Четыре всадника Темного Лорда

— Ты как-то рано вернулся, — мягко улыбнулась Гермиона, заметив возящегося в коридоре Нотта. — Тебе не понравилось с котиками Амбридж? — Я не фанат ветеринарных клиник, — усмехнулся Теодор. — Меня тянет чихать и неоправданно громко мяукать. — Как мило, — пытаясь сдержать смех, проговорила она. — А ты на меня больше не обижаешься? Он замер. Казалось, словно Нотт вообще плохо понимает, о чём говорит Гермиона. На его лице мелькала какая-то странная паника, сменяющаяся отрешенностью. Его потерянность казалась странной: это было похоже на ребёнка, который нашкодил в разных местах и не понял, какой именно косяк всплыл. — Нет, конечно нет, — спешно отвернувшись в поиске зажигалки, он попытался обойти её, но Грейнджер скользнула ладонью по его плечу, и Теодор вздрогнул, остановившись. — Мне кажется, ты слишком волнуешься для того, кто чуть больше суток назад… Договорить она не успела. Сильные мужские пальцы по-хозяйски обосновались на её талии, придвигая ближе. Уже знакомый яркий проблеск мелькнул в его глазах, а лицо озарилось наглой игривой гримасой. — …заставлял тебя задыхаться от оргазма? — договорил Теодор, приподнимая уголки губ, наклоняясь к ней ближе. — А ты слишком брызжешь энергией, и это значит, что сегодня, — он склонился над самым ухом, переходя на шёпот, — я могу посчитать до четырёх. Мурашки поползли по телу от перемен, произошедших в его поведении за мгновение. Словно какой-то тумблер в его голове щелкал, переключая состояния со смущённо-осторожного на решительно-наглое. Воспоминания бурным потоком разлились перед глазами, заставляя ноги подкоситься. Нотт сжал ладонь сильнее, выгибая бровь так, будто знал, какие именно мысли всплыли в её голове. — У хороших девочек тоже могут быть плохие желания, — Теодор окинул её взглядом сверху вниз, хмыкнул и просто закинул на плечо. — Поставь меня на место! — возмутилась Грейнджер, напрасно пытаясь сохранить равновесие. Он будто её не слышал и спокойно направился в спальню. Пока Гермиона трепыхалась, упираясь в его спину ладонями, и злостно пищала, Нотт спокойно поднялся по лестнице и открыл дверь в спальню так, будто на его плече и не было лишних пятидесяти килограмм. Он небрежно посадил Гермиону в кресло и навис над ней, опираясь руками на спинку кресла. Растрёпанные волосы хаотично разбросало по её лицу. В попытке расправить их Грейнджер потеряла примерно семь секунд, за которые ощутила, как мужское колено слегка раздвинуло её ноги в стороны, опершись на сиденье. — Да что ты творишь? — хмыкнула она, наконец-то убрав непослушные локоны с лица. Перед глазами возникла хищная надменная улыбка. Теодор приподнял её голову вверх за подбородок, чтобы уже спустя мгновение властно и жадно прильнуть к её губам. Откровенное дикое желание вылилось на Грейнджер в этом поцелуе. Разум, требующий хоть каких-то объяснений, начал сдаваться без попыток сопротивления. Стало жарко, очень жарко. Его свободная рука сжала шею, затем опустилась ниже, натыкаясь на футболку. — Хочу чувствовать твой вкус… — тяжело выдыхая ей прямо в губы, проговорил Нотт, — полностью, на каждом участке тела. Смысл сказанного совершенно не хотел укладываться в голове, а когда его пальцы подцепили ткань и потянули вверх, она совершенно запуталась в своих мыслях. Всё происходило слишком быстро. Его поведение поменялось так же резко, как и пару ночей назад: желание и напор, сметающие всё на своём пути не оставляли никакого шанса оставаться спокойной. Он соскользнул на пол, устраиваясь между её разведённых коленей, пока его губы уже вовсю хозяйничали на её груди. Казалось, от собственного нетерпения Нотт сам не может остановиться, влажные частые поцелуи оставляли за собой небольшие багровые отметины, а руки с силой обвили талию, не позволяя отстраниться от ласковых истязаний. Пальцы сами собой скользнули по его плечам, а тело выгнулось навстречу. С губ сорвался первый стон. Его правая ладонь скользнула к шортам, оглаживая внутреннюю часть бёдер. Грейнджер вздрогнула, когда ощутила, как пальцы потирают клитор сквозь ткань. Мозг перестал справляться с наплывом эмоций. Она прикусила губу, пытаясь унять подступившее возбуждение, но вскрикнула, когда