. Бросил ее в багажник и посмотрел на Рэйчел. Она кивнула и села в салон. Порванный ремень качался рядом, и Рэйчел, взяв его, нахмурилась. Нахмурился и Джимми, когда Тайлер поднял на руки Чарльза и понес его к машине. — Я и сам смог бы, — сказал Чарльз, но все равно схватил Тайлера за шею. Высоты он действительно боялся. — Дружеская помощь, — улыбнулся Тайлер. — Мы не друзья.       Тайлер усадил Чарльза назад. Пристегнул ремень и поправил подголовник. Джимми, задымивший сигаретой, кончик которой он почти сжевал, хмурился, смотря на Тайлера. Его лицо вытянулось, когда тот сказал про короткоствольную винтовку. Рэйчел махнула рукой. Что-то тихо ответила, и Тайлер усмехнулся. — На пересечении, — напомнил он и хлопнул Джимми по плечу. Он кивнул и затушил сломанный пополам окурок.       Дорога петляла среди песков и остроконечных холмов, и Тайлер часто смотрел на разложенную перед собой карту. Он одолжил ее у Ричи, вышедшего отлить в ближайшие кусты. Бачок унитаза сломался, — пол в узком и маленьком туалете теперь напоминал грязные половицы от разлитого пива. — И куда ты в такую рань? — спросил Ричи и чиркнул спичкой. Зажигалкой он не пользовался: в его руках ломалось все, что было меньше необтесанного бревна. За исключением, разве что, тесака и спичек. — Один мой приятель остановился где-то рядом с Саладо, — ответил Тайлер и хлопнул багажником. — Позвонил по городскому телефону, сказал, что неплохо было бы увидеться да обсудить старые времена. — Долго ехать-то? — Не-а. Миль тридцать, не больше. Но болтать за кружкой пива мы будем долго. Сослуживцы как-никак. — Тоже десант? — Пехота. Пересеклись как-то, когда я еще юнцом сопливым был. Потом не виделись долго, и вот недавно он объявился. Запомнил меня, говорит, теперь поговорить о делах хочет. На пенсию, скорее всего, уйдет. Осточертело ему воевать-то. — Не то что тебе, — хмыкнул Ричи. — Так на службу и рвешься.       Тайлер фыркнул. — Карта у тебя есть? — спросил он. — Боюсь заблудиться.       Ричи вынес ему плотный и пожелтевший сверток. Хлопнул Тайлера по плечу и пожелал хорошей дороги. Долго смотрел вслед уезжающему «бьюику», от выхлопной трубы которого тянулся дым. Ричи затушил недокуренную сигарету, сплюнул под ноги и вошел в маленький сарай, который Джон сколотил сразу после переезда. Среди ящиков и коробок Ричи отыскал ржавый велосипед с гнутым рулем. Тайлер ездил на нем, когда был желторотым мальчишкой. Он ездил, а Ричи лишь обдирал руки и колени, когда падал в лужу или канаву. Потом, когда Тайлер сбежал на службу, Ричи выучился кататься. И катался хорошо, утерев нос не только дворовым мальчишкам, которые его постоянно задирали, но и самому Тайлеру, на которого он затаил обиду. Педали велосипеда скрипели, и Ричи, прежде чем прокатиться впервые за пять лет, смазал их машинным маслом и поправил руль. Дорога предстояла долгая.       Тайлер заглушил двигатель. Хлопнул дверцей и махнул рукой. Джимми, куривший под каким-то ржавым указателем, выдохнул. От радости он чуть не набросился на Тайлера с объятиями, но остановился, посмотрев на дремлющего на заднем сидении Чарльза. — Иисусе, Тай, я кажется заразился от этого педика. — Джимми поморщился. — Поверь мне, Коркоран, мозгов тебе не хватало еще до встречи со мной, — усмехнулся Чарльз. Пока уставшая Рэйчел действительно спала, он исподлобья следил за Джимми, ерзающем на сидение так, будто его давненько мучали глисты. В этом Чарльз особо не сомневался: иногда от Джимми несло так, словно он с головой окунулся в свежие помои, а после — в Вонючку до самого дна. Лошадиное дерьмо, кислое пиво и жареная курица.       