Окно напротив

Моему приезду родители удивились: обычно я все лето в деревне, еще и возвращаться в город не хочу, а тут мог бы спокойно оставаться до конца лета, а уже прибыл домой. Отговорился тем, что в городе полно личных дел: учебники надо докупить, с друзьями встретиться, в секцию к тренеру зайти… Не знаю, поверили они мне или нет, но вопросов больше не задавали. Дома тишина: родители на работе, соседи заняты своими делами, Любка еще была на юге с отцом, так что ко мне никто не лез с советом, не мешал предаваться меланхолии, упиваться горем. На следующий день, как приехал, пошел в институт за адресом Наташи. Мне сказали, что «дела» находятся в деканате, секретарь в отпуске, и будет только в конце августа. Теперь каждый день бродил по городу, вглядываясь в проходящих мимо девушек, ища среди них Наташу, уделяя особое внимание рыжим волосам и платью в горох. Как же, оказывается, у нас в городе их много, в магазинах больше выбора не было, что ли? Проходил мимо домов, смотрел на окна и думал: «За одним из них живет Наташа. Вдруг я сейчас мимо прошел, а она из дверей вышла?» Возвращался вечером в надежде, что завтра будет новый день, благотворнее сегодняшнего, и я обязательно встречу Наташу. Мать несколько раз подходила ко мне, спрашивала, что со мной, не заболел ли, лезла пощупать лоб. …Но однажды мой покой закончился, приехала Любка… Я еще спал, когда в квартире раздался наглый длинный звонок, и в коридоре послышался веселый голос Любы. У меня невольно улыбка появилась: вот человек, который мог бы понять мои чувства и не посмеется, как другие, отнесется со всей серьезностью. Она сама сколько лет ждет своего «ПРЫНЦА», всем мозги им пробила! Любка в дом не входила, а врывалась, разбрасывая в стороны тишину, выпаливая все новости, какие знала. - Теть Клав, Димка еще в деревне? - Дома, спит еще. Ну-ка буди его! Время к обеду, он вставать не собирается. Топот ног, через минуту мое одеяло взлетело вверх, я едва успел уцепиться за его край, рванул на себя, прикрываясь, чтобы Любка не увидела мой утренний возбужденный вид. Хотел сказать ей пару ласковых, чтобы привести в чувство, едва взглянул, так и замер изумленно: передо мной стояла Люба и Наташа, одна в двух лицах. Первое, что резануло – платье в горох, красно-кирпичный загар с облупившимися плечами, на носу конопушки и рыжая челка (только у Наташи цвета медь, а у Любы словно золотом покрасили). - Димка, хорош спать! – Приказала она, подбегая к окну, распахивая его, впуская в комнату свежесть. Повернулась, засмеялась моему изумлению: - Что смотришь, не узнал спросонья? Какая же она красивая сейчас была, родная и в то же время незнакомая, я ее раньше не знал такой, не видел! - Выйди, - приказал строго, стараясь не выдать себя и не улыбнуться в ответ, - дай хоть одеться. - А то я не видела тебя в трусах, - фыркнула небрежно, но послушно направилась к двери. – Одевайся быстрее, у меня для тебя подарок с моря есть. Не успел я натянуть треники, как Люба вновь заглянула, не спрашивая разрешения, прошла к столу, высыпав на него гальку из пакета, гордо взглянув на меня: - Настоящие, морские. - Весь берег подчистила, или оставила до следующего раза? – Спросил насмешливо, но сам рассматривал камешки с интересом, любуясь природным рисунком. Взял один, зачем-то понюхал – он пах водорослями и солнцем. - А это знаешь что? – Протянула на ладони янтарный камушек с мушкой внутри, с дыркой посередине. – Куриный Бог, на счастье и большую любовь. Я едва камушек увидел, у меня сердцу – ух! - и в груди его не стало, только загорелось огнем. В голове в панике пронеслось: такого быть не может, это судьба, знак свыше, рок, но не случайное совпадение: цвет