***
Судя по тому, в каком ужасе была Минерва, мальчишка, недавно пробравшийся сюда, всё же сумел разбить остальные печати и привёл помощь. По крайней мере, Андеру хотелось в это верить. Сам он не справлялся. Маг, наложивший сотни печатей и начертивший тысячи сигилов, был намного сильнее него, да и Минерва неустанно испытывала его хаосом, лишая сил. Раньше этим занимался Махатс, и с ним Андер ни на мгновение не мог закрыть глаз, постоянно был на чеку и крупицы магии, ещё подчинявшиеся ему, направлял на усмирение боли. Но пару месяцев назад Махатс куда-то исчез, и его сменила Минерва. Сильная, решительная и жестокая, но быстро выходящая из себя и глупая. Андер понял, что Минерва вновь сглупила, когда она предстала перед ним: раны по всему телу, глубокие царапины на лице, кровоточащий укус на шее. Минерва с кем-то столкнулась, и Андер отдал бы что угодно, чтобы взглянуть в глаза тому, кто едва не убил её. — В чём дело? — пробормотал Андер, вскинув голову. — С кем подралась? Минерва бросила на него свирепый взгляд и подняла руку, отпуская хаос. Андер даже не поморщился, когда цепи, обвивавшие руки, сжались чуть сильнее. Боль стала до того привычной, что он больше не обращал на неё внимания, да и Минерва не была столь изобретательна, в отличие от Махатса. Хаос раскрыл все стороны его блестящего ума, но с Минервой того же не произошло. Андер знал: она — неудачный экземпляр, который продержался так долго исключительно из-за поддержки более сильного хаоса. Но какому тёмному созданию этот хаос принадлежал, он не знал. Андер ничего о мире, существовавшем за стенами этой тюрьмы, не знал. — Пахнет не просто кровью, — продолжил он, видя, как с каждым его словом Минерва раздражается всё сильнее и сильнее. — Пахнет смертью. — Заткнись! — разъярённо бросила она. — В последнее время ты так редко ко мне заходишь, — невозмутимо продолжил Андер, — я заскучал. Что будет на этот раз? Попытаешься меня вскрыть? Залезешь в голову? Может, призовёшь больше хаоса, чтобы окончательно лишить меня чар? Ну же, Минерва. Не стесняйся. Или ты куда-то торопишься? Андер точно знал, что угадал. Если бы Минерве нужна была информация, она бы уже начала проникать в его сознание, не позволив даже рта открыть. Нет, дело было в чём-то другом. Минерва редко говорила с ним из-за ерунды и никогда не позволяла себе появляться в таком виде. Она гордилась тем, что переродилась в тёмное создание и овладела хаосом, и не забывала демонстрировать своё превосходство над Андером, всё ещё сопротивлявшегося попыткам обратить его. Минерва любила напоминать, что он — пленник, которого никто никогда не найдёт. Но судя по ярости, отражавшейся на её лице, её уверенность в этом пошатнулась. Несколько месяцев назад его в течение неизвестного времени держали в состоянии сна с помощью хаоса. Проснувшись, Андер оказался в той же самой тюрьме, в который был заперт столько лет, но изменился сам воздух: он был полон чужого хаоса, магии и чар, которые были ему недоступны. Его точно переместили в другое место, создав иллюзию знакомой ему тюрьмы, и это означало, что кто-то напал на его след. А совсем недавно он видел мальчишку, разбившего первую печать. Не из-за этого ли Минерва была в таком ужасе? — Снова усыпишь меня? — спросил Андер, когда Минерва, тихо рыкнув на него, притянула к себе ещё больше хаоса. — Куда мы отправимся на этот раз? Минерва начала бормотать что-то, двигая пальцами. Андер напрягся, не представляя, чего ему ожидать. Она откроет портал? И впрямь вновь усыпит его? Прикончит? Тёмные создания столько лет пытались вытащить из него все тайны Йоннет, но так и не преуспели: может, наконец, решили сдаться? Несмотря на все клятвы, Андер предпочёл бы смерть. Звери Мерулы уже давно караулили его у кромки леса мёртвых, и, он в этом не сомневался, Каталина