Джимми надулся и выглядел нахохлившимся воробьем, прячущим кусок хлеба. Тайлер, хмыкнув, похлопал его по плечу и склонился к Рэйчел. Потряс ее за плечо, чтобы разбудить, а после, когда она приоткрыла глаза, полез на заднее сидение. — Нет, — сказал Чарльз и перехватил ремень. — Я сам. — Сам дойдешь? — спросил Тайлер, и Джимми рассмеялся. Подавился и согнулся пополам, пытаясь выкашлять дорожную пыль. Получалось плохо, поэтому Рэйчел треснула его по спине. Хорошенько, так, что Джимми упал, уткнувшись носом в ржавый штырь указателя. — Сам отстегну ремень и пересяду в кресло, а потом сам доеду до твоей колымаги и залезу в салон. Тоже сам.       Степной ветер засвистел над головами, и Тайлер ощутил странный холодок, поползший по спине. Чарльз был зол? Нет, скорее, раздражен. Его губы напоминали тонкую нить, а спина — натянутую струну. Тронь, — и она порвется, порезав пальцы. Тайлер задержался в салоне, внимательно посмотрев на Чарльза. Потом шагнул назад и отряхнул джинсы от дорожной пыли. Чарльз уверенными движениями отстегнул ремень и, оттолкнувшись здоровой ногой, подполз к дверце. Рэйчел подкатила к нему кресло, и Чарльз, схватившись за ручки до побеления пальцев, пересел в него. Шея покрылась испариной, а по вискам скатились мелкие капли пота.       Рэйчел легко, несмотря на гудящую от недосыпа голову, запрыгнула в салон «бьюика» и пристегнула ремень. Прикрыла глаза от яркого и горячего солнца и посмотрела на Чарльза. Тот медленно катил по пустынной дороге, где стояло лишь два автомобиля. Прорезиненные колеса тихо шуршали, и для Рэйчел этот звук был сродни материнской колыбельни. За два года она привыкла к скрипу подгнивших половиц, капанью холодной воды с потолка, скулежу Бадди и шорохам инвалидного кресла. Стоило добавить гудение стиральных машинок, шипение горячих утюгов и крики миссис Данхилл, которой опять кто-то нажаловался на мелкое пятнышко где-то на воротнике.       Джимми снова закурил, несмотря на охрипшее от кашля горло и слезящиеся от пыли глаза. Чарльз остановился и свесил руки между колен. — Мне надо отлить, — сказал он и покатил к гуще высокой и колючей травы, росшей здесь странными охапками. — Чарльз, — сказала Рэйчел, — мистеру Доновану придется помочь тебе. — Сам справлюсь. — Чарльз, — повторила Рэйчел и нахмурилась. — Один ты будешь возиться минут тридцать, а я тебя поднять не смогу, уж прости. Знаешь же, что мы не можем опоздать на прием. Либо мистер Донован, либо, — она поморщилась, — Коркоран.       Чарльз, нахмурившись, посмотрел на Тайлера. Кивнул и покатил, положив руки на колеса. Они оказались за высокой травой, но даже отсюда, будучи скрытым от посторонних глаза, Чарльз ощущал внимательный взгляд Джимми и видел его скривившиеся от отвращения губы. Но Джимми, наоборот, отвернулся и отвел взгляд, когда увидел Рэйчел. — Это омерзительно, так что тебе придется потерпеть, — сказал Чарльз и расстегнул ширинку. — Будешь держать меня поперек груди. Когда отолью, уйдешь к машине. Уж с джинсами я смогу разобраться, понял?       