волос, «лохматые» плечи, платье в горох и камушек, которым любовался на Наташиной груди, который целовал в минуту страсти, и сейчас мне его дарят! И кто дарит?! Люба, соседка моя по квартире, которая так похожа на Наташу. Взял аккуратно камушек двумя пальцами, заглянул в дырочку на Любу, она засмеялась счастливо и смущенно одновременно. - Чтобы этот камень стал работать, - продолжала Люба, - дарителя надо поцеловать! – Но не выдержала серьезности, сама же расхохоталась, милостиво разрешила, - Ладно, целуй в щеку! Я приблизился к ней, прикоснулся губами к ее губам, хотя она подставляла щеку. Ее губы были мягкими и сухими, пахли почему-то малиной, совсем, как у Наташи… я скучал по ней, я желал ее, но рядом стояла Люба, соседка по квартире. - Ты даже представить не можешь, что значит для меня этот камушек, - сказал задумчиво, рассматривая мушку. – Положу его в коробку к значкам, не хочу, чтобы затерялся. Люба согласно кивнула. …После долгих пустых поисков решил зайти в милицию, вдруг они мне помогут, подскажут, как правильно искать. Милиционер, что сидел в стеклянной будке за решеткой, окруженный со всех сторон телефонами, посмотрел на меня с подозрением: - Парень, тебе что здесь надо? - Человек потерялся, - сказал неуверенно, приблизившись к стеклу так близко, что оно запотело. – Мне его обязательно надо найти… - Кто потерялся, когда? – Милиционер рассматривал меня весело, словно не хотел верить в мои слова. – Фамилия, адрес? - Девушка, Наташа, фамилию не знаю, учится в пединституте, перешла на второй курс. Ищу ее две недели. - Она тебе кто? – Еще шире улыбнулся милиционер. – Подружка? В будку зашел парень, что-то тихо спросил у милиционера, стал открывать большой сейф, стоящий в углу, бросая рассеянный взгляд в мою сторону. Милиционер вновь обратил на меня взор: - Ну, так кто тебе эта Наташа: девушка, подруга? - Все сразу! – Ответил с вызовом, начиная раздражаться. – Мы с ней расстались по недоразумению, мне надо обязательно с ней поговорить, все объяснить, попросить прощение… Мент с парнем переглянулись и рассмеялись. Я окончательно вышел из себя – у человека горе, а они ржут стоят. - Иди-ка ты отсюда, парень! – Посоветовал мент добродушно. – Ты завтра другую девушку найдешь, а мы тут бегай, ищи перед кем тебе еще надо прощение просить. Здесь дела посерьезнее решают, ерундой не занимаются. Я выскочил на улицу, громко хлопнув дверью, кипя от злости: получается, человеческие чувства для них «ерунда». Вот недаром ментов все не любят. Сами кричат на каждом углу, что стоят на страже порядка, а придешь к ним со своей бедой, взашей гонят. - Эй, малой, - окликнул меня кто-то за спиной. Я оглянулся, передо мной стоял тот самый парень из будки. – Что там у тебя стряслось? Можешь рассказать подробнее? - Зачем? Это для вас все равно будет ерундой, идите, занимайтесь настоящими делами, я уж как-нибудь сам. - Не кипятись, - улыбнулся дружески, - я следователь Фукачев Андрей Степанович. Вдруг с моими возможностями мы найдем Наташу намного быстрее, чем ты один? Следователь? Окинул его внимательным взглядом. Хм, в книгах следователи были стариками, под пятьдесят лет, а тут стоит парень, примерно 23-25 лет, в гражданке, без признаков начальствования и уверяет, что следователь. - Может, тебе удостоверение показать? – Протянул книжицу, не давая в руки, дождался, чтобы я удостоверился, что он именно тот, кем представлялся. – Ну, расскажешь теперь? - А вы смеяться не будете? Мы спустились к скамейкам, что стояли рядом с зданием, сели на первую, что попалась. Вначале разговор не клеился, было стыдно рассказывать подробности, особенно про дождь и о последствиях. Почему-то хотелось оправдаться и показать себя в лучшем свете, а не окончательным подлецом, которым чувствовал себя последнее время. Фукачев слушал внимательно, серьезно, задавая вопросы только по делу, выводя разговор в нужное русло. Его серьезность вселяла в меня уверенность, что он мне обязательно поможет. - Давай сделаем там, - задумчиво произнес Андрей, когда я замолчал, - подходи завтра сюда к четырем. Если вспомнишь еще, какие детали, позвони, - протянул прямоугольник со своими инициалами и номером телефона.  