с Матео ждали его. Всё, чего Андер хотел, — это встретиться со своей семьёй. — Ну же, Минерва, — произнёс он, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. — Для чего тебе столько хаоса? Минерва не ответила. Андер только сильнее напрягся. Цепи из чистого хаоса, множество барьеров и печатей никогда не позволяли ему свободно пользоваться магией или хотя бы чарами: они безжалостно подавляли любую его попытку узнать, что происходит за пределами тюрьмы. В своих экспериментах Махатс сильно ограничивал его магию, разрывал её на кусочки, будто та была лишь листом бумаги. Минерва не отличалась подобной изобретательностью. Но даже месяцев, в течение которых Андер постепенно восстанавливался после издевательств Махатса, не хватило, чтобы собрать достаточно сил и противостоять Минерве. Андер был очень слаб, но всё ещё жив. И он хотел знать, почему. — Минерва, — повторил он, слегка подавшись вперёд. — Я же чую, пахнет смертью. Неужели ты даже не дашь мне сказать последнее слово? Не исполнишь моё последнее желание? Я, может быть, хотел раскрыть тебе несколько тайн. Продолжая бормотать, Минерва подошла ближе. Андер отклонился назад, но хаос толкнул его обратно. Цепи лишь сильнее сжали руки. Андер стиснул зубы, чувствуя, как рвётся кожа. Минерва коснулась пальцами его лба, задев линию шрамов. Андер судорожно выдохнул, когда хаос хлынул по его венам. Вокруг была только тьма. Не та, которую создаёт хаос, и не та, которая приходит ночью. Это в один миг погасшие звёзды, чёрное, ревущее пламя, плавящее кожу и кости; это пыль, оставшаяся от миров, которые поглотил Дигнос, и пепел, в который обратится Второй мир, ведь тёмные создания уже заполонили его. Эта тьма — бесконечный цикл рождения, жизни и смерти миллиардов существ, сгораемых от столкновения магии и хаоса, миллиарды сломанных судеб и миллиарды цепей, пронизывающих все миры. Все. Миры. Минерва отняла руку и сделала шаг назад. Андер затрясся всем телом, ощущая дикий, животный страх. Он не боялся плена, войны или того, что ему всю жизнь придётся лгать любимым. Но того, что он почувствовал из-за Минервы, он боялся. По-настоящему, впервые за свою долгую жизнь. Она намеревалась поглотить его душу и разум. Не уничтожить их, а сделать частью себя — ведь теперь, столько лет спустя, Андер ослаб достаточно, чтобы это стало возможным. Он чувствовал это в хаосе и тьме, которые окружали его; видел в бесконечном цикле рождения, жизни и смерти; знал, ведь это ощущение приходило лишь с тёмными созданиями. Минерва до сих пор не убивала его лишь потому, что не могла рисковать потерять знания, которыми он обладал. Но это не объясняло, почему она была в таком ужасном состоянии. Тяжело дыша, Андер поднял голову и посмотрел на женщину. Её лицо было абсолютно пустым, даже глаза казались мёртвыми. Хаос летал вокруг, касался её рук и лица, играл с волосами. Хаос был чем-то встревожен. — Минерва, — прохрипел Андер, и всего на мгновение, но ему показалось, будто она услышала его и даже ответит. Поэтому он повторил: — Минерва. Но она молчала. Всё с тем же пустым лицом вновь протянула руку, от которой Андер не сумел увернуться. Воздух наполнился скрежетанием костей, далёкими криками и рёвом пламени. Миры умирали один за другим. Магия наполняла тела и кровь, а секунды спустя уходила, оставляя после себя лишь пустоту. Хаос клубился вокруг, проникал во все щели. Цепи затягивались всё сильнее, и золотой ихор мерно стекал вниз, сочась из пробитых рук и ног. Миры умирали один за другим, а боги — следом за ними. Всё было беспорядочным, безумным, непредсказуемым. Кровь смешивалась, — алая, синяя, чёрная, золотая, — наполняя реки и пустые пространства, окружившие огромные мёртвые города. Стены возводились и рушились по мановению невидимой руки, оставлявшей чёрные