Четыре всадника Темного Лорда

Гермиона проснулась от неприятного чувства стянутости на бедре. Не раскрывая глаз, она провела пальцами по влажной ткани и вздрогнула всем телом. Плети, крики, когти. Воспоминания иголками вонзились в мозг, заставляя организм съёжиться. Она зажмурилась, заставляя неприятные картины из памяти расплыться в белых пятнах, и достала руку из-под одеяла. «Кровь» — даже не открывая глаз, подумала она, а распахнув веки, лишь подтвердила свою догадку. — Тебе не стоит сейчас так сильно напрягать мышцы, — сонным голосом протянул Теодор откуда-то со спины. Грейнджер повернула голову в сторону звука. Он выглядел помятым и уставшим. Неловко поднимаясь из кресла, он потёр лицо рукой, пытаясь наладить координацию, и обошёл постель. Гермиона нервно сглотнула, одернув ногу, когда Нотт приподнял край одеяла. Он покорно поднял руки ладонями вперёд и отстранился. — Я должен сменить твою повязку, — Теодор осторожно опустился на корточки рядом с постелью. — Если ты не хочешь, чтобы это делал я, то я могу позвать Амелию, — он мягко улыбнулся. — У вас с ней более тесный контакт. Гермиона замерла, сжав пальцами край одеяла. Оцепенение охватило каждый нерв, не позволяя пошевелиться. В виски больно ударил пульс, слёзы сами собой проступили на глазах, невзирая на усилия воли. Нотт лишь слегка склонил голову и поджал губы, поднимаясь на ноги. Он без лишних слов попятился назад и развернулся, направляясь к выходу. — Нет, не надо, — собственный голос срывался на истеричные ноты, не желая слушаться. — Я просто… — спазм сжал её мышцы, отчего стало больно, — …вспомнила. — Ничего страшного, — вернувшись обратно, так же спокойно произнёс Теодор. — У всех бывают не лучшие дни, — он уставился на смятый пододеяльник. — Я могу..? Она кивнула и постаралась улыбнуться. Вероятнее всего, её лицо со стороны выглядело очень странно: слёзы вперемешку со сдавленной благодарностью. Теодор, казалось, не придал особого значения её поведению. Лишь осторожно высвободил повреждённую конечность, недовольно осматривая. Он приподнял её ногу, аккуратно освобождая рану от бинтов. — Филис, — тихо произнёс Нотт, даже не повернувшись в сторону материализовавшегося эльфа, — принеси, пожалуйста, таз и новые бинты. Профессор Снейп передал нужные мази? — Да, господин, — ответил домовик. — Я оставил их на комоде, вы, должно быть, не заметили… — Спасибо, — коротко кивнул Теодор, продолжив убирать испачканные марлевые повязки. «Он провёл в кресле всё то время, пока я спала?» — взглянув на часы, Грейнджер обнаружила, что уже восемь часов вечера. — «Он вообще спал?» Теодор достал палочку и сквозь приоткрытую дверь притянул к себе баночку с мазью. А затем направился в ванную, взяв у Филиса таз. Грейнджер всё ещё плохо соображала, в мыслях стоял туман и лёгкий шок от произошедшего накануне. Удивления добавлял и Пожиратель смерти, возящийся с её ногой так, будто это смертельно. Он вымыл руки и принёс несколько полотенец, осторожно протёр кожу вокруг раны, убирая стекающую кровь. — Филис, нужно будет сменить постельное бельё, пока мисс Грейнджер будет ужинать. — Я не хочу есть, — вдохнув чуть глубже, выдавила Гермиона. — Это не предложение и не просьба, — бросив на неё взгляд исподлобья, медленно протянул Теодор. Она поджала губы, когда Нотт продолжил осторожно наносить мазь на повреждённый участок. Это было более волнительно, чем его обычные касания: слишком нежные и лёгкие, без тени пошлости. В его действиях не было ничего, кроме внимания и заботы. Такая обходительность вызывала в ней необъяснимый трепет, вынуждая сердце биться чуть-чуть чаще. Закончив с повязками, Теодор с удовлетворённым видом кивнул и принялся убирать возникший беспорядок. Затем помог Грейнджер подняться, внимательно наблюдая за поведением её мышц. — Так не пойдёт, — фыркнул он, поднимая её на руки и перемещая на кресло. — В таком виде тебе не будет комфортно спускаться вниз, и все наши труды пойдут насмарку. Поэтому пока Филис меняет постельное бельё, лучше поужинать здесь. Стало неловко. Это было не настолько серьёзное повреждение, чтобы так сильно переживать, а тем более настолько сильно заморачиваться о еде, которая вообще вряд ли полезет в глотку. — Эй, — наклоняясь к ней ближе, Нотт перешёл на шёпот, — сейчас тебе вредно слишком много думать. Давай не будем обижать нашего заботливого повара? А то Малфой и так нас не сильно любит. — Он что, сам готовил? — лёгкое удивление проскользнуло в её голосе. — Белоснежка умеет удивлять, — усмехнулся Теодор, потирая пальцем висок. — Вряд ли его кто-то заставил или шантажировал. — Вряд