Остаток дня я провел в каком-то волнительном напряжении, представляя встречу с Наташей во всех подробностях, мысленно репетируя, что скажу в первую минуту. Мать заметила мои переживания, но, боясь сделать только хуже своими расспросами, ночью пожаловалась отцу: - Неладное что-то с Димкой происходит. Сегодня захожу, а он сидит за столом и в руке камушек крутит, что Люба с юга привезла. Меня увидел и отвернулся, а сам носом шмыгает, будто плачет. Кость, может он в Любу влюбился… безответно. Ты заметил, как он на нее смотрит? Из деревни раньше времени сбежал к ее приезду. - Кто влюбился, Димка?! Вот я ему влюблюсь! Вначале пусть школу окончит, институт, а потом уже влюбляется в кого хочет. - Ой, Костик, ну ты смешной! Любовь не спрашивает, сколько тебе лет, она приходит внезапно. – Голос матери стал кокетливым, - Кость, а Кость, а ты меня любишь? - Люблю, - ответил отец сквозь зевоту, заворочался, кровать тяжело скрипнула, – Спать давай, завтра на работу. - Бревно ты, Костя, - счастливо засмеялась мать, громко чмокнула его, притихла, но тут же прошептала, - Господи, когда ж у нас квартира будет? Как же надоело прятаться по углам. Весь следующий день я томился неизвестностью, то и дело глядя на часы, подгоняя время, и наконец, поехал на встречу к Фукачеву. На тот раз в будке сидел другой милиционер, но встретил он меня все так же настороженно: - Тебе чего, пацан? - Мне Фукачев встречу назначил на четыре часа. - А ты сам кто будешь? - Дима Куприянов, Дмитрий Константинович, - поправился тут же. - Погоди, - сказал милиционер и принялся куда-то звонить. – Фукачев, здесь к тебе пришли, - окинул меня взглядом, усмехнулся, - Куприянов Дмитрий КОНСТАНТИНОВИЧ. Через несколько минут по лестнице через две ступеньки, спустился Фукачев, заранее улыбаясь, показывая радость от встречи: - А я о тебе совсем забыл, столько дел навалилось… Идем со мной. Сейчас заедем в одно место и поедем искать твою Наташу. Я офигел! Ничего себе! Вчера говорил, что попробует помочь в поисках, а сегодня заявляет, что забыл обо мне и поиски еще не начинал. Во мне вновь стало подниматься раздражение… Но снова заглушил в себе эмоции, когда подошли к новенькой «Ауди». Фукачев любовно погладил машину, похвастался, как пацан: - Моя машина. Не важно, что теперь должен всему отделению, зато память: на очередное звание сделал себе дорогой подарок. - И какое у вас звание? – спросил ради любопытства. - Старший лейтенант. – Фукачев вёл автомобиль спокойно и уверенно, словно сто лет сидел за рулем. – Давай с тобой договоримся: общаемся на «ты» без всяких там отчеств, а то я как-то неуверенно себя чувствую, словно состарился лет на двадцать. – Посмотрел на меня, улыбнулся ободряюще, - Найдем мы твою Наташу, не переживай. Что говорить при встрече, придумал? А если найдем, а она тебя слушать не захочет, как тогда поступишь? - Не знаю, - сник окончательно. - На всякий случай оставь ей свои координаты, - посоветовал, видя мое замешательство. – Жаль, у тебя нет домашнего телефона, по телефону ей было бы намного проще простить тебя. Если простит, найдет повод встретиться, а не простит… Но главное, она старше, а тебе только пятнадцать, – посмотрел многозначительно. - Я помню. – Буркнул недовольно. Андрей остановил