Pihaššašiš

Все, что кому-либо нужно было знать о Ято, если вдруг кому-нибудь вообще придет в голову такая странная мысль – узнавать об этом пареньке, можно было изложить на половинке тетрадного листка, причем не то чтобы мелким почерком. Ято – семнадцать. Ято худой и высокий, серые волосы вечно взлохмачены, а в лице нет ровным счетом ничего выдающегося. Этой весной он окончил школу и внезапно оказался во взрослой жизни без каких-либо перспектив, стремлений и мечтаний, вооруженный, в основном, только вполне удовлетворительным аттестатом. У него был кузен, Джабу, тот служил извозчиком в мэрии, но Ято до дрожи в коленках боялся лошадей. Школьные друзья, вчерашние выпускники, быстро пристроились кто куда, и времени на такие частые в школьные годы дружеские посиделки совершенно не осталось. Все чаще Ято шатался по городским улицам в одиночестве, бесцельно мечтая внезапно найти кошелек, битком набитый деньгами, купить себе шикарный костюм, нанять кэб и… на этом месте мысли его обычно запинались, сам он краснел, вздрагивал, оглядывался по сторонам и пытался как можно скорее убраться подальше от больших и прозрачных витрин «Джамира». Чтобы, не приведи боги, тщательно натирающая стекла с внутренней стороны девушка его не заметила. Да-да, самым невероятным в жизни Ято было то, что он влюбился в приказчицу ювелирного магазина. Племянница владельца – Юзуриха – о его влюбленности вряд ли подозревала. День-деньской она проводила за прилавком магазина, общаясь в основном со своими кузенами, а в редкие выходные дни, насколько Ято мог судить, навещала свою единственную подругу – китаянку из аптеки «Розан». Ято пару раз видел, как девушки пили кофе с пирожными в кондитерской «Грауди», о чем-то разговаривали и смеялись. И всякий раз он взгляда не мог оторвать. В Юзурихе все, по его мнению, было прекрасно: и то, как строго она хмурит бровки; и то, как спорит с кузеном; смеется, запрокидывая голову и обнажая нежное горло; закусив губу, ведет учет в гроссбухе; или то самое мечтательное выражение, которое появляется на ее лице всякий раз, когда она перебирает украшения в магазине своего дяди. Один раз Ято домечтался до того, что в своих грезах отважился зайти в магазин, купить самое шикарное кольцо и тут же, не сходя с места, предложить прекрасной леди свои руку, и сердце, и прочие потроха. Разумеется, в его мечтах она отвечала «да». Наяву же он даже ни разу не то что не говорил с ней – даже взглядами встретиться не отваживался. Конечно, подобная жизнь долго продолжаться не могла. Конец ей положил Джабу, который твердо рубанул, что хватит уже бездельничать, сунул кузену в зубы газету и пинком отправил на поиски работы. Вот так Ято внезапно оказался посыльным в редакции «Розы ветров». Каждое утро он ни свет ни заря являлся в редакцию и ждал в приемной, пока у главного или его зама не найдется для него дела. Дело, как ни странно, всегда находилось: отнести туда, забрать там, подписать и вернуться обратно и все в таком же духе. Ято уже второй месяц бегал по поручениям, все ноги стоптал, перезнакомился с кучей самых разных людей и даже начал понемногу разбираться, где послушать, где хоть глазком, но подсмотреть, с кем словечком перемолвиться, чтобы узнать самые последние городские сплетни и слухи. От сегодняшнего дня он не ожидал ничего особенного – Город гудел, обсуждая двойное убийство в Отеле и перемывая кости покойникам, оказавшимся, не много не мало, а теми самыми Мародерами, – так что, куда ни сунься, наверняка разговоры будут только об этом. Ято привычно плюхнулся на диванчик в приемной, держа в поле зрения одновременно и конторку девушки-секретаря, и двери в редакцию и в кабинет главного, вытащил из кармана куртки книжку в мятой, замусоленной от хранения где попало обложке, нашел загнутую страницу и углубился в чтение. Секретный агент Сената только что проник в особо секретные кремлевские архивы и теперь должен был за пять минут найти необходимые документы… Входная дверь в редакцию громко хлопнула. Ято поднял глаза от книжки, собираясь обругать того, кто посмел отвлечь его, и недоуменно захлопал глазами. Посреди приемной, любопытно оглядываясь по сторонам, стоял франт в столичных шмотках – весьма симпатичный молодой человек с длинными кудрявым волосами, небрежно стянутыми в хвост. Его взгляд быстро скользнул по Ято, признав того недостойным внимания, и с обольстительной улыбкой, которую Ято успел ухватить краешком глаза, он повернулся к барышне. – Доброго дня, прекрасная леди. Мое