Pihaššašiš

Небольшой блокнот в черной потрепанной обложке лежал себе спокойно на столе, но всякий раз, стоило кинуть взгляд в его сторону, притягивал к себе все внимание. Блокнот этот с многочисленными оговорками передал ему Айолос, когда приезжал для традиционного ежегодного интервью перед Ярмаркой. О том, откуда у него эта книжица, он старался не распространяться, но и без того становилось ясно, что без местного контрабандиста – веселого аптекаря Доко – дело не обошлось. Ну и ладно. Для всех, кого могло это заинтересовать, Шака успешно делал вид, что понятия не имеет, что происходит в его провинции – откуда берутся в аптеке травяные смеси из трав, которые не произрастают в Америке, чем на самом деле занимаются держатели непопулярной гостиницы в рабочем квартале и что скрывается за вывеской ювелирного магазинчика. На самом деле, но об этом не следовало знать посторонним, в Городе не происходило ничего, о чем бы он не был в курсе или к чему не приложил бы свою руку. Двенадцать лет назад, здесь, в своем кабинете, он имел разговор с Шионом – беженцем с полыхающего огнем братоубийственной войны Тибета. Из всего добра, которым владел его клан на родине, с ним были только двое племянников-погодок – мальчик и девочка – младенец в застиранных пленках и знания, накопленные поколениями и поколениями оружейников. Встрепанный, исхудавший, одетый в бедную поношенную одежду, он не производил впечатления именитого Мастера, и здесь, в Америке, имя его клана не значило ровным счетом ничего. Предыдущий Лорд-Провинциал – безвременно почивший дядя – наверняка прогнал бы бродяжек прочь, еще бы и собак спустил, было у него такое увлечение. Но в глазах мужчины из клана Шератан горел неукротимый огонь, в котором воедино сплелись вызов и насмешка, уверенность и знание. Шаке – едва-едва занявшему свой пост юному Лорду – хватило одного взгляда, чтобы принять правильное решение. Шион с племянниками обосновался в Городе, открыв на правительственную дотацию золотокузнечную мастерскую и одновременно с ней подпольную оружейную. Вооружение личной охраны Лорда целиком и полностью лежало на его плечах, минуя официальных армейских поставщиков. Спустя пару лет в Городе появился другой персонаж – некто Доко, шустрый, улыбчивый китаец, изъясняющийся нарочито ломанным языком, словно персонаж ширпотребной комедии. За китайцем, словно утята за мамой-уткой, следовали двое ребятишек, парой лет младше Шионовских племянников, Доко хлопотал над ними и в самом деле как мамочка. Был он старинным приятелем Шиона. Кузнец, наклонившись к молодому Лорду, нашептывал, то и дело поправляя ухоженные белокурые кудри, что друг его никто иной как Молодой Тигр из Лушань – если вы слышали в детстве рассказы об Ордене Равновесия, то это именно он, последний из адептов. О полумифическом Ордене Шака был наслышан – мать, привезенная из отдаленного индийского княжества, коллекционировала легенды и предания, и в ее памяти хранились в том числе рассказы и об этом, – и потому на улыбчивого азиата он взирал с интересом и любопытством. Спустя полгода на Аллее открылась аптека, в которой заправлял Доко и суетились со ступками и смесями трав его «племянники». Правда, стоило немного наладить дела, как Доко быстро собрался и исчез, только затем, чтобы через несколько месяцев вернуться нагруженным разнообразными запрещенными товарами. Зеленым чаем, порохом, лекарственными травами и тому подобным. Под контрабандный чай особенно хорошо писались отчеты Верховному Правителю о состоянии дел в Провинции. «В истекшем году Провинция показала хорошие результаты по сбору урожая зерновых – их полностью хватит на удовлетворение текущих нужд населения в продовольствии и посеве, а также десятая часть останется в зернохранилищах», – диктовал он обычно в самом начале отчета, потом брал небольшой перерыв, в течение которого наслаждался изысканным вкусом очередной чашки чая, после чего из его кабинета в течение нескольких часов раздавался пулеметный стук клавиш письменной машинки. Чуть меньше четырех лет назад в его загородный дом доставили двух сгорающих в лихорадке молодых людей. Их мучил жар, тряс