машину возле киоска, подошел к нему, передал киоскеру сверток, о чем-то долго с ним разговаривал и наконец-то направился к машине. - С чего бы ты начал свои поиски? – Спросил таким тоном, словно я сдаю ему экзамены. - Я уже говорил: поехал в Пед., но там секретарша в отпуске. А как надо было? – Мне, правда, было интересно услышать его вариант. - Тоже вариант, - согласился Андрей, внимательно оглядывая дорогу, потом резко развернулся, рванул через арку во двор. Остановил машину, весело посмотрел на меня, - Можно, как ты, сначала в Пед., а можно сразу по адресу. Здесь твоя Наташа живет, во втором подъезде, в сорок пятой квартире. Иди. Я еще несколько минут сидел, не решаясь выйти из машины, тупо рассматривая дверь в подъезд, чувствуя, как силы закончились, и я не могу шевельнуться. Но все же собрал волю, открыл дверцу, направился к подъезду, воле которого на лавочке сидели бабки, совсем как у нас во дворе. При моем приближении бабки примолкли, но едва я скрылся в подъезде, загалдели: - Это кто-то чужой, не наш. Наверное, к Верке Бобровской пошел, к ней все парни ходят, по ночам на машинах привозят, проститутка. Каждый шаг давался тяжело, словно поднимался в гору с мешком камней за плечами, нарочно оттягивал время встречи. Наконец, остановился перед квартирой, по номеру определив, что эта именно та, которая нужна. Не раздумывая, вдавил кнопку звонка… Послышались шаги, хлопнула первая дверь, щелкнул замок, дверь распахнулась. Передо мной стояла Наташа, смотрела изумленно. - Ты-и! – Протянула убито. Сдернула с носа очки, заведя руку за спину. – Ты откуда? Как? Тебе кто сказал адрес? – Еще раз, глубоко вдохнув, приходя в себя, с вызовом надев очки, сказала твердо, - Уходи. – Попыталась закрыть дверь, но я успел просунул ногу в дверной проем, уперся руками. - Наташа, пожалуйста, выслушай меня! Один раз! Все равно не уйду, пока не выслушаешь, потом будешь решать прощать или нет. Она посмотрела на меня строгими глазами, сказала твердо: - Уходи, Дима, я для себя все решила, и другого ответа не будет. Я не стану встречаться с пятнадцатилетним мальчиком, школьником, пока еще ребенком. Как будущий учитель, я не имею права так поступать, это не педагогично. – На ее глаза навернулись слезы, - Дима, Дима, что же ты сотворил с моей жизнью и своей… Я что-то говорил, в чем-то убеждал, доказывал, что готов принять вину на себя, просил прощение, готовый стать на колени. Хватал за руки, она вырывалась и кричала, прогоняя, распахивала дверь, выгоняя меня, я закрывал дверь, желая остаться…  Потом мы сидели на полу в коридоре, обнявшись, я целовал ее мокрое от слез лицо, чувствуя, как сладко было на сердце от ее близости. Наташа, хлюпая носом, говорила тихо, обреченно: - Мне нельзя оставаться рядом с тобой, мне надо уехать в другой город, учиться там. Да, теряю год, зато удалось замять скандал… Если в институте узнают, что будущий педагог соблазнил своего потенциального ученика, меня ни к одной школе не подпустят. - Ты меня не соблазняла! Я влюбился в тебя с первого взгляда, с первой секунды, как только ты вошла в клуб… - Ты мой Маленький Принц, - засмеялась, плача. – Принц на белом коне. Если бы ты сказал всю правду с самого начала... - Прости, что не смог уберечь тебя… Я не смогу жить без тебя, я умру. - Смешной, - погладила меня по щеке. – Ты будешь жить долго и счастливо, встретишь СВОЮ девушку и поймешь, что чувства ко мне были пробным вариантом… …Я сидел в машине Фукачева, пытаясь прийти в себя от встречи с Наташей, в висках стучали молоточки, в мозгу звучало ее тихое, обреченное "уходи". Фукачев дал мне время прийти в себя, все поняв, предложил: - Давай подвезу тебя до дома, где ты живешь? Дорогой молчали, я