имя – Мило Кардиа, специальный репортер журнала «БегемотЪ». – Он мягко взял ручку ошеломленной такими манерами девушки и приложился к ней губами. – Могу ли я удостоиться беседы с вашим главным редактором? Барышня заворожено кивнула, не отрывая от него глаз, на ощупь сняла трубку телефонного аппарата и заученным движением набрала номер. – Шеф, – проворковала она в трубку, – господин Кардиа из журнала «БегемотЪ» просит встречи с вами. Дверь кабинета резко распахнулась, и главный в несколько широких шагов оказался рядом с гостем и сграбастал того в крепкие объятия. – Да, ладно, Мило?! Какими судьбами? Столичный визитер ответил таким же крепким объятьем, объясняя что-то про командировку и сбор материала для новой статьи. За этим разговором мужчины скрылись в кабинете. Захлопнувшаяся за ними дверь надежно отрезала их голоса, снова погрузив приемную в тишину. Секретарь еще некоторое время смотрела влюбленными глазами вслед такому обходительному специальному репортеру, потом вздохнула и вернулась к работе. Ято знал, что она была помолвлена и готовилась к свадьбе, так что это было неудивительно. Через полчаса или около того внутренний телефон требовательно звякнул, барышня подняла трубку, выслушала что-то и легким жестом указала Ято на дверь кабинета. Сперва он не понял, но она повторила свой жест, и все сразу стало ясно. Он отложил книжку, поднялся, машинально отряхнул одежду, хотя что с того, тяжело сглотнул невесть откуда взявшийся комок в горле – в кабинете главного ему пока бывать не приходилось, – и, постучав для порядка в дверь, вошел. – А это и есть Ято, – такими словами встретил его главный. Столичный гость повернулся и окинул парнишку изучающим взглядом, кивнул каким-то своим мыслям и отвернулся, словно разом потеряв весь интерес. – Ято знает каждый закоулок в Городе, – продолжил нахваливать главный, – и неплохо разбирается в городских сплетнях. Гость фыркнул. Ято стоял как вкопанный – сам не понимая, чего ожидать. Айолос, заметив его нервозность, ободряюще улыбнулся. – Ято, это Мило. Он приехал из столицы писать статью про Мародеров. С этого момента ты поступаешь в его распоряжение. Айолос не любил пространных объяснений, а потому очень скоро оба они – и гость, и новоявленный гид – оказались на улице. Ято кинул на репортера изучающий взгляд. Такие красавчики – а Мило был настоящим красавчиком, – повергали его неокрепшую самооценку и втаптывали в пыль одним своим присутствием, что, конечно же, не способствовало его хорошему настроению. Мило в ответ еще раз осмотрел его, как коня на ярмарке, только что зубы не пересчитал, потом покачал каким-то своим мыслям и сказал: – Ято, значит. Ну, давай, веди меня, Вергилий. – Наткнулся на непонимающий взгляд и с досадой вздохнул. – Данте, «Божественная комедия». Читать обязательно. Ято мотнул головой. – Не, это знаю. Куда вести? После того, как Мило радостно проржался – смех у него был открытый и заразительный – начать решили с Отеля. Впереди была Королевская Ярмарка, и гости уже начали приезжать. Сунувшись в Отель, они наткнулись на небольшую, но деловитую очередь из постояльцев. Клерки за конторкой казались занятыми по уши, оформляя документы на постой один за другим и выдавая ключи, мальчики-носильщики бегали в мыле, провожая гостей туда-сюда, натужно скрипел единственный в городе лифт – чудо-машина, силой электричества поднимающая людей и их скарб даже на самый верхний этаж. Казалось бы, придется им ждать чуть ли не до скончания света, прежде чем хоть кто-то освободится, но Ято сказал подождать, а сам покрутился, выискивая кое-кого, потом заметил своего школьного приятеля, Юнкера, и, цапнув того за рукав форменной рубашки, изложил свое дело. Юнкер выслушал, кивнул, отлучился буквально на секундочку, а уже через две минуты их пригласили в кабинет управляющего. В кабинете Мило тут же ожил, в его руках невесть откуда оказались блокнот и карандаш, и он всего в несколько приемов выпытал у управляющего всю подноготную, вплоть до того, что покойники заказывали на завтрак. Ято, забыв обо всем, с открытым ртом таращился на него, ловя каждое слово – теперь-то стало ясно, почему в напутственной речи главного было пожелание поучиться у профессионала. Мило определенно был профи. Он даже напросился проинспектировать номер – к счастью, тот пока пустовал. Едва войдя в номер, Мило резко остановился, так что Ято впечатался лицом в его спину, но ничего не сказал, только внимательно осматривал помещение, медленно поворачивая голову слева