Pihaššašiš

Один умный человек однажды сказал: «Кто владеет информацией, тот владеет миром». Шеф-редактор единственной в Городе газеты Айолос был целиком и полностью солидарен с этим мнением и, как мог, старался жить в соответствии с ним. В детские годы это вылилось в то, что крохотный мальчуган каким-то таинственным образом становился в курсе того, о чем говорили его родители с другими взрослыми. Причем поймать его на подслушивании так ни разу и не вышло. Потому что он не подслушивал. В школьные годы к репутации образцового ученика с высшими баллами по всем предметам прибавилось скромное звание секретаря школьного совета – он с чистой совестью оставил руководство этим сборищем школяров лучшему другу, сосредоточившись на получении информации. В университете – для учебы пришлось покинуть Город, в котором нужного заведения не было, – он впервые попробовал себя в деле журналистики, вошел во вкус и, вернувшись домой, устроился репортером в Газету. Через год он стал ведущим журналистом, а еще через два – занял кресло шеф-редактора. И все – благодаря таинственной способности узнавать даже то, что он и знать-то не мог. – Как ты это делаешь, черт тебя задери, Лос? – периодически спрашивал Сага. Айолос только пожимал плечами и улыбался, мол, само как-то. Иногда он думал, если ответить правду, какова вероятность, что его запихнут в психушку? Потому что объяснение типа «я просто слушаю ветер» звучало на грани разумного. С другой стороны, ему нравилось, что старая поговорка «собака лает – ветер носит» не на пустом месте взялась. Так что… Солнечный свет, беспрепятственно проникнув в окно – шторы он никогда не задергивал, – разбудил спящего молодого мужчину, осветив его лицо. Айолос был ранней пташкой – едва почувствовав наступление утра, он сел, с наслаждением потянулся до едва слышного хруста в суставах, смахнул с лица спутанную челку и выбрался из постели. Зевая, умылся. По пути на кухню заглянул в комнату младшего брата – Айолия спал, смешно свернувшись в клубок, как котенок. Скомканное одеяло свисало с кровати, почти наполовину оказавшись на полу, клетчатая пижамная рубашка задралась, оголив беззащитное детское пузико. Старший брат покачал головой, но будить не стал – сегодня был выходной, и у братика еще были законные полчаса на сладкий сон. Первым делом на кухне он распахнул окно, и влетевший ветерок растрепал мокрые после душа волосы. Занимаясь приготовлением завтрака, Айолос внимательно прислушивался к легкому, на грани слышимости шепотку – шепот вливался в его уши шелестом листвы, пением ранних пташек, щелканьем поводий. Для кого-то другого эти звуки не представляли ничего интересного, но только не для него. Так, прислушиваясь к ветру, он узнал, что в канале на том конце города выловили труп мужчины с аккуратной дыркой в голове от огнестрельного оружия. Сага будет долго ругаться, изобретая все новые способы выразить свою досаду от очередного «висяка», но так и не найдет никакого очевидно законного способа обвинить в убийстве самых вероятных исполнителей – двух братьев из «Арктики». А уж до заказчика и вовсе не доберется, хотя Айолос уже сейчас мог бы сообщить ему, кто больше всего был заинтересован в том, чтобы убрать со своего пути купца средней руки. Но ведь все равно никаких доказательств. В «Королевстве Грауди» вот-вот поступят в продажу новые пирожные – ветерок принес с собой чарующий аромат ванили, шоколада и еще чего-то незнакомого, но определенно вкусного, как и все, что готовил мистер Радамантис. Айолос даже на минутку замер, зажмурился, наслаждаясь ароматом свежей выпечки и раздумывая, не заслать ли Айолию, а где пирожные, там наверняка нагрянет на чаепитие и Сага – он хихикнул: мало кто знал, что суровый шеф полиции обожает сладкое. Точно, надо отправить Айолию. Они как раз успеют позавтракать, чтобы мальчик успел к открытию кондитерской. Примчавшийся издалека ветер швырнул в него запахом морской соли, пороха и крови – Айолос нахмурился, читая послание. Но нет, все обошлось. Пусть корабль и получил повреждения, Канон в относительном порядке и едет домой – ветру потребовалось время, чтобы принести эту весть, и потому второй из близнецов уже на середине пути. То-то обрадуется его брат. И так – целый день. Ветер всегда радовался, что хоть кто-то его слышит, а потому вываливал на него массу разнообразной и подчас ненужной информации. В детстве с этим было сложно справляться, но сейчас он как-то научился обуздывать своего неутомимого информатора. В коридоре послышались шаги, в кухню вошел, зевая и почесывая сонные глаза, Айолия. – Доброе утро, брат. – Доброе, Айолия. Завтрак скоро будет готов. Мальчишка угумкнул и скрылся с глаз. Хлопнула дверь в ванную, зашумела вода. Когда младший братишка умылся и уже проснувшийся