смотрел перед собой, Фукачев то на дорогу, то на меня, словно проверяя, в каком состоянии нахожусь. - Может, дать ей время подумать? – Предложил осторожно. - Она уезжает в другой город, уже документы перевела… Я потерял ее навсегда, больше ничего нет, и смысла тоже… - Дим, ты глупости не наделай вгорячах. - Не волнуйтесь, товарищ старший лейтенант, криминала не будет. - Вот и хорошо, - легко проигнорировал Фукачев мою иронию. – Жизнь вообще сложная штука, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Надо принимать обстоятельства такими, какие они есть, - заключил философски. - Попробую. Мы подъехали к арке нашего дома, я взялся за ручку на дверце, желая выйти из машины, но в последнюю минуту обернулся на Фукачева. Если честно, я был ему благодарен, что в такую трудную минуту он был рядом и поддерживал без упреков и нравоучений. - Андрей, спасибо, что сделал для меня. - Брось, за такое не благодарят. Ты не пропадай, звони, если что. - Позвоню, - пообещал неуверенно (охота ему возиться со мной, пацаном?). Я вышел, подождал, когда машина отъедет, только потом пошел домой. Шел и думал с грустью: у меня появился взрослый друг, с которым могу поделиться самым заветным, о чем никогда бы не рассказал даже Круглому. Образ Наташи теперь часто стал совмещать с образом Любы, так было легче переносить боль утраты. Порой доходило до того, что забывал, что передо мной стоит соседка по коммуналке и начинал с ней общаться как с Наташей, придумывая за нее слова и поступки в той или иной ситуации, удивляясь, что мои планы не совпадали с поступками Любы. Та, заметив на себе мои взгляды, что-то напридумав себе, однажды спросила, кокетливо поводя взглядом: - Димка, ты ТАК смотришь на меня, что смущаюсь. Может, ты в меня влюбился? – и смотрит так пытливо, проверяя, угадала или нет. - Если даже и влюбился, то не в тебя! – Попытался отшутиться, но получилось не совсем удачно. У Любки медленно стекла улыбка с лица, от кокетливого пренебрежения не осталось и следа. Фыркнув гордо, хлопнула за собой дверью, показав, как относится ко мне. Неделю не разговаривала, я у нее, что спрошу, она нос задерет и молча уходит. Ждала, что буду просить прощение, но я искренне не понимал за что именно, зная, что ее «фырканье» продлится до первой контрольной. Так и получилось: по физике была контрольная, Любка сразу сменила гнев на милость, стала разговорчивой. Перед уроком толкает меня локтем в бок: - Димчик, ну ты как всегда! – И подмигивает заговорчески, давая понять, что ждет подсказок. Раньше я ей всегда подсказывал, а теперь зло взяло: то замечать не хочет, а как выгоду почувствовала, сразу «Димчик», улыбается. Терпеть не могу корыстных людей, я в Любке сразу разочаровался (Наташа никогда бы так не поступила). - Когда своей кумекулкой думать будешь? - попытался воззвать к ее совести, дать понять, что нельзя жить за чужой счет. - Ой, ну ты как моя мама, - поморщилась с досадой. Любка терпеть не может, когда ей указывают на ее слабые места. Короче, я ей подсказывать не стал, сделал вид, что сам «завис» над своим вариантом. В итоге у меня «4», у Любки «2», и я же еще оказался виноват. От злости она шандарахнула меня сумкой по спине, еще и наорала: - Жлоб! Не мог подсказать, как человек! - За «жлоба» получишь! – Пригрозил, показав кулак, простив сумку. Любка сразу притихла, видимо, вспомнила, как я ей однажды накостылял за то, что обзывалась. Раньше, когда мы с Любкой дрались, она всегда побеждала, потому что в ответ я ее никогда не бил. Мама с младых лет внушала: девочек бить нельзя, они слабые и беззащитные. Судя по Любке, я бы так не сказал, но она пользовалась этим и чуть что, сразу кулаком в глаз или коленом в пах (сам, дурак