Тайлер кивнул и протянул руку. Чарльз схватил ее и поднялся, слегка качнувшись. Он развернулся и спиной прижался к груди Тайлера. Головой доходил до подбородка, и Тайлер удивился, каким тот все же был маленьким. Но говорить об этом не стал. Не хотел получить еще один суровый взгляд или кривую ухмылку. — Удобно? — спросил Тайлер и перехватил Чарльза поперек груди. Как тот и сказал. — Попробуй два года постоять на одной ноге и узнаешь, — усмехнулся Чарльз и потянулся к джинсам, чтобы приспустить их. Застыл, когда Тайлер положил вторую руку ему на талию. Обычно Чарльз без труда пересаживался с кресла на низкий унитаз. В редких случаях, когда он ломался, что случалось почти со всеми жителями Саладо из-за плохой водопроводной системы, Рэйчел помогала ему, обхватывая обеими руками поперек груди и приподнимая с кресла на заднем дворе. Чарльз был легким, но, по сравнению с Рэйчел, довольно высоким, и его торчащие кости часто упирались ей в живот или грудь. Но Рэйчел не жаловалась. Не жаловался и Чарльз. — Все хорошо? — спросил Тайлер и крепче прижал Чарльза к себе. — Да, — буркнул он и спустил джинсы и трусы. Выдохнул, когда наконец-то смог отлить. Этот засранец Джимми закрыл двери и не выпускал меня, хотя сам останавливался, чтобы, черт возьми, просто перекурить, подумал Чарльз, Коркоран, мать его, мелкий говнюк.       Чарльз вздрогнул, когда Тайлер положил голову ему на плечо. Хватка стала сильнее, и Чарльз ощутил, как билось чужое сердце. Тахикардия, подумал он и действительно испугался: как бы Тайлера удар не хватил. Тогда Джимми точно перестанет только пыхтеть и отвесит ему или Рэйчел пощечину. Или, что еще хуже, растрезвонит на весь Саладо о смерти приезжего, и тогда… Что будет тогда, Чарльзу думать не хотелось. Он ударил Тайлера локтем по ребрам и шумно выдохнул, когда тот поднял голову и посмотрел на него. — Не хотел, чтобы вы стеснялись, — сказал Тайлер, и взглядом напомнил Чарльзу Бадди, когда тот был еще пищащим щенком. — Я либо слепой, либо ты тоже мужчина, — ответил Чарльз. Вжикнула молния, и он сжал руку Тайлера. — Можешь отпустить.       «Бьюик» ехал, и под ногами ощущалось гудение двигателя. Иногда о капот стукались мелкие камни, иногда на дороге, уходящей куда-то вниз, к степи, скакало перекати-поле или пробегала незаметная ящерица. Одну такую, с желтым пятнистым хвостом, Джимми, увязавшийся с Тайлером в Даллас, все-таки сбил. Он остановил «форд» и поморщился, увидев то, что когда-то было ящерицей. Горевал недолго: в отличие от него, Тайлер машину не остановил и уже уехал на несколько ярдов.       Даллас, как и говорил Клифф Барнс, был шумным, но чистым. С последним Тайлер мог бы поспорить: у самого въезда в город, буквально через пару футов после указателя, лежали черные мешки с мусором. Некоторые были порваны, и из них, словно из какой-то бездны в фильме ужасов, выглядывали пустые бутылки, мятые упаковки и окурки. Кое-где, уже без мешков, громоздились огромные кучи из старой и рваной одежды и обуви. Рядом с ворохом грязного белья и объедков, сгорбившись, ходили и перебирали мусор бездомные в обносках.       Даллас гудел, словно товарный поезд, и пестрил не хуже рождественской елки. По сравнению с ним, Саладо напоминал криво сложенный бумажный кораблик в окружении пенистых волн и огромных судов. Высотные дома, аккуратно стриженные газоны, дороги с длинными чередами машин и прохожие. Несмотря на одиннадцать утра, когда Саладо был похож на пустыню, улицы Далласа шумели. Рабочие, укладывающие плитку, офисные клерки в галстуках и пиджаках, женщины с хнычущими детьми, велосипедисты в ярких шлемах, старики и старушки, выглядывающие из окон, подоконники которых были уставлены цветами в горшках.       