озноб, их тела были покрыты ссадинами и синяками, но самые серьезные опасения внушала тяжелая рана – поврежденная левая глазница. Оба мужчины были крепкого телосложения, и приставленный к ним врач безапелляционно счел обоих военными. Но заключительную точку в их загадочной истории поставила одежда. Лохмотья, в которые они были облачены, на поверку оказались остатками формы морской пехоты. Несколькими неделями раньше по специальному каналу правительственной связи прошла информации об уничтожении прославленного подразделения «Святые», в рядах которого служили исключительные военные специалисты. Шака не долго раздумывал, когда предложил обоим выжившим убежище и работу – в тот год в Городе открылась гостиница и бар при ней, снискавший редкую популярность. Годом ранее всю страну лихорадило от известить о беде, которой подвергся курортный городок Альбиоре, а чуть позже кабаре в Городе обогатилось новой программой, звездой которой стала юная мисс Шуна – восхитительная певица и танцовщица, примечательная еще и тем, что за ее спиной мрачной тенью маячил огромных размеров мужчина. По слухам – телохранитель. Романтическая версия, распространившаяся со скоростью молнии, называла его мужем прекрасной дивы. Мол, они сбежали от родни и тайно поженились подобно Ромео и Джульетте. Но Шака-то, благодаря своим осведомителям, знал правду. Люди, покинувшие уничтоженный Альбиоре, не всегда стремились выдать свое происхождение. Кому-то скрытность диктовал стыд. Кому-то – горе, настолько глубокое, что застило глаза. А кое-кто и вовсе хотел вычеркнуть произошедшее из своей памяти, сосредоточившись на настоящем. Тогда Шака повелел оставить их в покое – наедине с их горем, – но буквально несколько месяцев спустя, прочитав одно коротенькое послание прямиком из Столицы, велел всеми силами задержать их в Городе. Из выживших в Альбиоре только двое знали всех Мародеров в лицо. Их следовало оберегать. «Уровень преступности неуклонно снижается – согласно полицейской статистике, по сравнению с предыдущими годами количество убийств уменьшилось вдвое, а раскрываемость повысилась. Те несколько убийств, информацию о которых вы запрашивали в прошлом месяце, могут быть выполненными так называемыми «гастролерами». След, разработанный полицей, явно уходит за границы Провинции». Временами он самому себе напоминал паука. Сидит себе в центре паутины, ждет, когда та или иная ниточка дернется, гребет к себе людей, ресурсы и информацию. А зачем? Сам он, как ни странно, ответа на этот вопрос не знал. Власть и положение у него были. Рваться выше, на место Правителя, чье положение и возможности лишь немногим уступали королевским? Ну в самом деле, неинтересно же, да и если вдруг удастся, то соперников вокруг обнаружится – целых двенадцать, и каждый считает себя вправе занять трон, поскольку королевская кровь, текущая в венах – неотъемлемое требование к каждому Лорду. Шака тоже потомок – дальний, через троюродного дядю, – последнего короля. Другие стоят на родословном древе еще ближе. А что еще кроме власти ему могло быть нужно? Сам он на это вопрос ответить не смог. Смогла только она – девушка с синими как небо глазами. Она сошла с поезда и появилась внезапно на пороге его дома. Сопровождавшие ее мужчины – один по виду кадровый военный, другой индеец-полукровка – смотрели на нее как на сошедшую с небес богиню, и Шака первый бы посмеялся бы над тем, кто сказал бы, что боги бродят среди смертных, но один только взгляд, и вот он, удивляясь самому себе, опустился перед ней на колени. – Ваше Высочество, это честь для меня, приветствовать Вас в моем доме. Легкая рука коснулась его волос, пробежалась кончиками пальцев по линии скулы и подбородка, заставляя поднять голову и взглянуть в ее глаза – снова. Умом он понимал, что она очень юна – совсем еще девочка, которой предстоит самостоятельно справляться со свалившейся на ее плечи судьбой Правителя, но сердцем – сердце его точно знало, что она справится лучше всех. Она посмотрела на него и улыбнулась. А потом просто и без затей сказала: – Помоги мне, Шака. В дверь кабинета постучала секретарь. На его короткое «войдите» вошла, неся перед собой на подносе, словно диковинное блюдо, телефонный аппарат. Следом за нею тянулся толстый черный кабель – особая правительственная линия. Люди судачили, что такая линия оцепляет всю страну, и Шака точно знал, что так оно и было. Вот уж кто настоящий паук, так это Его Высокопревосходительство. Следом за секретарем вошла принцесса и тихо опустилась в одно из кресел. Здесь, в доме, она носила простое темное платье с белыми манжетами и воротником, а свои золотисто-рыжие волосы убирала в высокую прическу. Челядь считала ее дальней родственницей, присланной Лорду на воспитание. – Звонок из Столицы, сэр, – секретарь торжественно водрузила поднос на его рабочий стол, словно вынесла из храма алтарь, и добавила многозначительно. – Приемная Правителя. Шака снял трубку и поднес ее к уху. – Слушаю. В трубке щелкнуло. – Здравствуй, Шака, – голос Правителя прозвучал так близко, как будто господин Алон был прямо здесь, говорил ему прямо в ухо. – Моя драгоценная племянница у тебя? Шака многозначительно посмотрел на принцессу, намекающе изогнув бровь. Она поняла его сразу и, поднявшись с кресла, подошла и приложилась ухом к трубке с другой стороны. – Да, – ответил он. – Я так и думал, – судя по голосу, господин Алон и в самом деле вовсе не был удивлен. – Похоже, пустил я дела на самотек. За последние дни моим ребятам пришлось перелопатить все документы по твоей Провинции. – Надеюсь, им понравилось, – Шака подпустил в голос улыбку и услышал в ответе понимающую усмешку. – Они передают тебе горячий привет за такое количество дополнительной работы. – Надеюсь, вы не ожидаете, что я оплачу их сверхурочные? Трубка донесла короткий смешок, после чего совершенно другим тоном Правитель велел передать трубку принцессе. Их разговор был крайне коротким – она послушно выслушала, видимо, выволочку от старшего родственника, но выражение ее лица не отразило ни вины, ни сожаления. Просто несколько раз сказала «да», подтверждая свои слова аккуратными кивками, после чего положила трубку. – Господин Андреас приобрел билет на поезд и прибудет в Город в ближайшее время, – она ободряюще улыбнулась, глядя на Шаку сверху вниз. – У нас уже почти все готово, так что давайте закончим все приготовления. С этими словами она покинула кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь. Секретарь проводила ее сдержанным взглядом, хорошо скрыв свое неодобрение. – Что у нас с подготовкой к Ярмарке, Маюра? Она выудила из-под мышки свой верный блокнот, открыла его, не глядя, на нужной странице и отчиталась: – План размещения торговых рядов подготовлен. Все торговцы заблаговременно подали запросы на разрешение открыть палатку. Все разрешения подписаны. Гостиницы Города готовы к приему гостей. Первые туристы уже въехали. Сейчас активно заселяются Отель и постоялый двор у вокзала. Но если принять во внимание количество туристов за прошлый год, то нам может не хватить площадей. В прошлом году мы агитировали жителей пускать туристов на постой за вознаграждение от правительства, а в этом предлагаю настоять на том, чтобы открыли номера в «Арктике». Раз уж они взялись за работу. – А что с ними? У них же номера на время ярмарки только для постоянных клиентов бара. Маюра поправила очки. – На прошлой неделе к ним въехали два _особых_ постояльца, – напомнила она. – Ах да, Ищейка, – припомнил Шака. Он не испытывал энтузиазма относительно нахождения в Городе армейского следователя и непосредственного шпиона Правителя – у этого офицера была репутация хладнокровного и расчетливого служаки, роющего землю до получения необходимых сведений, да и братья-снайперы расщедрились на схожую характеристику, – но поделать с этим ничего было нельзя. К следователю, к тому же, прилагался репортер, но это было меньшее из зол. Для нейтрализации репортера есть Айолос, это его работа – держать писак в узде, а местные они или заезжие, не так уж и важно. – Кто-нибудь еще из особых гостей замечен? Маюра перелистнула страницу. – Номера люкс в Отеле забронированы для больших шишек из соседних Провинций, но они пока не прибыли. По прибытии вам будет предоставлен отдельный