виноват, показал болевой прием, так она на мне его отрабатывала). Но два года назад я пошел заниматься карате, и, когда Любка в очередной раз пожелала применить колено, я ее перебросил через себя, придавив к полу, и постарался объяснить, что ТАК общаться с собой больше не позволю. Она еще попыталась побарахтаться и возражать, но потом притихла, а затем заревела от обиды. Думал, побежит жаловаться, а она похныкала у себя в комнате и успокоилась. На другой день встретились в коридоре, как будто ничего не было. Но с того дня Любка кулакам волю не дает, обзывается осторожно, выбирая выражения… …Короче, Любка получила «2», а досталось мне. - Ты что, подсказать не мог? – спросила мама удивленно. - А самой ей не суждено? – Огрызнулся вяло, понимая, что невольно подставил Любу, теперь ее тетя Вера запилит. - Может, у нее способностей к точным наукам нет, - возразила мама, сама бывшая троечница и потому понимающая Любку как никто другой. – Просто Люба еще не разобралась, что ей нравится… - Ей романы нравится писать, - хихикнула Тася. - Толку от этой писанины! – Возразила тетя Вера. – Если романы пишет, значит, по русскому и литературе должны пятерки стоять, а у нее выше троек не поднимается. Писаательницаа! - Я читала Любины рассказы, - возразила мама, - мне понравилось, написано легко и просто. – Видя, что на нас это не произвело впечатления, решила припугнуть, - Вот вырастет, станет писателем и напишет, как жила с бессердечными, эгоистичными людьми, которые ее не понимали, - и при этом посмотрела в мою сторону. Вот так я оказался «бессердечным эгоистом», а Любка потом еще и посмеялась, что мне попало от матери. Хотел дать ей тумака, но взглянул на ее профиль (она так особенно на Наташу похожа) и решил простить. Теперь уже и сам думал: и что я тогда разозлился? Всегда ж хорошо уживались. Успехи в учебе у Любы становились все хуже. Сколько раз замечал на уроках, как вместо того, чтобы слушать объяснение учителя, мечтательно смотрела в окно или с томной улыбкой рассматривала доску. Если раньше, хоть слабенькие, но получала «свои» тройки, теперь и они стали редкими. Тетя Вера хваталась за голову: - Ой, стыдобушка, кому скажи, от людей стыдно, двоечница! - Дим, помоги Любе, - предложила как-то раз мама. – И тебе польза, пройденный материал повторишь, и Любу подтянешь. Ведь не глупая девчонка, только учебу запустила. И до того мне эти упреки и просьбы надоели, что, когда увидел у Любки очередной любовный роман в руках, зашвырнул его в угол: - А ну садись за уроки! - Что ты командуешь, - попыталась возразить, но я показал кулак и она сразу залебезила, - У меня, может, способностей к наукам нет… - Разберемся, чего там у тебя нет. За каждый неправильный ответ получишь щелбан в лоб. - А если правильно отвечу, тогда щелбан тебе, - обрадовалась Любка, что может хоть как-то отомстить в ответ. Но я знал ее способности, так что за свой лоб не волновался. Устроились на кухне за общим столом, разложили учебники с тетрадями, я поставил пузырек с зелёнкой, пояснил: - Это тебе, лоб от синяков мазать. У Любки первое время на лбу была фиолетовая шишка, она ее прикрывала челкой, жаловалась: - Ты хоть не по одному месту бей, все же больно. А потом «репетиторство» стало сказываться, и теперь у меня все чаще болел лоб. Но вот что удивительно, дома Люба задачи решает, а как контрольная, так просит моей помощи, и если не подскажу, очередная «пара» обеспеченна. Объясняла она так: - Дома мне спокойно, я никуда не тороплюсь, есть время подумать. А на контрольной я волнуюсь, что не успею по времени, мозг отключается, и потому делаю ошибки.  Так что я по-прежнему подсказывал Любе на контрольных, что для меня было совсем не трудно.