ли? — переспросила Грейнджер, прищуриваясь. — Он будет всё отрицать, — улыбнулся Нотт. — Звучит неубедительно, — смягчилась она. — Ты ничего не докажешь, — коснувшись кончика её носа, цокнул Теодор. — Я скоро вернусь. Как только Нотт закрыл за собой дверь, Грейнджер перевела взгляд на хозяйничающего в постели домовика. Заметив её внимание, Филис, кажется, смутился и поспешил отвернуться. Такая реакция весьма удивила Грейнджер. Ей казалось, что во время своей последней кулинарной войны, они вполне нашли общий язык. — Филис, твой хозяин дома всегда так же заботлив? — спросила Гермиона, когда он закончил. — Хозяин так нервничал только из-за покойной миссис Нотт, — опуская глаза в пол, произнёс домовик. Грейнджер замолчала. Это был совершенно не тот ответ, который она ожидала услышать. Получилось больше некрасиво, чем вежливо. Забини говорил, что в семье Теодора всегда царили непростые отношения, но углубляться в подобные вопросы было как-то рано. К тому же после их единственной ссоры, Гермиона больше не хотела давить и допытываться. Нет никакого смысла знать о человеке всё и сразу. Особенно если этот человек имеет настолько большой разброс в линиях поведения. — Господин очень давно не был так счастлив, — добавил Филис. — Но ты ведь сказал, что он нервничает, — всё же решила уточнить Грейнджер. — Счастливые люди всегда нервничают, — кивнул домовик, — потому что вам есть, что терять. «..вам..» — прозвучало в голове эхом. Но подумать над этим она не успела. Соблазнительный запах проник в комнату, а вслед за ним появился и Теодор. Нужно было отдать Драко должное. Аромат из тарелки исходил просто восхитительный. — Итак, наш шеф-повар сегодня рекомендовал тыквенный суп. А на второе, если пожелаешь, утка с апельсиновым соусом, — проскандировал Нотт, устанавливая деревянный поднос на подлокотники. — Замечательно, — с лёгкой улыбкой ответила Гермиона, рассматривая содержимое тарелки. — А я буду есть одна? — Я пока не голоден, — настойчиво протягивая ей ложку, фыркнул он. — Моя основная задача — накормить тебя. Грейнджер покорно взяла ложку и принялась за трапезу. Теодор с каким-то зачарованным видом сел на край кровати, наблюдая за её движениями. Это определённо смущало. — Ты не готовишь? — пытаясь перевести внимание, поинтересовалась Гермиона. — Эм… — втянув воздух сквозь зубы, Нотт как-то скривился. — Ну… — он отвёл глаза в сторону, пытаясь подобрать слова. — Дело в том, что я очень специфический повар, назовём это так, — и уклончиво выдавил: — Мои блюда предназначены не для всех… — Как это? — отправляя очередную ложку в рот, она приподняла бровь. — Будет немного проще, если ты научишь меня готовить заново, — поджав губы, усмехнулся Нотт. — У меня было слишком мало довольных после еды. Не хочу портить впечатление сразу. — Ты же помнишь, чем закончились мои последние кулинарные потуги? — сдерживая неловкую улыбку, протянула Грейнджер. — Не возражаю, если ты периодически будешь кого-то уничтожать на кухне. Возможно, когда-нибудь это станет семейной традицией, — загадочно протянул он. — В конце концов в моём поместье готовить умеют только эльфы. Это звучало мило. Без лишних вопросов Грейнджер покончила с тарелкой тыквенного супа и Теодор убрал поднос. От утки она отказалась, поэтому Нотт уже привычным способом вернул её в постель. Филис убрал всю лишнюю посуду, и в спальне повисла недолгая тишина. Спать совершенно не хотелось, хотя сил в теле тоже не прибавилось. Но Гермиона чувствовала себя необъяснимо спокойно. Заметив, что Нотт вновь нехотя усаживается в кресло, она приподнялась на локтях. — А ты вообще спал? — прищурившись, спросила Грейнджер. — Частично, — потирая лоб двумя пальцами, произнёс Теодор. — Немного не до этого было… — Почему ты тогда не в постели? — хмыкнула она, бросив взгляд на соседнюю подушку. — Мне показалось, — прикусив губу, он задумался, словно и не хотел говорить, — что ты не особо желаешь какой-либо компании рядом. — Если бы я не хотела твоей компании, — мягко улыбнулась она, — то легла бы спать в своей комнате. Нотт вопросительно взглянул в ответ. Гермиона приподняла подушку, указывая на пустое место под ней. Это должно было напомнить самую первую совместную ночь. Сейчас даже было немного жаль, что она его тогда не касалась и глупо думала, что это просто забавная игра. «Вот и доигралась», — как-то иронично прозвучало в её голове. Теодор как-то по-детски надул щёки и громко выдохнул. Однако препираться и ёрничать не стал. Он как-то напряжённо рассматривал пол, расстёгивая рубашку. Сбоку красовалась совсем свежая рана. Пальцы сами