отпечатки пальцев и запах дыма. Всё умирало из-за хаоса и возрождалось из-за магии. Всё умирало из-за магии и возрождалось из-за хаоса. Анка была права. Они — лишь дети магии и хаоса. Их судьбы — это результат божественной игры, замысла, которого им не понять. Лишь когда Минерва отняла руку, Андер понял, что крик, который он всё это время слышал, был его собственным. Цепи вдавливались в тело, разрывая кожу и старые шрамы, давя на мышцы и кости. Лоб, к которому Минерва прикладывала руку, горел, будто на него поставили клеймо. По щекам текли слёзы. Мысли путались. Андер не понимал: запах дыма ему померещился? Крики, слышимые в рёве пламени, были плодом его воображения? Он действительно лишь один из многих — из тех, кто был ребёнком магии и хаоса?.. Где скрыта правда? Всё, чего Андер хотел, так это спокойно жить со своей семьёй. Да, он принял часть Силы и поклялся скрывать тайны Йоннет. Но он мог защитить своих любимых. Он мог спрятать их. Всё, чего он хотел, так это немного спокойствия и счастья для них. Это и впрямь было с ним?.. Кто такой Андер на самом деле? Несколько теней подползло к нему. Краем глаза Андер заметил небольшую змею, которая замерла, так и не приблизившись к нему вплотную. Остальные тени оплетали его ноги, руки и тело, медленно заползали сквозь раны под кожу, сдавливали шею. Но змея не двигалась, будто хотела внимательно изучить его. Андер ничего не понимал. Минерва, тряхнув головой, сделала шаг к нему. Её пальцы почти коснулись лба Андера, когда послышался топот множества ног, крики и лязг металла. На Андера хлынула кровь — из пробитой груди Минервы. Тени мгновенно взвились, зашипели и зарычали, превращаясь в чудовищ. Вспышки неяркого света и огня появлялись то тут, то там, но Андер видел только меч, торчащий из груди Минервы. Перед глазами всё расплывалось: он даже не увидел, кто или что оттащил Минерву назад. Тело, ещё недавно изнывавшее от боли и чувствовавшее на себе гнев тёмных созданий, — или это не ему пробили руки и ноги, повесив на стену, как какой-то трофей?.. — вдруг вообще перестало чувствовать. Оно не среагировало даже на магию, когда та засияла вокруг него. Звуки битвы отошли на второй план. Свет, разрезавший тьму, вспыхивал и гас. Отовсюду лилась кровь. Звон, стоящий в ушах Андера, и образы, проносившиеся перед его глазами, никак не желали исчезать. Миры умирали один за другим, а он был здесь, в этой тюрьме, за тысячью печатями, которые кто-то разбил, и видел, как Алеандро вновь разил своих врагов. Серебро в волосах, зелень в глазах — да, это точно был он. Бог, вместе с Айриноул породивший эльфов, гордый воин с посеребрённым копьём. Вот только Андер не видел этого копья сейчас.***
— Ваше Величество, — несмело начал Беро, сложив ладони перед собой, — я думаю, что… — Закрой рот! — рявкнула Ариадна, метнув на него дикий взгляд. — Пошёл вон! Убирайся и займись делом! Беро без лишних пререканий поклонился и, так и не подняв головы, вышел из маленькой гостиной. В самый последний момент Данталиону показалось, будто маг бросил на него сочувствующий взгляд. Хотя, может быть, это было не сочувствие, а осуждение. Данталион никогда не умел угадывать эмоции Беро, да и было совсем не до них. — А ты что мнёшься?! — Ариадна обернулась к Сионию, который, кажется, старательно делал вид, что крики королевы — это вполне нормальное явление. — Отдельное приглашение нужно? — Ваше Величество… — начал было Сионий, но Ариадна, вскинув руку, заставила его замолчать. Данталион впервые видел, чтобы королева была так зла. Её чары пропитывали воздух до того сильно, что становилось трудно дышать. Где-то мерцали искажения, вызванные чрезмерным использованием магией Сионием, Беро и магами-целителями, теперь подчёркиваемые чарами Ариадны. Данталион понятия не имел, почему она была настолько