Время войне, и время миру

Тропинка, по которой они пришли сюда, через несколько шагов впереди истончалась и вовсе исчезала, теряясь среди жухлой травы и нагромождений валунов. Проследив за ее возможным направлением, Сага уперся взглядом в прикрытый чахлыми ветвями зев пещеры, лежащий чуть ниже у устья небольшой речушки. Он вопросительно обернулся на Понтифика. Тот, перенеся их обоих на пригорок парой метров выше с помощью своей телепортации, осторожно спускался, придерживая полу своей длинной черной мантии. Шлем – отличительный знак своего положения – он оставил в Святилище, и солнечный свет нещадно высвечивал морщины на его лице. Иногда Сага пытался представить, каково это – год за годом жить, и так целых двести с лишним лет, а все вокруг умирают и уходят, но никак не получалось. Воображения не хватало, видимо. – Господин Шион, где это мы? Несколькими часами ранее они все втроем рассказывали ему о тех ужасных воспоминаниях, что возникли в их головах в тот самый момент, когда они взглянули в улыбающееся лицо богини – о смертях, предательстве, долгих тринадцати годах безумия и Священной Войне, которую так и не смогли завершить. Они ожидали, что он поднимет их на смех, но, видимо, их совместные усилия – ведь прежде они трое никогда ни в чем сразу не соглашались – убедили его. Шион выслушал предельно внимательно, не перебивая, не сомневаясь, задал несколько уточняющих вопросов и только после того, как получил на них ответы, начал действовать. Оставалось только поражаться тому, как быстро он отдавал приказания, как будто в голове у него сразу выстраивался план. Стайка прибежавших по первому зову жриц унесла с собой Афину – для богини были уже подготовлены покои, видевшие десятки ее предыдущих воплощений. Айолоса услали было заниматься с младшими – они как раз должны были проснуться, – но он вскоре вернулся, держа на руках зевающего, но решительно настроенного Шаку. Будущий Золотой Святой Девы, очаровательно картавя, заявил, что тоже все помнит и вообще, что бы они без него делали. Шион и его выслушал, а после отправил обоих обратно, откуда пришли. А Канона отрядил охранять покои богини. Оставшись наедине со своей будущей жертвой, Сага внезапно оробел. Суровый внимательный взгляд, прочитать в котором что-то определенное не представлялось возможным, пробирал буквально до костей, заставлял сомневаться в самом себе и вспоминать все, даже самые маленькие, грешки и проступки. Осмотрев его таким образом, Шион кивнул самому себе. – Пока ты в полном порядке. Даже представить не могу, что могло привести к такому… Так и не сказав ничего конкретного, он перенес их обоих в эту дикую, не тронутую цивилизацией местность. – Это место для твоего испытания, Сага, – Понтифик прошел мимо него и продолжил спуск. Сага, промедлив, последовал за ним. – Я не знаю, что произошло с тобой, что привело тебя к раздвоению личности, но совершенно очевидно, что оставить все на самотек ни к чему хорошему не приведет. В худшем случае, история просто повторится. Сага похолодел. Он сам знал, что вылечить то его состояние было невозможно, равно как и подавить усилием воли – разве же он не пытался?! – но тогда оставался только один выход. В прошлом-будущем он уже прибегнул к нему. Теперь, наверное, придется снова, только раньше. – Похоже, лечению твое то состояние не поддается, – словно озвучивая его собственные мысли, спокойно говорил Понтифик. – Поэтому остается только одно. – Шион обернулся и просто сказал: – Тебе придется умереть, Сага. Своды пещеры сомкнулись на его головой, когда он углубился внутрь достаточно, чтобы скудный солнечный свет, проникающий сквозь небольшой вход, уже не достигал его. В тишине, которую нарушало только тихое журчание ручейка да мерный стук капель где-то в стороне, его собственное дыхание и звук осторожных шагов звучали оглушительно. Мысленно он еще слышал слова Шиона, сказанные им у входа в пещеру: – Это – Ахерон, река мира мертвых. Если ты действительно хочешь избавиться от своей злой половины, то иди вдоль нее до тех пор, пока не умрешь. Потом – возвращайся. – Он тяжело вздохнул. – Мне не хочется отпускать тебя одного, но другого выбора нет. По этому пути ты можешь пройти только сам. Сага пригладил волосы на макушке, снова ощутив, как сухие пальцы Понтифика треплют его по голове, и решительно двинулся вперед. Счет времени он потерял уже давно. Также он пытался считать шаги, но сбился на второй тысяче, а сбившись – бросил. Идти вперед приходилось медленно, осторожно нащупывая путь впереди, прежде чем поставить туда ногу. Несколько раз он падал, содрал кожу на локтях и сильно ушиб колено. Один раз ошибся и поставил ногу на зыбкую почву; огласив пещеру невольно вырвавшимся воплем, он съехал вниз на дно оврага и плюхнулся в холодную воду реки мертвых. Слепо озираясь – в абсолютной тьме подземного мира на глаза не было никакой надежды – он принюхивался и прислушивался. Прополз несколько шагов на четвереньках, пока не почувствовал под ногами и руками устойчивую землю. Только готовность к чему-то этакому не дала ему подпрыгнуть на месте или заорать, когда рядом, над самым плечом, раздался чей-то короткий смешок. Подавив вопль, Сага резко обернулся, привычно складывая руки в позицию для галактического взрыва и только потом мысленно обозвал себя дураком: с кем он собирался драться в полной темноте? Внезапно вспыхнул огонек, затем второй, третий, и вскоре целая стая блуждающих огоньков озарила темноту вокруг. – Ну, здравствуй, – поприветствовал его тот, с кем Сага никогда не рассчитывал столкнуться нос к носу. Его темная половина – в богатых одеждах Понтифика, но без шлема и маски, – сам Арес стоял напротив, выступая из темноты там, где еще мгновение назад ничего не было. Сага судорожно выдохнул, точнее, попытался, и обнаружил, что не может ни сделать выдох, ни вдох, и даже сердце не бьется. – Аж противно смотреть, – съязвил двойник. – Что ты паникуешь? Это же мир мертвых, ты ведь сюда и собирался, нет? Сага поднял руку, подвигал пальцами, постучал носком правой ноги по камням – тело слушалось как прежде, мокрая одежда противно липла к тему, не было никакой другой разницы в ощущениях, кроме тех, что он уже заметил. – Вот как, я умер… Арес кивнул. Было странно смотреть на него – на похожее до самой последней черточки лицо, – наяву, а не в глубине зеркала. Сага прислушался к себе – что он испытывал к нему? Ненависть? Желание убить? Но не было ничего, кроме огромной усталости. Лента, повязанная Шионом вокруг запястья – верный способ вернуться к жизни, когда дело будет сделано, – требовательно натянулась. Следуя за этим натяжением, он молча прошел мимо двойника, едва не задев его плечом Удивительно, но Арес не пытался его догнать, схватить, удержать, только крикнул растерянно ему в спину: – Эй, а я? Сага помедлил – лента затрепыхалась, поторапливая, – и, не оборачиваясь сказал: – А ты мне больше не нужен.