собой сжались, а по спине пробежал легкий холод. Собственные воспоминания отошли на второй план, вытесненные совершенно иными переживаниями. — У котов девять жизней, — обратив внимание на её взгляд, успокаивающе сказал Нотт. — С твоими подвигами ты давно должен был уйти в минус, — буркнула Гермиона, подпирая щеку. — Но я всё ещё здесь, — ухмыльнулся он, забираясь в постель. — В глубине души надеялся, — он просунул руку под её подушку, — что побитых животных не выгоняют из постели. — Ах, ты — наглая жопа, — приоткрыв рот от такой наглости, Грейнджер ударила его подушкой. — Я за тебя вообще больше никогда не буду переживать. — А ты переживала? — широко улыбнувшись, Теодор перехватил её запястья, заглядывая в глаза. Тело дрогнуло. Гермиона поджала губы и демонстративно обиженно показала язык. Он отпустил её кисти и опустился на постель, демонстрируя свою безоружность и покорность. Захотелось отвернуться, но это не помогло. В этот раз Нотт уже не был таким сдержанным, поэтому легко и просто проник ладонью под одеяло, и притянул Грейнджер за талию ближе к себе. Глупо врать, ведь именно на это она и рассчитывала. Чуть сильнее сжав безразмерную футболку, Теодор уткнулся носом в её макушку и умиротворённо выдохнул. Грейнджер почувствовала, как по лицу растёкся лёгкий тёплый румянец, а уголки губ сами собой поползли вверх. От клетки к клетке по организму передавалось ощущение уюта и защищённости. И это было именно тем, чего ей не хватало. Следующий день прошёл в таких же хлопотах: Нотт всё также не позволял ей ничего делать, менял компрессы, обрабатывал раны, читал вслух. А после обеда он всё-таки согласился на прогулку по этажу. Паркинсон всё ещё не вернулась. Однако Малфой заверил, что ей лучше поправляться именно у Ромильды. Она пострадала намного больше чем Грейнджер, и ей была просто необходима поддержка рядом. Сложно было представить силу её выдержки, но Гермиона понимала. Травмы и раны заживут в любом случае, но морально помогает лишь тот, кто необходим сердцу... Жаль, что мы не всегда можем правильно истолковать его зов. — Ты не хочешь подышать свежим воздухом? — невзначай поинтересовался Теодор. — Конечно, хочу, — буркнула Гермиона слегка недовольно. — Ты уже третьи сутки сдуваешь с меня пыль, словно с хрусталя. — Те, кто возмущаются, сидят дома и соблюдают постельный режим, — многозначительно покачав головой, хмыкнул он. — Ладно-ладно, — поджав губы, насупилась Грейнджер. — Но разве мы можем просто так выйти? Думаю, меня в Лондоне знает каждый Пожиратель. — Я ничего не говорил про локализацию прогулки, — приподняв бровь, Нотт одобрительно снял повязку. — Кожа должна дышать. Завтра утром уже можно будет привычно щеголять по дому и нарываться на неприятности. — А гулять? — нетерпеливо постукивая подушечками указательных пальцев друг о друга, поинтересовалась она. — Если не расползётся до вечера, то ночью можно будет устроить небольшой тур. Как и было обещано, ближе к полуночи они покинули Великобританию. И хотя Гермиона уже была в Бразилии, навещая своих боевых товарищей, сегодня эта страна открылась совершенно с другой стороны. Вечером на маленьких узких улочках расцветала совсем иная жизнь. Под тёплым светом фонарей пространство вокруг заполняла музыка. Уличные музыканты, курящие за небольшими деревянными столиками люди в возрасте, шумные компании на открытых летних верандах и странные нескромные танцы. Дико, необычно и так затягивающе. Словно вирус, ритм латины проникал под кожу, пробуждая спящее тело. Весёлый гогот, доносящийся со всех сторон, непривычно резал слух, а запахи острых специй пробуждали аппетит. — Почему именно сюда? — спросила Грейнджер, пытаясь хоть как-то подавить наплыв эйфории от атмосферы вокруг. — В мир маглов? — Я жуткий эгоист, — спокойно произнёс Теодор, потирая подбородок. — И мне так нравится, когда ты улыбаешься. В нашем мире твоя улыбка выглядит совсем не так, как мне хотелось бы. Она была прекрасна в наше не-свидание на ярмарке… И я нагло решил, что хочу именно такую улыбку видеть сегодня. Гермиона перевела на него глаза и замерла на мгновение. Её встретил опьянённый восторженный взгляд. Она словно зависла в этом очаровательном зелёном пламени. Оно не обжигало, а мягко обволакивало. Вряд ли Грейнджер могла подумать, что изумрудный цвет станет самым любимым. Детское соперничество и игра в догонялки закончилась взаимным проигрышем. Теодор давно признал поражение, а она всё ещё не решалась произносить подобное вслух. «Гермиона Нотт? Звучит не так уж плохо», — мысль проскочила где-то на задворках сознания, заставляя улыбнуться.