Пробка, в которую попал Тайлер, тянулась от моста у въезда до огромного стадиона, видневшегося где-то вдали. По словам других водителей, его открыли недавно, и десятки проворных подростков в джинсах и футболках раздавали листовки, умело лавируя между машинами. — Скоро будет концерт, — сказал мальчишка с ярко-зелеными волосами и проколотой бровью. Он заглянул в боковое окно и протянул Чарльзу листовку. — Приходите.       Чарльз взял ее и, даже не прочитав, сложил пополам. Тайлер свернул карту и посмотрел на Рэйчел. Она спала, несмотря на гул и гомон моторов, клаксонов и криков. Нахмурилась, когда Тайлер потряс ее за плечо. — Какой адрес? — спросил он и улыбнулся: Рэйчел, почти перевесившись через окно и удивленно приоткрыв рот, смотрела на Даллас. Какой-то водитель ей просигналил и предложил прокатиться, и Рэйчел, покраснев, обернулась к Тайлеру. Он напомнил про адрес, и Рэйчел, коротко кивнув, открыла сумочку. Среди документов и цветных упаковок она нашла клочок бумаги. — Гринвилл-авеню.       Мемориальный госпиталь Паркленда — огромное здание из стекла и бетонных блоков — стоял на окраине Далласа, рядом с зеленым парком. Шумящие клены, деревянные скамейки, фонари с резными абажурами и мощеные круглой плиткой дорожки, которые напомнили Тайлеру особняк Морганов. На парк он посмотрел мельком: время стремительно близилось к одиннадцати, а они еще не уточнили нужный кабинет и не получили бумажку для заполнения.       Стены госпиталя были бежевыми, а полы — белыми и чистыми, с еле видимыми следами от разводов. Охранник, стоявший у тяжелой стеклянной двери, помог Тайлеру закатить инвалидное кресло и улыбнулся Рэйчел, когда та случайно споткнулась о порог. Миловидная девушка подала Рэйчел шариковую ручку и ворох бумаг. — Кто вы пациенту? — спросила она, и от улыбки на щеках появились ямочки. — Сестра. — А вы? — Она посмотрела на Тайлера. — Друг семьи, — ответил Чарльз. Девушка кивнула.       На широком лифте они поднялись на четвертый этаж, стены которого были серыми и увешенными какими-то плакатами о вреде курения, алкоголя и беспорядочных половых связей. Рэйчел села на кожаный диванчик перед дверью двадцатого кабинета, куда их направила девушка, и положила папку с документами на колени. Тайлер уместился рядом с Рэйчел, а Чарльз откатился к стене, чтобы не загораживать коридор. — Джимми точно не собьет какого-нибудь пешехода или не врежется в мусорный бак? — спросила Рэйчел, вспомнив округлившиеся глаза Джимми и его ухмылку. Он припарковался аккурат рядом с «бьюиком» Тайлера, потом, махнув рукой и хлопнув его по плечу, укатил в город, чтобы развлечься. Они условились встретиться у госпиталя, и Тайлер надеялся, что Джимми не забудет дорогу. Он также надеялся, что его развлечения пройдут без особых потерь. — Думаю, двигатель его «форда» заглохнет где-нибудь на шоссе и ему придется ехать в мастерскую, а после выплачивать штраф, — сказал Тайлер, и Рэйчел усмехнулась. Чарльз остался неподвижным. Как только он перекатился через порог больницы, его лицо побледнело, а руки мелко затряслись. Тайлер хотел погладить его по спине, чтобы успокоить, но передумал, когда Чарльз бросил на него предупреждающий взгляд.       Настенные часы неприятно тикали, и от напряжения Чарльз схватил ручку инвалидного кресла до побеления пальцев. Он учащенно дышал, и иногда его дыхание прерывалось на хрипы. По шее бежал пот, а здоровая нога дергалась от легких, но острых судорог. Живот скрутило, и Чарльз склонился, зажмурив глаза. Больницы он ненавидел.       