разгневанной. На изучение туннелей они потратили от силы пару часов, и за это время, кажется, ничего сверхъестественного не случилось. Ничего, кроме Минервы, которая едва не убила Шераю. Так как именно она была единственным целителем в особняке Гилберта, Сионий и Беро доставили их к феям, где Шерае тут же оказали помощь, окружили чарами и магией, которые спасли ей жизнь. Но королева была зла вовсе не потому, что из-за простого мага многие феи переполошились и были вынуждены в срочном порядке помогать целителям. Ариадна, вообще-то, поступила так, как и должен поступать лидер коалиции, и лишний раз доказала, что именно за ней закреплено главенство. Но с чего она так злилась?.. Всё, вообще-то, обошлось. Да, Шерая едва не умерла, но не умерла же. Тень Эйкена и магия Сиония привели Данталиона к ней очень даже вовремя. Сам Сионий позаботился о Шерае сразу же, как она вытащила их из туннелей, а Беро организовал лечение у фей. Магия медленно, но верно восполнялась, и больше жизни Шераи ничего не угрожало. Ни Ариадне, ни Данталиону не было смысла и дальше торчать в этой гостиной, соединённой со спальней, где феи и расположили Шераю. Но королева, как и всегда, имела свои планы, которыми ни с кем не делилась. Она, должно быть, даже не помнила, что не может силой удерживать Данталиона во дворце, не может приказать ему остаться или убраться восвояси. Но она смотрела на него так, будто действительно имела власть над ним. Будто она — единственная из коалиции, кто ещё сохранил разум. Хотя, может, так оно и было. — Вы все просто идиоты… — прошипела королева, приложив пальцы к виску. — Если бы могла, задушила бы вас собственными руками! Данталион ей не ответил. Ариадна могла злиться, сколько угодно, но в её злости не было смысла. Это не она была в туннелях. Не она видела то, что столько лет отравляло душу и разум. Данталион ущипнул себя за переносицу. Он так и не сумел вытравить воспоминания, разрывавшие его сердце. Демонам хватило лишь нескольких секунд, чтобы убедить его в том, что он так рьяно отрицал. Тереза и Беатрис знали, что это был он. Они умерли, зная, что виноват Данте, и Данталион ничего не мог с этим поделать. Он так отчаянно хотел, чтобы это было ложью. — Приведите ко мне мальчишку! — вдруг выкрикнула королева, неизвестно для чего топнув ногой. Двери тут же раскрылись, но в помещение вбежал не Эйкен, ждавший выговора под наблюдением двух рыцарей, а Беро в сопровождении Айше, с ног до головы испачканной в крови. Быстрее, чем он успел что-либо осознать, Данталион поднялся с дивана и приготовился к атаке. — В-ваше Величество, — запнувшись, начал Беро, — госпожа Айше прибыла с посланием от короля Джулиана. Из-за спины Беро выглянул стоящий в дверях Эйкен. Данталион был уверен, что мальчишка сбежит, — ведь Шерая, которая должна была позаботиться о нём, временно выбыла из строя, — но он даже не возразил, когда Беро и Сионий сказали, что ему лучше отправиться к феям, а не вернуться в особняк. Он и теперь не предпринимал попыток сбежать. Стоял на месте, смотря на них из-под упавших на глаза тёмных волос, и почёсывал маленькую Змею, лежащую у него на руках. — Ваше Величество, — поклонившись, начала Айше после того, как королева взмахнула рукой, позволяя ей говорить. — Мы выследили место, где скрывались демоны, взявшие госпожу Сибил под контроль. — И? — требовательно выдала королева. — Мы застали их врасплох, Ваше Величество. Минерва, напавшая на госпожу Мур, мертва. Наш король лично обезглавил её и сжёг её тело. Вплоть до этого момента Данталион и не представлял, насколько сильно он был напряжён. От слов Айше всё его тело будто расслабилось, с губ сорвался совсем тихий облегчённый вздох. Данталион не понимал, что с ним. Переживать за Шераю бессмысленно, как и сокрушаться из-за того, что