Теодор сжал зубами сосок. — Не вздумай сдерживаться, — поднимая на неё взгляд, хрипло проговорил он, заводя палец под ткань белья, отчего Гермиона лишь зажмурилась. — Я хочу слышать тебя. Подушечка пальца мягко коснулась слегка влажных половых губ. Бёдра задрожали. Гермиона сжала зубы и отодвинула его от себя, чувствуя, как истома, скопившаяся в теле, принуждает каждую клетку стонать от негодования. — Тео, это не нормально, — она натянула футболку ниже, пытаясь прикрыться, но свести ноги вместе ей по-прежнему мешал Нотт. — Ты то шарахаешься от меня, то стягиваешь бельё без предупреждения, — она растерянно на него посмотрела, ощущая, как по организму всё ещё скачет не стихающее желание. — Чего ты добиваешься таким поведением? Неужели ты ждёшь, что я одобрю такие скачки твоего настроения? — Я похож на человека, которому нужно одобрение? — с явным неудовольствием отстраняясь, он опёрся руками о край кресла, приподнимаясь, чтобы быть с ней на одном уровне. — Жалость? Может, любовь? Сердце Гермионы почти остановилось после его слов. Он лишь ухмыльнулся, наклоняясь ближе, настолько, что она могла разглядеть языки зелёного пламени, пляшущего в его глазах. — Мне нужно от тебя намного больше, — его голос звучал томно и тяжело, а улыбка стала шире. — Я хочу взаимного и абсолютного обладания, принятия в чистом виде, без намёка на сомнение, — Теодор судорожно втянул воздух рядом с её шеей. — Я хочу понимать каждую мысль в этой чудесной голове, каждую эмоцию, исходящую от тебя, хочу чувствовать твоё волнение. И я готов провести на коленях у твоих ног всю оставшуюся жизнь, если ты попросишь. — Но в прошлый раз я ведь… — Не могу и не хочу — это очень разные процессы, — зависая около её лица, с придыханием произнёс Нотт. — Ты не сказала, что не хочешь. — А если скажу сейчас? — выпалила Грейнджер, окончательно растерявшись. — Скажи, — даже не задумываясь, ответил он. — Я не сделаю ничего, если ты не пожелаешь. Его дыхание жгло кожу, пальцы правой руки, еле соприкасаясь, проскользнули от колена к бедру, воспламеняя под собой плоть. Возбуждение тяжёлым грузом давило на мысли, протягиваясь через всё тело. — Попроси меня остановиться… — сердце отбивало ритм его дыхания. — Тебе нужно всего лишь сказать. Каждое его слово заставляло тело напрягаться лишь сильнее. Покалывание внизу живота стали невыносимыми. Грейнджер чувствовала, что ещё немного, и она начнёт хныкать от невыносимого желания, облизывающего кости. Внутри каждой клетки распустилась потребность в продолжении, каждый нейрон содрогался в предвкушении, каждое волокно её мышц беззвучно требовало ещё. — Если ты захочешь, мы можем прямо сейчас вернуться вниз, я сварю кофе, и мы будем мило беседовать, — продолжил Теодор, еле касаясь губами кожи около ключиц, — потом отправимся на ночную прогулку, где будем мило держаться за руки, — его эрекция уперлась во внутреннюю часть бедра, — или я всё-таки сниму с тебя это чёртово бельё и буду вылизывать до исступления. Она не ответила, лишь притянула его к себе ближе за ткань рубашки. Выбор был очевиден. Изнывающее под одеждой тело просто кричало, требуя его касания, его губы и его затягивающее, словно омут, желание. Он с особым удовольствием стянул её футболку, проводя руками вдоль обнажённого силуэта, и чередой жадных упоительных поцелуев опустился до ткани шорт. Внутри всё сжалось от разросшегося предвкушения. Но когда Теодор говорил про исступление, то явно не шутил. Стянув последний элемент одежды, он словно растерял свою нетерпеливость. Его язык лишь один раз прошёлся от входа во влагалище до клитора, а затем переместился на большие половые губы. Медленно и методично он вбирал в себя каждый дюйм кожи, нежно сжимая её. Нотт наслаждался процессом, без тени смущения наблюдая за её лицом. Кончик языка блуждал по лону: между малыми половыми губами, очерчивая круги, возвращаясь к большим, слегка надавливая на вход и возвращаясь обратно. В голове все мысли расплылись от столь желанных ощущений. Его терпеливые и волнующие движения подводили прямо к краю, но не давали сорваться. Теодор тщательно собирал языком скопившуюся на коже смазку, каждый раз обходя набухший клитор. Стало так невыносимо, что