Через десять минут, когда стрелка подползла ровно к одиннадцати, из кабинета вышла полная женщина с дружелюбной улыбкой. Поседевшие волосы были собраны в тонкую косу, глаза подведены черным карандашом, а губы — бледно-красной помадой. Когда она улыбалась, на щеках, как и у миловидной девушки за стойкой, выступали ямочки, а кожа собиралась складками. Под белым халатом было синее платье, на ногах — кожаные сандалии и белые носки. — Андреа Хьюстон, — представилась женщина. — Терапевт.       В просторном кабинете с окнами, уходящими в пол, стояли крепкий стол с ворохом бумаг, два стула, глубокое кресло с высокой спинкой, куда миссис Хьюстон порекомендовала пересесть Чарльзу, и кушетка, застеленная тонкой одноразовой пеленкой. В узких шкафах — папки и документы, на тумбочках с ящиками — различные инструменты в стерильных упаковках. Стены, как и во всей больнице, белые, а пол — серый с темными полосами по швам широкой плитки.       Андреа, откатив стул, села за стол и положила сцепленные в замок руки на стеклянную подложку, под которой лежали цветные бумажки. В кабинете стоял ощутимый запах спирта и чьей-то крови, и Тайлер морщился, когда в носу начинало щипать. Он посмотрел на бледную Рэйчел и улыбнулся, чтобы поддержать. Она сухо улыбнулась в ответ, словно что-то грызло ее изнутри. Чарльз, наоборот, облюбовав мягкое кресло, расслабился и перестал вздрагивать. — Я вас слушаю, мистер Кларк, — сказала Андреа, внимательно посмотрев на Чарльза. — Мой брат… — Нет-нет, мисс Кларк, я хочу, чтобы говорил исключительно Чарльз. Сейчас все-таки он мой пациент.       Тайлер видел, как Чарльз сомкнул челюсти так сильно, что проступили желваки. Он разом ссутулился и попробовал подобрать под себя здоровую ногу. Чарльз напомнил Тайлеру побитого жизнью пса, который роется на помойке, чтобы хоть как-то выжить. Тайлер знал, что сейчас Чарльз боялся, и от этого ощущения у него щемило в груди. — Он устал, — сказал Тайлер и посмотрел на Андреа. — Мы ехали около четырех часов без остановок, чтобы успеть к назначенному времени. С постелей поднялись еще на рассвете. Не думаю, что Чарльз сможет сейчас хоть что-то сказать, учитывая его состояние.       Андреа, как и Тайлер, скользнула взглядом по телу Чарльза и задержала его на правой ноге. Очень худой и кривой, с раздутым коленом. — Застой лимфы, — сказала Андреа, указав на колено, джинсы на котором натянулись. — Нужны массажи и физическая активность, тогда оно придет в норму. Но сейчас не об этом, верно? — Она обернулась к Рэйчел. — Мой ассистент, который разговаривал с вами по телефону, мисс Кларк, рассказал мне некоторые симптомы. Повторите их, чтобы я смогла заполнить карту.       Рэйчел говорила долго. О кашле и крови, выходящей вместе с ним. О горячке и высокой температуре в некоторые дни. О бессоннице, мучавшей Чарльза каждую ночь. Об излишней худобе, которую Андреа заметила, как только увидела Чарльза. О выпадающих волосах и торчащих костях. О впалых щеках и закатившихся глазах. О фантомных болях в правой ноге и настоящих — головных или шейных. Чарльз плохо ел и каждый раз подолгу проводил в туалете, когда его тошнило от запаха или вкуса. Дремал несколько минут в кресле, а потом начинал громко кашлять и задыхаться от острых болей в груди. Будто бы изнутри ему распирало ребра, а сердце грозилось вывалиться из горла. Суставы на пальцах опухали в дождливую погоду, а в сухую и жаркую, наоборот, болели.       