Минерва оставила ему парочку ран. И всё же… — Мы спасли пленника, — несмело продолжила Айше, смотря себе под ноги. — Мы не знаем, кто он. Наш король обращается к вам за помощью и просит, чтобы ваши чары помогли. Ариадна кивнула, но будто машинально, совсем не вникнув в услышанное. Эйкен, всё ещё стоящий в дверях, крепче обнял Змею, и та, как кошка, прильнула к нему. — Это Андер, Ваше Величество, — едва слышно произнёс Эйкен. Все разом обернулись к нему, но он, ничуть не смутившись, добавил: — Когда моя тень нашла госпожу Мур и привела к ней господина Данталиона, я отправил Змею следить за… За Минервой, Ваше Величество. Я нашёл их укрытие и привёл туда короля Джулиана с его охотникам. Данталион против воли усмехнулся. Мальчишка-то, оказывается, был смекалистым и вовремя подсуетился, чтобы не только поймать Минерву, но и доказать, на чьей он стороне. На слабый след Минервы маги напали сразу же, как Шерая вывела их из туннелей, и король Джулиан лично возглавлял своих охотников. Однако если бы не Эйкен, неизвестно, сумел бы хоть кто-то отыскать укрытие тёмных созданий. Это было так просто и логично: использовать хаос, чтобы отыскать ещё больше хаоса. Но если Шерая и Марселин узнают, какому риску себя подвергал Эйкен, их обоих хватит удар. — Разве ты не должен был следовать приказам госпожи Мур, мой мальчик? — обманчиво сладким голосом уточнила королева. — Она доверилась тебе, попросила о помощи, а ты её предал. Разве ты должен был отправлять тень вслед за Минервой, которая, позволь тебе напомнить, едва не убила одного из наших сильнейших магов? — Я… — растерянно начал Эйкен, но Данталион, чертыхнувшись, тут же прервал его: — Я ему приказал. Эйкен испуганно уставился на него. Змея, ютившаяся на его руках, вдруг повернула голову в их сторону. — Когда его тварина привела меня к Шерае, я приказал, чтобы он отыскал следы Минервы. Разве не в этом был смысл, а? Найти Минерву. Узнать, кто ещё стоит за порабощением и убийством Сибил. В конце концов, спасти какого-то там Андера, как завещали нам наши славные сальваторы. Ариадна разъярённо сверкнула глазами, посмотрев на него, но Данталион не был напуган, нет. Весь его страх остался в Неаполе, в простой маленькой квартирке, где им едва хватало места, которую хаос Минервы воссоздал в мельчайших подробностях. Брызги крови, истерзанное тело Беатрис, крики Терезы и её ужас — всё было точно таким, каким помнил Данталион. — Это правда? — властно спросила Ариадна, обратившись к Эйкену. Тот быстро закивал. «И впрямь смышлёный», — подумал Данталион. Выждав мгновение, королева, презрительно фыркнув, махнула Беро рукой и скомандовала: — Верни мальчишку домой. — Как прикажете, Ваше Величество. — А как же госпожа Мур? — робко поинтересовался Эйкен, ещё крепче прижав к себе тень. — Пусть пока побудет под нашим присмотром, — тихо ответил Беро, положив ладони ему на плечи. — Господин Сионий пообещал остаться в особняке, и с ним вам ничего не угрожает. Как только госпожа Мур проснётся, она, я уверен, захочет вернуться. Но пока ей лучше побыть у нас. Он продолжал убеждать Эйкена, уводя его как можно дальше от королевы, Данталиона и Айше, всё ещё смотрящей себе под ноги. — Если твой король желает моей помощи, — сказала Ариадна, и Айше, вздрогнув, обратилась во слух, — пусть сам явится ко мне. Я не намерена бежать к нему по первому же зову. Свободна. Поклонившись, Айше вышла, и двое рыцарей, до этого следивших за Эйкеном, тихо закрыли двери. — А я что, реально дождусь особого приглашения? — фыркнув, уточнил Данталион. Не то чтобы у него были силы на глупые шутки или споры. В чужих словах и шагах он слышал крики Терезы, звук, с которым нежная шея Беатрис ломалась, и рычание, вырывавшееся из груди. Но то был Данте, и королеве плевать на него. Она — лидер коалиции, такая