доклад. – Она полистала страницы, быстро просматривая. Потом вспомнила: – Да, недавно был зафиксирован звонок по междугородней линии на домашний телефон шефа полиции. Откуда он поступил, уточнить не удалось, но по косвенным признакам – из Столицы. Шака помолчал, раздумывая. Потом кивнул самому себе. – Это Соло. Вот как, значит, Алон получил информацию по братьям. Ну ладно, вернемся к Ярмарке. Охрана? – Последний доклад от Саги. Патрульные тройки из полисменов уже сформированы. Они будут заступать на дежурство сменами через промежуток в три часа. За каждую смену на Ярмарке будут патрулировать по две дюжины полицейских. За границей ярмарочных рядов будет дежурить летучий отряд конной полиции. Шеф просит вас подписать приказ о дополнительной премии патрульным, – на стол перед ним лег лист, и он, не глядя, поставил размашистую подпись. – Что с вокзалом? – Штат сотрудников усилен вольнонаемными служащими. Зарплату им выплатят из городского бюджета, согласовано с мэром, – последнее слово прозвучало немного презрительно. Мэр Города был фигурой в основном чисто номинальной, и согласование с ним выглядело совершенно в соответствии с этим фактом: его просто ставили в известность о том, что ему следует сделать. Самостоятельность мэр потерял достаточно давно – еще при дедушке нынешнего Лорда – и сколько бы ни пытался, вернуть ее не удавалось. – Коммунальная служба? – Штат уборщиков увеличен в два раза. Оплата – также из средств мэрии. Шака хмыкнул, вертя в руках перьевую ручку. – Доведи до их руководства, что лучшим сотрудникам или лучшей бригаде будет выплачена дополнительная премия из бюджета Провинции. То же касается Отеля. Что же до «Арктики», то не будем их трогать. Сообщи им, что они должны быть готовы в том случае, если у нас появятся еще _особые_ гости. Кстати… – он побарабанил кончиками пальцев по столешнице, выбив простенькую мелодию, которую часто напевала мама, – какой счет уже? Маюра сверкнула стеклышками своих щегольских очков. – По последним сведениям от шеф-редактора, уже три дюжины. – Вот как… У тебя все? Тогда иди. Если принцесса будет спрашивать, скажи, я занят, дорабатываю сценарий закрытия. Секретарь кивнула, сунула блокнот обратно подмышку и, подхватив поднос с телефоном, удалилась, едва ли не печатая шаг. Дверь бесшумно закрылась за ней, отсекая от кабинета все посторонние шумы. Шака поднялся из-за стола, прошелся, разминая слегка затекшие от долгого сидения ноги, подошел к окну, постоял, глядя расфокусированным взглядом куда-то вдаль, по верхушкам деревьев, в сторону виднеющейся колокольни. Подумал мельком, что надо бы инициировать достройку второй церкви, а то викарий уже по-всякому намекал ему на увеличившуюся паству. И еще отреставрировать здание вокзала, провести ремонт на главных улицах и снести наконец трущобы. Столько полезной площади пропадает… потом встряхнулся, одним махом очнувшись от мыслей, и резко задернул шторы сперва на одном окне, потом на другом. Кабинет погрузился в сумрак, и он включил модные электрические светильники. Все будет. Все сделает. Нужно только пережить эти последние дни. Шака вернулся за стол и взял наконец в руки блокнот в потрепанной черной обложке. Тетрадка жгла ему руки. «Здесь, – сказала принцесса, едва тетрадку доставили, – должны были быть записаны идеи моего отца. Он грезил о мире и равноправном сотрудничестве между нашей страной и Союзом, а залогом этому должна была стать наука. Но на самом деле здесь не идеи. Здесь записан сценарий уничтожения всего живого, и я боюсь этого, но человек по имени Андреас Лисе уже получил доступ к части написанного. Он умен. Ради того, чтобы завладеть этой тетрадкой, он убил моего опекуна, Лорда-Регента. Подобрался к моей племяннице и наследнице. Все, что я сделала – все ради того, чтобы остановить его.» Он спросил тогда только одно: знает ли она, как. Принцесса не ответила, только посмотрела на него своим особенным взглядом, и он сразу уверился – знает. Шака раскрыл тетрадку и погрузился в чтение. За стройными рядами слов и формул крылись картины всеобщего разрушения и разорения, но где-то между строк он надеялся найти спасение.