Андреа, закончив писать, кивнула и позвонила медсестре. — Подготовьте кабинет для флюорографии, — сказала она и, дождавшись ответа, положила трубку. Встала из-за стола и, подойдя к Чарльзу, продолжила: — Для рентгена-то ты не устал, надеюсь? — Она улыбнулась, и Чарльз, хмыкнув, качнул головой. Когда вошла медсестра, он пересел в кресло и покатил к двери. Тайлер шагнул к нему. — А ты-то куда? — спросила Андреа и снова улыбнулась. — Медбратья у нас есть, не беспокойся. Поднимут твоего паренька на раз-два. Он же худющий: кожа да кости. Откормил бы его да курить запретил, а то табаком так и несет.       Тайлер кивнул. Он молча отступил, когда Чарльз шире распахнул дверь и выкатился в коридор. Смотрел, пока Андреа не прикрыла дверь, и слушал, пока шаги в коридоре не стихли. Ждали они минут пятнадцать, но Тайлер все время косился на часы. Встал, почти подпрыгнул, когда дверь распахнулась снова и на пороге появилась Андреа с темным снимком и Чарльз с выправленной из-под джинсов рубашкой. Он был бледным, с поджатыми губами и нахмуренными бровями.       Андреа поднесла снимок к окну и сощурилась. Цыкнула и внимательно посмотрела на Тайлера. Потом перевела взгляд на испуганную Рэйчел. — У мистера Кларка — опухоль в правом легком.       Воцарилось молчание. Гнетущее. Такое, какого не бывает на похоронах или поминках. Такое, от которого начинала гудеть голова, а по спине бежали мурашки. Пот холодел на груди, а пальцы на ногах поджимались. Рэйчел громко сглотнула, и этот звук отдался набатным колоколом в ушах. — Есть шанс, что это доброкачественная опухоль? — тихо спросила она, и Тайлер подумал, что сейчас на ее глазах выступят слезы. Но Рэйчел не заплакала. Посмотрела на Андреа и продолжила: — Ну, что она как-нибудь рассосется или… — Нужно сделать анализы, — сказала Андреа, качнув головой. — Без них я не смогу поставить диагноз. Судя по симптомам, это может быть раковая опухоль. — Рэйчел побледнела. — Но я не буду пугать вас раньше времени. Через пятнадцать минут лабораторная освободится, и мистер Кларк сможет сдать кровь. Надеюсь, с этим проблем не возникнет? — Чарльз качнул головой.       Медсестра, с которой Андреа разговаривала по телефону, подошла через десять минут. Она, хлопнув дверью, покатила кресло Чарльза на второй этаж. Андреа сложила снимок в плотный бумажный конверт и передала его Рэйчел. — Результаты анализов придут через три дня, — сказала она. — Я посмотрю их, поставлю предварительный диагноз и дам направление к другому врачу. Если опухоль будет доброкачественной, то штатный хирург прооперирует Чарльза меньше, чем через неделю. Если мои подозрения подтвердятся, вашему брату, мисс Кларк, понадобится долгое и дорогое лечение. Боюсь, страховка его не покроет.       Рэйчел кивнула и опустила голову. — Сколько? — спросил Тайлер и посмотрел на Андреа. Она, посмотрев в ответ, нахмурилась. — Где-то двенадцать тысяч долларов. Может, больше.       Когда Чарльз вернулся, оба рукава рубашки были подвернуты чуть выше локтей, а кожа покраснела от пальцев медсестры. Он прижимал ватку к запястью и морщился, когда кровь никак не останавливалась. — Вены не прощупывались, — сказала медсестра. — Пришлось брать кровь с запястий. — Она посмотрела на Чарльза, хмыкнула и продолжила: — Никогда бы не подумала, что взрослые могут быть настолько проблемными. Как маленький ребенок, ей-богу. — Алана, — сказала Андреа и нахмурила широкие брови, — можешь идти, тебя ждут.       