самой захотелось коснуться. Даже лёгкого трения было бы достаточно, чтобы кончить. — Нет-нет-нет, — убирая её пальцы от бёдер, Нотт поднял глаза вверх. — Я хочу чувствовать твой трепет на языке, как можно дольше. Грейнджер отчаянно замотала головой и захныкала, вновь ощущая лёгкое давление языка на промежность, и нетерпеливо двинула бёдрами навстречу. Теодор слегка отстранился, не позволяя получить желаемое, огладил пальцами её ноги, разводя их ещё шире. Ответом ему послужил отчаянный тяжёлый стон, извивающееся тело под пальцами и тяжёлое дыхание. Гермиона вновь скользнула пальцами по коже, но в этот раз не встретила сопротивления. — Раз тебе так хочется мне помочь, — он хищно улыбнулся, прокладывая дорожку влажных поцелуев по животу к груди, — я не против. Даже уловив какое-то коварство в его тоне, Грейнджер просто больше не могла это терпеть. Он слишком долго мучил её ожиданием, не давая разрядки. Привычным движением подушечки пальцев коснулись клитора, принося с собой освобождение телу. Она закрыла глаза и прогнулась вперёд, чувствуя, как Нотт втянул в рот сосок. Но забвение пропало слишком быстро, как только её кисть накрыла мужская ладонь. Гермиона прерывисто вздохнула, когда он надавил на её средний палец, протолкнув его внутрь и распахнула глаза. — Раз был, но, милая, ты ведь не думала, что всё так просто? — его наглая ухмылка заставила дрожь пронестись по организму, а на лице вновь проступил румянец. — Так покажи мне, как ты любишь. Губы слегка дрогнули, и Грейнджер почувствовала, как внутренние стенки сжались от его слов. Это было слишком откровенно. Он немного отодвинулся, заглядывая ей в глаза, и давление на её руке усилилось. Палец продвинулся глубже, заставляя ноги затрястись. Поступательные движения были медленными и не особо аккуратными, Грейнджер всё ещё смущалась от подобных ласк. «Мерлин, да что он делает?» — после этой мысли она задохнулась от ощущения уверенного и более властного проникновения. — Вот так лучше… — наблюдая за тем, как у неё сперло дыхание, томно протянул Теодор, скользя внутри влагалища её и своими средними пальцами. — Ты ведь тоже чувствуешь, как там горячо и влажно? «Ааа! Замолчи!» — лишь пронеслось в голове, когда стенки внутри сильнее сжались от его слов, а Нотт прикусил губу, расположив руку так, чтобы было удобно управлять движениями её пальцев. Проникнув достаточно глубоко, он надавил кончиком пальца так, что Грейнджер ощутила пульсацию на верхней стенке и громко застонала от расползающихся под кожей тяжёлых волн блаженства. Теодор смотрел неотрывно, периодически перехватывая её стоны своими губами. Он наблюдал, ни капли не скрывая, насколько сильно ему нравится её реакция. Его зрачки завороженно блуждали по её лицу, замирая каждый раз, когда она начинала судорожно хватать ртом недостающий кислород. Скорость проникновения нарастала, усиливая трепет внутри. Смазки стало настолько много, что почти вся ладонь была в ней, и пара струек стекала по бёдрам на ткань кресла. По венам с дикой скоростью разносилось опьяняющее чувство наполненности. Гермиона впилась пальцами в плечо Нотта, громко вскрикнув, когда мышцы влагалища сжались так сильно, словно пытались вытолкнуть пальцы. Жесткие спазмы охватили всю плоть, сердце почти остановилось. А Теодор нет. Несмотря на заволакивающий сознание оргазм, Грейнджер чувствовала, как поступательные движения продолжаются, увеличивая колебания внутри будто тысячекратно. В глазах потемнело. Позвоночник неестественно сильно выгнулся, и в голове что-то словно разорвалось, рассыпав сознание на мелкие осколки. Тяжесть внизу живота пропала, оставляя за собой сметающий всё экстаз. Гермиона медленно приходила в себя, не чувствуя никакой усталости. — Два, — глубоко вдохнув, с мягкой улыбкой произнёс Нотт, аккуратно высвобождая её руку. — Я хочу ещё, — распахнув глаза, Грейнджер уставилась на него в упор, прикусив губу. — Какая хорошая девочка, — наконец-то стянув с себя рубашку, промурлыкал Теодор и чуть не потерял равновесие, когда Гермиона сомкнула ноги за его спиной, вынуждая податься вперёд. — Мадам, вы излишне нетерпеливы. Она провела кончиками пальцев по его торсу, опускаясь до ремня. Нотт