и переодетый вернулся, завтрак его дожидался. Они редко могли разделить утреннюю трапезу – Айолос и рад бы уделять брату больше внимания, но работа тоже требовала своего, – а потому не упустил лишний раз поболтать. Айолос справился как идут дела в школе. С улыбкой выслушал сетования на слишком придирчивую мисс Шайну – эту строгую девицу он совсем не знал, пусть даже они и учились в одной школе, сказывалась разница в возрасте. Но, он так считал, если ученики жалуются на строгость, значит, она правильно делает свою работу – просто покажите хотя бы одного школяра, который действительно любит учиться. Впрочем, он попробовал сгладить негативное отношение к молодой учительнице. – Только очень добрый человек может относиться к ученикам со строгостью, Айолия. Это показывает то, что она действительно вкладывает всю душу в ваше обучение, – и осекся, заметив, какой подозрительный огонек вспыхнул в глазах братишки. Вздохнул. Айолия временами начинал бежать впереди паровоза. С него станется решить, что старший брат как-то заинтересован в учительнице. Пока младший брат мыл посуду, старательно натирая тряпкой тарелки, старший заваривал чай. – Послушай, Лия, сбегаешь сейчас в «Королевство Грауди»? Айолия согласно угумкнул. Тарелки в его руках опасно звенели, но пока оставались целы. – Я слышал, мистер Радамантис собирается пустить в продажу новые пирожные. Ваниль с шоколадом… и еще чем-то, – он засмеялся, как будто смущаясь от того, что не помнит точно. – Узнай, продаются они или еще нет. И если да, то возьми две упаковки. Деньги там же, где обычно. Айолия отвлекся от посуды – насколько Айолос мог видеть, она уже была чистой, просто братец игрался с мыльной водой, – и хитро улыбнулся. – Ты опять будешь угощать ими Сагу? Но, бра-атец, мне кажется, он совсем не любит сладкое. Он же – по-ли-цей-ский! – с благоговением произнес он. К городским полисменам Айолия испытывал ни с чем не сравнимое почтение и всерьез раздумывал о том, чтобы стать полицейским после школы. В его представлении шеф полиции – идеал мужественности – мог есть пирожные только чтобы не обидеть друга, и уж конечно не потому, что просто любил сладкое. Айолос фыркнул, не собираясь разочаровывать братишку. Пусть сегодня и был выходной, тем не менее, всегда находились дела, которым следовало уделить внимание. Проводив брата – Айолия умчался, сжимая в руках деньги, – Айолос собрался и вышел из дома. Для того, чтобы нанести дружеский визит, было еще рано – Сага еще спит, и будить его после бурного вечера в баре было бы свинством, хотя ключи от его дома весело бренчали на общей связке в кармане Айолоса. К тому же, в домашней аптечке кончились кое-какие лекарства – половина была тупо просрочена, потому что они редко болели, и заменять лекарства своевременно постоянно забывали, – и поэтому, лишний раз сверившись с часами, Айолос направился на Аллею. Как и многие горожане, он был постоянным клиентом аптеки «Розан» и отдавал должное их искусным травяным смесям. А еще милейший господин Доко – он как раз на днях только вернулся из заграничной поездки – всегда привозил с собой ветерок из дальних стран, и от него можно было услышать массу интересных вещей. Аллея начинала оживать рано утром, когда еще была пуста от покупателей. Айолос поприветствовал мальчишку-поваренка из «Арктики» – тот степенно шел, придерживая под руку мать. Остановился перекинуться парой слов с Му, продавцом из «Джамира», тот как раз по своему обыкновению подметал перед входом в магазин. Раскланялся с еще несколькими знакомыми – он был знаком со многими, хотя по-настоящему близок был с немногими. На полпути к аптеке ветер швырнул в него запахом трав и пыльной дороги и образом усталого путешественника, входящего в Город через западные ворота. Как раз недалеко от кондитерской. В этом человеке было что-то не так, ветер упорно твердил про заплетенные в волосы перья и дым костра, складывающийся в какую-то замысловатую фигуру. Айолос тряхнул головой – что толку гадать. Айолия, благодаря своей удачливости, наверняка наткнется на этого человека. Стоит дождаться вечера и просто спросить. Он толкнул дверь в аптеку. Над головой звякнули ветряные колокольчики и продолжили вызванивать какую-то незатейливую мелодию, хотя дверь была уже закрыта. Впрочем, как всегда, когда Айолос входил сюда. – Доброе утро, – с широкой улыбкой, словно дорогого гостя, поприветствовал его Доко. – Не рановато ли ты сегодня, Айолос? – Да уж не раньше вашего, господин Доко, – с этим невысоким улыбчивым китайцем Айолос всегда общался преувеличенно почтительно. В первую их встречу ветер настойчиво твердил, что этот человек по-настоящему опасен, и у него не было желания проверять, правда это или нет. Ветер никогда не лжет. Они засмеялись, словно