Рэйчел, несмотря на вялые протесты Чарльза, катила кресло перед собой к лифту. Подмышкой она держала снимок и папку с документами. Внутри также лежал мелко исписанный листок с рекомендациями от терапевта. Чарльза Андреа попросила выйти и, оставшись наедине, посмотрела сначала на Тайлера, потом — на Рэйчел. Говорила много и сбивчиво. За сорок минут выпила четыре стакана холодной воды. Потом заполнила какой-то бланк и передала его Рэйчел. — Не думаю, что однажды он сможет ходить так же легко, как вы, но мои советы помогут ему начать передвигаться с тростью. Даже если он будет брыкаться и царапаться, как строптивый кот, а он, уже поверьте, будет, то все равно не переставайте напирать. Когда поднимется на ноги, скажет вам спасибо, понятно?       Они кивнули.       Джимми действительно ждал их у госпиталя. За исключением синяка под глазом и порванной майки, выглядел он вполне сносно. Передал Тайлеру плотный и промасленный пакет с гамбургерами и картофелем-фри. Бесплатного соуса не было, поэтому Джимми его не взял. Они ели, сидя на парковой скамейке в тени раскидистого клена. Ветки приятно шумели и бросали на дорожку витиеватые тени. Иногда мимо них проходили медсестры и неодобрительно качали головами. Иногда рядом с Чарльзом садились взъерошенные вороны, выпрашивая кусок булки с кунжутом. Птицы каркали, и этот звук напоминал предсмертные хрипы. — Рыбак рыбака видит из далека, — сказал Джимми, когда Чарльз в очередной раз отмахнулся от назойливой птицы. Ворона села на ручку кресла и щелкнула клювом, выхватив себе кусок говяжьей котлеты. Чарльз ел плохо, поэтому завернул гамбургер в салфетку и передал его Рэйчел. — Не нравится? — спросил Тайлер, и Джимми фыркнул. Он напоминал ему няньку, носящуюся с детьми за двадцатку в неделю. Только Тайлеру никто не платил, и Джимми не понимал, почему тот приклеился к хромоногому педику крепче, чем пиявка — к склизкой рыбине. — Не люблю красное мясо, — ответил Чарльз и потер виски указательными пальцами. Голова начинала гудеть не хуже не заводящегося двигателя старого «форда». — После него каждый раз обжимаюсь с унитазом по несколько часов.       Джимми фыркнул. — Педик, что с него взять, — сказал он и получил от Тайлера увесистый подзатыльник. — Какого хрена, Тай? Разве я не прав?       Тайлер не ответил. Смотрел на Джимми исподлобья, пока он не стушевался. Потом, дожевав гамбургер, выбросил бумажку в мусорный бак и протер руки салфетками. Благо, они были бесплатными, иначе от соуса им бы пришлось оттираться травой.       Дорога была долгой. Прежде чем выехать на пустынное шоссе, ведущее в Саладо, они полтора часа провели в длинной пробке среди машин, где раскаленный и грязный воздух обжигал легкие. Солнце постепенно ушло за горизонт, когда вдали замаячил ржавый указатель на пересечении дорог. Чарльз и Рэйчел пересели в «форд», тащившийся на последнем дыхании, а Тайлер покатил прямо. — Я зайду к вам, когда припаркую машину, — сказал он Рэйчел, пристегивая Чарльза, который дремал несколько часов. — Лучше утром, — ответила она и зевнула. — Честно говоря, мы все валимся с ног, Тай. Единственное, чего я хочу, это забраться в постель и накрыться одеялом.       Тайлер усмехнулся. Он не поправил, когда Рэйчел назвала его «Тай». Счел это хорошим знаком и посмотрел на дремлющего Чарльза. Кожа разгладилась, а губы приоткрылись. Отросшие волосы спадали на лоб, и Тайлер смахнул их, мазнув пальцами по носу. Чарльз приоткрыл глаза, посмотрел на него и снова задремал. Не отвернулся и не поморщился, и это Тайлер тоже счел хорошим знаком. Он проводил «форд» взглядом. Потом забрался в «бьюик» и покатил в Саладо, на ходу придумывая историю для любопытного Ричи.