рвано выдохнул и содрогнулся всем телом. — Ты ведь сам просил, — прошептала Грейнджер ему прямо в губы, расправившись с пряжкой, — чтобы я говорила, чего хочу, — она поймала его взгляд на своих пальцах и расстегнула молнию. — Я хочу почувствовать, — его зрачки вернулись к её лицу, — как ты кончаешь. И как только Гермиона вновь коснулась его кожи, отодвигая резинку боксеров, Теодор гортанно рыкнул, убирая её руки за спину. Уже знакомая невербальная магия оплела запястья, вызывая негодование. Его губы нашли её, обретая такое же нетерпение, как и при самом первом поцелуе. Его движения стали отрывочными. Безумная жажда просматривалась в каждом его действии. Податливое девичье тело без какого либо сопротивления приняло грубые ласки. Скользнув одной рукой Грейнджер за спину, другой он спустил уже расстёгнутые брюки вместе с бельём. Грейнджер провела языком вдоль его плеча, нежно припадая губами к коже. Теодор простонал. Впервые. Это было даже большим откровением, чем всё то, что они делали до этого момента. Он словно задохнулся. В глазах плясало не знакомое зелёное пламя, а безумие в чистом виде. Нотт тряхнул головой, словно пытаясь придти в себя, собрал волосы Гермионы рукой и оттянул назад, склоняясь над шеей. — Что ты со мной делаешь? — прошептал он осевшим голосом без упрёка или претензии, лишь нотки искреннего непонимания природы собственного распирающего вожделения пробивались в его тоне. Он сглотнул, переводя одурманенный взгляд на её шею. Теперь казалось, время остановилось для него. Грейнджер лишь нетерпеливо потерла бёдра друг о друга, ощущая,как по ногам потекла смазка. Клитор вновь запульсировал, требуя внимания. — Тео, пожалуйста… — хныкающим голосом протянула Гермиона. Он отреагировал мгновенно, возвращаясь к голодным ласкам, проскользнув членом между бёдер. Пульсирующая головка коснулась половых губ, и Грейнджер с шумом выдохнула, прикусывая губу. Сладкая тягучая истома потекла по венам, кончики пальцев закололо. Безумно хотелось оглаживать его руки, сжимать плечи, зарываться пальцами в волосы, но чёртовы путы мешали. Однако это мелкое недовольство быстро выветрилось, как только она ощутила горячую плоть, погружающуюся в неё. Дышать стало тяжелее. Гермиона прикрыла глаза, пытаясь в полной мере изучить расползающиеся по паутине нервных окончаний импульсы. Стало слегка больно от слишком резкого проникновения. Но когда чрезмерное заполнение сменилось пустотой, по телу проползло какое-то неприятное отчаяние. Следующая фрикция ощущалась приятной тяжестью внизу живота. Член вошёл глубже и слегка задержался, позволяя привыкнуть. Каждый следующий толчок был более интенсивным, чем предыдущий. Скорость нарастала слишком быстро, вынуждая мышцы внутри сокращаться всё сильнее. На шее остался жёсткий мокрый поцелуй. Пальцы правой руки Теодора сильно впились в кожу плеча со стороны спины. Прерывистые частые вдохи опалили ключицу. Наконец-то подстроившись под грубый и быстрый темп, Гермиона со стоном выдохнула. Если бы перенапряжённое тело так остро не реагировало, удушающе сдавив все внутренние органы, то звуки стонов наполнили бы спальню многим раньше. Сквозь весь организм протянулись шёлковые нити удовольствия, оплетая каждый нерв. Блаженство игривой мягкой поступью порхало под кожей. Оргазм железными тисками сковал глотку, заставляя сердце пропустить пару ударов. Сознание словно покинуло тело, распадаясь на сотни маленьких пазлов. Стало жарко, слишком жарко. Жжение внутри лона разрасталось, а всё ещё твёрдый член дёрнулся, заставляя все клетки задрожать от восторга. Нотт сильнее прижал тело Грейнджер к себе и замер, тяжело вбирая воздух рядом с её щекой. Она устало опустила голову ему на плечо, возвращаясь к реальности. Руки упали вдоль тела, Теодор опустил обессиленное тело в кресло. Он аккуратно взял её кисти и растёр запястья. — Три, — наконец-то отдышавшись, обронил Нотт. — Четыре. — поправила Гермиона, лениво поднимая голову. Шевелиться всё ещё не хотелось. Подёргивания мышц внутри вызывали лёгкий трепет, но наконец-то позволили мыслям вернуться в голову. Теодор усмехнулся, нежно целуя её в лоб и поглаживая по спине. — Значит, теперь ты тоже участвуешь в этом подсчёте.