хорошей шутке. Потом Доко приоткрыл небольшую дверцу, приглашая его войти за прилавок, и проводил в комнатку, где уже – по давней их традиции – был накрыт чай. Племянница аптекаря, Шунрей, коротко поклонившись, заняла его место за прилавком. На ее плече, надежно зафиксированный шарфом, спал котенок. Заметив его взгляд, устремленный на животное, девушка засмеялась, прикрывая рот рукой. Айолос понятливо вздохнул – все ясно, очередной спасенный братиком кот. – Итак, что же у нас интересного происходит? – с горящими от интереса глазами вопросил Доко. С господином аптекарем, который на самом деле был не совсем аптекарем, у них был взаимный интерес в обмене сплетнями и слухами, благо оба умели слушать и слышать самое главное. Потягивая зеленый чай с редкостным фруктовым ароматом, Айолос перечислил ему последние новости – и про принцессу, и про каторжников, и про готовящуюся ярмарку. А сам вслушивался в шепоток ветра – прицепившийся к Доко ветер шептал почему-то с едва заметным акцентом, что было невероятно смешно, потому что походило на стереотипного китайца, изъясняющегося на ломаном английском. – Кстати, – неожиданно сказал Доко, – не сочти за труд, Айолос, но не мог бы ты оказать мне услугу? Айолос с удовольствием допил чай и поставил чашку на столик. Доко, не глядя, еще раз наполнил ее. – Если это в моих силах, – осторожно сказал он. Аптекарь ухмыльнулся. Быстрым движением вытащил из широкого рукава небольшую черную книжечку и положил перед ним. – Просили передать Лорду. А ты ведь имеешь к нему подходы, – и посмотрел, зараза такая, прямо в глаза. Книжечка оказалась небольшим блокнотом, средней степени потрепанности, с торчащей сверху закладкой. Было интересно сунуть в нее нос, но интуиция недвусмысленно предупреждала, что делать этого ни в коем случае нельзя. Можно без носа остаться. При чем как в переносном, так и в самом что ни на есть прямом смысле. А еще Доко был прав, и Айолос действительно имел подходы к Провинциалу. Не далее как завтра он должен прибыть в поместье и взять у Шаки интервью в преддверии благотворительной ярмарки. Действо исключительно для проформы, потому что Шака, за глаза называемый Буддой, в совершенстве овладел искусством говорить витиевато, но, по сути, не сообщая ничего конкретного. Ветерок бросил играть с колокольчиками и зашептал ему на ухо, что блокнот, прежде чем попасть в ячейку абонентского ящика, а оттуда в руки Доко, побывал в ручках принцессы. Айолос взял книжку и быстро спрятал ее во внутренний карман своего пиджака. – Это я могу сделать. После того, как они выпили еще по чашечке и обменялись сведениями, Айолос покинул гостеприимную лавку. Шунрей собрала ему необходимые лекарства и травяные смеси, и на Аллею он вышел как все – с покупками. Дальнейший его путь лежал на почту. Увы, но были и такие сведения, которые он не мог услышать. Приходилось делать запросы, писать письма и тщательно изучать первоисточники. В начале карьеры он был завсегдатаем городского архива. Сейчас же протоптал дорожку к почтовой станции. Правда, посещал он ее в строго установленные дни – по вторникам и четвергам, когда начальница почтамта, а по совместительству сотрудница управления внутренних дел, мисс Марин, принимала особую почту – приказы, распоряжения, указания, розыскные листовки, тайные депеши и прочее, о чем никто не распространялся. В такую рань на почте была только Джун – девица споро сортировала письма и на вопрос, на месте ли ее начальница, только мотнула головой в сторону двери за своей спиной. В этот момент она как раз пересчитывала толстую пачку писем, и ее губы беззвучно шевелились, так что Айолос сам пробрался за стойку, постучал в дверь и вошел, дождавшись разрешения. Мисс Марин была вызывающе яркой молодой женщиной с формами, которые не могла скрыть строгая почтмейстерская униформа. Даже если она выглядела как синий чулок, ее яркие рыжие волосы привлекали внимание. Она сидела за широким столом, сплошь заполненным бумагами, и, закусив нижнюю губу, сосредоточенно разбирала длинные ленточки телеграфных сообщений. – Вы сегодня рано, – сказала она вместо приветствия, когда Айолос уселся в кресло. – У меня были дела неподалеку, – он неопределенно махнул рукой. Она хмыкнула, но комментировать не стала. Ее пальцы ловко перебрали горсточку ленточек и выдернули одну. – Для вас только это. Айолос с благодарностью принял ленту, разгладил ее пальцами и внимательно всмотрелся в напечатанные на бумаге символы. Особые депеши передавались системой сложного шифра, который всякому, кто не был посвящен в тайны ключа, показался бы сущей белибердой, ошибкой наборщика и ничем иным. «Ищейка идет по следу Мародеров» – прочел он и ненадолго задумался. Интересно, не будет ли Сага против повторить их заход к одноглазым?