же, как и Данталион, и они должны были решать проблемы, свалившиеся на их головы. Даже если король Джулиан действительно убил Минерву и спас Андера, — в чём Данталион, честно говоря, сомневался, — они всё ещё не знали, где прячутся предатели. — Завтра состоятся похороны, — вдруг сказала королева. Тихо, безжизненно, будто и не она всего минуту назад была готова растерзать каждого, кто просто смотрит на неё. — Меня, если честно, не волнует, сколько эльфов погибло сегодня. Пусть с этим разбирается их король. — А я и не об эльфах. Данталион насторожился. — Знаешь, мы едва не лишились ценных ресурсов. Шерая. Йозеф. Сионий. Сам Джулиан, в конце концов. Даже этот мальчишка с тенями. Демоны дышат нам в затылок, убивают нас, точно насекомых, а мы ничего не можем с этим поделать. Сальваторы исчезли. Демоны лезут из всех брешей. Кто-то зовёт их, я знаю, но для чего? Кто командует ими? — Понятия не имею, — нетерпеливо выпалил Данталион, опустив плечи. — Ты долго будешь терроризировать меня своей тупой философией? Я, если ты не забыла, тоже чуток ответственный. У меня есть дела. — Твоё дело заключалось в том, чтобы никто не пострадал, — резко ответила Ариадна. — Шерая едва не погибла, а Джулиана никто не сумел остановить. Ты отправил ребёнка в логово к демонам! — Во-первых, ему тринадцать, он ни хрена не ребёнок! Во-вторых, я отправил его тень, а не его самого. — Это не отменяет того факта, что ты пренебрёг своими обязанностями! Мы ведём коалицию, Данталион! — неожиданно громко и властно продолжила королева, приблизившись к нему. — И если это будет продолжаться, мы приведём её к войне. Не к столкновениям, преследованиям или охоте. К настоящей войне. Если мы не справимся, этот мир падёт, как и все остальные, и ничего не останется. На последних словах её голос понизился до шёпота, а по щекам полились слёзы. Данталион окончательно растерялся. Королева фей не плачет. Она использует чары Сердца и меч, чтобы уничтожить любого, кто посягнёт на жизни или гордость её подданных. Не зря говорят, что феи куда опаснее эльфов и что оружие, которое они создают, намного сильнее. Но королева фей плакала, и Данталион не понимал, из-за чего. Его сердце всё ещё билось в горле, где застряли крики и слова, которые он не мог произнести из-за хаоса Махатса и Кемены. Воспоминания всплывали одно за другом, не оставляя ему ни секунды на передышку. Пугающее прошлое кусало за пятки, кровавое настоящее смотрело в глаза, а тёмное будущее, окрашенное только хаосом, дышало в затылок. — Это была Камилла, — выдохнула Ариадна, смотря ему в глаза. Данталион замер. — Что? — Фея, чьи видения становились лишь сильнее. Это была Камилла, — шёпотом повторила Ариадна, её тело начала бить мелкая дрожь. — Я увидела это в её душе. Хаос сломил её, запер внутри, и я видела, как она кричала. Она была рядом, а я не смогла этого понять… Она убила себя сегодня. Перерезала себе горло, перед этим сказав, что видит, как сальваторы сражаются друг с другом. Она… Голос королевы сорвался, и она, прижала ладонь ко рту, подавив всхлип. Данталион понятия не имел, что ему делать. Утешать королеву — не его задача. Он помог только один раз, и то потому, что больше никто не мог. Они, кажется, даже друзьями не считались. Всего лишь сигридцы, которые пытаются выжить. Кое-как выровняв дыхание, королева посмотрела на него, — будто этой мучительной минуты не было, будто Данталион лихорадочно не думал о том, следует ли ему сделать хоть что-то, — и прошептала: — Моя милая Камилла… Моя милая Камилла видела, как Третий убивает Первую. Сказала, что золото обагрится кровью, и убила себя, сдавшись под натиском хаоса. Всё это время моя Камилла была во власти демонов, а я… Не выдержав, королева упала на колени и, вцепившись в ткань платья на груди, громко, отчаянно закричала.