направо. Потом, крадучись, легким шагом двинулся в обход. Он не строил из себя детектива, это было ясно видно, но внимательно оглядел каждую заинтересовавшую его вещь, проверил платяной шкаф и все выдвижные ящики, заглянул под кровати и ковры, отогнув каждый из четырех углов на значительную глубину. Потом вышел на балкон, где постояльцы и встретили свою смерть. Плетеные кресла еще не заменили, и они стояли ровно в том положении, в каком их и обнаружили. На полу еще виднелись полицейские пометки мелом, от спинок кресел к ограждению балкона протянулись несколько нитей – при осмотре трупов полисмены так пометили вероятное направление выстрелов. Проследив за нитями взглядом, Мило встал между креслами и обозрел открывшуюся панораму. Краем уха Ято услышал, как он бормочет что-то про крыши, Вильгельма Телля и чертовы клише. На этом осмотр номера закончился, и Мило, даже не передохнув и не прервавшись на ланч – а время к тому уже и шло – собрался в полицейский участок, громко выразив надежду, что покойники еще в морге, и ему не придется их откапывать. Пока Ято прощался с управляющим, несколько раз выразив горячую благодарность за содействие от имени главного, гостя и след простыл. Запаниковав, он рванул на улицу, чуть не сбив с ног нескольких гостей, как раз в этот момент входивших в Отель, и, остановившись недалеко у входа, завертел головой. Репортера нигде не было видно, и из глубин его существа начала подниматься паника – упустил, не оправдал и все в таком же духе, и что теперь делать, возвращаться? Сердце екнуло, когда он представил, как Айолос недовольно смотрит, раздосадованный такой оплошностью, но вот неподалеку, у лесов, скрывающих под собой возводимые для ярмарки шатры и помосты, мелькнула лохматая светлая шевелюра, и Ято на предельной скорости рванул к своему подопечному. Очень хотелось вцепиться, затрясти его и заорать, что не надо так, но вместо этого он пристроился рядом, делая вид, что всегда тут был. Прислушавшись к разговору, он понял, что Мило болтал с рабочими, работающими над ярмаркой. А те и рады были почесать языками, взяв перерыв по вроде бы уважительной причине. Хотя говорили они о всякой ерунде: о режиме работы, процессе постройки, о том, что было сделано и что еще только предстоит построить, какими инструментами они пользуются – в общем, обо всем, но не об убийстве. – А теперь – в морг, – скомандовал Мило, когда закончил с работягами. Он выглядел неожиданно возбужденным, в глазах его горел азарт, а по губам расплывалась предвкушающая улыбка. По правде говоря, визита в полицейский участок Ято побаивался. Сага был суров и резок со всяким, кто, по его мнению, мешал его работе или каким-то образом вмешивался в работу полисменов, будь то сам шеф или самый распоследний новичок-патрульный. И это в обычном состоянии. А если уж он почему-то пребывал не в духе – среди репортеров «Розы» ходили легенды о том, как они натыкались на раздраженного шефа, – сладить с ним мог разве что Айолос. За одно это они боготворили своего босса. Выслушав эти его соображения, высказанные максимально обтекаемыми выражениями – еще пару месяцев назад Ято выразился бы прямо, но за время работы в редакции малость пообтесался, – Мило усмехнулся: – Ну, легавые везде одинаковые. Меня – этим не испугаешь, – и решительно распахнул дверь. В приемной было пусто. Только офицер за широким письменным столом ненадолго оторвался от заполнения журнала, чтобы окинуть их быстрым, но внимательным взглядом, и снова вернулся к своей работе. – Привет, – Мило упал на скрипучий стул рядом. – Где у вас тут трупы Мародеров? – В холодильнике, – ответствовал офицер, не отрываясь от дела. Перо, которым он ловко орудовал, быстро сновало по странице, заполняя строки убористым мелким почерком. – А вы, мистер? Сунутое ему под нос удостоверение личности он, тем не менее, осмотрел внимательно, после чего вернул его и махнул рукой, указывая дорогу. – О вас предупреждали. Туда и до конца. Главный там Док, он вас ждет. Мило поднялся и поманил Ято за собой. Весь его вид как будто бы говорил «ну вот, видишь, а ты боялся». Идя следом, Ято сильно пытался справиться с волнением, но… холодильник? – О, это просто сленг, – пояснил Мило, стоило только задать вопрос. – У врачей и полицейских черный юмор в чести, – и хмыкнул. Чем ближе они были к своей цели, тем прохладнее становилось. Ято поежился, обняв себя обеими руками. Но в морге оказалось гораздо холоднее, чем он мог себе представить, хотя обитающим там коронер по прозвищу Док от явного холода, похоже, не страдал. Этому странному человеку в очках-велосипедах ничего не пришлось объяснять. Он поманил их за собой и подвел к каталкам, на которых лежали два тела, укрытые простынями. С одного конца из-под ткани свисали номерки, как в багажном отделении. Ято истерически хихикнул и смутился. – Это и в самом деле они, – с удовольствием протянул Мило, откинув простыни и рассматривая покойников. – Лотос и Павлин, ну надо же. Не думал, что свой конец они встретят именно так. На их телах были обнаружены какие-нибудь метки? Татуировки? Шрамы? И я должен увидеть их личные вещи. Коронер мелко-мелко рассмеялся – как стекло задребезжало. – А вы разбираетесь в теме, господин репортер. Извольте сюда, – он провел посетителей в помещение, которое, видимо, выполняло роль его кабинета и одновременно склада для всяких разных вещей. Смахнув широким движением всякую мелочевку с дальнего стола, коронер водрузил на стол два небольших саквояжа и сделал приглашающее движение: – Это то, что было обнаружено в их номере. А это, – на другом столе лежали две стопки вещей и две кучки мелочи, – то, что было на покойниках. Что же до их отметин… вряд ли вас интересует тот факт, что господин Агрей переболел оспой и был несколько раз ранен в ножевой драке, а также имел переломанный как минимум два раза нос. Мило на минутку отвлекся от своего увлекательного занятия – он копался в вещах покойников: – А Шива? – А господин Шива на удивление чист для джентльмена его профессии. Правда, есть у меня подозрение, что он болел нехорошей болезнью любовного характера… – Вы правы, Док, это и в самом деле неинтересно. А что-нибудь есть, что бы объединяло их? Достаточно необычное? Загадочное? Непонятное? – Дождавшись отрицательного движения подбородка туда-сюда Мило вернулся к работе. Он ловко, как будто всю жизнь промышлял этим, вытряхнул вещи из саквояжей и быстро сортировал их. Все, что не вызывало у него интереса – в основном одежда и аксессуары, – он складировал в одну сторону. Книги, бумажники, газета, всякая другая мелочь подвергались придирчивому осмотру и тоже либо отправлялись в общую кучу, либо откладывались. Ято было робко предложил свою помощь, но тут же получил резкий отказ. Оставалось только наблюдать и попивать чаек, который ему предложил чудаковатый коронер. Спустя час Мило закончил. Он улыбался, глядя на свою добычу – довольно скромную, надо сказать, – небольшой блокнот, пачку сигарет и две монеты номиналом в пол-доллара. Одну монетку он взял и перебросил Ято. – Ну, что скажешь? Они с Доком склонились над монетой, лежащей на ладони парнишки. Монета как монета, в меру затертая, в царапинах, как будто часто кочевала из одного кошелька в другой. Орел – точнее, белоголовый орлан, – изображенный на реверсе, выглядел старым и усталым, поверх него шла надпись «Соединенные Штаты Америки», а под ним – номинал. С обратной стороны Леди Свобода, укутанная в государственный флаг, делала шаг в светлое будущее, которое символизировало восходящее слева солнце, а год чеканки под ее ногами изображал землю. Ято перевернул монету на ребро и придирчиво осмотрел его на предмет тайных знаков, да хоть чего-нибудь, но ребро не внушало никаких подозрений. Мило, когда они посмотрели на него, расплылся в наглой усмешке. – Год чеканки проверь. Ято снова повернул к себе монету аверсом и всмотрелся в аккуратные цифры – ноль ноль девять один. – Монету номиналом в полдоллара «с идущей Свободой» начали чеканить в тысяча девятьсот шестнадцатом году, – тихо сказал Мило. Его голос слегка вибрировал, как будто он сейчас делился тайной зарождения жизни. – В двадцать первом году монетный двор Филадельфии подвергся ограблению. При первом рассмотрении воры как будто бы ничего не забрали. При повторном расследовании была обнаружена пропажа нескольких чеканных молотков, которые использовались при производстве монет. Это были забракованные образцы, изображение, которое они давали, немного отличалось от принятого, а самое главное, год чеканки на образцах отсутствовал. – Ято держал в руках фальшивую монету, чувствуя, как вдоль позвоночника начинает ползти холодок. – У всех пойманных Мародеров при себе были фальшивые полдоллара «с идущей Свободой». Единственным различием был год чеканки – всегда не соответствующий текущему году и всегда разный для каждой монеты. – Мило улыбнулся так, что стало ясно, что эту загадку он разгадал самостоятельно. – Порядковый номер. Мародеров было не больше ста, может быть, ста десяти человек.